Текст книги "Три сказки для Анны"

В один прекрасный день она постучалась в комнату к Лизе и заговорщическим шепотом спросила:

– Мой принцесса хочет бросить старый муж?

Лиза коротко кивнула, тряхнув медовой копной волос.

– Мой принцесса бояться смерть понарошка?

Смерть понарошку? Элизабет Твизуэл опешила – никто и никогда не задавал ей таких странных вопросов.

– Что ты имеешь в виду, Юй-Синь? – улыбнулась она. Но за ее улыбкой прятался страх, который не скрыла бы даже самая яркая улыбка, на которую Лиза была способна. – Что значит – смерть понарошку?

– Юй-Синь иметь траву. Мала-мала травы… – прошептала служанка. – Заварить трава, выпить трава – умереть. Но недолга. Пройдет ночь, пройдет утро, потом – день. А ночь – принцесса ожить. Всего одна сутка, – китаянка показала Лизе скрюченный палец цвета пожелтевшей бумаги. – Тогда – ожить… Только могила – страшно… – Юй-Синь замахала руками, словно ее саму живьем закопали в могилу. – Принцесса бояться?

Лизе не нужно было думать, чтобы ответить на этот вопрос. Она еще не пригубила напитка, предложенного верной служанкой, а могильная тишина уже звенела в ее ушах, обдавала их леденящим холодом вечного покоя… Но Фокси… Но та жизнь, о которой они так долго мечтали… Но те возможности, которые открывались для них после этой фальшивой смерти… Лиза так живо представила себе их маленький уютный домик где-нибудь в Мексике, что даже страх реальной смерти не смог бы затмить эту картину.

– Да, Юй-Синь. Я боюсь. Но я пойду на это ради Фокси, ради нашей свободы… Какова бы ни была цена, которую мне придется заплатить.

– Не бойся, принцесса, – улыбнулась китаянка, обнажив ряд желтых зубов. – Я помочь. Я все сделать для свой каспажа…

Этим же вечером Лиза Твизуэл рассказала обо всем Фокси.

– Нет, нет, и еще раз – нет! – категорически заявил Фокси, услышав об этой фантастической авантюре. – Если я буду чем-то рисковать, то только не твоей жизнью. Лучше уж умереть самому, чем потерять тебя… И потом, вспомни классику – ты не хуже меня знаешь историю Ромео и Джульетты. Конечно, этот юноша не был в курсе, что его возлюбленная жива и только притворяется мертвой… Но черт его знает, что может случиться!

– Но Фокси… – умоляюще протянула Лиза. Картина жизни в маленьком уютном домике помогла ей продемонстрировать бесстрашие, которое, по ее мнению, должно было поколебать решение Фокси. – Это ерунда. Я не умру – Юй-Синь можно верить. Она прекрасно разбирается в травах, и потом – она ведь мне почти как мать… Я все уже придумала, слышишь, милый? – Лиза взобралась к нему на колени и погладила жесткие, ежистые волосы. – Мы инсценируем самоубийство, – произнесла она мечтательным тоном, так, будто бы речь шла о невинной шутке на собственный день рождения. – Я напишу записку, в которой объясню Ричарду, что была несчастна… Ведь у меня было столько срывов, и он знал об этом. К тому же Дорис Кроули был свидетелем некоторых из них, хоть я никогда и не посещала этого врача. Это должно сыграть в нашу пользу… В записке же, – продолжила она, пытаясь прикрыть наготу своего страха напускной бесшабашностью, – я попрошу Ричарда не затягивать с похоронами и устроить их на следующий день после моей смерти. Юй-Синь сказала – одни сутки. Значит, следующей же ночью ты можешь… освободить меня из могилы. Также я попрошу Ричарда, чтобы он похоронил меня на кладбище возле Нечистого монастыря. Ты отлично знаешь это место, так что тебе не составит труда меня найти… Потом ты отправишь меня в Мексику – мы сделаем поддельный паспорт, – а сам попросишь Ричарда об отставке. Ведь ты будешь чувствовать себя отчасти виноватым за то, что произошло со мной…

Она игриво улыбнулась мрачному Фокси Финчу, которому нарисованная Лизой картина не казалась столь уж заманчивой.

– А если… – попытался он озвучить свои сомнения, но Лиза немедленно его перебила.

– Никаких если. Все будет хорошо, если ты доверишься мне и Юй-Синь. И будешь в нужном месте в нужное время. В отличие от Ромео, – улыбнулась она, пытаясь высмеять страхи, которые терзали не только Фокси, но и ее саму. – Все будет хорошо. Верь мне, Фокси. Ты же веришь своей принцессе?

Фокси, подумав, кивнул. Лиза была настроена слишком решительно, да и потом – у них попросту не было других вариантов. Ох, если бы только он мог позволить себе убить Твизуэла… Но это было бы слишком подло с учетом того, что Ричард верил ему, а Фокси и так уже предал босса. Конечно, Ричард бы не колебался в выборе средств для достижения нужной цели, знай он, что Фокси любит его жену. Но ведь лисица – это не гиена, а Фокси – не Твизуэл. Ему придется согласиться на этот безумный план и сделать все то, чего от него хочет любимая. Лишь бы только случай благоволил к ним, и все вышло так, как оба того хотели…

От Лизы не укрылись колебания возлюбленного, и она поспешила воспользоваться первейшим средством от всех тревог – поцелуем. Фокси ответил ей той же страстью, той же безрассудной пылкостью. Но под этим пылким поцелуем влюбленных крылся страх перед неизвестностью…

Решение, принятое и подтвержденное обоими, окончательно укрепилось после того, как мистер Твизуэл задумал посетить с женой доктора, к которому Лиза якобы ходила два, а когда и три раза в неделю. Естественно, никакого доктора не было в помине, поскольку не было и заболевания, придуманного Лизой для того, чтобы избежать постылых супружеских ласк.

Юй-Синь приготовила странное зелье, по цвету напоминавшее перезрелый огурец, и аккуратно, стараясь не пролить ни капли, перелила его в узкий стеклянный сосуд, который немедля отнесла в Лизину комнату.

– Принцесса выпьет его ночью, потом – умрет. А потом – оживет, – твердила она своей госпоже, пытаясь успокоить не то взволнованную Лизу, не то саму себя. – Мой принцесса беречь себя, когда далеко уехать? – снова и снова спрашивала она Лизу.

– Беречь, беречь, моя Юй-Синь! – нервно смеялась Лиза, пытаясь скрыть панический страх, который рос в ее душе с того самого момента, как она заставила Фокси согласиться с ее решением. – Не волнуйся, моя дорогая, очень скоро ты переедешь к нам. Сразу, как только мы обоснуемся, ты оставишь этот дом и мистера Твизуэла, будь он неладен…

Юй-Синь вздохнула – это благословенное время казалось ей таким далеким, а мечта о нем – такой несбыточной, но все же кивнула, чтобы успокоить «каспажу принцессу».

– Юй-Синь очень скучать по своей каспажа, – пробормотала она, ставя склянку с отваром на маленький столик из темного дерева. – Очень скучать…

– Я тоже буду скучать, Юй-Синь, – ответила Лиза, с трудом сдерживая слезы, которые назойливым комом болтались в горле. – Но недолго. Ведь очень скоро мы с тобой встретимся…

– Юй-Синь сказать Лисица, чтоб берег тебя…

– Он будет беречь, не сомневайся…

Перед сном – а точнее, перед бессонной ночью, полной страхов, терзаний и тревог – Фокси все-таки нарушил негласное правило, которого придерживался все то время, что жил в доме Твизуэлов, и прокрался в комнату Лизы.

Лиза тихо вскрикнула, увидев его на пороге.

– Господи! Как ты меня напугал…

– Я не мог не попрощаться с тобой… – печально пробормотал Фокси. – То есть не…

– Я все поняла, – прошептала Лиза и на цыпочках подошла к избраннику. – Ты хочешь увидеть меня перед тем, как я умру для всех, кроме тебя и Юй-Синь… – На ее лице появилось трагично-комичное выражение, которым она в очередной раз пыталась показать Фокси, насколько легкомысленно относится к своей мнимой смерти.

Но выражение ее лица не убедило Фокси Финча. Он весь вечер наблюдал за Лизой и не сомневался в том, что предстоящая смерть, пусть и мнимая, пугает ее не меньше, чем его самого.

– Юй-Синь просила меня беречь тебя…

– Я знаю. Мы уже попрощались… – Лиза двумя пальцами подняла сосуд с отваром и повертела им перед носом Фокси. – Вот моя смерть… Смерть для остальных, а для нас с тобой – волшебный джинн, который исполнит самое большое наше желание – быть вместе.

Фокси посмотрел на пузырек так, будто за тонким стеклом и вправду сидела смерть. Слишком уж живо ему представилось, как тонкие Лизины губы делают один глоток, за ним другой, а потом – неизвестность… Фокси передернуло.

– Я не хочу этого. Давай все отменим. Придумаем что-то более разумное…

Лиза тут же поняла свою ошибку и спрятала злополучный пузырек от впечатлительного Фокси.

– Мы так долго этого ждали. Сейчас мы, как воры, крадемся в ночи, пытаясь украсть кусочек своего же собственного счастья. Но очень скоро все будет по-другому. Целый мир счастья раскинется под нашими ногами…

Слишком уж хорошо, чтобы и в самом деле быть правдой, мелькнуло у Фокси. Но он тут же отогнал от себя эту мысль, жужжащую, подобно назойливой мухе, что в жаркий солнечный день не дает покоя. Он должен верить Лизе так же, как она ему, иначе весь их план, столь тщательно разработанный, может рухнуть в один миг только из-за его сомнений… Ведь, как известно, случай любит решительных. А нерешительностью Фокси не грешил даже в самые страшные моменты своей жизни.

– Я могу увидеть, как ты выпьешь это? – указал он на пузырек. – Тебе ведь станет легче от моего присутствия…

Лиза отрицательно покачала головой. По скудно освещенной комнате забегали, заплясали тревожные тени.

– Нет. Это уже лишнее. Мне станет легче, если ты вернешься к себе. Поверь, Фокси, все будет хорошо. Думай о том, что уже завтра ночью мы будем вместе навсегда…

Фокси согласно кивнул, хотя чувства повелевали ему остаться рядом с возлюбленной.

– Я люблю тебя, – прошептал он, зарываясь лицом в ее мягкие волосы, пахнущие фиалкой и яблоком. – Я так тебя люблю…

Ему стоило великих усилий оторваться от нее и подойти к двери.

– Я люблю тебя… – прошептала Лиза одними губами.

Как только Фокси вышел из ее комнаты, она решительно поднесла к губам флакончик и одним махом выпила зелье. Зеленая жидкость оказалась очень горькой и пахла мятой. Элизабет Твизуэл почувствовала, как ее тело становится мягким, как пуховая подушка, и почему-то совершенно ее не слушается…

В небезызвестной пьесе Шекспира Джульетта проснулась в склепе, обнаружив подле себя бездыханное тело Ромео. Однако времена фамильных склепов давным-давно канули во мглу времен. И Лизу Твизуэл, как она просила в предсмертной записке, похоронили на следующий же день на кладбище неподалеку от Нечистого монастыря. Как и обещала верная Юй-Синь, Лиза пребывала в состоянии небытия целые сутки и очнулась только следующей ночью, совершенно не понимая, где она находится.

Впрочем, ужас положения дошел до нее довольно быстро, когда ее попытки найти выход из странного места, в котором она оказалась, закончились полным провалом.

Руки и ноги ее упирались во что-то твердое, по всей видимости, дерево, а голова, звенящая и гудящая от боли, билась о такую же противную деревяшку. Перед глазами Лизы Твизуэл мгновенно пронеслась картина вчерашнего вечера: слова Юй-Синь, прощание с Фокси и злополучная склянка с горькой жидкостью, которая пахла мятой…

В тот миг Лизе показалось, что в ее венах перекатываются кубики льда. Она все еще в гробу! Фокси не пришел в назначенное время! Не вызволил ее из этого жуткого плена! И теперь она умрет здесь, в этой могиле, погребенная заживо! Наверное, уже через несколько минут в этой тесной деревянной тюрьме будет нечем дышать!

– Помогите! – закричала Лиза, отчетливо сознавая, что кричит в пустоту. – Помогите! Я живая! Слышите, живая!

Сквозь собственный истошный крик она расслышала глухой стук. Стук шел откуда-то снаружи и раздавался достаточно отчетливо. Лиза замерла, не веря собственным ушам: что, если это – всего лишь галлюцинация, бред воспаленного мозга? Нет, ей не показалось – о крышку гроба с глухим стоном ударилась лопата. Сердце Лизы радостно подпрыгнуло: Фокси здесь, он спасет ее, он вытащит, они наконец-то будут вместе! Ей осталось продержаться всего-то несколько секунд, и мечта, исполнения которой она так долго ждала, наконец-то сбудется!

Крышка гроба затрещала, и привыкшие к темноте глаза Лизы поймали луч света. Ее губы зашептали имя возлюбленного, которого, как ей казалось, она не видела уже целую вечность. Сейчас она увидит его, обнимет его и, как тогда, в первый раз, забьется в его объятиях!

– Фокси! – выкрикнула Лиза, когда деревянная крышка слетела с гроба, а в глаза девушке хлынул яркий свет фонаря. – Любимый!

– Ты ошиблась, милая… До сих пор не понимаю, как ты столько времени путала меня с Фокси… Очевидно, у тебя плохо со зрением. Пожалуй, я свожу тебя к глазному врачу. Надеюсь, он будет лучше, чем тот, к которому ты ходила, дорогая…

Лиза лежала, не смея пошевелиться, не смея верить тому, что она только что услышала. Тот, кто пришел на кладбище в назначенное время, не был Фокси Финчем. Из могилы ее вытащил Ричард Твизуэл, ее муж, от всевидящего ока которого она безуспешно пыталась скрыться…

Мистер Твизуэл направил фонарь в другую сторону, предоставляя Лизе возможность убедиться, что ее страшные подозрения небезосновательны. На его лице играла странная улыбка, нечто среднее между торжествующей и горькой, как полынь, улыбкой разочарованного человека.

Лиза вскрикнула, закрыв лицо руками. Она уже не радовалась своему спасению, ей хотелось только одного – умереть быстро и безболезненно.

– Ты убил Фокси? – осмелилась прошептать она.

Мистер Твизуэл развел руками как человек, которому всего лишь поручили выполнить свою работу.

– Прости, ничего другого мне не оставалось. Ты ведь знаешь, как я поступаю с предателями, дорогая Лиза… Однако, – нахмурился он, – я думаю, что Фокси – отныне для нас запретная тема. Поднимайся, дорогая, нас ждет машина… Не стоит пугать местных жителей – они и так уверены, что по кладбищу бродит призрак.

Мистер Твизуэл, как всегда, был участлив и внимателен. Он даже протянул Лизе руку для того, чтобы она выбралась из гроба. Вот только небольшая мелочь – он убил смысл ее жизни, ее мечту, единственного человека, которого она смогла, осмелилась полюбить. А в остальном ее муж, Ричард Твизуэл, был воистину безупречным…

Лиза приняла протянутую руку и выбралась из могилы, чувствуя, что она уже не та, что прежде, и никогда не станет самой собой. Что-то в ее душе треснуло, надломилось, как зеркало, в которое запустили чашкой. Женщина, которая еще минуту назад была Лизой Твизуэл, теперь смотрела на мужа помутившимся взглядом и дико хохотала. Она упала на холодные, спекшиеся, как кровь, куски рассыпанной земли, рвала на себе одежду и бормотала странные, невнятные слова.

Обычно такой сдержанный и спокойный, мистер Твизуэл побледнел.

– Дорис, вам лучше выйти из машины. Похоже, все гораздо хуже, чем я ожидал…

Дорис Кроули подошел к краю разрытой могилы и покосился на свою пациентку.

– Пожалуй, вы правы, мистер Твизуэл. Все гораздо хуже…

Он вытащил из кармана шприц и ампулу, а потом спустился к Лизе, которая все еще бесновалась, осыпая себя комьями кладбищенской земли.

– Дорогая, вам нужно сделать небольшой укол, – пробормотал он, стараясь, чтобы его голос звучал ласково. – Обещаю, милая, больно не будет…

Мистер Твизуэл не стал дожидаться, пока Дорис Кроули сделает свое привычное дело – вколет пациентке дозу успокоительного. Он выбрался из ямы, отряхнул элегантные брюки и оглянулся с тревожным чувством, не оставлявшим его с того самого момента, как он сел в машину. Ему показалось, что неподалеку от покосившейся ограды стоит какой-то человек в монашеской рясе.

– Эй, кто вы?! – встревоженно спросил мистер Твизуэл, чувствуя, как непривычный холодок скользит по его грузному телу.

Но кем бы ни был этот странный человек, он не откликнулся на вопрос мистера Твизуэла. Через несколько секунд загадочный незнакомец исчез, словно растворился в кладбищенской ограде.

Мистер Твизуэл тряхнул лысой головой и тихо пробормотал, пытаясь раздавить внезапный страх, как назойливую букашку:

– Пора на покой.

Чего-чего, а покоя с тех самых пор мистер Твизуэл лишился окончательно и бесповоротно. Вначале он думал, что его неадекватное состояние объясняется потрясением из-за безумия жены, в которое она впала после того, как узнала, что Фокси Финча больше нет в живых.

Мистер Твизуэл зачастил к психоаналитику, надеясь, что Дорис Кроули объяснит ему, что с ним происходит, и поможет излечить эту странную болезнь. Но, наблюдая за Ричардом Твизуэлом, Дорис только разводил руками: в его практике ничего подобного не бывало. И вообще, то, что происходило с его клиентом, больше смахивало не на душевную болезнь, а на вмешательство высших сил, в которые сам Дорис Кроули никогда не верил…

Мистер Твизуэл сильно сдал в последнее время. Он даже похудел, чему раньше не способствовала ни одна диета. Нижние веки болтались под его маленькими глазами, как два пустых мешка, а взгляд напоминал зверя, запертого в клетке. Мистеру Твизуэлу действительно пришлось уйти на покой, поскольку работать в его состоянии было попросту невозможно.

А происходило с ним вот что.

С той самой ужасной ночи, когда мистер Твизуэл расправился с любовником жены, а саму ее выкопал из могилы, ему стали видеться странные вещи. Все его страхи, упакованные в короба и лежавшие на антресолях подсознания, одним махом раскрылись и вывалились наружу.

Ни дня не проходило без того, чтобы мистер Твизуэл не столкнулся с каким-нибудь своим страхом. Он просыпался в холодном поту и обнаруживал свою постель кишащей муравьями, которых он с детства боялся, как огня. Он переходил дорогу, и мимо него проносился желтый автомобиль с пестрым клоуном на задней дверце – одним из самых жутких воспоминаний его детства. Он открывал кран, и из него текла жидкость, по цвету и привкусу напоминавшая кровь. Он ел десерт, и на дне бокала обнаруживал мертвых насекомых…

Мистер Твизуэл уже не снимал телефонную трубку, потому что в ней раздавалось гнетущее молчание. Шторы в его доме были задернуты даже днем, потому что о его окна постоянно бились своими крылами жирные черные вороны, бог знает откуда взявшиеся в этих краях. Он перестал выходить на улицу, потому что и там его постоянно подстерегали те страхи, от которых, как ему казалось, он давно избавился с помощью мистера Кроули…

В один прекрасный день мистер Твизуэл понял, что жить, а точнее, существовать в вечном страхе он больше не может. Он понял, что единственный выход из создавшегося положения – замолить свои грехи, которых у него было немало.

Мистер Твизуэл отправился к духовнику, которого порекомендовали ему знакомые, но и тут получил от ворот поворот: одна из статуй, стоявших на входе в монастырь, куда он отправился, жутко на него оскалилась, отчего мистер Твизуэл, естественно, впал в панику.

Так и не дойдя до духовника, он направился в больницу к жене, где, стоя на коленях, пытался вымолить у нее прощение за содеянное. Но Лиза Твизуэл не смогла бы простить его, даже если бы захотела, ибо в этой безумной женщине, которая предстала перед Ричардом Твизуэлом, не было ничего от прежней Лизы. Она только смеялась и хлопала в ладоши, не признав в этом тощем старом господине своего мужа.

Полный отчаяния, мистер Твизуэл вернулся домой. Служанка, заменившая ему сбежавшую Юй-Синь, как обычно, приготовила на горячее большую тарелку супа. Но когда мистер Твизуэл приподнял мельхиоровую крышку, он увидел то, что окончательно подкосило его и без того слабое здоровье. С белоснежного дна фарфорового блюдца на него смотрели серые, как сталь, глаза Фокси Финча, исполненные гнева и ненависти…

Мистер Твизуэл уронил крышку и почувствовал, как его сердце сжимает ледяная рука. Последним, что увидели его сузившиеся от боли глаза, было мертвенно-бледное лицо человека в монашеской рясе, того самого, что мистер Твизуэл встретил на кладбище неподалеку от Нечистого монастыря…

Говорят, что месть – блюдо, которое подают холодным. Но в случае с мистером Твизуэлом провидение сыграло злую шутку – ему пришлось отведать это блюдо горячим, как дымящаяся тарелка нетронутого супа…

Вега Дэвис выпустила губами несколько колечек сизого дыма и с торжествующей улыбкой оглядела окружающих. Она осталась довольна произведенным эффектом. Анна испуганно молчала, хлопая расширившимися синими глазами, Майк восторженно смотрел на нее, словно открыл в ней талант, о котором прежде не знал. В блекло-зеленых глазах Алана промелькнуло раздражение или страх – этого Вега не смогла разобрать. Впрочем, ей было наплевать, что думает по этому поводу ее бестолковый муженек.

– По-моему, ты великолепна, – прервал Майк затянувшееся молчание. – После твоей истории я начал опасаться за свою репутацию. Как тебе, Анна? – покосился он на жену, которая все еще молчала, глядя на подругу расширившимися глазами.

– Мне? – Она повернулась к Майку. – Ужасно… Я не думала… не думала, что вы будете рассказывать такое… Мне казалось, мы собрались повеселиться…

Майк расхохотался и насильно притянул жену к себе. В ее синих глазах отчетливо виднелись отпечатки недавнего страха.

– Ты слишком впечатлительна, дорогая… Тебе нужно избавиться от этого качества. Оно тебя портит… Чем больше боишься, тем страшнее становится, – многозначительно заключил Майк.

Эти доводы не показались Анне убедительными. Послушать Майка, так все просто, как бумага в клеточку…

– Ты намекаешь на то, что эта игра – избавление? – невесело усмехнулась она. – По-моему, все наоборот.

– Не дури, Анна. Всем весело, кроме тебя.

– Ну… раз всем весело… – Анна виновато улыбнулась. Может быть, Майк прав? И ей не нужно делать трагедии из того, что ее друзья развлекаются, пусть и таким странным образом. – Хорошо. Только я придумаю этой истории свой конец.

– Анна, это против правил, – насупился Майк. – Если хочешь придумывать, рассказывай свою…

– Не заставляй меня…

– Анна!

– Так вот… – Анна оттолкнула мужа и продолжила: – Фокси Финч остался жив, и они с Лизой все-таки сбежали. А мистер Твизэул просто сошел с ума, и вся эта история на кладбище ему почудилась. Недаром же с ним потащился этот Дорис Кроули… Он знал, что у наркодельца не все в порядке с головой…

– Анна! – возмутился Майк.

Анна с удивлением прочитала на его лице негодование. С чего бы это? Ведь Майк сам говорил, что это просто игра. Обычный способ скоротать время… Тогда чего он так кипятится?

– Это просто игра, – попыталась она улыбнуться Майку. Но улыбка получилась какой-то неуклюжей. – Ты ведь сам говорил…

– Портишь всю атмосферу, – недовольно пробурчал Майк.

– Это точно, – в тон ему ответила Вега. – Если хочешь – рассказывай сама. Все могут портить чужие истории, а вот придумать что-нибудь самостоятельно – кишка тонка. – Вега выпустила тонкую струйку дыма и смолкла, поймав недовольный взгляд Майка.

– Мы как малые дети, – подытожил он короткую перепалку. – Давайте успокоимся. Если Анна для своего успокоения хочет сочинять хорошие финалы – ради бога.

– Но… – Вега поморщилась и стряхнула пепел в тарелку, нервно звякнув браслетом.

– Вега, – примирительно улыбнулся Майк, – не лезь в бутылку… И не пей так много – ты становишься агрессивной.

Вега скорчила рожицу и показала Майку язык.

– Ты источаешь комплименты, как майская роза аромат, – усмехнулась она, барабаня по кружке острыми розовыми ноготками. – Впрочем, к этому я уже привыкла. Как скажете, сэр. Если леди Анна вознамерилась выступить в роли цензора – так тому и быть.

– Не иронизируй, – перебила ее Анна. – Просто хотя бы раз в жизни прими меня такой, какая я есть.

– А ты уверена… – начала было Вега, но договорить не успела.

Из глубины дома вновь послышался глухой стон.

– Да что же это, господи! – Анна хлопнула кружкой так, что остальные, стоящие на столе кружки, подпрыгнули. – Неужели никого, кроме меня, не волнует то, что здесь происходит?!

– Тш-тш… – Майк приложил палец к губам и осторожно, словно опасаясь сопротивления, погладил Анну по плечу. – Не переживай так, малыш… Конечно же волнует… Думаю, нам нужно осмотреть дом. Может быть, здесь заперта собака?

Вега чуть не поперхнулась вином. Она отставила в сторону кружку с обагренными алым краями, откашлялась и нервно расхохоталась.

– Собака! Ну конечно! Придумай что-нибудь более остроумное… По-твоему, трансильванские крестьяне запирают собак в доме? Не смеши мои уши, Майк Брануэлл!

– Тш… – зашипел на нее Майк. – Давайте послушаем… Мне кажется, что все-таки это ветер…

– Но гроза стихла, Майк. – Алан сделал робкую попытку вмешательства, но Майк посмотрел на него так выразительно, что он тут же смолк.

Однако на Анну увещевания Майка не подействовали. Если раньше она еще способна была сдержаться, то сейчас внутри нее сидело какое-то шумное, лохматое и растревоженное существо, которое никак не хотело угомониться.

– Ну хватит! – Она решительно поднялась из-за стола. – Мне все это надоело. Давайте осмотрим этот чертов дом, раз уж мы сюда попали!

– И сад, – добавил Алан, ободренный смелостью Анны. – Может быть, это что-то находится в саду…

– Это что-то… – насмешливо передразнил его Майк. – Сам ты – что-то с чем-то, Алан Дэвис. Анна и без того напугана, а ты и горазд подзуживать. Ничего здесь нет, черт возьми! И быть не может!

Анна напугана. Анна впечатлительна. Анна наивна. Господи, как же она устала от того, что к ней относятся, как к ребенку, которого нельзя выпускать на улицу без сопровождения взрослых! Похоже, они считают, что она не имеет права на собственное мнение, и любое ее высказывание, любое проявление характера воспринимается ими как «чрезмерная впечатлительность»… Если бы только она не была такой слюнтяйкой и размазней! Тогда она могла бы заставить их серьезно относиться к ее мнению! Тогда бы она…

– Анна, что ты? – прервал ее гневные размышления Майк. – У тебя такое лицо…

– Какое, черт возьми?! – вспыхнула она, не в силах больше сдерживаться. – Какое у меня лицо?!

– Как будто ты стоишь у пульта ядерных установок и вот-вот нажмешь кнопку «старт», – попытался отшутиться Майк. – Ты права, мы сейчас же осмотрим дом. И сад, как посоветовал Алан. Только…

– Что – только?

По лицу Анны Майк без всяких слов понял, что ему лучше промолчать.

– Так, ерунда… Пойдемте осматривать дом.

Вега нехотя отставила кружку, но потом, передумав, подняла ее и вылезла из-за стола. Она порядком выпила – ее пошатывало.

Анна заметила, что Майк неодобрительно косится в сторону подруги. Поначалу она даже обрадовалась тому, что Вега вызвала у Майка негативные эмоции, но потом сникла. Если бы Вега была ему безразлична, он бы вообще не обратил на нее внимания. А так – волнуется, переживает, что красивая загадочная Вега так много пьет…

Анну снова охватило раздражение и смутное желание походить на Вегу. Странно, подруга даже в самых худших своих проявлениях привлекала внимание мужчин. А она, хорошая, добрая, порядочная Анна – нет. Отчего такая несправедливость? Анна криво усмехнулась. Алан послушно терпит издевательства Веги. А Майк? Стал бы Майк терпеть такое со стороны Анны? Едва ли. Ведь она даже боится открыться ему, что больна… Вега бы не боялась. Подруга смогла бы даже болезнь обернуть в свою пользу. Мол, вот я какая – странная, загадочная, сложная… Анна горько вздохнула.

На осмотр дома ушло не меньше получаса. Анна, Алан, Майк и Вега обшарили каждую комнату, каждый уголок, но так ничего и не нашли. Кроме травы, которой были увешаны все потолки, да старого, никому не нужного хлама, которым были заставлены углы практически всех пяти комнат дома.

Правда, одна комната привлекла внимание Анны. В ней царила какая-то особенная атмосфера – атмосфера загадочности. В этой комнате словно смешались древность и современность, старость и молодость. Было даже непонятно, кто жил в этой комнате – мужчина или женщина?

На огромном, в человеческий рост зеркале висела сотканная из тонюсеньких нитей паутина, под которой красовался слой пыли, мешавший увидеть само зеркало. На подзеркальной тумбочке лежали запыленные украшения, пересыпанные флакончиками со старыми духами и кремами.

Рядом с тумбочкой стоял маленький пуфик, цвет которого Анна, несмотря на серый слой пыли, все же смогла разглядеть. Этот цвет… Господи, ведь совсем недавно она слышала название этого цвета. История Веги… Ну да, точно, история Веги… Стул в «зеленом» кабинете мистера Твизуэла… Стул, обитый ворсистой тканью цвета фейхоа… А ведь красиво получилось, усмехнулась про себя Анна, – цвета фейхоа…

В другой части просторной комнаты царила совсем иная картина. Окна были плотно задернуты, на них красовались новехонькие и чистые – без следа паутины и пыли – шторы какого-то безумного оранжевого цвета, который совершенно не сочетался с другой половиной комнаты и бил по глазам, как неожиданный свет фонаря. Неподалеку от окна стояла тумбочка, на которой были аккуратно сложены чистые мужские брюки и голубая рубашка в нелепый белый горох.

Странно… Анне показалось, что старушка с огромными глазами живет одна. Но, похоже, она ошиблась… Может быть, у нее есть родственник? Тогда где же он? Не на его ли поиски отправилась в грозу странная хозяйка этого дома? Неподалеку от тумбочки стоял громоздкий шкаф, с которого также была тщательно стерта пыль. Что бы это значило? Старушка не производила впечатления грязнули – все другие комнаты были чистенькими и отмытыми. И только одна – да и то не комната, а ее половина – была покрыта пылью… Воистину странный дом…

Анна вышла из комнаты и тут же столкнулась с Вегой и Майком. Они заговорщически перешептывались, но, когда увидели Анну, сразу же смолкли.

– О чем это вы? – поинтересовалась Анна и тут же поняла, что оба сконфузились. – Что-то не так? – уже с беспокойством спросила она.

– Все в порядке, – нашелся Майк. – Просто здесь как-то странно…

– Да уж, – кивнула Анна. – Нечего было смеяться, когда я говорила о загадках Трансильвании. Они все-таки есть…

– Угу, конечно же, – усмехнулась Вега. – Давайте уверуем в досужие бредни местных крестьян. Вооружимся осиновыми кольями, натремся чесноком…

– Твои методы устарели, Вега, – хмыкнул Майк. – А дом, похоже, пустой… И, кстати, звуков больше не доносится… Что в этой комнате? – кивнул он на дверь, из которой только что вышла Анна.

– Ничего. Запыленное зеркало и какое-то барахло.

Анна хотела добавить про странную атмосферу, но потом передумала. Майк и Вега снова пройдутся по ее впечатлительности. Лучше уж смолчать, чтобы снова не нарваться на их идиотские шутки…

Потрескивая хлипкими ступенями, с чердака спустился Алан. Он словно стеснялся своих грузных ног – старался идти тихо и осторожно.

– Ничего, – отдышавшись, ответил он на немой вопрос остальных. – Много старого хлама, да и только. Может, осмотрим сад? – покосился он на Анну, словно именно она принимала решения в данном социуме.

Анне польстил этот взгляд. Кто-кто, а Алан прислушивается к ее мнению. Эта мимолетная поддержка немного взбодрила ее, и она решительно кивнула.