Текст книги "Дело об отравленных шоколадках"

Глава 4

Морсби ушел, а заседание Клуба продолжалось. Было что обсудить. Каждый в разнообразных вариантах выдвигал свои соображения, предположения, версии.

Но в одном все были единодушны: полиция ведет расследование в ложном направлении. Версия, которую поддерживает полиция, по всей вероятности, ошибочна, убийство не было случайным поступком случайного сумасшедшего. Кто-то с большой методичностью подготовил уход сэра Юстаса из этой жизни, причем был движим совершенно четким мотивом. Как все случаи, связанные с убийством, и этот требовал cherchez le motif, то есть надо было выявить мотив преступления.

Пока члены Клуба горячо обсуждали свои разнообразные версии, Роджер уверенно вел собрание, по мере необходимости смягчая острые углы. Суть эксперимента, не раз возвращался он к своей мысли, в том, чтобы каждый вел расследование самостоятельно, опираясь только на собственную интуицию, не используя чужих догадок, с тем чтобы в конце концов сформировать свою версию, которую затем и должен был обосновать.

– Позвольте, а разве нам не следует обмениваться теми свежими сведениями, которые может добыть каждый из нас, мистер Шерингэм? – пробасил сэр Чарльз. – Я бы со своей стороны предложил, не в ущерб самостоятельным усилиям, сразу выносить новенькие факты на всеобщее обсуждение. Это давало бы пищу для ума и не носило бы характер скучного состязания на звание лучшего сыщика.

– Несомненно, ваша точка зрения имеет свои достоинства, сэр Чарльз, – согласился с ним Роджер. – Я и сам немало размышлял по этому поводу. Но мне кажется, что было бы лучше, если бы каждый из нас держал обнаруженные им новые факты пока в тайне – прямо начиная с сегодняшнего вечера. Видите ли, в нашем распоряжении решительно все факты, которые удалось собрать полиции. Вряд ли мы обнаружим что-то существенное, что наведет нас на след преступника, скорее всего так, две-три незначительные подробности, зато они помогут любому, кто их обнаружит, построить интересную версию, а в этом и есть суть нашей задачи.

Сэр Чарльз хмыкнул, выражая свое сомнение.

– Я бы предложил поставить вопрос на голосование, – внушительно произнес Роджер.

Состоялось голосование. Сэр Чарльз и миссис Филдер-Флемминг голосовали за то, чтобы новые факты сразу становились предметом обсуждения в Клубе; мистер Брэдли, Алисия Дэммерс, мистер Читтервик (после долгих колебаний) и Роджер голосовали против.

– Итак, решено, что новые факты держим в тайне, – подытожил Роджер и мысленно засек, кто за какое предложение голосовал. Он был склонен полагать, что голосование в данном случае показывало отношение к делу, то есть кто намерен ограничиться чистым теоретизированием, а кто всерьез захвачен игрой и на самом деле собирался заняться расследованием. И еще это могло свидетельствовать о том, у кого версия уже в голове, а у кого она еще не сложилась.

Сэр Чарльз с покорностью принял результат голосования.

– Значит, у всех сейчас по нулям, – констатировал он.

– Начиная с момента, когда мы выйдем за порог этой комнаты, – уточнил Мортон Харроугейт Брэдли, поправляя замысловато завязанный узел своего галстука. – Но я согласен с сэром Чарльзом в том отношении, что если у кого-то из нас есть сведения, которые можно добавить к тому, что сообщил нам старший инспектор, то он волен сейчас это сделать.

– А они есть у кого-нибудь? – поинтересовалась миссис Филдер-Флемминг.

– Сэр Чарльз знает мистера и миссис Бендикс, – бесстрастно заметила Алисия Дэммерс, – и сэра Юстаса тоже. Ну и я, конечно, знакома с сэром Юстасом.

Роджер усмехнулся. Он узнал излюбленный стиль мисс Дэммерс – топить в многословии пустоватую мысль. Всем было известно, что миссис Дэммерс была единственной, кто отверг (по слухам) домогательства сэра Юстаса Пеннфазера. Однажды ему взбрело в голову пополнить коллекцию дам, потерявших из-за него голову, еще одной интеллектуалкой, каковой слыла Алисия Дэммерс. Это внесло бы известное разнообразие в его коллекцию, состоявшую из женщин, которых интеллектуалками не назовешь. Привлекательная, высокая, стройная, всегда безукоризненно одетая, Алисия Дэммерс вполне отвечала его изощренному вкусу. И он совершенно серьезно намерен был ее покорить.

Многочисленные друзья мисс Дэммерс очень развлекаясь этой историей, ожидая, что из нее выйдет. Мисс Дэммерс, казалось, готова была пасть жертвой сэра Юстаса. Казалось она вот-вот поддастся его чарам. Они обедали вместе, ужинали, ездили в гости и на прогулку, и так без конца. Сэр Юстас в предвкушении близкой победы был изобретателен и обольстителен.

И вдруг она неожиданно хладнокровно дает ему отставку, и вскоре выпускает книгу, в которой разделывается с сэром Юстасом так, как может это сделать только анатом, препарируя, расчленяя мерзкопакостное насекомое. Ее книга представила сэра Юстаса миру во всей его душевной гнусности.

Мисс Дэммерс не нуждалась в доказательствах своей популярности – она никогда не распространялась о своем писательском даре, хотя в самом деле была блистательным прозаиком. Она не скрывала, что для нее в жизни не существует ничего (включая пылкие чувства какого-то там сэра Юстаса), что она не возложила бы на алтарь своего призвания, по сравнению с которым все остальное просто не имело значения.

– Мистер и миссис Бендикс стали жертвами преступления по чистой случайности, замысел убийцы на них не распространялся, – обратился мистер Брэдли к мисс Дэммерс ласковым тоном взрослого, который объясняет ребенку, что за буквой «А» в алфавите следует буква «Б». – Насколько мне известно, сэра Юстаса и Бендикса связывало только то, что оба они члены клуба «Радуга».

– Я думаю, мне не обязательно высказывать свое мнение о сэре Юстасе, – заметила мисс Дэммерс. – Те из вас, кто читал «Плоть и дьявол», знают о моем к нему отношении, и у меня нет оснований считать, что с того времени, как я перестала его наблюдать, он изменился в лучшую сторону. Но я могу ошибаться. Хотелось бы выслушать мнение сэра Чарльза. Интересно, совпадает оно с моим или нет.

Сэр Чарльз не читал «Плоть и дьявола» и поэтому слегка растерялся.

– Видите ли, вряд ли я могу добавить что-нибудь к тому, что сообщил о нем старший инспектор. Я едва с ним знаком и не испытываю желания познакомиться ближе.

Ни один мускул не дрогнул на лицах присутствующих. Совсем недавно все только и говорили о том, что единственная дочь сэра Чарльза должна была обручиться с сэром Юстасом и что сам сэр Чарльз относился к помолвке дочери без видимого удовольствия. Потом пошли слухи, что с объявлением о помолвке поспешили, потому что на следующий день она была официально отменена.

Сэр Чарльз старался выглядеть столь же невозмутимо, как и остальные.

– Старший инспектор намекнул на дурную репутацию сэра Юстаса. Некоторые даже называют его дьяволом. Женщины преимущественно, – бросил он словно вскользь. – И злоупотребляет алкоголем, – добавил он.

Было очевидно, сэр Чарльз дурного мнения о сэре Юстасе Пеннфазере и не скрывает этого.

– Я могу присовокупить еще одну небольшую деталь чисто психологического свойства, – вмешалась Алисия Дэммерс. – Деталь, которая показывает его как человека абсолютно бесчувственного. Только что произошла трагедия, а уже ходят слухи, что его видели с новой дамой. Меня это так удивило, – сухо присовокупила она. – Мне казалось, что страшная ошибка, из-за которой погиб другой человек, а, на его счастье, не он сам, могла бы как-то отрезвляюще подействовать на него, пусть даже миссис Бендикс была ему совсем неизвестным человеком.

– Да, кстати, мне бы следовало раньше прояснить это обстоятельство, – продолжил сэр Чарльз. – Миссис Бендикс отнюдь не была неизвестным для него человеком, он был ей представлен, хотя, возможно, и забыл об этом. Они были знакомы. Однажды на премьере (не помню, какой пьесы) в антракте я беседовал с миссис Бендикс, и к нам подошел сэр Юстас. Я их познакомил, сказав что-то в том смысле, что Бендикс тоже член клуба «Радуга». Подумать только, чуть не забыл. Что касается Бендикса, – заметил сэр Чарльз с сомнением в голосе, то ничего нового к тому, что вам о нем известно, добавить не могу. Вполне приличный, солидный человек. Совсем не потерял голову из-за своего богатства, а он очень богат. Женат на очаровательной женщине. Единственный ее недостаток – уж слишком серьезна. Из тех женщин, которые любят заседать в разных комитетах. Однако это ее не портит.

– Я бы сказала, совсем напротив, – вставила мисс Дэммерс, которая сама любила заседать в комитетах.

– Да-да, вы правы, – поспешил исправить свою оплошность сэр Чарльз, вспомнив о непонятных для него пристрастиях самой мисс Дэммерс. – Но, как позже оказалось, с ее стороны несерьезно было заключать пари, да и пари-то пустяковое.

– Она заключила и другое пари, от самой себя в тайне, – в торжественном ритме проговорила миссис Филдер-Флемминг, которая уже проигрывала интригу своей будущей драмы. – И совсем не пустяковое пари. Роковое. С самой смертью. И она его проиграла.

Миссис Филдер-Флемминг, к несчастью, была склонна вносить драматическую ноту в самую обыкновенную жизнь, что не вполне сочеталось с ее внешностью поварихи.

Она исподтишка поглядывала на мисс Дэммерс, раздумывая над тем, успеет ли она состряпать пьесу до того, как эта дамочка перебежит ей дорогу со своей новой книгой на ту же тему.

Роджер, воспользовавшись своим положением председателя, попытался вернуть разговор в деловое русло.

– Да-да, бедная женщина. Но, однако, давайте не путаться в главном. Конечно нелегко согласиться, что жертва, так сказать, не имеет ни малейшего отношения к преступлению, но это так. По чудовищной случайности погиб совсем не тот человек. Нам же надо сконцентрировать все внимание на сэре Юстасе. Итак, знает ли сэра Юстаса еще кто-нибудь из присутствующих, или что-нибудь дополнительное о нем, или что-то, имеющее непосредственное отношение к преступлению?

Нет, никто ничего не знал.

– Тогда мы все в равном положении. А теперь договоримся о нашей следующей встрече. Я предлагаю посвятить всю неделю разработке версий и проведению дополнительных расследований, какие каждый из нас сочтет нужным. По истечении недели, начиная с понедельника, мы будем встречаться каждый вечер. А теперь бросим жребий, чтобы определить, в какой очередности мы будем докладывать о результатах наших расследований. Или, может быть, одного докладчика мало на один вечер? Но это – как вы сочтете нужным.

Быстро решили снова встретиться в следующий понедельник, ровно через неделю, а чтобы обсуждение проходило серьезно, каждый вечер пусть выступает только один докладчик. Жеребьевка определила порядок докладов: первый – сэр Чарльз, вторая – миссис Филдер-Флемминг, третий – мистер Мортон Харроугейт Брэдли, четвертый – Роджер Шерингэм, пятая – Алисия Дэммерс и шестой – мистер Эмброуз Читтервик.

Мистер Читтервик заметно повеселел, когда его имя было произнесено последним в списке.

– Может, к тому времени, – шепнул он на ухо Мортону Харроугейту, – кто-нибудь уже раскроет преступление и мне не надо будет докладывать о своих заключениях. Если я вообще могу, – смущенно прибавил он, – делать заключения. Скажите, а вот с чего надо начинать расследование, как вообще это делается?

Мистер Брэдли снисходительно улыбнулся и пообещал мистеру Читтервику дать почитать одну из своих книг.

Мистер Читтервик был от души благодарен, но он уже перечитал все книги мистера Брэдли, и многие из них стояли на полке в его книжном шкафу.

Под конец миссис Филдер-Флемминг не преминула снова внести мелодраматическую ноту.

– Жизнь действительно непостижимая вещь, – вздохнула она, обращаясь через стол к сэру Чарльзу. – Представьте себе, я видела миссис Бендикс и ее мужа в «Империале», в их ложе, всего за день до ее кончины. Я хорошо их знала в лицо, они часто бывали у меня на премьерах. Мое место было в ложе прямо под ними. Воистину любой художественный вымысел бледнеет перед тем, что иногда подстраивает сама жизнь. Если бы в ту минуту меня озарило прозрение и я бы увидела страшную тень, нависшую над нею, я бы…

– У вас достало б ума сказать ей, чтобы она, раскрыв коробку с шоколадом, тотчас унесла ноги, – закончил ее мысль сэр Чарльз, отношение которого к миссис Филдер-Флемминг никак не менялось в лучшую сторону.

Все разошлись.

Роджер вернулся к себе домой в Олбани чрезвычайно довольный собой. Он предвидел, что все в этом деле, до мельчайших подробностей, должно быть очень любопытным, впрочем как и вся история в целом.

Он рвался в бой. Правда, ему не повезло в жеребьевке. Он бы предпочел оказаться на месте мистера Читтервика. Тогда у него была бы возможность узнать результаты, полученные остальными, прежде чем доложить о своих. Нет, он вовсе не собирался поживиться плодами чужого ума; у него так же, как у мистера Брэдли, уже сложилась своя версия в голове. Просто было бы приятнее, прежде чем выйти со своей версией, выслушать, взвесить и, может быть, слегка покритиковать то, что скажут сэр Чарльз, мистер Брэдли и особенно Алисия Дэммерс (Роджер считал их лучшими умами Клуба). Из всех преступлений, которые когда-либо привлекали его внимание, это, пожалуй, действительно его захватило.

К своему изумлению, Роджер у себя дома застал Морсби который ждал его в гостиной.

– А, мистер Шерингэм, – приветствовал Роджера этот бдительный полицейский чин. – Я подумал, что вы не будете против, если я вас здесь подожду. Хотелось поговорить. Вы ведь не собирались тут же отправляться спать?

– Вовсе нет, – сказал Роджер, мешая виски с содовой. – Столько достаточно?

Морсби скромно отвел глаза.

Они расположились в огромных кожаных креслах у камина, и тогда только Морсби приступил к делу.

– Между прочим, мистер Шерингэм, мой начальник поручил мне, конечно неофициально, последить за тем, как вы с друзьями будете вести это дело. Не потому, что мы вам не доверяем, или считаем, что вы в своем рвении слишком далеко зайдете, или еще что-нибудь, но все-таки для нас было бы спокойнее держать вас в поле зрения, имея в виду такой приток сыщиков-любителей.

– Для того чтобы оказаться тут как тут, если кто-то из нас обнаружит что-то существенное для дела, и – это использовать, – улыбнулся Роджер. – Что ж, мне понятна официальная точка зрения.

– Для того чтобы, вмешавшись вовремя, помешать вам вспугнуть птичку, – с упреком поправил его Морсби. – Не более того, мистер Шерингэм.

– Разве? – сказал Роджер, не скрывая своего скептицизма. – Но на самом деле вы ведь не думаете, что нам понадобится ваше благородное вмешательство, не так ли, Морсби?

– Честно говоря, нет. У нас вообще не принято бросать дело, если мы считаем, что остается хоть один шанс найти преступника. Инспектор сыскного отдела Фаррар, который этим делом занимался, очень неглупый человек.

– Так это его версия, что убийство было совершено душевнобольным, выследить которого совершенно невозможно?

– К этому мнению его привели факты, сэр. Ну а вы, конечно, в вашем Клубе можете вдоволь наиграться, ради собственной забавы, почему бы нет? – великодушно прибавил Морсби. – Раз есть желание и некуда девать время.

– Ну ладно, ладно, – сказал Роджер, стараясь не заводиться.

Некоторое время они сидели молча, покуривая трубки.

– Ладно уж вам, Морсби, – Роджер был добродушен.

Старший инспектор повернулся к Роджеру. В глазах его было искреннее удивление.

– Что такое, сэр?

Роджер завертел головой.

– Не темните, Морсби. Так не пойдет. Давайте, давайте… Выкладывайте.

– Что выкладывать, мистер Шерингэм? – Морсби изобразил наивное недоумение.

– Выкладывайте, зачем вы сюда пришли, – произнес Роджер язвительным тоном. – Хотели что-то выудить у меня в пользу вашего бездарного ведомства? Правильно? Предупреждаю, на этот раз не выйдет. Теперь-то я вас получше знаю, чем полтора года назад, в Ладмауте. Помните это.

– Я просто не понимаю, как вам могло прийти в голову нечто подобное, сэр! – У старшего инспектора Скотленд-Ярда Морсби от обиды перехватило дыхание. – Я пришел потому, что подумал, а вдруг у вас есть вопросы и я бы смог вам намекнуть, как действовать, чтобы изловить преступника раньше ваших друзей. Вот и все.

Роджер рассмеялся:

– Морсби, вы мне нравитесь. Вы просто путеводная звезда в глубокой ночи. Вам, наверное, удается даже убедить воров, которых вы бросаете за решетку, что для вас это такое же непоправимое несчастье, как и для них. И не удивлюсь, если они вам верят. Ну что же, если вы действительно пришли ради того, чтобы мне помочь, я позволю себе несколько вопросов, и буду вам только признателен, если поможете. Скажите мне тогда вот что. Кто, по-вашему, покушался на жизнь сэра Юстаса Пеннфазера?

Морсби отхлебнул виски с содовой.

– Вы же знаете, что я это знаю, сэр.

– Абсолютно не знаю, – возразил Роджер. – Я знаю лишь, что только что вы сказали, что знаете.

– Не я же вел дело, – ускользал от Роджера Морсби.

– Кто, по вашему мнению, пытался убить сэра Юстаса Пеннфазера? – терпеливо допытывался Роджер. – И ответьте мне: считаете ли вы, что официальная версия, которую поддерживает полиция, верна? Или вы считаете, что она ошибочна?

Теперь, когда Роджер загнал его в угол, Морсби решил позволить себе хоть раз в жизни высказать свою точку зрения, пренебрегая официальными установками. Он спрятал улыбку, вызванную какой-то тайной мыслью, и медленно делая ударение на каждом слове, заговорил:

– Мистер Шерингэм, послушайте меня. Наша версия всех устраивает, разве нет? То есть благодаря этой версии с нас снимается всякая ответственность за нераскрытое преступление. Мы не виноваты в том, что убийца не найден. Мы совсем не обязаны знать всех придурков в королевстве, у которых могут возникать маниакальные позывы к убийству. Наша версия будет изложена на заключительном слушании дела в присутствии коронера и жюри. Оно состоится через две недели. Разумеется, версия будет подкреплена доказательствами и свидетельскими показаниями, свидетели покажут что надо в пользу версии, других свидетелей не будет, и коронер будет согласен, и жюри будет согласно, и прессе ничего не останется, как принять пашу версию. И все сойдутся на том, что в данном случае нельзя винить полицию за нераскрытое преступление, – убийцу поймать невозможно. И все будут довольны.

– Кроме мистера Бендикса, которому не суждено будет дождаться возмездия преступнику, лишившему его жену жизни, – прибавил Роджер. – Вы, Морсби, я вижу, исполнены сарказма. Из всего этого я могу заключить, что вы остаетесь в стороне от этого полюбовного и всех устраивающего соглашения. Уж не считаете ли вы, что ваши люди провалили дело?

Последний вопрос был задан так же резко и неожиданно, как предшествующие, и у Морсби не хватило времени вспомнить об осторожности.

– Нет, мистер Шерингэм, я не думаю этого. Фаррар способный полицейский, он горы сдвинет, если надо. То есть если можно. – Морсби многозначительно помолчал.

– А! – вырвалось у Роджера.

Морсби поудобнее уселся в кресле и, уже не стесняясь, осушил стакан виски. Он сказал свое «А» и, казалось, собирался произнести «Б». Роджер сосредоточенно наблюдал, как горит огонь в камине, стараясь тише дышать, чтобы не вспугнуть порыв инспектора.

– Видите ли, дело очень, очень сложное, мистер Шерингэм, – произнес наконец Морсби. – Фаррар взялся за дело со всей душой, и даже когда понял, что сэр Юстас штучка еще почище, чем он вначале думал, все равно он решил довести дело до конца. То есть не исключил возможности, что на жизнь сэра Юстаса мог покушаться какой-нибудь псих, который послал ему шоколадки с отравой из политических или религиозных соображений, воображая, что он принесет пользу человечеству или небесам, если избавит их от сэра Юстаса. Фанатик, как вы его называете.

– Убийство из-за разницы в убеждениях, – пробурчал Роджер. – Так?

– И естественно, Фаррар решил заняться личной жизнью сэра Юстаса. А как раз тут мы, полицейские, бессильны. Судите сами, легко ли нам докопаться до личной жизни баронета. Ни от кого никакого содействия, одни палки в колеса. Фаррар только ухватится за ниточку – а она рвется. Сэр Юстас и глазом не моргнул, послал Фаррара к черту.

– И был прав, со своей стороны, – задумчиво промолвил Роджер. – Кому охота выставлять на потеху суду свои шашни, да еще в таком изобилии.

– Из-за которых миссис Бендикс покоится теперь, бедняга, в могиле, – довольно резко заметил Морсби. – Нет, все-таки он виновен в ее смерти, не прямо, а косвенно, и потому обязан был сделать все, чтобы помочь следователю из полиции. Но дело на том и кончилось, Фаррар ничего больше не смог узнать. Кое-что ему удалось раскопать, парочку скандальных историй, но они никуда его не привели. Ну, и чтобы не признаваться в неудаче… Мистер Шерингэм, вы ведь понимаете, что я не должен был вам этого говорить; смотрите, чтобы дальше этих стен наш разговор не пошел.

– Боже избави, никогда, – с жаром пообещал Роджер.

– Ну а дальше, как я понимаю, Фаррару ничего не оставалось, как придумать безопасную для него самого версию. И начальник поддержал его версию, все из тех же соображений, что так будет спокойнее. Но если вы и вправду хотите докопаться до истины (Фаррар бы только пожелал вам удачи), то вот вам мой совет: займитесь личной жизнью сэра Юстаса. У вас больше возможностей, чем у нас, вы с ним одного круга. Вы можете поговорить с членами Клуба, с его друзьями, с друзьями его друзей. Вот, собственно, для чего я к вам и пришел, – сказал Морсби в заключение, – чтобы сделать вам этот маленький подарок.

– Весьма и весьма благородно с вашей стороны, Морсби, – растроганно произнес Роджер. – Еще стаканчик.

– Благодарю, мистер Шерингэм, – сказал старший инспектор Морсби. – Не откажусь.

Смешивая виски с содовой, Роджер размышлял.

– Я думаю, вы правы, Морсби, – медленно произнес он. – И у меня возникли подобные мысли, едва я прочел первый отчет о деле. Я убежден, что разгадка – в обстоятельствах личной жизни сэра Юстаса. И если бы я был суеверным (а я таковым не являюсь), знаете, что бы мне пришло в голову? Что убийца не попал в свою цель и сэр Юстас не был убит по воле самого Провидения: для того чтобы во исполнение этой воли он, несостоявшаяся жертва преступления, по иронии судьбы, стал бы карающей рукой своего несостоявшегося убийцы.

Вы это серьезно, мистер Шерингэм? – усмехнулся старший инспектор. Он тоже суеверным не был. А Роджер продолжал увлеченно:

– «Кара Судьбы» – неплохое название для фильма, а? Между прочим, тут есть большая доля истины. Вспомните, как часто вы там, у себя в Скотленд-Ярде, зависите от случая: сам случай подбрасывает вам необходимую улику, на которой выстраивается все доказательство. И сколько паз цепь, казалось бы, случайных совпадений приводит вас к верному решению! Я не умаляю значения сыскного дела, нет. Но только подумайте, как часто бывает, что блестящая работа сыщика почти завершена, не хватает самой малости, чтобы все сошлось, и вдруг – случайное везение (вполне заслуженное, но везение), и преступление раскрыто. Я могу припомнить десятки таких случаев. Дело Милсома и Фаулера, например. Вы понимаете, что я хочу сказать? Так вот: чистый ли случай или сама Судьба карает преступника за содеянное?

– Да, честно говоря, мистер Шерингэм, какая мне разница, случай или что-то еще. Главное – поймать того, кого надо.

– Морсби, – засмеялся Роджер, – вы невозможный человек, вас не проймешь.