Текст книги "Тест на отцовство"

Глава 25

Кирилл

Я не знал, сплю я или нет, но ощущения были такими яркими, отчетливыми, что не хотелось прерывать блаженство.

Я видел, как Лена бегает под струями дождя, смеется, встряхивает мокрыми волосами. Догнал ее, поймал за руку, притянул к себе. Возбуждение наполнило меня, окатило волной дрожи, кровь прилила вниз, принося мучительную боль. Я хотел ее, Господи, как я ее хотел. Не помнил, чтобы хоть раз за всю жизнь испытывал такое сильное желание.

Она отвечала мне! Мягкие губки с привкусом молочного коктейля приглашали войти, легкие пальчики бегали по всему телу, из груди рвался хрипловатый стон, сводящий с ума. Она изгибалась, прижималась все крепче и крепче, и я не мог насытиться вкусом ее солоноватой кожи.

Я закрыл глаза и отдался ощущениям. Запах персика и меда. Упругий шелк под пальцами, тепло поцелуев на губах. Влажные волосы, шелком просачивающиеся сквозь пальцы. Рыжие, как огонь. Как пламя, согревающее и обжигающее в одночасье. Звуки моего имени на ее губах.

Кирилл…

Да, детка, я рядом. Не отрывайся от меня, не отпускай. Я сделаю тебе хорошо…

Хочется ловить ее дыхание, смотреть в глаза, наслаждаться тем, как легко она краснеет от неловкой или неуместной шутки. Чувствовать ее мурашки под подушечками пальцев, доводить до смущения и медленно срывать замок за замком, цепь за цепью. Освобождать от надуманного и услышанного со стороны.

И вот она тут. В моих руках. Моей власти. Моя…

– Ты всегда быстро возбуждался под утро, – промурлыкал хрипловатый женский голос мне на ухо. Длинные и острые коготки проскользили по боку вниз.

Я вздрогнул, выпрямился, вскочил с кровати. Мягкий и такой чарующий сон, в котором была Лена, растаял дымкой. На смену пришла холодная безжалостная реальность. Мед превратился в яд.

– Какого черта ты тут делаешь?! – я торопливо натянул штаны.

Ирина полулежала на моей кровати и улыбалась. В полумраке спальни было видно, что на ней нет ничего, кроме полупрозрачного пеньюара.

В подтверждение моим мыслям она вальяжно потянулась, слегка расставив ноги, и призывно поманила меня пальцем.

Но кроме злости я ничего не почувствовал. Вся ее поза, деланная страсть на лице, карикатурные ужимки… Отвращение, раздражение… Все, что угодно, только не возбуждение. В меня словно плеснули ледяной водой пониже пояса.

– Я еще раз спрашиваю, какого дьявола ты тут забыла?! – прорычал я.

– Ну что же ты такой бука, Кирюшенька, – надула она губы. – Мы взрослые люди, а взрослым не нужны лишние объяснения. Раньше ты все понимал с одного взгляда. Помнишь? Или ты забыл, как сладко мы развлекались в моей машине? А как-то ты взял меня прямо на капоте. Был такой страстный, горячий… – она повела плечом, сбрасывая лямку. – Разорвал в клочья мои трусики и трахал, трахал до изнеможения… Что, Кузнецов, стареешь? Проблемы с потенцией? Ну же, достань своего гонщика, и я посмотрю, что можно сделать…

– Ты ошиблась комнатой, – процедил я, накидывая футболку.

Ткань на мгновение отгородила меня от заискивающего горящего взгляда.

– Ты ведь сам разрешил мне выбрать лучшую комнату, – промурлыкала она. – Я выбрала.

– Да? Ну что же, тогда приятных снов.

Развернулся и направился к выходу. Но стоило только положить ладонь на дверную ручку, как мне на плечи опустились тонкие женские пальчики. Тонкие – и цепкие, как крючья альпиниста.

– Ну, Кирюшенька, – протянула Ирина, обдавая меня удушающим запахом парфюма. – Почему ты грубишь? Ну же, давай вспомним прошлое, развлечемся на славу. Ты, я, широкая кроватка… Что изменилось?

– Что изменилось? – фыркнул я, толкнув наконец дверь и стряхнув раздражающее прикосновение. – Все изменилось. Я сам виноват, что тогда опустился до тебя. Я не хочу это вспоминать – я бы предпочел, чтобы между нами вообще ничего не было. Единственное хорошее, что вышло из нашей интрижки, дети. Но мне чертовски жаль, что их родила именно ты.

Кажется, Ира подавилась проклятиями или руганью. А я не удержался и взглянул на нее. Снова.

На красивом подправленном несколькими хирургами лице горела неприкрытая злость. Свет призывно создавал тени на изгибах ее фигуры. Но все это казалось мне пошлым и отталкивающим. А после того, как она скинула маску кокетства – и вовсе пугающим.

– Ты пожалеешь, – прошипела она, сжимая кулаки. – Я клянусь, что ты пожалеешь об этом.

Я не ответил. Сбежал по лестнице вниз, будто за мной гнались бешеные собаки, и выскочил из дома.

Как же я злился на себя! Жалел, что связался с ней, повелся, пошел на поводу и стал ее игрушкой. И если бы не Соня и Марк, я бы и близко не пустил эту дрянь к своему дому. И не собирался ее больше терпеть. С этим всем надо поскорее заканчивать. Как можно скорее…

Странный звук в саду привлек мое внимание. Я забыл обуться, убегая от Ирины, и прямо так, босой, спустился с крыльца.

Ночной ветерок шелестел кронами, охлаждал разгоряченную кожу и очищал мысли. А на заднем дворе продолжали работать поливалки. Кажется, их забыли выключить.

Тихо ругнувшись, направился к крану по мокрому газону, да так и застыл на месте.

На одной из плетеных скамеек, поджав колени к груди, сидела Лена, сжимая в руках смартфон. И на лице в голубоватом отсвете экрана блестели слезы.

– Лен…

– Кирилл? – она вздрогнула, нервно провела рукой по щеке и, спустив ноги, улыбнулась.

– Ты почему тут?

Она проследила взглядом за тем, как я опускаюсь рядом и тяжело вздохнула. Поежилась от прохладного порыва ветра и отвела взгляд.

– Да что-то не спится…

– Лен, тебе на самом деле было плохо или ты по другой причине отказалась от ужина? Не ври.

Она осеклась, захлопнула рот и виновато улыбнулась. Ей не нужно было ничего говорить я и так уже все понял.

Ирина.

– Что она тебе сказала?

Стоило задать этот вопрос, как Лена тут же потухла. Опустила глаза, взглянула на погасший телефон и закусила губу.

Позволив желаниям и чувствам перехватить контроль, я подвинулся ближе и притянул девушку к себе. Ожидал, что она тут же оттолкнет, вскочит, запылает краской.

Но Лена только вцепилась пальцами в мою футболку и уткнулась носом в грудь. Я поглаживал ее по спине, а она тихо и очень аккуратно начала рассказывать о том, что происходило пока меня не было.

Я подозревал, что Ира так просто не будет сидеть на заднице. Но после каждого услышанного слова, мне хотелось прямо сейчас вскочить и вышвырнуть эту тварь из моего дома.

– Вот как-то так, – договорила Лена, поднимая голову и заглядывая мне в глаза. – А потом… Полчаса назад я вышла попить воды и… И видела, как она заходила в твою комнату.

Я выругался настолько грязно, что девушка попросту залилась краской и неловко улыбнулась. Отвела взгляд, но я не позволил ей этого сделать. Перехватил пальцами подбородок.

– Да, она оказалась в моей спальне, – проговорил, глядя ей в глаза. – Разбудила, когда мне снилась ты.

Если я думал, что до этого Лена покраснела, то сейчас она попросту вспыхнула.

– Послушай. Между мной и Ириной ничего не было и не будет. Потому что есть… ты. Я…

Слова признания никак не хотели звучать в воздухе. Я так давно никому не признавался в чувствах, что чувствовал себя очерствевшим и каменным. Но эта девушка растапливала любой лед, размягчала любую жесть. И сейчас она смотрела на меня такими глазами, что нельзя было не признаться в том, что я к ней испытываю.

Да только страх спугнуть ее не отпускал до последнего.

Потому не сказав больше ни слова, я просто наклонился и поцеловал ее. Почувствовал легкое дыхание, вкус мягких податливых губ, ее трепет в моих руках.

И ответ.

Лена отвечала на поцелуй, вцепившись пальцами в футболку. Будто боялась потерять, разорвать эту связь.

Больше ничего не имело смысла. Ни Ирина, которая вскоре поймет, что не на того нарвалась. Ни весь мир, для которого мы могли показаться слишком странной парой. И даже поливалки, продолжающие разбрызгивать воду по превратившейся в болотце полянке.

Только она.

Лена

Не знаю сколько мы так просидели. Пахло цветущим жасмином, стрекотали насекомые, а звезды звали и манили к себе.

Мне никогда еще не было так хорошо – и не только из-за красоты ночного сада.

В объятиях Кирилла было легко и спокойно. Я чувствовала себя не просто человеком, достойным уважения. Не какой-то там прислугой без имени и права на голос. Я чувствовала себя женщиной – желанной, красивой, мягкой… А еще я чувствовала, что оказалась дома.

Я даже позволила себе поверить, что все наладится. Потому что я не одна – а вместе со всем справимся. Кирилл не даст в обиду детей, не позволит Ирине выжить меня или навредить им.

Да, она мать его детей. Я понимала, что она имеет полное право быть с ними, воспитывать, прикасаться и даже забрать отсюда в любую секунду. Одна мысль об этом пронзала так, будто я сунула пальцы в розетку.

И мне до ужаса было жаль Соню с Марком. Так долго их пытались убедить, что они – никому не нужны. Что они – всего лишь довесок, источник проблем… С таким трудом я показала им, какие они чудесные, любимые, как сильно в них нуждаются. Показала, какими могут быть отношения в семье, что такое любовь и поддержка. И вот теперь смотреть, как эта женщина превращает мои старания в труху?!..

Но и я верила Кириллу. После всего, что мы обсудили той ночью. И после его горячих объятий, настойчивых поцелуев. Я… Я теряла голову и чувствовала себя самой счастливой в этом мире.

Но все равно долго находиться рядом с Кириллом не смогла, как бы ни хотела. Пока Ирина была в доме, пока ее дыхание слышалось в каждом дуновении ветра, я не могла успокоиться окончательно. Мне все время казалось, что она наблюдает за мной, что ее злые, наполненные ненавистью глаза, следят за мной отовсюду. Я убеждала себя, что просто накручиваю, что это глупости, граничащие с паранойей…

Но стоило мне пожелать Кириллу спокойной ночи – или что там от нее осталось после наших посиделок – и подняться по лестнице, как я меня схватили за руку и потащили в темноту коридора. Вырвавшись и отдышавшись, я почувствовала приторный запах духов, и лишь потом узнала Ирину.

– Вижу, что ты время зря не теряешь, – зашипела она, преградив мне дорогу.

– Мне просто не спалось… День был душный. Можно, я проверю, как там Марк и Соня, и пойду к себе?

– Софи, – процедила женщина сквозь зубы.

– Как вам будет угодно.

Я мысленно считала до ста и обратно, чтобы не ответить резко и не злить ее еще сильнее.

Я обогнула ее и, стараясь сдержать эмоции, направилась к комнате.

– Думаешь, ты для него что-то значишь?

Я остановилась, но не повернулась.

– Ты просто молоденькая, вот и все, – бросила она мне в спину. – Рано или поздно у всех мужиков в этом возрасте встает на девочек. Но ему это быстро надоест. Уже, небось, представила себя тут хозяйкой, а? Хочешь прибрать к ручкам дом?

– Я здесь просто работаю, – терпеливо ответила я. – И если больше…

– Нет ты меня дослушаешь! – рывком она повернула меня к себе. – Думаешь, самая умная? Решила не просто залезть к мужику в штаны, а действовать через детей?

– И в мыслях не было…

– Ты пожалеешь, что встала у меня на пути, нянька, – выплюнула она со злостью. – Это я тебе обещаю.

У меня уже был готов ответ, но я сдержалась. Даже не обернулась, прошагала к своей комнате и только там, закрывшись, опустошенно прислонилась к двери.

Еще немного, и Ирина уедет. Кирилл обещал, что все будет хорошо. А у меня нет никаких причин ему не доверять. А значит надо только немного потерпеть. Ради детей.

Просто потому что она их мать. Какой бы дрянью Ирина ни была, она их мама.

Глава 26

Уснуть удалось лишь под утро – голос Ирины снова и снова звучал в ушах, перед глазами стояло перекошенное от злобы лицо. Все-таки ни пластические хирурги, ни косметологи не могут сделать из тебя красавицу, если внутри – угольно-черная пустота.

Но стоило мне хоть немного успокоиться и нырнуть в поверхностный сон без сновидений, как громкий крик заставил меня подскочить на кровати.

– Нет! Не хочу! Нет! – кричала Соня, и я со всех ног бросилась на звук.

Чуть не переломала ноги, споткнувшись на лестнице, но в ту секунду мне было плевать на все – лишь бы помочь малышке. В голове роились самые страшные мысли. Что с ней?! Ее ударили? Она упала, обожглась, порезалась? Или в доме грабители?! Если хоть кто-то, хоть один человек посмеет причинить боль моей девочке, я зубами перегрызу ему сонную артерию, выцарапаю глаза…

– Явилась! – насмешливый голос окатил меня ушатом ледяной воды. – Хорошая же из тебя няня, если ты спишь, вместо того, чтобы паковать детям чемоданы.

Я застыла на пороге гостиной, едва переводя дух от ужаса: посередине комнаты стояла Ирина и дети. В дорожной одежде, с рюкзачками…

– Что… Что… – я никак не решалась озвучить страшную догадку.

– Что происходит?! – рявкнул за моей спиной Кирилл. – Что ты сделала с ребенком?!

– Я? – наигранно удивилась белокурая стерва. – Ничего. Мы просто собирались домой. Скажи спасибо, что я вошла в твое… хм… положение, и дала немного отдохнуть после твоих ночных развлечений! И не беспокойся – теперь тебе с твоей нянькой никто не помешает. Все равно дети для вас были только прикрытием. Лишним неудобством. Мои бедные пупсики…

– Не смей! – прорычал Кирилл и рванул к ней.

Я испугалась, что он ударит ее на глазах у детей, и хоть у меня самой в ту секунду руки чесались от желания разбить ей лицо, я вцепилась в руку Кирилла.

– Постой, не надо… Дети…

– А вы что, и правда развлекались ночью? – Марк удивленно склонил голову набок, переводя взгляд с меня на отца. – И почему не позвали нас с Соней?

– Не верю, – девочка шмыгнула носом: глазки покраснели от слез, на ресницах застыли крупные капли, кажется, она все утро плакала. – Они не стали бы играть без нас…

– О, еще как стали бы, – пренебрежительно отмахнулась Ирина. – Уверяю тебя, милая моя, твоей Лене глубоко наплевать, с кем играть и когда. Но не расстраивайся – она ведь просто прислуга, а прислуга работает ради зарплаты. И только мамочка всегда будет вас любить.

– Нет! – отчаянно выкрикнула Соня, и слеза скатилась по щеке. – Нет! Нет! Нет! Не правда!

– Я очень тебя люблю, милая, – прошептала я, изо всех сил пытаясь не разреветься. – Иди ко мне…

– Не смей. Прикасаться. К моей. Дочери! – слова Ирины хлестали меня кнутом. – Мы уезжаем из этого борделя – сейчас же.

– Ты никуда не заберешь детей, – отрезал Кирилл и отобрал у бывшей чемодан. – Сама можешь катиться на все четыре стороны, а они останутся здесь.

– Правда? – елейным тоном переспросила Ирина и усмехнулась. – А я вот почему-то думаю, что нет.

– Думать можешь все, что хочешь, я не отпущу детей, – нахмурился Кирилл. – Тем более – с тобой.

– И на каких же основаниях? – она подошла ближе и провела ногтем по его плечу. – Позволь напомнить: я – их мать. А ты – формально – никто.

– Я сделал тест, и юридические нюансы – всего лишь вопрос времени…

– Ага, – она довольно кивнула. – Времени. Вот только пока ты никто, и если я захочу, могу в любой момент вызвать полицию. Сказать, что ты похитил моих детей, – она изобразила испуг. – Что ты угрожал мне, шантажировал, требовал выкуп… Обижал малышей…

– Но это же не правда, – со всей своей детской непосредственностью вмешался Марк. – Папа нас не похитил, ты сама…

– А вот это, милый, тебя не касается, – с улыбкой процедила Ирина. – Бери свои вещи – хотя по мне все это барахло надо отправить на свалку, дома у тебя игрушки гораздо дороже – и иди в машине. Как говорится, в гостях хорошо, а дома – лучше.

– Это и есть наш дом! – храбро возразил Марк, но его глаза уже наполнились слезами. Мальчик держался изо всех сил, чтобы не заплакать, и у меня сердце разрывалось от невозможности к нему прикоснуться.

– Все хорошо, малыш, – я присела на корточки и до боли сжала пальцы, ногти впились в ладонь – я не должна была плакать при нем! Не должна! – Ты еще обязательно приедешь. И мы увидимся…

– Не надо врать моему ребенку, – перебила Ирина, обхватила пальцами его тоненькое запястье и потащила к выходу. – Идем, Марк, Софи. Скажите папочке Кириллу «пока» и поедем уже. Так и быть, можем заехать в ресторан. Поедите мороженого, пока мамуля сделает маникюр, – она брезгливо оглядела ноготь, испорченный Принцем.

– А как же попугай?! – Соня утерла нос рукавом. – Принц ведь без нас будет скучать… И… И мы…

– Не будет этой гадости в моем доме, – поморщилась Ирина и прошествовала к дверям, волоча за собой Марка. – Я уже говорила – никаких животных. Грязь, шерсть, микробы… А когда он сдохнет, что прикажешь с ним делать?

– Принц умрет?! – ахнула Соня.

– Давай быстрее! – раздраженно приказала Ирина. – Долго мы тут будем болтать?

Узкие плечики поникли, и девочка обреченно пошла следом за матерью. Бросила на меня последний взгляд, полный боли, тоски и разочарования, и мне показалось, что меня режут наживую.

Соня, моя девочка… Моя милая девочка… Прости меня… Что с тобой сделала эта женщина? Ты всегда была бойкая, упрямая… Прости… Это все из-за меня!

Слова комом стояли в горле, и я не решалась произнести их вслух.

Произнести правду. А разве нет?! Если бы я не позволила вчера Кириллу поцеловать меня? Если бы вовремя оттолкнула его, убежала? Я поддалась глупому безнадежному желанию, наивная дурочка. Зачем?! Чтобы разозлить Ирину еще больше?! Я просто ткнула палкой, разворошила осиное гнездо, и прилетело всем. Кирилл, бледный и убитый, молча наблюдал за уходом своих детей. А что он мог сделать? Вся власть, все ниточки сошлись в когтистых лапах этой дряни! И если бы только я послушала ее сразу, в тот первый день, когда она велела мне убираться… Если бы только была разумной и оставила в покое мужчину и детей, на которых не имею никакого права… Тогда они были бы сейчас вместе! Марк, Соня, Кирилл… Маленькая, крепкая семья… Ирина не стала бы мстить! Зачем ей дети? «Неудобство» – так она их назвала? Нет, всего этого не случилось бы, если бы я не разозлила ее. Она мстила, завидовала, бесилась. И все потому, что я поддалась глупым чувствам…

Не в силах слушать, как отъезжает машина с детьми, как охает на кухне, глотая валерьянку, Тамара Ивановна, я пулей рванула наверх, рухнула на кровать и, закусив угол одеяла, завыла от боли. Никогда еще мне не было так плохо. Я умирала, рассыпалась на части – и знала, что только я одна виновата. Господи! Как же сильно я ненавидела себя в тот момент, как же сильно…

Кирилл

Я сжимал руль так сильно, что еще немного – и сломал бы его. Или свои пальцы.

Ярость кровавой пеленой застилала глаза, и я был этому даже рад. Лучше гнев, чем невыносимая боль бессилия.

Сука!

Я повторял это слово про себя – или, может быть, вслух – тысячу раз. А толку? Пустое сотрясание воздуха. Эта сука – мать моих детей! И только она имеет право с ними находиться. По этим чертовым законам… Сраный кодекс, чтобы все они горели в аду! Тварь, с которой даже сатана поостерегся бы иметь дело, заставила страдать моих детей. Лишила их дома, хрупкой семьи – и все из-за одной-единственной бумажки! Да как так-то!

Я сам не понял, каким чудом мне удалось сдержаться и не убить ее прямо там, в гостиной. Стоял и как мантру повторял про себя «Не трогай, не трогай, не трогай»… А пальцы так и тянулись к одному из моих кубков, чтобы мраморным основанием размозжить ее черепушку…

Кубки. На кой черт они мне все сдались? Гонки, трек, вся эта мишура… Все стало бессмысленным в ту секунду, когда дети вышли из моего дома. Я был никем без них – и только теперь отчетливо это понял!

Вот оно, наказание. За то, что пихал член, куда попало. За то, что возомнил себя хозяином своей жизни. За то, что не хотел принимать детей, когда они появились на пороге… Каким эгоистом я был! Вместо того, чтобы умаслить Ирину, уговорить ее, навешать лапши, убедить решить все мирным путем, отдать ей все деньги, что у меня есть, я целовал Лену. Я думал о себе, вместо того, чтобы думать о детях. А теперь? Теперь все превратилось в личную месть, и насколько я знал Ирину, месть всегда была для нее слаще всех блюд. Она не отступит, не простит, что кто-то посмел предпочесть ей другую женщину… И за мою ошибку платили дети.

Из ниоткуда на меня вылетел черный седан, и я крутанул руль, в последнюю долю секунды успев вырулить на обочину. Сработала профессиональная реакция, взвизгнули тормоза, и я знатно приложился лбом. Водитель седана выскочил из машины, подбежал и стал что-то орать, но меня вдруг накрыла апатия. Я уронил голову на руль, чувствуя, как по лицу стекает теплая струйка, и вдруг понял, что плачу.

– Мужик, ты в норме? – донеслось издалека.

Я не ответил. Из глубины поднималась соленая волна, и я, издав странный лающий звук, зарыдал. Заревел, как мальчишка. Как в детстве, когда моего Рекса сбил мопед, и я нес его маме, просил хоть что-то сделать, спасти лучшего друга… И Рекс смотрел на меня, а я не мог ему помочь. До самого последнего вздоха…

Не знаю, сколько я так сидел.

Мужик, испугавшись, что я конченный псих, уехал, и только настойчивая трель телефона заставила меня взять себя в руки.

– Да? – коротко ответил я осипшим голосом.

– Кирилл Евгеньевич, вы, вроде, назначили срочную встречу на два, – юрист тактично кашлянул. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но уже полтретьего, а у меня еще один клиент…

– Я плачу за ваше время, – перебил я. – Дождитесь и отмените остальные дела, если надо – я добавлю за издержки. Но сейчас мне будет нужно все ваше время.