Текст книги "Сага о йомсвикингах"

Пальнатоки ответил:

– Часто я выполнял твою волю, воспитанник, сделаю это и теперь. Я расстался с этой стрелой, когда вложил ее в тетиву и пустил в твоего отца.

Конунг крикнул:

– Все, кто здесь есть, поднимайтесь скорее, схватите Пальнатоки с его людьми и убейте их, потому что нашей дружбе с ним пришел конец.

Все, кто был в этих палатах, вскочили на ноги. Пальнатоки выхватил меч и рассек своего родича Фьёльнира надвое. Потом он выбрался наружу со своими людьми, потому что у него там было так много друзей, что никто не хотел причинять ему вред.

Они вышли наружу все кроме одного человека из дружины Бьёрна. Тут Пальнатоки сказал:

– Это самая малая потеря, на какую можно было рассчитывать. Поспешим к нашим кораблям.

На это Бьёрн сказал:

– Ты бы не бросил так своего человека, и я этого не сделаю.

И он вернулся в палаты. Они подкидывали этого бретландца над головами и почти разорвали его на части. Бьёрн вошел, взвалил своего человека на плечи и унес, хотя тот уже умер. Бьёрн сделал это ради славы. Потом они отправились к своим кораблям, взялись за весла и поплыли прочь. Они не останавливались, пока не достигли Бретланда. А Свейн-конунг со своими людьми снова сел пировать и был недоволен тем, как обернулось дело.

15

На следующее лето Алов, жена Пальнатоки, занедужила и умерла. Он больше не захотел оставаться в Бретланде и поручил управление страной Бьёрну Бретландцу, а сам снарядил тридцать кораблей и отправился в поход. Он стал разорять Скотланд и Ирланд. Так он делал три лета подряд, захватил много добра и снискал громкую славу. На четвертое лето Пальнатоки поплыл на восток в Виндланд. У него было сорок кораблей.

В Виндланде тогда правил конунг по имени Бурислейв. Он понял, что появление Пальнатоки не сулит ему ничего хорошего, потому что тот всегда одерживал победы и всех превзошел славой. Тогда он решил послать своих людей к Пальнатоки и пригласить его к себе. Он велел передать, что хочет быть его другом. Еще конунг сказал, что готов отдать ему одну из своих областей под названием Йом, если Пальнатоки поселится там и будет защищать его земли и царство. Пальнатоки принял это предложение и поселился там со своими людьми. Вскоре он построил там большую и хорошо защищенную крепость. Часть ее выступала в море, и там была устроена гавань – достаточно просторная, чтобы в ней поместилось три сотни длинных кораблей и все они находились внутри крепости. Вход в гавань был устроен с большим искусством. Над ним сделали каменный свод, а впереди были железные ворота, что запирались изнутри. На каменном своде возвели высокую башню и поставили в ней катапульты. Эту крепость назвали Йомсборг.

16

Потом по совету мудрых людей Пальнатоки установил в Йомсборге законы, чтобы тем увеличить их силу и славу. Первый закон гласил, что ни один человек старше пятидесяти и младше восемнадцати зим не может вступить в их ряды. Никто из них по возрасту не должен выходить за эти пределы. Когда новые люди захотят к ним присоединиться, никто не должен просить за своих родичей. Никто не должен отступать перед противником, что равен ему силой и оружием. Каждый должен мстить за другого как за родного брата. Никто не должен вслух выражать свой страх или бояться чего-либо, даже если окажется в безнадежном положении. Всю ценную добычу, что будет захвачена во время похода, следует сносить к древку стяга, невзирая на то, много ее или мало, а тот, кто не сделает этого, должен быть изгнан. Никто не должен распускать ложные слухи. Если до них дойдут важные известия, никто не должен объявлять их прилюдно или толковать о них между собой, но все известия должен объявлять Пальнатоки. Никто не должен жить в крепости с женщиной и покидать крепость больше, чем на три ночи. Если тот, кого они приняли в свои ряды, убил отца, или брата, или близкого родича одного из них, но откроется это позднее, решить это дело должен сам Пальнатоки – как и другие споры, что могут меж ними случиться.

Так они жили в этой крепости и соблюдали свои законы. Каждое лето они отправлялись в походы в разные страны и снискали себе славу. Их считали великими воинами, и мало кто мог в то время с ними сравниться. Их прозвали йомсвикингами.

17

На Сьяланде в ту пору правил Харальд-ярл, а прозвали его Струт-Харальдом. Это прозвище он получил потому, что носил шапку с украшениями на десять марок золота. Его жену звали Ингибьёрг. Одного их сына звали Сигвальди, другого Торкель Высокий, а дочь их звали Това.

Был человек по имени Весети, он правил на Боргундархольме. Его жену звали Хильдигунн. Одного их сына звали Буи, а другого Сигурд Плащ. Дочь их звали Торгунна.

Аки Пальнатокасон жил на Фьоне, и Свейн-конунг относился к нему наилучшим образом. Конунг сосватал за Аки Торгунну. У них с Торгунной родился сын, назвали его Вагн. Вагн рос дома. Аки с женой жили в любви и согласии. Едва Вагн подрос, люди стали замечать, что с ним труднее иметь дело, чем с его сверстниками. Он вечно дрался и задирал других. Жил он то дома, то на Боргундархольме у своего деда Весети, и никто не мог с ним совладать. Из своих родичей он больше всех слушал Буи и делал так, как тот ему велел, но он никогда не делал того, что ему говорили другие. Он был красивый малый, сильный и во всем искусный. Его дядя Буи был человек немногословный и заносчивый, и обладал такой силой, что никто не знал ее предела. Он был дурен собой, но сноровист. Сигурд Плащ был хорош собой. Человек он был гордый и немногословный. Сигвальди, сын Харальда-ярла, был бледен лицом. Глаза у него были хороши, а нос уродливый. Ростом он был высок и очень проворен. Его брат Торкель был силен и очень высок ростом. Оба брата отличались сметливостью.

18

Сигвальди и Торкель стали просить совета у своего отца, отправиться ли им в Йомсборг. Ярл ответил, что, по его разумению, это стоит сделать, – самое время, мол, испытать, на что вы годитесь.

Они спросили, даст ли он им оружие и припасы на дорогу. Ярл ответил, что им придется либо остаться дома, либо добыть все это самим. Они все-таки решили ехать и приготовили два корабля и сотню отборных воинов, снарядив их как можно лучше. Потом они поплыли на Боргундархольм. Там они сошли на берег и разорили самую богатую усадьбу Весети. Они забрали оттуда все добро и погрузили на корабли. Больше с ними ничего не случилось, пока они не достигли Йомсборга. У Пальнатоки в обычае было в сопровождении многих людей подниматься на башню над входом в гавань и оттуда разговаривать с теми, кто приплывал в крепость. Узнав, что туда явились Сигвальди с братом, он поднялся на башню вместе со своими соратниками и спросил, кто предводитель на этих кораблях. Сигвальди ответил:

– Их привели сюда два брата, сыновья ярла Струт-Харальда. Мы бы хотели присоединиться к вам с теми людьми, кого вы сочтете годными для своего войска.

Пальнатоки стал совещаться со своими товарищами. Он сказал, что знает их родичей и что они из хорошего рода. Те предоставили Пальнатоки самому решить этот вопрос. Тогда ворота крепости открыли, и их корабли зашли внутрь. Затем их людей испытали, и половину признали годными, а остальных отправили восвояси. После этого оба брата присоединились к йомсвикингам.

19

Теперь надо рассказать о Весети с его разоренной усадьбой. Он отправился к Свейну-конунгу и сообщил ему о том, что случилось, а своих сыновей он уговорил не делать ничего сгоряча. Конунг посоветовал ему подождать – мол, сперва он пошлет своих людей к ярлу Струт-Харальду.

– Я узнаю, готов ли он возместить ущерб, что нанесли его сыновья, так чтобы ты остался доволен. Тогда я хочу, чтобы вы на этом покончили дело.

Весети отправился домой, а Свейн-конунг послал своих людей за Харальдом-ярлом, и тот к нему явился. Конунг рассказал, как его сыновья обошлись с Весети, и попросил возместить ущерб и на этом помириться. Ярл ответил:

– Я ничего не получил из того добра и мне не за что возмещать ущерб, хотя, может статься, мои молодцы взяли себе для пропитания быков и овец.

Конунг сказал:

– Возвращайся тогда восвояси, потому что я объявил тебе свою волю. Теперь ты сам будешь защищать свою жизнь и свое добро от Весети и его сыновей.

Харальд-ярл ответил, что не боится Весети с его сыновьями. После он отправился домой.

Весети и его сыновья узнали про разговор конунга с Харальдом-ярлом. Они снарядили как можно лучше три корабля и две сотни людей. Потом они поплыли на Сьяланд. Там они разорили три самых богатых усадьбы Харальда-ярла и вернулись назад. Харальд-ярл узнал, что его ограбили и послал своих людей к Свейну-конунгу, прося, чтобы тот помирил их, и добавил, что теперь он сам этого хочет. Свейн-конунг сказал:

– Харальд-ярл не захотел слушать моего совета, теперь пусть сам думает, что ему делать. Я не стану в это вмешиваться.

Посланные вернулись и рассказали ярлу, как обстоят дела. Ярл сказал:

– Если конунг хочет остаться в стороне, нам самим придется что-то предпринять.

Харальд-ярл снарядил десять кораблей, поплыл на Боргундархольм и разорил там три усадьбы Весети – ничуть не хуже тех, что были разорены у него. Потом он вернулся домой и был доволен тем, как обернулось дело.

20

Весети узнал об этом и сразу поехал к конунгу. Тот хорошо его принял. Весети сказал:

– Мои дела с Харальдом-ярлом сейчас приняли такой оборот, что думается мне, между жителями этой страны начнется война, если ты не вмешаешься. Не кажется ли тебе, что чем раньше это сделать, тем лучше?

Конунг ответил:

– Я скоро поеду на тинг, что зовется Исейрартинг, и вызову туда Харальда-ярла. Там я вас помирю.

Весети поехал домой.

Подошло время тинга. Свейн-конунг отправился туда, взяв с собой много людей, потому что хотел решить их спор. У него было пять десятков кораблей. Харальду-ярлу недалеко было плыть до места тинга, у него было двадцать кораблей. Весети отправился на тинг с пятью кораблями, но сыновей с ним не было. Харальд-ярл разбил свои шатры поодаль от моря, а Весети поставил свои у берега, рядом с проливом, что подходил близко к месту тинга. Ближе к вечеру они увидели, что со стороны владений Харальда-ярла к месту тинга приближается десять кораблей. Они бросили там якорь, а люди с кораблей пошли к собравшимся на тинг. Это были сыновья Весети. Буи был роскошно одет: на нем был праздничный наряд Харальда-ярла ценой в двадцать марок золота. На голове у Буи была шапка ярла с украшениями в десять марок золота. Они привезли два сундука ярла, и в каждом из них хранилось по десять сотен марок золота. Они явились на тинг вооруженными, а их люди были построены в боевом порядке. Тогда Буи сказал:

– Самое время, Харальд-ярл, взять оружие, если у тебя хватит мужества. Я готов с тобой биться.

Когда Свейн-конунг услышал слова Буи, то понял, что его честь понесет урон, если такое случится. Тогда конунг поставил между ними своих людей, чтобы они не могли начать битву. Кончилось тем, что обе стороны обещали подчиниться приговору конунга. Но Буи выставил свое условие – он сказал, что никогда не расстанется с двумя сундуками, где было золото ярла. И все согласны, что он сдержал свое слово.

Потом Свейн-конунг объявил, на каких условиях они должны будут помириться:

– Ты, Буи, должен вернуть праздничный наряд ярла, а два сундука с золотом пусть остаются у тебя. Вы должны возместить ущерб за три усадьбы, что вы разорили у ярла, и сделать это нужно таким образом. Ярл выдаст свою дочь Тову за Сигурда Плаща, а в приданое за ней пускай дадут эти три усадьбы.

Обе стороны согласились с такими условиями. Весети дал Сигурду треть своего имущества, и Сигурду пришелся по душе этот брак. Сразу после тинга они отправились на свадебный пир, куда пригласили и Свейна-конунга. Свадьбу Сигурда и Товы сыграли с большой пышностью. Весети вернулся домой и жил спокойно.

21

Некоторое время его сыновья пожили дома, но скоро Буи захотел отправиться в Йомсборг и тем приумножить свою славу. Сигурд решил поехать с ним, хоть и был женат. Братья собрались в путь с двумя кораблями и сотней людей и поступили так же, как сыновья Струт-Харальда. Они приплыли к Йомсборгу и бросили якорь у ворот, ведущих в гавань. Хёвдинги крепости поднялись на башню в сопровождении многих людей. Сигвальди узнал тех, кто приплыл. Тогда Буи сообщил им о своем деле и сказал, что хочет присоединиться к Пальнатоки и его товарищам, если те согласны принять их с братом. Сигвальди спросил:

– В каком положении была ваша тяжба со Струт-Харальдом, когда вы уехали из дома?

Буи ответил:

– Долго можно рассказывать о нашем раздоре, но сейчас не время это делать. Мы помирились по приговору конунга.

Тогда Пальнатоки спросил своих людей:

– Готовы ли вы поверить им на слово? Я хотел бы принять их, ведь немного найдется им равных среди нас.

Они ответили:

– Мы согласны, чтобы ты принял их в наши ряды, раз таково твое желание. А если потом мы узнаем про них что-то другое, решение по этому делу, как и по всем прочим, выносить тебе.

После этого ворота крепости открыли, и Буи с братом вошли на своих кораблях в гавань. Затем их подвергли испытаниям, и только восемь десятков человек были признаны годными, а четыре десятка отправили восвояси. С тех пор йомсвикинги еще больше прославились, каждое лето ходили в походы и совершили много доблестных дел.

22

Теперь надо рассказать о Вагне Акасоне. Он жил то у своего отца, то у своего деда Весети и был сызмальства таким необузданным, что к тому времени, как ему исполнилось девять зим, уже убил троих. Он оставался дома, пока ему не исполнилось двенадцать зим. Тогда он стал просить у своего отца войско. Аки дал ему полсотни людей и корабль, а Весети дал столько же людей и один длинный корабль. Среди его товарищей не было никого старше двадцати и младше восемнадцати зим, кроме самого Вагна. Ему исполнилось тогда двенадцать зим. Он сказал, что сам добудет себе пропитание и оружие. Вагн со своими людьми недолго пробыл в пути, когда у них кончились припасы. Тогда он прошел Данию из конца в конец, безжалостно разграбив прибрежные области. Он не останавливался, пока у него не набралось достаточно оружия и доспехов, тогда он ушел из Дании.

Он повел свои корабли к Йомсборгу и приплыл туда на утренней заре. Они поставили свои корабли перед каменной аркой. А хёвдинги этой крепости вышли в сопровождении многих людей, чтобы узнать, кто приплыл. Вагн спросил, в крепости ли Пальнатоки. Пальнатоки ответил, что он тут, – а кто, мол, ты такой и что ты о себе возомнил.

Вагн ответил:

– Я не собираюсь скрывать свое имя. Я Вагн Акасон и явился сюда с предложением служить вам вместе со своими людьми. Дома считали, что со мной нелегко иметь дело.

Пальнатоки сказал:

– С чего ты взял, родич, что сможешь жить среди нас, коли твои родичи не могли с тобой совладать?

Вагн ответил:

– Сдается мне, родич, меня обманули, если такие воины вам не нужны.

Тогда Пальнатоки спросил у своих людей:

– Считаете ли вы, что их стоит принять в наше братство?

– Я думаю, – сказал Буи, – их не надо принимать, хотя мне он оказывал больше почтения, чем остальным своим родичам.

Пальнатоки сказал:

– Родич Вагн, наши люди против того, чтобы ты здесь остался, даже твои родичи.

Тут Вагн сказал:

– Не ждал я этого от тебя, родич Буи.

На это Буи сказал:

– Я и впрямь так думаю.

Тогда Вагн спросил:

– А что скажут сыновья Струт-Харальда?

Сигвальди ответил:

– Мы оба считаем, что тебя не следует принимать в наше братство.

Пальнатоки спросил:

– Сколько зим тебе, родич?

Вагн ответил:

– Я не стану тебя обманывать – мне исполнилось двенадцать зим.

Пальнатоки сказал:

– Тогда нам пришлось бы нарушить наши законы, ведь ты намного младше тех, кого мы принимали до сих пор в свое братство. Вот и причина, почему тебе нельзя здесь остаться.

Вагн ответил:

– Я не собираюсь идти против ваших законов, но они не будут нарушены, так как силой я могу сравниться с теми, кому исполнилось восемнадцать зим, а то и больше.

Пальнатоки сказал:

– Забудь об этом, родич. Лучше я отправлю тебя в Бретланд к Бьёрну и как родичу дам тебе половину своих владений в Бретланде.

Вагн ответил:

– Это щедрое предложение, но я отказываюсь.

Пальнатоки спросил:

– Чего же ты хочешь, родич, если отказываешься от такого хорошего предложения?

Вагн ответил:

– Я готов это объявить. Я предлагаю Сигвальди, сыну Струт-Харальда, выйти из крепости на двух кораблях, и тогда мы увидим, кто из нас отступит, а кто одержит верх. Давайте условимся, что вы примете нас, если мы заставим их отступить, а если нет, то мы уйдем отсюда. Я не стану, бросая ему вызов, говорить учтивые слова. Пусть Сигвальди сразится с нами, если он храбрый воин и духом он муж, а не сука.

Пальнатоки сказал:

– Ты слышал, Сигвальди, что сказал Вагн? Думается мне, отступать от своего он не намерен. Тебе должно быть нелегко все это слушать. И так как слишком много уже было сказано, я не стану тебя удерживать. Сразитесь с ними и причините им столько вреда, сколько сможете. Но я не хочу, чтобы ты убивал Вагна, даже если с ним нелегко будет совладать.

23

После этого Сигвальди и его люди облачились в доспехи и поплыли к ним на двух кораблях. Тотчас завязалась жаркая битва. Вагн и его люди обрушили на них такой град камней, что Сигвальди и его людям оставалось только прикрываться щитами, и ничего другого они не могли предпринять. Они составили вплотную свои корабли, и когда у Вагна и его людей вышли все камни, не теряя времени обнажили мечи. Кончилось тем, что Сигвальди отступил на берег, чтобы набрать камней, а Вагн со своими людьми преследовал его. Теперь они схватились на берегу, и Сигвальди снова пришлось отступить. Эта схватка оказалась еще более жестокой, и ряды Сигвальди сильно поредели. Пальнатоки и остальные стояли на башне и наблюдали за битвой. Когда Пальнатоки увидел, к чему клонится дело, он сказал Сигвальди, что пора прекращать битву, – не стоит, мол, ждать, пока они зайдут слишком далеко.

– Я считаю, – сказал он, – что мы должны принять Вагна и его людей, хоть он и моложе, чем велят наши законы. Мне кажется, что из него выйдет великий воин.

Было сделано так, как сказал Пальнатоки. Битву прекратили, и они приняли Вагна с его товарищами в свои ряды. У Сигвальди пало три десятка человек, а Вагн потерял меньше людей, но с обеих сторон было много раненых. Вагн стал ходить с ними во все походы на своем корабле, и трудно было найти воина, равного ему. Так прошло три года.

24

Когда Вагну исполнилось пятнадцать зим, Пальнатоки занедужил. Он послал своих людей за Бурислейвом-конунгом, и когда тот явился, сказал ему:

– Я думаю, государь, что этот недуг кончится моей смертью.

Конунг ответил:

– Я советую тебе выбрать вместо себя другого человека, чтобы он мог делать то же, что делал ты. Пусть он будет хёвдингом этой крепости, и пусть ваши люди здесь останутся.

Пальнатоки ответил, что Сигвальди больше других подходит для того, чтобы стать предводителем йомсвикингов, – хотя, добавил он, думается мне, никому из них не дано меня заменить.

Конунг сказал:

– Твои советы часто приносили нам пользу, и теперь мы им тоже последуем. Пусть в этом городе все законы останутся прежними.

Сигвальди охотно согласился с этим предложением и был очень доволен. Пальнатоки передал своему родичу Вагну половину Бретланда, чтобы тот владел и управлял ею вместе с Бьёрном Бретландцем, и поручил Вагну заботиться обо всех своих людях. Скоро после этого Пальнатоки умер, и все сочли его смерть большой утратой.

Немного прошло времени с тех пор, как Сигвальди стал править в Йомсборге, когда обычаи там изменились. Случалось, что женщины проводили в крепости по две или три ночи подряд, да и мужчины покидали крепость на больший срок, чем это было при Пальнатоки. Время от времени случались ссоры между людьми, а иногда и убийства.

25

У Бурислейва-конунга было три дочери. Старшую звали Астрид, и она превосходила красой и мудростью прочих женщин. Вторую звали Гуннхильд, а третью Гейра. Гейру взял в жены Олав Трюггвасон. И вот Сигвальди отправился к конунгу и предложил ему выбрать одно из двух – или он покинет крепость, или конунг выдаст за него свою дочь Астрид.

На это конунг сказал:

– Я думал, что выдам ее за более знатного человека. Все же мне нужно, чтобы ты не оставлял крепость. Мы обсудим это дело вместе.

Конунг завел разговор со своей дочерью Астрид и спросил ее, что она думает о браке с Сигвальди. Астрид ответила:

– Сказать по правде, я вовсе не хотела бы стать женой Сигвальди. Но прежде чем он ляжет в мою постель, пускай освободит эту страну от всех податей, что мы прежде платили датскому конунгу, или же пускай доставит сюда Свейна-конунга, чтобы тот оказался в твоей власти.

Конунг передал все это Сигвальди. Тому очень хотелось получить в жены Астрид, и дело кончилось тем, что он согласился на эти условия. Они скрепили свое соглашение клятвами. А сделать это он должен был до наступления следующего йоля, иначе договор их терял силу. Потом Сигвальди вернулся в Йомсборг.

В скором времени он снарядил три корабля и взял с собой из крепости три сотни людей. Они плыли, пока не достигли Сьяланда. Там он расспросил местных жителей и узнал, что Свейн-конунг пирует сейчас неподалеку. Он поставил свои корабли рядом с мысом, где не было других кораблей, вблизи от усадьбы, где пировал конунг с шестью сотнями своих людей. Сигвальди и его люди развернули свои корабли носами в открытое море и связали их штевень к штевню. Потом Сигвальди послал два десятка человек к Свейну-конунгу и велел сказать, что сам он занедужил и лежит на смертном одре:

– Скажите ему, что я хочу увидеться с ним во что бы то ни стало и что от этого зависит его жизнь.

Они отправились к конунгу и передали ему это послание. Конунг сразу собрался в путь и пришел туда с шестью сотнями людей. Когда Сигвальди узнал, что явился конунг, он лег на том корабле, что был дальше всего от берега, и сказал своим людям:

– Когда три десятка человек поднимутся на корабль, что стоит у берега, вы должны убрать сходни и сказать, что он не возьмет больше людей, иначе может потонуть. Я думаю, что конунг пойдет впереди. И когда два десятка человек поднимутся на средний корабль, вы снова уберете сходни.

Конунг подошел к кораблям, и они сделали все так, как им было велено. Когда конунг оказался на корабле Сигвальди сам десятый, то спросил, может ли Сигвальди с ним говорить. Ему ответили, что сил у того мало. Конунг подошел к постели Сигвальди и спросил, может ли он говорить. Сигвальди сказал:

– Наклонись ко мне.

Когда конунг к нему наклонился, Сигвальди одной рукой схватил конунга за плечи, а другой под мышки. Потом Сигвальди крикнул своим людям, чтобы те поскорее гребли прочь от берега. Так они и поступили. А люди конунга остались на берегу и смотрели на это. Конунг спросил:

– Сигвальди, ты решил предать меня? Что ты задумал?

Сигвальди ответил:

– Я не собираюсь предавать вас, но вы должны отправиться с нами в Йомсборг, где будете желанным гостем. Мы окажем вам должный почет.

Конунг сказал:

– Нам придется на это согласиться.

Они поплыли в Йомсборг, и йомсвикинги задали в честь конунга пышный пир и называли себя его людьми. Потом Сигвальди рассказал конунгу, что сосватал за него дочь Бурислейва-конунга по имени Гуннхильд:

– Она самая красивая из сестер, а я помолвлен с другой сестрой по имени Астрид. Теперь я поеду к конунгу и договорюсь, на каких условиях ты можешь получить ее в жены.

Конунг согласился. Сигвальди отправился к Бурислейву-конунгу с сотней людей, и они стали это обсуждать. Сигвальди объявил, что теперь он имеет право получить в жены Астрид. Бурислейв-конунг и Сигвальди договорились, что им делать дальше, и Сигвальди поехал назад. Свейн-конунг спросил, успешно ли было его сватовство. Сигвальди ответил, что теперь это зависит от него, – конунг-де не отдаст за тебя свою дочь, пока ты не освободишь его от податей, и тогда вам обоим прибавится чести, потому что твоей женой будет дочь конунга, не платящего дани. Сигвальди говорил так убедительно, что конунг в конце концов согласился.

Был назначен срок обеим свадьбам, их должны были сыграть в один и тот же день. Свейн-конунг отправился на пир вместе со всеми йомсвикингами. Этот пир был таким пышным, что никто не мог припомнить более достойного пира в Виндланде. В первый вечер невесты надели фальды, а наутро они развеселились и сняли свои уборы. Теперь конунг смог рассмотреть их лица, потому что ни одну из них прежде он не видел. Сигвальди сказал, что его невеста красивее, но конунгу так не показалось, и он понял, что Сигвальди скрыл от него правду. Конунг разгадал его замыслы, но использовал все для того, чтобы преумножить свою честь. Когда кончился пир, конунг отправился домой со своей женой, тремя десятками кораблей, большой свитой и драгоценными дарами. А Сигвальди со своей женой вернулся в Йомсборг вместе с йомсвикингами.

26

В скором времени из Дании пришла весть, что умер ярл Струт-Харальд, отец Сигвальди и Торкеля. Их брат Хеминг был еще мал. Свейн-конунг послал сказать Сигвальди, чтобы они приехали в Данию справить по отцу тризну. Они попросили конунга готовить пир и не жалеть для этого их добра. Они сказали, что приедут в начале зимы. Многим такое решение казалось неразумным, так как они подозревали, что дружба Свейна-конунга и Сигвальди была уже не такой прочной после всего, что случилось. Но они стояли на своем. Йомсвикинги собрались в путь, у них была сотня и восемь десятков кораблей. Они поплыли на Сьяланд.

Свейн-конунг был уже там. Он приготовил пышный пир, на него собралось множество приглашенных. В первый же вечер Свейн-конунг велел поднести йомсвикингам самой крепкой браги, и они пили вволю. Когда конунг увидел, что они опьянели и стали болтливы, то сказал так:

– Здесь очень шумно и весело. И хорошо было бы нам повеселить гостей, учинить что-нибудь занимательное, так, чтобы об этом долго помнили.

Сигвальди сказал:

– Нам кажется, будет приличнее, если вы начнете первым, так как все мы здесь ваши подданные.

Конунг сказал:

– Я знаю, что на подобных пирах люди дают обеты, чтобы преумножить свою славу. Теперь, когда вы славны во всех землях, ваши обеты должны превзойти все остальные. Я готов начать первым. Я даю обет, что изгоню Адальрада, конунга англов, из его владений до наступления третьей зимы или убью его и так завладею его царством. А теперь ты, Сигвальди, пообещай что-нибудь не менее важное.

Сигвальди ответил, что так и сделает. Он сказал:

– Государь, я даю обет, что отправлюсь в Норвегию до начала третьей зимы и буду разорять ее с тем войском, какое смогу собрать, а Хакона-ярла изгоню из этой страны или убью – иначе я сам останусь лежать там.

Тогда конунг сказал:

– Все идет хорошо. Это достойный обет. Я желаю тебе удачи. Исполни свое обещание как подобает. А теперь твой черед, Торкель Высокий. Поклянись и ты сделать что-нибудь важное.

Торкель сказал:

– Я уже это обдумал и даю обет, что последую за своим братом Сигвальди и не поверну назад, пока передо мной будет корма его корабля.

– Хорошо сказано, и ты достойно выполнишь свое обещание. А теперь, Буи Толстый, твой черед, – сказал конунг. – Поклянись и ты сделать что-нибудь значительное.

– Я даю обет, – сказал Буи, – отправиться вместе с Сигвальди в этот поход и стоять, пока у меня достанет отваги и пока будет стоять Сигвальди.

– Все идет так, как мы и думали, – сказал конунг. – Ты дал достойный обет. Теперь твой черед, Сигурд Плащ. Пообещай и ты что-нибудь.

– Это нетрудно, – ответил Сигурд. – Я последую за своим братом и не поверну назад, пока он этого не сделает, или пока он не умрет.

– Так и следовало ожидать, – сказал конунг. – Теперь, Вагн, настал твой черед. Нам не терпится услышать твой обет, ведь ты и все твои родичи – великие воины.

Вагн ответил:

– Я даю обет отправиться в этот поход вместе со своими родичами Сигвальди и Буи и поверну назад не раньше, чем этого захочет Буи, если он останется жив. К этому я хочу добавить, что если окажусь в Норвегии, то убью Торкеля Глину и лягу в постель к его дочери Ингибьёрг, не спрашивая согласия ее родичей.

Вместе с Вагном был Бьёрн Бретландец. Конунг спросил:

– А ты что пообещаешь, Бьёрн?

Тот ответил:

– Я буду следовать за своим воспитанником Вагном, пока у меня достанет отваги.

На этом их разговор закончился и все пошли спать. Сигвальди лег в постель рядом со своей женой Астрид и сразу заснул. А когда он проснулся, Астрид спросила, помнит ли он свой обет. Он ответил, что не помнит. Тут она все рассказала ему и прибавила:

– Тебе не удастся сделать вид, будто ничего не случилось. Сейчас надо действовать мудро и предусмотрительно.

Сигвальди сказал:

– Ты женщина умная. Посоветуй, что мне делать.

– Этого я еще не знаю, – ответила она, – но попробую что-нибудь придумать, потому что если сейчас ты не добьешься помощи от Свейна-конунга, потом тебе ее не получить.

После они договорились, что делать дальше.

27

Когда Свейн-конунг и все йомсвикинги снова сели пировать, Сигвальди был весел. Конунг спросил, помнит ли он свой обет. Сигвальди ответил, что не помнит. Тогда конунг повторил его. Сигвальди сказал, что пиво делает человека другим, и добавил:

– Какую помощь ты мне дашь, чтобы я мог исполнить свой обет?

Конунг ответил, что когда Сигвальди готов будет отправиться в поход, он даст ему два десятка кораблей. Сигвальди сказал:

– Такая помощь пристала бонду, а не конунгу.

Тут Свейн-конунг нахмурил брови и спросил:

– Сколько же тебе нужно кораблей?

Сигвальди сказал:

– Я не стану медлить с ответом. Мне нужно шесть десятков больших кораблей. Со своей стороны я выставлю столько же кораблей, пускай и меньших, потому что неизвестно еще, все ли они вернутся назад.

Тогда конунг сказал:

– Корабли будут у тебя, как только ты сам будешь готов.

– Тогда все хорошо, – сказал Сигвальди, – и тебе придется сделать это немедленно, потому что мы отправимся в путь сразу после тризны.

Конунг помолчал, но ответил все же быстрее, чем можно было ожидать:

– Пусть будет так, хотя все произошло раньше, чем я думал.

Тогда Астрид, жена Сигвальди, сказала:

– Вам не одолеть Хакона-ярла, если до него дойдет слух о вашем походе, но вы можете одолеть его, пока он ничего об этом не прознал.

Сейчас же, еще до окончания тризны, они стали готовиться к этому походу.

Това, дочь Харальда-ярла, сказала своему мужу Сигурду:

– Я прошу тебя по мере сил следовать за твоим братом Буи, потому что я видела от него много добра. Я сама хочу отблагодарить его за это. Я даю тебе, Буи, двоих людей, один из них Хавард Рубака, а другой Аслак Лысый.

Буи взял обоих и от души благодарил ее за подарок. Аслака он тут же дал своему родичу Вагну. Как только пир кончился, йомсвикинги собрались в путь. После этого они отплыли с сотней больших кораблей.