Текст книги "Тайна мрачного озера"

ДЖОРДЖ ОБЕСПОКОЕНА

Закончив трапезу, ребята еще немного понежились на солнышке. У каждого оставалось еще по половине куска фруктового пирога и по три бутерброда. Как им этого ни хотелось, но больше чем по полкуска пирога они осилить не смогли.

Тимми, казалось, готов был прикончить весь оставшийся пирог, но ему не дали. Джулиан запротестовал:

– Извести на Тима такой чудесный пирог! Хватит с тебя, Тим! Жадный ты пес!

– Гав, – Тимми вилял хвостом и не сводил глаз с пирога. Когда его начали заворачивать, он горестно вздохнул. Ему еще достался ломтик от куска Джордж – ну и пирог, объеденье!

– Я сделаю четыре пакета – по одному каждому, – сказал Джулиан. – Тогда каждый сможет съесть свою долю, когда ему вздумается. Я полагаю, мы сможем поужинать как следует на ферме, которую я отметил на карте для ночлега. Так что доедите свои бутерброды по дороге.

– Я, кажется, не смогу больше съесть ни кусочка до завтрашнего утра, – сказала Энн, укладывая в рюкзак свой пакет. – Но странная штука получается: тебе кажется, что теперь уже не скоро проголодаешься, а пройдет совсем немного времени – и есть хочется снова.

– Ну, если тебе не захочется есть, Тимми все слопает. Когда он поблизости, ничего не пропадет. Ну что, вы готовы? Скоро у нас на пути будет небольшая деревушка, где мы сможем чего-нибудь попить. Я бы не прочь выпить немного пива. А уж потом отправимся на ферму. Надо успеть дойти туда не позже пяти часов, сейчас рано темнеет.

– А как называется эта ферма? – спросила Энн.

– Голубой Пруд, – ответил Джулиан. – Красиво звучит, верно? Интересно, сохранился ли этот голубой пруд до сих пор?

– А вдруг у них не будет для нас места? – спросила Энн.

– Ну, девочек-то они пристроят где-нибудь, – сказал Джулиан, – а мы с Диком в крайнем случае можем переночевать в амбаре. Мы не привередливые.

– И я хочу спать в амбаре, – запротестовала Энн. – Не устраивай нас в доме, давайте все спать на сеновале.

– Нет, – твердо сказал Джулиан. – Вы, девочки, будете в доме. Ночами холодно, а пледов у нас с собой нет. Мы-то можем накрыться плащами. А вам я этого не разрешу.

– Как противно быть девчонкой! – воскликнула Джордж. И говорила об этом она уже не в первый раз. – Мальчики могут делать, что им вздумается, а нам нужно осторожничать! Я все равно буду спать в амбаре. И меня не волнует, что ты, Джулиан, скажешь!

– Будет волновать! – сказал он. – Ты прекрасно знаешь, что если ты будешь делать что-то наперекор старшему – а это я, позволь тебе напомнить, – мы тебя больше с собой не возьмем. Может, ты и выглядишь, как мальчишка, но все равно остаешься девочкой. Так что хочешь ты этого или нет, но о девочках надо заботиться.

– Я-то думала, что мальчишки терпеть не могут, когда им нужно заботиться о девочках, – насупилась Джордж, – особенно о таких, как я, – которым этого совсем не нужно.

– Ну, воспитанным мальчикам даже нравится заботиться о своих сестрах – родных и двоюродных. Но ты, Джордж, не в счет. Я считаю тебя мальчишкой, за которым нужен глаз да глаз. Так что ты не гримасничай и не притворяйся, что ты хуже, чем есть на самом деле.

Джордж, не выдержав, рассмеялась. Она уже не сердилась и даже ущипнула Джулиана.

– Ладно, твоя взяла. Но последнее время ты нами так помыкаешь, что я даже боюсь тебя.

– Уж ты-то никого не боишься, – возразил Дик. – Ты самая храбрая девчонка из всех, кого я знаю! А-а! Теперь Джордж краснеет, как настоящая девочка! Ну-ка, дай я погрею руки!

И Дик, протянув руки к пылающему лицу Джордж, сделал вид, что греется от ее румянца. А она не знала – злиться ей или радоваться такому комплименту. Оттолкнув его руки, она встала – в эту минуту она более чем когда-либо ранее была похожа на мальчишку-сорванца со взъерошенными волосами и лицом, сплошь усыпанным симпатичными веснушками.

Поднялись, потягиваясь, и все остальные. Потом они снова надели рюкзаки с привязанными к ним плащами, накинули на плечи куртки и начали спускаться вниз по Обрывистому Холму.

Тимми шел следом, но теперь он уже не подпрыгивал. Он ступал медленно и осторожно. Джордж оглянулась на него и нахмурилась.

– Что это с ним такое, посмотрите – он не прыгает и не носится!

Все остановились понаблюдать за Тимми. Теперь было ясно видно, что он хромает на заднюю левую ногу. Джордж присела возле него на корточки и тщательно ощупала лапу.

– Должно быть, он ее растянул, а может быть, вывихнул или еще что-то, когда залез в кроличью нору, – заключила она, нежно похлопав его по спине.

Тим поморщился.

– Что с тобой, Тим? – спросила Джордж, пытаясь сквозь шерсть на спине разглядеть, что это заставило его поморщиться, когда она его погладила. – У него здесь ужасный синяк, – сказала она наконец, и все наклонились посмотреть. – Наверное, он ударился обо что-то в этой норе. А Энн, должно быть, что-то повредила, когда за ноги выволакивала его оттуда. Я ведь просила – не тяни его за ноги, Энн!

– Интересно, а как бы мы иначе извлекли его оттуда? – возмутилась Энн; вид у нее был сердитый, но и слегка виноватый. – Ты что, хотела бы, чтобы он надолго застрял в норе?

– Я думаю, ничего страшного не произошло, – пытался успокоить их Джулиан, ощупывая заднюю лапу Тима, – Наверное, вывихнул слегка. Джордж, я просто уверен в этом. Завтра все будет в порядке.

– Но я должна знать наверняка, – заявила Джордж. – Ты ведь сказал, что мы скоро придем в деревню, Джулиан?

– Да, скоро будет Бикон Виллидж, – ответил Джулиан. – Там мы сможем узнать, нет ли где-нибудь в округе ветеринара. Он осмотрит у Тима лапу и определит, что он себе повредил. Только сомневаюсь, чтобы здесь поблизости был ветеринар.

– Тогда пошли скорее в деревню, – заторопила их Джордж. – О господи, вот когда я жалею, что Тимми не маленькая собачка – его так трудно нести на руках, он такой тяжеленный!

– Нечего носить его на руках, – сказал Дик, – он прекрасно может идти и на трех лапах. Не настолько уж ему плохо, а, Тимми?

– Гав, – грустно отозвался Тим. Ему нравилось, что все суетятся вокруг него.

Джордж погладила его по голове.

– Пойдем, Тим, – сказала она, – пойдем, скоро мы вылечим твою ногу.

И они пошли дальше, то и дело оглядываясь на Тима – как там у него дела? Тим медленно ковылял за ними, все больше хромая, и наконец, задрав левую лапу, пошел на трех.

– Бедный парень, – пожалела Джордж, – бедняга Тимми! Будем надеяться, завтра нога поправится. Если же нет, я просто не смогу продолжить наш поход.

К Бикон Виллиджу компания подошла в мрачном настроении. Джулиан повел их к маленькой гостинице «Три пастуха», которая стояла посреди деревушки.

Какая-то женщина, высунувшись из окна, вытряхивала тряпку. К ней-то Джулиан и обратился:

– Послушайте! Нет ли здесь в округе ветеринара? Нам нужно, чтобы кто-нибудь осмотрел ногу нашей собаки.

– Нет, ветеринаров здесь и в помине нет, – ответила женщина. – Не ближе, чем в Марлинз, а это в шести милях отсюда.

Сердце Джордж упало. Тимми ни за что не пройти шесть миль.

– А автобус туда ходит? – спросила она.

– Нет, в Марлинз автобуса нет, – ответила женщина. – Туда автобусы не ходят, мисс. Но если вы хотите, чтобы кто-то осмотрел вашу собаку, сходите в дом Спигги, это здесь недалеко. Там живет мистер Гастон, он держит лошадей и все знает о животных – и о собаках в том числе. Сводите к нему свою собаку, он определит, в чем дело.

– Большое спасибо, – поблагодарила Джордж. – А это очень далеко?

– Нет, в полумиле отсюда, – объяснила женщина. – Видите вон тот холм? Поднимитесь на него, сверните вправо, а там вы увидите большой дом. Это и есть дом под названием Спигги. Вы его не спутаете ни с каким другим – там вокруг повсюду понастроены конюшни. Спросите мистера Гастона. Он очень милый человек, очень. Правда, вам, может быть, придется подождать: если он вывел своих лошадей попастись, тогда вернется уже затемно.

Четверка посовещалась.

– Да, нам с Джордж лучше пойти к этому мистеру Гастону, – сказал Джулиан, – а Энн с Диком надо отправляться на ферму, где мы могли бы заночевать, и договориться за всех. Не надо откладывать это на последнюю минуту. А я, конечно же, должен пойти с Джордж и Тимом.

– Ладно, – согласился Дик, – мы с Энн, пожалуй, пойдем. А то уже скоро стемнеет. Джулиан, у тебя есть фонарик?

– Есть, – ответил Джулиан. – И ты же знаешь, я где угодно найду дорогу. Как только мы сходим к мистеру Гастону, мы вернемся сюда в деревню, а отсюда прямиком на ферму. Это в полутора милях отсюда.

– Спасибо, что идешь со мной, Джулиан, – поблагодарила Джордж. – Пошли поскорей. Энн, Дик, скоро увидимся!

Джулиан, Джордж и Тимми пошли искать дом Спигги. Тимми ковылял на трех лапах, ему было очень себя жалко. Энн и Дик смотрели им вслед – они тоже ужасно переживали за Тима.

– Хоть бы он поправился до завтра, – сказал Дик, – не то испортит нам все каникулы, это уж точно!

Они свернули в сторону и прошли через Бикон Виллидж.

– Ну а теперь пойдем на ферму Голубой Пруд, – сказал Дик. – Джулиан мне все подробно описал, а мы еще и спросим у кого-нибудь, где это.

Но на пути им не повстречался никто, кроме мужчины, управлявшего маленькой тележкой. Дик помахал ему, и он остановил лошадь.

– Мы правильно идем к ферме Голубой Пруд?

– Ага, – энергично закивал головой возница.

– Нам идти прямо или свернуть на какую-нибудь тропинку? – уточнил Дик.

– Ага, – снова закивал им возница.

– Интересно, что означает это «ага»? – удивился Дик. Он спросил громче: – Это сюда?

– Ага, – сказал возница. Он поднял кнут и указал на дорогу, по которой шли ребята, а потом ткнул в сторону запада.

– А, я понял, нам нужно будет свернуть вправо? – уточнил Дик.

– Ага, – снова кивнул мужчина и так резко рванул поводья, что лошадь едва не наступила Дику на ногу.

– Ладно, если все эти «ага» что-то означают, ферму мы найдем, – решил Дик. – Пошли!

ЭНН И ДИК

Темнеть начало как-то неожиданно. Солнце исчезло, большая темная туча затянула небо.

– Сейчас пойдет дождь, – переполошился Дик. – Надо же, черт возьми! А я-то думал, будет погожий вечер.

– Давай поспешим, – предложила Энн. – Не хотелось бы мне прятаться где-нибудь под кустами, когда польет дождь, так что ноги будут в луже, а за воротник будут капать большие капли!

Они пошли быстрее. Поднявшись вверх по дороге, которая вела от деревни, они прошли к повороту направо. Наверное, этот поворот имел в виду тот мужчина. Здесь они остановились и огляделись. Дорога, которая вела отсюда, так же глубоко прорезала холм, как и та, по которой они шли утром. Она тоже была похожа на тоннель и сейчас, в сумерках, казалась совершенно темной.

– Будем надеяться, что нам сюда, – сказал Дик. – Уточним у первого же встречного.

– Если мы вообще повстречаем кого-нибудь! – сказала Энн; у нее было предчувствие, что на этой странно глубокой дороге им не встретится уже никто.

Они пошли вниз по дороге. Дорога извивалась куда-то вниз, в жидкую грязь. Энн шлепала по мягкой противной жиже.

– Здесь, наверное, протекал какой-нибудь ручей, – сказала она и вскрикнула: – Ой, вода попала мне в туфли. Мне кажется, мы не туда идем. Дик. Здесь становится еще глубже, теперь вода уже мне по щиколотку.

Дик огляделся – сумерки сгущались. Впереди он различил что-то по обеим сторонам живой изгороди: что-то вроде крутой насыпи.

– Смотри, Энн, мне кажется, там приступка, – сказал он. – Где мой фонарик? Ну конечно же, на самом дне рюкзака. Помоги мне достать его, чтобы не снимать рюкзак.

Энн достала фонарик и подала Дику. Он включил его – и сразу же тени вокруг стали еще темнее, а дорога уже совсем напоминала тоннель. Они осветили фонариком дорогу впереди, пытаясь разглядеть, действительно ли там приступка.

– Да, есть, – сказал он наконец. – Наверное, она ведет к ферме. Я думаю, здесь можно срезать угол, и нам лучше Свернуть сюда. Ведь куда-то же ведет эта тропинка!

По приступке они перебрались на другую сторону изгороди. Дик помог Энн, и они вдруг очутились в большом поле. Прямо перед ними тянулась узкая тропинка – она вела сквозь какие-то посевы.

– Да, очевидно, это короткий путь, – решил Дик. Он был очень доволен. – Я думаю, через минуту – другую мы увидим огни фермы.

– Или же сначала свалимся в пруд, – с опаской предположила Энн.

Начал накрапывать дождь, и она подумала – не пора ли развернуть и надеть плащ? А может, ферма совсем рядом? Джулиан ведь говорил, что она недалеко.

Пройдя через поле, они подошли к другой приступке. Дождь усилился. Энн решила все-таки надеть плащ. Она укрылась под большим кустом, и Дик помог ей натянуть его на себя. В кармане у нее была клеенчатая шапочка – Энн надела и ее. Дик тоже облачился в плащ, и они пошли дальше. Одолев вторую приступку, они оказались на другом бесконечно огромном поле, но теперь дорожка привела их к калитке. Они перелезли через нее и очутились на диком невозделанном пространстве – место было похоже на вересковую пустошь. Фермы нигде не было видно, да и вообще невозможно было различить что-либо на расстоянии – уже опустилась ночь, все было объято мраком, шел сильный дождь.

– Хоть бы огонек блеснул в каком-нибудь окошке! – сказал Дик. Он осветил фонариком пустошь. – Я просто не знаю, что делать! Тропинки не видно, а мне вовсе не улыбается опять проделать весь путь по мокрому полю, да еще и по той дороге между изгородями.

– Нет, нет, туда мы не пойдем! – Энн даже вздрогнула. – Мне так не понравилась эта дорога! Ведь должна же быть еще где-то тропинка! Не может же калитка вести к пустоши!

Так они и стояли в полнейшей тишине под дождем, когда внезапно до их слуха донесся какой-то звук.

Это было так неожиданно, что они испугались и вцепились друг в друга руками. В этой безлюдной местности звук казался таким странным.

Колокола! Но какой необычный звук они издавали – они не звенели, а скрежетали и лязгали, их гул волнами накатывался откуда-то из темноты. Энн теснее прижалась к Дику.

– Что это такое? Что это за колокола? Почему они так трезвонят? – спросила она шепотом.

Но Дик не имел ни малейшего понятия. Он был напуган не меньше Энн этим необычным звоном. С каждым порывом ветра откуда-то издалека гул приближался и накатывался на них, казалось, со всех сторон.

– Ну что же они никак не прекратят! Хоть бы скорее смолкли! – простонала Энн. Сердце ее колотилось. – Это ужасно, я их боюсь. Это не церковные колокола!

– Да, конечно же, на церковные колокола это непохоже, – согласился Дик. – Это звучит скорее как какое-то предостережение. Я просто уверен в этом. Может быть, это пожар? Но мы бы увидели, если бы он случился где-то поблизости. Война? Да нет же – звоном колоколов людей предупреждали о войне много лет назад. Теперь этого уже не делают.

– Деревня называется Бикон[3]3
  Сигнальная башня, маяк (англ.).


[Закрыть], – вспомнила вдруг Энн. – Тебе не кажется, что ее назвали так потому, что когда-то на близлежащем холме люди зажигали сигнальный огонь, чтобы предупредить жителей других городов о приближении врага? Может быть, они еще и в колокола звонили? И мы сейчас слышим отзвуки этих давних колоколов, а. Дик? Ведь такого звука, как этот, я никогда в жизни не слышала.

– Господи! Ну разумеется, это не может быть звоном колоколов прежних веков! – сказал Дик. Он пытался говорить это как можно веселее, но, конечно же, он был встревожен и обеспокоен не меньше, чем Энн. – В них звонят сейчас, в эту самую минуту!

Звон прекратился так же неожиданно, как и начался. Наступила полная тишина. Ребята прислушивались еще несколько минут, а потом вздохнули с облегчением.

– Наконец замолкли, – сказала Энн. – Я их просто возненавидела. И с чего они вдруг зазвонили в такую темную ночь? Пойдем поскорее, поищем ферму Голубой Пруд. Мне очень не хочется заблудиться в такой темноте, да еще и колокола эти звонили ни с того ни с сего!

– Пошли, – согласился Дик. – Давай держаться поближе к изгороди, тогда мы наверняка выйдем куда-нибудь. Зачем нам блуждать по пустоши?

Он взял Энн за руку, и они пошли вдоль изгороди. Наконец они дошли до какой-то тропинки и дальше зашагали уже по ней. Тропинка вывела их на дорогу, уже не такую углубленную, как прежде, и вскоре они увидели впереди огонек. Как они обрадовались!

– Наверное, это ферма Голубой Пруд, – предположил Дик. – Пошли, Энн, уже недалеко. Они подошли к невысокой каменной ограде и, пройдя вдоль нее, очутились у сломанной калитки. Она со скрипом приоткрылась, Энн протиснулась в нее и попала ногой в огромную лужу.

– Черт возьми, – воскликнула она, – теперь я совсем промокла! Мне даже кажется, я свалилась в Голубой Пруд.

Но это была всего лишь лужа. Они обошли ее и, ступая по жидкой грязи на тропинке, подошли к маленькой двери в каменной стене. Дик подумал, что это, вероятно, задняя дверь. Рядом с ней было окно; в нем-то и светился огонек, который они с такой радостью увидели издали.

У огня сидела старушка. Она что-то шила, низко наклоня голову. Стоя у двери, ребята хорошо видели ее через окно.

Дик поискал глазами звонок или дверной молоток, но ни того, ни другого не было. Тогда он постучал кулаком. Никто не ответил. Дверь по-прежнему была закрыта. Они снова посмотрели на старушку у лампы – она все шила.

– Может быть, она глухая? – предположил Дик и заколотил в дверь еще громче. Старушка спокойно продолжала шить. Наверное, она действительно была глухая.

– Так мы никогда не попадем в дом, – нетерпеливо бросил Дик. Он подергал ручку двери – она вдруг открылась!

– Мы просто войдем и представимся, – сказал Дик и вошел в дверь. Ступив на истертый половичок, он очутился в тесном коридорчике, который заканчивался лестницей, крутой и узкой.

Справа находилась дверь, она была приоткрыта. За нею-то и была комната, в которой сидела старушка. Сквозь щель в приоткрытой двери пробивалась полоска света.

Дик отворил дверь и смело шагнул в комнату, а Энн последовала за ним. Но старушка так и не подняла головы. Только сновала в ее руках иголка, казалось, она больше ничего не видела и не слышала. Дику пришлось подойти к ней поближе, чтобы она наконец заметила, что в комнате кто-то есть. И вот тут-то она и подскочила в таком испуге, что стул ее упал на пол.

– Извините, – виновато произнес Дик: он так расстроился, что напугал старушку. – Мы стучали, но вы не слышали. Старушка молча смотрела на них, прижав руку к сердцу.

– Как же вы меня напугали, – сказала она. – Откуда вы здесь взялись в такую ночь?

Дик поднял стул, и она уселась на него снова, все еще тяжело дыша.

– Мы долго разыскивали это место, – объяснил Дик. – Это ведь ферма Голубой Пруд? Не могли бы мы переночевать здесь? И еще двое ребят?

Женщина указала пальцем на ухо и покачала головой.

– Глухая, как тетеря, – сказала она. – Нет смысла говорить мне что-нибудь, мой милый. Я полагаю, вы заблудились.

Дик молча кивнул.

– Здесь вам оставаться нельзя, – сказала старушка. – Мой сын не потерпит, здесь никого. Вам лучше поскорее уйти, пока он не вернулся. У него отвратительный характер.

Дик покачал головой. Он указал пальцем на темное, покрытое потоками дождя окно, затем на мокрые башмаки и одежду Энн. Старуха догадалась, что он имеет в виду.

– Вы заблудились, устали и промокли, и вам совсем не хочется, чтобы я выставила вас из дома, – сказала она. – Но ведь все дело в моем сыне. Он не любит, когда приходят посторонние.

Дик снова ткнул пальцем в Энн, а потом на диванчик в углу комнаты. Потом показал жестом, что сам он уйдет. И опять старушка сразу поняла его.

– Ты хочешь, – чтобы я приютила твою сестричку, а сам уйдешь? – спросила она.

Дик кивнул. Про себя он подумал, что без труда найдет какой-нибудь сарай или амбар, где и заночует. Но Энн должна остаться в доме.

– Мой сын не должен видеть ни тебя, ни ее, – старушка потащила Энн к какой-то дверце, за которой, как подумала Энн, находился шкафчик. Но когда дверь открылась, за ней оказалась крутая деревянная лестница, ведущая куда-то вверх, под крышу.

– Иди наверх, – сказала старушка Энн, – и не спускайся, пока утром я тебя не позову. Если мой сын узнает, что ты там, беды не миновать.

– Поднимайся, Энн, – велел Дик, но ему было тревожно. – Не знаю, что там наверху, но если уж совсем плохо, то спускайся назад. Посмотри, может, там есть окно, тогда покричи мне, чтобы я знал, что у тебя все в порядке.

– Хорошо, – голос у Энн дрожал. Она поднялась по крутой грязной лестнице вверх и попала на тесный чердак. Там не было ничего, кроме стула и тюфяка, на вид не очень грязного. На стуле лежал сложенный плед, а на полке стоял кувшин с водой. На чердаке имелось крошечное оконце. Энн подошла к нему и позвала:

– Дик, Дик, ты здесь?

– Да, – отозвался Дик. – Ну как там, Энн? Нормально? Послушай, я найду себе поблизости какое-нибудь укрытие, а ты в случае чего зови меня!