Текст книги "Убийство на верхнем этаже"

Глава 10

Свою покладистую совесть Роджер легко успокоил тем соображением, что детектив просто вынужден иногда идти на обман. Да к тому же, в сущности, он и не лгал.

– Ну, Стелла, – вопросил он, входя в свой кабинет с позаимствованным у Морсби мрачным выражением лица. – Так из чего же нынче шьют самое модное белье?

– Что, проиграли? – с удовольствием констатировала мисс Барнетт. – Так я и думала. Преступления – дело полиции, – добавила она наставительно. – Но я предупреждала вас, не уступлю даже чулка!

– А я и не прошу уступать, – с достоинством отвечал Роджер. – Более того, я накину еще и ленточку для ваших прекрасных волос. У вас ведь очень, красивые волосы, вы это знаете, Стелла?

– Прошу вас, мистер Шерингэм, я не люблю комплиментов, – безучастно промолвила мисс Барнетт.

«Обычно женщины, – подумал Роджер, – произнося эту затасканную фразу, кокетничают; мисс Стелла Барнетт, похоже, и впрямь хотела сказать то, что сказала».

– Ну, тогда это совсем упрощает дело. Сами знаете, законы приличия просто обязывают их говорить, – поддразнил ее Роджер.

Это слегка задело мисс Барнетт, и она ответила ему в тон:

– Очень признательна вам, мистер Шерингэм, но я не из тех, кому комплименты доставляют удовольствие.

– Как показывает мой опыт, – задумчиво проговорил Роджер, – любая женщина, утверждающая, что она не из тех, неизменно оказывается из тех, и это правило не знает включений, о каких бы женщинах ни шла речь.

– Ваш опыт мне совсем не интересен, мистер Шерингэм. – Мисс Барнетт даже слегка покраснела от собственной резкости.

– Что-то вы сегодня вообще склонны противоречить, – улыбнулся Роджер с приятным ощущением того, что впервые за все время их знакомства он ведет в счете.

– Предупреждаю, что в «Мотыльке» у вас не будет повода упрекнуть меня в этом, – парировала Стелла.

– Почему в «Мотыльке»?

– Потому что это самый дорогой из известных мне магазинов.

– Значит, мы туда не пойдем. Вы вправе выбирать товары, я – магазин.

– Это нечестно!

– Честно, нечестно – быть посему. Допечатайте этот пункт в нашем договоре и надевайте свою шляпку. Время приближается к часу, и я намерен пригласить вас пообедать.

– Благодарю вас, я предпочитаю обедать одна.

– Стелла Барнетт, меня не волнует, что вы там предпочитаете! Обед в моем обществе сегодня – ваша служебная обязанность, и если вы считаете, что это перегрузка, я оплачу вам ее дополнительно!

– Пожалуйста, мистер Шерингэм, будьте благоразумны.

– Ах, вы не настаиваете на доплате? Ну и прекрасно, обойдется дешевле. А теперь слушайте меня. Если помните, я вчера задержался в компании и вы помочь мне не могли, а это, позвольте заметить, именно то, для чего, собственно, вы здесь находитесь. Сейчас мы отправимся в один ресторанчик в Сохо, где собираются, во всей красе и изысканности, современные молодые джентльмены – знаете, такие чахлые, пучеглазые, большеротые, совершенные лягушата? – а также крепкие молодые леди, которые у них за поводырей. Вы возьмете с собой блокнот и карандаш, мы займем столик поближе к какой-нибудь характерной в этом роде компании, и вы застенографируете кое-какие фрагменты из их беседы, я укажу вам какие. К вашему сведению, это вполне в духе лучших литературных традиций. Могу привести в пример хотя бы ирландца Синга, который наверняка подсматривал за героями своих пьес через дырку в полу, что, возможно, эффективнее, но принцип тот же. Итак, мисс Барнетт, будут еще какие-нибудь возражения против обеда в моем обществе?

– Разумеется, нет, мистер Шерингэм, – холодно ответила секретарша, – раз вы для этого меня, наняли.

– Общая беда всех женщин в том, – сказал Роджер, – что даже в дела совершенно отвлеченные они вносят оттенок личного пристрастия. Это и вас касается. Сплошное тщеславие. Между тем тщеславие в женщинах совершенно невыносимо.

Но мисс Барнетт в комнате уже не было.

Роджер был доволен собой бесконечно. Ничто не способствует самодовольству больше, чем преодоленное чувство собственной неполноценности.

Обед прошел точно по плану. Роджер не лукавил, когда сказал, что хочет записать болтовню компании, которая собиралась здесь регулярно; он много раз с любопытством прислушивался к ним, но потом никак не мог вспомнить самые смачные выражения; но еще больше ему хотелось теперь, когда мисс Барнетт больше не подавляла его своим превосходством, получше узнать ее. Как тип она интересовала его ничуть не меньше, чем чахлые молодые люди за соседним столиком, хотя влечения, которое включалось в нем почти автоматически, стоило появиться любой смазливой девчонке, она в нем пробуждала не больше, чем к ним.

Беседа, однако, не складывалась, поскольку приходилось прислушиваться к тому, что происходит у соседей.

– Шляпки сейчас подбирают к туфлям, перчаткам или к чему-то еще? – интересовался Роджер. – А чему в тон подбирают чулки? Нет, я совершенно серьезно. Мне нужны детали. Серьезный романист подробно описывает, как одеваются его героини, поскольку не сомневается, что его читательницам наряды героини куда интересней ее характера. Но у меня тут пробел, поскольку я холостяк и не знаю, какая разница между маркизетом и мадаполамом, если она, конечно, есть; в ваши обязанности входит также просвещать меня и по этой части. А теперь…

Но тут из-за соседнего столика доносилось печально-квакающее: «Но где же этот Криклвуд?», и Роджер, боясь пропустить, требовал, чтобы это было тут же записано, и Стелла принималась строчить в блокноте, который лежал у нее на коленях.

Впрочем, обед прошел не без пользы, особенно после того, как чахлые молодые люди, предводительствуемые своими амазонками, удалились. Под конец Роджер даже почувствовал, что добился некоторого успеха, а именно: его секретарша стала разговаривать с ним, как с вполне нормальньным человеком, не то что раньше, когда, казалось, она снисходит до него, словно он олух последнего разбора.

Однако она решительно отказывалась хоть что-нибудь о себе рассказать, несмотря на все тонкие подходы Роджера.

– А вы когда-нибудь влюблялись, Стелла? – выпалил он, когда она отразила все вопросы, какие он только смог придумать.

К его удивлению, мисс Барнетт не дала ему от ворот поворот, а, напротив, улыбнулась прелестной улыбкой:

– Я влюблена с тех пор, как себя помню, мистер Шерингэм.

– Как! – воскликнул Роджер, потрясенный такой откровенностью. – Но не в одно и то же лицо?

– Именно что в одно.

– Боже милостивый!

– Да. В себя, – кратко пояснила мисс Барнетт. – Я думаю, нам пора.

И они поднялись и пошли.

Вернее, поехали в такси на Шафтсбери-авеню. Тут же в такси Роджер вытащил из кармана и прилепил к верхней губе маленькие черные усики, а еще нацепил на нос огромные очки в роговой оправе. Еще он постарался причесать брови в обратном направлении, отчего его физиономия приобрела донельзя свирепое выражение.

– Что с вами, мистер Шерингэм?!– воскликнула мисс Барнетт, потрясенная до того, что даже снизошла до вопроса.

Роджер взглянул на нее сквозь очки:

– Я всегда гримируюсь, когда покупаю белье юным де вицам. Чтоб не опознали в суде.

Мисс Барнетт только пожала плечами.

– Ну ладно, скажу. Дело вот в чем: мы едем покупать вам вещи в магазин, где работает миссис Эннисмор-Смит, которая живет в «Монмут-мэншинс». Я уже с ней встречался и не хочу, чтобы она меня узнала. А вы ее видели?

– Нет, насколько я помню. По крайней мере, не думаю, чтобы я ее помнила. Но зачем это нам?

– Ну, предположим, я хочу посмотреть, какова она у себя на работе.

– А зачем?

– О, я думаю, это мне пригодится, – ушел от ответа Роджер. – У нее любопытная биография. Не знаю, слышали ли вы, но она выросла в достатке, если не сказать в роскоши, а теперь вынуждена прислуживать в магазине. Пикантно, не правда ли?

– Возможно. Я бы скорее сказала – драматично.

– Драматично, да, в том-то и пикантность. И хотя, смею думать, вам наверняка кажется, что не очень-то красиво изучать человека со стороны, но помочь ничем не могу: такая работа. Мало того, я хочу посмотреть, есть ли у нее характер, вернее, таится ли в ней бесенок и сможем ли мы его расшевелить.

– Но послушайте, мистер Шерингэм…

– Да-да. И вот что я хочу, чтобы вы сделали: потребуйте, чтобы именно она вас обслуживала, и придирайтесь ко всему подряд, не только к вещам, но и к самой миссис Эннисмор-Смит. Я бы просил вас вести себя вызывающе, не то чтобы вульгарно, но крайне заносчиво. Унижайте ее, разговаривайте свысока и все время брюзжите. В общем, ведите себя так, как вела бы себя девица известного сорта. Сумеете?

– Это все очень странно…

– Пусть странно, но для меня это вопрос первостепенной важности. Справитесь?

– Думаю, да, – если сочту нужным. А какая у вас будет роль?

– Я – богатый американец, а вы меня подцепили.

– И вы действительно хотите, – спокойно произнесла мисс Барнетт, – чтобы я изобразила уличную женщину?

– Вот именно. Ну? Сможете? Решитесь?

– Тут кроется что-то более серьезное, чем вы мне сказали, несомненно. Будет ли у меня шанс самой решить, так ли уж необходим этот странный спектакль?

– Нет, не будет. Тут я один все решаю. Если бы мог, я обошелся бы без помощников, но – увы. Струсите – найду кого-нибудь другого, но раз уж вы моя личная и доверенная секретарша, я предпочитаю вас. Но имейте в виду: тут и речи нет о принуждении с моей стороны и вашем долге перед работодателем. Решайте. Итак?

– Ничего не понимаю, объяснение ваше неубедительно, но вы придаете этому такое значение, что я согласна помочь вам, по службе.

– Превосходно! – с воодушевлением вскричал Роджер. – Какая жалость, что вы так скромно одеты, но тут уж ничего не поделаешь. Кстати, если вам ничего не понравится в этом магазине, мы отправимся в другой. Это само собой разумеется.

Он откинулся на сиденье и в раздумье скрестил руки на груди. Он и помыслить не мог ни на мгновение, что мисс Барнетт примет его предложение. Воистину самая непредсказуемая из всех непредсказуемых девиц. Ее участие в деле значительно облегчит задачу.

Дело в том, что еще вчера вечером у Роджера зародилась одна мыслишка. Если выходило, что ни один из мужчин, проживавших в «Монмут-мэншинс», не имел моральной либо физической возможности убить мисс Барнетт, значит, надо раскинуть сеть пошире. И что, в конце концов, такого невероятного в самой идее, что преступник – женщина? Вопрос упирается только в физическую силу, необходимую, чтобы удавить человека, но Морсби сам сказал, когда они осматривали тело, что ее много и не требовалось. Женщина нормального телосложения вполне могла проделать это с тщедушной мисс Барнетт – и не хуже мужчины.

Если это принять, где тогда искать кандидата? Естественно, среди обитательниц «Монмут-мэншинс». И какого рода даму следовало искать? Очевидно, даму с характером, способную принимать быстрые решения, даму в отчаянных обстоятельствах, даму, живущую на пределе возможностей. И среди всех дам «Монмут-мэншинс» миссис Эннисмор-Смит, на взгляд Роджера, выделялась характером, силой духа, бедственным положением. Но способна ли она на убийство? Вот в чем загвоздка, и этого-то Роджер, на основании одной встречи, решить не мог. Он не сомневался при этом, что миссис Эннисмор-Смит была женщина с какой-то загадкой. За ее спокойными манерами скрывалось многое, недоступное посторонним. Сегодняшняя задача состояла в том, чтобы заставить миссис Эннисмор-Смит раскрыться, показать, какими запасами гнева, терпения, решительности, самоконтроля, подчинения обстоятельствам или сопротивления им она обладает, и, по мнению Роджера, подготовленный им сценарий обязательна выведет миссис Эннисмор-Смит на чистую воду.

Ход, что и говорить, был не слишком красивый, и гордиться им не приходилось. С другой стороны, ход сулил эффект, и не только по отношению к миссис Эннисмор-Смит. Роджер знал, что ему будет невероятно интересно, помимо всего прочего, понаблюдать, как сыграет свою роль мисс Стелла Барнетт.

Сама мисс Барнетт, по дороге в магазин, поинтересовалась только одним:

– Хотите ли вы, чтобы я говорила на кокни?

– Легкий акцент, пожалуй, не помешает, – важно заметил Роджер.

И по одному тому, как развязно, чуть повиливая бед, рами, вошла она в магазин, было видно, что в мисс Барнетт погибла актриса.

К ним тут же вышла молодая женщина в черном платье с необыкновенно светлыми, платиновыми волосами.

– Чем могу служить, мадам?

– Я-а-а хочу присмотреть себе что-нибудь нарядное для второй половины дня, – объявила мисс Барнетт, старательно изображая благовоспитанность.

– О'кей, – начал свою партию Роджер, как, по его мнению, сделал бы американец. – Приволоки-ка нам что-нибудь пошикарней, сестричка, и о денежках не беспокойся. У меня с ними полный порядок.

Женщина вежливо улыбнулась и повернулась, чтобы принести платья, но мисс Барнетт издала какие-то звуки, указывающие, что она еще не все сказала:

– Лучше будет, я-а-а думаю, если вы пришлете мне кого-нибудь поглавней.

– Как вам угодно, мадам. – И женщина растворилась в глубине магазина.

– Молодчина, Стелла! – прошептал Роджер. – Вы – чудо. Где вы этому научились?

– Однажды играла что-то похожее в любительском спектакле. Все как нужно?

– Все именно так. Даже, пожалуй, можно еще поддать. Боюсь выразиться слишком сильно, но я хочу, чтобы вы привели ее в ярость.

– В ярость?

– В ярость, – твердо заявил Роджер, прибавив про себя: «Чтобы ты показала себя в полном блеске».

– Поня-а-атно, – протянула мисс Барнетт.

Роджер обернулся. С профессиональной улыбкой любезности к ним приближалась миссис Эннисмор-Смит. Она тоже была в черном, а осанка и высокий рост прибавляли ей внушительности.

– Насколько я поняла, вы хотели бы маленькое нарядное платье?

Роджер отметил, она не добавила непременного «мадам», удостоив клиентку лишь беглым взглядом, и уж точно не признала самого Роджера, хотя он этого слегка опасался.

– Мне надо платье, и чтоб шляпку тоже, во-о-от!

– Послушай, беби, не позабудь про всякие там финтифлюшки, – вставил Роджер, – нам, мисс, требуются чулки для леди, и перчатки, и…

– Да-авольно, Ганниба-ал, – протянула мисс Барнетт.

Миссис Эннисмор-Смит повернулась к женщине с платиновыми волосами:

– Мисс Хэлл, сходите, пожалуйста, наверх и принесите платье из бежевых кружев и шелковое цвета нефрита.

Мисс Барнетт выждала, чтобы служащая ушла.

– Нефритовое! Ну, я-а-а не знаю. Я-а-а-то думала, всякий видит, что нефритовое мне не пойдет, не мой цвет, и все. Я-а-а хотела бы попросить вас постараться получше, раз уж я-а-а здесь.

– Верно-верно, – поддакнул Роджер. – Уж мы вам за беспокойство приплатим, да.

– Прошу извинить меня, – мягко произнесла миссис Эннисмор-Смит. – На мой взгляд, нефритовый должен быть вам к лицу, но, разумеется, если вы не любите этот цвет… Впрочем, я могла бы порекомендовать вам что-то более подходящее, если б вы позволили мне взглянуть на себя без шляпы.

– Пжалста-пжалста. – Мисс Барнетт сняла шляпку, позволяя полюбоваться своими мягкими светло-каштановыми волосами, и протянула ее миссис Эннисмор-Смит, которая была старше Стеллы по меньшей мере лет на двадцать. Вот, положите ее куда-нибудь.

Брови миссис Эннисмор-Смит слегка приподнялись; но она приняла шляпу и положила ее на боковой столик.

– Если вам не нравится светло-зеленый, у меня есть очень славное маленькое темно-синее платье.

– Ну ла-адно, давайте погляжу.

– Или, может быть, вы предпочитаете бирюзово-синий, что сейчас очень модно? Тогда могу предложить чрезвычайно модное платье из бирюзового марокена, только что из Парижа.

– Да ну не знаю я-а-а, какого цвета хочу, – капризно сказала Стелла. Вы бы уж лучше показали все, что есть. Ну как я-а-а могу сказать, что я-а-а хочу, пока все не померию, правда?

– Правда, беби, правда, – вставил ее покровитель, – меряй все подряд.

Помощница вернулась с платьями, и три женщины скрылись в кабинке за занавесками. Роджер слышал, как Стелла не переставая капризничала. Через несколько минут она появилась в бежевых кружевах, бросив через плечо в кабинку:

– Ладно, я только покажусь моему другу, но считаю, оно не годится. – И тут же Роджеру, с возмущением: – Жутко жмет под мышками!

– Это не дело, – веско сказал Роджер.

– Уверяю вас, это легко исправить. – Из кабинки вышла миссис Эннисмор-Смит.

– Да я же говорила вам и еще скажу, что я-а-а не хочу ничего, что надо переделывать.

– Понимаю. Может быть, вы все-таки примерите нефритовое?

– Нет. Я-а-а же сказала, терпеть не могу зеленого.

– Мисс Хэлл! – И миссис Эннисмор-Смит дала дальнейшие указания.

– Да, мадам. Темно-синее, по-моему, здесь внизу.

Появилось темно-синее. Мисс Хэлл исчезла.

– Я-а-а хочу посмотреть, как это выглядит на манекенщице, – заявила Стелла. – Я-а-а полагаю, у вас есть манекенщица?

– Извините, – спокойно сказала миссис Эннисмор-Смит. – У меня только одна помощница.

– Ну-у, не знаю! Я-а-а привыкла покупать вещи в таких магазинах, где я-а-а что угодно могу посмотреть на манекенщице.

– Прошу прощенья.

– Послушай, детка, это, видно, хозяйство однолошадное, пошли лучше в «Ревилль», – фыркнул Роджер.

– Не торопитесь, пожалуйста, у меня наверняка есть то, что вам нужно. Через минуту вернется моя помощница, а пока примерьте, пожалуйста, эту модель. Это очень изысканное платье.

– Ой, да не могу же я-а-а весь день ждать вашу помощницу! Ну, так и быть, примерию его, а вы мне поможете.

На этот раз брови миссис Эннисмор-Смит взлетели вполне выразительно. Роджер понял, что в ее обязанности входило присутствовать при примерке и восхищаться, пока ее помощница помогает застегивать пуговицы и прочее. Однако она сказала просто:

– Разумеется. Будьте любезны пройти в кабинку.

Игра продолжалась. Мисс Хэлл приносила платье за платьем, Стелла мерила их единственно для того, чтоб со обшить, что одно узко в бедрах, другое не идет, третье старомодное, а четвертое – просто уродство. Наконец платье выбрали, но шляпки к нему не оказалось. Мисс Барнетт грубо прошлась по этому поводу, и мисс Хэлл на такси отправилась к поставщику за новой партией товара.

– А теперь я-а-а хочу гарнитур белья.

– Да. Какой цвет предпочитаете?

Сойдясь на цвете, приступили к выбору белья. То, что было под рукой, не подошло, и Стелла велела заведующей принести еще партию. Когда та ушла, Стелла повернулась к Роджеру и пожала плечами.

– Я исчерпала все свои резервы, грублю из последних сил, но она не поддается. Не знаю, что еще можно придумать.

– Постарайтесь, Стелла, должна же быть у нее точка кипения!

– Но зачем?!

Роджер помедлил.

– Я хочу посмотреть, какова она в ярости. Это – истинная цель нашего предприятия. Боюсь, вам придется поверить мне на слово, но мне важно выяснить градус ее гнева – жар это или холод. Больше объяснить не могу.

– Ну, если вам действительно это так важно, думаю, есть одно средство, но мне оно отвратительно.

– Ну и пусть, сделайте. Какое?

– Ш-ш!

К ним подходила миссис Эннисмор-Смит с комбинациями, перекинутыми через руку. Выражение любезного внимания на ее лице несколько поблекло, что было более чем очевидно.

Стелла переворошила белье.

– Вот это уже не так плохо.

– Прелестный гарнитур, – автоматически согласилась миссис Эннисмор-Смит. – Желаете примерить?

– Нет, не желаю. Меня уже тошнит от примерки вещей, которые не годятся. Я-а-а хочу посмотреть, как это будет на манекенщице.

– Но у меня нет манекенщицы.

Стелла поглядела на нее с наглой прямотой.

– Тогда вам придется самой их примерить. Если говорить о платьях, ваша фигура на мою не похожа, но для белья сойдет.

Миссис Эннисмор-Смит чуть покраснела и закусила губу:

– Простите, но это… не совсем обычная просьба.

– Нечего подобного. Если вы не держите манекенщиц, значит, должны сами выполнять их работу. И, пожалста, побыстрей, я-а-а и так уж сколько времени потеряла.

Помолчав, миссис Эннисмор-Смит впервые взглянула на Стеллу так, словно хотела швырнуть вещи ей в лицо. Потом она подхватила их и, ни слова не говоря, удалилась в глубь магазина.

Заговорщики обменялись взглядами. Самообладание управляющей казалось непробиваемым. Роджер взглянул на вешалку, на свою шляпу. Он уже многое понял в характере миссис Эннисмор-Смит.

– Будьте любезны пройти сюда. – Управляющая, в халате, стояла у входа в кабинку.

Стелла прошла внутрь вместе с ней.

Роджер прислушался. Стелла сравнивала фигуру миссис Эннисмор-Смит со своей собственной явно не в пользу первой.

– Но вам это подойдет больше, чем мне, – терпеливо увещевала управляющая. – Посмотрите, я по меньшей мере на дюйм выше вас.

– Ладно, давайте послушаем, что скажет мой друг, – заявила Стелла. – В конце концов, денежки-то его.

– Прошу вас, – миссис Эннисмор-Смит была, казалось, в замешательстве, я бы предпочла этого не делать. Я продемонстрировала вам гарнитур в виде особого одолжения, но…

– Чепуха! – оборвала ее Стелла. – Поди-ка сюда, Ганниба-ал, я хочу знать твое мнение.

– Иду-иду, – отозвался Роджер, не двинувшись с места.

– Погляди, как тебе – нравится? Сама-то я не в восторге, но…

– Доброго вам пути, – спокойно произнесла миссис Эннисмор-Смит, появляясь в халате.

– А? – Стелла вышла следом за ней из кабинки.

– Я сказала, доброго вам пути. Сожалею, но у нас нет ничего, что бы вас устроило.

– Да как же… Я же беру у вас это платье, я-а-же ею выбрала, и…

– Прошу извинить. Я забыла, что это платье отложено для другой клиентки. Всего доброго.

– Ну, если вы так… – высокомерно вскинула подбородок Стелла.

– Именно так. – не теряя приветливости, откликнулась миссис Эннисмор-Смит.

И они покинули магазин.

– Я чувствую себя распоследним негодяем Лондона, – глубоко вздохнул Роджер. – Зато я выяснил, что хотел. Господи, да уже пятый час. Пошли выпьем чаю.

– Чай – это то, что нужно, – обрадовалась Стелла. – Я чувствую себя распоследней негодяйкой Англии. Но как она посмотрела на меня под конец… Если бы взгляд убивал…

Роджер взглянул на нее пронзительно.

– Вам не понравилась ваша роль? – полюбопытствовал он. Они шли по направлению к Пиккадилли-серкус.

– Ужасно.

– Вот как? А мне показалось, вы прямо-таки наслаждались ею. Померещилось ему или Стелла и вправду с удовольствием дразнила бедную женщину?

– Уверяю вас, ничего подобного. Это была омерзительная затея.

– В таком случае позвольте выразить мое восхищение вашим актерским мастерством.

– А, пустяки, – равнодушно обронила Стелла.

– Теперь вы, безусловно, заработали вещи, предусмотренные условиями нашего договора. Признайтесь, вам действительно понравилось платье, которое вы выбрали?

– Пожалуй, да. А что?

– А то, что, как только мы выпьем чаю, я вернусь в магазин, куплю платье, шляпку, белье и чулки и постараюсь уговорить ее принять двойную плату за каждый предмет. Видите ли, все это было так отвратительно еще и потому, что она наверняка получает комиссионные с каждой проданной вещи. Вот отчего она была так нечеловечески терпелива: она еле сводит концы с концами.

– Ну, это меньшее, что вы можете сделать. А я займусь туфлями и перчатками, которые вы мне должны.

– Ах, Стелла! – воскликнул Роджер. – Я в восторге, что могу купить вам перчатки и туфли.

– Впрочем, не знаю, как на это посмотрит мой молодой человек, спокойно сказала Стелла. – Вероятно, он тоже не знает.

– Какой молодой человек?

– Мой жених.

– Как… я не знал, что у вас есть жених, Стелла.

– У меня не было случая сообщить вам об этом.

В этот день он узнал на редкость много. И среди прочего уяснил для себя, что миссис Эннисмор-Смит пока единственная из обитателей «Монмут-мэншинс», кто почти наверняка способен на убийство.