Текст книги "Правитель Чакаля"

– Я слышал, что ты был настолько дерзок, что посмел вызвать меня на состязание? – грозно нависнув над юным правителем Чакаля, спросил Пак-Яко, который был на две головы выше Бата.

– Да, хочу показать тебе, что «ребенок» может постоять за себя и свой народ! – гордо ответил Бат, глядя прямо в страшное лицо своего врага.

– Что ж, ты сам определил свою участь, – усмехнулся Яко и его лицо еще больше исказилось. – Только прежде, чем начать игру, я хочу сказать тебе о своих условиях.

– Какие же у тебя условия, Яко Ахав Пак? – нарочито почтительно спросил Бат Балам.

– Я хочу поднять цену нашей схватки. Состязаться мы будем до тех пор, пока один из нас не отправится в Шибальбу!

За спиной Бата раздался чей-то приглушенный возглас:

– Пак-Яко хочет бороться насмерть!

– Если проигравший, а я знаю, кто это будет, не погибнет на площадке, то пусть ему отрубят голову перед храмом Чака, – сказал Яко. – Ты согласен на мои условия?

– Согласен, – незамедлительно ответил Бат и повернулся, чтобы направиться к площадке для игры в мяч.

Юный правитель встретился глазами с Мидатлем и заметил промелькнувшую на лице жреца тревогу.

Два правителя торжественно вступили в Чакаль, переполненный воинами. Яко разрешили провести в город весь его отряд, показывая тем самым, что чакальцы доверяют слову владыки враждебного Пакаля.

Пока Бат облачался в костюм для игры в мяч, мысли о предстоящем состязании вихрем проносились в его голове. Когда он решил вызвать на игру Яко, он, конечно, знал, что ему будет трудно обыграть такого сильного и опытного игрока, закаленного не в одном сражении воина. Но только когда он увидел громадного Яко с могучими мускулами и устрашающим лицом, он понял, что одолеть такого соперника он сможет только, если произойдет чудо, дарованное богами.

«Мудрый и всевидящий Чак, помоги мне одержать победу.

Моя жизнь – слишком ничтожная жертва, но я не могу позволить пакальцам править Чакалем. Если это произойдет, мои предки изгонят меня из подземного мира, куда я попаду после смерти, и моя душа станет вечно скитаться над миром, не находя себе пристанища ни у живых, ни у мертвых», – взывал к своему покровителю Бат, пока прислужники снаряжали его для игр.

Наконец раздались мерные удары – это двое жрецов, ударяя в глиняные барабаны, подавали сигнал к началу состязания.

Бат и Яко показались на площадке, окруженной плотным кольцом зрителей из числа пакальской и чакальской знати и воинов. Противники стояли поодаль друг от друга, каждый на своем конце площадки. Им предстояло сразиться в игре, отличной от той, в которую недавно играл Бат со своими друзьями.

По правилам этой игры участники должны были отбивать мяч каменными снарядами с кулак величиной. Держать снаряды нужно было за ручки, равные по ширине ладони. Для каждого игрока изготавливался особый снаряд.

Бат стоял против солнца и смотрел на противника прищурившись. Яко же повернулся лицом к храму Чака неподвижно замер, видимо, испрашивая у бога помощи. Шею и грудь правителя Пакаля украшало большое количество амулетов – бус из клыков медведя, зеленых нефритовых бусин. На поясе Яко висел человеческий череп, принадлежавший его кровному врагу. Десять лет назад Паскаль воевал с одним из северных племен и в сражении предводитель врагов опасно ранил Яко. Именно с тех пор лицо правителя Пакаля изуродовано шрамом. Как только Яко оправился от раны, он с небольшим отрядом своих лучших воинов напал на селение враждебного племени и истребил всех его жителей. Предводителя северян Яко пронзил копьем, а затем отрубил его голову и подвесил к своему поясу, в знак устрашения всем, кто осмелится воевать с ним.

– Пора начинать! – громко крикнул Мидатль, подавая Бату головной убор в виде головы ягуара.

Яко его слуги подали убор в виде головы медведя. На площадку вынесли мяч и положили его в центр круга, обозначенного камнями посередине площадки. Некоторое время игроки стояли неподвижно, не сводя глаз друг с друга. Наконец, у Бата, как у более молодого и горячего, кончилось терпение и он стремительно подбежав к мячу, ударил по нему каменной гирькой, зажатой в правой руке. Яко тут же, таким быстрым движением, что его никто из зрителей не успел уловить, ударил Бата под колено и одновременно перехватив мяч, точным ударом отправляя его в тот конец площадки, где к стене была приделана большая каменная голова попугая. По правилам игры, победителем должен оказаться тот из игроков, которому первому удастся попасть мячом в эту голову.

– Пак-Яко победил! – истошно закричал кто-то из пакальских воинов.

– Твоя радость преждевременна, – спокойно заявил кричащему Мидатль, наблюдая за происходящим на площадке.

Мяч пролетел совсем рядом с головой попугая и едва ее не коснувшись, оттолкнулся от стены и снова оказался у игроков. Бат, не обращая внимания на боль в ноге, размахнулся и ударил по мячу. Но тот был тут же захвачен Яко, который сделав два шага назад, собирался ударом гирьки отправить мяч прямо в голову попугая. Мяч уже летел в воздухе, когда Бат, высоко подпрыгнув, отбил его головой, защищенной тяжелым шлемом в виде головы ягуара.

Зрители кричали, каждый из них призывал помощь богов своему правителю. Но Бату казалось, что он и его противник одни во всем мире и их окружает вековечная ледяная тишина.

Яко отбежал в самый конец площадки, сжимая мяч, и разогнавшись, стремительно побежал к каменному попугаю, намереваясь сбить Бата с ног. Но как только Яко поравнялся с ним, юный правитель Чакаля змеей изогнулся в сторону, вытянув правую ногу, о которую незамедлительно споткнулся его противник. Со стуком, которые издали ожерелья и гирька в его руке, Яко рухнул на пол. Пока он вставал, Бат схватил мяч и со всей силы ударил по нему гирькой. В этот самый момент Яко, продолжая лежать на полу площадки, схватил юношу за ноги обеими руками и рванул на себя. Из-за падения удар по мячу пришелся вскользь и Бат понял, что все-таки попал по каменной голове попугая по реву толпы, в которой он расслышал зычный выкрик Мидатля:

– Ахав Чакаля победил!

Мяч, несмотря на падение Бата, долетел до головы попугая и со стуком упал на пол.

Состязание закончилось. Яко, сохраняя невозмутимость, снял с себя нефритовое ожерелье – символ своей власти и протянул его Бату. Правитель Чакаля взял ожерелье и поднял его высоко над головой. Чакальцы приветствовали своего правителя радостными криками.

– Куда ты идешь? – окликнул Бат удаляющегося Пак-Яко.

– Я проиграл и готов отправиться в Шибальбу, – чуть повернув голову к Бату, ответил Яко.

– Я готов сохранить тебе жизнь, если ты не станешь нападать на Чакаль и заключишь с нами вечный мир, – сказал Бат.

Но гордый Яко ответил:

– Я умру сегодня же у статуи Чака! Никто не сможет сказать, что Пак-Яко трус! Если я соглашусь на мир с тобой, это ляжет несмываемым позором на весь мой род и народ, которым я правил 30солнечных лет!

Пак-Яко направился к храму Чака и толпа молча расступалась перед ним, и каждый в ней опускал глаза, боясь взглянуть на уродливое лицо сурового, но гордого правителя.

Бат хотел было кинуться за Яко, но его остановил Мидатль.

– Он все равно не сможет жить после того, как его одолел противник, который намного младше его. Пак-Яко всегда держит свое слово, – сказал жрец.

– Но я запрещу жрецам приносить его в жертву! Я не хочу проливать кровь! – горячо воскликнул Бат, срывая с головы шлем.

– Условия вашего состязания известны всем и должны быть выполнены до конца, – произнес Мидатль, всматриваясь в уже отдаленную фигуру Яко, начавшего подниматься по лестнице храмовой башни. – Ты сам согласился с тем, что тот, кто проиграет, умрет в храме Чака.

Бат понурил голову и пошел ко дворцу. Его мигом обступили друзья, наперебой поздравляя с победой. По дороге во дворец Бат приказал, чтобы жрецы и близко не подходили к Пак-Яко.

«Он остынет после проигрыша и тогда я скажу ему, что он может править своим народом и дальше. Отец всегда с уважением относился к Яко, несмотря на то, что они никогда небыли союзниками. Яко правил Пакалем долго и делал это мудро», – думал юный владыка Чакаля, подходя ко дворцу.

Когда он начал подниматься в свои покои по главной лестнице, его догнал Нар-Ам.

– Правитель! Пак-Яко пронзил себе сердце перед статуей Чака!

Глава 6

Бат сидел на широкой скамье под деревянным навесом, который окружал один из внутренних двориков дворца. Мидатль стоял перед правителем, перебирая в руках бусы из каменных человеческих черепов.

– Ты знаешь, правитель, что наш мир уже четырежды возрождался после полного разрушения, – говорил жрец. – В конце первой эпохи небо обрушилось на землю и это принесло смерть всем живущим на ней. Но когда земля была вновь заселена и наполнилась жизнью, ее смели ураганы, страшные ветры.

Третий раз все живое погибло в огне, посланном на землю с неба. Четвертая эпоха пала от потопа, который вызвало Сердце небес. От воды погибли деревянные люди, жившие тогда. Пророчества говорят, что в конце нашей эпохи, пятой по счету, землю начнет сотрясать сильная дрожь и наши города разрушатся и погребут нас под собой.

– К чему ты напоминаешь мне старинные предания? – спросил Бат.

– Их следует вспомнить именно сейчас, когда народ Пакаля жаждет мести за своего убитого, как они уверены, правителя.

– Но чем мне могут помочь пророчества древних жрецов?

– удивился правитель Чакаля.

– Они содержат истину, воплощающую в себе волю богов, – сказал Мидатль. – Когда боги отвернутся от нас, начнется конец нашей эпохи. Сейчас все указывает на то, что подземные духи недовольны тем, что происходит в Чакале и Пакале. Вот уже два раза– вчера и сегодня утром землю охватывала дрожь. Пока она слабая, но это может быть знаком конца всего нашего мира. Следует умилостивить богов, пока не поздно.

Юный правитель был недоволен разговором, который затеял Мидатль. Он собирался как следует отдохнуть после треволнений последних дней, вызванных состязанием с Пак-Яко и его смертью в храме Чака. После того, как жрецы объявили во всеуслышание о гибели Яко, пакальцы, пришедшие в Чакаль вместе со своим правителем, пришли в негодование и обвинили чакальцев в убийстве своего владыки. На улицах Чакаля едва не вспыхнуло сражение, но Мидатлю удалось поговорить со знатным сановником, стоявшим во главе отряда пакальцев, и убедить его успокоить своих воинов.

Пакальцы забрали тело своего умершего правителя и отправились в свой город, чтобы со всеми почестями захоронить его. Но было ясно, что воины Пакаля не поверили до конца чакальцам, уверявшим их, что Яко сам покончил с собой.

В Чакаль приходили вести о том, что пакальцы готовятся к войне.

– Как я могу умилостивить богов? – спросил Бат у стоящего перед ним жреца. – Новыми жертвами?! Наши боги любят кровь и обычно она рекой льется в храмах. За последнее время жрецы Чакаля отправили в подземный мир всех пленников, захваченных моим отцом, великим Читамом…

– Значит, нужны новые пленники, – сказал Мидатль. – Нельзя медлить – пока жители Пакаля погружены в скорбь о своем правителе, мы сможем без труда захватить город. Можно договориться с навахами– я их неплохо знаю и уверен, что если мы предложим большую награду, чем им пообещали пакальцы, навахи передут на нашу сторону.

– Но я не хочу воевать с Пакалем! – воскликнул Бат.

– Я победил Яко и значит, становлюсь властителем Пакаля.

– Но знать Пакаля отказывается признавать тебя своим законным правителем и собирается выбрать из своей среды нового ахава! – отрезал Мидатль.

– Что же мне делать, разгромить Пакаль? – спросил юный правитель, отставляя в сторону чашу с какао, которую он до этого сжимал в руке.

– Ты должен усмирить знатных воинов Пакаля или они начнут войну, опасную для твоего народа, – твердо сказал Мидатль. – Боги желают, чтобы ты стал править Пакалем.

– А желают ли боги, чтобы ты стал верховным жрецом не только Чакаля, но и Пакаля? – Бат затронул самую болезненную струну в душе Мидатля– жрец наслаждался своей властью над жизнями людей и всегда стремился ее усилить.

– Змей Всевидения говорил мне, что я призван передавать волю духов людям, как и он, – ответил жрец.

– Ты станешь верховным жрецом двух городов и твоя власть будет уступать лишь власти правителя, если придумаешь, как мне избежать войны и в то же время усмирить непокорных пакальцев, – заявил Бати вышел из-под навеса, оставив Мидатля размышлять над своими словами.

Дворцовый двор был залит солнцем и юноша даже через кожаные подошвы своих сандалий почувствовал, как раскалились каменные плиты, из которых был выложен пол. «Если в ближайшие дни Чак не вернет нам свое расположение и не прольет на поля дождь, выгорит маис и мы останемся без пищи», – подумал правитель. Он знал, какие беды ожидают Чакаль, если зеленые ростки на полях превратятся в сухую безжизненную солому. Несколько лет назад поля Чакаля не дали урожая и город постиг голод.

Читам отправил торговый караван из нескольких больших лодок, груженных чакальскими украшениями, оружием, статуэтками богов. Караван поморю добрался до богатых городов, в которых торговцам удалось выменять свои изделия на маис и другую пищу. Но пока караван был в пути, жители Чакаля, даже знать и семья правителя впроголодь питались прошлогодними запасами маисовой муки. Бат съедал в день всего лишь две томали – маисовых лепешки.

Бат помнил, что в Чакале начинались беспорядки, когда запасы пищи подошли к концу и ему, тогда еще совсем ребенку, было запрещено покидать покои матери во дворце – его отец Читам опасался, что разгневанные голодом подданные решат принести в жертву богам сына правителя. Но тогда вовремя вернувшийся караван с пищей помог усмирить народ, а для острастки Читам приказал убить перед храмом Чака нескольких чакальцев, которые особо громко возмущались по поводу гнева богов, проявившегося в гибели урожая…

* * *

Решив навестить мать, Бат поднялся в ее покои и застал Ичхако за традиционным женским занятием– она вышивала затейливый узор на холщовой рубашке. Ичхако обрадовалась сыну.

– Ты выглядишь уставшим, – сказала она, внимательно посмотрев на Бата. – Тебя заботит то, что происходит в Паке?

– Да, но сейчас я не хочу об этом думать, – покачал головой Бат. – Я пришел увидеть тебя и забыть, что от меня все вокруг чего-то ждут.

Ичхако приказала прислуге принести фруктов и сев напротив сына, продолжила вышивать.

– Тебе нужно помнить, Бат Балам, что все наши дела непременно вписываются в книгу жизни, поэтому прежде, чем решиться на что-то, нужно заглянуть в будущее и посмотреть, чтобы твой поступок не принес беды, – сказала Ичхако. – Об этом говорят все предания нашего народа.

– Расскажи мне какую-нибудь историю, – попросил Бат.

– Хорошо, – согласилась Ичхако.

В детстве мать часто рассказывала ему легенды о богах и древних героях, и наследник великого Читама мог слушать их часами, затаив дыхание.

Ичхако, не прерывая своего занятия, начала свое повествование. Хотя Бат уже знал эту историю, он внимательно слушал мать, понемногу догадываясь, почему она выбрала именно эту легенду.

А рассказывала Ичхако о близнецах-героях, от которых, как считалось, повели свою родословную правители Чакаля и некоторых других городов.

– Однажды два брата-близнеца, Хун Хунахпу и Вукуб Хухахпу, искусные игроки в мяч, получили приглашение от правителей царства страха Шибальбы поиграть с ними, – рассказывала Ичхако.

Тихим мелодичным голосом она описывала все страшные происшествия в Шибальбе: как долго играли братья с правителями мира мертвых, как проиграли им и расплатились за это своими жизнями.

– Голову мертвого Хун Хунахпу отрубили и повесили на сухое тыквенное дерево, – говорила мать правителя. – И совершилось чудо! Безжизненное растение сразу же ожило и начало приносить плоды. По приказу правителей Шибальбы к дереву нельзя было подходить, но одна молодая женщина нарушила запрет и сорвала плод. Как только она прикоснулась к дереву, голова Хун Хунахпу плюнула ей в ладонь.

А через некоторое время у этой женщины родились двое мальчиков-близнецов, сыновей Хун Хунахпу. Близнецы выросли и тоже, как их отец и дядя, стали мастерами в игре в мяч. Правители Шибальбы, прослышав об успехах юношей, пригласили их в свое царство, чтобы состязаться с ними. Юноши-близнецы сумели раскусить коварство правителей Шибальбы и победили их.

Но те не захотели отпустить братьев и решили их погубить.

Бат слушал мать, забыв обо всем на свете. Как всегда, история о героях-близнецах подействовала на него завораживающе. Ичхако рассказала, как убитые братья чудесным образом воскресли и смогли отомстить коварным правителям Шибальбы, казнив их. После победы над владыками подземного мира близнецы поселились на небе, став солнцем и луной.

– Ты рассказала мне про героев-близнецов, чтобы показать, что зло всегда можно наказать? – спросил Бат, когда мать закончила.

– Ты правильно меня понял, – ответила Ичхако.

В этот момент в комнату вошел Зак-Куу-Мо. По его лицу было видно, что он чем-то сильно взволнован. Юноша и его мать очень этому удивились – обычно этот опытный воин сохранял невозмутимость при любых потрясениях. Теперь же он нарушил давний обычай, не позволяющий посторонним проникать на женскую половину дома.

– Правитель, пришли плохие вести из Пакаля! – сообщил военачальник.

– Что случилось? – внешне Бат сохранял спокойствие, но душа его наполнилась предчувствием беды.

– Мы узнали, что знатные воины Пакаля хотят объявить своим правителем младшего брата Яко, Нак-Пу, – сказал Зак-Куу-Мо.

– Нак-Пу? – вскричал Бат. – Но он же только и умеет, что воевать. Если он станет правителем Пакаля, войны нам не избежать!

– Нам нужно собрать всех воинов Чакаля и занять Паскаль, – решительно заявил военачальник.

– Нет, начало войны нельзя допустить, – сказал правитель.

– Но что же сможет ее остановить? Она неизбежна! – осмелился возразить Зак-Куу-Мо.

– Я знаю, что ее остановит: свадьба! – воскликнул вошедший Мидатль.

– Свадьба?! – изумился Бат.

– Да, – подтвердил жрец. – Правитель, ты должен жениться на дочери Яко и тогда никто не сможет усомниться в законности твоей власти над Пакалем.

* * *

Со дня разговора в покоях Ичхако прошло три дня. Бат был вынужден согласиться взять в жены дочь Яко, ведь только так можно было обезоружить непокорных пакальцев. Было решено отправить в Паскаль роскошные подарки вместе с предложением о женитьбе.

В число тех, кто должен был побывать в Пакале, вошли самые знатные воины Чакаля. Они вышли из города на рассвете, разряженные в самые пышные одежды – ведь им предстояло сватовство. Вместе с посланцами правителя Чакаля отправлялись и носильщики с большими плетенными корзинами за плечами. В корзинах лежали дары, предназначенные дочери Яко – плоды из садов и огородов Чакаля, расписная посуда. В специальной каменной шкатулке, которую нес Нар-Ам, лежали искусно изготовленные украшения из камня, черного стекла. Эти роскошные подарки должны были показать серьезность намерений Бата и богатство его города.

Путь в Паскаль занимал целый день и проходил по полузаросшей густым лесом дороге – нечасто чакальцы и жители Пакаля пользовались ею.

Потянулись томительные дни ожидания возвращения посланных в Паскаль. Бат много времени проводил в покоях матери, которая всеми силами пыталась его успокоить. Правитель был вовсе не в восторге от того, что ему придется жениться в самом ближайшем будущем. Он был еще слишком юн, чтобы спокойно принять то, что жену для него выбрали сложившиеся обстоятельства, а не он сам.

– Разве я смогу хорошо относиться к жене, с которой я познакомлюсь только на нашей свадьбе? – воскликнул Бат в ответ на свои собственные мысли.

Он обедал вместе с матерью в ее покоях и кроме них, никого больше рядом не было, поэтому Бат мог не скрывать своих истинных мыслей и чувств.

– Часто боги нас ведут словно слепцов и дают нам прозреть только тогда, когда мы уже не можем изменить их волю, – сказала Ичхако. – Сын, то, что тебе предстоит жениться на дочери Яко, может быть одним из самых лучших даров богов.

Скорее всего, эта девушка изменит твою судьбу – сам Мидатль говорил мне об этом.

– Мне кажется, Мидатль часто просит богов делать то, что нужно ему самому, – заявил Бат, разламывая початок маиса.

– Ты не должен так думать! – воскликнула Ичхако, испуганно озираясь, словно она боялась, что их разговор могут подслушать. – Мидатль верно служит Чаку и всегда передает волю бога людям. Он предан тебе точно также, как раньше твоему отцу.

– Да, ты права, – поспешил согласиться Бат.

Но юноша не был уверен в этом. Сколько он себя помнил, всегда рядом с его отцом и с ним самим был Мидатль с его таинственными непонятными речами. С тех пор, когда Бат впервые увидел Мидатля за жертвоприношением, тот начал внушать мальчику страх, который не прошел и теперь, когда он стал правителем Чакаля. Мидатль был человеком умным, властолюбивым и гордым. Самый гордый знатный воин не мог позволить себе разговаривать с ним непочтительно. Бат часто пытался понять, что на уме у Мидатля, но сделать это было невозможно. Как только юноше начинало казаться, что он наконец-то разгадал мысли жреца, тот говорил или делал что-то совершенно непонятное и неожиданное, убеждавшее Бата в том, что он ошибался.

После обеда с матерью юный правитель отправился на поля, расположенные вокруг города. Ростки маиса и других растений, заботливо высаженные земледельцами, становились все желтее с каждым днем – бог Чак не одаривал чакальские земли живительной влагой. Во всех домах чакальцев в курительницах дымилась пома, посвященная разгневавшемуся Чаку. Каждый вечер люди, собираясь неподалеку от полей, молили бога полить маис. Выпивая травяной отвар, чакальцы погружались в полусонное состояние, необходимое, как уверяли жрецы, для общения с богами и принимались танцевать ритуальные танцы. Им казалось, боги должны были смирить гнев, видя их.

Проходя мимо каменного столба, покрытого надписями, повествующими о деяниях прежних правителей Чакаля, Бат спросил себя: «Что высекут на камне, хранящем наши послания для вечности, после моей смерти?»

Оказавшись у хижин земледельцев, Бат принял участие в их ритуальных танцах, зажег пому возле статуэтки Чака, которая стояла на краю поля.

Утомленный шумом и танцами, правитель вернулся во дворец смертельно уставшим. Его сопровождали лишь несколько воинов.

Но только Бат добрался до своей постели, уже предвкушая сладкий сон, как вошедший в его комнату воин доложил о том, что из Пакаля вернулись посланники. Пришлось Бату вставать и идти в зал, где собрались все воины, вернувшиеся из Пакаля.

– Какие вести вы принесли? – спросил Бат.

– Дочь Яко оказалась строптивой и поначалу наотрез отказалась даже слушать нас, – сказал Нар-Ам. – Но потом, после того, как мы объяснили ей, что ее отказ стать твоей женой, правитель, означает начало войны Чакаля с Пакалем, она передумала. Правда, она не приняла твои дары и приказала отдать их храмам Пакаля. Но зато она согласилась стать твоей женой. Мы поздравляем тебя!

Бат сделал нетерпеливый жест рукой– он считал, что поздравлять его не с чем. Сейчас его намного больше, чем разговоры о невесте, волновали другие вещи.

– Что говорит знать Пакаля?

– Все придворные пакальского дворца крайне удивлены твоим предложением, – ответил Нар-Ам. – Мне говорили, что Нак-Пу пришел в ярость, когда узнал, с какой целью мы пришли в Паскаль. Но когда мы встретились с ним, он излучал дружелюбие и отзывался о тебе, правитель, крайне почтительно. Это значит, что он боится снами ссориться, по крайней мере сейчас, пока не уверен, что его поддержат все воины Пакаля.

– А остальные пакальцы? – снова спросил Бат.

– Большая часть знатных воинов опасается только одного – того, что ты перебьешь их, когда станешь править Пакалем, – ответил Нар-Ам.

– Вот этого они бояться зря, – задумчиво проговорил Бат.

– Правитель, тычем-то озабочен? – спросил один из воинов.

– Маис не родится на наших полях и Чакалю грозит голод, – сказал Бат. – Скажите, а в Пакале тоже солнце выжгло все посевы?

– Нет, правитель, – отрицательно покачал головой Нар-Ам. – Поля пакальцев совсем не похожи на наши. Они вырывают у реки каналы, вдоль которых делают насыпи изила, поднятого со дна этих каналов. На иле маис и другие растения хорошо растут, а близость воды не позволяет урожаю сохнуть на полях.

– Да, а вдоль полей, по каналам, пакальцы плавают на лодках и ловят рыбу, – добавил один из воинов, тоже побывавший в Пакале.

– Что же, стоит этому научить и наших земледельцев, – решил юный правитель. – Только сначала я должен сам убедиться в том, что эти поля так хороши, как вы о них рассказываете. Для этого я отправлюсь в Паскаль завтра же.

Бат направился к дверям, у которых обернулся и добавил:

– Заодно и сыграем свадьбу с этой гордячкой, дочкой Яко.

Поднимался по лестнице в свои покои Бат уже совсем без сил. Еле передвигая ноги, он размышлял: «Если я стану правителем двух городов, то заставлю пакальцев поделиться урожаем с Чакалем и мой народ избежит голода. Да, этим можно оправдать даже смерть Яко. Пусть мне придется взять в жены эту ужасную спесивую девчонку, зато жители Чакаля и Пакаля смогут жить в мире и не думать о войне.»

Когда Бат, уже во второй раз за этот вечер, улегся на свое ложе, то прежде, чем погрузиться в сон, он успел подумать: «Забыл спросить, хоть как она выглядит, эта моя будущая жена. Хотя, какая разница? Я ее увижу на свадьбе, а потом поселю в женской половине дворца в Пакале и пусть даже не показывается мне на глаза.»

На этой мысли Бат крепко заснул.