Текст книги "Эта жестокая грация"

Четырнадцать

Senza tentazioni, senza onore.

Где нет искушения, нет и славы.

Рената и Томо удалились, и Алесса наградила Данте хмурым взглядом.

Прислонившись к стене арочного прохода, он поднес ко рту ярко-зеленое яблоко, совершенно не впечатленный устроенными ею гляделками.

– Я велела ждать наверху.

– Я планировал, – пожал он плечами. – Но оказалось, что добрая половина обитателей желает тебе смерти, поэтому я решил держаться неподалеку.

Тишину нарушал лишь хруст яблока, которое Данте невозмутимо поедал, игнорируя ее попытки прожечь в его лице дыру с помощью силы воли.

– И что это было? – спросил он.

Повертев головой и убедившись, что наставники ушли из зоны слышимости, Алесса отбросила темные локоны за плечи.

– Рената размышляет, не убить ли меня.

Данте застыл, и его зубы застряли в белой мякоти фрукта. Он все же откусил и проглотил кусок, даже не прожевав.

– Ну и?

– Ну и? Это все, что ты можешь сказать?

– Если я хоть пальцем к ней притронусь, меня повесят.

– Что ж, ты в безопасности, потому что я заверила их: если мне придется умереть, я устрою это сама.

– Ха. – Он всмотрелся вдаль. – Тогда кто заплатит мне?

– Поверить не могу, что вообще тебе плачу.

Он снова откусил яблоко и заговорил с набитым ртом.

– Если хотела охранника из «да, мэм, нет, мэм» разряда, у тебя тут таких полно.

– Ох, этого я точно не жду. – Она закатила глаза. – Но немного сочувствия тебя не убило бы.

– Меня не так-то просто убить, – заявил он и сурово усмехнулся. – И что-то я не припоминаю среди обязанностей пункта про сочувствие.

– О возражениях тоже речи не шло.

– Я умею выходить за рамки. – Данте пожал плечами. – Выбрала следующую жертву?

– Нет. – Она сердито посмотрела на него, хотя мысленно и сама порой их так называла. – Как ты и предложил, я пробую кое-что новое. Задержишься чуть подольше?

– Насколько дольше? – спросил Данте, прищурившись.

– Я обещала принять решение до карнавала.

Он откинул голову и громко вздохнул.

– Лучше бы пропуск в крепость был выписан золотом.

– Я выпишу его тебе кровью. А теперь идем. Если Рената в плохом настроении, поблажек ждать не следует. Как и опаздывать, впрочем.

За стенами тренировочного зала Алесса скинула сапоги и начала стягивать свой белоснежный наряд, а Данте тем временем выглядывал через приоткрытую дверь. Почти все поверхности зала были обтянуты мягкой тканью, а на крюках и в ножнах у дальней стены висел арсенал настоящего и практичного оружия. Данте, заметив коллекцию церемониальных кинжалов, протяжно застонал.

Храмовое платье довольно легко соскользнуло до талии, но пришлось повозиться, чтобы стащить его с бедер. Когда ткань лужицей растеклась у ее ног, Данте повернулся, и в его глазах полыхнуло желание – обладать кинжалами, а не ею, – отчего колени Алессы подкосились.

Вздернув голову, Данте уставился на стену над ее головой.

– Что у вас за тренировки?

Ей не следовало этого делать, но Алесса покраснела. Ее тонкий, облегающий тело тренировочный костюм создавался таким образом, чтобы в нем можно было свободно передвигаться, пусть скромностью он и не отличался, но прикрывал все, что требовалось.

– Надеюсь, фехтование. Еще тренируем сражение с бо[4]4
  Бо – длинный посох из дерева или бамбука, используется в боевых искусствах в качестве оружия.


[Закрыть] и на мечах, но они куда тяжелее.

Слова заставили его взглянуть на девушку с любопытствующей улыбкой.

– Ты умеешь управляться с мечом?

В идеальном мире она выхватила бы из ножен палаш и, приставив его к шее Данте, язвительно спросила: «Разумеется, а ты нет?» – но даже будь таковой поблизости, руки ее, скорее всего, подвели бы. Вместо этого она уперла кулаки в бока.

– Я не лучший мечник, но кое-что умею.

Рената прочистила горло. Данте последовал за Алессой в зал и устроился в углу, отчего брови Ренаты взлетели вверх. Алесса полагала, что он станет ждать ее в коридоре, но никаких приказов не отдавала, а раз уж он вздумал пригласить себя на тренировку сам, то она не собиралась выказывать Ренате свое собственное удивление.

Рената решила провести тренировку с бо, и сердце Алессы ушло в пятки. Посох, под пробковым покрытием которого находилась твердая сердцевина, был выше нее и настолько широким, что ей едва ли удавалось обхватить его пальцами. Тренировочное оружие, возможно, и не наносило ощутимого ущерба, но ей все равно предстоит сражаться с его помощью.

Рената не специально обращалась с ней жестоко. Она не знала о травмах Алессы, но удары от этого менее болезненными не становились. Что ж, ладно. Вряд ли скарабео вознамерятся сжалиться над ней, поэтому и просить о снисхождении смысла не имело.

Алесса подняла свой посох, не забывая о своем зрителе. Появился шанс доказать Данте, что она не просто плаксивая девчонка. Безусловно, у нее хватало навыков, но ей хотелось вырасти в его глазах. Хотя к этому она вовсе не стремилась.

Занятие началось с разогрева: тренер и ученица раскачивались и разрезали воздух. Каждое движение вызывало приступ боли, но постепенно мышцы Алессы разминались, и напряжение спадало, поэтому все было не так плохо, как она думала.

Рената резко развернулась и нанесла удар по задней части ноги Алессы.

Ее колено подогнулось, и она со вскриком рухнула на мат.

Она слишком поторопилась. И все же она могла пройти через это. Должна была. Иначе никак.

Стиснув зубы, Алесса несколько раз дотянулась до Ренаты и сбила ее с ног сильным ударом в живот. К счастью, этот прием всего-навсего выбил из нее дух.

Замахи, парирования и блоки повторялись снова и снова, становились все быстрее и быстрее, пока периодические вспышки боли не превратились в постоянное, непрекращающееся страдание. Алесса хотела выскользнуть из своего тела. Но она не кричала.

– Перерыв. – Тяжело дыша, Рената прошагала мимо Данте, даже не удостоив его взглядом.

Использовав оружие в качестве опоры, Алесса рухнула на одно колено, и черты ее лица исказила мука агонии. Она отвернулась от Данте, и упавшие мокрые от пота волосы скрыли лицо, исполняя роль занавеса. Ей оставалось надеяться, что Данте ничего не заметит.

Перед ее взором оказалась пара ботинок.

– Она знает, что ты травмирована?

– Нет. И не узнает.

– Тебе больно, твоя тактика не помогает, – Данте нахмурился.

– Как и разговоры.

Она заставила себя подняться на ноги до возвращения Ренаты. Когда женщина несколько минут спустя саданула посохом по плечу, Алесса отвернулась, приоткрыв рот в немом крике.

Данте мгновенно выскочил из зала.

Вот уж впечатлила, ничего не скажешь.

Через некоторое время Рената отложила тренировочное оружие, бормоча что-то о слугах, которые неспособны даже отполировать клинки, и Алесса похромала прочь.

Данте, прислонившийся к стене, нашелся в коридоре. Он спал. Стоя. Глаза были зажмурены, губы – приоткрыты, а длинные ресницы подрагивали на щеках; словно каменная кладка, на которую он опирался, была пуховой периной.

Ей стоило огромных усилий, чтобы доказать наставникам, что он бдительный и ответственный охранник, а он дремал на работе!

Она рыкнула и пнула его в носок ботинка.

Глаза Данте тут же распахнулись, и он кинулся на нее, обнажая свои кинжалы.

Пятнадцать

L’uomo propone, Dio dispone.

Человек предполагает, Бог располагает.

Алесса тут же попятилась, вскрикнув, когда ручка двери впилась ей в бок.

Данте немедленно отскочил от нее и прекратил рычать. Не сводя с нее глаз, он аккуратно убрал кинжалы в ножны.

– Прости. – Впервые он говорил без намека на шутку.

– Ты должен защищать, а не нападать на меня! – возмутилась Алесса.

– Я предупреждал тебя не подкрадываться ко мне.

– Ты заснул! В коридоре! Нельзя кидаться с кинжалом на любого, кто пройдет мимо! – Она потерла грудь, пытаясь убедить сердце не прорываться сквозь ребра. – Ты всегда носишь их с собой?

– Да.

– Зачем?

Его губы искривились в язвительной ухмылке.

– На случай, если кто-нибудь решит подкрасться.

Она закатила глаза, и немыслимым образом даже это действие вызвало приступ боли.

Алесса и так умудрилась потерять контроль над разбитыми крупицами самой себя, затем ее чуть не прикончил собственный телохранитель, отчего теперь ее синяки пульсировали и ныли, а каждый вдох превращался в обжигающую пытку. Они кое-как добрались до четвертого этажа, однако Алессе пришлось остановиться и опереться о стену, безмолвно моля темноту, подбирающуюся с края периферийного зрения, отступить.

– Ты в порядке? – спросил Данте.

Она кивнула и, сжав губы, медленно вдохнула через нос, чтобы не стошнить на его ботинки.

– Нужно посетить соляные ванны.

– А ты там не утонешь?

– Придется рискнуть.

Он издал странный звук.

Данте последовал за ней, направляясь из ее покоев вниз по узким ступенькам. Чем ниже они спускались, тем теплее и соленее становился воздух, пока фонари из розового хрусталя подсвечивали им путь, бледно-алым светом заливая белоснежные стены. На уже влажных от пота волосах Алессы оседали капли конденсата, отчего локоны скручивались в тугие кольца.

– Видишь? Тут абсолютно безопасно. – Она указала на покрытую рябью поверхность бассейна. Течение приносило свежую воду из горячего источника сюда и уносило застоявшуюся прочь.

Данте уселся на ступеньки.

– Я не буду смотреть.

Ее шею охватил жар, но сил спорить не осталось. Она вынуждена была поверить ему на слово.

Теплый бассейн зазывал, предлагая расслабление. Ей требовалось оказаться в его объятиях до того, как прибудут Фонте. Высокое содержание соли в воде сделало ее тело таким воздушным, что у нее не осталось сомнений – она не смогла бы утонуть. Но если бы перед ней встал выбор: позвать Данте, чтобы он вытащил ее нагое тело, или захлебнуться, – она бы помалкивала.

Кроме того, мертвые не испытывали стыда, и ей не пришлось бы через несколько часов приветствовать компанию перепуганных Фонте, а это еще один очевидный плюс.

Украдкой бросая взгляды через плечо, Алесса скинула одежды и ступила в воду. Каменщики, что вырезали бассейн столетия тому назад, сообразили, что человеческие тела состоят не из острых углов, и вытесали в стенках и на дне удобные углубления. Она устроилась в одной из таких выемок и обязательно застонала бы от удовольствия, если бы не заметила вытянутые ноги Данте, торчащие из-за угла. Возможно, он разместился не с комфортом, однако жаловаться не посмел.

Схватив стоящую рядом с бассейном закупоренную керамическую банку, Алесса вылила на ладонь ароматическое масло, запах которого смешался с ароматами лимона и крупной морской соли, что нежно массировала область между шеей и плечами.

– Это что еще такое?

Алесса подскочила, скрестив руки на груди, но телохранитель находился вне поля зрения.

– Пахнет как в чертовом фруктовом саду.

– Чем тебе не угодили лимоны? – возмутилась Алесса.

В ответ из-за стенки раздалось угрюмое ворчание.

Алесса взяла банку со скрабом для тела и, открутив крышку, агрессивно замахала ею в его направлении.

– Знаешь, некоторые считают, что в этих водах осталась целительная сила. – Она решила продолжать занимать его разговорами. Таким образом она поймет, если он вздумает приблизиться.

Данте наверняка предпочел бы пожать плечами, однако из-за того, что они друг друга не видели, ему пришлось протянуть:

– Хм-м-м.

– Бабуля говорит, воды излечили у нее ревматизм коленного сустава.

– Чудеса. – Безразличие в тоне Данте вызвало у нее улыбку.

– Так или иначе, ощущения потрясающие. – Она поводила руками под водой, сотворив небольшие волны. – La fonte di guarigione[5]5
  Источник исцеления, целительный источник (итал.).


[Закрыть].

– La fonte della guarigione, – поправил он, подчеркивая каждый слог, в котором ошиблась она, и добавив те, что пропустила. – И твой акцент ужасен.

– Ну извини, – ответила она немного сердито. – Я начала учить древний язык только в Цитадели, и произношение было не в приоритете. Ты говоришь на нем свободно?

– Да.

– Кто тебя научил?

Молчание.

Вот что она получила за попытку вести себя мило.

Она покрутила рукой в воде, создавая небольшую воронку.

– Ты веришь с древние сказания?

– В некоторые.

– Что насчет гиотте? Люди до сих считают, что они находятся среди нас.

Пауза.

– Ты встречала хоть одного?

– Конечно, нет.

– Но все равно веришь, что они прячутся в лесах и собираются напасть на добрых жителей Саверио.

– Нет, – отозвалась она, растягивая гласную. – Их изгнали с континента, так что они либо погибли в Диворандо, либо просто умерли с течением времени. Никто не может выжить без общества.

– А может, они создали свое. Может, оно существует до сих пор.

– Ты слишком раздражен для того, у кого нет своего мнения на сей счет. Думала, ты в них не веришь.

На этот раз ей таки пришлось представить, как он пожимает плечами.

– Наверное, ты прав, – в конечном итоге произнесла Алесса. – Будь сказание правдой, Богиня отняла бы у них силу и вернула людям. Зачем кому-то беречь похищенный дар?

– Кто знает, что у богов на уме?

– Мы о многом знаем. Они создали Финестру и Фонте, чтобы те защищали остров. Само собой.

– От нападений, насылаемых ими же. Почему Богиня не велит Кролло прекратить?

– Она хочет сделать нас лучше. Напомнить о важности единства, доброты и общения. Две души, становящиеся партнерами и создающие божественное окно, служат напоминанием тому, что смертные могут и должны быть стежками огромного мирового гобелена.

– Тебя заставили заучить эту речь?

– Нет.

«Да».

Алесса озлобленно шлепнула ладонью по воде, пуская очередную рябь.

– Если бы наши солдаты могли пить из фонтана, Диворандо пережили бы тысячи людей. Ужасно даже допустить мысль о подобном эгоизме.

– Люди и есть эгоисты, – заявил Данте. – Все только притворяются, что пекутся о ближнем, надеясь, что их никто не раскусит.

– Очаровательная циничность. Поэтому сказка о гиотте и существует: чтобы предостерегать.

– От чего? – Данте фыркнул. – От исцеления?

– Эгоистичности. Мне всегда казалось, что Финестра по своей натуре бескорыстна. Но я не такая. – Ей не удалось избежать дрожи в голосе. – Думаю, за это я отдуваюсь. Меня наказывают.

Данте, по всей видимости, исчерпал силы, пригодные для поддержания беседы.

Алесса уставилась на воду, мечтая забрать свое признание обратно или стереть его из памяти телохранителя. Почему, когда разговариваешь с тем, кого не видишь, так и тянет открыть свою душу?

Только она подумала, что разговор завершился и остался в прошлом, как он произнес:

– Если ты продолжаешь пытаться, то ты уже лучше многих.

Ее губы растянулись в благодарной улыбке.

– Данте, почему ты так добр ко мне?

– Я не специально. – Долгое молчание. – Ты собралась там сидеть весь день?

– А ты куда-то спешишь?

Ее так и подмывало понежиться в бассейне подольше, просто чтобы позлить его, но, задержись она еще хоть на минуту, Данте мог вытащить ее отсюда силой. Кроме того, скоро прибудут Фонте. Вечером они впервые окажутся наедине. Точнее, они впервые останутся наедине с ней. Насколько ей было известно, они еженедельно встречались с одной-единственной целью – обсудить их презрительное к ней отношение.

Алесса поднялась на ноги, наблюдая за тем, как по ногам стекают капли воды, и только потом накинула мягкий халат. Укутавшись в него, она руками проверила, все ли места прикрыты, и направилась к Данте, который развалился на ступеньках, закинув руки за голову.

Он глянул на нее из-под опущенных темных ресниц.

– Ты не утонула.

– Может, в другой раз.

Шестнадцать

Tristo è quel barbiere che ha un sol pettine.

Не складывай все яйца в одну корзину.

Час спустя Алесса расхаживала перед своей любимой скамейкой в дальнем углу сада. Скрытая подсушенными ветвями лимонного дерева, Финестра не видела Цитадель, только листья и цветы маячили перед ее взглядом. Порой, спрятавшись в зеленом мире пышной листвы, походившем на рай, где жужжание пчел и пение птиц звучали как серенады, она практически забывала о своем заточении. Но не сегодня.

Руки, опущенные по швам, подрагивали; и она, вероятно, напоминала цыпленка, пытающегося взлететь, но ей было все равно. Она убила трех Фонте, – трех! – а теперь благодаря ее блестящему плану избежать очередного убийства в Цитадели окажутся все остальные?! Выражение «Не складывай все яйца в одну корзину» еще никогда не звучало так зловеще.

– Что-то ищешь, Финестра? – спросил стоящий неподалеку и подпирающий дерево Данте.

«Смелось. Уверенность».

Ей стоило организовать индивидуальные встречи, принимать горький яд по капле, а не выпивать весь флакон залпом.

Данте отошел от дерева и уставился на него, медленно доставая из ножен кинжал.

И пускай телохранитель, метая оружие, целился не в нее, сердце Алессы пропустило удар. Кинжал вонзился в гладкую кору и задрожал.

– Нелепо называть тебя Финестрой. По сути, это окно.

– А ты не знал? Я окно в божественное. – Она пессимистично засмеялась. – Я доставшийся человечеству проблеск совершенства и проливаю священный свет на всех и вся. Ты должен пользоваться своим положением и купаться в его лучах, пока стоишь рядом.

Он сощурился, едва сдерживая улыбку.

– Поэтому тут так светло?

– Именно. Но я начинаю думать, что в окне появилось несколько трещин.

Данте фыркнул.

– Тем лучше впустить этот священный свет, luce mia[6]6
  Свет души моей (итал.).


[Закрыть].

Алесса с тоской посмотрела поверх стены на бледно-голубое небо.

– Если планируешь побег, то этот маршрут не самый легкий, – сообщил Данте.

– Если я взберусь по ней, – Алесса похлопала по каменной кладке, – ты притворишься, что не видел меня?

– Уверен, все не так плохо.

– А я уверена, что все пройдет ужасно, – возразила она. – Они меня ненавидят.

– Они хотя бы знают тебя?

– Им и не нужно. Я убила их друзей. – Она махнула в его направлении. – Поторопись. Неси лестницу.

Данте повернулся, услышав скрежет отворяющихся ворот.

– Поздно.

Рената и Томо ожидали во внутреннем дворике. По другую сторону тоннеля сгрудились прибывшие с поникшими от отчаяния плечами, чем напоминали пойманную в сети рыбу.

Калеб приобнял пожилого мужчину и, по-своему выразив чувства, сильно ударил его в плечо, а неподалеку от них плакала женщина средних лет. Йозеф и Нина держались за руки. Саида стояла рядом с решительно настроенными родителями.

Фонте прощались, словно герои, отправляющиеся в пасть чудовища. Они явились сюда, но не по своей воле. Они согласны исполнить свой долг, но в нее не верили.

Камария отделилась от остальных, внимательно всех оглядывая.

– Другой близнец вчера сбежал, – оповестила Рената, разочарованно цыкнув.

Совету это не понравится. Возможно, несправедливо было винить сестру в предательстве брата, но Алесса не сомневалась, что это никого не остановит. Трудно сказать, наложат ли они впоследствии на Камарию вето, если она попадет в список лучших кандидатов, но она попереживает на этот счет позже.

Алессу так и подмывало сбежать, но она предпочла выбрать наименее заметный способ борьбы с нервами: нащупала торчащую нить в одном из искусно спрятанных карманов пышной лиловой юбки и начала ее теребить.

– Стоит подождать отстающих?

– Это все.

Сердце Алессы ухнуло в пятки. Когда она пришла к власти, на острове проживало две дюжины Фонте. Даже не учитывая тех, кто не годился по состоянию здоровья, из-за возраста, беременности или прочих причин, казалось, претендентов было достаточно. Затем она убила троих. Некоторые предпочли навсегда покинуть свой дом. Она лишь надеялась, что беглецы отправились на Алтари, ближайший из двух островов-убежищ, все еще населенных людьми.

За последние года эмигрировало много обычных граждан, но им разрешалось вернуться после осады… если будет куда возвращаться. А вот избранным богом недостаток веры не прощался, они считались предателями, а предательство наказывалось изгнанием.

Перед Алессой предстала оставшаяся пятерка. Что ж. Пять кандидатов. Пусть и немного, но всяко лучше, чем вообще ни одного.

Рената выступила вперед.

– Приветствую, и добро пожаловать. Спасибо, что почтили нас своим присутствием. Прошу, пройдемте в атриум, где Финестра устроит для вас чудесный прием.

Алесса скрыла удивление. Устроит прием?

Рената жестом пригласила всех войти и, дождавшись, пока из кухни не появится очередь официантов с подносами, демонстративно последовала за слугами, несущими сумки, чтобы проследить за доставкой вещей Фонте.

После нее подозрительно быстро удалился Томо, заявив, будто собирается проверить, как идет подготовка к вечернему банкету, и Алесса осталась с Фонте наедине. В звенящей тишине, способной заполнить каждый уголок четырехэтажного атриума.

Гости прибыли в удобной одежде, но она подметила, что никто из них не чувствовал себя комфортно.

Стоило Ренате и Томо скрыться из виду, как Камария сменила защитную позу на более расслабленную. Засунув большие пальцы в карманы бриджей из оленьей кожи и выдавив широкую улыбку, она изо всех сил притворялась, что ей плевать на происходящее. Благодаря свободной блузке, поношенным кожаным ботинкам и легкому румянцу на бронзовых щеках создавалось впечатление, словно она только что спрыгнула с лошади после бодрящей прогулки. Однако, несмотря на умело сотворенный образ, она вздрагивала от каждого резкого движения.

Нина, одетая в простое хлопковое платье, одной рукой снимала юбку, а другой держалась за Йозефа.

Калеб, напугав официанта, набросился на тарелку с закусками и принялся есть в неуютной тишине.

Алесса прочистила горло.

– Прошу прощения за секретность, но мы не хотели никого беспокоить. – Кроме них. Их, без сомнений, побеспокоили. – Совет позволил мне опробовать новую стратегию. Я хочу понять ваши дары и силу прежде, чем мы начнем тренироваться…

Она отступила, чтобы пропустить официантов, вышедших с подносами, заставленными прохладным лимонадом и лимончелло.

Йозеф схватил бокал, случайно заморозив его содержимое, из-за чего не смог выпить ни капли.

– Извини, – подала голос Саида. – Как ты узнаешь что-нибудь о наших дарах, не прикоснувшись к нам?

– Что ж. Вероятно, придется нарушить несколько правил.

Саида и Камария обменялись взглядами.

Бокал Нины раздувался под ее пальцами.

– Ох, простите. Иногда, когда я нервничаю, силы выходят из-под контроля. – Она ослабила хватку, и твердый хрустальный кубок приобрел прежнюю форму.

– Погоди, – выдавил из себя Калеб. – То есть ты используешь наши дары до того, как выберешь Фонте?

– Да. Именно.

– Оставим подобные заботы на завтра. – Пришла на спасение Рената, спустившаяся по лестнице. – Сначала дадим вам время познакомиться, а затем Фонте Томохиро Миямото… – Ренату внезапно перебили, и она нахмурилась. По тоннелю эхом разнесся частый стук тяжелых ботинок.

Внутренний двор стремительно заполнялся солдатами, которые следовали за капитаном Папатонисом, чье лицо приобрело оттенок белоснежной кости.

– Финестра, вас желает видеть Дозор.

По шее Алессы пробежал холодок.

Солдаты внесли на носилках нечто, покрытое куском выпачканной материи. Они поставили перед ней свою поклажу, и из-под ткани выпало что-то большое.

Коготь, изогнутый и недоразвитый.

Он дернулся.

Стоящая рядом воительница подняла штык и проткнула покрывало насквозь. Подергивание прекратилось, и по полу потекла струйка темно-синего цвета.

Капитан Папатонис прочистил горло:

– Уважаемый Пятый полк явился, чтобы представить Первое предупреждение.

Бокал выскользнул из руки Йозефа и разлетелся сотней золотистых осколков.

Хорошо это было или плохо, но Алесса наконец узнала, сколько ей осталось.

Один месяц.

Один месяц, чтобы выбрать Фонте.

Один месяц до встречи с роем этих… тварей.

Один месяц, после которого все будет кончено.