Текст книги "Ужас клана. Акт I"

Я поставил верующего юношу перед человеком, который видел в нашей вере просто тот свод законов, который не пришелся ему по душе. Все поняли, к чему я клоню, словно инстинкты взывали в душе Сэу-Лана, и на его лице рисовалась слабая неприязнь к неверующему.

– В нашем обиходе имеется страшное слово, присущее, к сожалению, к нам – верующим, – я обратился к Сэу-Лану, – это фанатизм, мои друзья. И именно верующие становятся зачинщиками страшных распрей, а потому я взываю вас постоянно быть благоразумными, и оценивать все, что видите вокруг себя. Мы братья и сестры, несмотря на веру, и без нее мы остаемся все теми же людьми. Нельзя забывать, что мы люди, родня друг для друга, и нельзя враждовать и идти на погибель из-за веры. Это должны знать все в независимости от контингента. Можете сесть, – попросил я учеников.

– Учитель, но почему Оракулы взывают всех людей к обязательному верованию? – спросил другой парень.

– Поскольку я не Оракул, и не могу дать полного ответа, скажу лишь, что для Оракулов, вера в Антарота пропитана любовью к нему и его миру. Они настолько подвержены самовнушению, что видят другой мир как наяву, и для них неверующие, всё равно, что для обычных людей простой человек, идущий по оживленной улице без одежды. Я скажу вам кое-что, но только не поймите мои слова как выражение неприязни или чего-то подобного – Клан Оракулов, это просто люди которые посвятили себя жизни ради чистоты своей души, они не учителя, а потому не находят грань между знаниями нужными и совсем бесполезными. Настоящее сокровище в познании вы естественно найдете среди нас, Хранителей, а потому я вам скажу, чтобы вы не велись на громкие слова Оракулов, а все трезво оценивали. И самое главное, не верить разным пророчествам, падающим из уст каждого Оракула. Есть вопросы?

– Учитель, а вы верующий? – спросила девушка, ранее поднявшая руку.

– Да, я верующий, – сознался я, – я живу по законам нашего великого Антарота, следую всем его правилам. Ранее, когда я был молод, я был на перепутье выбора. Мне пришлось решить быть ли воином в соответствующем клане, или же посвятить свою жизнь знаниям. Только из-за веры я не взял в руки оружие, и выбрал служение знаниям и их хранению.

Но сказанное мною было ложью. Увы, я не мог сказать, почему именно пошёл в клан Хранителей.

– Но учитель, – вмешался еще один ученик, – вас знают как очень хорошего бойца, вы же занимаетесь тренировками на мечах помимо основных своих обязанностей.

– Не нужно путать одно с другим. Вступив в Клан Воинов, я бы поклялся стать на защиту Гикии, а значит, был готов убивать за свою страну, это было неприемлемо для меня. Простые тренировки в свободное время и оттачивание боевого мастерства всего лишь дань уважения тому выбору и мудрому решению в прошлом. Я не хочу хвастаться, но я действительно считаюсь одним из самых опытных бойцов, но я не воин, а значит, никогда не использую свой опыт против другого человека, будь хоть враг передо мной, ибо таковы заповеди моей веры. Но вы также, наверное, спросите, как я могу верить в бога, если большую часть жизни посвящаю себя науке. Вы будете правы, сомневаясь в этом, потому что наука и религия это сферы жизни, которые никак не могут уживаться друг с другом. По большей части я, конечно же, остаюсь учёным и как учёный истинно поверю в бога, если увижу его, как многие бы хотели. А говоря, что я верующий, я подразумеваю веру в высшую справедливость, а не конкретно в загробный мир и тому подобное.

– Понятно, – покивал задавший вопрос юноша.

Наша беседа затянулась еще на долгое время. Даже когда мои ученики устали, они продолжали слушать и впитывать каждое мое слово. Я давно научился говорить со своими учениками так, чтобы они буквально проглатывали все сказанное мной. В частности за это, и не только, они любили ходить на мои уроки. Часто было просто интересно поговорить с выдающимся мудрым человеком, к тому же самим Лидером Клана Хранителей.

Наш урок был окончен. Я отпустил по домам учеников, а сам вернулся в спальню с большим желанием увидеть Арибет. В какой-то момент я боялся, что все произошедшее сегодня было просто хорошим сном. Какое счастье, что это было наяву, и, зайдя в спальню, я увидел её, мою Арибет. Она сидела на кровати и задумчиво смотрела в окно, втягивая свежесть прохладного воздуха.

– Как спалось, Арибет? – спросил я, нарушив тишину.

Она улыбнулась, быстро скрыла грудь под одеялом и вздохнула, наверное, все еще радуясь нашему примирению.

– Меня мучает очень странное чувство. Воспоминания не дают покоя, о том, как мы жили здесь.

– Теперь все будет хорошо, – с надеждой сказал я, – твои покои ждут, пока хозяйка вновь туда вернётся. После твоего ухода я запер их на ключ, не тронул ни единой твоей вещи.

– А мне казалось, ты в гневе все уничтожил. И никто туда больше не заходил?

– Кроме меня не было никого. Я был там, вспоминал о тебе, сам себя терзал.

– Я рада, что мы снова вместе, – она обняла меня, когда я сел рядом с ней.

– Надо сказать Джаану, чтобы дал пару человек для уборки в твоих комнатах.

Я встал и закрыл окно, оттуда начинал веять холодный ветер.

– Нет Мор-Сул, не стоит. Лучше скажи, а девочки мои еще в твоем подчинении?

– Ты имеешь твоих тогдашних служанок? Нужно спросить у Джаана.

– Я бы хотела их забрать обратно к себе, вместе мы и уберемся в комнатах.

– Как пожелаешь любимая, – поцеловал я её.

– А чем ты займешься?

Этот вопрос открыл волну тяжелых раздумий. Ох, какой был соблазн верить, что после примирения с Арибет я просто смогу проводить с ней время, наслаждаясь ее красотой, и простым пониманием, что она рядом. Не сравнить это с тем, как в тоскливые будни, когда я был погружен в работу, думал только о ней, и от этого становилось легче. Сейчас же она рядом. Я был словно маленьким ребенком, радующимся жизни. Будь возможность, я бы сложил все обязанности хоть сейчас, но пока я продолжаю оставаться тем, кем являюсь на самом деле. Я вершитель истории, от моей руки зависит, в каком свете наши потомки узнают о нынешних днях. Казалось бы, простые строки, но, сколько они могут значить. Теперь даже не верю, что когда-то я мечтал стать Лидером Клана. Еще с юности. А теперь с таким равнодушием отношусь к своей должности, забыв всё, через что я прошел. Сейчас же, чем дольше я нахожусь вместе с Арибет, тем сильнее соблазн оставить Клан, к счастью она меня поддержит, в любом случае. Ей все равно кем я буду, лишь бы был рядом.

– Пойду заниматься делами, – наконец ответил я.

Она вспомнила всё, что скрывалось за белой вуалью радости от примирения. Сразу увидела во мне не любимого человека, а Лидера Хранителей, и понимала все что меня гложет, может даже хотела наставить на нужное решение, но боялась, сама не зная чего. Я полагаю, и не решится никогда спросить, не устал ли я от всего этого…

Она оделась. Выглядела парадно, ибо приехала с самого праздника. Уже в сопровождении с Джааном который всегда ее уважал и проявлял симпатию, они отправились к пыльным, давно забытым покоям моей любимой.

А я пришёл в кабинет. Раскрыл книгу истории и приготовился писать. Но что мне писать? Размышления о нынешней ситуации с Кланами? В данный момент у меня мысли совсем о другом, и пусть я надел на себя маску занятости, на самом деле я готов сейчас написать целую книгу о чувствах, что бурлят во мне. Стоило бы отложить перо и не марать бумагу. Всё равно о сегодняшнем дне я ничего не напишу, но по необъяснимой мне причине, я всё же ниже написанной ранее даты нацарапал:

«Третий день месяца переменной тьмы

Сегодня день прошел без памятных событий»

Всего одна строка. Безликая. Пустая. Далёкие потомки прочтут её за мгновения, не заостряя внимание, и, конечно же, не поймут, какая эйфория одолевала меня, когда я писал строки.

Но за эйфорией последовала странная тревога. Искать утешения я стал в увесистой книге с выцарапанными на золотой обложке словами «Правды Нибиру».

«Во времена вселенной темной…»

Пропустив вступление, я открыл середину, где слова читались с той же магической легкостью. Душа успокаивалась и наливалась внутренней гармонией. Погрузившись в чтение, я не заметил, сколь много прошло времени. А всё потому, что я не мог оторваться, вычитывал о Сигивилле, воображал его миры, его Богов. Погрузился в свои фантазии и представил, будто я нахожусь среди них, познаю всю их мудрость. Но неожиданно меня пронзила головная боль от увиденной страшной картины, и рука сильно дрогнула, а после дернулась, откинув книгу в дальний угол. Несколько страниц было нещадно вырвано, другие помялись. Я был в недоумении, готов был поклясться, что видел подобно сну какую-то картину, неясно какую, но навивающую страх. О Боги… книга! Это священные страницы, и с ними нужно обращаться так же любя как к самому богу. Они были вырваны и смяты. В лёгком ужасе я подошёл их поднимать. Оторванные страницы я положил и на стол и стал поднимать саму книгу, но как только моя рука к ней приблизилась, она сковалась холодом, и будто онемела. Отдёрнув её обратно, все пришло в порядок. Стало немного не по себе. В ушах стоял странный звук похожий на чей-то слабый, еле слышимый шепот, будто книга говорит со мной. Я потряс головой, отошел от книги и, обозвав себя параноиком, в злости вышел из комнаты, а потом вообще из покоев, стирая частички пота. Что же это было? Конечно же, это был сон. Я читал и заснул в кресле, а увидев кошмар, у меня сработал боевой рефлекс воина, который и отшвырнул книгу. Но как объяснить холод? Шёпот? Возможно, просто я не отошёл ото сна. Не важно. Пусть это всё странно, но я постарался забыть этот необъяснимый феномен.

Вечер настал очень скоро. Когда быстро темнеющие тучи сгущались над Гикей. Я появился в комнатах моей любимой. Некогда безжизненные, тёмные и пыльные комнаты постепенно приводились в порядок. Двери прихожей покоев были открыты настежь, как и все окна в каждых комнатах. Стоял легкий смог выбиваемой слугами пыли. Как и просила Арибет, я дал ей молодых служанок, которые были рады, как и раньше, быть вместе со своей госпожой. Они помогали ей на протяжении целого дня преобразовывать вид здешних комнат.

Жилье Арибет занимало большую площадь, поэтому прибраться в комнатах ещё не успели. В основном оставались самые крайние, где всё еще было по-прежнему похоронено под толстым слоем пыли. Это шторы, картины, диваны и кресла, а также сам большой камин, на котором когда-то стояла большая картина с изображением меня и Арибет. К сожалению, она была нещадно выброшена из окна в день её ухода.

Как же здесь всё преобразилось. Серые и неприметные стены познали резкий красочный контраст, будто художник насытил белоснежное полотно цветущими красками, отделив одну часть картины от другой. Запах пыли сменился благоуханиями, на окнах появились цветы, полы засияли зеркальной чистотой, а служанки выкидывали старые тряпки из чистых шкафов и вешали туда новую одежду, которая Арибет еще днём привезла из дома в другом городе. Также она привезла много своих вещей и лично ими обустраивала спальни и прихожие с гостиными.

Увлекаясь уборкой, четыре женщины не заметили моё тихое появление. Я и продолжал стоять, не выдавая себя, оценивая качество уборки женских рук. Арибет отвернулась от окна, которое мыла, чтобы вновь смочить тряпку, и в этот момент заметила краем глаза мой силуэт в дверях и улыбнулась.

– Может попросить Джаана дать вам еще пару человек? Вы, бедные, весь день здесь возитесь, – пожалел я Арибет и молодых девушек.

– Нет-нет Мор-Сул, только я и мои девочки знают, как должны выглядеть мои комнаты.

– Ну да, – протянула одна из служанок с улыбкой.

– Давай хоть я помогу, – предложил я заботливым голосом, подходя ближе.

– Не надо, сие дело женское.

С нее не сходила интересная улыбка, чарующая меня. Я был рад наблюдать за каждым ее движением и видеть, конечно же, ее саму в моем дворце… в нашем дворце!

– О! Вот вы где господин, – воскликнул Джаан, проходя в комнату и здороваясь с Арибет поклоном, – извините что беспокою, но я хочу напомнить, что вы должны написать указ Клану Воинов о выведении учения Антарота из основных наук…

– Да я помню, – прервал я подробности Джаана, – это может и подождать.

– Но как же… в смысле, извините, что сразу не сказал, но пришел гонец Воинов, за приказом.

– Ну, тогда пошли, – развернулся я и, пожелав удачи барышням, покинул комнаты, – что же Тэйрату так не терпится с этими учениями?

– Без понятия господин.

Мы вернулись в мой просторный кабинет. Садившись за стол, я сразу открыл ящик, доставая бумагу.

– Зови его, – сказал я, макая перо и подводя к свитку.

Заметив, что после моих слов, Джаан даже не шелохнулся, я поднял голову и увидел, как он подобно статуе застыл, смотря в угол моего кабинета, где все также лежала книга «Правды Нибиру» минуты назад выброшенная в неизвестном потрясении. В глазах моего друга был ужас и страх, и я его понимал. Не каждый день увидишь, как самая священная книга небрежно валяется в углу. Я щелкнул пальцем.

– Джаан! – он оторвался от книги, и все такими же округленными глазами посмотрел на меня, – зови его.

Я забыл о книге, старый дурак! Это действительно страшное зрелище, увидеть «Правды Нибиру» лежащей в углу без страниц. Это подобно упавшей статуе нашего бога, или перевернутому древнему кресту. Прежде чем написать указ, я поднял ее и положил на стол, вложив в нее оторванные страницы. Только мгновение спустя я удивился, когда понял, что книга не причиняла боли и холода. Ну ладно. Время написать, наконец, указ. Я еще раз макнул перо и написал:

«Указ

Я – Лидер Клана Хранителей Мор-Сул, постановляю, что с сегодняшнего дня в городе Клана Воинов Тройнаркаен углублённое изучение верования в Антарота, в магистратах, школах и институтах, выводятся из разделов обязательных наук. Данный приказ должен быть увиден всеми членами Клана Хранителей.

4042 год, месяц переменной тьмы, день 3»

Посол в легкой парадной кирасе, с поклоном вошел в комнату и подошел к столу по воле моего жеста. Он напомнил цель своего визита, и я, кивнув, прочитал приказ еще раз, расписался и достал кольцо с печатью, которую оставил на бумаге. Свернув свиток, я отдал его мужчине.

– Благодарю господин!

– Как самочувствие у Тэйрат-Диеса? – поинтересовался я о здоровье своего друга.

– Все хорошо, немного скрытничает насчет недавнего Совета. Кстати господин, я чуть не забыл, сюда я прибыл не только за приказом.

– Интересно, – я сложил руки на столе, проникшись вниманием.

– Мой господин устраивает на своей арене завтра показательные бои. Будут учувствовать лучшие воины нашего Клана. Наш Лидер был бы рад видеть вас среди его гостей.

Я немного подумал и тут же ответил:

– Не вижу причин для отказа. Передай своему Лидеру благодарность за предложение и моё согласие.

– Хорошо. Бои начинаются завтра в позднее утро. Я все передам. Могу я идти?

– Конечно.

Джаан пропустил гонца, а сам остался, смотря на меня ожидая моих пожеланий.

– Ты тоже свободен дружище, – сказал я мягким сонным голосом.

День подходил к концу. Уставшая Арибет так и не довела дело до конца со своими комнатами, а потому она провела ночь вместе со мной. И мы вновь предавались тем чувствам, что заставляли дрожать наши сердца. По окну бил дождь, вдали слышался гром, и именно под него я заснул, когда мы с Арибет одарили любовью друг друга…

Но из глубины хорошего сна меня пробрала дрожь. Я быстро проснулся, приподняв голову, и осмотрел светлую спальню. К счастью обнаружил себя возле Арибет, чье нежное тело, медленно дышащее свежим воздухом, я нежно обнимал. Из-за странного сна я слишком рано проснулся, но спать дальше не хотел. Вместо этого, чтобы не терять времени, я искупался и вернулся в спальню, где Арибет уже пробудившись, ожидала меня в своей ночной одежде. Улыбнувшись, она подошла и скромно меня поцеловала.

– Доброе утро, – шепнула она.

Она не желала, чтобы я видел ее сейчас, после сна, когда ее волосы были смяты, а вид все еще сонный, на моем фоне, чувствуя себя неловко, пыталась уклоняться от моего осматривающего взгляда. Вскоре она ушла, принимать ванную, и крутиться в окружении своих новых придворных, которые будут приводить леди Арибет в сияющий вид.

А я вспомнил о другом. О приглашении Тэйрата. Мне не терпелось скорее отправиться к нему на Арену, чтобы не изнывать от утренней скуки, но появляться слишком рано думаю было бы просто не красиво. Пока что у меня были и другие дела.

Двор был уже давно наполнен людьми занимающимися уходом садов и несением караула. Фари выполнял ежедневный осмотр, а Джаан как всегда носился со своим журналом. Он поздоровался со мной. Но у меня не было к нему распоряжений, было лишь желание пойти и в тишине прочесть молитву на сегодняшний день. В нише небольшого домика все также безмятежно стояла орлино-человеческая статуя с минариловой пыльцой на поднятой ладони, и мечом в левой руке. Пав на колено я прочитал молитву, прося прощение, за то, что вчера сотворил со священной книгой.

Джаан вновь меня нашёл, и на этот раз у него были вопросы.

– Господин, примите ученика?

Я задумался.

– Но сегодня я не преподаю.

– Он хочет о чем-то побеседовать с вами лично.

– Хорошо, где он?

– В зале дворца.

Я не заставил ждать своего ученика, хотя и не представлял, кто именно захотел со мной вновь повидаться. Это был Хайр-Кэт, неприметный ученик, не выделяющийся особым рвением к знаниям, которые я даю, но и не пренебрегая ими. Именно его я вчера использовал как пример познания границы между верой и неверием в бога Антарота.

– Доброе утро господин, – поклонился парень, одетый в темные свободные одежды.

– Доброе… чем я могу тебе помочь Хайр-Кэт?

– Очень надеюсь, что я не оторвал вас от важных дел?

– О нет, – я подошел и положил руку ему на плечо, – для своих учеников у меня время есть всегда, но не будем медлить. Ты что-то хотел?

– Да господин… поговорить, – последнее слово он сказал тихо, словно опасаясь чего-то, – просто вчерашний урок… я много думал ночью… поймите я неверующий, но это…

Юноша запинался в своих словах, его тело начало трястись в ужасном страхе и казалось он сейчас убежит от меня. Я остановил его, подбодрил и дал время успокоиться.

– Тихо-тихо Хайр-Кэт! Что с тобой? Успокойся, и пройдем со мной.

Словно отец, я вел его через коридоры дворца и провел в гостиную большую комнату, усадив на диван перед камином. Вскоре в его холодных руках оказался бокал вина, я думаю, что это поможет смять его страх и раскрыть уста.

– Чего ты так боишься? – спросил я заботливо, усевшись рядом с ним, – не спеши отвечать, подумай и говори.

Он отдышался и медленно, обдумывая каждое слово, начал свой монолог:

– Вчерашний ваш урок повлиял на меня. Я всю ночь думал о нашей вере, взвешивал все свои поступки как хорошие, так и плохие. Господин Мор-Сул, я хочу стать верующим.

В чем-то я догадывался о его намерениях, еще до его слов. Это началось давно, с нашего первого урока, когда этот юноша сидел, слушал меня, но ничего не понимал, может потому что не хотел, может по другим причинам. Но каждый раз, когда я его видел, мне казалось что еще немного и его осенит внутреннее желание вести образ жизни по подобию большинства. Я не был удивлен. А что касается его самого, то видимо это на первый взгляд простое решение, было принято после не одной ночи раздумий. Я подозреваю, что он осознал те грехи, которые возможно совершил.

– В этом нет ничего постыдного, – подбодрил я, – но одно дело решить, и сказать самому себе, другое быть верующим. Я хочу знать, что стало переломным моментом? Насколько я помню, ты всегда негативно относился к нашей религии.

Он попросил еще бокал вина, и я любезно ему налил.

– Только обещайте, что это останется между нами.

– Обещаю!

– Это все из-за родителей, и из-за сестры, – тяжело вдыхая, сказал он, – многие говорят, что я примерный ученик, но это только в школах и у вас на уроках, на самом деле я тварь каких свет не видел.

– Ну-ну, не надо так себя угнетать. Расскажи, что случилось?

– Сами знаете, что каждый родитель хочет, чтобы их ребенок слушался их, и каждый хочет, чтобы у их ребенка было все хорошо. С самого детства меня наставляли на путь веры, но я не хотел, может потому что не понимал ничего. Я ругался с отцом, обзывал мать плохими словами, а год назад сильно… сильно избил свою сестру, она была верующая и она же сказала, что я сгорю в Аду за это. Ее можно понять, я себя ненавидел за это и проклинал. И сегодня ночью я вспомнил слова сестры и полез искать неизвестно что в книгу «Правды Нибиру» которая была спрятана у отца.

Он остановился, в горле от быстрого монолога пересохло, и он попросил еще вина. Он пьянел, но становился спокойнее и рассудительнее. Я налил ему еще. Он продолжил.

– Я прочел из книги о каре за грехи, нашел кару за отсутствие любви к собственным родителям и за насилие. Я хочу стать верующим, чтобы искупить грехи и не упасть в… как называется мир боли…

– Неважно! – сказал я, чтобы не угнетать юношу, – ты молодец что высказался, но не я должен утешать тебя Хайр-Кэт, а Оракулы, почему ты не пошёл к ним?

– Я побоялся. Что если они, услышав о моих прегрешениях, разозлятся и не простят меня?

– Глупости! Они поощряют это, ведь ты становишься на путь веры, и раскрытие самого себя первый шаг. Ты знаешь о гордыне?

– Нет! – всхлипнул он.

– Нежелание признавать грехи, неумение прощать. Но не о ней речь, я могу тебя только лишь подбодрить, а что касается своего решение, то иди к Оракулам, они тебя успокоят больше чем я, и расскажут обо всем.

Он, наконец, успокоился и был рад, что рассказал обо всем, и в то же время ненавидел себя. Я продолжал его подбадривать, чтобы он не отступался от размышлений. Думал он долго и рассудительно, вслух высказывая мне обо всем.

– Расскажите мне о Сигивилле! – попросил он, прекратив изливать душу, – в него нужно верить, или в Антарота?

Я слегка усмехнулся, еле заметно, чтобы не дать юноше почувствовать себя неловко. Потом ответил:

– Ты, наверное, вчера не особо придавал значение моим словам, так ведь? – Он стыдливо покивал, – пойми меня друг, быть верующим не значит верить в Антарота и его мир Сигивилл, нужно зародить веру в себе. Это не так сложно на самом деле, нужно просто чувствовать свое желание жить по божьим законам. А что касается твоего вопроса, то вера в Антарота или же Сигивилл это одно и то же. Сигивилл это мир где живет наш бог, и верить в одно значит верить, разумеется, и в другое.

Каждое моё слово заставляло его сильно задумываться. В его глазах я видел, что для него Сигивилл это, грубо говоря, неизведанная пучина, тьма, через которую он хочет пробраться. Я рад, что ему довелось понять важность веры, и рад за его желание разорвать туман непонимания, ибо это очень сложно, особенно для человека кто знал о нашей вере, как о сюжете пересказанной кем-то книги.

– А как устроен этот мир? В смысле, я знаю, что Сигивилл это разные царства но…

– Хайр-Кэт, – я извинился за то, что перебил, – если я начну рассказывать о царствах Сигивилла, о сыновьях Антарота которые ими управляют, и сыновьями его сыновей… извини за каламбур… то, во-первых – ты ничего не поймешь, и будешь лишь теряться между словами. Во-вторых, нужно много времени, которого у меня не так много, пойми, – я вздохнул, сел опять рядом с ним и вновь начал подбадривать, – мне не сложно провести с тобой несколько отдельных уроков, если ты, конечно, хочешь этого…

– Хочу, господин Мор-Сул…

– Подожди, дослушай. Я вижу, что ты хочешь и начинаешь понимать, но я хочу быть уверенным, что ты будешь внимать каждому слову, познавать все заново.

– Я готов, но неужели вы действительно хотите тратить на меня свое время?

– Ты же мой ученик.

– Но мне очень неловко, я могу просить учение у других учителей, или своих же друзей которые лучше понимают в учении, чем я.

– Нет, тогда ты просто потеряешься среди своего рвения к познанию. Твои друзья, какими бы просветлёнными в твоем вопросе не были, остаются такими же неверующими, как и ты, просто они поняли кое-что раньше тебя. А что до других учителей… да, они могут тебя научить всему, но я не думаю, что ты будешь изливать душу каждому, чтобы они смогли понять, что тебе нужно. А если смотреть обобщенно, то Хайр-Кэт, я дам тебе лишь знания о вере и о мире Антарота, но не саму веру, ее ты должен искать опять же, среди Оракулов. А главное, в себе самом.

– Простите, я просто запутался, – схватился он за голову.

– Я могу сделать тебя своим личным учеником.

– Личным? Что это значит?

– В моем праве взять человека на обучение, который впоследствии становится магистром и начинает преподавать изученные науки.

– То есть я могу быть учителем, и обучать других учению веры?

– Что-то вроде этого.

Его глаза округлились, но вскоре он поник.

– Нет, я думаю, не справлюсь.

– Не нужно думать! – мой голос слегка повысился, – нужно учиться, если ты действительно этого хочешь, ты должен принять моего предложение. Ты будешь жить во дворце, находиться постоянно рядом со мной, чтобы познать обычаи верующего человека и учиться. Кроме этого я скажу, чтобы тебя записали в послушники в ближайшем монастыре, и там ты будешь проводить каждый второй день в познании веры, – я поднялся с дивана и, обойдя его, встал позади парня, – можешь идти домой, чтобы поразмыслить. Если решишься, приходи ко мне завтра, ничего с собой не бери, здесь тебя обеспечат всем.

Вместо ожидаемой тишины от Хайр-Кэта я услышал от него слабый смешок.

– Странно да, у вас, наверное, были личными учениками просветленные люди. Я, наверное, буду очень сложным учеником.

– Ты слишком плохого о себе мнения. Ты понял, что я тебе сказал?

Он поставил бокал, который все время перекатывал у себя в руках и резко ответил.

– Я понял! Но думать целый день я не буду, я решаю прямо сейчас, если вам не сложно, я хочу быть вашим личным учеником. Только если я буду все время здесь, я хотел бы пойти домой и сказать родителям о своем решении… и простится с ними.

У меня не было слов, поистине не каждый день увидишь человека решающего такие вопросы за секунды. Я хотел его предупредить, раскрыл рот, но не вымолвил ни слова, лишь покивал. Я боюсь, что он на начале пути познания просто все бросит, не осилит тяжелую ношу, и уйдет. Остается только надеяться на лучшее. Быть может именно сейчас я не стал его отговаривать от поспешного решения, поскольку это было, что-то вроде знака дарованного самим Антаротом.

– Иди, – прошептал я, и юноша тут же ушел, оставив меня в одиночестве посреди полутемной комнаты.

Конечно же, я хотел его обучать, хотел дарить ему знания пусть и во второй раз, но очень хотел также верить, что все мои слова не пойдут впустую. Внутри себя я уже строил некие планы насчет этого юноши, менял поверхностно расписание дней. Вскоре я вышел из комнаты, а потом и из дворца начав неспешный обход территории, встречая поклоны улыбающихся мне людей. К сожалению сегодня опять было пасмурно, тучи сгустились плотнее, и, кажется снова пойдет дождь.

Возле стен сада на заднем дворе я мимолетно бросил взгляд на дальний угол дворца, и увидел, как на балкон из-за стеклянных дверей выходила Арибет в новом платье. Она дышала свежим воздухом, и вскоре ее силуэт повернулся мою сторону. Она увидела меня, и, положив руки на перила, осматривала весь двор, продолжая возвращать частички утраченных воспоминаний. Я не сомневался, что и сегодняшний день она проведет, занимаясь своими комнатами.

Желая повидаться с ней, я вошел во дворец и встретил ее сразу в приемном зале дворца. Она вместе со своими девушками, как подобает каждой женщине, отправилась в церковь на молитвы. Я не стал ее задерживать и, попрощавшись, удалился в свои комнаты. Больше я не мог ждать, сказал, чтобы позвали Фари, а сам переоделся в парадную одежду. Вскоре мой верный друг был в кабинете, где я его ждал.

– Уже готовы? – спросил он.

Я кивнул, надел одну из корон на выход и мы все вместе спустились во двор. Оседлая лошадь, я немного подождал, пока мое сопровождение соберется и вместе мы в форме клина покинули дворец, преодолевая главную улицу моего города.

Никто не знал, какая нас ждет дорога, все ожидали страшного дождя, и поэтому мы галопом покинули город и пересекали равнины по дорогам, мимо ферм, маленьких деревень и изб. Всё должно было начаться поздним утром, но я решил выехать раньше, чтобы вовремя добраться до города. В конце нашего долгого пути, взобравшись на холм, наконец, предстали нашему взору стены города Клана Воинов – Тройнаркаена, огромного города, втиснутого между высокой горной цепью и широкой рекой, с небольшим лесом на противоположном берегу. Здесь, вблизи города, вместо привычных ферм было множество мастерских и как водится, хорошие вымощенные дороги, от которых цокот лошадей был слышан на большое расстояние.

Стражники открытых врат выстроились, и отдали честь, завидев меня и еще пятнадцать рыцарей прибывших со мной. Мы оказались в городе Воинов. Именно здесь сосредоточена власть моего старого друга Тэйрат-Диеса, и отсюда выходят опытные солдаты несущие порядок на улицу остальных городов. Как человек, привыкший к чистым улицам, я обратил внимание на уровень жизни. Местные пытаются поддерживать чистоту, но, к сожалению, наличие больших мастерских и кузниц берут своё. Именно этот город считается самым грязным и непристойным. Поэтому отсюда по возможности выселяются знатные и богатые люди.

Чуть лучше, относительно культурного порядка, было в самом центре города, в районе огромной крепости на одиноком утёсе – резиденции Лидера и соответственно огромной арены у подножья, куда и направлялись все мы. Тут, уже вместо хилых деревянных домов и грязных казарм возвышались каменные строения, образуя аккуратные улицы с дорогами. Были и сады, и небольшие парки. Вокруг арочного входа на территорию перед ареной толпился народ. Люди быстро расступились, встречая меня поклонами и пропуская вперёд. В преддвериях арены мы спешились. Рыцари отправились на трибуны, чтобы со всех сторон присматривать за моей безопасностью, а Фари ходил со мной.

На втором этаже трибун, вверх по большой лестнице была большая лоджия, открывающая потрясающий вид на огромную территорию для масштабных битв, и трибуны, полностью забитых людьми. Здесь, на балконе, почти у самых перил стояли в ряд шесть тронов, предназначенные для каждого Лидера Кланов, на случай если пригласят всех. Уже сейчас, когда бои ещё не начинались, людей здесь было предостаточно. Но пока что, кроме важной персоны в моем лице был сам Тэйрат как всегда облачённый в боевые доспехи. Мы пожали друг другу руки и заняли два трона по центру нашего ряда, перекидываясь несколькими редкими словами. Он был очень рад моему появлению и буквально светился от счастья, во многом из-за боев. Он оживленно разговаривал со слугами, не обделяя вниманием и меня, главного гостя. Но себя я чувствовал немного неловко, всё-таки трибуны стали куда оживленнее, когда увидели меня.