Текст книги "Палестина до древних евреев"

Глава 16
Поздний городской период

Бихромная культура и времена египетского владычества

Мы уже видели, как в Палестине в ранний городской период поселились несколько иноземных народов. Речь шла и о том, что к концу этого периода, когда смешались различные культуры и языки, сформировалась сложная, многогранная культура. Древние евреи прекрасно знали обычаи людей, рядом с которыми жили: семитов, хамитов и индоевропейцев. Считалось, что эти народы произошли от троих сыновей Ноя: Сима, Хама и Иафета. Вполне вероятно, что все три этих племени жили в Палестине или недалеко от нее в хананейские времена.

Согласно Библии, ханаанцы не были семитами. Ханаан считался одним из четырех сыновей Хама, родоначальников хамитов (Быт., 10). Правда, это не говорит о том, что ханаанцы не принадлежали к числу семитов, и многие ученые, наоборот, склонны считать, будто они входили в эту группу. До сих пор ведутся споры о происхождении ханаанцев и о том, были ли они вообще единым народом. В Библии они иногда описываются как единое племя, жившее в Палестине рядом с остальными, правда, в других частях Ветхого Завета этим термином называется все оседлое население страны, обитавшее там до прихода евреев.

Палестину называли по-разному: аккадцы – Амурру (в переводе с аккадского языка это значит «запад»), или землей аморитов, хурриты – Аррафой, или Аррапхой, египтяне эпохи Среднего царства – Ретену, позднее они придумали для нее другое, более широкое название – Хару, или страна хурритов. В эпоху правления XVIII и XIX династий (примерно 1550–1200 гг. до н. э.) находившийся под их властью Сиро-Палестинский регион получил наименование Ханаан. Так же эта область названа и в Пятикнижии.

В тот период здесь говорили на нескольких языках и использовалось несколько систем письма. Языками международного общения в то время были аккадская клинопись и египетские иероглифы. Оба они существовали уже тысячу лет и использовались представителями аристократии и жречества даже в частной переписке. Но в 3-м тысячелетии до н. э. появились три типа местной письменности, занимающие важное место в истории письма. В первую очередь в их число входила слоговая письменность Библа, изобретенная, вероятно, уже во второй половине 3-го и развившаяся в начале 2-го тысячелетия до н. э.

Вместо шестисот с небольшим знаков египетского идеографического письма (египетское письмо нельзя назвать полностью идеографическим, то есть «рисунчатым», когда каждый символ обозначал то или иное слово, так как наряду с идеограммами в число иероглифов входили и фонограммы, а также слоговые знаки. – Пер.) в библское письмо входило около ста фонем, что значительно облегчило изучение этой системы письма и использование ее на практике.

Две другие системы письменности оказались еще более совершенными, так как они основывались исключительно на фонетических знаках. Первая использовалась в основном в сирийском городе-порте Угарите, а вторая была, вероятно, изобретена в южной Палестине. Угаритское письмо многое заимствовало у наиболее часто использовавшейся в то время месопотамской клинописи (хотя напрямую с ней оно не связано. – Пер.). В частности, жители этого порта так же выдавливали буквы на металлических и глиняных дощечках. При этом если месопотамское письмо было идеографическим (в 3-м тысячелетии до н. э. в Месопотамии уже сложилась словесно-слоговая система письменности, в которой основа имени или глагола выражалась идеограммой, а грамматические показатели и служебные слова – знаками в их слоговом значении. – Пер.), с огромным количеством символов, угаритский клинописный алфавит состоял всего из тридцати двух букв.

В палестинской (или протосинайской, как ее иногда называют) системе письма большая часть знаков представляла собой идеограммы, появившиеся под влиянием египетских иероглифов. Палестинский алфавит, состоявший из двадцати двух букв, лег в основу всех современных алфавитов. Впоследствии от него произошли еврейская, финикийская, греческая, этрусская, римская и другие фонетические системы письма.

Появление этих алфавитов стало революционным шагом в развитии человечества. Благодаря своей относительной простоте письмо перестало быть прерогативой жречества, как это было с самого начала в Египте (в Египте письмом владели не только жрецы, но и чиновники, и специально подготовленные для составления и записи различного рода документов (как правило, административных) писцы; умение записать что-то в этом государстве открывало человеку дорогу не только к жреческой, но и к административной карьере. – Пер.) и Месопотамии, и стало довольно распространенным явлением. Среди десяти надписей, найденных в Палестине, не было ни одного официального документа. Как правило, они были нанесены на керамические сосуды или другие, не менее распространенные, предметы быта или религиозного культа. Группа текстов, обнаруженных на синайских рудниках в Серабит-эль-Хадиме, вероятно, была составлена палестинскими пленниками или рабами. Эти источники, очевидно, были написаны на разговорном семитском диалекте, причем некоторые из них были посвятительными надписями Баалат, сиро-палестинской богине-змее.

В то время как широкие слои населения осваивали и совершенствовали новое алфавитное письмо, чиновники и знать, руководствуясь соображениями международной политики, продолжали использовать идеограммы.

Времена правления гиксосов для плодородных областей Палестины стали эпохой смешения и ассимиляции различных народов, живших там. Тоталитарная модель управления и засилье гиксосов на руководящих государственных постах привели к сплочению представителей более низких слоев общества. Общий труд, объединяющий население обязательный рекрутский набор в армию в качестве солдат, слуг или даже рабов, общие проблемы, с которыми сталкивались люди, попавшие под власть гиксосов, – все это должно было сломать этнические, культурные и лингвистические перегородки и постепенно объединить население Палестины.

Конец гиксосского владычества не изменил социальную и политическую жизнь страны. Она попала под власть Египта, сюда часто наведывались египетские сборщики податей и чиновники, а в южнопалестинском городе Газа обосновалась египетская администрация. Но появившиеся до этого города-крепости, в которых жили местные князья и властители, и небольшой слой знати, обитавшей в больших, комфортабельных домах, ничуть не изменились. Основная часть населения до сих пор пыталась выжить, ютясь в лачугах и пользуясь немногочисленными и далекими от совершенства орудиями труда и предметами быта. До периода еврейского завоевания, во время которого огромную роль сыграют именно феодальная власть местных князьков (вряд ли термин «феодализм» применим к описанию истории Древнего Востока. – Пер.) и фактическое порабощение большей части населения, городская жизнь не менялась.

В отличие от этого к концу гиксосского периода материальная культура подверглась значительным переменам. Возможно, это произошло под влиянием трех основных факторов: роли, которую играли земледельцы и другие представители сельского населения Палестины и соседних регионов, египетского влияния, проявившегося во всех аспектах жизни ханаанцев, и передвижения из Сирии в южном направлении людей и обычаев.

В этот период снова начинают проявляться те региональные особенности, о которых многократно говорилось выше. Южная Палестина и центральная часть прибрежного региона с такими важными городами, как Газа, Гезер и Афек, а также расположенные севернее Беф-Шан и Мегиддо были тесно связаны с Египтом. Материальная культура холмистых районов и других внутренних областей страны развивалась более независимо, а северная часть прибрежных регионов была связана с Сирией теснее, чем с другими областями Палестины.

В конце этого периода по пустыням и прилегающим к Палестине регионам все еще скитались кочевые племена. Возможно, то, что они четко следовали своим традициям, связано с сохранением кочевого образа жизни. Хозяйство некоторых из этих сообществ все еще основывалось на охоте, а сами они до сих пор вырезали наскальные изображения. Другие создавали довольно грубые менгиры и стелы. В Иорданской пустыне были обнаружены различные группы этих статуй-менгиров, правда, большинство из них датировать так и не удалось. Однако некоторые из них, обнаруженные в Алалахе, были найдены в археологических слоях, относящихся к XV и XVI вв. до н. э.

В XVII в. до н. э., когда Палестина и Египет все еще находились под властью гиксосов, в северной части долины Евфрата передвигались люди, получившие в месопотамских и египетских источниках название хурру, а в Библии – хореев. Возможно, по своему происхождению они близки к армянам (хурриты действительно связываются с культурой куро-аракского энеолита и с генетически родственной ей хирбет-керакской индустрией; центром их распространения предположительно было Закавказье; в – м тысячелетии до н. э. хурриты жили на западных, южных и восточных окраинах Армянского нагорья. – Пер.). Они прибыли из неизвестной страны на севере, прошли вдоль восточных границ империи хеттов и вторглись в северную Месопотамию и северную Сирию, где приняли многие обычаи живших там аморитов. Когда правление гиксосов закончилось, некоторые из хурритов продвинулись на юг и осели в южной Палестине, южной Сирии и, вероятно, на Кипре (в XVI–XIII вв. до н. э. хурриты создали в северной Месопотамии государство Митанни и оказали сильное влияние на Хеттское царство. – Пер.).

С этого времени в Палестине появился новый тип керамики с двухцветными узорами. Вероятно, он возник в Сирии и стал общепринятым в Телль-эль-Аджуле, недалеко от Газы, и в других прибрежных городах. Несколько сосудов, относящихся к этому типу, были найдены в древнем городе Энкоми, расположенном на Кипре, и на других памятниках. Но больше всего этой керамики было обнаружено в Милах, в слоях, в которых бихромные сосуды были смешаны с кипрскими. Это может свидетельствовать о том, что на Кипре на протяжении какого-то времени была палестинская колония. В самой Палестине эту керамику можно довольно точно датировать – она появляется сразу после того, как Яхмос I, первый царь XIX египетской династии, около 1550 г. до н. э. нанес поражение гиксосам, а исчезает в третьей четверти XV в. до н. э.

Лучше всего эти сосуды изучил английский ученый У.А. Хёртли, считавший, что они возникли благодаря одному мастеру, жившему в Телль-эль-Аджуле. Недавно Кэтлин Кеньон указала на сходство между этими сосудами и керамикой хурритов и пришла к выводу о том, что их изготавливала та часть хурритов, которая пришла на юг.

К концу XV в. до н. э. значительных успехов достигла морская торговля. В прибрежных городах Палестины в больших количествах появилась микенская, критская и кипрская посуда, статуэтки, орудия и другие предметы. На протяжении этого периода Угарит и Библ были двумя основными портами Леванта. Ежедневно они контактировали со всем средиземноморским побережьем. Расцвет торговли и мореплавания привел к тому, что образ жизни населения этих центров сильно отличался от того, который вели жители внутренних областей страны. Вместе с греческими, кипрскими и северносирийскими предметами на палестинском побережье появлялись и новые люди, приносившие с собой неизвестные ранее идеи. Порты росли с потрясающей скоростью, и Газа, Аска-лон, Яффа, Телль-Абу-Хавам, Акко и другие города превращались в важные центры международной торговли. Примерно ко времени еврейского завоевания эти города достигли пика своего могущества. В XII в. до н. э. в них поселились «народы моря» (условное обозначение племен или народов, первоначально обитавших, возможно, на Балканском полуострове или в Малой Азии; в египетских источниках XIII–XII вв. до н. э. говорится, что они нападали на страну с моря (иногда в союзе с ливийцами), а позже – через Сирию, Финикию, Палестину; им приписывалось уничтожение Хеттского царства и других государств. – Пер.), терроризировавших Египет. Их потомки достигли Северной Африки, Центрального Средиземноморья и Иберии, основали колонии по всему Средиземноморью и стали вести высокоразвитую международную торговлю.

Начиная со второй половины XVI в. до н. э. и до конца XIII в. до н. э. египетская власть в Леванте то усиливалась, то снова ослабевала. Во времена, когда Египет не мог контролировать свои чужеземные территории, князья, правители местных городов-государств, отказывались платить фараону дань, и ему приходилось вновь организовывать военную кампанию, вторгаться вместе со своей армией на территорию страны, побеждать войска восставших князей восстанавливать свою власть над Ханааном. До нас дошли некоторые описания этих походов. Они очень важны для изучения истории этого периода, так как в них помещены описания и названия городов, маршруты движения армий и расстановка сил в Палестине.

Ханаанское искусство попало под иноземное влияние, да и вся ханаанская культура в целом не была независимой. Палестину того времени можно назвать самой южной областью распространения культуры прибрежных районов Сирии. Этот регион был намного беднее, чем северные районы, и, вероятно, не внес в их искусство практически ничего нового. К предметам искусства этого периода можно отнести мозаики из слоновой кости, культовые статуэтки, статуи и стелы, привезенные из трех областей, под влиянием которых находилась Палестина: Сирии, Египта и Центрального Средиземноморья. В то же время такие города, как Телль-Бейт-Мирсим, Гезер, Лахиш и другие южные центры, попали под влияние примитивного искусства кочевников из пограничных пустынь, рисовавших в Негеве и Иорданской пустыне наскальные изображения.

Стелы и ортостаты (вертикальные плиты нижней части каменной стены, иногда украшенные скульптурными рельефами. – Пер.) были также импортными или копиями с иностранных оригиналов. В Хацоре, Беф-Шане и на других расположенных неподалеку памятниках были найдены базальтовые ортостаты с объемными рельефами сирийского типа. В том же Беф-Шане, а также в Киннерете, Яффе и т. д. устанавливались египетские стелы и статуи.

Отсутствие творческого начала и самостоятельности в искусстве и культуре Палестины стало результатом действия политических, экономических и этнических факторов. Впоследствии это привело к падению ханаанской цивилизации. Эта ситуация возникла по нескольким причинам: из-за местной феодальной системы, различий в экономике и культуры живших по соседству народов и той роли, которую играла в стране египетская администрация. Все это ослабило страну перед еврейским завоеванием.

Вдобавок к этому к упадку Ханаана и гибели его культуры привела его бесчеловечная религия (религию Ханаана сложно назвать бесчеловечной; она скорее примитивная – каждая община имела своих богов-покровителей, обозначавшихся нарицательными именами, общими были некоторые космические божества; в процессе отождествления различных богов появился образ некоего верховного божества; многие боги либо ассоциировались с растениями и животными, либо использовали их в качестве своих атрибутов; для поклонения божествам плодородия характерны оргиастические культы с участием священных блудниц; есть свидетельства довольно архаического ритуала – инициации девушек и юношей огнем; в случае бедствий или во время важных для общины событий в жертву приносили детей-первенцев. – Пер.). Для того чтобы понять ее смысл, нужно изучить богатый иконографический и археологический материал, а также мифологические и религиозные тексты, обнаруженные в Угарите. Задолго до того времени жители Египта и Месопотамии отказались от человеческих жертвоприношений, но в Ханаане они все еще практиковались. В храмах процветала священная проституция обоих полов (как мы указывали выше, священные блудницы участвовали лишь в отправлении культа плодородия, что характерно не только для Палестины, но и, например, для Месопотамии. – Пер.). Эти люди поклонялись змеям и другим не менее ужасным богам, которых, судя по мифологическим сюжетам, боялись. Примерно такими же были и правила повседневной жизни.

Микенская ваза из Лахиша

Истоки еврейского завоевания

Народы, пришедшие в Палестину в конце раннего городского периода, к описываемому времени уже осели здесь и построили постоянные поселения, хотя некоторые из них, обитавшие в пограничных частях «плодородного полумесяца», продолжали вести кочевой или полукочевой образ жизни, скитаясь между деревнями и городами. Со времени их появления на этой территории и до начала гиксосского владычества в Палестине не прекращались междоусобицы.

Базальтовая плита XIV в. до н. э. из Беф-Шана. В верхней ее части изображены собака и лев, а в нижней – собака, нападающая на льва. На плече каждого льва – звезда

Благодаря установленной гиксосами сильной централизованной власти, кочевые и полукочевые племена перестали играть важную роль в истории Палестины. Но когда гиксосы сдали свои позиции, эти народы восстановили свое значение и превратились в довольно мощную политическую силу. В древних текстах некоторые из этих кочевников получили название хапиру, или апиру. Когда в конце XIX в. ученые впервые нашли упоминание об этих людях на египетских глиняных табличках, они очень заинтересовались происхождением этого народа, так как некоторые исследователи считали, будто под названием «хапиру» скрываются библейские евреи. В наши дни споры продолжаются, хотя с тех пор прошло уже семьдесят лет. Однако большинство ученых придерживается точки зрения, согласно которой под этим термином скрываются обладатели определенного социального статуса, а не этническая общность.

Ко времени патриархов хапиру, согласно рассказу Синухета и другим источникам из Месопотамии и Египта, уже вышли на историческую сцену. В гиксосский период они добрались до Анатолии. Благодаря тексту из Богазкёя, столицы Хеттского царства, мы знаем, что они служили там наемными солдатами. Со временем они стали крайне опасны. Из письма, датированного временем правления Хаммурапи, мы узнаем, что они помогли жителям города Талхая, вероятно расположенного в верхней части долины Евфрата, недалеко от Мари, напасть на соседний город Лахая и разграбить его, убив десять человек и уведя пятьсот голов скота.

Другие тексты называют их грабителями, бунтарями, торговцами, рабами, пленниками, наемными солдатами и правительственными чиновниками. Большинство из них вело кочевой образ жизни и обитало в пустынях, но они сохраняли контакты с оседлым населением, служа ему или воюя против него.

Один из наиболее интересных текстов, в которых речь идет о хапиру, был написан жившим в XVI в. до н. э. Идрими, царем Алалаха, города в северной Сирии. Из-за восстания он вынужден был покинуть свою столицу на реке Оронт, недалеко от Антиохии, и прийти в Ханаан. Здесь он встретился со многими другими людьми, вынужденными по политическим причинам покинуть свою родину. Именно их он называет хапиру. Он смог организовать их, захватить несколько кораблей и, вернувшись в устье Оронта, отвоевать свое царство.

Жители городов ужасно боялись этих безземельных хапиру. Их было все больше, и они становились все сильнее. Многие из них работали в городах и прекрасно разбирались в политической и социальной обстановке. В то же время увеличение числа городов, в основном в районе Беэр-Шевы, где укрепленные поселения возводились не впервые, несомненно, было связано с ростом населения. Расширение самих городов, подразумевавшее увеличение земледельческих угодий, кормивших их население, и необходимость систематизации использования источников воды, вероятно, значительно усложнили жизнь кочевых и полукочевых племен, привыкших бродить по незанятым землям и эксплуатировать колодцы, рядом с которыми теперь выросли новые поселения. Все это, очевидно, привело к тому, что оседлое население изменило свое отношение к кочевникам – в них стали видеть угрозу земледельческим хозяйствам и источникам воды.

В то же время оседлое население пыталось нарушить тысячелетние традиции дружественных соседских отношений, союзов и экономических связей с кочевниками и выдавить их с заселенных территорий, на которых теперь жило слишком много людей. С другой стороны, некоторые из этих кочевников и хапиру служили в армиях фараона и местных правителей, а значит, прекрасно умели обращаться с оружием и в совершенстве знали тактику боя, а также слабые места защитных систем городов и проблемы, ослаблявшие жившие там сообщества.

К XV в. до н. э. число кочевников и безземельных людей резко возросло, так как некоторые жители городов были вынуждены покинуть свои дома и составить прекрасно организованные и подготовленные племена. Население городских центров стало осознавать опасность кочевников и их наемников и несоответствие между оседлым земледельческим и кочевым образом жизни.

Именно из-за этого погибла ханаанская цивилизация, о чем свидетельствуют архивы царя Эхнатона, правившего Египтом в XIV в. до н. э. Они состоят из 370 с небольшим глиняных табличек, которые азиатские князья и местные правители посылали могущественному владыке Египта. Эти архивы представляют ценность и потому, что в них перечислены названия городов и имена правителей, поддерживавших регулярные отношения с царской резиденцией в Телль-эль-Амарне.

Они описывают крайне нестабильную ситуацию, подозрительность, с которой местные правители относились друг к другу, постоянные столкновения, возникавшие между различными городами и происходившие, как правило, с привлечением наемников-хапиру. В самих городах часто происходили перевороты и случались беспорядки. В письмах говорится о том, что заговоры против местных князей организовывались, как правило, как представителями нижних слоев общества, так и знатью и даже членами их собственных семей. Благодаря этим источникам мы знаем, что города были вынуждены постоянно бороться с кочевниками-скотоводами и что хапиру постепенно стали играть важную роль в политической жизни этого региона. Другими факторами, повлиявшими на ситуацию в Палестине, были египетские власти, намеренно поддерживавшие междоусобицы в стране для того, чтобы держать ее под контролем, потеря знатью, внутри которой возникли отдельные постоянно конфликтовавшие между собой группировки, своей власти и авторитета. Ее больше не интересовала необходимость покончить с владычеством египтян – они стремились сохранить свое привилегированное положение, лишь благодаря которому они могли выжить, не пав жертвой очередного внутреннего конфликта. Третьей причиной всего этого было растущее самосознание народа, ощутившего запах свободы и становившегося все более оппозиционным по отношению к знати и властям. Замки знати стали последним оплотом феодализма на этой земле (термины «феодализм» и «замки» относительно истории Древнего Востока спорны. – Пер.), а князья – номинальными правителями, больше не способными управлять ситуацией. Замки превратились в мелкие островки старого строя в море новых идей.

Сложившаяся тогда ситуация очень напоминала те, что на протяжении нескольких последних столетий приводили европейские страны к революциям. Многие рабы и представители низших слоев населения становились хапиру, получая таким образом долгожданную свободу. Нам известно по крайней мере об одном местном князе, порвавшем с феодальной системой и выбравшем долю одного из безземельных хапиру.

Сведения об этой эпохе мы вынуждены черпать из текстов, созданных представителями знати, сидевшими в своих крепостях и оттуда через узкие окна наблюдавшими за происходящим на улицах и полях. Правда, нужно отметить, что их описания довольно ясные. Сложившуюся тогда ситуацию можно лучше всего охарактеризовать, процитировав несколько фрагментов из этих писем: «Дагантакала – царю. Просит спасти от хапиру и шуту… пусть мой господин защитит свою землю от рук хапиру. Если нет, пусть царь, мой господин, пошлет колесницы, [чтобы] забрать нас, иначе наши слуги убьют нас».

Восстание, судя по всему, набирало силу. В тот период городом Иерусалимом правил князь по имени Абду-Хеба. В Телль-эль-Амарне было найдено несколько его писем, впоследствии изученных Уильямом Ф. Олбрайтом. Они помогли исследователям понять, какое положение занимали представители ханаанской знати, и охарактеризовать образ их мысли.

Знать, с одной стороны, вынуждена была выплачивать египетскому царю, посылавшему на земли непокорных свою армию, обременительные подати, а с другой – бороться с растущим недовольством своих народов. Египетские власти обвинили Абду-Хебу в подготовке восстания против фараона, и в своем ответе египетскому правителю он так объясняет произошедшее: «Почему я должен посягать на моего царя, моего господина? Пока царь, мой господин, живет, я буду уполномоченным своего царя, моего господина… Почему тебе нравятся хапиру и не нравятся правители?… И теперь я обвинен в присутствии царя, моего господина!»

Положение было настолько сложным, что ни фараон, ни администраторы, ни князья и правители не могли больше ни на кого положиться. Абду-Хеба умоляет царя о помощи: «О царь, мой господин, там нет гарнизонных войск! Пусть царь позаботится о своей земле! Вся земля царя восстала… Согласится ли царь послать мне войска, чтобы я мог войти и увидеть глаза царя, моего господина?» Видимо, представители знати опасались жить в своих крепостях, если рядом не стояли египетские войска.

Абду-Хеба, очевидно, понял, что настоящую угрозу представляют собой хапиру и что помочь ему справиться с ними может только фараон, которому он платил дань. Дальше в письме говорится следующее: «Потеряны земли царя… Хапиру разграбили все земли царя. Если есть лучники… земли царя, моего господина, сохранятся, но если лучников нет, земли царя, моего господина, будут потеряны».

Ситуация становилась очень сложной, и позже тот же Абду-Хеба написал еще одно письмо: «Я стал подобен кораблю посреди моря… Хапиру захватывают города царя. Там нет ни одного правителя царя, моего господина. Все погибли…»

Благодаря данным археологических раскопок мы узнали, что практически все основные палестинские укрепленные города неоднократно уничтожались. Несколько раз Лахиш, Мегиддо, Телль-Бейт-Мирсим сгорали, но затем их отстраивали заново. Археология подтверждает сведения писем из Телль-эль-Амарны: политическая ситуация в регионе была крайне нестабильной. Положение в Египте во времена правления Эхнатона, правда, тоже было довольно сложным. Но его зять Тутанхамон (большинство исследователей считает, что одновременно с этим он был сыном или младшим братом Эхнатона. – Пер.) восстановил порядок, устранил конфликт между последователями культа Атона и могущественным египетским жречеством и смог снова обратить свое внимание на Ханаан. Цари XIX династии начали постоянно организовывать в Палестину военные кампании, и на какое-то время опять была восстановлена власть местных князей. Города снова оказались под властью Египта, но социальные и политические проблемы Палестины так и не были решены, и в стране все еще оставалось множество людей, готовых восстать.

Смертельный удар местным правителям нанесло неожиданное возвращение из Египта бывших рабов, которые четыреста лет провели в египетском плену. К тому времени Палестина была перенаселена, у каждой полоски земли был свой хозяин, и для новоприбывших не нашлось места, помимо густо покрытых лесами областей в Галилее и центральной Палестине, а также кое-где в южной пустыне.

По сути, завоевание Палестины можно представить как столкновение двух различных миров. К моменту вторжения в этом регионе сосуществовали два образа жизни: с одной стороны, деспотическая феодальная система, основанная на рабстве и обложении земледельческого населения различными податями, которую поддерживали представители деградирующей знати и египетская армия, а с другой – племенное демократическое управление кочевников, к которым присоединялись рабы и слуги, безземельные наемники и, возможно, некоторые выходцы из попавших в зависимость земледельцев. Два этих образа жизни больше не могли мирно существовать рядом друг с другом.

Из писем Телль-эль-Амарны и других древних текстов видно, что хапиру, число которых все увеличивалось, и представители других подобных групп за границей и внутри городов сыграли роль взрывного устройства, положившего конец ханаанской цивилизации.

Скотоводы и земледельцы, занявшие почти всю землю между городами, не могли смириться с присутствием «царей», запершихся в своей крепости и пытавшихся подчинить себе их, людей, не желавших признавать свое зависимое положение и перекрывавших дороги, разрушая тем самым связи между городскими центрами.

Условия изменились. Раньше города были важными центрами сообщения, военной и политической активности, международных отношений и торговли. Теперь они превратились в отдельные островки, окруженные морем кочевых и полукочевых племен, а также небольших групп земледельцев, поселившихся на не занятых ранее территориях.

Враги были повсюду. Даже в самих городах жили слуги и рабы, враждебно относившиеся к царю и знати и стремящиеся помочь своим собратьям. Никто не доверял друг другу. Кочевники и обезземеленные люди стали сильнее и сплотились, решив, что могут захватить всю страну, разграбить города, завладеть колодцами, прекрасными, обрабатываемыми зависимыми людьми, рабами и наемными работниками полями, которыми владели князья. И нужно заметить, они вполне могли сделать все это.

Вряд ли можно назвать совпадением то, что первыми были завоеваны южная и восточная Палестина и холмистые регионы страны, на территории которых патриархи могли свободно передвигаться. В Библии почти ничего не говорится о захвате центральной Палестины, но Сихем, город, игравший важную роль в жизни страны того времени, несколько раз использовался Иисусом Навином, вставшим во главе евреев, в качестве сборного пункта войск. Американский археолог Джордж Эрнест Райт недавно предположил, что Сихем еще до завоевания принадлежал евреям, и он, вполне возможно, прав.

В Иордании и Негеве евреям традиционно принадлежали довольно большие территории. В Книге Судей (11: 26) говорится о том, что «Израиль уже живет триста лет в Есевоне и в зависящих от него городах, в Ароире и зависящих от него городах, и во всех городах, которые близ Арнона». Также в Иордании и Негеве жили различные племена, связанные с евреями и считавшиеся в Библии «двоюродными братьями» последних: мадианитяне, аммонитяне, моавитяне и исмаильтяне.

С другой стороны, на прибрежных равнинах евреев не было. На этих территориях жили различные народы, которые последними подверглись нападению евреев.