Текст книги "Двое во дворе"

– О чем же?

– О разном, подойдите и сядьте.

– Я предпочла бы постоять, – возразила Тони, держась рукой за спинку диванчика. У нее было такое ощущение, что именно для этого разговора Лаура и приехала сюда, а вовсе не из-за Эстебана, хотя тому, возможно, и было приятно побывать в обществе Франчески. Она хотела поговорить с Тони, но о чем? О чем?

– Как хотите, – пожала плечами Лаура Пассаментес. – Дорогая сеньорита Морли, может быть, вы скажете мне, почему вы еще здесь, хотя Поль уехал больше недели тому назад?

Тони облизнула губы.

– Я… я недостаточно хорошо себя чувствовала и не могла уехать с Полем, сеньора, – ответила она.

– Я понимаю. Но ведь сейчас вы здоровы?

– Да.

– Так почему вы не уезжаете? Тони опять почувствовала себя неловко, но ответила:

– Франческа не хочет, чтобы я уезжала до того, как ее отец вернется из Лиссабона.

– Но почему?

Тони покраснела еще сильнее. Как сказать этой холодной аристократке, что человек, которого та надеялась вскоре назвать своим мужем, почти угрожал ей, только бы она осталась? Поэтому она сказала громко:

– Я полагаю, граф думает, что это будет более вежливо с его стороны.

Лауре Пассаментес это было явно неприятно.

– Было бы более вежливо, сеньорита, если бы вы никогда не появлялись здесь под маской невесты Поля. Я считаю, что простая порядочность должна была бы не позволить вам войти в другую португальскую семью после тех бед, которые вы принесли Эстели!

– Я не принесла сеньоре де Каль никаких бед, сеньора, – сказала Тони, с трудом стараясь сохранить спокойствие. – Сеньор де Каль лжет, когда говорит, что я попыталась, так сказать, завлечь его! Как раз наоборот. К сожалению, я не могу этого доказать.

– Сеньорита! Вы дерзите! Неужели вы действительно считаете, что я поверю, что существо, подобное вам, может привлечь мужчину такого ума и воспитания, как Мигель де Каль Тони закусила губу.

– Мне совершенно безразлично, сеньора, чему вы верите, а чему нет.

– Правда? Я предлагаю вам быстро сложить чемоданы, и мы с Эстебаном доставим вас на ближайшую железнодорожную станцию, откуда вы могли бы доехать до Лиссабона! У Тони округлились глаза.

– Вы, наверное, шутите, сеньора, – проговорила она, чувствуя, что у нее перехватывает дыхание. – Вы не имеете здесь никаких прав! Я уеду, когда захочу… или тогда, когда этого захочет граф. – Она говорила хладнокровно и вежливо.

Присутствие духа у девушки разгневало Лауру. Она встала.

– Сеньорита, вы грубы и невоспитанны. Я не хочу слышать от вас такие дерзости.

– Вы сами вынудили меня к этому, – сказала она спокойно. – Я не хочу с вами спорить. Это ничего не решит. Мой отъезд – это мое личное дело и больше ничье.

– Так граф попросил вас остаться? – спросила Лаура каким-то визгливым голосом.

– Да, именно так, – и Тони посмотрела ей прямо в глаза.

Лаура ходила по комнате разгневанная.

– Но почему?

– Он… он захотел, чтобы я стала гувернанткой Франчески.

– Что вы говорите! – воскликнула Лаура, не веря своим ушам. – Чтобы вы учили Франческу?

– Да, сеньорита. Лаура пожевала губами.

– И вы остаетесь?

– Не знаю.

– У вас есть причины отказываться? Тони вздохнула.

– Ради Бога, сеньора, перестанем говорить об этом. Я не думаю, что это имеет к вам какое-либо отношение.

Лаура разгневалась еще больше.

– Это имеет ко мне прямое отношение. Я собираюсь выйти замуж за Рауля и буду жить здесь в замке. Неужели вы думаете, я захочу, чтобы вы вертелись у меня под ногами?

– Меня здесь не будет, – сказала Тони и отвернулась.

Лаура схватила ее за руку.

– Не смейте поворачиваться ко мне спиной! Мне кажется, что мой… мой жених имеет какие-то причины более тонкого свойства держать вас здесь, и я хочу знать, в чем дело!

– Оставьте меня в покое, сеньора, – Тони вырвала руку. – Вы все здесь помешаны на интригах. Вы совершенно правы, я не должна была сюда приезжать. Будьте уверены, я уеду, как только смогу.

Лаура смотрела на нее со злобой, но в это время дверь распахнулась, вошла горничная и принесла чай. А потом вернулись Франческа с Эстебаном, и больше уже не было возможности продолжать этот разговор. Франческа посмотрела на Тони задумчиво и улыбнулась ей, когда встретилась с ней взглядом. Тони улыбнулась в ответ. Однако она не могла проглотить ни куска и, попросив ее извинить, ушла к себе в комнату. Там она бросилась на кровать и задумалась, почему судьба так неблагосклонна к ней.

Тони проснулась с плохими предчувствиями. Сегодня ей предстояло сделать) окончательные приготовления к отъезду. Ведь если граф приедет и застанет ее здесь, он подумает, что она согласилась стать гувернанткой Франчески.

Франческа выслушала ее за завтраком, взгляд ее был мрачен.

– Что произошло между вами и сеньорой Пассаментес? – спросила она. – Она что-нибудь сказала такое, что вы решили уехать?

Тони намазала маслом теплую булочку.

– Можно сказать, она ускорила то, что все равно должно было случиться, – ответила она.

– Но, Тони, пожалуйста, не уезжайте. Я… я не хочу, чтобы вы уехали. Ведь здесь, в замке, у меня никого нет. Бабушка слишком старенькая, она не может проводить со мной много времени, а отец – иногда мне кажется, что он ненавидит меня. Я слишком напоминаю ему о… о других вещах!

Тони прикусила губу.

– Франческа, это не правда. А когда он женится на сеньорите Пассаментес, тогда здесь, в замке, будет и Эстебан. Кроме того, меня удивляет, что твой отец не посылает тебя в пансион. Я уверена, тебе там очень понравилось бы.

Франческа пожала плечами.

– Может быть, я туда поеду, а может быть, и нет. Раньше я не хотела этого. Да и бабушка тогда останется одна. Как бы мне хотелось быть, как вы, свободной! Так, значит, ваш отъезд – из-за меня?

– О, Франческа! – Тони почувствовала себя ужасно неловко. – Это не имеет к тебе никакого отношения. Дело просто в том, что твой отец считает меня не тем, кем я являюсь на самом деле.

– Из-за того, что вы связаны с Полем?

– Да, и из-за этого. А частично еще и по другим причинам. Я буду здесь несчастной, если останусь.

Франческа вздохнула.

– Ладно, Тони. Но когда вы хотите ехать? Тони покачала головой.

– Я еще не связывалась с аэропортом. Может, мне удастся достать билет на завтра. Если я сяду в автобус и поеду до Перейры, я смогу попасть в Лиссабон поездом.

– Сегодня? – спросила Франческа с отчаянием в голосе.

– А почему бы и нет? Зачем продлевать мучительное положение?

Франческа опять помрачнела.

– Но дайте мне, пожалуйста, еще один день, – сказала она молящим тоном. – Это ведь не так уж много!

– Хорошо. Может быть, это и не так уж много. Ладно, Франческа, еще один день.

Утром они ходили купаться, а когда вернулись, Тони упаковала почти все вещи и посмотрела на комнату с чувством безысходности.

За обедом графиня была очень разговорчивой.

– Скажите мне, Джанет, – сказала она мягко, – вы собираетесь замуж за моего внука? У меня такое странное чувство, что между вами не все в порядке, несмотря на уверения моего сына.

Тони горестно вздохнула.

– Можно сказать, что вы правы. Но наши проблемы не должны вас волновать. Теперь, когда я себя хорошо чувствую, я думаю поехать в Англию, и, может быть, там все уладится.

Графиня посмотрела на нее с огорчением.

– В Англию! Но ведь мой сын сказал мне, что вы здесь остаетесь на неопределенный срок! Тони покраснела.

– Граф, конечно, очень добр, – пробормотала она, – но я все равно предпочла бы вернуться домой.

– Я понимаю. – Графиня нахмурилась. – Но это в высшей степени меня огорчает. Я понимаю, что в жизни, которую мы ведем, вы можете чувствовать себя очень одинокой. Здесь мало развлечений, но мне казалось, что вам здесь нравится.

– Да, мне, конечно, здесь нравится. Я в восторге от замка и его окрестностей. Но я уже давно здесь, и мне нужно возвращаться.

– И когда вы собираетесь нас покинуть?

– Я думала, может быть, завтра.

– Завтра! Нет, сеньора, вы не можете уехать завтра. – Графиня разволновалась. – Это слишком рано после того, что с вами произошло. Доктор Родригес говорил вчера, когда посещал меня, что он еще раз на следующей неделе приедет посмотреть, как у вас дела.

– Видите ли, я боюсь, что это невозможно, – сказала Тони твердым тоном. – Кроме того, это и не нужно. Я могу пойти к врачу в Англии, если в этом возникнет необходимость.

Графиня вздохнула.

– Вы, молодежь, так независимы! В мое время считалось, что пожилые лучше все знают.

– Я сожалею, графиня, но я действительно должна ехать. – Тони не терпелось уехать. Она не хотела больше встреч с графом и боялась, что по его возвращении она окажется в еще более затруднительном положении.

После обеда Франческа сказала, что ляжет спать. Обычно вечером они вместе гуляли, и Тони думала, что этот последний вечер Франческа захочет провести с ней. Видимо, Франческа обиделась, что она так внезапно собралась уехать, и Тони решила пойти в последний раз взглянуть на скалы и берег.

Вечер был чудесный. Небо было похоже на темный бархат, усыпанный блестками, по небу лениво двигался серебряный серп луны. Аромат цветом опьянял ее. Она испытывала чувство огорчения, что через пару дней уже будет в Лондоне и станет смотреть в окно своей комнатушки на каменный двор. Там нет цветом и романтических замков, залитых лунным светом. Там все будет казаться сном, невероятным сном, который нужно поскорее забыть.

Она вздрогнула, подумав, что сделает граф, когда вернется и увидит, что она уехала. Он был не из тех, кто легко прощает, когда ему не подчиняются. Но что он сможет сделать? Как только она окажется в Англии, найти ее там будет нелегко.

Она опять подумала о шраме, уродующим его лицо. Происхождение шрама было покрыто мраком, и однако она была уверена, что это было как-то связано с Полем и его матерью, Элизой. Это, конечно, была только догадка. Тони заметила много деталей в поведении Поля и отношении графа к нему и подумала даже, не было ли между ними поединка.

Отбросив в сторону эти мысли, она опять вспомнила о том случае, когда граф вошел к ней в комнату и начал целовать. Тони пожалела, что не может обо всем этом забыть.

Вернувшись в замок немногим позже девяти, Тони решила сразу пойти спать. В холле никого не было, но она услышала чьи-то шаги в гостиной. Думая, что это графиня, она вошла в комнату, но, войдя, остановилась как вкопанная. Она увидела, что на диване в ленивой позе сидит граф с сигаретой в одной руке и рюмкой в другой. На коленях у него лежала газета. Он снял пиджак и был в шелковой кремовой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Он казался моложе, более доступным, но несравненно более опасным для ее спокойствия.

– Закройте дверь, сеньорита, – сказал он, затягиваясь сигаретой и ставя рюмку на стол. Тони вздрогнула.

– Мне кажется, нам не о чем говорить, сеньор граф, – тихо проговорила она.

– Как раз напротив. – Он посмотрел на нее насмешливо и, обойдя ее, закрыл дверь ногой. – Говорят, вы чувствуете себя гораздо лучше?

– Интересно, кто вам это сказал?

– Конечно, Франческа. Кто же еще? Я также слышал, что вы с ней становитесь друзьями.

– Франческа… но как? Она не могла!

– Не могла чего? Говорить о вас? Но это у нее почти единственная тема разговора. Вы произвели на нее очень большое впечатление, сеньорита.

Тони опустила голову, чувствуя, что силы ее вдруг покинули. Она думала, что нравится Франческе, что та смотрит на нее, как на друга. Но, очевидно, она позвонила отцу и сказала ему, что Тони собирается уехать завтра, иначе почему он приехал так неожиданно поздно ночью?

– Я не хочу ничего обсуждать с вами, сеньор, – сказала Тони, чувствуя, что сейчас заплачет. – Я знаю, что вы думаете обо мне и что хотите со мной сделать, но я здесь не останусь, и вы не сможете меня заставить.

– Нет, я думаю, что смогу, сеньорита. Тони смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Как же вы это сделаете? Граф улыбнулся, налил в рюмку еще виски и отошел от нее.

– Когда Поль уезжал отсюда несколько дней назад, я дал ему небольшую сумму денег.

– Да?

– Да, я сделал это по двум причинам. Во-первых, чтобы отделаться от него, а во-вторых, чтобы вы остались здесь.

– Я вас не понимаю, сеньор. Как то, что Поль уехал, может заставить меня остаться?

– Подождите, сеньорита, я сейчас вам все объясню. Дело в деньгах. Мне будет совсем нетрудно поставить в известность полицию в Англии, что Поль украл эти деньги.

– Что вы говорите!

– Можно очень легко доказать, что деньги украдены.

– А почему вы думаете, что меня это беспокоит? – воскликнула Тони сердито.

– Да потому, сеньорита, что в душе вы очень сентиментальны. Я о вас кое-что знаю. Мне известно, что вы раньше были хорошо с ним знакомы, что вы были почти помолвлены, почти, но не вполне, что свидетельствует в вашу пользу, я полагаю. По крайней мере, вы не станете умышленно причинять вред его репутации.

– Но вы ему этот вред причините!

– Да, я это сделаю.

– Но почему? Почему?

– Я вам уже однажды говорил, что в вас есть определенная – как бы это лучше сказать – притягательная сила. Вы отличаетесь от наших португальских женщин, как в свое время отличалась и моя жена. И вдобавок, вы женщина без предрассудков. Вы попытались разрушить семью моего друга. Вы играли роль невесты, позволяя вашему псевдожениху ухаживать за вами за деньги; так почему вы решили возражать, когда я говорю, что я считаю вас привлекательной? Конечно, не так, как я любил и уважал бы женщину, на которой я бы собирался жениться, но лишь в физическом смысле. Меня это вполне устраивает. – Тони не могла поверить своим ушам. Она была в ужасе. – К тому же, вы можете быть гувернанткой, а Франческе нужна гувернантка…

Тони отреагировала мгновенно, в гневе дав ему пощечину, не обращая внимания на то, что ударила его по изуродованной щеке. Он поднес руку к лицу, и на мгновение Тони почувствовала жалость, но тут же услышала голос графа:

– Мне очень жаль, что мое предложение так потрясло вас, сеньорита, и, возможно, мысль быть любимой человеком с таким безобразным шрамом вызывает у вас отвращение, но это мне не важно. Мне безразличны ваши детские выходки. Вы – такая, какая есть, а я не такой человек, который смиряется с неудачей.

– Вы сошли с ума! – выдохнула она.

– Вовсе нет. Я в своем уме. Но вы, конечно, имеете право думать обо мне все, что хотите.

– Но вы не имеете права так обращаться со мной! Если бы я была такой женщиной, как вы меня считаете, почему бы я стала беспокоиться о Поле? – Она вся дрожала, и голос ей плохо повиновался.

Он пожал широкими плечами.

– Как знать? К тому же, я не считаю, что вы совершенно потерянная женщина, и не думаю, что вы позволите, чтобы человек, которого все считают вашим другом, попал в беду.

Тони сжала руки в кулаки.

– И вы ожидаете, что я уступлю вашим… вашим притязаниям из-за Поля!

– А почему бы и нет? Я не думаю, что вам будет со мной так уж неприятно.

Тони почувствовала, что она не может дышать и опять испытывает слабость, как раньше. Граф делла Мария Эстрада поставил свою рюмку на поднос и решительно шагнул к ней. Тони отрицательно покачала головой и стала отступать назад, пока не уперлась в дверь, неподвижно застыв на месте. Граф остановился почти рядом с ней и стал смотреть на нее с высоты своего роста своими темными глазами. Шрам придавал его лицу мрачное выражение, и ее затрясло от ужаса.

– Не бойтесь, – проговорил он мягко, и она почувствовала его руку у себя на шее под тяжелой копной распущенных по плечам волос. – Я не причиню вам боли, Тони. – Его слегка иностранный выговор, когда он произнес ее имя, лишил Тони самообладания. Он стоял так близко, а она трепетала от ужаса перед той властью, которую граф имел над ней.

Она почувствовала, как его рука напряглась. Со стоном он притянул девушку к себе, и их губы слились. Его руки ласкали ее, пробуждая чувства, о существовании которых она даже не подозревала. Все ее существо стремилось ответить на его ласку.

Невероятным усилием воли она заставила себя оставаться неподвижной и не отвечать ему, а он все более сильно и страстно сжимал ее в своих объятиях.

– Тони, – пробормотал он, – поцелуй меня.

– Нет, никогда! – Тони старалась освободиться и, наконец, сумела оттолкнуть его.

Он отступил назад, и его глаза сверкнули от гнева.

– Хорошо, сеньорита, – проговорил он угрожающе. – Я готов дать вам немного времени.

Тони прижала руки к горящим щекам. Она чувствовала, что ее губы и тело все еще томились от страстного поцелуя.

– Ради Бога, – проговорила она в отчаянии, – отпустите меня! Не заставляйте меня здесь оставаться.

Он повернулся и налил себе еще одну рюмку.

– Можете уезжать, – медленно проговорил он. – Если вы этого хотите.

– А… а Поль?

– Предоставьте это мне.

– А вы предоставите его правосудию, – усмехнулась она.

– Я уже сказал: предоставьте это мне. Тони вздохнула с отчаянием.

– Сеньор, прошу вас, поверьте, я не могу остаться. Я не могу притворяться гувернанткой Франчески.

– Почему же нет? Ведь вы притворялись невестой Поля.

– Это совсем другое дело.

– Но в чем же?

– Тогда это меня ни к чему не обязывало.

– А со мной это не так?

– Вы ведь все понимаете! – Она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. – Вы ведете себя отвратительно. Вы позорите свою семью! Как может человек имеющий такую власть над людьми, вести себя как… как варвар?

Граф слегка улыбнулся.

– Все мужчины довольно примитивны. Внутренне мы все одинаковы. У нас есть потребность, желания – довольно низкие. То, что меня влечет к вам, вовсе не причина для отчаяния. Многие женщины – я не хочу хвалиться – завидовали бы вам.

– Тогда обратите свои взоры на них, – произнесла она в отчаянии.

– Идите и ложитесь спать, сеньорита, – произнес он, отворачиваясь. – Уже поздно, и вы устали. Завтра вам все покажется совсем другим.

– Нет, нет, никогда! Пожалуйста, позвольте мне уехать домой.

– Домой? А где ваш дом? Унылая комнатушка на окраине. Да, да, сеньорита. Я знаю о вас все. Я знаю, что у вас нет близких. Никто не будет беспокоиться, что с вами произошло. Это, конечно, печально, но для меня очень кстати.

– Мне гораздо лучше находиться в моей унылой комнатушке, чем здесь с вами, – вырвалось у Тони.

Он опять улыбнулся.

– Это правда? Вам не нравятся шелковые простыни на постели, солнце, отдых? Что ж, сеньорита, посмотрим. Вы увидите, что я умею быть очень убедительным.

Тони не сомневалась в этом. Даже сейчас, когда она с ним разговаривала, нарисованная им картина действовала на нее чарующе. Она представила себе, как он выглядит рано утром, лежа на этих самых шелковых простынях, и осыпает ее страстными поцелуями. Но тут она опять вдруг вспомнила его презрение и насмешки и то двусмысленное положение, которое он ей предлагал – нет, не предлагал, заставлял принять!

Тони беспомощно покачала головой, и страх перед всем этим превозмог все остальное: слезы ручьем покатились у нее по щекам, и она, ничего перед собой не видя, выбежала из комнаты. Оказавшись у себя, она захлопнула дверь и повернула ключ, Которым до этого никогда не пользовалась. С минуту она постояла, прижавшись к двери, пока не уняла дрожь, а потом быстро прошла в ванную.

Потом она вернулась к себе в комнату и разделась. На столике у кровати она увидела снотворное, которое ей оставила сестра Гонзалес. Трясущимися пальцами она вынула две таблетки и проглотила их, запив глотком воды. Затем, откинувшись на подушки, она стала ждать, когда подействует лекарство и она впадет в желанное забытье.

Глава 6

Несмотря на таблетки, Тони ночью плохо спала, и, спускаясь утром к завтраку, она беспокоилась, как ей сделать вид, что с ней все в порядке. Она чувствовала себя как в ужасном сне, где ее угрозами держали в неволе.

Она была очень испугана, так как не сомневалась, что граф сделает все, если она не согласится, чтобы Поль неизбежно пострадал. Но ей-то что? Неужели она должна жертвовать собой ради человека, который ей не очень-то и нравился? А вместе с тем сейчас, при свете дня, угрозы графа в отношении нее казались Тони менее страшными. Может быть, она нужна ему как гувернантка, ведь графиня говорила, что здесь найти ее очень трудно, а может, у него это было своеобразным проявлением чувства юмора? Не мог же он просто воспользоваться ею в своих целях!

Она вздрогнула, когда, войдя в комнату, увидела, что граф уже сидит за столом. При ее появлении он поднялся, внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Доброе утро, сеньорита. Надеюсь, вы хорошо спали.

Тони прикусила губу и не ответила. Она налила себе крепкого кофе и села за стол, стараясь быть от графа как можно дальше. Он слегка улыбнулся и сел на прежнее место, отложив газету, которую читал.

– Вы выглядите обеспокоенной. Тони, – сказал он тихо, умышленно делая акцент на ее имени.

Она сердито взглянула на него.

– Перестаньте меня дразнить, вас это положение, может быть, и забавляет, но меня – нет!

– Нет? Ну, тогда мы можем сделать что-нибудь, что улучшит ваше настроение. У вас есть на это утро какие-нибудь планы?

– Нет, никаких, кроме того, чтобы подготовиться к отъезду.

Он не спеша закурил и, взглянув на нее, сказал:

– О, вы ведь курите, извините меня. Могу я предложить вам сигарету?

Тони безмолвно замотала головой, чувствуя, что вместо нервозности начинает испытывать неприязнь. Как он смеет сидеть здесь так спокойно, обсуждать ее внешний вид, предлагать сигарету, когда знает, что она просто места себе не находит?

Он опять встал и прошел к раскрытому окну, через которое в комнату проникал свежий прохладный ветерок. Опираясь на подоконник, он продолжал:

– Отсюда открывается прекрасный вид, не так ли? Хотя я много времени провожу в Лиссабоне, я всегда неохотно уезжаю из замка. Я уверен, что вам здесь тоже нравится.

Тони на мгновение закрыла глаза, как будто потеряв терпение, а затем взяла газету, которую небрежно отбросил граф. Хотя она плохо понимала по-португальски, она могла разглядывать картинки, не обращая на него никакого внимания.

Спокойно, но вместе с тем решительно граф подошел к ней и взял газету из ее рук.

– Когда я говорю, Тони, надо меня слушать, – сказал он твердо. Затем он выпрямился. – Итак, сейчас мы подумаем, что нам делать сегодня утром. Я предлагаю поехать погулять. Франческа может поехать с нами, и я вам немного покажу, что значит быть графом делла Мария Эстрада.

Тони беспомощно взглянула на него.

– Я могу отказаться? Он улыбнулся.

– Нет, идите и приготовьтесь, если вы уже позавтракали.

Тони встала из-за стола. Она собиралась было с ним поспорить, но тогда ее неуверенность в себе трудно было бы скрыть. Поэтому она отвернулась, пошла к двери и столкнулась с Франческой. Девочка, казалось, была чем-то удручена.

– Итак, Франческа, – холодно сказала Тони, – вы, оказывается, были мне не другом, а сторожем!

Франческа взглянула на отца.

– Это неверно. Папа, что ты сказал Тони?

– Правду, дорогая.

Франческа сделала беспомощный жест.

– Что же вы молчите, Тони? Тони была в замешательстве.

– Что же я могу сказать? Ведь вы позвонили отцу и сказали, что я уезжаю, чтобы он приехал и помешал мне то сделать!

– Это не правда! – воскликнула Франческа с обидой. – Папа!

Тони взглянула на Рауля.

– Ну, сеньор, разве вы этого не говорили? Граф, продолжая курить, произнес:

– Нет, я этого не говорил. Франческа сообщила мне, что вы чувствуете себя гораздо лучше, это действительно так. Она также сообщила, что утром вы уезжаете, но уже когда я приехал сюда. А все остальное вы придумали.

Тони вздохнула.

– Извините меня, Франческа, я, очевидно, опять сделала ошибку.

Франческа взглянула на Тони с озабоченным видом.

– Неважно. Тони. Все в порядке. Но… вы остаетесь и будете моей гувернанткой, не так ли? Тони покачала головой.

– Тебе лучше спросить об этом у отца. Вы лучше понимаете друг друга. – И, сказав это, она вышла из комнаты.

Уже сидя у себя в комнате на кровати она стала размышлять, как она оказалась в таком положении. Ей нужно было уехать, обязательно, но как это сделать, чтобы не причинить Полю серьезного вреда? Неужели граф станет обвинять собственного племянника? Здесь была какая-то игра, которую она не могла пока понять. Одно она решила для себя твердо: граф делла Мария Эстрада не найдет в ней покорную жертву.

Она переоделась в широкую юбку из льна бело-розовую полосатую кофточку, которая красиво оттеняла ее загар. Затем, сунув ноги в босоножки, она опять сошла вниз. Граф и Франческа ждали ее в холле, и ей удалось улыбнуться Франческе с независимым видом. Они сели в открытую машину. Все трое сидели на переднем сиденье, Франческа была посередине. Они поехали на восток навстречу восходящему солнцу.

Несмотря на все опасения Тони, день оказался чудесным. Они поехали к холмам, между которыми в долине текла река Дуро. Тони любовалась виноградными гроздьями в лучах раскаленного солнца… Она начинала понимать, как рождается вино создавшее Португалии такую славу. Заинтересовавшись тем, что было вокруг, она на некоторое время забыла свою неприязнь к Раулю делла Эстрада и обнаружила, что он может говорить о многом с легкостью и глубоким знанием. До сих пор она никогда не стремилась узнать, каков он, скрывается ли за фасадом равнодушия ум. Она почти забыла, что на его плечах лежит управление всеми делами семьи, что он должен постоянно следить за всем, что происходит в поместье и вокруг него.

В долине было очень жарко. Тони нашла тесемку и подвязала волосы, Франческа тоже стала чувствовать тяжесть своей косы, и только граф в своей тонкой шелковой рубашке, расстегнутой почти до пояса, казалось, не обращал внимания на жару. Видеть его таким непринужденным было для Тони даже более опасно, чем его постоянные издевки, и она была счастлива, что в присутствии Франчески он не мог позволить себе никакой вольности.

После ленча, на который их пригласил Васко Браганца, наблюдающий за работами на виноградниках, они поехали по дороге вдоль берега, где в меловых пещерах были идеальные естественные условия для созревания вина. Здесь были целые галереи бутылок и бочек, и Тони была изумлена, насколько сложным было устройство помещений, где содержалось вино.

– Видите ли, – говорил граф, оказавшись рядом с нею, – произвести хорошее вино не так-то просто. Во-первых, нужно собрать виноград в подходящий момент его созревания. Это зависит от высоты над уровнем море, где расположены виноградники, а также от того, насколько здесь много солнца. Иногда на винограднике, находящемся немного ниже, весь виноград уже собран, а на том, что выше, сбор только можно начинать. Это все очень сложно. Но когда весь виноград уже собран и вино начинает созревать, наступает время праздников, и больше всех веселятся сборщики винограда.

– Они танцуют и давят виноград, – сказала Тони, глядя на графа с улыбкой.

– Вот именно. Так мы еще иногда поступаем. Видите ли, наш народ совсем не такой приниженный и забитый, как вы себе это представляете.

– А я никогда и не говорила, что он забитый! – воскликнула Тони.

– Нет? – улыбнулся граф. – По крайней мере сегодня не будем спорить хорошо?

– Хорошо, – согласилась Тони.

Затем они поехали в Опорто и в гавани увидели живописные рабелы – португальские барки, которые использовались для перевозки бочек с вином.

– Знаете, это настоящее путешествие, – граф улыбнулся. – Барки невелики, а когда они плывут по бурной Дуро, воды которой бьют в скалистые берега, такое путешествие может быть очень опасным.

– А вы предпринимали такие путешествия, сеньор?

– Много раз. Я должен вас огорчить – вы, наверное, думали, что я никогда не делаю ничего рискованного, но вы ошибаетесь, сеньорита, вы в этом еще убедитесь.

Возвратились в замок они уже довольно поздно. Тони и Франческа испытывали приятную усталость.

– А завтра мы посетим бой быков. Вам, наверное, хочется?

Тони покраснела и взглянула на Франческу.

– А не следует ли нам с Франческой начать заниматься, сеньор?

Франческа пришла в ужас, и граф, нежно погладив ее по голове, сказал:

– Нет, не завтра, Франческа. Пока я свободен, мы будем пользоваться этим.

Франческа закивала головой, а Тони лишь пожала плечами.

– Как хотите, сеньор.

– А вы, сеньорита, разве вам не нравится ездить и смотреть? – граф нахмурился. – Мне показалось, что сегодня вы приятно провели день.

– Конечно. Безусловно, все было прекрасно, – вздохнула Тони. – А сейчас извините меня, сеньор. Я устала и хочу пойти к себе.

– Хорошо, я увижу вас обеих завтра утром. Франческа поцеловала отца в щеку и пошла с Тони вверх по лестнице. На лестничной площадке, там, где коридор уже вел в комнату Тони, Франческа сказала:

– Вам ведь правда сегодня понравилось, Тони?

Тони не могла отрицать и ответила:

– Конечно, мы чудесно провели день.

– А завтра вы поедете с нами?

– У меня нет выбора, – ответила Тони немного сухо, но затем, почувствовав угрызения совести, добавила:

– Мое положение здесь так неопределенно. Попытайся понять, что я чувствую! Франческа вздохнула.

– Но вы верите, что я не предала вас? Тони внимательно посмотрела на девочку.

– Тем не менее очень странно, что он так неожиданно вернулся.

– Вовсе нет. Тони. Бабушка, не имея в виду ничего дурного, просто сказала ему, что вы собираетесь уезжать. А он не был в Лиссабоне, он гостил у друзей в Коимбре. Вот почему он и приехал.

– Понятно.

– Когда отец уезжает, он часто звонит бабушке справиться о ее здоровье.

– А как ты все это узнала?

– Мне сам папа рассказал все сегодня утром, когда вы ушли переодеваться. Я сказала, что очень рассердилась, что он позволил себе дать вам понять будто я умышленно, за спиной у вас, сообщила ему о вашем отъезде. Это совсем не так. Я была очень огорчена, но я не стала бы насильно вас задерживать.

– Конечно, нет. Я теперь это понимаю. Мне стыдно, что я неверно судила о тебе. Франческа сжала ей руку.

– Но тем не менее я очень рада, что вы остаетесь.

Несколько дней граф делал все возможное, чтобы обезоружить Тони. Они с Франческой устраивали для нее поездки про окрестностям, посетили бой быков – гораздо более гуманное действо, чем в Испании, так как здесь быков не убивают на арене; посетили фестиваль народной музыки в Опорто и слушали чарующие мелодии фадо. Они ездили в музеи и картинные галереи, и Тони удивлялась, как много знает граф, не придавая своим знаниям большого значения. Это было чудесное время, ничто не омрачало их отношений, и Тони начало казаться, что того разговора с графом не было. Невозможно, чтобы она вызывала у него какой-нибудь интерес, когда его окружало так много красивых женщин.

В конце недели появилась Лаура Пассаментес. Она приехала днем, Тони и Франческа были на пляже, и когда они вернулись домой растрепанные и загорелые, то увидели, что Лаура и граф сидят в гостиной: она пьет чай из изящной чашечки китайского фарфора, а граф лениво откинулся в кресле, небрежно держа в руке рюмку виски с содовой.