Текст книги "Чужое лицо"

Монк поднялся.

– Да, так и сделаем. Никогда не знаешь, что именно натолкнет на правильную мысль.

Но в глубине души Монк и сам не верил в свои слова. Если ни Лэмб, ни этот изящный проницательный юноша не достигли успеха, то вряд ли это удастся ему. Поражение было неотвратимым. Такое впечатление, что Ранкорн навязал ему это дело, зная, насколько оно безнадежно. Может, они с Ранкорном были старыми врагами? Вполне возможно. То, что Монк уже узнал о себе и о своем прошлом, в восторг его не приводило. Честно говоря, Ивэн нравился ему больше, чем он сам.

Уильям полагал, что пока успешно скрывает потерю памяти. Но что, если Ранкорн раскусил его? Возможно, в прошлом таилась обида, которую он нанес Ранкорну, и вот теперь тот нашел способ свести с ним счеты. Неужели у Монка в этой жизни были одни лишь враги и ни одного друга? Влюблялся ли он хоть раз? Даже на этот вопрос Уильям не знал ответа.

Монк шел вслед за стремительно вышагивающим Ивэном и думал, что вот с этим-то человеком он был бы не прочь подружиться. Но полное незнание окружающего мира сковывало его. Каждый шаг мог оказаться шагом в трясину, везде мерещились западни и ловушки. Приходилось действовать автоматически, полагаясь на инстинкт и укоренившиеся привычки.

Вещественных доказательств и впрямь оказалось немного – бесхозные предметы, разложенные, как в привокзальном бюро находок. Жалкие и приводящие в замешательство останки чьей-то жизни, которые теперь поражают своей бессмысленностью. Не так ли и он затерялся на Графтон-стрит – забытый предмет, чья история стерлась из памяти. Монк начал осмотр с одежды. Прекрасного покроя панталоны из превосходной материи были обильно испятнаны кровью. Лакированные башмаки – совсем новые, с нестершимися подошвами. Свежая смена нижнего белья, опять-таки испорченная кровавыми пятнами, как и сюртук с разорванным рукавом. Все эти вещи говорили лишь о сложении, да еще, пожалуй, о безупречном вкусе и приличном состоянии Джослина Грея.

Монк осмотрел одежду и повернулся к Ивэну.

– Не очень обнадеживающе, не так ли, сэр? – Ивэн смотрел на вещественные доказательства с легким отвращением. Кроме того, в глазах помощника Монк увидел жалость. Не слишком ли этот юноша чувствителен для полицейского?

– Да, не очень, – сухо согласился Уильям. – Это все?

– Нет, еще оружие, сэр. – Ивэн нагнулся и поднял тяжелую трость черного дерева, густо покрытую засохшей кровью и прилипшими волосами.

Монк вздрогнул. Возможно, привычка к подобным вещам покинула его вместе с памятью.

– Ужасно. – Не сводя карих глаз с Монка, Ивэн поджал губы.

Тот смутился. Гримаска подчиненного, конечно, могла означать и жалость к убитому, и отвращение к орудию убийства, но не исключено, что Ивэн выразил таким образом удивление внезапной брезгливости старшего офицера. Монк заставил себя взять трость в руки. Она оказалась неожиданно тяжелой.

– Боевое ранение, – пояснил Ивэн, по-прежнему глядя на Монка. – Свидетели утверждают, что он в самом деле при ходьбе опирался на трость. Я имею в виду, носил ее не для красоты.

– Правая нога, – процитировал Монк медицинское заключение и положил трость на место. – Больше ничего?

– Два разбитых стакана, сэр, и графин, тоже разбитый. Судя по всему, они были сброшены со стола, как и пара безделушек. Среди бумаг мистера Лэмба есть подробная схема, сэр. Не знаю, поможет ли она вам, но мистер Лэмб потратил на нее не один час.

Монк мысленно пожалел – сначала Лэмба, потом самого себя. На секунду ему захотелось поменяться с Ивэном местами, уступив тому первенство, а также право принимать решения и совершать ошибки. Монк поймал себя на том, что даже мысль о собственном поражении ему нестерпима. Он должен распутать это дело во что бы то ни стало, он должен победить – и стереть довольную улыбку с лица Ранкорна.

– Ах да, еще деньги, сэр. – Ивэн открыл картонную коробку и извлек оттуда красивый бумажник из свиной кожи, несколько золотых соверенов, пару клубных карточек и дюжину визиток. «Майор Джослин Грей, Мекленбург-сквер, 6, Лондон».

– Это все? – спросил Монк.

– Да, сэр. Двенадцать фунтов, семь шиллингов и шесть пенсов. Если мы имеем дело с вором, то весьма странно, что он их не взял.

– Может быть, испугался или сам был ранен. – Другого ничего в голову Монку не пришло. Он жестом приказал убрать коробку. – Думаю, самое время отправиться на Мекленбург-сквер.

– Да, сэр. – Ивэн выпрямился. – Но это полчаса ходьбы. Если вы чувствуете себя достаточно хорошо…

– Пара миль? Послушайте, у меня ведь сломана не нога, а рука! – Монк резко повернулся и взял шляпу.

Ивэн переоценил их возможности. Идти пришлось против ветра, то и дело обходя толпы прохожих и уличных торговцев, сторонясь транспорта и переступая через не убранный еще навоз на мостовой – так что дорога до дома номер шесть по Мекленбург-сквер отняла у них минут сорок. На углу Даути-стрит орудовал метлой какой-то мальчишка, и Монку подумалось, не тот ли это метельщик, которого допрашивал мистер Лэмб. Бедный малый: изо дня в день, в любую погоду, рискуя попасть под копыта или под колеса, добывать таким образом хлеб насущный… Уильям разозлился, поймав себя на столь сентиментальной мысли. Решив ни на что больше не отвлекаться, он расправил плечи и вошел в дом. Привратник стоял у дверей своей каморки.

– Да, сэр? – вежливо осведомился он, перекрывая дорогу Монку.

– Гримуэйд? – спросил тот.

– Да, сэр? – Привратник был удивлен и озадачен. – Прошу прощения, но я не могу сказать, что ваше лицо мне знакомо. Память на лица у меня хорошая… – Он приостановился, ожидая объяснений, потом взглянул на Ивэна и все понял.

– Полиция, – коротко пояснил Монк. – Мы бы хотели заглянуть в комнаты покойного майора Грея. Ключ при вас?

– О да, сэр, мы туда и не заходим. Комнаты заперты с тех пор, как там побывал мистер Лэмб.

– Хорошо, благодарю вас. – Уильям хотел предъявить бумаги, но привратнику было достаточно и присутствия Ивэна. Он скрылся в своей каморке и вернулся с ключами.

По лестнице полицейские поднимались в скорбном молчании, словно чувствуя близость недавней насильственной смерти. Монка даже посетило на секунду неприятное чувство – ему представилось, что в комнате наверху до сих пор лежит труп Джослина Грея. В раздражении он отбросил эту мысль. Так и до ночных кошмаров дожить недолго!

– Мы на месте, сэр. – С ключом, взятым у привратника, Ивэн остановился у двери. – Конечно, есть еще и черный ход, через кухню. Им пользуются слуги и посыльные.

Монк собрался с мыслями.

– А мимо привратника проскользнуть нельзя?

– Вряд ли, сэр. Какой смысл держать привратника, если в дом можно проникнуть другим путем? Тогда бы жильцам не было покоя от торговцев и нищих. – Лицо Ивэна на секунду стало язвительным. – Или от кредиторов.

– Совершенно верно, – саркастически ответил Уильям.

Ивэн отомкнул дверь. В движениях его чувствовалась некая напряженность, словно ему не хотелось снова оказаться на месте зверского преступления. Или, может быть, Монк непроизвольно приписывал молодому коллеге свои собственные фантазии?

Прихожая в точности соответствовала описанию Ивэна: чистенькая, белая, аккуратная. Монк увидел и стойку для зонтов и тростей, и маленький стол для визитных карточек. Ивэн с выпрямленной спиной уже открывал дверь в комнату.

Уильям вошел вслед за ним. Трудно сказать, что он собирался там увидеть, но мышцы его также были напряжены, словно в ожидании нападения.

Обстановка была изящной, если не сказать роскошной, но, не подсвеченная газовыми рожками и отблесками камина, могла показаться поначалу вполне заурядной. Безукоризненная отделка стен, прекрасная мебель, но на полированном дереве шифоньера, на бюро и на ковре – везде слой пыли. Взгляд Монка непроизвольно обратился сначала к окну, затем обежал обстановку: чрезмерно украшенный стол, жардиньерка с японской вазой, книжная полка красного дерева и, наконец, перевернутое тяжелое кресло и лежащий ножками вверх сломанный стол, ранее составлявший пару с первым столом. Сатиновая обивка прорвалась, обнажив бледное дерево.

Потом Уильям заметил пятна на полу. Они были невелики, но его поразил цвет – темный, почти черный. Должно быть, Грей потерял много крови именно здесь. Монк перевел взгляд на ковер, в узор которого внесли свою щедрую лепту пятна запекшейся крови. На дальней стене висела покосившаяся картина. Он подошел и, внимательно осмотрев ее, отметил, что штукатурка рядом повреждена. Сама картина представляла собой безвкусную акварель с изображением Неаполитанского залива и конусом Везувия на заднем плане.

– Драка, надо полагать, была серьезная, – тихо сказал Монк.

– Да, сэр, – согласился Ивэн. Он стоял в центре комнаты, словно не зная, что ему делать. – Руки и плечи покойного были в синяках, а костяшки пальцев ободраны.

Монк хмуро взглянул на него.

– Я не помню, чтобы врач писал о синяках.

– Там было сказано, «следы борьбы», сэр. – Ивэн оглядел комнату. – На кресле тоже кровь. – Он указал на перевернутое кресло. – Здесь покойный лежал, а голова свешивалась на пол. Мы ищем жестокого человека, сэр, – добавил он, чуть заметно вздрогнув.

– Да. – Монк огляделся, словно пытаясь представить в подробностях, что произошло в этой комнате шесть недель назад: удары, мечущиеся тени, трещащая мебель, бьющееся стекло. Внезапно картина стала настолько реальной, что Монка буквально захлестнуло волной ненависти и страха. Что же здесь творилось, если от этих стен до сих пор веет ужасом?

Уильям повернулся и вышел, чуть не споткнувшись на пороге. Скорее на улицу, в привычный шум толпы, на свежий воздух! Он даже не оглянулся, чтобы убедиться, следует ли за ним Ивэн.

Глава 3

Монк пришел в себя только на улице. Усилием воли подавил дрожь и тошноту. Тронув пальцами щеку, обнаружил, что она влажная, и лишь тогда обратил внимание на косой, летящий в лицо дождь.

Он оглянулся на Ивэна. Тот был смущен, задумчив, но не более того. Если там, в комнате, он и почувствовал незримое присутствие жертвы и убийцы, то ничем себя не выдал.

– Жестокий человек, – непослушными губами повторил Монк недавние слова Ивэна.

– Да, сэр, – серьезно отозвался тот. Хотел еще что-то добавить, но передумал. – С чего вы собираетесь начать, сэр? – спросил он.

Прежде чем ответить, Монк какое-то время размышлял. Они шли по Даути-стрит по направлению к Гилфорд-стрит.

– Перепроверить показания свидетелей, – сказал он наконец, останавливаясь на краю тротуара, чтобы пропустить разбрызгивающий грязь экипаж. – Ничего другого я пока не вижу. Начнем с наименее перспективных. Кстати, метельщик – на месте. – Монк указал на мальчишку, сметающего в совок конский помет. – Это тот самый?

– Думаю, да, сэр. Отсюда лица не разглядишь…

Действительно, лицо мальчишки было покрыто грязью и ссадинами, свидетельствующими, что профессия его довольно рискованная. Кроме того, по случаю дождя он нахлобучил на голову огромную матерчатую кепку.

Ивэн и Монк сошли на мостовую и направились к пареньку.

– Ну? – спросил Уильям, когда они подошли поближе.

Ивэн кивнул.

Монк полез в карман за монетой; он чувствовал себя обязанным как-то отблагодарить мальчишку за то, что его оторвут сейчас от работы. Выбрав два пенса, Уильям протянул их метельщику.

– Альфред, я из полиции. Мне нужно поговорить с тобой насчет джентльмена, которого убили в доме номер шесть.

Мальчишка взял монету.

– Ага, начальник. Только я уже все сказал, когда спрашивали. – Он шмыгнул носом и взглянул на Монка с надеждой. Человек, начинающий разговор с двухпенсовика, заслуживает внимания.

– Возможно, что так, – согласился Уильям. – И все же мне хотелось бы с тобой поговорить.

Мимо в направлении Грейс-Инн-роуд прогромыхала телега, обдав всех троих жидкой уличной грязью. К их ногам спланировала пара капустных листов.

– Мы можем отойти на тротуар? – раздраженно спросил Монк. Его прекрасная обувь была теперь испачкана, а панталоны мокры до колена.

Мальчишка кивнул, а затем, понимая, что не всем дано столь виртуозно уклоняться от колес и копыт, вывел полицейских на тротуар самым безопасным путем.

– Чего, начальник? – с готовностью спросил он, пряча монету куда-то за подкладку куртки. Хотел утереть нос, но из уважения к стражам порядка воздержался.

– Ты видел, как майор Грей вернулся домой в день убийства? – с подобающей случаю серьезностью спросил Монк.

– Ага, начальник, и за ним никто не шел, я никого не видел.

– Народу на улице было много?

– Не, погода была плохая, даром что июль – холодно, мокро. По улице никто не слонялся, все домой торопились.

– Давно ты подметаешь этот перекресток?

– Да пару лет уже. – Белесая бровь мальчишки удивленно вздернулась, он явно не ждал такого вопроса.

– То есть ты должен знать почти всех местных жильцов? – продолжал Монк.

– Ну да, а как же! – В глазах мальчишки мелькнула искра понимания. – Это в смысле, не видал ли я кого-нибудь незнакомого?

Монк одобрительно кивнул.

– Именно так.

– Того, что заколотил его до смерти?

– Да. – Уильям внутренне содрогнулся, услышав от коротышки такую фразу.

– Тогда про женщину вам не рассказывать?

– Пожалуй, не стоит, – согласился Монк. Затем у него блеснула догадка, что преступник мог просто-напросто переодеться женщиной. Если, конечно, то был не случайный убийца, а человек, годами вынашивавший ненависть, напоминания о которой до сих пор витали в страшной комнате. – Разве что это была крупная женщина, – добавил он. – Я имею в виду, крепкого сложения.

Мальчишка хотел чихнуть, но опять сдержался.

– Да нет, не крупная. Тут их много таких шастает, но все нормальные. Больно здоровые сюда не заходят, пигалицы – тоже. – Он все-таки чихнул и остался собой недоволен. – Вьются вокруг джентльменов с деньгами, а тем нужно, чтобы женщина была как женщина. – И мальчишка обвел рукой богато изукрашенные фасады.

– Понятно. – Монк был несколько смущен. – И вечером того дня ты заметил, как в дом номер шесть входила женщина именно такого пошиба? – Что ж, информация не бог весть какая, но в их положении хватаешься за любую ниточку.

– Да, но я ее и раньше тут видал.

– Когда она пришла?

– Да вот как раз, когда я домой собрался.

– Что-то около половины восьмого?

– Ага.

– А до этого?

– Это в смысле: кто еще входил в шестой дом?

– Да.

Мальчишка прикрыл глаза, сосредоточился. Кажется, дело могло обернуться еще одним двухпенсовиком.

– Один жельтмен, который там живет, привел другого, такого коротышку, у него еще воротник был вроде из меха, но кудрявый.

– Каракулевый? – уточнил Монк.

– Ну я не знаю, как это называется. В общем, вошли, а как выходили, я уже не видел. Вам это чем-нибудь поможет?

– Возможно. Спасибо тебе большое, – со всей серьезностью сказал Монк и вручил мальчику, к удивлению Ивэна, еще одну монетку.

Они стояли и смотрели, как радостный метельщик, ловко лавируя среди громыхающих экипажей, возвращается на свое место. У Ивэна было задумчивое лицо, но насколько это связано с ответами мальчика, Монк не мог сказать.

– Продавщицы лент здесь сегодня нет, – сообщил Ивэн, внимательно оглядывая Гилфорд-стрит. – Кем займемся следующим?

Монк подумал.

– Как насчет возницы? Я полагаю, его адрес вам известен?

– Да, сэр, но вряд ли мы его сейчас застанем.

Монк подставил лицо мокрому восточному ветру.

– Разве только он болен, – согласился он. – Самое время для хорошего заработка. По такой погоде редко кто согласится идти пешком, все норовят нанять кэб. – Монк остался доволен сказанным. Фраза была исполнена здравого смысла и свидетельствовала об определенной проницательности говорящего. – Мы отправим ему послание явиться к полицейскому участку. Не думаю, чтобы он добавил к своим показаниям что-либо новое… – Уильям саркастически усмехнулся. – Разве что признание в убийстве Грея.

Ивэн уставился на него, не понимая, всерьез говорит Монк или шутит. Честно сказать, Уильям и сам этого не понял. Почему, собственно, они должны верить в правдивость показаний возницы? Вполне возможно, что между ним и седоком вышла ссора из-за какого-либо пустяка – возможно, не сошлись в цене. Вполне вероятно, что возница помог донести Грею до дверей саквояж или сверток. Затем увидел роскошную квартиру – и зависть толкнула беднягу на страшное дело. Он мог быть сильно навеселе; известно ведь, каким способом возницы борются с холодом и сыростью. Господи, сколько их умирает ежегодно от бронхита и чахотки!

Ивэн по-прежнему смотрел на Монка, не зная, что и подумать.

– Мы должны еще раз выяснить у привратника, точно ли Грей вернулся один, – сказал Монк. – Гримуэйд мог запросто проглядеть возницу, несущего багаж. На них, как на почтальонов, никто не обращает внимания. Глаз видит, а мозг не фиксирует.

– Возможно. – В голосе Ивэна зазвучала надежда. – И возница мог выбрать жертву для подельника, зная адреса наиболее щедрых седоков. Неплохой приработок.

– Вполне. – Уильям продрог, стоя на краю тротуара. – Но с майором он перегнул палку. Может быть, лучше не передавать ему послания, а просто вызвать в полицию, чтобы заранее понервничал? Хотя сейчас уже поздно; давайте-ка зайдем в ближайшую пивную, перекусим и послушаем сплетни. Потом вы вернетесь в участок и посмотрите, что известно о нашем вознице: какова у него репутация, дружки… А я снова займусь привратником и, может быть, соседями.

Местный кабачок оказался приятным шумным заведением, где им любезно преподнесли по кружке эля и по сандвичу, поглядывая, правда, с некоторой опаской. Посетители были никому не знакомы, а их манера одеваться, очевидно, наводила на мысль, что оба они из полиции. Неподалеку пару раз заговорили об убийстве Грея, но майор явно не жаловал это заведение, так что никто о нем особенно не жалел. Удивлялись лишь жестокости преступления.

Затем Ивэн отбыл в полицейский участок, а Монк вернулся на Мекленбург-сквер. Все началось сызнова.

– Да, сэр, – терпеливо отвечал Гримуэйд. – Майор Грей вернулся в четверть седьмого или чуть раньше. На мой взгляд, вел он себя как обычно.

– Он прибыл кэбом? – Монку не хотелось, чтобы привратник сразу догадался, куда он клонит.

– Да, сэр.

– Откуда вы знаете? Вы видели кэб?

– Да, сэр, видел. – Гримуэйд был уже слегка встревожен и раздосадован. – Он остановился прямо у двери; слишком скверная была погода, чтобы идти до крыльца по лужам.

– Возницу видели?

– Я что-то не пойму, чего вы хотите узнать, – уже с откровенным раздражением сказал Гримуэйд.

– Вы видели возницу? – повторил Монк.

Гримуэйд скривил лицо.

– Не припомню, – признался он.

– Не слезал ли он с козел, не помогал ли поднести майору Грею какой-нибудь багаж?

– Нет, насколько мне помнится.

– Вы уверены?

– Да, уверен. В дверь он не входил.

Версия рухнула. Да и странно было бы ожидать, что первое же его предположение, продиктованное вдобавок исключительно здравым смыслом, окажется верным.

– И по лестнице Грей поднимался один? – Вопрос был задан лишь для того, чтобы уничтожить даже тень сомнения.

– Да, сэр, один.

– Вы говорили с ним о чем-нибудь?

– Нет, не припомню. Во всяком случае, он не упоминал, что ждет кого-то в гости или чего-то боится.

– В тот вечер посетители в дом входили?

– Да, но таких, которые могли бы совершить убийство, среди них не было.

– В самом деле? – Монк приподнял бровь. – Не предполагаете же вы, что майор Грей сам себя убил! Или что это был несчастный случай! Стало быть, приходится допустить, что убийца находился в доме.

Лицо Гримуэйда выразило сначала возмущение, затем ужас. Он уставился на Монка, не в силах произнести ни слова.

– У вас есть другая мысль? Вот и у меня тоже… – Уильям вздохнул. – Давайте начнем сначала. Вы сообщили, что после прибытия майора Грея в дом входили всего два посторонних человека: женщина – около семи вечера, а позже, приблизительно без четверти десять, мужчина. Теперь скажите, к кому направлялась женщина, мистер Гримуэйд, и как она выглядела. И, пожалуйста, без экивоков и иносказаний.

– Без чего?

– Говорите только правду! – отрезал Монк. – Вашим жильцам доставит гораздо больше беспокойства, если мы начнем вытрясать ее из них самих.

Гримуэйд воззрился на него, осознав наконец свое положение.

– Местная «ночная бабочка», сэр; зовут ее Молли Рагглс, – процедил он. – Хорошенькая мордашка, рыжие волосы. Я скажу, где она живет, но, сами понимаете, мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь проведал, что вы узнали это от меня.

Забавно было смотреть, как он заискивает, стараясь скрыть свою неприязнь.

– Понимаю, – пошел на уступку Монк. Это было и в его собственных интересах. Проститутки, как правило, владеют весьма ценной информацией, надо только найти к ним подход. – И кто же ее ждал?

– Мистер Тейлор, сэр; он живет в пятом номере. Она часто к нему наведывается.

– Но это была точно она?

– Да, сэр.

– Вы провели ее до двери мистера Тейлора?

– О нет, сэр! Дорогу она и сама знает. – Он пожал плечами. – И это было бы бестактно, так ведь, сэр? Я и ваши вопросы считаю бестактными, – многозначительно добавил он.

– Ничего не поделаешь. – Монк позволил себе слегка улыбнуться. – Итак, вы не покидали своего поста, чтобы провести ее наверх?

– Нет, сэр.

– А еще какие-нибудь женщины, мистер Гримуэйд? – Уильям взглянул на привратника в упор.

Тот отвел глаза.

– Предпочтете, чтобы я это выяснил сам? – пригрозил Монк. – Я могу прислать сюда сыщиков.

Гримуэйд был потрясен. Голова его резко вздернулась.

– Вы не сделаете этого, сэр! Здесь проживают джентльмены! Они съедут с квартир! Они не потерпят…

– Тогда не вынуждайте меня к этому.

– Вы суровый человек, мистер Монк. – Сказано это было угрюмо, но с уважением. Вот и первая маленькая победа.

– Я хочу найти убийцу майора Грея, – ответил Уильям. – Кто-то проник в это здание, нашел путь наверх, в квартиру Грея, избил хозяина тростью до смерти и продолжал бить уже мертвого. – Монк видел, как содрогнулся Гримуэйд, да и сам почувствовал отвращение. Он вспомнил ужас, поразивший его в комнате наверху. Казалось, ненависть и ярость пропитали ее стены.

Нелепость! Было в этом что-то от ночного кошмара. Может, то, что он ощутил тогда, – просто отзвук его собственных страхов, страхов человека, утратившего память о себе, о своей прошлой жизни?.. Ничего. Стоит ему получше узнать себя и обрести уверенность, как острое чувство уязвимости и беззащитности исчезнет.

Или, может быть, вид этой комнаты пробудил в нем воспоминания о том, что случилось с ним самим – страх, боль, неизбежность смертельного удара о камни мостовой? Переворачивающийся кэб, ржание обезумевшей лошади, вопль возницы… И нахлынувший на него ужас не имел никакого отношения к бедняге Грею?

Он должен узнать о себе побольше: что он делал в ту роковую ночь, куда ехал, откуда… И не только это. Что он был за человек, чем дорожил, в чем ошибался, к чему относился с трепетом. Все люди как-то связаны друг с другом. Должен же кто-то, в конце концов, питать к нему чувства, более глубокие, нежели уважение и неприязнь. Все свободное от расследования время он должен потратить на то, чтобы по кусочкам восстановить свою жизнь, понять себя самого…

Гримуэйд озадаченно всматривался в лицо полицейского, чувствуя, что тот его не слушает.

Монк поднял глаза.

– Ну, мистер Гримуэйд? – с неожиданной мягкостью в голосе спросил он. – Как насчет других женщин?

Гримуэйд счел интонацию угрожающей.

– Приходила одна к мистеру Скарсдейлу, сэр. Но он щедро заплатил мне, чтобы я никому не говорил об этом.

– Когда она пришла?

– Около восьми.

Скарсдейл упомянул, что слышал около восьми какой-то шум. Возможно, хотел отвести от себя подозрения – на тот случай, если кто-нибудь из жильцов видел в коридоре его гостью.

– Вы поднимались с ней наверх? – Монк взглянул на Гримуэйда.

– Нет, сэр, она бывала здесь раньше и тоже знала дорогу. Кроме того, он ее ожидал.

Монк кивнул.

– А посетитель, явившийся без четверти десять? – спросил он. – Гость мистера Йитса, вы говорите… Он тоже бывал здесь раньше?

– Нет, сэр. Я проводил его, поскольку он не знал, куда идти. Я говорил об этом мистеру Лэмбу.

– Верно. – Уильям не стал напоминать привратнику, что в беседе с мистером Лэмбом тот о многом умолчал. – Итак, вы поднялись вместе с гостем?

– Да, сэр, – твердо ответил Гримуэйд. – И видел, как мистер Йитс открыл ему дверь.

– Как он выглядел, этот человек?

Гримуэйд возвел глаза к потолку.

– О, крупный мужчина, я бы сказал, крепкий… – Внезапно он переменился в лице. – Да уж не думаете ли вы, что это он? – Привратник медленно выдохнул, глаза его округлились. – Боже, как же я сам об этом раньше не подумал!

– Возможно, – осторожно согласился Монк. – Все может быть. Вы бы узнали его при встрече?

Лицо Гримуэйда стало растерянным.

– Простите, сэр, не уверен. Видите ли, пока он был здесь, внизу, я особо к нему не присматривался, а когда поднимались по лестнице, я больше смотрел под ноги, поскольку уже стемнело. Верхнее платье на нем было по погоде – вы ведь знаете, погода была ужасная, ветер, дождь… Кажется, джентльмен имел довольно смуглое лицо, и если носил бородку, то небольшую.

– А то и вовсе был гладко выбрит, – добавил Монк, стараясь не поддаться раздражению. Незачем было зря пугать привратника и сбивать его с толку.

– Но это был крупный мужчина, – искательно глядя на Монка, повторил привратник. – И очень высокий, около шести футов. Но таких ведь много, верно?

– Да, конечно, – согласился Монк. – Когда он ушел?

– Я видел его краем глаза, сэр. Он прошел мимо моего окошка где-то в пол-одиннадцатого или чуть раньше.

– Краем глаза? Откуда же вы тогда знаете, что это был именно он?

– А больше некому. Раньше он не выходил, позже – тоже, да и с виду похож: одежда, рост…

– Вы с ним даже не перемолвились?

– Нет, он, по-моему, торопился. Домой, наверное. Погода, сэр, как я уже говорил, была такая, что хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.

– Да, знаю. Благодарю вас, мистер Гримуэйд. Если вспомните еще что-нибудь, сообщите нам в полицейский участок. Всего доброго.

– Всего доброго, сэр, – с облегчением отозвался Гримуэйд.

Монк решил подождать Скарсдейла: во-первых, рассчитаться с ним за ложь, а во-вторых, узнать побольше о Джослине Грее. С некоторым удивлением Уильям сообразил вдруг, что знает о покойном не больше, чем о себе самом. Он не имел понятия ни о жизни Грея, ни о том, кто любил несчастного и кто ненавидел. А ведь кто-то ненавидел его до такой степени, что избил до смерти и еще продолжал наносить удары по мертвому телу. Значит ли это, что майор был способен вызывать столь необузданные чувства? Или все-таки Грей оказался случайной жертвой, попавшей под горячую руку?

Монк вернулся на площадь и нашел скамью, с которой был виден подъезд дома номер шесть.

Скарсдейл прибыл через час, когда уже начало смеркаться. Уильям немедленно последовал за ним и первым делом спросил у привратника, точно ли это мистер Скарсдейл.

– Да, сэр, – с неохотой признался Гримуэйд, но неприятности привратника Монка уже не волновали. – Вас проводить?

– Нет, благодарю, я найду дорогу сам.

Шагая через две ступеньки, Монк оказался на площадке, когда дверь только еще закрывалась. Он подошел и постучал. После короткой паузы дверь открылась вновь. Уильям представился и в нескольких словах объяснил цель своего посещения.

Нельзя сказать, чтобы Скарсдейл обрадовался его визиту. Это был маленький жилистый человек, вся красота которого сосредоточилась в светлых холеных усах. Черты его были непримечательны, да и волосы начинали редеть. Одет он был, правда, вызывающе элегантно.

– Прошу прощения, сэр, я не могу принять вас сегодня, – бесцеремонно заявил он. – Мне необходимо переодеться к званому обеду. Встретимся завтра, а еще лучше послезавтра.

Однако Монк был мужчиной куда более крупного сложения и отступать не собирался.

– На завтра у меня назначены встречи с другими людьми, – сказал он, делая шаг вперед. – И поговорить с вами мне нужно именно сейчас.

– Простите, но у меня… – начал Скарсдейл, отступая и явно намереваясь закрыть дверь.

Монк сделал еще один шаг.

– Поговорить, например, о том, как звали молодую особу, посетившую вас вечером в день убийства майора Грея. И заодно, почему вы нам солгали.

Реакция была именно та, на которую Монк и рассчитывал. Скарсдейл остолбенел. Он подбирал слова, не решившись еще, оскорбиться ему или же искать пути к отступлению. Монк глядел на него почти презрительно.

– Мне… э… – начал Скарсдейл. – Мне… не совсем понятно… э… Что вы, собственно… – Он замолчал, так ни на что и не решившись.

Лицо Уильяма окаменело.

– Может быть, мы продолжим беседу где-нибудь в другом месте, а не на пороге? – Он окинул взглядом лестницу и ряд дверей, одна из которых вела в комнаты Грея.

– Да… Да, я полагаю… – Скарсдейл чувствовал себя крайне неловко, над бровями у него выступили капельки пота. – Хотя я не могу сообщить вам ничего полезного. – Он наконец отступил, позволив Монку войти. – Посетившая меня молодая леди не имеет никакого отношения к бедняге Грею; и она ничего знать не знает!

Монк прикрыл за собой дверь и последовал за хозяином в гостиную.

– Стало быть, вы ее об этом спрашивали, сэр? – Он притворился заинтересованным.

– Да, разумеется, спрашивал! – Оказавшись в собственной гостиной, Скарсдейл начал стремительно приходить в себя. Приглушенный свет газовых рожков мерцал на лакированной коже, падал на старый турецкий ковер и фотографии в серебряных рамках. Джентльмен разговаривал с полицейским. – Естественно, если бы обнаружилось нечто такое, что могло бы помочь вам в вашей… работе, я немедленно сообщил бы. – Он умышленно сделал паузу перед словом «работа», не предложил Монку присесть, да и сам остался стоять между столом и диваном, что выглядело, кстати сказать, весьма неловко.

– И вы, конечно, хорошо знаете эту молодую леди? – Уильям так и не сумел справиться с сарказмом, невольно прозвучавшим в его голосе.

Скарсдейл смутился, опять-таки не решив, оскорбиться ему или же попытаться увильнуть от прямого ответа. Выбрал последнее.

– Простите? – непонимающе переспросил он.

– Вы можете поручиться за правдивость слов этой леди, – сказал Монк, с усмешкой глядя на Скарсдейла, – принимая во внимание ее… работу? – Он не без удовольствия выбрал то же самое слово.

Скарсдейл побагровел, и Монк понял, что иметь дело с этим свидетелем ему теперь будет трудновато.

– Вы превышаете ваши полномочия! – взорвался хозяин дома. – И ведете себя оскорбительно! Вы не имеете права вмешиваться в мои личные дела. Извольте подбирать выражения, или я буду вынужден пожаловаться вашему начальству. – Он взглянул на Монка и отказался от этой мысли. – Какой ей смысл лгать? Она пришла одна и ушла одна, и никого не видела по дороге, кроме Гримуэйда, привратника. Можете сами у него удостовериться. Без его позволения в дом никто не проникнет. Это вам не меблированные комнаты! – Он обвел взглядом роскошную обстановку и снова посмотрел на Монка.