Текст книги "Там, где цветут одуванчики"

– Я его не видела после его извинений,– Я пожала плечами, закрыв шкафчик, обращая все свое внимание на Тома. И кстати, это наш самый долгий диалог.

– Он сильно переживает, ведь ты ему нравишься,– Вздохнул Томас,– Не сказал бы, что он жалеет о сделанном, но признает свою ошибку.

Я лишь усмехнулась, взглянув на заполняющийся коридор, зная, что этот разговор точно дойдет до виновника. Мой взгляд зацепился за фигуру, что недовольно наблюдала за нами, и я, как настоящая девушка, натянув самую милую улыбку, сделала вид, что очень рада пообщаться со старым знакомым, и обернулась к Томасу.

– Я знаю, что он ее признает, Том. Он и сам мне это говорил. Но я не обжалась на него, он просто нарушил мои границы, вот я и разозлилась. Это не обида, скорее недопонимание.

– Я рад это слышать,– Он облегченно улыбнулся,– Кстати, ты решила насчет матча?

– Что?– Я отвлеклась, отчего не поняла о каком матче идет речь, а после вспомнила, что они упоминали его еще при нашем знакомстве и на вечеринке,– Не уверена. Вряд ли я буду свободна.

– Мы будем вас ждать. Нам пригодилась бы поддержка подруг,– С его лица не сходила улыбка, а я лишь мысленно закатила глаза, вновь кинув быстрый взгляд на Эвана. Я пыталась вызвать у него ревность и меня раздражало мое же поведение, но отчего-то вид недовольного Редгрейва поднимал мне настроение. Маленькая месть за его поведение.

– Лили, думаю, пойдет. Кстати, где она?– Я вновь вернула взгляд на Томаса. Мои глаза бегал от одной точки к другой, словно я рассматривала мимо проходящих учеников.

– Не знаю, мы тоже давно не общались. Может прогуляемся все вместе? Как тебе идееееея?– Кажется, неожиданно для нас обоих, он закинул руку мне на плечо в дружеском жесте, но мы были далеко не друзьями. Я кинула на руку недовольный взгляд, и парень медленно, даже нехотя, убрал ее.

– Том, я обычно занята, поэтому не могу дать тебе точный ответ, но вряд ли я вообще смогу куда-то выбраться в ближайшее время,– Мы отошли от шкафчиков и этот настырный парень, пытающийся свести меня с его другом, пошел за мной.

– Я не говорю сейчас, когда будешь свободна,– Он кивнул своим словам,– Надеюсь, хотя бы пообедаешь с нами.

И после этих слов он наконец ушел. Я не думала, что Томас настолько сильно хочет, чтобы я помирилась с Питером и общалась только с ними. Может это из-за Эвана?

Все видят, что мы начали с ним и с Селли тесно общаться, проводить время вместе, поэтому, очень вероятно, что Питер и Том хотят перетянуть мое общение на себя. У них явно не получается.

От голода, которого я не ощущала, и от усталости, которая выражалась рассеянностью, я не замечала ничего вокруг – просто шагала в кабинет физики на рефлексах, желая добраться до парты, чтобы прилечь и немного отдохнуть, но грубая рука, вытянувшая меня из этого состояния, потянула за собой в мужскую раздевалку, пустеющую из-за начавшейся тренировки на улице.

Редгрейв прижал меня к двери, с силой сжимая запястье, и перекрывая пути побега.

– Хватит это делать,– Он прошипел эти слова, сжимая челюсть от раздражения. Я была непоколебима, держалась холодно, словно нас ничего не связывало, словно мы были незнакомыми людьми. Я сама сказала ему не подходить ко мне.

– Что не делать, Эван?– Я отчеканила его имя, сделав вид, что не понимаю о чем идет речь, чем взбесила его еще больше. Мой холод вновь выстроил между нами стену и Эвану явно не нравилось это.

– Не строй из себя дурочку, Ванесса,– Он прижимал мою руку к двери, опираясь на нее и нависая надо мной, посчитав, что имеет преимущество. Но это не так. Я не жертва для хищника, я и есть хищник, который точно так же, как и Эван, может укусить и разорвать в клочья. Мы ведь играем, да?

– Я же сказала тебе не подходить ко мне, разве нет? Ты сам начал все это, Эван, ты сам решил перейти черту и сам напоролся на результат, который, видимо, не предполагал.

– Я и правда не думал, что так получится,– На секунду я увидела в его глазах что-то иное, не злость или раздражение, а что-то мягкое и теплое, что скрылось от меня слишком быстро.

Его хватка ослабла, он освободил мои руки, выпрямляясь. Я стояла на том же месте, не решаясь сдвинуться, хотя должна была идти на урок, позабыв об этом парне, но меня держала призрачная нить, что связывала нас с Эваном.

– Я перегнул палку,– Он выдохнул, отведя взгляд в сторону, а я тихо слушала,– Прости меня.

Впервые за все время, за все его выходки Эван извинился. Я видела его сожаление, и видела, как тяжело ему даются эти слова, поэтому решила не мучить, смягчившись. Тем более, я и сама не хотела идти на ту встречу, а на то, что он испачкал Кристофера – мне все равно, просто Эван полез туда, куда ему не следовало лезть, не зная и всей сути ситуации.

– Хорошо,– Я кивнула,– Только не делай так больше, ты ведь не знаешь, кем мог оказаться этот человек.

– И кем же?– Он улыбнулся, скрывая облегчение от принятия извинений.

– Не забывай, кто мой отец,– Я усмехнулась,– Я пошла на урок. Давай ты придешь чуть попозже, чтобы не пошли очередные слухи.

– Неужели сама Ванесса Эванс переживает из-за такой ерунды?– Я не смогла не оценить его сарказм. Правда.

– Жаль, что Эван Редгрейв этого не делает.

Меня не особо волновали слухи, просто я не хотела очередные неприятности с Изабель, да и, чтобы нас с Эваном обсуждали – я тоже не хотела. Мне нужно сначала самой во всем разобраться, а не слушать глупые сплетни учеников, которым дай волю – всем жизнь испортят.

Я пришла в класс, наконец увидев Лили за все утро, и не думая ни минуты, подсела к ней, услышав сухое: «Привет». Я недоуменно на нее взглянула. От той рыжеволосой задорной девушки не осталось ни следа, словно Лили подменили, и меня это значительно сильно напрягло. Я просто не понимала, что происходит.

Весь день я наблюдала за ней, не отходила далеко, старалась развить диалог, что-то рассказывала, и ясно ощущала, как мы поменялись местами: теперь она – Ванесса Эванс, а я – Лили Узирвулл. Но как бы я не старалась, Лили была в себе, что совершенно на нее не похоже: на ней не было лица, а над ее головой все больше и больше сгущались тучи, подстать тем, что были на улице. Лилс была олицетворением погоды за окном.

– Не хочешь прогуляться после школы?– Наконец она взглянула на меня томными изумрудными глазами полные печали и тоски, словно ей разбили сердце.

– Да…конечно,– В обычные дни я бы отказывалась от прогулок, но сегодня, после проведенного дня с псевдо-Лили, я решила, что не стоит еще больше погружать ее во тьму и просто согласилась, надеясь узнать причину такой смены поведения.

Мне надо было на репетицию, поэтому после разговора я сразу ушла в актовый зал, куда подтягивались участники нашего концерта, посвященный роману "Крошка Доррит". Прочтение книги было в процессе, но я уже смогла немного понять свою героиню и прочувствовать ее внутреннее настроение, да и тем более, миссис Локк четко и ясно описала девушку в сценарии, что были подготовлены индивидуально для каждого из нас. Да, я восхищаюсь этой женщиной, что так сильно любила свою работу, в которую безоговорочно вкладывала всю свою душу и свое сердце. Таких людей не так уж и много.

Все время, пока шли уроки – мы прогоняли текст, подачу персонажей, наши движения, речь и мимику до такой степени, что я уже была готова поверить, что мы живем в том времени и, что я влюблена в Артура (а точнее, в Теодора), но, к всеобщему счастью, Жозефина решила закончить, не забывая дать своеобразное домашнее задание, указав на сильные и слабые стороны. Если честно, драмкружок стал моей отдушиной, где я могла через игру выплеснуть свои чувства и переживания, поэтому, выходя из зала, я чувствовала себя отдохнувшей и освобожденной от своих мыслей и забот.

Я вышла на улицу, вдыхая свежий прохладный воздух полной грудью после душного актового зала. Ощущение, что всю ночь я сладко спала и смогла наконец выспаться.

Я ждала Лили, что должна была выйти с минуты на минуту, как ко мне подошел молодой человек.

– Ты не знаешь, где мне найти мистера Агнусона?– Он внимательно посмотрел на меня, пока я пыталась вспомнить, кто это. Голова пустая, как бумажный пакет.

– Нет, мне даже не знакома эта фамилия,– Я спокойно пожала плечами, кинув взгляд на главный вход, надеясь увидеть там рыжую. Но она не торопилась покидать стены школы.

– Извини за беспокойство. Я, кстати, Марк,– Он улыбнулся, протягивая руку, а я лишь покосилась на нее, убирая свои в карманы. Лишние знакомства мне сейчас не нужны.

– Ты разве не собирался к своему учителю?

– Не думаю, что пять минут что-то изменят, тем более, я все еще не знаю, где находится его кабинет,– Марк пожал плечами, убирая вытянутую руку.

– Хочешь я покажу?– Сильвер, что появляется всегда вовремя, широко улыбнулся, встав возле меня,– Все в порядке?

– Относительно,– Я решила не врать, намекая на не очень приятную компанию.

– Прямо по коридору увидишь кабинет с его табличкой, никак не ошибешься,– Марк немного обескуражено покосился на беловолосого, а после кивнул, кинув последний взгляд на меня. А чего он ожидал? Что я с радостью познакомлюсь? Да на моем лице написано, чтобы меня не трогали.

– Спасибо,– Он ушел, а я поправила шарф, спавший назад.

– Ты определенно магнит, Ванесса,– Он широко улыбнулся,– Для идиотов.

– Точно подмечено, Селли,– Я посмеялась, понимая на кого он намекнул,– Не видел Лили?

– Она была у шкафчиков, когда я выходил из школы. На самом деле, я спешил, просто тебя увидел, так что я побежал,– Одарив его на прощание улыбкой, я наконец заметила подругу, спускающуюся по ступенькам. Подруга. После моего поведения я могу назвать Лили подругой, учитывая, как я распиналась перед ней, чтобы вернуть настоящую Узирвулл.

Мы молча сели в автобус и поехали в неизвестном мне направлении. Я не стала расспрашивать ее куда и зачем – просто шла туда, куда вела меня Лили, доверившись ей. Прошло минут двадцать езды, как мы вышли из транспорта возле леса. Вокруг не было ни души, угнетающее молчание, и только хруст земли и шуршание листвы нарушали его. Я не сразу поняла, где мы, пока не увидела могильные плиты. Кладбище. Я вспомнила, как Лили говорила, что у нее умерла мама, но я никогда не спрашивала от чего и почему, но кажется, сегодня я узнаю всю правду.

Мы подошли к могиле, что находилась среди других неизвестных фамилий. Она положила маленький конвертик на каменный выступ, а после выпрямилась, долго всматриваясь в плиту. Я молчала. Я не смела что-либо говорить ей в такой ситуации, мне было ужасно больно и грустно наблюдать за ней и ее слезами, стоявших в глазах, но нарушить скорбь Лили я не имела права. Она сама заговорить, когда придет момент.

– Она умерла, когда мне было десять лет от сердечного приступа,– Лили сглотнула, сдерживая слезы,– Я не знала, что у нее проблемы с сердцем, она старалась никому не говорить об этом, но не смогла скрыть таблетки. Я была маленькая и не понимала зачем они нужны, а мама говорила мне, что это витамины и они помогают ей быть в тонусе. Мы проводили очень много времени вместе, я всегда была рядом с ней, на шаг не отходила, всегда радовалась, когда она меня встречала из школы, когда хвалила за рисунки и поделки, за оценки, смеялась над моей неуклюжестью, но никогда не ругала, видимо, глубоко понимая, что скоро умрет.

Лили замолчала, проглатывая ком в горле.

– Я так была слепа к ней, Ванесса. Так невнимательна. Она подарила мне столько теплых воспоминаний, научила быть той, кто я есть сейчас, а потом оставила одну,– Голос девушки надорвался.

Я сжала зубы. Я слушала, пропуская всю ее боль через себя, сопереживала ей, и сожалела, что она так рано потеряла дорогого человека, которого сильно любила и который был ей опорой, всем ее миром. И я невольно задумалась. Буду ли я также плакать, когда мои родители умрут? У меня не было теплых воспоминаний с ними, не было радостных дней, они всегда принижали меня и были холодны со мной. Буду ли я тосковать по ним? Я всегда хотела семью, в которой есть взаимопонимание и доверие, где не надо прятать себя настоящую, где не будут оскорблять за твои мысли и мнения, где дадут совет и поддержку в начинаниях, и, если бы у меня была семья, как в мечтах, возможно, я бы и осталась той девочкой, что в жизни не испытала бы той боли, которая таилась в моей груди, не сожгла себя и не дала бы себя разорвать. Как жаль, что все это лишь у меня в мечтах.

– Прошло много времени с момента смерти, я привыкла, что ее нет рядом, что она ушла из моей жизни, оставив лишь шлейф воспоминаний. Я приняла это, чувствуя, что где-то внутри меня, в груди сидит ее частичка заботы и любви, оставленные за проведённое вместе время. Но каждый раз, в этот день, я плачу, вспоминая, какой же красивой и доброй, какой отзывчивой и наивной она была в этом мире, безмерно скучая по ней,– По щекам Лили текли слезы, что обжигали холодную кожу, оставляя за собой розовые дорожки,– Как же я скучаю по тебе, мама.

Я не смогла выдержать ее боли и ее одиночества, понимая, что в нас обеих есть та пустота, которую тяжело заполнить, прижимая девушку к себе. Я хотела передать ей свое сочувствие, свое тепло и заботу, показать, что я рядом, что она не одна, что она может положиться на меня, почувствовав, как Лили утыкается лицом в мое плечо, начиная истошно рыдать и принимая мою поддержку. Я медленно поглаживала ее по дрожащей спине, стараясь унять страдания, стараясь унять хоть часть ее тоски, живущих в ней. Как же это тяжело. Она плакала, и я вместе с ней.

И только сейчас поняла, как я важна для Лили, как она дорожит нашей дружбой и как доверяет, раз привела меня в самое сокровенное место, поделившись своей историей. Я не могла больше от нее отказываться, не могла отталкивать, зная, что наша дружба была построена не на прошлом, а на настоящем и не могла требовать большего. Она не знала, что у меня внутри, не знала мою правду, лишь видела, как я всем видом отталкиваю людей, даже ее, но все равно принимала, пытаясь достучаться до меня и моего сердца. У нее получилось. Лили была наивной маленькой девочкой, застрявшей в том возрасте, когда умерла мать, но она была прекрасным человеком, по искренне добрым и отзывчивым к окружающим.

Мы еще немного так постояли, пока рыжая окончательно не успокоилась и не выбралась из моих объятий. Я взволнованно посмотрела на нее.

– Тебе полегче?

– Да, спасибо,– Она горько улыбнулась, вытирая остатки слез с щек и глаз.

Мы пошли по дороге в сторону города, так как кладбище находилось на окраине, в районе леса, идя прямиком к лавочкам, чтобы отдохнуть от пережитого. Я откинулась на спинку, полная вопросов, уводя свой взгляд высоко к небу.

– Почему ты мне доверяешь?– Закинула руки за голову, опустив взгляд на рыжую.

– Не знаю,– Она пожала плечами,– Ты показалась мне хорошей, когда мы впервые встретились.

– Не слишком ли наивно? Ты ведь ничего обо мне не знаешь, даже прошлого, как я живу, что я могу сделать, о чем думаю. Не прощупала почву, так сказать, но все равно привела меня сюда, открывалась мне все это время, не замечая моего поведения.

Она лишь усмехнулась и повернулась ко мне. Мои слова ее не задели, да и я не пыталась этого сделать, лишь хотела узнать ответ.

– Может и наивно, но что с того? Как жить, когда никому не доверяешь? Если искать в людях подвохи, недостатки, «прощупывать почву» или пытаться изучить манеру поведения, то ты просто пропустишь человека близкого по духу. Родственную душу. Твое мнение изначально может быть ошибочным, ты не захочешь с ним общаться, не захочешь идти на риск и просто пройдешь мимо, даже не прочувствовав той дружбы, которая могла бы зародиться. Мы не можем жить, не рискуя. Без него только в куполе поселиться, изолируя себя от общества, но какой в этом смысл? Жить без ничего и всего бояться.

Я молчала, пораженная ее размышлениями и правде в ее словах. Страх довериться затмевал и превалировал перед настоящей жизнью. Я просто не замечаю таких простых истин, как эта.

– Мы понимаем, как коротко наше время, когда оно заканчивается у близкого человека, не пожившего еще на этом свете. Ты никогда не знаешь, что будет завтра, никогда не знаешь, что будет этим вечером и жить, неся сожаление на своих плечах, думая о том, как бы не облажаться, обходя стороной людей, и не доверяя никому, просто ужасно. Это не жизнь, а каторга, неизбежное вечное одиночество и пустота,– Она мягко улыбнулась,– Поэтому я пошла на риск, доверясь тебе, поэтому я не побоялась последствий нашего общения. Я обратилась к чувствам, и они меня не подвели. И я не разочарована, ведь обрела прекрасную подругу.

– Лили…,– Я вдохнула, сдерживая слезы. Она чертовски права, я даже не могла поверить, насколько сильно, запомнив все ее слова.

Мне было так приятно услышать это от нее, мне было приятно осознавать, что я важна и моя дружба тоже для нее важна. И самое главное, что она не разочарована после долгих попыток сблизиться.

– Спасибо тебе,– Я положила голову на ее плечо, сжимая губы,– Правда, спасибо.

Я взяла ее за руку, впервые ощутив наш корень дружбы. Крепкий и красивый.

Мы разошлись, когда уже окончательно стемнело. Я зашла домой, вновь убежав на второй этаж. За весь день я ничего не ела, а после похода на кладбище и признаний Лили, так и вовсе, весь аппетит пропал. Мне надо было подумать. Мне надо было обдумать все ее слова, все, что было сказано ею на скамейке, мне надо было подумать об Эване, его действиях, обо всем, чтобы понять к чему я готова, а к чему нет. В моей жизни происходят перемены, о которых я и думать боялась, а что сейчас? Сейчас я к ним стремлюсь.

Я выключила свет и легла на кровать, вновь потупив взгляд в потолок. Если бы мои мысли стали материальны, то на потолке уже не было бы места для написания всех терзаний и всех анализов, происходящих в голове.

Слова Лили отдавались эхом, повторяясь раз за разом, кувалдой пробивая стену, что была выстроена за все это время. У них получилось. Я думала о прошлом, перебирала события, пыталась сбежать от него, но никогда не пыталась принять. Я боялась этого. Я боялась принятия, боялась, что забуду свою боль, ведь я настолько сильно была привязана к человеку из прошлого и настолько же сильно ненавидела его, что даже не пыталась попробовать пропустить все через себя и отпустить, понять, а не жить с этим. Страх всегда сковывал мое тело. Он связал мои крылья, что были за спиной, мою душу, что была зашита тонкими нитями, и сердце, что каждый раз билось с оглушительной болью. Я не была готова к переменам, хотела избежать их, не открываться людям, но у меня не вышло. Эта школа, этот город, эти люди начали менять меня, заставляя делать все то, от чего я так тщательно закрывалась. Мне тяжело, очень тяжело, я словно с огромным грузом на плечах пытаюсь идти из последних сил, чтобы окончательно не упасть. Но я всегда падаю и каждый раз меня со дна, из моей темноты, из моей бездны вытаскивала рука, ставшая светом, ставшая глотком воздуха – рука Эвана Редгрейва, а за его спиной стояли два человека, что были лучиками солнца – Сильвер Полейс и Лили Узирвулл.

Я не хотела любить, не хотела привязываться, чувствовать что-то, я бегу от этого, прячусь, стараюсь изловчиться, избегая все ловушки и капканы, но это так сложно, ведь это все меня вот-вот настигнет. Почему я не могу просто все разрушить, начиная заново? Я устала чувствовать, устала думать, это все пожирает меня изнутри, оно уничтожает меня, забирая последние вдохи. Я так хочу избавиться от терзаний.

Я вновь заснула под утро, почти перед самым будильником, поэтому, когда он начал трещать, я не сразу поняла, что происходит и откуда звук. Я еле разлепила сонные глаза, чтобы наконец отключить назойливую мелодию, ходившую по ушам, как лезвие, а после села, убирая лохматые волосы назад.

Утренний душ немного, но привел меня в чувства, освобождая тяжелую голову от груды мыслей, скопившихся за все время. Я так много думала ночью, что моя голова просто распухла от кучи ненужного хлама, который я не могла переварить.

– Ну и херово же ты выглядишь, Ванесса,– Я посмотрела на свое помятое отражение, видя очередную усталость в красных опухших глазах. Да, я выглядела еще хуже, чем вчера, снова пропуская завтрак.

Надев мешковатую черную толстовку, джинсы и ботинки, убирая передние пряди заколкой, чтобы они не мешались, я накинула куртку, уже готовая выйти из этого проклятого дома, как голос матери заставил меня остановиться.

– Завтра у нас встреча. Будь готова к ней. Ты должна блистать, Ванесса,– Она сказала это с намеком, буквально поедая взглядом мой внешний вид. Да, сожги эти вещи, ведьма.

– Поняла,– Я не стала протестовать. У меня попросту не было сил, я просто хотела отдохнуть, но, учитывая, что я не любила прогуливать уроки и находиться рядом с семьей – оставаться дома, хоть это и было лучшим решением, я не собиралась, рассчитывая немного отдохнуть в школе. Где-нибудь. Как-нибудь.

Лили была свежа несмотря на то, что вчера был очень сложный для нее день, а вот я…я, кажется, была готова умереть от усталости и от самой себя. И правда, я надоела даже себе – эта слабость, эта мягкость, надоело все, что не делало меня сильной, надоело прошлое и то, как я постоянно цепляюсь за него, упоминая в разговоре или в мыслях. Надоело.

– У кого-то не очень доброе утро?– Улыбнулась Лили, поправляя мой капюшон, которым я себя скрывала. Пыталась спрятаться от мира и от Эвана, но да, от него не спрячешься. Он, кстати, меня тоже бесил. Сегодня меня раздражало абсолютно всё.

– Не выспалась. В очередной раз. Такое бывает, так что, не обращай внимания,– Я пожала плечами, чувствуя, как последняя крупица энергии питает меня, позволяя дойти до класса физики.

Зайдя внутрь, я невольно кинула взгляд на Эвана и Изабель, что сидели вместе на задних партах, а после резко отвернулась, делая вид, что не замечаю никого, кроме Лили. Я села, как и всегда, возле окна, наконец стянув со своей головы капюшон, закрывавший меня все это время от посторонних глаз. Я услышала, как кто-то начал шептаться, замечая мою усталость: красные и опухшие глаза, украшенные синяками, ленивые действия и капюшон, что был до этого натянут почти до бровей – хоть я и старалась ни на кого не смотреть, они все же заметили некоторую перемену в моем внешнем виде.

Урок шел слишком долго. Я каждый раз смотрела на часы в надежде, что стрелка сдвинется хотя бы еще на минуту, но она стояла на месте, даже казалось, что идет в обратную сторону, и когда прозвенел спасительный звонок – я резко встала, готовая выбежать, но меня остановили, отметив, что следующий урок будет в этом же кабинете. Опять физика.

– Идешь в столовую?– Лили, не дожидаясь моего ответа, вытащила из класса, утягивая за собой. Я не хотела есть, честно, не была голодна, я даже тошноту не чувствовала – внутри просто пустота, поэтому все прошло без сопротивления. Я, как тряпичная кукла, плелась за подругой.

Я была выжата, чувствовала потерянность и рассеянность, всё вокруг для меня становилось словно сном или прострацией. Не было ощущения реальности и жизни.

Узирвулл купила сэндвичи, которые закинула моментально себе в рот, утоляя голод. Я сидела и просто смотрела в одну точку, чувствуя, как веки тяжелели, а тело все больше притягивалось к земле, не выдерживая напора.

– Что делала всю ночь?– Ее голос оказался таким громким, отчего моя голова ответила на вопрос раздражением, которое, к счастью, я сдержала. Как колокол, честное слово.

– Смотрела сериалы.

– О, какие?

Я быстро перечислила ей небольшой список того, что когда-то смотрела, сделав вид, что именно за их просмотром провела ночь. Как бы мы не сблизились с Лили, я пока не была готова впускать ее в свою голову, да и загружать своими проблемами не очень то хотелось…но как я тогда получу помощь?

Я раскрыла рот, чтобы сказать о том, что я соврала, но меня прервал звонок, и я посчитала, что это знак свыше и, в итоге, просто закрыла рот. Может, и правда не время?

Физика и преподаватель – ужасно скучные. Мистер Харрис был таким медлительным, проговаривал каждую букву, смакуя, а голос давил на голову с запинками и повторяющимися словами, которые постепенно начинали раздражать и в то же время убаюкивать. Я поняла, что этот урок будет длиться целую вечность, пока все что-то записывают, а я жду конца физики. В классе становилось жарко, нет, я бы даже сказала душно, и настолько сильно, что я уже была готова снять толстовку, лишь бы почувствовать хоть какую-нибудь прохладу. Воздух начинал меня медленно душить, а внутри все сильнее разгоралось пламя. Я рефлекторно приложила руку к горлу, чувствуя, как стягивался невидимый ошейник, перекрывая мне доступ к кислороду, из-за чего голова начала кружиться, а мир плыть.

– Мне надо выйти,– Я поспешила на выход, еле выдавив из себя эти тихие слова, даже не дождавшись ответа от Мистера Харриса. Мне казалось, что лучшим вариантом был побег, что я выйду и мне станет легче. Но только я сделала шаг в коридор, как все вокруг померкло. Я отчаянно искала опору, но не нашла. Я упала и последнее, что услышала: – Вы слепой что ли? Ей же плохо.

И после этого окончательная темнота.

Я очнулась под простынкой, лежа за ширмой. Голова ужасно болела то ли от обморока, то ли от удара о плитку, отдаваясь легким током по всему телу. Я была в футболке, толстовка висела рядом, а яркий свет, что пробирался сквозь занавески, резал мне глаза. В горле стояла тошнота, а живот буквально сжался от пустоты. Я села, мучительно прокряхтев что-то, чего даже сама не поняла.

– Как ты себя чувствуешь?– Медсестра, что все это время стояла по другую сторону ширмы, подошла ко мне, приложив ладонь ко лбу.

– Паршиво,– Даже и не думая лгать, произнесла я.

Я в полной мере ощутила, как ужасно себя чувствовала.

– Ты упала в обморок. У тебя часто это случается?

– Не особо. Но это не первый раз,– Я и раньше падала в обмороки, причем, по этим же причинам. Не часто, но падала. Стресс, переживания, голодание – все это всегда дают последствия. Странно, что я забыла сигналы, дающие знать об обмороке.

– Когда ты в последний раз ела?– Она строго взглянула на меня, словно на провинившегося щенка.

– Позавчера, кажется,– Я пожала плечами, а она лишь вздохнула.

– Мучают ли тебя бессонницы?

– Да.

– Часто?– Медсестра задавала вопросы и по ее лицу было видно, что она для себя выводы уже сделала.

– Достаточно.

– Хорошо, я поняла,– Она кивнула,– Мы уже позвонили твоим родителям, предупредили о твоем самочувствии. Ванесса, тебе надо поесть. Я схожу и принесу тебе что-нибудь питательное, чтобы набраться сил и хоть как-то компенсировать слабость. По приходу домой плотно поешь и выпей кофе.

После этой короткой нотации она вышла, а я обратно легла, вымученно выдыхая. Родители. За мной приедет мать, начнет отчитывать и скажет, что я идиотка, ведь не слежу за своим состоянием и поведением. Порча репутации, все дела. Не хочу вновь слышать ее голос, не хочу вновь слушать эти ругательства, не хочу домой.

– Ты когда-нибудь начнешь думать о себе?– Эван хмуро посмотрел на меня, сев на край кровати.

– Пришел отчитывать меня?– Я выбралась из-под простынки, скрестив руки на груди. Бледное, даже зеленоватое лицо, красные и опухшие глаза, уставший вид – все это сейчас наблюдал парень, сидя напротив меня. Все это наблюдали и ученики до моего обморока. Плевать.

– Нет, спросить, как ты,– Он протяжно выдохнул. Я видела, как он переживает, и это уже не первый раз, поэтому не стала задавать столь глупый вопрос, когда и так все очевидно.

– Могло быть и лучше,– Я вздохнула. Я давно уяснила для себя одну вещь – лгать Эвану бесполезно, он все равно докопается до правды, чего бы это ему не стоило.

– Из-за чего ты упала?

– Я почти не спала эти две ночи… и не ела,– Я посмотрела на край белой простыни, который сжимала. Отчего-то стало стыдно перед ним за мои оплошности.

– Почему?

– Я много думала, а в итоге эти мысли просто сожрали меня. Вот причина голодания и бессонницы.

– Ты ведь не скажешь, о чем думала?

– Не скажу,– Я мотнула головой,– По крайней мере, не сейчас.

– Тогда я буду ждать, когда ты найдешь в себе смелость попросить о помощи,– Эван улыбнулся, положив ладонь на мою ногу, что была укрыта тонкой тканью ,– Ты не сильно ушиблась? Я не успел тебя поймать.

Его горячая рука обдавала теплом, согревая меня, словно чай в самый холодный день, а внимание и забота вызвали трепет в душе и одновременно умиротворяли. Я не хотела убирать его руку. Я хотела, чтобы он не отпускал ее сейчас.

– Ты меня принес сюда?– Я облизала пересохшие губы, сцепив пальцы в замок.

– Да. Я заметил, что тебе не очень хорошо, думал выйти следом, но, к сожалению, твой обморок опередил меня.

– Вот чей голос я слышала,– Я кивнула своим обрывистым воспоминаниям,– Я помню, что ты что-то кричал Харрису и это было последнее, в принципе, что я слышала.

– Он не хотел меня выпускать из класса, но потом услышал глухой звук и, естественно, спорить уже не стал.

– Спасибо тебе,– Я уже сбилась со счета, в который раз благодарю Редгрейва.

– Я же сказал, что ты устанешь меня благодарить,– Он улыбнулся и встал,– Тебе надо отдохнуть, иначе в следующий раз разобьешь голову.

– Вот это напутствия, конечно,– Я усмехнулась,– Я постараюсь не падать больше.

Он начал уходить и в этот момент зашла медсестра, кинув на Эвана злобный взгляд, за то, что потревожил меня и за прогул урока. Он лишь усмехнулся и исчез.

– Вот, держи,– Она улыбнулась, замечая мою перемену настроения, и протянув булочку с чаем. Приход Эвана невольно заставил меня улыбаться, чувствовать безопасность и даже нужность, чувствовать, что я не так одинока в этом мире. И это не касалось приобретённых друзей. Это было чувство другого одиночества, что медленно, как атомы, распадалось на мелкие кусочки.

– Спасибо.

Надеюсь, что Лили не сошла с ума, когда увидела меня в полумертвом состоянии.

Через полчаса меня забрала мама. Походка дикой кошки, предвзятость и брезгливость сопровождали нас всю дорогу по коридору, пока мы не сели в машину. Конечно, я услышала очень много «лестных» слов о себе, о здоровье, о поведении – ругала меня, даже не переживая за самочувствие, а после она наконец закрыла свой рот, и я смогла хотя бы немного отдохнуть от ее высокого голоса. Я не хочу домой.

– Твоя медсестра сказала, что ты должна плотно поесть, поэтому я заказала все, что показалось мне питательным. Сама выберешь, что ты хочешь,– Она кинула на меня взгляд, впуская первую в дом, а после зашла за мной, следуя по пятам, как за маленьким ребенком, неумеющим ходить.

– Она не только моя медсестра, мам,– Я вздохнула, сев за стол. Открыв несколько коробочек, я выбрала блюда, которыми буду обедать, принимаясь за еду. Через силу впихивала в себя пищу, чтобы снова не упасть в обморок.