Текст книги "Правитель Чакаля"

Глава 8

Тусклый свет одинокого светильника слабо освещал покои, в которых спал Бат. Черные тени начинали метаться по стенам, когда от сквозняка пламя колебалось. Юному ахаву снился берег моря. Бушующие волны разбивались о каменистый берег и окатывали его тучами обжигающе холодных брызг. Шум моря все нарастал и в нем стали все отчетливее слышны человеческие крики.

Бат открыл глаза и удивился тому, что продолжает слышать шум. По коридору рядом с его покоями кто-то бежал, громко топая. Чуть дальше раздавался гомон и глухие удары.

Юный правитель вскочил на ноги, накинул на плечи плащ из толстой ткани и выхватил из лежащих на скамье ножен свой длинный кинжал. В этот момент в комнату вбежал запыхавшийся Зак-Куу-Мо.

– Правитель! Пакальцы ворвались во дворец через тайный ход. Сейчас они сражаются с нашими воинами прямо в коридоре.

Нужно бежать!

– Кто ими командует? – вскричал Бат.

– Нак-Пу – ему удалось выскользнуть из храма, переодевшись в одежду жреца, которого он убил!

– Я не собираюсь бежать! Чакальцы покажут этим собакам, как нужно защищать своего правителя и те убегут, поджав хвосты! – закричал Бат, размахивая кинжалом и на его темной острие из вулканического стекла промелькнул луч, отраженный от светильника.

– Пакальцев слишком много, тысячи, а у нас всего две сотни воинов, – сказал Зак-Куу-Мо. – Чакальцы не смогут долго сдерживать врагов и скоро они ворвутся в эти покои.

– Ты считаешь, что пакальцы посмеют поднять руку на ахава, сына богов? – Бат все еще не мог поверить в то, что ему угрожает смертельная опасность.

– Они уверены, что мстят за Пак-Яко и готовы разорвать тебя, правитель, на кусочки! – грозно ответил военачальник.

Бат знал Зак-Куу-Мо всю свою жизнь и никогда не видел того испуганным, но сейчас страх явно читался в глазах опытного воина. Юноша понял, что нельзя медлить, если он хочет еще что-то сделать в этой жизни до своего последнего путешествия в подземный мир.

Военачальник и правитель выбрались из покоев через узенький проход, отодвинув плетенный из соломы коврик. Об этом замаскированном проходе Зак-Куу-Мо сообщил один из слуг-пакальцев, находящихся на стороне чакальцев.

Прямо за проходом начиналась узкая лестница с короткими лестничными пролетами, каждый из которых начинался в сторону, противоположную предыдущему. Из этого Бат сделал вывод, что спускаются они прямо вниз. По расчетам юноши, они скорее всего уже находились ниже фундамента дворца, а лестница все еще не кончалась.

Зак-Куу-Мо шел впереди, освещая путь тем самым тусклым светильником, который минуту назад стоял возле ложа Бата.

Неожиданно для разогнавшихся беглецов лестница кончилась и они оказались на ровной площадке, от которой начинался низкий, но довольно широкий коридор.

– Правитель, я слышу шаги! Кто-то спускается вслед за нами! – воскликнул военачальник.

– Нужно спешить! – отозвался Бат и первым нырнул в проем, ведущий в коридор.

Зак-Куу-Мо поспешил за ним. По коридору можно было идти только пригнувшись. Зато ширина его позволяла им идти рядом друг с другом.

– Куда ведет этот коридор? – спросил Бат, пытаясь разглядеть в кромешной тьме впереди себя хоть что-нибудь.

– Этого я не знаю, – ответил военачальник. – Служитель сказал мне, что так мы сможем выбраться из дворца, а где мы окажемся, я не успел узнать.

Бат замолчал – плиты, которыми был выложен пол коридора, были мокрыми и приходилось прилагать массу усилий, чтобы не поскользнуться на них. Беглецы хватались за стены и друг за друга, чтобы не упасть. Шаги за их спинами слышались все громче.

Наконец оба они одновременно радостно вскрикнули – коридор, повернув, закончился квадратным отверстием, в которое виднелись яркие звезды.

– Вот и выход! – произнес Зак-Куу-Мо и первым поднялся по нескольким ступенькам, ведущим к проему.

На миг его спина заслонила видневшееся звездное небо, а затем военачальник исчез из поля зрения юноши. Вскоре снаружи раздался его голос:

– Правитель! Ты можешь выходить, поблизости никого нет!

Бат поспешил выбраться из подземного коридора, не подозревая, что глаза даже такого опытного воина, как Зак-Куу-Мо, могут ошибаться.

Подземный ход вывел их прямо к подножию храма бога маиса. Кругом было множество строений, предназначенных для отправления ритуалов.

– Нам нужно поскорее выбраться из города, пока большинство пакальцев рыщут по дворцу, – сказал Зак-Куу-Мо.

– Тогда нам лучше выйти через ворота жертв – они отсюда, насколько я помню, ближе всех, – отозвался Бат.

Они начали пробираться через бесчисленные пристройки к храму, часто останавливаясь, чтобы посовещаться и решить, в какую сторону им идти дальше.

Вовремя одной из таких остановок совсем рядом с головой Бата пролетело копье. Юноша отшатнулся в сторону и обернулся. Из-за высокой стены храма один за другим выбегали пакальские воины. Перед юным правителем встал Зак-Куу-Мо, загораживая его. В руках он держал ужасающую палицу, утыканную шипами из острого стекла.

Как только самый быстрый пакалец подбежал к ним, палица молниеносно обрушилась на его голову, он даже не успел взмахнуть своим копьем. Чуть помедлив от такой быстрой смерти своего собрата, двое других воинов подбежали к Зак-Куу-Мо, но и их вскоре постигла та же участь. Пока военачальник расправлялся с налетавшими на него подобно стае хищных птиц воинами, одному из них удалось обойти его и броситься на Бата с ножом из острого кремня. Юноша защитил свою грудь кинжалом и сразу же нанес ответный выпад, пронзив плечо пакальца. Тот громко закричал от боли. На его крик обернулся Зак-Куу-Мо и увидев Бата в опасности, закричал:

– Я смогу их ненадолго задержать, правитель! Беги к воротам!

– Нет! – только и смог крикнуть Бат, бросаясь на ближайшего к нему пакальского воина.

Юноша не собирался показывать спину своим врагам и бросать своего верного друга одного на верную смерть. Было ясно, что через несколько мгновений пакальцы окружат их и искромсают копьями своими ужасными кремневыми ножами.

Когда Бат, борясь сразу с двумя пакальцами, уже смирился в душе со своей безрадостной судьбой, на улице появились новые воины. Раздались крики «Ахав Балам!».

– Это чакальцы! – крикнул правителю Зак-Куу-Мо.

Вглядевшись в темноту, озаряемую лишь отдаленным светом факелов, горящих у входа в храм бога маиса, Бат увидел мужчин с копьями, у наконечников которых колыхались пучки перьев – так украшали свои копья воины Чакаля.

Началось ожесточенное сражение. Пакальцев было намного больше и они с ожесточением набрасывались на маленький отряд чакальцев, пришедших на выручку своему правителю. Со звоном сталкивались копья, кинжалы, слышались дикие крики, стоны.

Чакальские воины окружили Бата плотным кольцом и всеми силами сдерживали надвигающихся врагов. Это были те чакальцы, которых Бат послал накануне обходить город.

– Нужно отходить к воротам и выбираться из города! – кричал Зак-Куу-Мо, размахивая своей ужасной палицей.

Чакальцы начали постепенно продвигаться к тому участку городской стены, в котором находились ворота жертв, через которые обычно в Пакаль вводили пленников, вели их к храмам и приносили там в жертвы богам. Несколько раз пакальцы прорывали кольцо из воинов, окружавшее Бата и тогда юный правитель сам вступал в бой, разя противников своим острым длинным кинжалом. Однажды в пылу сражения он оказался на волосок от гибели и если бы не верный Зак-Куу-Мо, один из пакальцев пронзил бы ему грудь своим длинным копьем. Вовремя подоспевший военачальник со всей силы ударил по древку копья и оно разломилось надвое. В тот же миг один из чакальцев отсек нападавшему голову.

В сражении посреди узких улочек храмовой площади Пакаля у чакальских воинов было преимущество – их копья и кинжалы были короче, чем оружие пакальцев. Воины Бата без особого труда перемещались по улице, нанося удары врагам. Пакальцам же, с их длинными копьями и кремневыми ножами, было намного труднее быстро перестраиваться.

Когда чакальцам почти удалось прорваться к воротам, ведущим из города, на улице показался новый отряд пакальцев, предводительствуемый самим Нак-Пу. С громким кличем они накинулись на чакальцев.

– Мы не успеем выбраться за ворота! – в отчаянии крикнул Бат стоящему рядом с ним Зак-Куу-Мо.

– Должны успеть, там, среди густого леса мы сможем оторваться от них! – ответил военачальник и повел чакальцев прямо на вражеский отряд.

– Вперед! – кричал Зак-Куу-Мо и чакальцы вторили ему воинственными криками.

Нак-Пу не сомневался в том, что совсем скоро его воины перебьют всех чакальцев, а их юный правитель станет молить его о пощаде. Но когда даже самые отважные из чакальских воинов потеряли надежду на спасение, откуда-то сверху раздался голос, повторяющийся многократным эхом, разносимым глухими каменными стенами построек Пакаля:

– Остановитесь, воины Пакаля! Именем Первой Матери, давшей жизнь богам и людям, я велю вам прекратить сражение!

Все замерли, прислушиваясь к громоподобному голосу, который, как казалось, доносился откуда-то сверху, возможно, с небес.

– Кто это? – громко спросил Нак-Пу и его голос разнеся по всем окрестным улицам.

Пораженные услышанным, пакальские и чакальские воины замерли, прекратив сражаться.

– Я – Соц, бог тьмы! – раздался голос. – Как смели вы, пакальские собаки, напасть на правителя, сына повелителя дождей Чака?! Если еще хоть один из ваших воинов осмелится поднять оружие против Бата Ахава Балама и его верных подданных, то тут же Паскаль превратится в руины. Падите ниц перед избранным богами правителем и молите о прощении!

Как только громкий голос смолк, Нак-Пу закричал, обращаясь к своим воинам:

– Это один из злых духов, которые помогают чакальцам!

Не слушайте его! Боги на нашей стороне, они помогут народу Пакаля обрести истинного правителя!

Нак-Пу начал призывать своих воинов снова броситься в бой, ноте стояли, не шелохнувшись.

Бат был поражен всем происходящим ничуть не меньше, чем все остальные. Он посмотрел на Зак-Куу-Мо и понял, что тот, как истинный воин, пользуется неожиданной передышкой и собирает вокруг себя и Бата чакальских воинов, рассеянных в пылу сражения по двум улицам Пакаля.

Несмотря на горячие призывы Нак-Пу, пакальцы не трогались с места и не спешили снова вступать в бой. Тогда Бат, приняв горделивый вид, громко, как только мог, закричал:

– Теперь вы знаете, что предав меня, избранника богов, навлечете на себя их гнев?! Но я готов простить вас, если вы сейчас же бросите на землю ваше оружие и пойдете к храму бога маиса, чтобы молить его о прощении! Не я, а боги определяют, кому править Пакалем!

Несколько мгновений на улице, где стояли лицом к лицу пакальские и чакальские воины, стояла гнетущая тишина. И вдруг ее прервал звук падающего копья – это один из пакальцев бросил на каменные плиты свое оружие. Вскоре его примеру последовали остальные. Никто из них еще не слышал голоса бога и теперь никакая сила в мире, никакие блага, обещанные им Нак-Пу, не могли их заставить сражаться с человеком, за которого вступился Соц – самый страшный бог, живущий в подземном мире.

Сам же Нак-Пу, поняв, что пакальцы переметнулись на сторону его врага, развернулся и быстро исчез в темных закоулках храмовой площади. Чакальцы, посланные Зак-Куу-Мо за ним, не смогли найти его, плохо ориентируясь в чужом городе.

Когда все пакальцы бросили оружие, Бат горделиво, не глядя на раскаявшихся повстанцев, проследовал во дворец правителя. Когда ахав поднялся по ступеням дворца, его окружили чакальские воины, готовые при малейшей угрозе поднять тревогу.

Коридоры и залы дворца являли собой неприглядное зрелище – ведь совсем недавно здесь шел самый настоящий бой.

Разбитая посуда, обрывки ткани, перьев, обломки дерева плотным ковром устилали полы. Даже в покоях правителя все было изломано и истоптано. Раненных и убитых уже успели унести, но Бату казалось, что в полумраке дворца слышен шелест крыльев духа смерти. Юный правитель бродил по дворцу, не находя себе места. В одном из переходов он встретил бледную Минамп, которая робко выглядывала из окна на площадь перед дворцом. Восставшие пакальцы не ворвались в ее покои, но она была сильно напугана всем происходившим, прислушиваясь к шуму на улицах.

– Ты тоже хочешь, чтобы Пакалем правил Нак-Пу? – спросил Бат у нее.

– Нет, – покачала головой Минамп. – Нак-Пу не позволит моему народу жить в мире. Он любит войны и всегда будет стремиться захватить все больше власти. Ничто его не остановит.

Девушка решилась и подняла глаза на Бата и удивилась его бледности.

– Ты выглядишь очень уставшим. Можешь занять один из залов в женской половине дворца и отдохнуть, – сказала Минамп.

– Я знаю, что недолжен бы этого делать – по обычаю, мужчина, пока он не станет мужем, не должен заходить на женскую половину, – отозвался Бат. – Но я слишком устал, слишком… С удовольствием воспользуюсь твоим гостеприимством.

За прислужницей, приставленной к нему Минамп, Бат прошел в уютные покои, где его ждали простая, но сытная еда, новая одежда и мягкое ложе, на котором он с удовольствием проспал до самого полудня, не потревоженный никем и ничем.

Минамп несколько раз заглядывала в покои и с задумчивым видом смотрела на спящего правителя, этой ночью чудом избежавшего гибели.

Глава 9

– Правитель, проснись! Бат Балам! – голос Мидатля ворвался в сон Бата как раз в тот момент, когда Нак-Пу уже занес над связанным юношей нож с темным лезвием из вулканического стекла.

Бат открыл глаза и облегченно вздохнул. Кошмары этой ночи продолжали преследовать его во сне. Некоторое время юноша непонимающе смотрел на стоящего возле его ложа жреца.

Наконец, он воскликнул:

– Мидатль! Ты жив!

– Боги решили, что мое время для последнего путешествия в Шибальбу еще не пришло, – отозвался жрец.

– Как же тебе удалось спастись? Где ты был этой ночью?

– спрашивал Бат, вставая.

– Каждого из нас боги вели к спасению своими путями, – покачал головой Мидатль. – Но эти пути еще не закончились.

– О чем ты говоришь? – спросил Бат.

– Пакальцы, которые вчера ворвались во дворец вместе с Нак-Пу, стоят у храма бога маиса, – сказал жрец. – Они ждут решения своей участи. Они просят тебя, как сына богов, пощадить их и весь Паскаль и не карать их за то, что они прислушались к злым духам, вложившим в уста Нак-Пу призывы к нападению на чакальцев.

– Что ж, я готов их простить, – задумчиво проговорил Бат, смотря в окно на громадную толпу, собравшуюся перед храмом.

Когда Бат уже выходил из покоев, направляясь к храму бога маиса, его догнал Зак-Куу-Мо, лицо которого от всех последних событий стало еще более мрачным.

– Правитель, Нак-Пу удалось сбежать, – сообщил военачальник. – Его нет в Пакале.

– Что ж, боги обязательно дадут мне возможность найти его, чтобы заставить расплатиться за жизни чакальских воинов, – ответил Бат.

– Судя по всему, Нак-Пу убежал из города в лес, а там выжить в одиночестве невозможно, – сказал Мидатль.

* * *

Бат спускался по дворцовой лестнице в окружении чакальских воинов. За юным правителем шли Зак-Куу-Мо и Мидатль.

Все были напряжены и готовы в любой миг ринуться в бой, если пакальцы вновь проявят свое коварство. Но жители Пакаля не собирались нападать на Бата и остальных чакальцев. Весть о том, что за юного правителя вступился сам Соц облетела город быстрее птицы-кетцаля и теперь каждый молил богов о пощаде.

Пакальцы собрались перед главным храмом, посвященным богу маиса, и в ритуальных танцах пытались задобрить бога. Пакальские жрецы собирались принести сегодня в жертву богу каждого десятого воина из тех, кто напал минувшей ночью на чакальцев.

В знак раскаяния люди измазали лица золой и шли на площадь перед храмом босиком. Здесь каждого пришедшего захватывал неистовый ритм множества барабанов, в которые без устали били человек двадцать юношей. Под эту мерную дробь все собравшиеся перед храмом отплясывали в честь богов маиса и тьмы. Когда Бат появился на площади, мало кто обратил на него внимание – все пребывали в трансе. Жрецы выкрикивали обращения к богам, а остальные подхватывали их слова и все это превращалось в непрерывный гомон.

Юный правитель сделал знак своим воинам оставаться на площади, а сам в сопровождении лишь одного Мидатля стал подниматься к храму по широким ступеням, на которые многие годы стекала кровь от непрерывных жертвоприношений.

Встав у входа в храм, юноша поднял обе руки вверх, призывая пакальцев выслушать его. Но люди, обуянные страхом перед гневом богов, продолжали покачиваться в танце и выкрикивать мольбы, обращенные к подземных духам. Тогда Зак-Куу-Мо подошел к юношам, бившим в барабаны и что-то приказал им.

Те сразу же перестали бить в барабаны. Понемногу танец стал утихать, а вместе с ним все реже стали слышаться и выкрики-мольбы. Все больше людей замирало на месте и их лица обращались к Бату, стоящему на вершине храмовой башни.

– Люди Пакаля! – громко крикнул Бат и с удивлением понял, что его голос звучит с неизъяснимой силой и каждое слово отражается многократным эхом.

Видимо, строители старого храма знали немало секретов.

Пакальцы, застыв от волнения, внимали каждому слову юного правителя.

– Многие из вас этой ночью решили, что могут спорить с волей богов! – продолжал Бат. – Но теперь они поняли, что нет ничего страшнее, чем гнев духов. Этой ночью сам темнокрылый Соц опустился на Паскаль, чтобы его жители узнали волю богов и перестали слушать предателя Нак-Пу. Теперь вы молите богов о пощаде, а совсем недавно мечтали лишь о том, чтобы моя голова лежала здесь, у этого храма. Как вы готовы расплатиться за свое коварство и неразумие?

Юноша гневно обводил взглядом толпу, снова и снова повторяя свой вопрос. Наконец, кто-то невидимый, стоящий в самом центре площади громко крикнул:

– Мы готовы отдать свои жизни!

– Ваши жизни? А нужны ли они богам? – тут же отозвался Бат. – Когда в Шибальбу отправляется душа мужественного воина, такого, как великий Пак-Яко, подземные духи торжественно приветствуют его. Велика ли честь для богов, когда к ним придут ваши души, которые так легко меняют преданность на предательство?

Юный правитель сделал паузу, выжидая, когда умолкнет эхо, а потом сам себе ответил:

– Вряд ли боги будут рады такому ничтожному дару, как ваши жалкие жизни! Нет! Я – сын бога Чака и сам покараю вас за злодеяния, за всех убитых чакальцев и мысли о моей смерти. Каждый дом в Пакале отдаст мне половину своего урожая! И радуйтесь тому, что я так милостив и оставляю вам другую половину, чтобы вы не умерли с голоду, хотя вы это заслужили. Каждый, кто не ослушается, будет принесен в жертву богу маиса прямо здесь, на этом месте!

В довершение своих слов Бат несколько раз топнул ногой по темным плитам у входа в храм. Тишина была ответом пакальцев. Конечно, им вовсе не хотелось отдавать чакальцам свой урожай, но угроза Бата была еще страшней. Поэтому все молча согласились отдать половину своего урожая, лишь бы сохранить свои жизни.

Когда Бат Балам спустился с лестницы и горделиво глядя поверх голов вернулся во дворец, пакальцы начали расходиться с площади. Мидатль, проходя по узкому проулку недалеко от храма, услышал разговор двух пакальских жрецов, идущих впереди него. Один из жрецов был старым, он шел, опираясь на длинную палку. С ним рядом шел совсем молодой мужчина, который, скорее всего, стал жрецом совсем недавно.

– Чакалец заботится о своем народе, но это недобрый знак, – сказал старый жрец.

– Что именно ты считаешь недобрым знаком? – спросил молодой.

– Наши боги жестоко мстят тем людям, которые не приносят им жертв. Бат Балам должен был покарать хотя бы нескольких воинов из Пакаля, чтобы души всех остальных затрепетали от страха, а боги поняли, что их чтят. Теперь же и Паскаль, и Чакаль ждут беды и они не за горами, – объяснил старик.

Мидатль ускорил шаг, чтобы разглядеть его лицо, но обходя широкую колонну на своем пути, он потерял обоих жрецов из виду.

* * *

Сотни пакальцев расчищали дворец правителя от следов ночной битвы. Пока в залах царила неразбериха, Бат отправился на прогулку вместе со своими приближенными – Мидатлем, Зак-Куу-Мо, Нар-Амом. Их сопровождал большой отряд воинов, в который входили только чакальцы.

Проходя по приподнятой над землей дороге, вымощенной по приказу Пак-Яко вокруг всего города, Бат обозревал окрестности, снова и снова поражаясь сказочному пейзажу, среди которого вздымались высокие башни Пакаля. Постройки пакальцев удивительно гармонично сочетались с окружающей природой: длинными пологими холмами, рекой, стройными кедрами и густыми зарослями вечно зеленых кустов, населенных множеством птиц и зверей.

Зак-Куу-Мо ни на шаг не отставал от Бата, рассказывая правителю о последних вестях, полученных из Чакаля. Сегодня утром из города Чака прибыли гонцы и теперь военачальник делился новостями.

– Наши земледельцы, работающие на северных полях, все чаще стали встречать северян-юкчей, – говорил Зак-Куу-Мо.

– Те явно что-то разнюхивают. Нужно быть готовыми к тому, что юкчи снова попытаются захватить наши северные земли.

Правитель, следует послать побольше наших воинов к северным окраинам наших земель.

– Да, нужно как можно скорее вернуться в Чакаль, – сказал Бат. – Юкчи всегда зарились на наши земли и теперь они могут воспользоваться тем, что в Чакале нет правителя.

– Но как же пакальцы? Сейчас тебе, правитель, нельзя покидать Паскаль. Вдруг Нак-Пу вернется, чтобы снова возмутить жителей города против тебя?! – произнес Нар-Ам.

Плечо юноши было перевязано – прошедшей ночью тот дрался с пакальцами словно ягуар и несмотря на полученную тяжелую рану командовал отрядом воинов и привел их на выручку к своему правителю, когда у того уже не было надежды на спасение. Нар-Ама очень беспокоило настроение пакальцев и он ни в чем не доверял им.

– Пакальцы окончательно успокоятся, когда женой Бата Ахава Балама станет Минамп. После свадьбы ахава Чакаля можно будет торжественно объявить правителем Пакаля, – сказал Мидатль.

– Что ж, раз этого не миновать, то и не стоит откладывать свадьбу, – решил Бат. – Пусть сегодня же начнут подготовку к свадьбе, после которой мы сразу же вернемся в Чакаль.

– Правитель, ты заберешь Минамп с собой в Чакаль? – спросил Нар-Ам.

– Мне все равно, – нарочито безразличным тоном ответил Бат. – Пусть остается в Пакале, если ей хочется. Главное, что этой свадьбой завершится вражда между нашими городами.

После этого приближенные, видя, что настроение их правителя оставляет желать лучшего, замолчали. Когда они поднялись на высокий холм, на вершине которого стоял столб с надписями, повествующими о деяниях великих правителей Пакаля, небо заволокло тучами и начал накрапывать дождь. Решено было возвращаться назад и Бат успел прочесть лишь одну надпись, гласившую: «Пятого дня месяца уэйб правитель города Пакаля Яшкин победил народ навахов и привел тысячу пленных, которых принесли в жертву богу маиса. Теперь боги даруют Пакалю урожай.»

Когда чакальский правитель и его приближенные входили в город, небо пронзила изломанная сверкающая молния. Чакальцы молча переглянулись – издавна молния считалась предвестием беды и в тот день, когда она появлялась, нельзя было принимать важных решений. Бат тряхнул головой, как бы споря сам с собой и ускорил шаги, направляясь прямо во дворец.

* * *

Когда в покои Минамп вошла девушка прислужница, дочь великого Пак-Яко перебирала украшения, доставшиеся ей от умершей два года назад матери. Украшения были единственной вещью, которая могла считаться собственностью женщин всех народов майя. Ни отец, ни муж, ни кто-либо другой не имели права отбирать у женщин своей семьи украшения. Когда Минамп грустила, она всегда начинала перебирать красивейшие бусы, серьги, браслеты, хранящиеся в каменной шкатулке в ее комнате.

– Бат Ахав Балам просит тебя прийти в красный зал, – с напускной важностью сообщила вошедшая девушка – еще никогда ей не приходилось передавать приглашение от правителя.

Минамп встала, быстро поправила подол цветистой юбки и отправилась по многочисленным переходам в зал, где ждал ее Бат. Свое название зал получил за то, что его стены были покрыты резными досками из крепчайшего красного дерева. По дороге она гадала, зачем тот хочет ее видеть. Она ожидала увидеть юного правителя окруженным многочисленными сановниками, но к ее удивлению, Бат был один. Юноша стоял у окна и повернулся к ней, как только она вошла в зал.

– Ты звал меня, ахав? – спросила Минамп.

– Да, – Бат жестом пригласил девушку сесть на скамью, стоящую в середине зала.

Минамп присела на краешек скамьи и не сводила глаз с юного правителя, ожидая, что он скажет.

– Думаю, ты знаешь, что пакальцы не будут видеть во мне своего правителя, пока ты, дочь их прежнего ахава, не станешь моей женой. Я приказал подготовить все к свадьбе завтра же, – сказал Бат.

– Завтра? – перед глазами Минамп появилось лицо ее отца, Пак-Яко, который говорил, что никто и никогда не станет заставлять его дочь выходить замуж против ее воли.

Девушка подняла руку к лицу, словно отводя от себя это видение.

– Хорошо, завтра я буду готова, – ответила она и встала, направляясь к выходу.

– Сразу же после свадьбы я вернусь в Чакаль, – проговорил Бат, сжимая кулаки – он чувствовал смущение и злость на себя из-за этой самой неловкости. – Если ты хочешь, то можешь остаться здесь, во дворце своего отца. Никто не сможет обвинить тебя в нарушении обычаев. Ведь они говорят о том, что жена должна жить в доме своего мужа. А раз я стал правителем Пакаля, то этот дворец – мой дом точно так же, как и дворец в Чакале.

Лицо Минамп стало еще бледнее, чем было.

– Да, я останусь здесь, – сказала она и быстро вышла из зала.

Бат снова повернулся к окну. Костяшки на его стиснутых кулаках побелели.

* * *

В городе, на улицах которого еще прошлой ночью шло настоящее сражение, вовсю шли приготовления к свадьбе нового правителя. Хотя солнце уже почти спряталось за вершинами кедров, примыкающих к городским стенам, похоже было на то, что никто из пакальцев не собирался ложиться спать. Чисто вымытые улицы украшались цветами. В громадной дворцовой кухне готовились самые роскошные яства. Во всех храмах дымились курительницы со смолой – боги должны были вкусить ароматный дым и благословить Бата Ахава Балама и Минамп.

Девушки из знатных семей собрались в женской половине дворца, чтобы приготовить красивый наряд для Минамп. Волосы девушки заплетали в сотни мелких косичек, в которые вплетались разноцветные нити. Трое самых лучших вышивальщиц расшивали пояс жениха, который, согласно обычаю, невеста должна была ему вручить на свадьбе.

Прислуга дворца сбилась с ног, торжественно украшая все покои. Повсюду были развешаны маски Первой Матери, покровительницы браков.

Вся предпраздничная суета, казалось, не затронула только двух человек во всем Пакале – Минамп и Бата. Юноша безучастно наблюдал за всеми приготовлениями, меряя шагами свои покои. Минамп же, сидя на низенькой скамеечке, пока ей делали сложную высокую прическу из множества косичек, с тревогой думала о будущем, теперь волею богов неразрывно связанным с Батом.

«Ему даже безразлично, где я буду жить, – думала девушка. – Сам он, конечно же, завтра отправится в свой Чакаль. Я же теперь не буду иметь права даже выходить из дворца. Неужели так и пройдет моя жизнь? Отец был готов выполнить любое мое желание. Человека, который завтра станет моим мужем, похоже, мои желания совсем не интересуют. Хорошо хотя бы то, что он разрешил мне остаться здесь.»

Минамп не решалась признаться себе в главном – ее самолюбие очень задевало то, что Бат не проявлял никакого интереса к ней.

Самого же юного правителя в эти часы тоже мучили подобные мысли. «Эта девушка никогда не станет ко мне относится хотя бы с уважением. Еще бы, ведь она согласилась стать моей женой лишь для того, чтобы прекратить вражду между ее и моим народами. Ну что же, правитель Чакаля не должен показывать свою слабость. Завтра же я вернусь в свой город с половиной урожая пакальцев и мой народ будет приветствовать меня как истинного сына Чака! Это лучшая награда. А гордая Минамп может оставаться в Пакале, который она так любит.»

Бату и в голову не могло прийти, что девушка, предложи он ей это, с радостью бы покинула Паскаль, в котором сердце ее разрывалось при воспоминаниях об умершем отце и глаза наполнялись слезами при мысли о том, что времена благоденствия для ее народа остались в прошлом.

* * *

За покоями Минамп проходила открытая галерея, которая примыкала к восточной стене дворца. Сколько себя помнила Минамп, она любила прогуливаться вечером по галерее, любуясь звездами и вдыхая лесные ароматы – лес начинался всего в пятидесяти шагах от галереи. Вот и теперь, накануне своей свадьбы, она прогуливалась по галерее в полном одиночестве, размышляя о завтрашнем дне, полная сомнений.

Шорох, раздавшийся откуда-то снизу, испугал Минамп и она хотела вернуться в свои покои, где множество девушек готовили ее свадебный наряд. Вглядываясь в темноту, она увидела силуэт мужской фигуры и услышала, как ее тихо зовут:

– Минамп! Меня послал Нак-Пу, он хочет говорить с тобой!

Человек приблизился и девушка узнала Вап-Шу – верного слугу Нак-Пу. Вап-Шу был из народа навахов и Нак-Пу захватил его в плен в одном из сражений. Против обыкновения, пленника он не принес в жертву богам, а оставил в живых и вскоре тот стал его верным рабом, готовым выполнить любое поручение, рискуя жизнью.

– Нак-Пу жив?! – воскликнула Минамп. – Где он?

– Он ждет тебя на горе правителей, – ответил Вап-Шу, понизив голос.

– Но почему он думает, что я приду к нему? – удивилась девушка.

– Потому что только он может спасти тебя, – сказал посланник.

– От чего спасти?

– Завтра свадебное торжество закончится тем, что тебя принесут в жертву богу Чаку, – зловещим шепотом сообщил Вап-Шу. – Чакальские поля не принесли в этом году урожая и их правитель решил, что боги вернут свою милость, если получат такую жертву, как душа его жены.

– Это неправда! – воскликнула Минамп. – Бат Балам не приносит человеческие жертвы. Он даже простил пакальцев, хотевших его убить прошлой ночью.

– Бат Балам во всем слушается своего верховного жреца Мидатля, а тот настаивает на том, чтобы принести тебя в жертву, – сказал посланец. – Последний твой шанс спастись – уйти сейчас вместе со мной с Нак-Пу – во главе навахов он скоро захватит не только Паскаль, но и Чакаль. И тогда ты снова станешь хозяйкой в этом дворце.

– Нак-Пу ушел к навахам? – Минамп была в смятении.

Сначала она не поверила словам Вап-Шу, но вспомнив все время пугающий ее своей безжалостностью взгляд Мидатля поняла, что тот вполне мог желать ее смерти у жертвенного камня в храме кровожадного Чака. Все в душе девушки содрогнулось. Она не раз видела, как пленных, захваченных в войнах, приносили в жертву богам и такая участь могла любого довести до безумия. Минамп вспомнила безучастный вид Бата и ей показалось, что только теперь она поняла почему он так вел себя с ней – для него она уже не принадлежала к миру живых, ведь он знал, что уже завтра ее бездыханное тело будет лежать у храма бога Чака. Однажды отец сказал ей: «Никому, кроме пакальцев, не доверяй! Даже тогда, когда тебе хочется верить кому-то, знай, что злые духи могут обмануть кого угодно, даже самого мудрого.»