Текст книги "Прозрение"

Вот и сейчас Хетта понадеялась, что слова Священного Писания хотя бы немного умерят воинственность Пита. Она никак не могла отделаться от мыслей о молодом английском лейтенанте – знал ли он, что ее единоплеменники в соседнем Трансваале вооружаются до зубов, чтобы выступить против него и его солдат? Она вспомнила страшные слова Пита: по весне все окрестные холмы будут усеяны трупами англичан… Неужели среди безжизненных тел будет лежать и этот молодой офицер, устремив остекленелый взгляд своих прекрасных зеленых глаз на яркое солнце?

Когда девушка положила Библию перед Упой, старик ласково погладил ее по руке: он понял, зачем Хетта сделала это.

– У тебя доброе сердце, Хетта, – проговорил он. – Сядь рядом со мной и помоги мне переворачивать страницы.

Для старого Упы самым любимым временем суток был именно этот час, когда вся семья собиралась вокруг стола за чтением Священного Писания. Слово Божье сближало его с покойной женой, горячо любимым сыном, отдавшим жизнь за свободу своего народа, и с невесткой, умершей от скорби по безвременно ушедшему супругу. Вслушиваясь в слово Божье, Франц думал о том, что ему надлежит возделывать эту землю, – строить, а не разрушать. Хетта прекрасно знала, о чем думает каждый из собравшихся за этим столом, и при мысли о том, что творится в душе Пита, ей становилось не по себе. Ее будущий муж не ограничится возделыванием собственной земли и воспитанием собственных сыновей. Он уничтожит, растопчет сынов любого другого народа, который – в действительности или же только в его воспаленной фантазии– посягнет на его собственность.

Наконец старый Майбург закрыл Библию. Коротко попрощавшись, Стеенкамп направился к выходу. Дождавшись, пока дед пойдет спать, Хетта принялась за уборку. Франц оставался в комнате, мечтательно глядя на последние угольки, тлевшие в очаге.

– Так, значит, ты решил не жениться на этой Труус ван дер Моуве? – спросила Хетта.

– Уж больно склочная баба! – улыбнулся Франц. – А мне нужна тихая женщина, которая будет стряпать так же хорошо, как ты, и с которой можно будет перекинуться добрым словом.

Он внимательно посмотрел на Хетту, стоявшую у стола с тряпкой в руке, и добавил:

– Боюсь, что мне долго придется искать себе такую жену…

Хетта прекрасно поняла, на что намекает брат.

– Ничего страшного, Франц… Я подожду. Юноша медленно встал со стула и, подойдя вплотную к сестре, произнес:

– Как сильно изменился Пит…

– Да, – кивнула Хетта. – Как ты думаешь, то, что он сегодня говорил, – правда?

– Если бы ты только знала, как хочется мне верить, что нет… но голос тех, кто одержим жаждой крови, как правило, заглушает голос миротворцев… Увы!

– Эти буры закупают оружие в Германии огромными партиями, а мы… Хорошо, если на двоих человек одна винтовка найдется, – мрачно ворчал Гай Катбертсон, добавляя щепотку соли в яичницу с ветчиной. – Неужели правительству Ее Величества нет никакого дела до своих подданных? Ни за что не поверю, что в старой доброй Англии не знают о нашем положении…

Поскольку никто из сидевших за столом восьмерых офицеров не выражал ни малейшего намерения поддержать беседу, Катбертсон продолжил:

– Что же это происходит?! Они готовятся к войне, а мы сидим сложа руки, словно ничего не происходит.

– Помолчал бы ты, старина, – отозвался с противоположного конца стола человек в форме капитана артиллерии. – Мы собрались сюда позавтракать, а не обсуждать политическую обстановку.

Гай громко выругался и с размаху стукнул солонкой по крышке стола. Потом он повернулся к сидевшему возле него Алексу:

– А ты что молчишь? Взять, к примеру, твой полк – Даунширский стрелковый. По-моему, давно пора переименовать его в Десятиружейный – едва ли у вас найдется намного больше стволов на весь личный состав!

– Ты, как всегда, немного преувеличиваешь, Гай, – улыбнулся Алекс, – но в принципе ты прав. Мы совершенно не готовы к военным действиям…

– К чему не готовы? – раздался недовольный голос артиллерийского капитана, до глубины души возмущенного тем, что молодые сослуживцы портят ему аппетит.

– К чему? – не без сарказма переспросил Гай. – К войне, дружище, к войне… Только, пожалуйста, не надо говорить, будто ты надеешься на мирное разрешение всех спорных вопросов… За то время, что мы здесь служим, мы все имели более чем достаточно возможностей убедиться в том, что драка неизбежна. Начало военных действий – это вопрос времени.

В разговор включился близорукий пехотный офицер:

– У меня скоро истекает срок службы в этих краях, так что окажите любезность: не начинайте войну, пока мой корабль не возьмет курс на Британские острова. В июле у меня свадьба – невеста целых два года ждет…

– Ах вот оно что! – с язвительной интонацией протянул Гай. – Напиши ей, чтобы набралась немного терпения – подвиг долгого ожидания будет вознагражден, ей достанется не просто офицер, а герой войны! А самому тебе мысли о далекой возлюбленной наверняка придадут дополнительные силы: представляю, как ты будешь рваться в атаку сквозь ряды неприятеля, оставляя по обеим сторонам горы трупов… Да эти мерзавцы строем побегут сдаваться в плен, едва узнают, что на фронт прибыл ты…

– Послушай, приятель, – пробасил капитан. – Тебя что, не научили уважать сослуживцев? Я уже третий раз повторяю, что во время завтрака такие беседы не ведут.

– Смиряйся, Гай! – улыбнулся Алекс. – Традиции прежде всего. – Потом, обведя взглядом остальных офицеров, он громким голосом добавил: – Отличный был сегодня бекон, не правда ли, господа?

Офицеры молча посмотрели на своего ироничного сослуживца, после чего стали по очереди выходить из-за стола.

– Рассел, – неожиданно сказал капитан Бимиш. – Попрошу вас зайти в мой кабинет – прямо сейчас. Есть одно важное дело. Пожалуйста, распорядитесь оседлать вашего коня и наполнить фляги водой.

– Извините, сэр, но ведь сегодня четверг! – запротестовал Алекс.

– Ну и что что четверг?

Застигнутый врасплох, Алекс принялся сочинять:

– Дело в том, что я назначил на четверг проверку жилых помещений… А потом, в одиннадцать часов, должна состояться отработка ружейных приемов…

– Ах вот как, – нахмурился капитан Бимиш. – Что ж, придется поручить это задание кому-нибудь еще. Жаль, что вы не сочли нужным предупредить меня о своих планах, Рассел.

– Я не думал, что мои плацы представляют для вас какой-либо интерес, сэр, – с невозмутимым видом произнес Алекс.

Капитан Бимиш нахмурился еще больше:

– Вы переходите границы допустимого, Рассел! Не забывайте, что вас терпят в полку только по двум причинам: во-первых, у вашего отца – связи, а во-вторых– вы все-таки непревзойденный стрелок…

– Что вы, сэр, как же я могу об этом забыть, – парировал Алекс. – Мне искренне жаль, что мои планы пришли в противоречие с вашими, но, видите ли, когда начальство предоставляет всю инициативу младшим офицерам, немудрено, что младшие офицеры перестают докладывать этому начальству о своих намерениях… Насколько я припоминаю, раньше вы не слишком интересовались ходом моей службы…

Бимиш понял, что возразить ему нечего и, сделав вид, что не замечает издевки в словах лейтенанта, произнес:

– Что ж, можете заняться проверкой жилых помещений. А ружейные приемы я бы отменил – пусть лучше ваши люди покрасят вон тот сарай возле офицерской столовой. Ходят слухи, что в Ландердорп со дня на день должен заглянуть полковник Роулингс-Тернер, а окна единственной комнаты, куда мы могли бы его поселить, выходят как раз на этот сарай.

Капитан Бимиш повернулся и собрался идти дальше, но Алекс, заметив стоявшего неподалеку Катбертсона, крикнул вслед начальнику:

– Извините, сэр, а может, стоит поручить эту работу саперам?

– Нет, Рассел, – отозвался Бимиш, всем своим видом показывая, что очень устал от пререканий с лейтенантом. – Давайте выкрасим сарай своими собственными силами… Вы же сами знаете, что саперы не являются моими непосредственными подчиненными – придется улаживать этот вопрос в более высоких инстанциях, а на это у нас времени нет. Полковник может приехать со дня на день. Кроме того, вашим людям давно пора заняться какой-нибудь полезной работой.

Оставшись наедине с Гаем, Алекс широко улыбнулся и сказал:

– Вот видишь, Гай, на этот раз твоим саперам повезло…

– Да уж… – задумчиво произнес Катбертсон. – Неужели кроме нас с тобой никто не понимает, что скоро начнется война?

Алекс медленно подошел к окну столовой: улица была пустынна, но он знал, что скоро послышится цокот копыт, скрип колес и в Ландердорп приедут за покупками бурские женщины; они будут долго прохаживаться от одной лавки к другой, толкая встречных большими корзинками и подметая дорожную пыль длинными подолами своих юбок.

Чувство здравого смысла говорило ему, что не стоило сочинять всю эту историю с «запланированной проверкой жилых помещений» ради пятиминутной беседы с бурской девушкой. Действительно, ведь у него даже не было ни малейшей уверенности, что она приедет в этот день в Ландердорп. Это знакомство было столь случайным, столь мимолетным… И все же Алекс никак не мог отогнать от себя мысли о девушке.

– Скажу тебе честно, Гай, – проговорил наконец Алекс, внимательно глядя на Катбертсона. – Я все-таки не думаю, что эти парни затеют настоящую войну. Но – как бы то ни было – нашему начальству стоит гораздо серьезнее относится к тому, что происходит в Трансваале и Оранжевой республике. Сам посуди: Ландердорп расположен всего в нескольких милях от границы, а они вместо того, чтобы проводить учебные стрельбы, заставляют солдат красить сараи! – Рассел ухмыльнулся. – Ну ладно, а теперь пора мне и впрямь приступить к «запланированной инспекции»…

Катбертсон, обладавший достаточной проницательностью, с понимающим видом заметил:

– Видать, у тебя и впрямь важные дела в Ландердорпе, если ты решился сходу придумать эту проверку… Уж не та ли бурская девушка, которую ты мужественно заслонил от моих гнусных приставаний в прошлый четверг, тому причиной? Я имел удовольствие наблюдать, как вы медленно едете в сторону степи. Только, пожалуйста, дружище, не рассказывай, что ты решил получше изучить повадки и обычаи противника…

К великому удивлению Катбертсона, его шутка пришлась Алексу не по вкусу. Он резко прервал сослуживца:

– Хватит, Гай, заткнись! По-моему, нам пора заняться делом. Похоже, день обещает быть жарким…

Офицеры кивнули друг другу на прощание и разошлись в противоположных направлениях. Алекс проклинал Гая за его догадливость. Увы, Катбертсон был совершенно прав – в последние дни он только и думал, что о бурской девушке… С мыслями о ней он вставал и ложился спать. И именно поэтому молодому саперу не следовало отпускать шуток на сей счет!

Алекс проворно застегнул широкий ремень, поправил портупею, надел фуражку и снова вышел на крыльцо. Посмотрев вокруг, он еще раз убедился в том, что – наступающий день будет непривычно жарким для этого времени года… Шея под высоким жестким воротником мундира уже покрылась потом.

Незапланированная проверка нисколько не смутила подчиненных Рассела: солдатам было нечего опасаться– они всегда поддерживали образцовую чистоту в казармах, да и амуниция была у них в полном порядке. Когда лейтенант объявил им о предстоящей покраске сарая, королевские стрелки восприняли этот приказ с нескрываемым отвращением – действительно, трудно было придумать менее приятное занятие в такой жаркий день; к тому же солдаты, как и сам Алекс, придерживались мнения, что основная задача стрелка – стрелять, а не окунать кисть в ведро с краской… Алекс выразил подчиненным свое искреннее сочувствие, добавив при этом, что как бы ни были неприятны те или иные распоряжения командования, их все равно следует выполнять.

– Легко ему рассуждать, – процедил сквозь зубы один из стрелков, когда Алекс удалился из виду. – Сам-то, наверное, пойдет сейчас в офицерскую столовую пить прохладительные напитки, а нам тут мучиться! Посмотрел бы я на господина лейтенанта с кистью в руке, да еще в такую адскую жару!

– А что – наш Рассел и с такой работенкой бы справился! – отозвался другой солдат. – То ли дело капитан Бимиш: уж он-то вообще едва ли представляет себе, с какого конца за кисть браться.

– Ничего, придет время, и господину капитану придется отчитаться о проделанной работе, – язвительно усмехнулся первый.

Вместе с тем первый солдат оказался прав: Алекс действительно отправился в офицерскую столовую и, заказав стакан содовой, уселся за столик у окна. На самом деле молодому лейтенанту вовсе не хотелось пить – главным преимуществом столовой было то, что из ее окон открывался прекрасный вид на главную – и единственную – улицу Ландердорпа. Устроившись поудобнее на шатком колченогом стуле, Рассел снова погрузился в мысли о своей новой знакомой. Да, если сегодня бурская девушка не приедет, ему будет очень и очень грустно… Почему? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Просто ей удалось каким-то непонятным образом растопить тот лед, который вот уже много месяцев сковывал сердце Алекса; ему казалось, что очаровательная жительница африканской степи могла стать для него тем другом, которого ему так не хватало. Как объяснить ей, что он приехал сюда вовсе не для того, чтобы покорять ее соотечественников, что колониальные завоевания Британской империи вовсе не волновали его.

И тут он заметил ее. Машинально допив содовую, он поставил стакан на стол, надел фуражку и, медленно выйдя из столовой, пошел к тому месту, где стоял ее фургон. Было невыносимо жарко, и воздух Ландердорпа был еще больше, чем обычно, наполнен запахами конского пота, раскаленного железа, кожи и грубой муки.

Вежливо, но решительно отстранив с дороги нескольких зевак, Алекс подошел к запряженному волами фургону. Их взгляды встретились. Никто не улыбнулся, но молодой офицер сразу же почувствовал, что девушка тоже рада этой встрече. Слегка прикусив нижнюю губу, она едва заметно кивнула английскому лейтенанту.

– Здравствуйте, мисс Майбург, – проговорил Алекс. – Позвольте помочь вам?

Он взял девушку под локоть, помогая спуститься с повозки.

– Спасибо, лейтенант, – ответила она.

Как нежно звучал этот девичий голос… Алекс почувствовал, что за одну возможность стоять рядом с ней он готов был пожертвовать многим, очень многим… Он с трудом поборол в себе желание прикоснуться к ее руке, обнять тонкий стан.

– Какая приятная неожиданность! – солгал Алекс. – Я как раз проходил мимо. Может быть, я смогу помочь вам с покупками?

Девушка замялась, и Алекс снова почувствовал, что испытывает непреодолимое влечение к ней. Неужели их знакомство окажется мимолетным?

– Вы очень добры ко мне, лейтенант, – произнесла наконец Хетта. – Большое спасибо, но я не хочу отрывать вас от дел. Я сама управлюсь…

Она протянула руку к корзинке, стоявшей на дне повозки. Алекс испугался, что, если сейчас он упустит ее, все будет кончено.

– Должен вам признаться, мисс Майбург, что наша сегодняшняя встреча произошла вовсе не по счастливой случайности – я жду вас все утро. – Слегка наклонив голову, он стал дожидаться ее реакции на это признание.

– Я так и думала, – печально проговорила Хетта. – И все же вам не следовало этого делать. Понимаете, когда мы с братом жили в Ледисмите, у нас были друзья среди английских детей, мы прекрасно находили с ними общий язык… К сожалению, глава нашей семьи до сих пор не может забыть тяжелое прошлое. Мне запретили разговаривать на вашем языке.

– Что ж, давайте говорить по-французски… или по-немецки, – попытался пошутить Алекс.

Хетта покачала головой.

– Тогда, быть может, на латыни? Или на древнегреческом?

Щеки девушки залились густой краской.

– По-моему, вы чересчур настойчивы, лейтенант…

– Да? Неужели? Впрочем, почему бы и нет? Я действительно полон решимости продолжить с вами разговор…

К своему великому удивлению, Алекс заметил, что сердце его забилось чаще; он снова взглянул в глаза Хетты и тут понял, кого напомнила ему эта девушка. Она чем-то была похожа на Элисон, и молодой лейтенант снова почувствовал себя на Вестминстерском мосту…

– Как по-вашему, сколько мне потребуется времени, чтобы выучить голландский? – тихим голосом произнес он.

– Извините, лейтенант, возможно, вам будет не очень приятно услышать то, что я собираюсь вам сказать, но я обязана это сделать. Мой отец был убит в битве при Маджубе. Его сразила пуля вашего соотечественника. Когда годом позже скончалась моя мать, дед счел англичан виновными и в ее смерти. Он ненавидит их всем сердцем… – Хетта немного помолчала и добавила: – И еще, он очень хотел бы, чтобы эта ненависть перешла и к нам – его внукам.

– Я все понимаю, – медленно проговорил Алекс. – Поверьте, мисс Майбург, мне искренне жаль, что вашего отца постигла такая участь. Наверное, вам приходится очень тяжело на ферме…

Он протянул руку к фургону, достал корзинку, передал ее Хетте и, козырнув, быстрым шагом направился прочь.

Солнце медленно двигалось к зениту, опаляя землю немилосердными лучами. Плотная ткань мундира прилипала к телу, от яркого света начали болеть глаза. Алекс зашел в свою комнату – окна были открыты настежь, и легкий ветерок хотя бы немного смягчал жару… Но долго находиться наедине с самим собой он не мог: надо было срочно что-то придумать. Сначала он решил проверить, как справляются подчиненные с «ответственным заданием» – покраской сарая. Увидев своего командира, стрелки с мрачным видом отвернулись в сторону: мало того, что поручили им выполнять чужую работу, – так еще и проверять лезут! Сделав пару замечаний, Рассел пошел дальше.

Меньше всего на свете хотелось ему оставаться сейчас в Ландердорпе: это было бы слишком изощренной пыткой – знать, что Хетта находится всего в нескольких шагах, но не сметь к ней приблизиться! Немного поразмыслив, он решил проверить караулы, стоявшие в окрестностях поселка. Распорядившись седлать лошадь, он забежал в свою комнату переобуться… Уже через минуту он снова стоял на крыльце, желая как можно скорее умчаться прочь из этого опостылевшего ему поселка.

И вдруг он снова увидел Хетту – девушка медленно шла по улице по направлению к его дому… Всего неделю назад вошла она в его жизнь, вошла тихо, незаметно; целых семь дней он жил надеждой, ожиданием… И вот—сегодняшний разговор, этот рассказ об отце и деде… Неужели она пройдет мимо, даже не посмотрев в его сторону? Но нет, бурская девушка остановилась возле крыльца и, взглянув на сапоги для верховой езды и стек, который сжимал в руке Алекс, спросила:

– У вас появилось какое-то срочное дело?

– Нет… – замялся Алекс. – Вы хотели мне что-то сказать?

– Я… я хотела сказать, что не могу исполнить волю деда.

Они молча посмотрели друг другу в глаза… Да, эти семь дней были для них целой вечностью. Молодой человек прекрасно понял, что хотела она сказать этими словами; что значило для нее подойти к его крыльцу. Он знал, как много значила для буров воля старших и что лишь немногие из них дерзали преступать ее…

– Я не могу понять, почему нельзя дружить с англичанами, – продолжала Хетта. – Я не вижу в этом никакого греха.

– По-моему, грех – другое, – проговорил Алекс. – Ненавидеть тех, кто этого совершенно не заслужил.

– Что вы имеете в виду?

– Я хотел сказать, что у вашего деда нет никакого права ненавидеть сыновей тех, кто, в свою очередь, всего лишь выполнял приказы.

– Так, значит, вы не испытываете ненависти ко мне за то, что мой отец с оружием в руках выступал против ваших соотечественников?

– Мне это и в голову не приходило! – вспыхнул Алекс.

– Скажите, лейтенант, у вас есть сыновья? – спросила Хетта. По ее взгляду Алекс понял, что вопрос этот отнюдь не праздный, и поспешил ответить:

– Я не женат.

Девушка умела держать себя в руках, но по тому вздоху, который вырвался из ее груди, Алекс понял, как много значил для нее его ответ.

– Прошу вас, не называйте меня лейтенантом, – продолжил он. – Мое имя Алекс Рассел.

– Очень приятно, – улыбнулась Хетта. – Когда же приступим к занятиям голландским языком?

– Если моим учителем будете вы, то хоть сейчас.

– Вы… вы действительно очень настойчивы, мистер Рассел… Кажется, я уже говорила вам об этом сегодня.

– Что же поделать… По-моему, вы просто идеальная учительница, мисс Майбург. Прошу вас, начинайте урок.

– Что ж, на сегодня я могу предложить вам выучить, как будет по-голландски «до свидания», – улыбнулась Хетта. – К сожалению, мне пора.

– Позвольте проводить вас, – выпалил Алекс, ужасаясь, что сейчас услышит отказ.

– Пожалуйста, мистер Рассел. Но только до Чертова Прыжка. Дальше не стоит.

– Как пожелаете, мисс Майбург, – радостно проговорил Алекс.

Уже через какую-то секунду он сбежал с крыльца и, по-прежнему не решаясь взять ее под руку, прошел рядом с Хеттой по улице до самого ее фургона. Погрузив в кузов корзину с покупками, Алекс поспешил за лошадью, изо всех сил стараясь не броситься вприпрыжку от счастья… Он ощущал себя влюбленным мальчишкой. Он позабыл обо всем на свете: о дисциплине, здравом смысле, англо-бурских отношениях… Все это казалось сущей чепухой по сравнению с предстоящей беседой с этой девушкой… Об одном лишь жалел в эту минуту Алекс: что от Ландердорпа до Чертова Прыжка было слишком близко. Но раз уж прекрасная голландка решила четко определить границы – он не станет с ней спорить. Пусть они будут вместе всего час, пусть даже полчаса – главное, что она не отвергла его…