Текст книги "Превращение"

Глава 16
«На ухо Луне»

Я достиг вершины последнего хребта и замер, потеряв дар речи. Я увидел сотни шелки, собравшихся перед огромной впадиной. Изогнутая поверхность скалы эхом отражала их шарканье и перешёптывания, и эти звуки были похожи на шум далёкого прибоя. Над нами, на расположенном под Пиком выступе скалы, стоял широкоплечий шелки. Белая прядь в его волосах искрилась, словно молния. Это, должно быть, сам Великий вожак всех кланов. На выступе пониже стояла Взывающая к Луне. Её чёрные волосы струились до самых пят.

Финн пронёсся мимо меня в сторону компании, которая так ликовала во время его прыжка в бассейн. Они встретили его объятиями и оханьем при виде его поцарапанных коленок. Я было последовал за ним, как вдруг чья-то рука поймала меня за плечо.

– Вот ты где! – воскликнула мама. Её глаза светились радостным возбуждением.

Лир, Мойра, Мист, Кормак, бабушка – все были здесь. В длинноногом обличье они выглядели совершенно по-другому. Расступившись, они освободили мне место в толпе.

Я было повернулся, чтобы указать им на Финна, но звук раковины остановил меня.

Внезапно всё стихло, и тишину наполнил чистый голос Взывающей к Луне:

– Пой, Луна, напевай песню моря! Воспевай воду, слёзы, свободу, стирая границы меж волною и берегом. Грядёт сладостное превращение, которое делает душу свободной.

Запоминающаяся мелодия подхватила меня потоком, её ритмы зазвучали во мне, совпадая с моим дыханием.

Затем мелодия унеслась прочь, и загремел глубокий голос, словно огромная волна ударила о берег:

– ВНАЧАЛЕ!

Мой взор устремился к выступу. Шелки с молнией в волосах вытянул руки перед собой, его ладони смотрели вверх. Я затаил дыхание. Это не было похоже на ту тёплую, знакомую историю, которую мне пересказывали дома.

Он вознёс руки к небу, и мы, все как один, повернулись к морю. Перед нами была темнота. И вдруг…

Одиночный луч света появился на краю мира. Яркой серебристой дорожкой он пронёсся по волнам к Пику. Я ахнул от неожиданности.

Мои глаза уловили какое-то движение. Высокий мощный шелки положил руку на плечо Финна. Наверное, это Бреан, их вожак. Они вместе смотрели на горизонт, и в их глазах отражался серебристый свет.

Луна медленно и величаво поднималась над горизонтом. Вокруг неё мерцали синие и зелёные всполохи, и она приветливо озарила нас своим сиянием. Теперь мы будем славить и воспевать её шествие к центру неба.

– Вначале, – возгласил Великий вожак, – была Луна. Она вращалась вокруг шара из земли, пыли и камня…

Эта история была мне знакома, но слова звучали другие и по-новому. Казалось, будто это происходит прямо сейчас, впервые: бесплодная Земля, тоскующая Луна. Повествование дошло до того места, когда Луна начала петь. Мелодия без слов, тихая-тихая, словно бриз, ласкала слух. Она отзывалась в моём сердце всеми чувствами, какие я когда-либо испытывал в своей жизни: голодом, радостями и разочарованиями. Сначала я подумал, что это поёт сама Луна. Но пела Взывающая к Луне. Её кожа была белой, как сияние Луны, а волосы – чёрными, как ночь.

Когда накатывал голос Великого вожака, я чувствовал, как песня будто вытягивает влагу из воздуха. Она витала в виде тумана, превращаясь в дождь, который обрушивался на Землю. Когда вожак замолчал, я знал, что делать. Я готовился к этому на протяжении всей жизни. Я возгласил вместе со всеми:

– Да здравствует дождь, благословенный дождь, к бытию порождённый песнью Луны.

Я никогда прежде не слышал этих слов в таком исполнении. Каждый голос здесь становился чем-то бо́льшим: единым голосом народа шелки.

Когда прозвучало последнее слово этой части рассказа, Луна взошла над морем. Она парила, огромная и круглая, ожидая от нас, что мы продолжим петь дальше.

– Да здравствует океан, великий и серый, к бытию порождённый песнью Луны.

– Луна скиталась по просторам космоса, – продолжал вожак, и толпа начала раскачиваться. Когда мы с мамой рассказывали историю, мы двигались легко и играючи. Но теперь сотни шелки раскачивались вместе из стороны в сторону с первобытной, безжалостной силой. Мы были словно волны, появившиеся по мановению Луны, вздымающиеся гребнями и валами и низвергающиеся в глубину, и старались услышать каждую драгоценную ноту её песни.

– Да здравствует пена волн белая, как первый туман, к бытию порождённая песнью Луны.

Мы замерли, став неподвижными, как скала. Теперь мы были островами, появившимися из воды. Луна поднялась выше, освещая меня всё ярче.

Финн посмотрел в мою сторону, и его глаза светились таким же восторгом, какой переполнял меня. Я инстинктивно поднял руку в приветствии.

В этот момент вожак Финна обернулся. Он нахмурился. Я увидел, что его взгляд направлен на мою руку, в которой я всё ещё держал перо буревестника. Это выглядело так, словно я махал им Финну, играя во время священной церемонии.

От стыда я выронил перо. Холодный взгляд вожака скользнул по моим волосам, по моей коже. Он наклонился и что-то шепнул на ухо Финну.

Я задрожал, словно лист на холодном ветру.

Но потом голос Великого вожака вновь увлёк меня:

– …линия прибоя, где воды встречаются со скалами, где тёмное море встречается со светлым песком, где границы постоянно изменяются. Вновь Луна пропела.

Взывающая к Луне пела чистую ноту, округлую и сияющую, словно жемчужина.

Великий вожак тихо произнёс:

– Каждая нота, достигающая этой мерцающей полосы, превращалась в шелки.

Он сделал паузу, и затем его голос загремел:

– МЫ НАРОД, РОЖДЁННЫЙ НА ГРАНИЦЕ МЕЖДУ ЗЕМЛЁЙ И ВОДОЙ!

Одна мелодия прекраснее другой неслась в сторону берега к сверкающей линии прибоя. Теперь Луна была огромной, заполняя всё небо. Воздух был как будто наэлектризован.

Мы с Финном одновременно посмотрели друг на друга, будто нас соединяла нить лунного света. «Друг», – подумал я с глубокой и ясной тоской.

Волоски на моих руках встали дыбом, словно вот-вот должна была ударить молния. Я опустил взгляд. Моя кожа мерцала серебряным светом.

И тут все возгласили:

– Да здравствуют создания! Покорители волн и берега, к бытию порождённые песнью Луны.

Луна была прямо надо мной! Это был тот самый момент!

Я поднял взор и молча взмолился: «Луна, пожалуйста, позволь мне жить в моём истинном обличье, предназначенном мне изначально. Пожалуйста».

Воздух сгустился от возносимых молитв, и мою кожу словно покалывало. Наверное, так всё и происходит! Сначала покалывание, а затем кожа начинает превращаться в шкуру. Я уставился на свои руки.

«Сейчас, – думал я. – Сейчас!»

Глава 17
Штормовые волны

Взревела раковина, и Великий вожак объявил:

– Начнём же танцевать!

Я вздрогнул, смущённо озираясь вокруг. Мама была рядом со мной, но вдруг пропала, подхваченная Лиром. Шелки разбились по парам, а я продолжал стоять неподвижно, как камень в бушующих волнах, и пристально смотрел на свои руки. Покалывание прошло. Я пытался сохранить это ощущение, но тщетно – я «хватался за воздух».

Моя кожа по-прежнему оставалась гладкой.

Но моя шкура должна была появится сейчас. Ведь я же почувствовал магическое прикосновение Луны!

Моё дыхание сделалось частым и неглубоким. Я старался не впадать в панику. По крайней мере, я не выделялся из общей массы. Пространство вокруг меня было заполнено ногами, которые дрыгались, прыгали и танцевали.

Ну конечно же, вот в чём дело! Если бы Луна превратила меня сейчас, я бы оказался тут единственным в тюленьем обличье и снова отличался бы от остальных. И мне бы пришлось сразу же вылезать из шкуры. Нет, моя шкура ожидает меня в пещере, а пещера будет опечатана до рассвета.

Финн схватил меня за руку.

– Присоединяйся – это танец шторма! – крикнул он, увлекая меня за быстро двигавшейся цепочкой танцоров. Шелки, который был во главе её, наполовину бежал, наполовину пританцовывал, а его движения передавались следующим по цепочке – танцующие извивались подобно волнам.

– Я искал тебя, – Финн пытался перекричать музыку.

Мои ноги поднимались выше и легче. Может быть, ожидание будет не таким уж и тягостным.

Финн наклонился ближе:

– Ты ни за что не поверишь, что сказал наш вожак.

– Что?

– Он сказал, что твой отец…

Цепочка танцоров двигалась взад и вперёд, и потому я с трудом пытался устоять на ногах. Кто-то взял меня за другую руку.

Я спросил ещё громче, чтобы перекричать гул:

– Что там про моего отца?

– Бреан сказал, что он был человеком. Я сказал, что это невозможно!

– Нет, это правда.

– Что? – он вытаращил на меня глаза. – Это правда?

Как я мог объяснять это там? Нужно было найти укромное место, где мы были бы одни и где у меня была бы возможность подобрать слова. То, что мой отец не был шелки, не имело никакого значения, потому что ещё не успеет окончиться церемония, как я обрету тюленье обличье. Но музыка ускорялась, движения танца становились всё более необузданными, и я никак не мог высвободить руки.

Финн крикнул:

– Он говорил, что ты тоже человек.

– Нет, я превращусь!

– Ветряные волны! – крикнул лидер, и по цепочке быстро замелькали новые движения. Музыка, смех и топот ног эхом отражались от скал. Мы приближались к Пику.

– Я говорил ему то же самое, – ответил Финн, – но он посоветовал взглянуть на твои волосы с забавными светлыми прядями и на твои глаза.

– Один карий, – крикнул я. Эхо от скал повторило насмешливо: один карий… карий… карий…

– Штормовые волны! – выкрикнул лидер. Грянула музыка. Фигура вздымающейся волны начала извиваться в мою сторону.

Финн смотрел прямо на меня:

– Он сказал, что ты никогда не превратишься и мне не стоит…

Цепочка выбросила меня вперёд, и вдруг – раз! – наши руки расцепились. Вздохи, крики и звонкий смех разорвали воздух, когда мы разлетелись в разные стороны. Споткнувшись, я пролетел по камням и остановился, лишь врезавшись в Пик. Выступ над головой загораживал лунный свет.

Сквозь темноту слышались отголоски счастливого смеха. Кто-то крикнул: «Найдите себе партнёров!» Скалы искажали звуки музыки, делая их мрачными и дребезжащими. Мне не хотелось танцевать. Я должен был найти Финна и объясниться.

Я выбрался из своей ложбины и вытер грязь с рук. Все вокруг танцевали парами или небольшими группами. Услышав смех Финна, я поднял голову. Он танцевал в кругу шестерых шелки, плотно прижав руки и отбивая сложные ритмичные шаги, которым я не был научен. Его лицо сияло от восторга. Одним из тех, кто держал его за руки, был вожак их клана.

* * *

Как я мог дожидаться рассвета? Моя шкура нужна была мне уже сейчас. Мне надо было надеть её прямо перед Финном и его кланом.

Я словно видел это: широко раскрытые от удивления и восхищения глаза, голоса, просящие простить их. «Нам следовало подумать, – скажут они. – Разумеется, Луна заботится о своих в эту ночь всех ночей!» Я скромно улыбнусь, принимая извинения, а потом мы с Финном, перекатываясь на брюхе, залезем в воду, чтобы кувыркаться, толкаться и делать сальто назад. Мы будем нырять в пучину, вращаясь вокруг своей оси, пока вожаки наших кланов не постучат по поверхности ластами, чтобы сообщить нам о том, что пора отравляться в обратный путь, и Финн скажет, что хочет плыть со мной.

Нужно было дождаться рассвета, и это удерживало меня от того, чтобы броситься к пещере немедленно. Я заставлял себя сидеть на месте, чувствуя, как камни впиваются в спину, и ждал, что Финн увидит меня и подойдёт.

Одна пара танцевала так вдохновенно, что вокруг собралась целая толпа почитателей, желающих поддержать её. Я увидел взмах руки и волну чёрных волос. Потом кольцо зрителей разомкнулось, открыв пару танцующих, чьи лица сияли, а чувственные шаги следовали один за другим. Притяжение между ними было столь сильным, что напоминало приливы и…

Это были мама и Лир!

Я аж пошатнулся от такой перемены. Я всегда находился в центре маминой жизни, и это не обсуждалось. Это казалось естественным всякий раз, когда остальные куда-то уплывали либо когда над волнами появлялся плавник косатки. Но то, как она сейчас смотрела на Лира…

Я сжал кулаки. Мама может делать что хочет. Наступит рассвет, и у меня появится шкура. В кровь начнёт поступать кислород для глубоководных погружений, а ласты позволят мне мчаться быстрее всех в клане. Маме не придётся всякий раз отставать из-за меня.

Танец завершился под восторженные крики зрителей. Затем мама пробежала глазами по толпе собравшихся, высматривая меня. Я не мог даже и помышлять о том, что она, как всегда, подбежит ко мне и веселье в её глазах сменится теми же думами, которые не давали покоя мне: «Как? Когда?» Поэтому я остался стоять на месте, помахав ей рукой (мол, у меня всё в порядке), и затем растворился в толпе.

Кормак и вожак клана Финна беседовали, близко склонив головы. Это означало, что Финн свободен. Я пошёл высматривать его.

Банкет продолжался внизу, на плоских камнях. Финн сидел сам по себе, глотая креветок.

Я подбежал к нему:

– Вот ты где!

Он испуганно огляделся, затем схватил меня за руку и притянул к валуну.

– Слушай, – сказал он шёпотом. – Мне больше нельзя с тобой разговаривать.

Сердце моё упало.

– Они говорят, – он замолчал и глубоко вздохнул, собираясь с духом, – они говорят, что ты опасен для нас.

– Зачем я буду вредить тебе? – спросил я. – Ты же мой друг.

– Дело не в том, что ты сам захочешь это сделать. Это может произойти случайно. Ты можешь привлечь внимание людей, и они заметят нас. Они поймут, что мы не тюлени. Они поймают нас и отправят в зоопарк.

– Куда?

– В зоопарк. Там люди запирают тебя в металлическую клетку, чтобы другие глазели. Один из старейшин жил на суше некоторое время, а потом рассказывал нам о зоопарках и цирках, где заставляют делать дурацкие трюки ради развлечения. Мы, заметив приближение людей, попытаемся уплыть, а ты не сможешь угнаться за нами.

Я хотел что-то ответить, но всё, что я мог, – это мотать головой всё сильнее и сильнее.

– Может быть, я останусь, чтобы помочь тебе, – продолжил Финн. – Так ведь поступают друзья. И меня в итоге поймают. Это слишком большой риск. И дело не только в людях. Есть же ещё косатки и белые акулы: когда они на твоём пути, иногда только миг отделяет от опасности. Ты слишком медлительный со своими плескающимися…

– Я не плескаюсь! – крикнул я. – К тому же это неважно, потому что я превращусь. И ради этого я здесь!

– Говорят… – он резко замолчал. По его лицу, словно пена прибоя, пробежало сострадание.

В тот момент я хотел уйти, убежать прочь через скалы куда глаза глядят. И в то же время я не мог ничем себе помочь.

– Что… – слова путались, – что говорят?

Он ответил так тихо, что мне пришлось напрячь уши, чтобы услышать его:

– Не все превращаются, знаешь ли.

Во мне что-то сломалось. Моя рука взлетела, и я оттолкнул его на шаг.

– Я получу свою шкуру!

– Если твоя человеческая часть сильнее, то нет. Некоторые из вас не превращаются. Они навсегда остаются такими…

В этот раз я толкнул его так сильно, что он упал. Я взгромоздился на него, сжав кулак для удара. Он перебросил меня, оказавшись сверху, и прижал мои руки к земле, пытаясь удержать их. Я рванулся и, высвободившись, опрокинул его на спину на камни. Креветки и кальмары разбежались. Мы вскочили на ноги и, чуть пригнувшись, замахнулись друг на друга…

Возникшая между нами рука схватила Финна.

– Что я тебе говорил? – Это был Бреан. Его лицо потемнело от гнева. – Он принесёт только неприятности.

Моя грудь вздымалась:

– Но мы не хотели…

– Да ещё и в Лунный день, – продолжал он, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Его широкая рука легла на плечо Финна, уводя того прочь.

Глава 18
Пещера шкур

Я ждал, ждал и ждал… Звёздное небо поблёкло и стало серым. Последняя звезда исчезла. Из впадины доносилась мелодия, наполненная болью потери и расставания: Взывающая воспевала закат Луны в море.

Красная полоса прорезала небо на востоке, и заревела раковина. Я вскочил на ноги. Пещера шкур открывалась!

Шелки вокруг меня неохотно зашевелились, словно не хотели, чтобы эта ночь заканчивалась. Я пронёсся мимо них к лестнице и полетел, перепрыгивая через две ступеньки. Я достиг пещеры в тот момент, когда стражники отодвинули валун, и встал первым. Рядом никого не было.

Я стоял у входа, протянув руки, чтобы получить свою шкуру.

– Имя? – гаркнул огромный серый страж.

– Аран, – сказал я так громко и чётко, как только мог.

Он ненадолго пропал. Моё сердце билось так, словно вот-вот взорвётся.

Страж вернулся, но с пустыми руками. Я вглядывался в темноту позади него. Мою шкуру принесёт кто-то другой?

– Я её пока не нашёл, – объяснил страж. – Наверное, лежит под чьей-то шкурой. Такое бывает. Приходи попозже.

Я стоял в недоумении, пока кто-то не похлопал меня по плечу, заставив оглянуться. Позади выстроилась очередь. Неохотно я отодвинулся на полшага, но проходившие мимо толкали меня, и я отошёл в сторону, присев на склоне. Мужчины и женщины, молодые и старые, высокие и низкорослые – шелки один за другим подходили ко входу в пещеру и уносили свои шкуры.

Они спускались к полосе прибоя, влезали в шкуры. Затем наступал миг превращения, когда шкура как бы срастается с телом. Берег заполнялся тюленьим стадом: серые шкуры, коричневые, пятнистые и жемчужно-белые…

Белыми были шелки из клана Финна.

Стражи теперь уже должны были найти мою шкуру. Я побежал в конец очереди и занял место. Я крутил головой по сторонам, чтобы видеть, сколько ещё ждать. У входа в пещеру, вытянув руки, стоял Финн. Через мгновение, прижимая их к груди, он уже держал сияющую белую шкуру.

Когда он шёл мимо меня в сторону берега, я наклонился и сказал:

– Финн, подожди меня!

Мне хотелось добавить: «Тогда я докажу, что могу превращаться. Тогда мы сможем поиграть под водой».

Но следом шёл вожак Финна, который жестом велел ему не останавливаться.

И всё же Финн наклонил голову в мою сторону и прошептал:

– Пока, Аран! – а затем добавил: – Удачи!

Я нетерпеливо переминался с ноги на ногу, отчаянно желая получить свою шкуру вовремя, чтобы Финн увидел, как я её натягиваю. Мимо пронеслась Мойра, держа под мышкой свою шкуру. Она плюхнулась в воду, словно не могла ждать ни секунды. Очередь продвигалась вперёд.

На этот раз, когда я достиг пещеры, страж тут же узнал меня.

– Теперь я точно её найду, – сказал он. – Аран, верно?

– Верно.

Прошло достаточно много времени. Но затем он опять вернулся без шкуры.

– Ты уверен, что оставлял её под этим именем? – уточнил он.

Оставлял? Я не мог объяснять ему подробности в присутствии скопившейся позади очереди. Глаза огромного стража впились в меня.

– Это моё имя, – сказал я. – Она должна быть там.

– Дай нам чуть больше времени, – попросил страж. – Мы ещё ни разу не теряли ни одной шкуры. – Он кивком попросил меня отойти в сторону.

Небо уже почти совсем просветлело, когда я снова занял место в конце очереди. Мама подошла ко мне, держа под мышкой свою пятнисто-серую шкуру.

– Прости, что я так долго, – извинилась она.

Во главе очереди я увидел Лира, который протянул руки за своей блестящей чёрной шкурой.

– Я подожду с тобой.

Мама улыбнулась, но было что-то не так в уголках её губ. Внутри у меня всё сжалось. Мама должна была верить больше всех. Я видел её лицо: она молилась не менее усердно, чем я. Но сомнение протянуло к ней свои холодные щупальца. Внезапно я почувствовал, что не могу стоять рядом с ней.

– Уходи! – резко сказал я.

Её глаза округлились от удивления.

– Я хочу ждать в одиночестве.

– Что ж… хорошо, – она медленно пошла к берегу, оглядываясь на меня через плечо.

Позади никого не было. Я был последним в очереди.

Когда я подошёл к пещере в третий раз, на волнах играли лучи солнца. Серый страж увидел меня и кивнул.

– Я посмотрю ещё раз, – сказал он.

Я слышал, как он уползал в темноту: шлёп-шлёп. Его долго не было. Когда он появился, с ним были два других стража.

– Беспрецедентный случай, – сказал серый страж. – Мы всё осмотрели. Какого цвета, говоришь, твоя шкура?

Я помолчал, а затем прошептал:

– Я не знаю.

– Что-что? Я не расслышал. Говори громче! Что ты сказал? Говоришь, коричневая?

– Я не знаю! – в этот раз получилось так громко, что стражи дёрнули головами.

– Не знаешь? – рявкнул серый страж. – Что значит – не знаешь?

Чёрный шелки наклонился и что-то прошептал, и физиономия серого изменилась. Его глаза – глаза этого огромного шелки, выбранного стражем за силу и отвагу, – наполнились слезами.

Земля стала уходить из-под ног.

– Я получу её сегодня, – настаивал я. – Я молился о ней. Она должна быть там. Проверьте ещё раз, пожалуйста!

Он покачал головой:

– Мне очень жаль.

Троица выползла наружу. Позади них зияла пещера, тёмная и пустая.

– Мы должны закрыть её, – объявил чёрный страж. – Быть может, в следующем году…

Они упёрлись плечами в валун и закрыли им вход в пещеру.