Текст книги "Графы Лудольф"

Другой брат Фраполли – Илья (год смерти – 1862) – работал директором местного отделения Государственного коммерческого банка. А Петр Фраполли, не являясь архитектором по профессии, с успехом выполнял всевозможные строительные подряды (естественно, не без помощи своего брата Франца).

Возвращаясь к Марини, хочу заметить, что по воспоминаниям современников он не был приятным человеком ни в молодости, ни в старости. Поэт Вяземский в 1848 году встречался с ним у генеральши Марковой и охарактеризовал его как чопорного старика. Н.Н. Мурзакевич называет его «важночопорным».

В те времена в Одессе даже ходил анекдот о том, как Марини незаслуженно получил некий железный крест вопреки желанию Воронцова и всецело благодаря своему нахальству и настойчивости.

В 1827 году Марини стал наряду с Алексеем Левшиным и бароном Филиппом Бруновым основателем Одесского вестника, выходившего на русском и французском языках. С 30-х годов он вошел в совет Института благородных девиц в Одессе, позднее он много занимался благотворительностью, жертвуя в местные музеи многочисленные произведения искусства.

Увы, после своей смерти Павел Марини прямых наследников не оставил.

Продолжу рассказ о матери Павла Марини, Терезе Милле де Марини де Лудольф.

Вы не поверите, дорогой читатель, но мать Павла умудрилась закрутить небольшой роман и с будущим начальником третьего особого секретного отделения жандармерии графом Александром Христофоровичем Бенкендорфом, который, будучи еще совсем молодым, путешествовал с друзьями по свету и некоторое время провел в Константинополе.

К счастью, Тереза Марини не забеременела от Бенкендорфа, а не то бедному старику Джакомо Марини пришлось бы воспитывать еще одного русского внебрачного ребеночка!

С 1802–1803 годы чрезвычайный и полномочный министр де Лудольф вынужден отлучиться из Порты сначала в Неаполь, потом в Европу и в Россию. Он поручает временное руководство дипломатической миссией своему доверенному лицу – кавальеру Джакомо де Марини. Именно в этот период двадцатиоднолетний граф Бенкендорф заезжает в Константинополь.

Вот небольшой отрывок из его воспоминаний «Мое путешествие в земли полуденной волшебные края» (перевод с французского Д.А. Майорова, публикация М.В. Сидоровой):

«…Общество Перы и Бююк Дере было чрезвычайно приятным. Я прежде всего познакомился с одной очень красивой женщиной, ее звали мадам Серпосс. Будучи вдовой, она была полной хозяйкой своих действий, и я смог приходить к ней, наслаждаясь ее расположением. Однако продолжалось оно не долго. Жена неаполитанского консула мадам Марини скоро отвлекла меня от этой связи и, хотя была она менее прекрасной и даже немного увядшей, ее любезность и особенно искушенность и утонченный вкус к удовольствиям в любви привязали меня к ней и заставили покинуть мадам Серпосс. С ней я проводил ночи, а утром, когда ее старый муж являлся в гостиную для общего завтрака с супругой, я, приветливый и верный друг семьи, входил через другую дверь пожелать семейству доброго дня и разделить с ними трапезу. В этом было даже что-то трогательное. Время от времени, чтобы чувствовать себя еще более свободной, мадам Марини приезжала провести день-другой в дом, который ее муж имел в Бююк Дере, и там уже без малейшей скованности и боязни, что нам помешают наслаждаться всеми удовольствиями, которые только могло придумать ее сладострастное воображение…

Мы провели еще несколько дней в Константинополе, развлекаясь, и приближение момента нашего отъезда не вызывало ничего, кроме сожаления. Мадам Марини приехала в Бююк Дере, чтобы иметь побольше времени для жарких прощаний со мной, которые были бы, возможно, еще более жаркими, если бы предусмотрительность опытной женщины не заставила ее заблаговременно подыскать на мое место другого, который, прельщенный ее ветреностью, занял ее спальню еще до того, как наш бриг поднял якорь».

Я думаю, что здесь комментарии излишни.

А что же сам кавальер Джакомо де Марини (1727(?)–1808)? Кем он был? Судя по всему, де Марини был человеком умным, скромным, честным и очень трудолюбивым, но принадлежал ли он к неаполитанскому дворянству? Возможно, принадлежал, поскольку добавлял к своей фамилии приставку де.

В начале своей дипломатической карьеры Джакомо работал в неаполитанском представительстве в Лиссабоне. В 1757 году в Португалии произошло сильное землетрясение, дом его был полностью разрушен, также сильно пострадало административное здание, но де Марини проявил небывалую храбрость и не побоялся войти в рушащееся здание и вынести из него важные дипломатические документы.

Его шефа, неаполитанского посла Карло Гуэвара, на нервной почве разбил паралич. Тогда Марини взвалил на себя всю текущую работу миссии, обеспечив при этом необходимую медицинскую помощь заболевшему дипломату. Благородство поступков де Марини и безупречное исполнение своего профессионального долга были отмечены министром иностранных дел Неаполя Бернардо Тануччи, который награждает Джакомо денежной премией и продвигает его по службе, назначив в неаполитанское посольство в Голландии, а позже – в Дании и Турине.

В начале 1774 года король Неаполитанский срочно вызывает дипломата в Неаполь и объявляет подданному свою волю – перевести де Марини из Турина в Константинополь. Это назначение очень огорчило Джакомо. После 20 лет работы в Европе ему совсем не хотелось ехать в Турцию. Перспектива жизни, как он сам выразился, «между турками, огнем и чумой», вовсе его не радовала.

Соглашаясь, он со вздохом сказал министру Тануччи:

«Ничего не поделаешь, мы рождены, чтобы служить и покоряться».

«Ну зачем вы так мрачно смотрите на жизнь, мой дорогой де Марини, – отвечал ему Тануччи, – я вас уверяю, что по возможности мы обязательно увеличим вам зарплату».

Обещанию этому не суждено было реализоваться, даже напротив: были времена, когда из Неаполя месяцами не приходили деньги на зарплату сотрудникам и на содержание дипломатического представительства.

Кавальер Джакомо де Марини проработал в Османской империи целых тридцать четыре года, прослужив под руководством двух поколений графов де Лудольф – Гульельмо Маурицио и его сына – Гульельмо Костантино.

Оба Лудольфа ценили его трудолюбие и верность королю, уважительно и по-доброму относились к нему. Гульельмо Костантино, как мог, следил, чтобы даже в самые трудные времена у Джакомо и его семьи были средства на достойную жизнь, а после смерти своего помощника граф лично позаботился, чтобы его вдове Терезе и сыну Павлу была полностью выплачена задолженность по зарплате и в полном объеме – вознаграждение за выслугу лет. На полученные средства Павел Марини и его мамаша вполне могли вести безбедную жизнь, что было, несомненно, заслугой графа Лудольфа. Пожалуй, единственным «но» во всей этой истории является факт, что полномочный министр Лудольф, используя свое служебное положение, принудил Джакомо де Марини жениться на девице Терезе Милле, тем самым скрыв от всеобщего порицания свой не вполне благовидный поступок. Ну что поделаешь, такое тоже случается в жизни!

В конце концов, он искупил свой старческий грешок, женившись на Терезе Милле де Марини, дав ей своей титул и оставив после себя немалое наследство.

У Гульельмо Костантино де Лудольфа от брака с первой женой, Элеонорой Вайротер (1760(?)–1794(?)), австрийки из династии фон Вайротеров (пожалуй, самым известным представителем которой был генерал-майор Франц Вайротер (1755–1806), принявший вместе с русским генералом Михаилом Кутузовым участие в Аустерлицком сражении и, увы, потерпевшим поражение от войск Наполеона), родилось трое детей – дочь и двое сыновей:

Франсуа Хавьер (1784–1865), ставший австрийским генералом, чьи потомки до сих пор живут в Австрии.

Джузеппе Костантино (1787–1875) – дипломат, неаполитанский посланник в Санкт-Петербурге.

Каролина (1785–1868) – жена графа Густава Оттоновича Штакельберга (см. главу графы Штакельберг).

Франсуа де Лудольф был женат на австрийке Катрине Реутзер (Catrina Wreutzer). У них родилось четверо сыновей и одна дочь.

Старший сын, Эммануэль, пошел по стопам отца, был послом Австрии в Риме, в Мадриде и Бразилии. Он владел многими иностранными языками, перевел на немецкий несколько произведений Шекспира и Гамезона. Умер он рано, в 1905 году, и женат не был.

Чарлз (Карло) де Лудольф (1825–1908) – австрийский военный.

Генри (Энрико) де Лудольф (1830–1903) – военный, проживал в Бидене недалеко от Вены, а последние годы жизни провел в своей усадьбе неподалеку от столицы.

Оскар де Лудольф (1846) – закончил военную карьеру в чине генерала.

София-(?)

Мария Амалия де Лудольф – (?) вышла замуж в России за Михаила Глазенапа (1830–1898), представителя известной семьи немецкого происхождения Глазенап. Спустя какое-то время Михаил последовал за женой в Австрию, где они счастливо прожили всю оставшуюся жизнь.

У них родилась дочь Нина, или Нини (1865–?), так никогда не вышедшая замуж, Вальдемар (1864–1898), ставший художником, и Георгий (1866–1898) – австрийский военнослужащий.

Чем же знаменита семья немецкого происхождения Глазенап?

Дворянский род фон Глазенап (Glasenapp) происходит из Померании. Первый его представитель, Антон, приехал в Лифляндию в 1545 году, командовал отрядом наемников-рейтар на фронтах Ливонской войны, в 1589 году за отменную службу получил имение от Поместного приказа в Свияже и обосновался там со своей семьей.

Самые известные члены этой семьи:

Карл Рейнгольд фон Глазенап (1745–1801) – генерал-майор и тайный советник, был губернатором Волынской и Оренбургской губерний.

Богдан Александрович Глазенап (1811–1892) – военный губернатор Николаева главный командир Черноморского флота, адмирал.

Григорий Иванович фон Глазенап (1751–1819) – основатель Войскового казачьего училища, на базе которого был создан Омский кадетский корпус имени Александра I.

Владимир Георгиевич фон Глазенап (1786–1862) – участник итальянского похода Суворова, Русско-австро-французской и Русско-прусско-французской войн. В Отечественную войну служил в корпусе Витгенштейна, который прикрывал от французов Санкт-Петербург, и дослужился до генерал-лейтенанта. Владимир фон Глазенап был отцом Михаила Глазенапа – будущего мужа Марии Амалии Лудольф, а его матерью – Варвара Сергеевна Неклюдова (1795–1844).

У Михаила имелась сестра Анетта (1825–1847) и брат Николай (1828–1898). Отцом Варвары Неклюдовой был Сергей Васильевич Неклюдов (1746–1811) – полковник преображенского полка, а в период с 1794 по 1796 год – тамбовский губернатор. Выйдя в отставку, он проживал с семьей в Москве, в собственном доме, построенном в елизаветинском стиле на Бронной, впоследствии ставшим детской больницей имени Филатова.

Петр Владимирович фон Глазенап (1875(?)–1960) – участник I мировой войны, военный губернатор Ставропольской губернии. Воевал с генералом Юденичем и командовал Северо-западной армией.

Брат Франсуа Хавьера де Лудольфа – Джузеппе Костантино, родился в Константинополе 24 июня 1787 года. Вместе со своим братом был отправлен отцом на учебу в Вену под строгим присмотром аббата Руфин – высокообразованного французского эмигранта.

Из воспоминаний Джузеппе Костантино де Лудольфа:

«Мой отец, будучи человеком очень занятым государственной службой в Константинополе, решил послать нас с моим братом Франсуа продолжить наше воспитание и образование в Вену, под четким присмотром нашего гувернера аббата Руфина – прекрасного человека, французского эмигранта».

Небольшая справка об аббате Руфине:

В 1752 году Пьер Руфин был драгоманом во французском дипломатическом представительстве в Константинополе, а в 1798 году возглавил оное, но совсем ненадолго, поскольку его назначение совпало с вторжением Франции в Египет. Это событие получило резкое осуждение турецкого султана. Аббат и еще несколько сотрудников французской дипломатической миссии были объявлены врагами Турции, и их заточили в крепость Семи башен в Константинополе. К счастью, в 1802 году всех их выпустили. Руфин покидает Турцию на несколько лет, возвратившись в Порту лишь в 1814 году в качестве временно поверенного Французского государства.

«Итак, в 1794 году мы оказываемся в Вене, где проведем шесть лет нашей юной жизни. Аббат Руфин преподавал нам латынь, французский язык, а также основы географии и истории, но был довольно строг с нами. Сладости или что-либо другое вкусненькое мы получали только за определенные заслуги или успехи в учебе, но, несмотря на высокую бдительность аббата, нам, хулиганистым мальчишкам, удавалось обхитрить нашего наставника: например, потихоньку от него своровать шоколад или грушу. Мы с братом даже умудрялись без его ведома купить в расположенном вблизи от входа в церковь Святого Петра, где Руфин служил мессу, магазинчике вкуснейшие венские сосиски и, откусывая понемногу, поедали их прямо во время службы.

У аббата Руфина было много влиятельных и знатных друзей в столице. И он частенько брал нас с собой, особенно по воскресеньям, во многие известные дома Вены. Опущу причины, по которым нас позже отправили в военный колледж (к нашему счастью, всего на один год, но и этого нам хватило сполна).

Дисциплина в этом учебном заведении, скажу я вам, была просто железной, порой даже переходящей в садизм. Нас недокармливали и испытывали холодом. Особенно извращенным нахожу момент раздачи завтрака: учащиеся сидели на своих местах, а мимо них проносились два солдата с большой хлебницей с кусочками хлеба на завтрак. Так вот, кто не отличался достаточной ловкостью и не успевал взять из хлебницы кусочек, так и оставался без завтрака.

Все юноши носили косичку, и только раз в неделю к нам приходили пожилые дамы и причесывали нас. Весь этот кошмар мы с братом смогли вынести только лишь благодаря крепкому телосложению и отменному здоровью. Через год наши мучения закончились, а вскоре и сам колледж был закрыт, после того как многие его ученики и их родители пожаловались на чрезмерно жесткое обращение с учащимися».

В 1800 году Джузеппе и Франсуа де Лудольф отправляются к отцу в Константинополь. Через Варну они приплывают в Босфор в местечко Bouyouck-Dere. (Бююк-Дере – это дачное место в 18 км от Константинополя, где находились летние дипломатические резиденции как Неаполитанского королевства, так и Российской империи).

Сам отец, чрезвычайный и полномочный министр Неаполитанского королевства, приезжает встретить своих сыновей в порт. Крепко расцеловавшись и обнявшись, Гульельмо Костантино Лудольф везет их к сестре Каролине, которая какое-то время гостила в доме русского полномочного министра в Турции, Василия Степановича Тамара и его жены Елизаветы Осиповны.

Упоминания о семье русского министра не раз находим в воспоминаниях самого Джузеппе Костантино и его дочери Элеоноры Лудольф-Пьянелль. Расскажу немного и о них.

Василий Степанович Тамара (Томара) (1745–1819) – польский дворянин, дипломат, действительный тайный советник, посланник и полномочный министр в Константинополе, был правнуком переяславского полковника Степана Ивановича Томара (ск. 1715) – одного из четырех полковников, оставшихся верными Петру I после измены гетмана Мазепы. К слову, он прямой потомок Кочубеев – его мать носила фамилию Кочубей.

Свою службу Василий Степанович начал переводчиком на Кавказе. В годы Русско-турецкой войны (1768–1774), хорошо владея итальянским языком (он учился в Италии), Тамара практически представлял Россию в Венеции. После окончания войны был переведен на Кавказ и отправлен Г.А. Потемкиным к грузинскому царю Ираклию с проектом договора о признании Грузией верховной власти и покровительства России. Позднее, в 1784 году, была ответственная миссия в Иране, а затем – назначение в Турцию в 1797, где Василий Степанович проработал на этом важном посту вплоть до 1809 года, подписав с Турцией немало важнейших соглашений. Тамара вышел в отставку в чине действительного тайного советника. Его современники тепло отзывались о нем как об умном и талантливом дипломате.

Похоронен Тамара Василий Степанович в Свято-Троицкой Лавре.

Под крестом на его гробнице написано следующее: «Здесь покоится прахъ Действительного Тайного Советника Василия Степановича Томары, оплакиваемого осиротевшею супругою и друзьями».

Под черепом выгравировано великолепное стихотворение, посвященное ему другом и земляком В.В. Капнистом:

 
Онъ Бога и законъ хранилъ въ душе своей.
Онъ бѣднымъ былъ покровъ, несчастнымъ утешенье,
Жилъ для отечества, для ближнихъ, для друзей.
Признательны сердца на прахъ почтенный сей
Съ слезами призовутъ небесь благословленье.
 

Василий Степанович был женат на удивительной по своим человеческим качествам женщине Елизавете Осиповне Каламей (скончалась в 1835 году). Это была добрая, крайне чувствительная к чужим несчастьям и проблемам дама. Доказательством тому – помощь, оказанная ею племяннику, декабристу Краснокутскому Семену Григорьевичу (1787–1840) – сыну сестры ее мужа, Софии Тамара.

Елизавета Осиповна оставила по своему духовному завещанию в Государственном банке немалый вклад с условием, чтобы доходы от него шли на содержание Краснокутcкого в Сибири.

У Василия Степановича и Елизаветы Осиповны Тамара было двое родных детей: Ганна и Степан. Симпатизируя неаполитанскому посланнику, во время своего пребывания в Константинополе они с радостью приняли в семью Каролину Лудольф, стараясь окружить бедную девочку, столь рано оставшуюся без матери, семейным теплом и заботой.

Почему именно ей граф Гульельмо Костантино Лудольф поручил воспитание своей дочери? Думается, потому что Елизавета Осиповна была по происхождению итальянкой из Ливорно (Elisabetta Calamai) и глубоко верующей католичкой («cette dame etait italienne de Livourne et femme du generale Tamara minister de Russie en Turquie»).

Мадам Тамара сыграет немаловажную роль в судьбе Каролины Лудольф, о чем повествуется в главе «Графы Штакельберг».

Из воспоминаний Джузеппе Костантино де Лудольфа:

«Хорошо помню жену русского министра – мадам Тамара, так горячо полюбившую мою сестру и даже в какой-то степени стремившуюся заменить бедной девочке ее рано ушедшую мать. Вернувшись в Константинополь, я был безумно рад вновь встретиться с моей сестрой Каролиной! Когда я видел ее в последний раз, она была еще ребенком, а сейчас передо мной предстала красивая пятнадцатилетняя юная девушка с нежным красивым лицом и с хорошими манерами. В то далекое время было непросто дать надлежащее воспитание детям дипломатов в Турции, если только не отправить их учиться в Германию или куда-нибудь еще. Но Каролине повезло – отец ей нашел французского эмигранта, аббата Ла Броссе – человека весьма образованного. Он сумел обучить мою сестру наукам, а также давал ей уроки музыки. Каролина довольно хорошо научилась играть на арфе, а еще она неплохо рисовала. Надо признать, что моя сестра была более благоразумной, чем я, который все время что-нибудь да вытворял. Но, увы, наша встреча была недолгой, мне предстояло продолжить мое образование, но уже не в Австрии, а в России – в школе, которую основал аббат Николь».

Итак, молодой Костантино де Лудольф направляется в 1801 году в Санкт-Петербург, где продолжает обучение в колледже французского аббата Николь вплоть до 1805 года.

Аббат – отец Доминик Чарльз Николь родился во Франции в 1758 году, окончил колледж в Париже и со временем стал одним из уважаемых и авторитетных католических священников. С помощью все того же графа Сен-При, который был на хорошем счету у Екатерины Великой, Николь смог воплотить в жизнь свою идею создания образовательных учреждений для детей русской элиты.

Это учебное заведение посоветовал графу Лудольфу для его сына еще один французский эмигрант – племянник дюка Ришелье, граф Рошешуар (le comte de Rochechouart), который расхваливал колледж, подчеркивая, что все его воспитанники становились людьми очень образованными и делали великолепную карьеру. Среди них были такие известные личности, как Михаил Орлов, графы братья Киселевы, князь Горчаков, князь Меншиков и многие другие.

Позже, в 1814 году аббат Николь с помощью Рошешуара откроет знаменитый колледж в Одессе, в котором тоже будут учиться дети местной элиты. Эта школа удерживала лидирующие позиции вплоть до 1820 года.

Сразу после окончания колледж Джузеппе Костантино начнет свою дипломатическую карьеру как военный атташе в дипломатическом представительстве Неаполитанского королевства в России под руководством полномочного министра герцога Серракаприола.

Но прослужит он недолго, всего два года, так как решит записаться в 1807 году добровольцем в русскую армию и будет направлен в военный гарнизон под командованием Великого Князя Константина Павловича Романова (1779–1831).

Из воспоминаний его дочери Элеоноры Лудольф-Пьянелль:

«Мой отец стал офицером гвардии кавалергардов русской армии. В ту историческую эпоху все молодые люди были просто очарованы военной карьерой и жаждали стать героями. О, какие смешные истории, будучи уже дедушкой, рассказывал мой отец своим внукам про свою былую жизнь в военном гарнизоне в Царском Селе!

Безусловно, военная служба тяжела и несет в себе множество испытаний и лишений, но молодость берет свое – молодые люди переносили все это легко, да еще и при каждом удобном случае сбегали в столицу – Санкт-Петербург на бал или в оперу, а порой и на романтическое свидание, садясь в старую карету или сани. Но вечером того же дня они обязательно возвращались в гарнизон.

Строгость Великого Князя Константина была всем хорошо известна. Поэтому лучше было не давать ему поводов для наказания. Вскоре закончилось пребывание моего отца в Царском Селе и его, как и многих других, отправили на войну. В 1807 году он принял участие в сражении при Фридланде, в котором был ранен копьем в шею».

Фридландское сражение (город Фридланд ныне Правдинск Калининградской области) 1807 года, начавшееся 14 июня в 4 часа утра и закончившееся в 5.30 вечера, было последним сражением в Русско-прусско-французской войне 1806–1807 годов и, увы, закончившееся полным поражением русских войск вследствие неумелого руководства главнокомандующего армии генерала Беннигсена.

Тяжелораненого молодого графа Джузеппе Костантино Лудольфа отвозят в военный госпиталь, где ему, увы, не оказывают полноценной медицинской помощи и практически никто им не занимается вообще. Он лежит с высокой температурой в коридоре на сквозняке, брошенный на самовыживание. И он выживает!

Когда Лудольфу становится намного лучше, в госпиталь приезжает один англичанин; обходя раненых, он подойдет к молодому человеку и поинтересуется его именем. К его большому удивлению, раненый офицер окажется сыном его хорошего друга, графа Гульельмо Костантино Лудольфа.

К сожалению, в воспоминаниях имя англичанина не указано, но ему удалось добиться, чтобы Джузеппе Костантино перевезли в госпиталь в Mittau (Митава – бывшая столица Курляндского герцогства, в котором по приглашению Императора Александра I провели в изгнании король Франции и его двор период с 1805 по 1807 г.).

Молодого графа Лудольфа ждет еще один сюрприз: в этом же госпитале лечился от серьезного ранения его кузен, граф Эммануил Сен-При. Как только молодые люди пошли на поправку, то начали задумываться о развлечениях. Им посчастливилось стать частыми гостями в салонах короля Франции Людовика XVIII (1755–1824), где присутствовала высшая французская и местная знать и все происходило строго в соответствии с этикетом французского двора. Юноши развлекали себя игрой в карты, а молодой Джузеппе Костантино был не раз удостоен чести играть за одним столом с герцогиней Ангулемской (duchesse di Angouleme (1778–1851) – дочерью короля Франции Людовика XVI и Марии-Антуанетты Австрийской).

Вскоре Эммануил и Джузеппе Костантино полностью выздоравливают. Им надлежит возвратиться в Санкт-Петербург, но из-за полного отсутствия денежных средств осуществить это не так-то просто (правда, небольшую сумму любезно одолжили французские друзья графа Сен-При). Джузеппе Костантино де Лудольф и Эммануил Сен-При находят тощую клячу, запрягают ее в свою карету и с благословения герцогини Ангулемской, с воздушным поцелуем, посланным ею с балкона королевского дворца, друзья отправляются в дальний путь.

Но, как говорится, нет худа без добра: это ужасное путешествие крайне положительно сказалось на здоровье Эммануила. После полученного ранения беднягу мучил сухой кашель, а во время дороги его так растрясло, что образовавшийся в легких застой прошел сам собой.

Существует историческое свидетельство того, как двоюродные братья Сен-При и Лудольф проходили лечение от ран в Баден-Бадене.

Об этом вспоминает в записках граф Евграф Федорович Комаровский (1769–1843). Вот что он пишет о своем пребывании в Баден-Бадене:

«В сие время приехал туда же лечиться граф Эммануил Сен-При с графом Людольфом, теперешним неаполитанским министром в Петербурге. Граф Сен-При получил жестокую рану в ногу в Фридландскую кампанию. Я с ним ездил купаться вместе и в один павильон. Мы жили в Бадене самым наиприятнейшим образом…

Когда вечера стали длиннее, ввелись в употребление серенады; они состояли из девицы Губо, которая восхитительно пела, одного француза Ма-кота, который был стихотворец и играл на гитаре, и фа-фа Лудольфа, игравшего тогда на флейте. Ничего не было прелестнее сих серенад».

Граф Костантино де Лудольф намеревался и дальше воевать в составе русской армии против французов (и что только двигало этими иностранцами, готовыми проливать свою кровь за чужую страну?), но по Тильзитскому трактату, подписанному императором Александром I, все иностранцы должны были срочно выйти из состава русской армии. За храбрость, проявленную в бою, молодому графу де Лудольфу даруют позолоченную саблю, которую он всю жизнь будет хранить как память о своей кратковременной военной карьере.

Джузеппе Костантино решает вернуться в Турцию. В 1809 году отец отправляет его на Сицилию, дабы уладить некоторые семейные вопросы, а также поприсутствовать в Палермо на свадьбе Луиджи Орлеанского и Амалии – дочери Фердинанда Бурбонского.

Из воспоминаний Джузеппе Костантино о времени, проведенном на Сицилии: «Приехав в Палермо, я поразился, увидев в городе множество англичан, временно и даже постоянно проживающих в нем.

Королевский двор, находившейся в Палермо в изгнании, придал этому городу особый блеск, лоск столицы королевства. Но, к сожалению, мне не пришлось долго задержаться в этом замечательном городе. Один мой английский друг любезно пригласил меня попутешествовать на его яхте. Начали мы наш вояж с острова Мальта, а затем направились в Испанию. В небольшом испанском городке, где мы остановились, я брал уроки игры на гитаре – это инструмент, который мне всегда очень нравился. Теперь я уже умел играть и на флейте, и на гитаре, чем был очень доволен. Из Гибралтара мы поплыли в Tangeri, во время путешествия познакомились с одной молодой вдовой, которой была необходима наша помощь в оформлении английского паспорта. Погода стояла ужасная, дул сильный ветер, штормило, и лодку сильно раскачивало.

По дороге мы остановились на Балеарских островах, на острове Пальма де Майорка, где царила ужасная нищета, и весь остров был просто наводнен французскими военнопленными. Бедные солдаты и офицеры наполеоновских войск, чтобы как-то прокормиться, брались за любую, даже самую черную работу».

После этого путешествия молодой граф де Лудольф едет в Константинополь, где его с нетерпением ждет его отец – Гульельмо Костантино. На английском парусном судне он отплывает в Турцию. Перед отъездом из Палермо Джузеппе Костантино случайно встречает посла Англии в Константинополе М. Адаира, который уже некоторое время искал молодого человека, чтобы вручить письмо от его отца. Письмо было очень тревожным, в нем Гульельмо Лудольф выражал большую озабоченность по поводу содержания своей дипломатической миссии в Константинополе, практически брошенной Бурбонами на произвол судьбы (хотя в это же самое время король с королевой прекрасно жили и на широкую ногу проводили время на Сицилии).

Успешно достигнув Турции, молодой Джузеппе Костантино восемь месяцев проводит под родительской крышей, но материальное стеснение, в котором находился его отец, не позволило молодому человеку пробыть там долее. В апреле 1811 года старший Лудольф отправляет сына вместе со своим хорошим другом маркизом Злиго в Англию.

В стране туманного Альбиона молодой Лудольф продолжит свое образование: берет уроки живописи, научится неплохо писать акварелью и маслом, а самое главное, разовьет на уроках вокала данный ему природой не очень сильный, но приятный голос.

В конце 1813 года они с другом маркизом направляются в Австрию, где Джузеппе Костантино видится со своей обожаемой сестрой Каролиной и ее мужем графом Штакельбергом, а также с братом Франсуа, который к тому времени уже стал офицером австрийской армии.

Джузеппе Костантино проводит в Вене несколько приятных во всех отношениях месяцев, посещая бесконечные балы, приемы, званые ужины и обеды. Вот один забавный эпизод того периода из воспоминаний Джузеппе Костантино де Лудольфа:

«По понедельникам во дворце моего свояка графа Густава Штакельберга происходили скучнейшие званые ужины. Чопорная публика одета согласно венским канонам моды, а я, который только что приехал из Англии, одевался согласно последней лондонской моде – на мне были очень узкие брюки, почти как колготки, и простые мужские туфли без украшений. Эти английские новшества не пришлись по вкусу моему родственнику, и он убедительно попросил мою сестру передать мне, чтобы я был так любезен и надевал на эти вечера классические брюки и туфли с пряжками.

Во время моего пребывания в Вене я был очень рад вновь встретиться с друзьями моего детства, провести несколько дней в замке Totis, принадлежавшему моему другу графу Esterhazy de Galantha в Венгрии. Всегда приятно находиться в компании людей воспитанных и хорошо образованных».

На обратном пути из Вены в Лондон Джузеппе Костантино и маркиз Злиго (Sligo) ненадолго останавливаются в Париже, куда уже вошли войска союзников. В столице Франции Лудольф встречается со своими двоюродными братьями и сестрами Сен-При. В 1816 в Неаполь возвращается королевский двор, туда же приезжает и молодой граф де Лудольф.

Одним из первых указов, который издаст Фердинанд IV, будет назначение графа Гульельмо Костантино де Лудольфа полномочным министром в Лондоне, а на его место в Константинополь назначит его сына Джузеппе Костантино, который сделался полномочным министром Неаполитанского королевства всего в двадцать девять лет.