Текст книги "Мифы индейцев Южной Америки"

107. Таракан

Вернувшись из путешествия к солнцу, Элаль обустроил мир. Он создал людей нас, индейцев. А тех, кто населял землю прежде, вроде морских львов, их он отправил жить в воду. Раньше все птицы, например, гуси и утки, были людьми. И все звери были людьми страус-нанду, лиса, морская свинка, скунс, дикие коты.

В те времена всем нам подгадил морской лев. Элаль говорит:

– Нынче будет последняя ночь. Проведите ее спокойно, и все устроится.

Элаль собирался сделать так, чтобы люди жили век за веком, не умирая, чтобы были бессмертны, как солнце. Но морской лев взял и совокупился в ту ночь с женой. Именно поэтому он и умер, и жена его тоже.

А тут появился таракан и стал действовать супротив нас, супротив Элаля. Из горла морского льва он вытащил маленькую косточку, так что Элаль не смог больше льва оживить. Без косточки спасти его оказалось невозможно. А где ее таракан спрятал – поди узнай! Сам таракан был тем озабочен, чтобы не развелось на земле слишком много людей.

– Не люблю, говорит, когда много народу, потому что ходят и давят, наступают на тараканов ногами!

Позже Элаль отправил тех прежних людей кого в море, кого в степь жить, а вместо них создал нынешних людей. Морского льва он в воду пустил из-за его безобразного поступка.

108. Почему дети убегают из школы

Всемогущий Бог, бог земли и бог моря, оглядел землю. Земля же была телом Госпожи Земли, Мамы Пачи. И вот Бог создал людей из чего? Он извлек их изо рта Госпожи Земли, из ее глаз, из волос, из ее пота. Есть места, где поселились люди, извлеченные изо рта, например, Лима. Слово это так и значит «говорящий», «вещий», ибо находился там раньше великий оракул. А людей, извлеченных Богом из глаз Госпожи Земли, с нами нет они ушли далеко.

Наша страна, Перу, начинается от озера Титикака вульвы и лона Мамы Пачи, а кончается в Эквадоре у города Кито там ее лоб, Лима рот Госпожи Земли, Куско ее бьющееся сердце, реки вены, по которым струится кровь. Но Мама Пача простирается и за эти пределы, гораздо дальше. Скажем, Испания это ее правая рука. А где рука, там и рот поэтому не хочет никто больше говорить по-индейски и даже в нашей стране звучит испанская речь.

У Всемогущего Бога было два сына одного звали Инка, другого Сукристус, Иисус Христос. Инка для нас сделал все. Велел говорить – мы заговорили. Попросил Маму Пачу накормить нас – она дала нам еды. Инка научил нас обрабатывать землю, сделал так, чтобы коровы и ламы нас слушались. Прекрасное это было время, изобильное.

А потом Инка женился на Маме Паче и родилось у них двое сыновей. Люто рассвирепел Сукристус, об этом узнав. Собрал диких пум и натравил их на брата. Пумы бросились преследовать Инку повсюду, не давая ему покоя, мешая сесть и утолить голод и Инка слабел. А как только силы покинули Инку, Сукристус отрубил ему голову.

Больше всех известию о гибели Инки обрадовался Ньявпа Мачу. Ведь пока тот был жив, ему приходилось прятаться на горе, а называлась та гора Школа. Ньявпа Мачу доставляло особое удовольствие, если кто бил и пинал Маму Пачу. И вот как-то проходили мимо этого места осиротевшие сыновья Инки. Эти двое мальчиков все бродили по свету и искали пропавших родителей. Ньявпа Мачу увидел их и зовет:

– Пойдемте ко мне в Школу, я вам покажу, где ваш отец и мать!

Дети обрадовались и заторопились в Школу. А Ньявпа Мачу того и надо ведь он собирался их съесть. Привел к себе мальчиков и давай показывать книги.

– Тут,– говорит,– все написано: и о том, как Мама Пача разлюбила Инку, и о том, что Инка подружился с Иисусом Христом, хотите посмотреть?

Дети взглянули на книги, на Ньявпа Мачу, и так им стало вдруг страшно, что они убежали.

С той поры всем детям тоже велят ходить в школу, да только им это нравится не больше, чем сыновьям Инки. Поэтому из школы они убегают.

Передают, что когда старший сын Инки вырастет, он будто бы объявится и настанет Страшный Суд. Но только, кто знает, сможет ли он прийти? Наши дети его ищут повсюду, да пока не нашли. А если не найдут, то ведь сын Инки может и умереть, потеряв силы от голода, как умер когда-то его отец.

109. Воскрешение жареных петухов

Когда Иисус Христос умер, демоны обрадовались и устроили праздник. Они зарезали петухов и приготовили их в перечном соусе, а морских свинок зажарили в масле. Но только лишь черти расселись за столом и начали трапезовать, как вдруг морские свинки воскресли и прямо с тарелок пустились бежать, визжа:

– Куй-куй-куй!

А петухи захлопали крыльями, будто собирались запеть, и разбрызгали весь жгучий соус прямо в глаза сидевшим. Демоны ослепли и бросились кто куда, не разбирая дороги. Большинство на них налетели на яму, что зияла на вершине Голгофы, попадали туда и провалились в ад.

Но некоторые демоны на празднике не присутствовали. В это самое время они ходили по лесу и стреляли птиц из духовых ружей. Эти в ад не провалились, а разгуливают до сих пор по земле и наводят страху на смертных.

110. Потоп

Мальчик спустился с неба прямо на берег озера, куда ходят женщины за водой. Те возмутились: что он думает, этот мальчишка, куда он явился, разве не знает, что посторонним здесь делать нечего! Но одной женщине мальчик понравился:

– Смотрите, какой хорошенький,– заметила она.– Вы как хотите, а я возьму его к себе и стану воспитывать.

Дома, однако, мальчик заплакал. «Может, он успокоится, насосавшись моего молока?»– подумала женщина, но ошиблась: мальчик откусил ей груди, и женщина умерла. Спустилась облако, и кто-то скрытый в тумане стал учить мальчика, как лучше уничтожить людей.

Начался ливень. Земля превратилась в трясину. Первыми утонули в ней лошади, а из болотных окон, в которые провалились животные, хлынули новые потоки воды. Теперь все, что еще оставалось на поверхности, провалилось под землю и утонуло. Погибли все живые существа, а дождь лил и лил.

111. Пиранья

Жили два брата. Индейцы помоложе говорят, что одного звали Жуан, а другого Педро, и лишь старики еще помнят истинные имена: Мауаре и Дуиди. Раз Мауаре пошел ловить рыбу и выудил зубастую пиранью.

– Была бы ты человеком, стала бы мне женой!– произнес он мечтательно.

Пиранья подпрыгнула, плюхнулась назад в воду и обернулась женщиной.

– Как, как ты сказал?– переспросила она.

– Могла бы стать мне женой,– повторил юноша.

– Вот это хорошая мысль!– согласилась женщина.– Да только ведь ты меня бросишь!

– Отнюдь, до смерти буду любить!

– Ну, раз так, то пошли.

Женщина вылезла из воды и направилась к дому Мауаре. Как только вошли, пиранья бросилась разводить огонь и готовить пиво из клубней маниока. Еще бы ведь пиво могут варить исключительно женщины. Что касается Мауаре, то он пошел снова на реку и, уходя, спрятал женщину в углу в корзине.

– Сиди тихо!– велел он.– А то брат придет и сотворит тут с тобой невесть что!

Не успел Мауаре скрыться за деревьями, появился Дуиди.

– Пиво!– воскликнул он.

Утолив первую жажду, Дуиди принялся думать, откуда взялся столь славный напиток.

– Пиво готовят лишь женщины, значит брат обзавелся женой,– соображал он.

Дуиди внимательно осмотрел помещение, но никого не заметил. «Сама выскочит»,– подумал юноша и стал приплясывать и кружиться. При этом он развязал набедренную повязку и его длинный член болтался в разные стороны. Результат был достигнут немедленно: женщина захихикала, потом оглушительно захохотала и вылезла из корзины.

– Вот ты и вышла,– красавица, произнес Дуиди,– и не станем теперь времени терять, пока брат не вернулся!

– Не торопись,– возразила пиранья,– а то как раз останешься без пениса. Ты отраву из лиан когда-нибудь варил, чтобы рыбу глушить? Так вот приготовь яд, да залей мне в ноздри, а то у меня в лоне зубастая рыбка больно укусит!

Но Дуиди не слушал. Он повалил женщину на пол и залез на нее, но тут же вскочил, страшно крича и прикрывая рукой рану в паху. Дуиди опрометью выскочил на улицу и бросился в лес. Первым навстречу попался олень.

– Пенисами хочешь поменяться?– с надеждой спросил Дуиди.

– Еще чего!– хмыкнул олень, скрывшись в зарослях.

Потом попадались и другие звери, но никто не соглашался на обмен. Наконец, нашелся желающий то был самец обезьяны. С тех пор обезьяний пенис выглядел так, будто обкусан пираньей.

Пока Дуиди бегал по лесу, Мауаре вернулся с рыбной ловли и стал изучать тянущийся в сторону леса кровавый след.

– Что тут произошло?!– спросил он строго.

Жене пришлось рассказать. Дуиди очень сердился. Он выставил жену на улицу и обещал прятать ее отныне в лесу, а не в доме, навещая лишь по ночам.

– Впрочем,– добавил он,– с этим разберемся позже, а сейчас начинай опять варить пиво: я устраиваю праздник, зову гостей!

Не держа зла на брата, Мауаре позвал и его, велел захватить с собой побольше народа. Дуиди воспринял предложение излишне буквально. Идя по тропе, он резал тростник и охапками швырял через плечо. Из падающих тростинок возникали мухи, комары, москиты, блохи и прочая дрянь, досаждающая сейчас людям. Мало того: Дуиди из всех научил, кому сосать кровь днем, а кому кусать людей ночью. И вот всю эту публику он привел к брату на праздник.

– Где ты их взял?– прошептал в испуге Мауаре, глядя на блох и москитов, вваливающихся в дом.

– По дороге набрал, братец!– радостно отвечал Дуиди и пошел танцевать.

Когда пиво кончилось, Дуиди отправился восвояси, а приведенный народ остался ночевать и до рассвета пил кровь хозяев.

Сейчас дом Мауаре давно превратился в камень. И дом Дуиди тоже.

112. Черепаха

Человек-черепаха вернулся специально затем, чтобы позвать жену:

– Пошли в лес, говорит, я нашел дерево, все плодами увешано.

Вот они идут к дереву: муж впереди, жена сзади. Муж полез рвать плоды, добрался до середины и упал. Полез снова опять свалился. Жене этот неловкий увалень сделался столь противен, что она презрительно наступила на него ногой. С тех пор у черепах-самцов на панцире вогнутость. Мужчина обиделся и поплелся домой, а женщина сама полезла на дерево.

На вершине обнаружилась неожиданная картина: среди ветвей расположились люди-обезьяны, люди-птицы, люди-белки и прочие все самцы.

– Женщина, женщина!– завопили они и бросились с нею совокупляться.

Однако женщина села в том месте, где ствол раздваивался и загородилась сучьями. Как ни пытались дотянуться до нее мужчины, им это долго не удавалось. Наконец, в дело вмешался человек-кузнечик. Своим длинным острым яйцекладом он расколол дерево, укрытие развалилось и женщине пришлось по очереди соединиться со всеми желающими.

Когда мужчины успокоились и ушли, черепаха тоже спустилась на землю, доедая сорванный плод. Она направилась, как ей казалось, в сторону дома, но ошиблась дорогой и попала в селение ягуаров. Смотрит хижина, в ней старая бабка.

– Уходи отсюда, говорит бабка, съедят тебя!

Однако идти женщине было некуда, она окончательно заблудилась. Теперь она превратилась в настоящую черепаху и старуха спрятала ее под пустым горшком. К сожалению, вместе с ягуарами уже давно жила еще одна черепаха. Как только вернулись хозяева, она сразу же донесла им, что в доме есть кто-то чужой. Ягуары перевернули все вверх дном, но ухитрились не заметить горшка, которым старуха накрыла женщину. Тогда домашняя черепаха ягуаров сунула под него голову. Спрятавшаяся женщина плюнула на нее и тем себя выдала. Ягуары разбили женщине-черепахе панцирь и съели ее.

– А я-то надеялась, что будет у меня помощница!– горевала старуха.– Ну, хоть дайте что-нибудь пожевать! Яйца черепашьи дадите?

Ягуары были жадными, поэтому отдали только два яйца.

Когда старуха разбила яйца, из них вышли маленькие человечки: Ваши и Мавари. Три года растила детей хозяйка, пряча обоих, как прежде их мать, под перевернутым горшком. К концу этого срока Ваши и Мавари возмужали и обогнали ростом средних мужчин. Их тела были исключительно волосатыми, подбородок закрывала окладистая борода, зато волосы на голове были короче, чем сейчас у индейцев.

Вначале братья не имели половых органов. Жизнь Ваши и Мавари переменилась коренным образом после разговора с одной лесной птичкой.

– Вы знаете, что такое пенис?– спросила птичка.

– Понятия не имеем!

– Пенис – это растение, советую вам его поискать!

Братья обшарили лес и в конце концов пенис нашли. Они сорвали его и лизнули, а потом пошли спать. За ночь у них выросли собственные пенисы такие, как сейчас у мужчин, только длиннее и толще. Пришлось сплести и надеть набедренные повязки. Это помогло: пенисы приняли естественные размеры.

Живя в лесу, Ваши и Мавари сделали первые в мире луки и стрелы, первые каменные топоры и ножи и первую вершу для ловли рыбы. Однако культурных растений братья долгое время не знали: выкапывали невкусные и ядовитые корневища лиан, с которыми приходилось долго возиться, прежде чем их вообще можно было взять в рот.

Однажды Ваши и Мавари взяли свои топоры и стали рубить лес. Старуха явилась на расчищенный от деревьев участок и облегчилась. Ее экскременты превратились в маниок, но братьям он не понравился. Тогда старуха вернулась на то же место, велела обложить ее хворостом и сжечь живьем. Сгорела она быстро, а из обожженных костей получился настоящий, хороший маниок, который едят с тех пор все индейцы племени вайвай.

С тех пор, как братья обзавелись пенисами, они потеряли покой: все думали, как раздобыть женщину.

– Эй,– закричала им как-то птичка,– в поставленной вами верше кто-то сидит!

Братья вытащили вершу и нашли внутри выдру. Потеряв терпение, оба совокупились с ней, тыкая пенисом в глаз животному. Выдра отчаянно вырывалась:

– Я же не женщина,– кричала она,– поймайте себе в реке жен и соединяйтесь с ними сколько душе угодно!

Братья последовали совету: Ваши пошел вверх, а Мавари вниз по течению. Мавари выловил женскую сумочку, затем циновку, на которой сидят девушки, когда у них месячные, потом выловил разные нитки, волокна и краски, потом бисерный женский передник, сделанный, правда, не из настоящего бисера, а из рыбьей икры. Далее он выудил веретенце и, наконец, женщину.

Женщина эта была из рода змей-анаконд и прижимала к груди своего змеиного ребенка. Мавари его усыновил и снова вернулся к реке. Теперь он выловил все перечисленные выше предметы еще раз в том же порядке, а в завершение вторую женщину, которую подарил брату. У той на руках были два щенка с тех пор вайвай держат собак.

Ваши сперва родил дочь. Когда она подросла, он ее взял в жены. Затем обе жены, юная и постарше, народили от Ваши кучу детей. От них произошли белые бразильцы, которых теперь тоже много. Что же касается Мавари, то почти все его дети умерли, остались лишь сын и дочь. От них происходят индейцы и европейцы – настоящие европейцы из Европы, которые добрые и дарят индейцам железные топоры.

Дочь Мавари была первой девушкой, которой мать рассказала, как надо вести себя в дни месячных кровотечений.

– Главное не ходить к воде,– повторяла она,– иначе тебя утащат к себе наши родственники-анаконды! И на небо нельзя смотреть, иначе оно упадет!

Ваши до сих пор живет где-то в Бразилии. А Мавари огорчился, что его дети умерли, и вместе с женой ушел в верхний мир. Забрались они туда по цепочке из стрел, пущенных одна вослед другой.

113. Откуда взялись индейские женщины

Педве отправился работать в огород. Сын его остался дома.

– У меня глаз болит,– пожаловался он матери.

Женщина наклонилась, внимательно рассматривая глаз.

– Ты с кем-то совокуплялся,– сделала она вывод,– и я на тебя сержусь!

И вдруг добавила:

– Сделай это со мной!

Сын послушался и они легли: пенис мальчика в лоне матери.

В это время вернулся Педве. Наблюдая за любовной сценой, он машинально поправлял хвостовое оперение на своих стрелах. Тут появилась дочь, неся корзину со сладким картофелем.

– Стыдно мне за твою мать и за брата,– проговорил отец.– Нога моя больше не ступит в этот дом!

Вскоре жена вышла на улицу справить нужду.

– Ты чего не заходишь?– удивилась она, увидев Педве.

– Не хочу. Я и говорить-то с тобой не стану, развратница!

После обеда Педве молча ушел. «Во что бы такое мне превратиться? размышлял он, стоя посреди огорода. Пожалуй, что в маниок!». Педве попробовал, но сразу же передумал: «В маниок не годится: вытащат из земли, разотрут, положат на сковородку и станут печь. Тогда. может быть, в яме? Или в батат?».

В конце концов Педве превратился в коня. Он пощипывал травку у края тропы, когда появились его три дочери

Вроде его следы…

– Да вот он!– воскликнула старшая.

– А ну-ка, станем и мы кобылами!

Две сестры выполнили это пожелание, но младшая облика не изменила. Держа в руках раскрашенный сосудик из тыквы, она зашагала с лошадьми рядом.

Пришли к озеру. Аутшетпируре ловил рыбу. Отец с дочерьми снова обернулся индейцами, а потом птичками-зимородками, и принялись воровать рыбу. Только младшая сестра по-прежнему ни в кого не превращалась, стояла на берегу и смотрела.

– Как тебе удалось так красиво раскраситься?– спросил Аутшетпирурэ у зимородка-Педве.

– Проще простого: надо немного полежать в земляной печи.

По просьбе Аутшетпирурэ отец с дочерьми вырыли яму, положили туда рыболова вместе с его рыбой, накрыли соломой и засыпали землей.

– Теперь скорее!– велел Педве.

Все бросились бежать, но младшая девочка с полдороги вернулась забыла свой сосудик из тыквы. Когда она подошла к печи, ей захотелось попробовать рыбки и она стала разгребать землю. Аутшетпирурэ высунулся и спросил:

– Ну, как, я уже красив?

– Полежи немного еще!– ответила девочка.

Аутшетпирурэ полез назад в печь. В это время Педве со старшими дочерьми забрался на пальму, надеясь спрятаться от Аутшетпирурэ, когда тот за ними погонится. Разыскав свой сосудик, младшая сестра присоединилась к ним.

Аутшетпирурэ долго сидел в яме. Наконец, выкарабкался и огляделся вокруг: никого. Изрыгая проклятья, он пошел по следам, которые обрывались у пальмы. Тут младшая дочь случайно плюнула вниз. Аутшетпирурэ поднял голову.

– Как вы туда забрались?– спросил он.

– С помощью петли из лубяных волокон.

– Помогите и мне!

Педве бросил вниз полоску коры. Аутшетпирурэ схватился за нее и его стали подтягивать кверху. Затем одна из девочек перерезала эту веревку, Аутшетпирурэ упал.

– Так дело не пойдет!– сказал он себе и превратился в краба.

А Педве с дочерьми велели пальме нагнуться, спустились с нее, стали оленями и ускакали. Только младшая снова сохранила человеческий облик.

Теперь она зашагала одна и пришла к селению птиц – длинноногих серием. Там она спряталась на берегу водоема. Отец-сериема послал сына за водой. Девочка плюнула. Сосуд в руках мальчика немедленно раскололся, и тот с плачем вернулся домой. А отец как раз пек бананы.

– Дай банан, расскажу кое-что!– заявил вдруг сын.

Отец дал. Сын взял банан и рассмеялся:

– А вот и не расскажу!

Отец отобрал банан. Мальчик заплакал:

– Отдай, отдай, там на берегу девочка в кустах прячется!

Все жители деревни поспешили к водоему. Мужчины-сериемы начали совокупляться с девочкой. Они совсем потеряли голову: вводили свои пенисы под мышки, в глаза, в рот, в нос, в уши. В результате девочка испустила дух: она не выдержала шума, поднятого насильниками. Сериемы разрезали ее вульву на части и каждый кусочек перевязали веревочкой. Из этих кусочков возникли настоящие индейские женщины.

114. Женщина в ветвях дерева

Однажды индейцы племени чамакоко должны были переселиться с одного места на другое. Мужчины ушли вперед, а девушки занялись по дороге играми и отстали. Увидели растущую у тропы дикую дыню и отрезали кусочек плода попробовать. Сели вокруг, принялись есть. А ежели кто не хотел, тот не ел. Затем вот что устроили. Одна схватила дыню, а другая вонзила в плод свою палку-копалку. Потом обе начали швыряться друг в друга кусочками дыни. Дыра в плоде становилась все шире, дыне это надоело, дыня стала расти. Из отверстия хлынул сок, потом вода и в ней рыбы, получилось целое озеро.

Дальше из дыни полезли духи. Тут девушки намеревались удрать, но духи окружили их плотным кольцом. Первыми из числа духов появились те, кого зовут уакака, а после них уже все остальные, например, каймо.

– Ведите нас на восток, туда где селение, где стоит хижина для обрядов!– велели женщинам духи.

Женщины послушались. Близ селения расчистили поляну в лесу.

Вечером, громко крича, духи приблизились к деревне чамакоко. Мужчины похватали детей и бросились прочь: они понятия не имели, что происходит.

– Что это?– в ужасе спрашивали мужчины. А женщины успокаивали:

– Не бойтесь, это духи. Стойте в сторонке и спокойно смотрите, никто вас не отравит и не убьет. А вот мы будем для духов работать, ведь это мы, женщины, их нашли!

– Не пугайтесь, все верно,– подтвердила старуха.– Эти самые девушки и вызвали духов из дыни.

Вокруг площадки для танцев духи очистили деревья от листьев и веток, остались одни голые стволы. К рассвету все было готово.

– Танцуйте же!– предложили теперь духам женщины.

Начался танец. Девушки остались стоять на поляне, а мужчины отошли подальше.

Дня через два еще одна группа духов присоединилась к танцующим. Девушки продолжали следить, чтобы окружающие деревья были очищены от листвы, чтобы ветки не царапали танцующих: пусть стволы будут голые, площадка красива! С приближением духов мужчины всякий раз хватали детей и отступали подальше. Они не так боялись, как в начале, ибо видели, что духи интересуются только женщинами. И все же мужчины не смели вблизи смотреть на танцующих, считали, что не стоит впутываться в женские дела.

Тем временем женщины ни на шаг не отходили от духов, особенно от тех, которые вылезли из дыни первыми. Очень им духи нравились, привлекали своей разноцветной окраской. Женщины так стремились к близости с духами, что сбегать поесть и то считали для себя в тягость. Лишь совокупляться они желали, и стали-таки совокупляться. Одной очень нравился дух каймо, он был так чудесно раскрашен! Эти двое занимались любовью только друг с другом.

Миновало три или четыре дня. Женщины не отходили от духов, никуда не отлучались из обрядовой хижины. На мужей своих и детей не обращали внимания, лишь совокуплялись с духами. Мужчины и на это даже возразить ничего не могли, слишком боялись. Так как духи женщин не кормили, тем все же приходилось иногда заходить домой поесть, получить еду от мужей. Но была одна женщина, которая даже этого не делала, а просила подруг захватить для нее еды. Пока она оставалась в обрядовой хижине, дома ее маленький сын беспеременно плакал от голода. Другая женщина пришла и говорит:

– Слушай, сестрица, сын твой скоро помрет, в голос кричит!

– Тогда неси его сюда,– отвечала первая,– я сама никуда не пойду!

Она так влюбилась в духов, что ну никак не могла от них оторваться. Наконец, какая-то индеанка принесла ей младенца, и мать дала ему грудь. Дать-то дала, но даже не смотрела при этом на сына только на духов. Совсем разомлела от счастья. А младенец взял да сбросил одеяльце и помочился. Духи сбежались и спрашивают:

– Это кто, мальчик или девочка?

– Девочка, девочка!

– Нет, дай посмотреть!

Тут-то все и разглядели, что мальчик.

– А раз мальчик, то вокруг должны быть и прочие люди мужского пола,– сообразили, наконец, духи.

И вот получилось, что спустя всего лишь три или четыре дня после встречи духи выгнали женщин вон. До чего же нравились женщинам духи, и как недолго они вместе пробыли! А все из-за одного проголодавшегося младенца.

–Ступайте, ступайте!– кричали духи.– И младенца забирайте с собой. Зато пришлите его отца и других мужчин.

Женщины отправились за мужьями. Те как узнали, куда их ведут, принялись плакать, упираться. Пятерым-шестерым женщинам приходилось тащить каждого мужчину к обрядовой хижине. И вот мужей они приволокли, но сами-то теперь остались снаружи.

Отныне женщины утратили всякое уважение равно к мужчинам и к духам. Ночью в хижине духи плясали и пели, а женщины слушали и потешались: Ха-ха-ха! Они уже все знали про духов и только смеялись. Это мужчины духов боялись, в благоговейном страхе перед ними молчали, а женщины не боялись, громко болтали и хохотали.

Айштувенте, глава духов, была этим весьма раздосадована. Как это может быть, чтобы женщины ни мужчин, ни духов не уважали! Разозлив Айштувенте, женщины сами себе все дело испортили. Вели бы себя иначе, не попали бы в безнадежное положение. Чего уж лучше, ни духов не уважать, ни мужчин! Айштувенте сказала:

– Мне это не нравится. Когда мы, духи, встретились с женщинами, вы, мужчины, чинно молчали, ни криков ни шуток не было слышно. А теперь, когда духи общаются с мужчинами, женщины потешаются. Придется женщин всех перебить и сделать новых. Ибо когда духи пляшут на танцевальной площадке, вокруг тишина должна быть, а этим женщинам все смех да забава!

– Хорошо,– отвечали мужчины,– а какими будут новые женщины?

– Вот такими,– показала Айштувенте рисунок.– Это моя дочь. А нынешних женщин убивайте смело. Мою дочь, младшую дочь, которую вам отдам, вы потом тоже убьете и из нее получатся новые женщины.

– Ладно, женщин мы перебьем,– обещали мужчины.

– Вот что, сделайте высокий забор и заманите за него женщин, чтоб ни одна из них не ускользнула,– учила Айштувенте.

В тот же день, после полудня, мужчины выбрали участок и окружили его изгородью, а женщины и не подозревали о нависшей опасности. Айштувенте подозвала одного мужчину и говорит:

– Дочь моя станет тебе женой. Найди место, где бы ей сесть у всех на виду и лепить из глины кувшин.

Айштувенте придумала так отметить дочь: пусть наутро мужчины увидят женщину, которая лепит кувшин, и сообразят, кто перед ними.

После обеда мужчины перебили всех женщин, а наутро дочь Айштувенте села лепить кувшин. Мужчины ее заметили и говорят:

– Почему эта осталась? Покончим с ней живо!

Они бросились на нее, а женщина вскочила и бежать. Но дочь Айштувенте только делала вид, что боится: если бы захотела, она могла бы превратиться во что угодно, а не то всех людей уничтожить. Но она просто побежала. Бросила свой кувшин, перескочила через изгородь и приняла облик оленя. А потом в лесу забралась по лианам на дерево.

Мужчины долго безуспешно разыскивали женщину-оленя. Когда под деревом проходил ее муж, дочь Айштувенты бросила на землю колючку. Муж наступил, укололся, задержался, и тут женщина плюнула вниз. Муж поднял голову.

– Спускайся, не бойся,– сказал он.

– Нет уж. Хочешь, наверное, чтоб и меня убили как моих сестер? Если желаешь заняться со мной любовью, полезай ты ко мне.

Мужчина попробовал вскарабкаться по стволу, но не смог. Беспомощно держался за лиану, по которой поднялась его жена.

– Хочешь меня убить, а самому даже на дерево не залезть! Хватайся за другие лианы!

Наконец, он залез, и они совокупились. Когда кончили, женщина сказала:

– Теперь зови остальных мужчин. И смотри: пусть никто не останется дома! Пусть все залезут сюда на дерево и совокупятся со мной! Затем положите на землю циновку, помогите мне спуститься и убейте меня. После этого режь меня на части и каждому дай кусочек, пусть хоть пальчик. Для себя же срежь мясо у меня с бедер и живота, тогда получишь женщину вроде меня.

(Последнего совета этот человек не послушался. Ему как-то все равно показалось, взял кусок, какой первый под руку подвернулся.)

Мужчина вернулся к соплеменникам и говорит:

– Пошли. Она желает совокупиться с вами со всеми.

Толпа направилась к дереву. Как подошли, то увидели, что женщина сидит среди ветвей, ноги широко развела и показывает вагину. Мужчины остановились и стали смотреть.

– Поднимайтесь и начинайте!– велела женщина.

Мужчины полезли, но от возбуждения сразу же так забрызгали спермой ствол, что стали по нему скользить вниз.

– Да по лиане же подымайтесь!– учила женщина.– Спешить некуда, забирайтесь по одному.

Наконец, один добрался до женщины и совокупился с ней. Его сменил другой и так по очереди.

– Теперь все,– объявили, наконец, мужчины.

Тут женщина спустилась, легла на расстеленную циновку и муж перерезал ей горло. Тело стал потрошить, сперва резал внутренности, раздавал кусочки печени. Помнил наставления жены:

– Всю разрежь, даже голову, все кусочки раздай!

Взял кусок и себе.

Мясо отнесли в деревню, но не в старую, которую теперь покинули. Чамакоко построили новые дома, расчистили новые огороды. Свой кусочек мяса каждый укрепил на воткнутом в землю шесте.

Затем люди двинулись на реку ловить угрей. Но многие ворчали:

– Зачем ловить, для кого?

– Вот, вот,– говорил один.– Я поймаю сейчас штуки три для себя, а коли проголодаюсь, так поймаю еще.

Вечером жарили угрей, спали под открытым небом. Утром домой идти не хотелось. Как-то не верилось, что женщины возродятся. «Наверное Айштувенте нас обманула,– думали почти все.– Пойдем сейчас в деревню, а там и нас самих прикончат!». Опасаясь возвращаться, люди провели у реки вторую ночь.

После этого отправили на разведку шамана. Но он не решился войти в селение, повернул с половины дороги и объявил, что мясо на шестах съели осы. Послали другого шамана. Тот подтвердил:

– Мясо сгнило, поедено осами и никуда не годится.

Да только на самом деле ничего он не видел, тоже вернулся назад, не дойдя до дома.

Дальше предложили пойти одному молодому человеку. Сказали его отцу:

– Пусть сын твой сходит посмотрит.

Юноша согласился и там, где шаманы посильнее его ничего не добились, он одолел препятствия: пролетел до дерева птицей, а спустившись и вновь став мужчиной, принялся вслушиваться и вглядываться.

Около деревни женщины собирали хворост. Одна говорит ребенку:

– Разведи огонь и жди отца. Никого на дороге нет?

Слышался смех. Радость переполняла молодого шамана.

– Что это? Что это за новые люди?– повторял он.

Юноша вошел в селение, затем вновь превратился в птицу и приблизился к женщинам.

– Лови его, лови!– закричал кто-то.

Но птица полетела к другому дому, облетела деревню и вернулась на берег реки. Юноша принял свой человеческий облик, подошел к отцу, попросил еды.

– Вот рыба, ешь,– отвечал старик.– А что в деревне-то?– поинтересовался он, помолчав.

– Ох, отец, там столько народу женщины, дети! Но только не говори другим, пусть пока ловят рыбу и спят!

Тем временем мужчины утратили уже всякую надежду. Наловили рыбы и легли спать.

– Сходи принеси мне угрей покрупнее,– велел отцу молодой шаман,– а если спросят, зачем берешь, то скажи, что хочешь в сторонке покушать с сыном. Самых больших отбери!

Отец принес корзину угрей, и тут сын разрешил: теперь расскажи обо всем остальным!

Старик объявил:

– Быстро наловите еще рыбы. Сын мой вернулся и рассказал, что жены дожидаются вас!

Люди кинулись в воду, все радовались, спешили. Юноша с отцом первыми направились в деревню, за ними остальные, неся свой улов.

В селении каждого мужчину встретила жена, каждого повели в его дом.