Текст книги "Палестина до древних евреев"

Другое коллективное погребение из Эйнана состояло из пяти черепов и нескольких отдельных костей. Диаметр ямы составлял 0,9 метра. В третьем захоронении были найдены девять черепов. В обеих ямах отмечены следы красной охры, а на одном из черепов сохранились остатки этого красителя. В различных погребениях скелеты лежали по два, по три или даже по одному. В большинстве этих небольших захоронений для умерших характерно странное, сильно изогнутое положение. Как правило, их тела были украшены ракушками или камнями.

Четвертый важный натуфийский некрополь Моше Стекелис обнаружил в Нахаль-Орене. Здесь большинство погребений были единичными. Правда, в двух ямах найдены по два тела. Обычно под голову умершему подкладывали камень (этот обычай был зафиксирован также в нескольких захоронениях из Эйнана и Эль-Вада). Могилы, как правило, забрасывались маленькими и плоскими камнями. Большинство тел лежало в согнутом положении и было украшено ракушками, костями и камнями. В центре некрополя найдены следы большого костра, окруженного оградкой из камней. Вероятно, это еще одно доказательство того, что при отправлении культа мертвых в ритуальных целях использовался огонь.

Примечательно, что, как и в Эйнане, в Эрк-эль-Ахмаре во многих ямах лежали черепа, отделенные от тел. Традиция собирать головы известна с доисторических времен вплоть до наших дней (сейчас ее сохраняют многие народы, находящиеся на примитивной стадии развития). Попытки обратиться к этнологии в поисках объяснения этого обычая привели к возникновению большого числа различных теорий. Некоторые исследователи считают, что речь здесь идет о культе предков, другие видят в этих людях каннибалов, в культовых целях хоронивших черепа своих жертв, третьи вообще считают, что черепа – военные трофеи, закопанные как клад. В действительности мы не знаем истоков этой традиции. Вполне вероятно, что причины появления сходных обычаев у разных народов отличались.

В период мезолита этот обычай распространился по всему Старому Свету, но, возможно, наиболее близкие параллели этой палестинской традиции можно найти в Центральной Европе. В Германии захоронение черепов было обнаружено как минимум на трех памятниках. Самый известный из них – пещера Офнет близ города Аугс-бург, в Баварии. Там В. Шайдт еще в 1908 г. обнаружил подобные погребения, отнесенные к азилио-тарденуазьянской мезолитической культуре. В одной из них лежали двадцать семь черепов, а в другой, расположенной всего в 0,9 метра от поверхности, – шесть. Рядом с большинством из них были найдены шейные позвонки, на некоторых из которых четко прослеживаются следы механического воздействия. Многие (вероятно, женские) черепа были украшены ракушками, костями и зубами оленей. Вокруг них сохранились следы красной охры, а на них самих – остатки красителя. На черепах были найдены следы открытых переломов, ставших следствием удара каким-то острым предметом. Антрополог Теодор Моллисон считал, что они были нанесены топорами-резцами, которые, правда, не были обнаружены в слое, связанном с захоронением. Это предположение впоследствии повлекло за собой появление многочисленных теорий о возможных причинах смерти населения пещеры Офнет.

Недалеко от пещеры Офнет, в Кауфертсберге, было найдено другое подобное захоронение. Правда, там лежал всего один череп. У входа в пещеру Хохленштайн, в Вюртемберге, обнаружено погребение трех черепов со следами красной охры. Они принадлежали двоим взрослым, мужчине и женщине, и ребенку.

Можно выделить и некоторые другие сходства между европейской азилио-тарденуазьянской и палестинской натуфийской культурами. Кремневые орудия этих индустрии очень похожи, и в последние годы на основе физиологическо-антропологических исследований появилось предположение о том, что предки европейцев могли прийти с Ближнего Востока. На черепах натуфийцев, как и их современников из пещеры Офнет, были обнаружены следы вырывания (удаления) передних зубов. (Эта черта также была замечена и в останках носителей североафриканской капсийской культуры.) Правда, в материальной культуре этих сообществ слишком много различий (многие обычаи натуфийцев не получили распространения в Центральной Европе), так что сходства порой кажутся не такими уж несомненными. Далее следует заметить, что азилио-тарденуазьянская культура датируется несколько более поздним временем, чем натуфийская, которая могла сосуществовать с ней лишь только на самой поздней стадии ее развития.

Возвращаясь к рассказу о ситуации в Палестине, нельзя не упомянуть о том, что, как уже говорилось ниже, скелеты из пещеры Эль-Вад значительно отличаются от всех остальных. Следует также заметить, что все описанное выше относится только к останкам, найденным на террасе, у входа в пещеру. Внутри ее было обнаружено двенадцать тел. Гэррод великолепно их описала. Я уверен, что вы, прочитав фрагмент из археологического описания, сможете представить себе подразумеваемые автором события. «Внутри пещеры положение скелетов, что очень важно, было совершенно другим, – пишет Гэррод. – Все останки на террасе были в согнутом положении, а на входе и внутри пещеры они лежали на спине в вытянутом положении. Эту разницу нелегко описать, так как нельзя точно утверждать разновременность существования этих двух сообществ».

Два скелета лежали у входа в пещеру. Один из них (Хомо-59) принадлежал ребенку, а второй (Хомо-60) – взрослому. Рядом с правым боком взрослого был найден большой кусок известняка. На его грудной клетке оказалась разбитая известняковая ступа. В середине пещеры было обнаружено нагромождение из десяти тел. У Хомо-1, взрослого мужчины, не хватало ноги. Недалеко от него лежали останки подростка (Хомо-8). Под этими двумя умершими, оказавшимися на самой вершине кучи, были еще восемь скелетов. Хомо-2 и Хомо-3 – взрослые мужчина и женщина. У Хомо-2 не хватало правой руки, а у Хомо-3 она была сильно повреждена. Справа от Хомо-2 и Хомо-3 лежали останки молодого взрослого (Хомо-4). Его нижняя челюсть была немного смещена. Ноги Хомо-2, Хомо-3 и Хомо-4 были слегка приподняты над их головами (возможно, это произошло из-за того, что в этом месте находится естественный уклон). Недалеко от левого бока Хомо-4 найдены останки двух подростков (Хомо-6 и Хомо-7) и маленького ребенка (Хомо-5). Под шейными позвонками Хомо-5 оказался кусок базальтового пестика. Посередине бедер обе его ноги были сломаны. Под ними был найден скелет другого ребенка (Хомо-10). Его ноги были вытянуты под грудной клеткой Хомо-2. Недалеко от Хомо-10 (рядом с его рукой?) оказалась небольшая резная человеческая голова из кальцита.

Что бы подумала об этом Агата Кристи? На этот счет у каждого может быть своя точка зрения, но вряд ли это можно назвать погребением. Кто-то беспорядочно скинул десять тел в кучу. Здесь важно отметить и то, что жители этой пещеры сделали это прямо в центре своего «дома». Мне кажется, что более правильно будет считать, что так поступили какие-то чужаки. Далее встает следующий вопрос: действительно ли разбитые ступы и пестики играли здесь роль погребального инвентаря? Или, возможно, их использовали по прямому назначению? Увечья, нанесенные этим людям, не были систематическими: у одного скелета нет ноги, у второго – руки. Так что мы точно не знаем, является ли это результатом сражения, или скончавшихся ритуально покалечили уже после смерти.

Пять из двенадцати умерших были взрослыми. Двое из них оказались мужчинами, одна – женщиной, пол остальных двоих точно определить не удалось. (Вероятно, один из обнаруженных на террасе скелетов (Хомо-13) относится к группе, захороненной в пещере. Он принадлежит взрослой женщине, которая лежала в положении не похожем на обычное, тщательно продуманное. Стратиграфия еще раз подтверждает эту догадку.) Остальные семь – это молодой взрослый, трое детей и столько же подростков. Вероятно, они были потомками двух или трех захороненных здесь же женщин. Разве это не доказывает, что все умершие были членами одной большой семьи? Жителями пещеры, обитавшими там в течение определенного промежутка времени? Думаю, стоит дать читателю свободу и позволить самому представить жизнь этих людей.

Глава 9
Художники пустыни

Сообщества, живущие в приграничной полосе

Мы уже говорили о том, что в период верхнего палеолита начинает складываться культурная дифференциация, которая впоследствии приводит к возникновению в период мезолита местных культур. Очень скоро я опишу, как народы, жившие в плодородных регионах, двигались к производящей экономике, оседлому образу жизни и последующей урбанизации. Но для начала следует рассказать о племенах, обитавших в тех областях, где из-за природных условий земледелием заниматься было невозможно, а следовательно, развитие здесь шло совершенно по-другому.

Происходившее почти в каждый период первобытной истории постепенное расселение более сильных сообществ, захватывавших все большие полосы плодородной земли, приводило к тому, что менее развитые, более слабые группы вытеснялись на засушливую периферию. Но важность этого процесса возросла, когда постепенно развивающиеся сообщества земледельцев стали понимать цену плодородной земли. Быстро формирующиеся группы земледельцев сильно зависели от окружающей среды и были вынуждены к ней приспосабливаться. Культура в плодородных регионах стала крайне локализованной. Сходные обычаи существовали на незначительной территории (например, в долине какой-то реки, на равнине или в холмистом регионе). В засушливых зонах недостаток воды заставлял живших там людей постоянно передвигаться, а однообразие природных ресурсов позволило им создать однородную культуру. Даже в наши дни, в то время когда плодородные регионы разделены на небольшие области, в каждой из которых преобладает свой вид поселений, антропологический тип, язык и культура, в пустыне до сих пор сохранились огромные культурные районы с однообразием занятий населения и социальной структуры.

Особенность жизни периферийных сообществ заключается в медленном ритме их развития и постоянстве традиций. Так, например, охота, которая уже в начале неолита перестала быть основным занятием населения плодородных областей, сохранялась в пустыне еще очень долго. Там невозможно было заниматься земледелием, и люди освоили другие отрасли – скотоводство, торговлю, добычу полезных ископаемых. Таким образом, некоторые племена, жившие в пустыне, стали заниматься именно этим.

Материальная культура периферийных кочевых сообществ была продиктована образом их жизни, поэтому для нее не характерны тяжелые предметы, которые трудно перевозить с места на место. Такие хрупкие материалы, как керамика, были заменены более крепкими, например высушенными тыквами, сосудами из кожи, скорлупой страусиных яиц с отверстием с одной стороны, деревянной посудой, корзинами из растительных волокон, плетеными бурдюками. Следовательно, несложно догадаться, что большинство из этих артефактов было сделано из поддающихся разрушению материалов и со временем разрушилось. Иногда кочевники до очень позднего времени изготавливали орудия из камня, ориентируясь на уже давно ушедшую в забытье палеолитическую традицию. Такие культуры, как уже говорилось выше, называют эпипалеолитическими. Они довольно часто встречаются в пустынях Ближнего Востока.

Большинство этих сообществ жило в хижинах или в природных пещерах. Свидетельства об образе их жизни очень скудны. Если в плодородных регионах люди могли возвращаться в одни и те же пещеры на протяжении многих десятилетий, то жителям пустынь приходилось постоянно передвигаться от одного источника воды к другому, оставаясь на каком-то месте на протяжении довольно незначительного времени.

В более поздние времена кочевники-скотоводы, уходя, оставляли после себя каменные круги, служившие, вероятно, основаниями загонов для животных, но после их предков в лучшем случае оставались следы кострищ, несколько каменных кругов, отмечавших места, где стояли их хижины, и немногочисленные кремневые орудия, разбросанные на поверхности.

В пустыне сохранилось очень немного артефактов, датированных позднее конца палеолита. Более или менее полный археологический контекст можно установить только для нескольких коротких периодов. Но он образовался в результате жизнедеятельности оседлых или полуоседлых сообществ, обитавших в периферийных областях пустыни во время каких-то политических неурядиц или резких изменений климата, и не отражает традиционный образ жизни периферийных народов.

Мы так и не узнали бы ничего об этих людях, если бы они не оставили после себя наскальные рисунки. Этой традиции на определенной стадии своего развития придерживались разные народы по всему миру. Может показаться странным, но наскальные рисунки создавали сообщества, которые по сравнению с соседними народами считались периферийными или даже отсталыми.

Кремневые орудия и керамика могут рассказать о материальной культуре того или иного сообщества, а наскальные рисунки – о его духовной культуре, интересах, верованиях и представлении об эстетике. Остатки материальной культуры и связанные с ними наскальные изображения находят очень редко. Пожалуй, в качестве таких примеров можно привести несколько европейских палеолитических памятников. В Атласных горах Реймон Вофре обнаружил тесную связь между наскальными рисунками и предметами материальной культуры, найденными у подножия гор, где они были изображены. Другие, правда менее удачные, попытки соотнести эти данные сделали Хенри Лхоте в горах Тассили, Дж. Х. Дунбар в Нубии и Ханс Ротерт в Килве, расположенной в Иордании. На основании полученных ими данных сложно делать какие-то выводы, и в наше время трудно сказать, как выглядела материальная культура художников, живших в этих пустынных регионах. Недавно в Негеве (Израиль) и на Синае была найдена еще одна важная группа таких изображений, а единичные примеры обнаруживают по всей области.

Некоторые из этих наскальных рисунков сопровождаются набатейскими (язык населения Набатейского царства, одного из древнейших арабских государств, расположенного в южной Палестине и северной Аравии. – Пер.), тамудскими (один из древнейших диалектов древнесевероарабского языка, отличный от древнеарабского диалекта, который лег в основу классического и современного арабского языка. – Пер.), сафаитскими (еще один диалект древнего арабского языка. – Пер.) и прочими поздними надписями, и до обнаружения памятника в Килве считалось, что все эти изображения относятся к эллинистическо-римскому периоду. Проанализировав материалы из Килвы, исследователи пришли к выводу о том, что лишь малая их толика относится к эпохе письменности, а большая часть была создана в гораздо более ранний период. Ротерт выделил три основные стадии, самая ранняя из которых относится к каменному веку, следующая – к началу эпохи бронзы, а последняя – к набатейско-тамудийским временам.

Благодаря последующим работам в Негеве, были выделены семь типов стиля, датированные периодом от каменного века до наших дней. Даже сегодня некоторые местные племена бедуинов продолжают создавать эти рисунки. По тематике и стилю наиболее ранних изображений можно описать состояние хозяйства и психологию охотников. Позднее на этих рисунках появляются домашние животные – сначала это собаки, затем козы и быки. Вероятно, скотоводство постепенно стало превалирующим занятием населения. Но это, судя по всему, произошло довольно поздно, когда в плодородных регионах уже хорошо было развито животноводство, а люди в основном жили в городах.

Примитивные художники выбирали скалы для своих рисунков по патине. Это тонкая пленка темного цвета, которая со временем становится все темнее. Делая надрезы, художник оголял внутреннюю, более светлую часть камня, делая тем самым изображение более четким, благодаря возникающему контрасту. Скорость формирования патины зависит от многих естественных причин, например от солнца и дождя, так что с ее помощью нельзя построить абсолютную хронологию. Правда, изучив слои патины, можно определить примерную датировку различных слоев изображений, найденных на одной и той же поверхности или в непосредственной близости друг от друга. Если стили рисунков из различных слоев отличаются или, наоборот, один и тот же стиль характерен для нескольких изображений, то мы сможем определить и последовательность.

Можно также сделать и некоторые другие общие выводы. Так, например, изображения, выгравированные на поверхности, с очень темной патиной.

Рисунки стиля IV-С сопровождаются набатейскими и тамудскими надписями. Следовательно, их можно датировать эллинистическо-римским периодом, то есть концом 1-го тысячелетия до н. э. – началом нашей эры. Стиль IV-B относится к железному веку, к первой половине 1-го тысячелетия до н. э., а стиль IV-A появился значительно раньше. Мы в основном будем рассматривать именно его.

Следовательно, пустыни, расположенные на южных границах «плодородного полумесяца», были постоянно населены, как правило, представителями периферийных сообществ, технологическое развитие которых всегда отставало от уровня жизни населения плодородных земель, но при этом их культура развивалась самобытно.

С конца палеолита в двух основных экологических регионах Ближнего Востока, «зеленой земле» и «желтой земле», формировались две различные культурные модели, основанные на отличиях в общественном устройстве, хозяйственной организации, характере поселений и уровне развития технологии. Но между этими двумя районами постоянно происходило взаимодействие, и каждый из них привносил в культуру второго что-то новое.

Это взаимовлияние играло намного более важную роль, чем может показаться на первый взгляд. Большинство ближневосточных оседлых народов в исторические времена создало легенды о своем происхождении из пустыни или, по крайней мере, называло своими предками живущие там племена. В качестве примера можно привести описанное в Библии (Быт., 16: 25. – Пер.) происхождение потомков Израиля и Измаила. Среди живших относительно недавно в пустыне племен бытуют легенды о том, что они произошли из земли «молока и меда», похожей на Эдем области, где фрукты растут сами по себе.

Скала, на которой были найдены изображения, выполненные в трех различных стилях, найденная в Джебель-Идейд, в южной части Неге-ва. На самом раннем рисунке (стиль III, отмечен точками) изображен охотник с двойным луком, двумя рогатыми животными (антилопами?) и собакой. На втором (стиль IV–C, отмечен линиями) нарисованы два животных и выгравирована тамудская надпись. На последнем (стиль VI, выделен черным) схематично изображены два животных и ранняя арабская надпись

В плодородных регионах последовательность археологических слоев только частично проливает свет на жизнь древнего населения этих мест. Часто иноземцы захватывали области (как правило, довольно крупные), расположенные в непосредственной близости от пустыни. Они перебивали или вытесняли исконное население этих районов. Вектор развития культуры резко менялся, и практически невозможно определить, откуда пришли завоеватели. Некоторые из них могли быть выходцами из пустыни. Корни многих из них можно обнаружить где-то в периферийных областях, где нет остатков телей, или холмов, под которыми скрыты руины городов и других рассчитанных на длительное время поселений. Из-за этого на археологической карте местности остаются обширные «белые пятна».

Скала из Ен-Кудейрат (северный Синай), на которой были найдены наскальные рисунки четырех стилей. На самом раннем изображении (стиль III, отмечен точками) нарисован бык без ног, на втором (стиль неизвестен, отмечен диагональными линиями) – двухколесная колесница с двумя животными (лошадьми?). На третьем рисунке (стиль V, отмечен перекрестной штриховкой) изображено рогатое животное, а на четвертом (стиль VI, выделен черным) – схематичное изображение животного

С другой стороны, судя по находкам археологов, работающих в пустыне, высокоразвитые народы плодородных регионов несколько раз занимали обширную приграничную зону и создали там полуоседлые поселения, просуществовавшие, правда, очень недолго.

Как мы увидим ниже, искусство кочевников в чем-то сходно с созданным населением, жившим в непосредственной близости от пустыни. Некоторые из подобных стилей существовали лишь на небольших территориях, другие распространились по всей южной границе «плодородного полумесяца» и Египту.

Я не собираюсь делать далекоидущие выводы, но ту важную роль, которую играли кочевники в распространении традиций, отрицать нельзя. Мы не должны забывать о том, что эти люди были очень мобильны, постоянно передвигались от одного конца пустыни к другому. Распространение культур не всегда является результатом тщательно спланированной политики или этнических передвижений. Идеи и вещи могут перемещаться постоянно, порой даже опосредованно – через периферийные сообщества.

Натурализм охотников

Искусство первых охотников хорошо представлено в Килве. В Негеве такие рисунки в основном были найдены в пещере из Вади-Рамлия, недалеко от Абдата. На них были изображены рогатое животное и стилизованная человеческая фигура.

Похожие изображения были найдены под скальным навесом, расположенным недалеко от деревни Ади-Яман, в южной Анатолии. Их стиль характеризуется глубиной и резкостью линий. Нарисованы на них в основном животные, чаще всего козы. Также здесь можно увидеть быков, представителей семейства кошачьих и носорогов. Людей изображали редко, как правило в сценах охоты. В Килве была найдена уникальная сцена с изображением пары, занимающейся любовью. Домашних животных на этих рисунках почти нет, даже собаки, которые появляются на изображениях более поздних стилей, здесь отсутствуют.

Наскальные рисунки, как правило, довольно большие. Все изображается на них в натуральную величину. Длина самого большого рисунка, на котором изображен дикий бык, составляет примерно 3 метра. Тщательно разработанные композиции изображений появляются очень редко. В более поздние периоды возникают сложные сцены, но пока для того, чтобы добиться успеха на охоте, просто изображали раненое животное. Изображение человека, бросающего свое оружие, появляется далеко не всегда. Художники того времени посвящали свои рисунки толькоохоте. Из всех видов оружия чаще всего изображали копье. До сих пор не было найдено ни одного изображения лука, но есть свидетельства о наличии в то время орудий, сделанных из веревки, хотя и сложно понять, на что они больше похожи: на лассо, на болад ору – оружие, в котором к двум или трем шарам привязана крепкая веревка, назначение которого опутывать ноги животного и ударами шаров забивать его, – или на какое-то другое приспособление. Копья, как правило, довольно легкие и маленькие. Они напоминают те, которые используют во время охоты южноафриканские племена бушменов.

Тела животных зачастую покрыты точками, которые, судя по всему, должны были изображать текущую из ран кровь. Возле ртов некоторых из них нарисованы одна или две линии. Вероятно, так охотники изображали кровь, которую их потенциальные жертвы должны были выплевывать при ранении. Эти детали характерны также для палеолитического искусства Франции и Испании. Более того, стиль этих рисунков, размер животных и отсутствие изображений людей напоминают франко-кантабрское искусство. Художественная манера изображения идеальных пропорций характерна и для европейских палеолитических художников.

В Ливийской пустыне также были найдены натуралистичные изображения, напоминающие наши. Но техника исполнения и размер рисунков здесь иные, и единственный вывод, который может извлечь из этого исследователь, заключается в том, что образ жизни, образные представления и психология двух этих различных сообществ охотников похожи.

Проблемой датировки этих изображений занимались многие ученые, но до сих пор они не пришли к единому мнению. Два исследователя, работавшие в Килве, Хорсфилд и Глюк, согласились с мнением аббата Брёйля и других ученых, относивших эти рисунки к «палеолитическим и неолитическим временам», но Ротерт, пристально их изучивший, предложил датировать их «натуфийским, тахунийским и бронзовым веками». Сравнение с натуфийским искусством основывается на изучении двух предметов, найденных Невиллем на Иудейских холмах. Это статуэтка жвачного животного из Умм-эз-Зувайтины и эротическая статуэтка из кальцита, обнаруженная в Ен-Сахри. Правда, в пещерах натуфийцев не было найдено ни одного примера наскальной живописи (Невилль якобы открыл одно наскальное изображение, но впоследствии его выводы были опровергнуты), а в Килве, в Вади-Рамлия или в Ади-Ямане поблизости от наскальных рисунков не обнаружено ни одного кремневого орудия, характерного для натуфийской культуры. (Те кремневые орудия, которые были найдены там, относятся к более развитой и, вероятно, более поздней индустрии пластин.) Другие ученые настаивают на отнесении этих изображений к периоду неолита, но, благодаря более подробному изучению этих рисунков, был сделан вывод о том, что на них не изображено ничего, что говорило бы о «неолитическом» образе жизни их создателей. Самая большая ошибка всех ученых, пытающихся соотнести и датировать их, заключается в том, что они используют термины, созданные для описания индустрии, сформировавшихся в плодородных регионах и в связи с этим неприемлемых для рассказа о никак не связанной с ними культуре.

В Килве были найдены орудия различных типов – топоры из бифасов, инструменты из пластин, но все они сильно отличаются от своих аналогов, обнаруженных в верхнепалеолитических палестинских пещерах, эпипалеолитических орудий, характерных для ранненеолитическои тахунийской культуры, или немногочисленных поздненеолитических или даже относящихся к эпохе энеолита артефактов, найденных там. Это всего лишь предположение, но, возможно, первые наскальные рисунки создавались носителями одной из этих культур. Правда, мы не знаем, какой именно.

Абсолютную дату существования этого стиля можно установить только с помощью двух незначительных факторов. Во-первых, последующий стиль II иногда накладывается на него и относится, вероятно, к 4-му тысячелетию до н. э. Во-вторых, художники того времени изображали таких животных, как дикие быки, которые не могут выжить в современных климатических условиях Килвы. В то время, когда в этой местности на них охотились, климат должен был быть намного более влажным. Судя по данным из Файюма, оазиса Харга и долины Нила, в сравнительно позднее время в Египте и на Ближнем Востоке произошло кратковременное увлажнение климата. Таким образом, изображения диких быков из Килвы вряд ли можно отнести к очень раннему периоду.

Помимо всего прочего, можно отметить, что произведения стиля I отражают образ жизни представителей маленьких охотничьих сообществ, скитавшихся по этой территории, покрытой, видимо, в то время травой, и что это произошло до 4-го тысячелетия до н. э. Но они могут быть намного древнее.

Больше всего загадок связано с происхождением этого стиля. Как и произведения натуфийского искусства, эти наскальные рисунки, даже самые ранние, были сделаны уверенной рукой людей, прекрасно знавших технику изображения, что свидетельствует о длительном существовании традиции. В чем-то в стиле I прослеживаются даже следы упадка, а не начала традиции. Таким образом, каким бы ни был возраст этого стиля, можно быть полностью уверенным в том, что он не был первым из всех созданных носителями этих традиций.

Известно, что и натуфийцы, и художники пустыни унаследовали свои художественные таланты от предшествующих поколений. Но невозможность определить, носители какой культуры создали этот стиль, сильно расстраивает специалистов по ближневосточной археологии.

Существует несколько разновидностей стиля I, каждая из которых обладает набором своих собственных, не похожих на все остальные характеристик и техникой. В Килве иногда они накладываются друг на друга, следовательно, можно установить их относительную хронологию. Самая ранняя из них характеризуется четкостью линий, хорошими пропорциями, вырисовкой таких деталей, как закругленные рога коз, глаза изображались редко. Линии в изображениях второго типа вырезаны более глубоко. Сам рисунок более грубый и менее точный, но пропорции и натурализм сохраняются. В третьей разновидности стиля тела животных делаются более продолговатыми, натурализма и гармоничности в исполнении становится меньше, чем в обоих предыдущих типах. Но только на таких рисунках изображена ловля крупной добычи с помощью ловушки для ног. Похожие ловушки известны по наскальным изображениям из Верхнего Египта, оставленным людьми, которых называют автохтонными жителями гор. Изображения, найденные в Ади-Ямане, очень похожи на этот тип из Килвы, а сам он очень напоминает сходные рисунки из Сахары. Самый поздний вариант стиля I намного более схематичный. Изображения очень низкого качества, а натурализм был заменен воображением. Здесь ничего не сохранилось от красоты реалистичных рисунков более ранних периодов.

Как я уже говорил, стиль I – наиболее поздний. Следующие за ним сильно отличаются от него по духу и, видимо, были созданы представителями совершенно другой группы. Памятник 19 в Килве, где создававшие натуралистические рисунки охотники оставили большинство своих произведений, представляет собой низкий каменный холм, возвышающийся над плато. Долина, раскинувшаяся вокруг него, в наши дни ровная, широкая, сухая и покрытая лессом, когда-то была покрыта травой, а по ней бродили дикие звери. Холм был виден отовсюду, а с него легко можно было следить за передвижением потенциальной добычи.

Реализм, стилизация и распространение пасторальных сцен

Стиль II наскальных рисунков из периферийных районов Палестины разительно отличается от предыдущего. Он характеризуется тем, что фигуры нарисованы с помощью точек. Художники перестали использовать линии и очерчивать силуэты. Точки, как правило, очень неглубокие и небольшие, ими покрывали всю поверхность изображения, стараясь располагать их в правильном порядке. Вероятно, для этого использовались небольшие колющие инструменты. Во многих случаях точки делались разными, в результате чего в изображении удавалось создавать несколько тонов. Порой части тел животных не покрывались точками. Вероятно, таким образом художники пытались передать естественные переходы цвета.

Большое внимание художники уделяли распределению объектов в пространстве и созданию закругленных форм изображения. Иногда обе ноги животного изображались в виде вытянутых линий, но чаще всего они представляли собой две продолговатых дуги.