Текст книги "Вторая жизнь"

Глава 5

Марина наблюдала за Беном, уставившимся в пространство, и думала о том, как ослабить его интерес к ее амнезии. Почувствовал ли он отговорки за ее тщательно продуманными ответами?

И хотя она не лгала ему, все же чувствовала себя очень неудобно, так как приходилось что-то скрывать. Опыт ее потустороннего существования изменил ее во многих отношениях. Каждый миг, до конца своих дней, она теперь будет жить жизнью Марины Деверо, и должна делать это достойно.

Она считала, что Кэрри Брэдфорд была хорошим человеком. Но ей были присущи некоторые отрицательные черты: зависть, ревность, стремление к превосходству… Подобным чувствам нет места в ее теперешней жизни.

Дни ее состоят из приносящей удовлетворение работы в магазине и одиноких вечеров, когда она слоняется по дому. У нее нет никакой цели, кроме слабой надежды время от времени видеть Бена и Дженни.

Он стал теперь таким спокойным. Какие мысли бродят в его голове? Она рассеянно поднесла бокал с вином к губам и сделала глоток.

– Я говорил вам, что буду очень ценить нашу дружбу?

Когда голос Бена прорезал молчание, она слегка приподнялась.

– Хм, нет…

– Да, я очень ее ценю. У меня такое чувство, будто мы знакомы давно. Не несколько недель, а гораздо дольше.

О, Бен, если бы ты только знал!

– Нам хорошо вместе. Для меня большое утешение, что можно разделить свои чувства с человеком, который пережил такую же трагедию.

– Да. Это сделало и мою жизнь сносной. – Но не по той причине, что ты думаешь. Марина заставила себя тихонько рассмеяться:

– Групповые занятия психотерапией.

– Да. – Бен тоже рассмеялся, и вино в Маринином бокале угрожающе плеснулось. – Тпру! Кэрри обычно использовала меня в качестве столика, когда мы сидели и болтали после обеда. Однажды я чихнул, и мы оба облились «Шабли».

Она помнит этот случай. И даже больше того, она помнит, как они помогали друг другу сбрасывать пропитанную вином одежду, как Бен слизывал вино с ее кожи, как они вместе стояли под приятным пенистым душем. Навеянные воспоминанием образы разожгли в ней страстное желание, настолько сильное, что она испугалась, как бы он не почувствовал этого.

Она резко подняла бокал и осушила его. Затем сняла его ноги со своих колен так стремительно, что он чуть не упал с кушетки.

– Мне, пожалуй, пора идти. Мы готовимся в магазине к Рождеству, и завтра у меня будет тяжелый день.

Бен нахмурился, пытаясь сохранить спокойствие.

– Вы всегда так много работаете?

– Да! – Ответ прозвучал резковато. Но, к ее облегчению, он ничего не сказал, только сжал ее руку, выражая этим утешение и заботу.

Затем гибким движением, напомнившим ей о том, как быстро он может двигаться, когда это надо, он вскочил с кушетки и помог встать ей. А потом взял ее руку, положил на согнутую в локте свою и повел к двери. Она чувствовала теплоту его большого тела рядом с собой – это была дразнящая мука! И ей безумно хотелось скорее уйти, чтобы не испортить всего, не поцеловать его, поддавшись запретному желанию, терзавшему ее вот уже полгода.

Бен подал ей пальто и держал, пока она просовывала руки в рукава. Затем передал ей салатницу, которую заранее вымыл и поставил на столик в прихожей. Когда он открыл дверь, подул бодрящий ноябрьский ветер, пришедший на смену теплой погоде. Марина поежилась.

Бен улыбнулся, и теплота его глаз проникла глубоко в ее сердце.

– Спасибо, что вы сегодня пришли. Марина кивнула.

– Спасибо и вам – за приглашение. – Она хотела было идти, но взгляд Бена искал ее глаза. Чего он хотел? Когда его лицо придвинулось ближе, она закрыла глаза, беспомощно стиснув руками салатницу, ожидая… ожидая… ожидая прикосновения его губ.

Его руки опустились ей на плечи, прижимая ее все ближе – до тех пор, пока салатница не прижалась к его груди. Она почувствовала на своем лице его теплое, с ароматом вина дыхание. Затем он нежно потерся о кончик ее носа – вверх, вниз. Ее губы мучительно ждали близости его губ, но она была как загипнотизированная и не могла приподнять лицо. Несмотря на ее разочарование, это прикосновение было настолько интимным, что ее бросило в жар и трепет прошел по всему телу. Странно – нежное прикосновение было таким же эротичным, как если бы он поцеловал ее со всей чувственностью, на которую, как она знала, он способен.

– Спокойной ночи. – Его голос прозвучал приглушенно, так как он отступил в глубь прихожей.

– Спокойной ночи. – Она повернулась и побежала.

Эту неделю у Марины было много работы. Оставалось всего семь дней до Дня Благодарения22
  Официальный праздник США в память о первых колонистах Массачусетса, отмечаемый в последний четверг ноября.


[Закрыть], а следом за ним в «Детском городке» начнется рождественский круговорот. Они уже начали получать заказы на подарки.

В четверг, когда Марина выруливала с подъездной аллеи, она заметила, что Бен делает то же самое. Он помахал ей. Затем, прежде чем съехать с аллеи, вышел из машины и направился к ней.

– Привет. – Она опустила стекло и слушала звуки его шагов, пока он пересекал разделяющую их лужайку. Каждый раз, видя его, она старалась сохранить в памяти все образы: все, что он делал или говорил, – на случай, если вдруг настанет день, когда она больше не сможет его видеть.

– Привет. Как вы себя чувствуете? – Он ухватился за край открытого окна и наклонился к ней.

Довольно странное приветствие, подумала Марина.

– Спасибо. Что-то случилось? Бен печально улыбнулся.

– Во вторник Дженни заболела, у нее что-то вроде гриппа. И я подумал, что надо предупредить вас, так как вы играли с ней в воскресенье. Но если вы до сих пор не заболели, то, надеюсь, все обойдется.

– Аминь, – улыбнулась Марина. И посмотрела в сторону дома. – Вы освободились от работы?

Бен покачал головой.

– Нет. Мама приедет к нам и побудет с Джен. Мне только пришлось немного поменять свой график. – Он поколебался. – У вас есть какие-нибудь планы на субботний вечер?

Марина покачала головой. Сердце учащенно забилось от возможности новой встречи.

– Нет. Я хотела поработать подольше, но это пока не решено. Перед Рождеством мы работаем больше обычного, но я могу уйти, когда захочу.

– Хорошо. Я подумал: может быть, мы смогли бы снова пообедать вместе, когда Дженни станет лучше?

– Она мне очень и очень нравится. – Марина чувствовала нервное возбуждение от приглашения, несмотря на то что приглашали ее только ради Дженни. – Буду рада снова пообедать вместе с семьей Брэдфордов.

– Отлично. Договорились. – Бен слегка похлопал по кабине. – До субботы.

– До субботы. – Она должна была сказать «нет», придумать, что будет занята, лишь бы избежать возможности провести еще один вечер с ним. Но она не сделала этого.

И не сделает. Несмотря на всю свою силу воли, она не может противостоять обаянию Бена.

В субботу утром телефонный звонок пробудил ее от крепкого сна. Дотянувшись до телефона, она взглянула на часы – не было еще и семи. Сердце ее забилось учащенно. Единственный, кто мог позвонить ей в такую рань, – это сестра. Что с ней случилось?

Она села и откинула с глаз волосы.

– Алло!

– Марина, это Бен. Простите, что беспокою вас так рано.

Бен! Хотя сердце прыгало в груди, ее встревожил странный тембр его голоса.

– Что-то случилось?

– Да, – простонал он, и она вскочила с кровати, доставая джинсы. – У меня грипп. Мама тоже заболела, и некому присмотреть за Дженни. Могу я рассчитывать на вас сегодня?

– Конечно! – Она скакала, пытаясь попасть ногами в джинсы. – Сейчас оденусь и приду.

– О'кей. – На другом конце провода раздался вздох облегчения. – Спасибо.

– Я буду через несколько минут.

Положив трубку, она натянула бирюзовый спортивный свитер и побежала в ванную. Затем бросила на себя быстрый взгляд в зеркало, схватила пальто и выскочила за дверь. Когда она поднялась на крыльцо дома Бена, то увидела, что дверь не заперта. Она вошла, и навстречу ей в прихожую, подпрыгивая, выбежала Дженни.

– Папа больной! Папа больной!

Бен стоял позади нее в ношеных темно-синих спортивных брюках и рубашке с короткими рукавами. Его лицо было таким же белым, как только что надетые ею белые носки. Волосы были всклокочены. И его совершенно явно покачивало.

Марина бросилась к нему.

– Почему вы не в постели? Что вы делаете?

– Думал, что смогу. Завтрак для Дженни…

– Я все сделаю. – Она обхватила его за спину и повела в спальню, обеспокоенная тем, что он пышет жаром. – У вас температура, что-нибудь принимали?

– И не пытался. С прошлой ночи я ничего не мог проглотить.

Они дошли до дверей спальни, и она взглянула на кровать – в надежде, что покрывало уже снято. Кровати – ее кровати – не было. Она остановилась как вкопанная. Бен остановился тоже, держась за притолоку. Он ничего не сказал, и ее осенило: он, вероятно, подумал, будто она остановилась, чтобы дать ему отдохнуть.

Куда же делась ее кровать? Удержаться от этого вопроса было свыше ее сил. Она до крови закусила нижнюю губу. Она так любила эту кровать из мерцающей бронзы, которую они с Беном купили перед свадьбой. На этой кровати они провели свою первую брачную ночь. На ней же была зачата Дженни.

Теперь на этом месте стояла деревянная кровать из светлого дуба. Красиво, подумала она, чувствуя, что теряет душевное равновесие, но это не ее кровать…

И когда он сказал:

– Все в порядке. Теперь я могу идти, – она удивленно посмотрела на него.

Усилием воли собрав свои растрепанные чувства, она помогла ему пересечь спальню. Не думай о кровати. Думай о том, почему ты здесь. Ты – соседка, протягивающая руку помощи.

– Вас не тошнит? – Несмотря на то что она была поглощена своими мыслями, она успокоилась, когда он сел на кровать. Если бы он потерял сознание, ей было бы очень тяжело тащить его. Хоть она и стала выше на несколько дюймов, но Бен все равно весил фунтов на сто больше ее.

– Нет. Я думаю, что это прошло. Вытянув из-под него покрывало, она подняла его ноги на кровать и затем накрыла его.

– Я знаю, что вам сейчас жарко, но попытайтесь перетерпеть. Через минуту я вернусь с лекарством.

Без колебаний она направилась к шкафчику на кухне, где держала лекарства… Где, как она знает, держит лекарства Бен, напомнила она себе. На ее счастье, он был слишком болен, чтобы заинтересоваться, откуда она узнала, где у него аптечка.

Дженни неотступно следовала за ней, и Марина выкраивала время, чтобы занимать ее.

– Так это ты заразила гриппом папу и бабушку? – спросила она. – Теперь помогай мне лечить папу, пока ему не станет лучше.

На кухонном столике стояла миска, но Бен не успел положить в нее хлопьев. Марина быстро приготовила Дженни завтрак и водрузила ее на детский стульчик.

– Я вернусь, как только дам папе лекарства, – сказала она малышке. – Ты поешь, а потом мы с тобой поедем в мой магазин. Ты хочешь поехать, куколка?

– Ага! – Дженни с энтузиазмом помахала ложкой.

Марина вернулась в спальню, неся большой стакан холодной воды, специальную ложечку и бутылку с лекарством, которое, как она надеялась, собьет жар.

– Вот, – сказала она, приближаясь к кровати и подавляя в себе желание задать о ней вопрос. – Давайте посмотрим, сможет ли удержаться это лекарство в вашем желудке.

Глаза у Бена были тусклые, и он сделал жест, чтобы она ушла.

– Держитесь от меня подальше, а то тоже заразитесь.

– Я никогда не болею, – сказала она самоуверенно.

– Все имеет свое начало. – Он приподнялся в кровати и выпил лекарство, а затем сделал глоток воды, и у него заурчало в животе.

– Очень любезно говорить такие слова вашему ангелу-хранителю, – ответила она, взбивая подушку и подкладывая ему под голову.

– Вы правы. – Он откинулся назад. – Спасибо. Действительно, я вам очень благодарен, Марина.

Она задвинула шторы, заметив, что он жмурится от света. Затем натянула ему одеяло на грудь и села на край кровати.

– Я знаю. Это вы когда-нибудь вернете. – Она указала на специальную ложечку для приема микстуры. – Я взяла ее с собой на всякий случай.

Вспомнив, что он сказал о своей матери, она спросила:

– Элен так же плохо, как и вам? Бен кивнул, прикрыв веки:

– Вчера она позвонила мне и сказала, что подхватила грипп.

– Хотите, я навещу ее и посмотрю, как она там?

Его глаза приоткрылись.

– Очень любезно с вашей стороны, но думаю, что с ней все будет в порядке. За ней ухаживает приятельница. Я позвоню ей попозже, когда мне полегчает.

– Или это сделаю я, если вы все еще будете в плохом состоянии. – Она собралась подняться, но он удержал ее за руку и притянул к себе.

– Марина, извините за обед. Нам придется его отложить.

– Перенесем на другое время, ничего страшного. – Она остро ощущала близость его тела. Несмотря на то что он был болен – хуже некуда, что в лице у него не было ни кровинки, что он был небрит, все равно он действовал на нее возбуждающе. – Не возражаете, если я возьму Дженни с собой в магазин? Мы скоро вернемся.

– Не возражаю. – Он приложил ее руку к своей щеке. – Вы заглянете, как я тут, когда вернетесь?

Это прозвучало так жалостливо, что она невольно улыбнулась. Бен всегда плохо переносил болезнь.

– Конечно. – Она не удержалась и ласково провела ладонью по его щеке. – А теперь отдыхайте.

Он кивнул, но его напряженный взгляд сквозь полуприкрытые веки не отпускал ее.

– Вы необыкновенная! Я так рад, что вы вошли в мою жизнь.

Бен проснулся, чувствуя такую слабость, как будто проспал несколько недель. Он осторожно повернул голову, чтобы посмотреть на часы на ночном столике, ожидая возвращения пронизывающей боли, которая терзала его уже сутки, и был приятно удивлен, что это чудовище с острыми зубами отпустило его.

Его взгляд нашел циферблат часов. Два часа. Дня. Интересно, где Марина и Дженни? Он смутно помнил, что Марина обещала заглянуть к нему, когда вернется, и в нем поднялось легкое раздражение. Очевидно, она не беспокоится о нем.

Как только эта мысль пришла в голову, ему стало стыдно. Его соседка – занятой человек, у нее свои дела, а он возложил на нее роль няньки, как будто ей нечем заняться. Она ответила на его просьбу больше чем любезностью. И он не может злоупотреблять ее добротой, если в этом нет необходимости.

Хорошо, он поднимется на ноги. Пусть она увидит, что он может обходиться сам, а он поблагодарит ее, проводив до двери. План действий был разработан, и Бен скатился с кровати, чтобы принять стоячее положение. Но неожиданно рухнул на пол – ноги его превратились в студень, а комната поплыла перед глазами. Проклятие! Он обхватил голову руками, надеясь остановить дикое головокружение.

Когда комната наконец перестала кружиться, он осторожно отвел руки. Встав в изножье кровати, он ухватился за скошенную спинку. Пока получилось. Теперь, если ему удастся удержаться , на ногах, все будет хорошо.

– Бен Брэдфорд, чем это вы занимаетесь? – Голос Марины, вошедшей в комнату, выражал неудовольствие.

Надеясь, что она не догадается, скольких усилий это от него потребовало, он стоял, вцепившись в спинку кровати.

– Я знаю, у вас много дел, поэтому не хотел бы вас задерживать.

– Вы хотите прогнать меня? – мягко сказала Марина, и он увидел, что она огорчена. – Если вы действительно этого хотите, то я уйду. Но я думаю, что вы еще не готовы выполнять обязанности «папы, ответственного за все». Вы того и гляди упадете. А главное – мне очень нравится Дженни. Я, возможно, впервые ощутила, что такое материнство. – Она отвела взгляд, но он успел заметить столько боли и страдания в ее глазах, что с трудом мог это вынести.

Ноги у него дрожали, поэтому он сел на краешек кровати.

– Вы обещали, что заглянете ко мне… – Как только эти слова сорвались с его губ, он почувствовал неловкость.

– Да, когда мы с Дженни вернулись из магазина, я заходила, но вы спали. – Заставив его повернуться, она положила руки ему на плечи и начала их массировать.

Он замычал в знак одобрения. Откуда она узнала, что у него сейчас болит буквально все тело?

– Вы спали, – продолжала Марина, – поэтому мы с Дженни пообедали, потом я ей почитала и уложила. Она сейчас спит.

При слове «обед» в животе у него заурчало. Марина рассмеялась:

– Как вы считаете, сможете проглотить немножко супу?

– Да. Суп – это великолепно. Там в кладовке есть суп в банках.

Ее пальцы сжимали и разжимали его плечи.

– Я приготовила куриную лапшу, пока Дженни спит. Я подумала, что это вам будет полезно.

– Домашнюю куриную лапшу? – Он не мог скрыть нотки надежды в голосе.

– Домашнюю куриную лапшу, – подтвердила она.

– Кажется, я скончался и уже на небесах. Марина засмеялась, и голос ее звучал радостно!

– Могу вам гарантировать, что нет. Она помогла ему добраться до ванной и пошла в кухню. Бен с энтузиазмом почистил зубы, затем надел для тепла спортивный свитер. Марина встретила его на полдороге.

– Я принесу вам в спальню, – сказала она, придерживая его за спину.

– Нет, хорошо снова быть на ногах. – Особенно когда она так близко, что ее грудь прижимается к его спине, а бедра касаются его бедра, пока она помогает ему сесть на стул. Господи, как я хочу чувствовать себя лучше! Она слаще любой куриной лапши.

Мысль была немного шокирующей. Он увлекся ею с первого дня, но не думал, что так сильно. Он переживал свое вдовство и считал другие помыслы греховными.

До этого момента.

Он ел горячую лапшу и думал о ней, признаваясь себе, что его влечет к Марине, что он хочет заниматься с ней любовью. Но, думая о том, чем все это может обернуться, он понял, что замахивается на многое. Он хотел бы назначить ей свидание, хотя чувствует себя неловко при мысли об этом. А почему? Потому, что он сам еще не готов к этому или его беспокоит, что об этом могут подумать другие?

Неразумно связывать себя с кем-либо так быстро после смерти Кэрри. Да и праздники приближаются. Первое Рождество, которое он встретит без жены, будет ужасным. И нечестно использовать Марину, чтобы спрятаться от пустоты, которую обещает ему предстоящий праздник.

– Не хотели бы вы встретить День Благодарения вместе с Дженни, Элен и со мной? – Боже милостивый! Лучше бы мне не открывать рот, пока не смогу контролировать свои слова. Ведь я только что решил не назначать ей свиданий! Очевидно, где-то у него в мозгу произошло короткое замыкание. Ну ладно. Приглашение на День Благодарения – это еще не очень серьезно.

Когда он осмелился взглянуть на нее, она казалась задумчивой.

– Я не уверена. То есть спасибо за приглашение. Я хотела бы прийти, но не знаю, смогу ли. Я поговорю с Джилиан и дам вам знать.

Он сразу пришел в чувство, когда вспомнил, что у нее амнезия и она, наверное, не помнит ничего о праздниках.

– Вы знаете, что это за праздник – День Благодарения?

– Да.

Односложный ответ подействовал на него угнетающе, и он не мог решиться расспрашивать ее дальше. Должно быть, это очень тяжело, когда ты копаешься в памяти и ничего не можешь вспомнить.

– Спасибо, что вы были с нами на День Благодарения. Ваше присутствие позволило нам легче пережить все это. – Элен Брэдфорд тепло обняла Марину и протянула руку Джилиан.

Бен с улыбкой наблюдал, довольный, что его мать так любезна с гостьями. Это был удивительно приятный день. А он-то боялся приближения праздника, хотел, как страус, спрятать голову в песок!

Но Марина и Джилиан сделали этот день легким и приятным, и он прошел без тени горя и печали, которых он ожидал. Провожая сестер к дому Марины, Бен испытывал чувство вины за то, что горе его оказалось не таким глубоким.

Пока Марина доставала ключ и открывала дверь, Джилиан по-дружески закинула руку ему на плечо.

– Спасибо, что вы пригласили нас сегодня. Я давно уже не встречала так приятно День Благодарения. – Она шутливо подмигнула. – Конечно, если не считать поражения в игре в прятки с двухгодовалым человечком.

Бен засмеялся.

– Я забыл предупредить вас, что эта крошка – плутовка. – Он чмокнул Джил в щеку. – Мы очень рады, что вы пришли. Без вас обеих праздник был бы слишком мрачным.

Марина открыла дверь, и они вошли в дом, нагруженные снедью, которую заставила их взять Элен. Пока Бен наблюдал, как сестры упаковывают корзинку, чтобы Джилиан забрала ее с собой, он лениво размышлял, почему привлекательная и жизнерадостная Джилиан ни на йоту не повышает его кровяного давления, а ее более спокойная сестра заставляет его сердце колотиться, едва лишь взглянет на него своими большими голубыми глазами.

– Стоп! – Джилиан погрозила Марине пальцем. – Ты положила мне весь тыквенный пирог, это значит, что после праздников сидеть на диете придется мне одной.

Марина пожала плечами.

– Я не люблю тыквенный пирог. Угостишь им одного из твоих поклонников.

– Разве не вы его пекли? – удивился Бен.

– Да, но это не значит, что я должна его есть. – Марина сморщила нос.

– Моя жена поступала так же, – сказал он, снова пораженный ощущением, что все это уже было когда-то. – Она пекла мне его каждый год, но не могла его есть.

Джилиан недоверчиво округлила глаза.

– Это еще один пример того, как изменилась моя сестра. Она всегда первая украдкой пробовала тыквенный пирог, пока мама не видела. – Джилиан покачала головой с добродушным отчаянием. – Но я все равно тебя люблю!

Маринины глаза потеплели.

– Я тоже люблю тебя, Джил. Спасибо, что ты сегодня пошла со мной. – Она обняла сестру, а когда Джилиан повернулась к Бену, отошла в сторону.

– Еще раз спасибо за праздник. – Джил подняла корзинку, притворяясь, что шатается под ее тяжестью. – Всем спокойной ночи.

Марина открыла ей дверь и, стоя на пороге, смотрела, как машина Джилиан удаляется по тихой улице. Остаться наедине с Беном не самый лучший вариант. Она ощутила, как у нее засосало под ложечкой, но оставила это без внимания – ее гормоны всегда бурно реагируют, когда Бен рядом. Это, правда, не означает, что он испытывает то же самое. День действительно был чудесный, жаль, что уже закончился. А может, еще нет?

– Хотите кофе? – спросила она Бена. – Или что-нибудь выпить?

Бен покачал головой. Он стоял за ней, наблюдая, как уезжает Джилиан.

– Нет, пока вы и себе не приготовите что-нибудь. Почему бы нам не сесть в гостиной и не поговорить? Я люблю Дженни, но в виде исключения было бы приятно поговорить со взрослым человеком.

Марина засмеялась. Она выпустила Лакки во двор, а затем провела Бена в гостиную и указала на элегантную кушетку, обитую тканью с кремово-золотистыми цветами. Остановившись посредине комнаты, Бен присвистнул, увидев мерцающие столики из стекла и бронзы, на которых были со вкусом расставлены цветы из шелка и безделушки из китайского фарфора.

– Красиво.

– В вашем доме это бы продержалось не больше двух минут. – Марина пожала плечами. – Все эти вещи были на прежней квартире – до несчастного случая. Я полагаю, что это еще один пример того, как я изменилась, – они мне не нравятся. – Она двинулась дальше. – Хотите посмотреть другие комнаты? У меня есть маленький рабочий кабинет, который, я думаю, вам понравится больше.

– Дело не в том, что мне не нравится, – запротестовал Бен. – Просто это…

– Аляповато?

– Возможно, немножко.

Марина повела его через переднюю – Кухню вы видели. Здесь столовая. Почти то же самое.

Это было действительно так. Бен должен был с ней согласиться. Все комнаты были приятными, но, за исключением кухни, претенциозными, совсем не такими, какие он ожидал увидеть у столь мягкой, сердечной женщины, как Марина. Дальше по коридору были три спальни. Первую она пропустила, сказала, что у нее тут офис и что это огромная площадь.

Быстрый взгляд подтвердил, что Марина права.

Во второй комнате находился, как она сказала, ее рабочий кабинет.

– Большую часть времени я провожу здесь, а не в гостиной, – сказала она Бену, пока тот с одобрением рассматривал комнату.

Она больше подходила Марине. На рядах полок от пола до потолка располагались проигрыватель компакт-дисков и тюнер, телевизор и видео; книги были расставлены повсюду, на любом свободном месте. Удобная мягкая мебель с подушками из синей ткани располагалась у стен, а в центре комнаты лежал большой ковер. В одной корзине были журналы и каталоги, в другой – рукоделье. На ковре валялось несколько резиновых игрушек, очевидно, принадлежавших ее собаке и кошке. На стенах висели эстампы, которые он узнал, – встречал их на обложках популярных детских книг.

– Очень мило. Это больше в вашем стиле. Марина улыбнулась.

– Звучит почти как оскорбление. Тут не так изысканно и элегантно, как в других комнатах, не так ли?

– Нет, просто здесь более домашняя атмосфера. Остальные комнаты, я думаю, больше подходят Джилиан, чем вам.

К его удивлению, Маринина улыбка померкла и на лице появилось озабоченное выражение.

– Бен… кстати, о Джилиан. Я ее горячо люблю, но она ужасно любит пофлиртовать. Пожалуйста, не воспринимайте ее заигрывания всерьез. Она может разбить ваше сердце, при этом вовсе не желая причинить вам боль.

Долгое время значение сказанного ею не могло до него дойти, хотя он снова и снова прокручивал ее слова в голове. Наконец до него дошло. Медленно и осторожно он спросил:

– Вы думаете, что я увлечен Джилиан?

– Я думаю, что вы могли бы ею увлечься. – Марина опустила глаза.

Он не знал, смеяться ему или возмущаться. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как волнует его?

– С чего вы это взяли?

Она неопределенно пожала плечами.

– Кажется, она вам нравится. Она прекрасная девочка. А вы сейчас такой ранимый и открытый.

– Марина!.. – Действуя импульсивно, он сделал шаг ближе и поднял ее лицо, заглянул в глаза. – Вы ошибаетесь, и я должен доказать вам, что не увлечен Джилиан. – Он притянул ее ближе и поддался желанию, которое жило в нем с самого первого дня, когда он увидел ее по другую сторону забора.