Текст книги "Нефть!"

Пробило половину восьмого – час назначенного собрания, и все смотрели выжидательно друг на друга, спрашивая себя, кто же произнесет первое слово. Наконец встал незнакомый субъект высокого роста, назвавший себя Мэрриуэзером; это был доверенный мистера и миссис Блэк. Медленно, растягивая слова, он заявил, что советовал бы сделать некоторые изменения в тексте договора.

– Сделать изменения в договоре! – воскликнул мистер Хэнк, вскакивая, в свою очередь, с места. – Но я полагал, что мы уже все согласились не делать в нем никаких изменений.

– Дело идет о сущем пустяке, сэр…

– Но ведь через пятнадцать минут приедет мистер Росс, чтобы подписать договор!

– Но это только подробность, и на изменение ее достаточно будет пяти минут.

Наступило зловещее молчание.

– Хорошо, но что же вы хотите изменить?

– Только одно. Нужно, чтобы при вычислении площади участков и части доходов, пропорциональной этой площади, принимали во внимание постановление закона, по которому участкам, находящимся ближе к центрам улиц, предоставлялись бо́льшие преимущества, чем другим, лежащим вдали от центра.

– Это еще что? – со всех сторон раздались негодующие возгласы.

Широко раскрытыми от изумления глазами все смотрели на мистера Мэрриуэзера.

– Что это? Откуда вы все это взяли? – воскликнул мистер Хэнк.

– Я взял его из калифорнийского Уложения о законах.

– Во всяком случае, ни я, ни кто другой об этом никогда не слыхали, – сказал мистер Хэнк.

Его слова поддержал хор сочувствующих возгласов: «Безусловно, никто не слыхал. Это нелепо».

– Мне кажется, что я выражу мнение большинства, если скажу, что у нас не было такого соглашения. Мы предполагали, что вся площадь участков, входящих в договор, и есть та площадь, которая указана на общем плане компании, – сказал старый мистер Бромлей.

– Именно, именно! – закричала миссис Гроарти.

– Я думаю, сударыня, – возразил адвокат, – что все это недоразумение произошло от вашего недостаточного знакомства с законами страны о разработке нефти. Постановления статута совершенно ясны.

– О, разумеется, никто в этом не сомневается, – огрызнулась на него миссис Гроарти. – Нам совершенно не нужны ваши объяснения: мы знаем, что вы представитель владельца углового участка, а угловые участки получат двойную сумму.

– Не совсем так, миссис Гроарти; вы не должны забывать, что ваш собственный участок идет к центру бульвара Лос-Роблес, а ширина этого бульвара восемьдесят футов.

– Да, но ваш участок тоже идет к центру одной из боковых улиц…

– Совершенно верно, миссис Гроарти, но Эль-Чентро-авеню имеет в ширину всего шестьдесят футов.

– Все это сводится только к тому, что вы свои участки считаете теперь в девяносто пять футов, вместо шестидесяти пяти, как мы все их считали, когда согласились предоставить бо́льшим участкам бо́льшие доли участия в прибыли.

– И вы хотели заставить нас все это подписать? – закричал мистер Хэнк. – Вы сидели втихомолку и придумывали, как бы лучше нас обобрать!

– Господа, господа! – зажужжал примиряющий голос Голяйти.

– Дайте мне сказать, – вмешался, в свою очередь, Эйб Лолкер, портной. – Эльдорадская дорога не так широка, как бульвар Лос-Роблес, – так неужели же из-за этого мы все, хозяева участков восточной половины, получим меньше денег, чем другие?

– Фактически не будет почти никакой разницы, – сказал мистер Мэрриуэзер. – Вы сами можете вычислить.

– Разумеется, я могу вычислить, но если фактически это не будет представлять, как вы говорите, почти никакой разницы, то для чего, спрашивается, вы сюда явились и подняли всю эту шумиху?

– Я только одно могу вам теперь заявить, – закричал мистер Хэнк, – что вы никогда не заставите меня подписать такой договор!

– И меня также, – сказала мисс Снипп, молоденькая сиделка, решительного вида особа в очках. – Я думаю, что наши маленькие участки должны теперь подняться в цене.

– Я предлагаю, – прибавил мистер Хэнк, – вернуться к нашему первоначальному соглашению, единственно, в сущности, разумному. Доходы должны делиться поровну между всеми участниками.

– Позвольте мне обратить ваше внимание на одно обстоятельство, мистер Хэнк, – сказал с достоинством мистер Диббл, – только прежде всего скажите мне: правильно ли я считаю вас собственником одного из мелких участков, прилегающих к аллее?

– Совершенно правильно.

– В таком случае уяснили ли вы себе, что закон дает вам право на добавочные пятнадцать футов вдоль всей аллеи? Это выдвигает вас из ряда средних участков.

На тощем длинном лице мистера Хэнка выразилось величайшее изумление.

– О-о-о, – произнес он.

Миссис Гроарти громко расхохоталась:

– О-о! Это безусловно меняет все дело, не правда ли?

– А при чем же останемся мы, собственники маленьких участков, не прилегающих ни к центру улицы, ни к аллее? – воскликнула миссис Кейт, жена молоденького игрока в бейсбол. – В каком же мы очутимся положении, мой муж и я?..

– Мне сдается, что мы здорово во всем запутались, – сказал мистер Сам, штукатур. – Никто не знает, к какой категории он, собственно, принадлежит.

Сказав это, он взял карандаш и листок бумаги и, как и большинство сидящих в комнате, принялся делать различные вычисления и уяснять себе новый план. Но чем больше он вычислял, тем сложнее, казалось, становилась задача.

Первоначальная мысль об одном общем соглашении, касающемся всей площади участков, была подана Уолтером Брауном. Для начала буровых работ достаточно было двух или трех участков, но на такой договор пошла бы только небольшая компания; вы могли бы попасться в лапы всяких спекулянтов, и вам пришлось бы сидеть и ждать у моря погоды, в то время как другие будут высасывать нефть из ваших владений. Необходимо было действовать одним общим блоком; в этом случае у вас всегда хватит нефти на целую дюжину нефтяных скважин, и вы сможете иметь дело с одной из крупных компаний, добиться быстрого бурения и – что еще важней – быть уверенным, что получите свою долю доходов.

После долгих усилий, уговоров, угроз, умасливаний, споров, ссор и интриг собственники всех двадцати четырех участков собрались в доме Гроарти и решили подписать одно общее соглашение с тем условием, чтобы никто не заключал отдельного договора. Этот документ был внесен в городской архив, и после этого они с каждым днем все яснее понимали, что́ они сами приготовили себе. Они согласились прийти к соглашению и с этого момента ни в чем не могли согласиться. Каждый вечер они собирались к семи с половиной часам, спорили и ссорились далеко за полночь. Домой возвращались в полном изнеможении, усталые, измученные и до рассвета не могли заснуть. Они забросили свои дела, свое домашнее хозяйство и не поливали больше своих цветников – к чему работать, как какие-нибудь каторжники, когда вы скоро разбогатеете? Они образовывали новые совещания, делились на менее многочисленные группы и снова толковали и спорили, не приходя ни к какому результату. Головы их непосильно работали. Искра алчности зажглась в их сердцах и скоро разгорелась в такое страшное пламя, в котором расплавлялись все принципы и все законы.

А нефтяные комиссионеры, все эти «ищейки», уже бегали по их следам, осаждали их квартиры, звонили в телефоны, гнались за ними в автомобилях. И каждое новое предложение вносило вместо успокоения новые раздоры, подозрения и ненависть. На всякого, кто являлся с таким предложением, смотрели как на желающего надуть остальных, а на того, кто это предложение защищал, как на вошедшего с ним в стачку. Никто из них не представлял себе, какую форму могут принять все эти хитрости и предательства. Даже самый добродушный из них, безобидный мистер Дампри, плотник, возвращаясь однажды домой после целого дня утомительной работы, был остановлен каким-то незнакомым господином, ехавшим в великолепном лимузине.

– Подождите, мистер Дампри, – сказал он, – мне хотелось бы знать, как вы находите мой автомобиль. Не правда ли, он великолепен?.. А что вы скажете, если я сейчас выйду из него и предоставлю его вам? И я сделаю это с удовольствием, если только вы уговорите свою группу войти в «Грунтовой синдикат».

– О нет, – ответил мистер Дампри, – я не могу этого сделать: я обещал мисс Снипп поддерживать ее план.

– Ну, об этом вы можете забыть, – сказал собеседник. – Я только что говорил с мисс Снипп, она берет автомобиль…

Все они впали буквально в истерическое состояние, когда внезапно перед ними блеснула надежда – точно солнечный луч прорвался сквозь черные тучи; мистер и миссис Сивон передали предложение некоего Скута, явившегося представителем Арнольда Росса и дававшего им больше, чем кто-либо до сих пор: единовременную сумму в тысячу долларов наличными деньгами за каждый участок, четвертую часть получаемой с каждого участка прибыли и обязательство пробурить скважину в течение тридцати дней под угрозой уплаты другой тысячи долларов каждому владельцу участка.

Все они знали мистера Арнольда Росса. В местных газетах печатались статьи о том, что крупный предприниматель Росс выступает теперь на новом поприще; был помещен его портрет и дан краткий очерк его жизни – жизни типичного американца, вышедшего из народа и еще раз прославившего эту страну великих возможностей.

И сердца – Сама, штукатура, и мистера Дампри, плотника, мистера Хэнка, рудокопа, и мистера Гроарти, ночного сторожа, и мистера Рейтеля, кондитера, и супругов Лолкер, дамского и мужского портных, – преисполнились радостным трепетом при чтении этой истории; наступала их очередь попытать счастья: это была страна великих возможностей для них. Но на предложение мистера Скута согласились далеко не сразу. Разгорелась новая ссора, в результате которой большие и средние участки решили прийти к соглашению действовать сообща, сравнять свои права и голосовать против маленьких участков. В конце концов был составлен договор, в основе которого стояло требование, чтобы каждый владелец участка получал свою долю прибыли пропорционально площади данного участка. Они уведомили мистера Скута, что у них все готово, и он устроил свидание их с мистером Россом, который должен был встретиться с ними на следующий день; в самый момент, назначенный для подписания этого договора, у них снова поднялась суматоха, они опять все перессорились. Неожиданно четыре маленьких участка оказались впереди средних участков – и в результате такого нового положения вещей четыре больших участка и четыре маленьких, сделавшихся вдруг большими участками, стояли за договор, а четыре самых маленьких и двенадцать средних участков – против него.

Мисс Снипп, с кирпично-красным от бешенства лицом, тыкала пальцем в Хэнка и кричала: «Никогда, слышите ли, никогда вы не заставите меня подписать эту бумагу! Никогда, ни за что на свете!» На что мистер Хэнк кричал ей так же неистово: «А я вам говорю, что закон заставит вас подписать, если большинство будет голосовать за подпись». Миссис Гроарти, позабыв о существовании «Руководства хорошего тона», злобно таращила глаза на мистера Хэнка, судорожно сжимала руки с таким видом, точно уже душила его за горло, и вопила: «А кто, как не вы, ратовал за права маленьких участков? Кричали: поровну, поровну… А теперь… Ах вы змея! Подколодная змея!..» Так неистовствовала публика, когда внезапно гневные голоса затихли, судорожно сжимавшиеся кулаки разжались и негодующие взгляды погасли. Раздался стук в дверь, короткий властный стук, и всем присутствующим пришла в голову одна и та же мысль: «Дж. Арнольд Росс».

Большинство из присутствовавших здесь людей не прочли за всю свою жизнь ни одной книжки об этикете. Житейским правилам учил их жизненный опыт, и теперь им представлялся очень ценный для этого случай. Так, они узнали, что когда какой-нибудь великий человек входит в комнату, он входит первым, а за ним следуют его спутники; они также узнали, что надетое на нем пальто – очень свободного покроя; что вид у него величественный и что он стоит молча, пока один из его спутников не представит его собравшемуся обществу.

– Леди и джентльмены, – сказал его агент, мистер Скут, – это мистер Арнольд Росс.

– Добрый вечер, леди и джентльмены, – проговорил мистер Росс, приятно улыбаясь.

Несколько мужчин встали и предложили ему стул. Он придвинул к себе первый попавшийся, сделав это совершенно просто и не дав заметить хозяйке, что он видит, что стульев на всех не хватает.

За мистером Россом стоял другой человек, такой же высокий.

– Мистер Альстон Прентис, – представил его Скут, и все были вдвойне заинтересованы: это был известный адвокат из Энджел-Сити. Вместе с ним вошел мальчик, по-видимому сын мистера Росса. У многих женщин, находившихся в комнате, были свои мальчики, и каждому из них предназначалось вырасти в большого нефтяника, поэтому они внимательно рассматривали мальчика Росса и узнали, что такой мальчик стоит рядом со своим отцом и ничего не говорит, но все осматривает живыми глазами. Затем он садится на подоконник и внимательно слушает всех, точно взрослый. Миссис Гроарти собрала у своих соседей все стулья, без которых они могли обойтись, и взяла напрокат дюжину стульев, но и этого оказалось мало, а в «Руководстве хорошего тона» ничего не говорилось о том, как поступать в подобном случае. Наиболее энергичные из присутствующих спасли положение, разыскав в сарае, за гаражом, несколько пустых деревянных ящиков, в которых были когда-то персики, абрикосы и сливы. С их помощью все благополучно разместились.

– Итак, – проговорил весело мистер Скут, – все готово?

– Нет, – прозвучал в ответ резкий голос мистера Хэнка, – мы не готовы. Мы не можем прийти к соглашению.

– Что? – воскликнул агент. – Почему же вы мне сказали, что у вас уже все решено?

– Так и было сначала, но затем мы опять разошлись во мнениях.

– Но в чем же дело?

Несколько человек принялись в один голос объяснять, в чем дело. Громче всех кричал мистер Сам:

– Сюда явилось несколько человек с чересчур хорошими адвокатами, которые так объяснили нефтяные законы, что никто из остальных владельцев не желает теперь подписывать договор.

– Но в таком случае позвольте сказать вам, – произнес мистер Скут вкрадчивым голосом, – что здесь присутствует мистер Прентис, известный юрист. Может быть, он разъяснит нам этот вопрос.

Все хором растолковали кое-как причину своих несогласий. Тогда авторитетно заговорил мистер Прентис. Он сказал, что законы объяснены совершенно правильно, что договор касается именно центральной части улиц и аллей, но что они могут внести в составленный договор соответствующие добавления, не нарушая его целиком. Эти слова подбавили масла в огонь. Каждый начал доказывать свои права, упрекать других, указывать на совершающиеся несправедливости, и пламя взаимной ненависти разгорелось так ярко, что они забыли даже о присутствии Арнольда Росса и его знаменитого адвоката.

– Как я сказала, так и опять повторяю, – кричала мисс Снипп. – Никогда, никогда!

– Нет, вы подпишете, если все будут за то, чтобы подписать! – кричал так же громко мистер Хэнк.

– A вот попробуйте – и увидите!

– Вы хотите сказать, что можете расторгнуть соглашение?

– Я хочу сказать, что у меня есть адвокат, и он расторгнет его в тот день, когда я скажу ему.

– Я должен заметить как юрист, – сказал мистер Диббл, – мои коллеги мистер Прентис и мистер Мэрриуэзер, вероятно, поддержат меня, что это соглашение «забронировано».

– В крайнем случае мы принуждены будем подать на вас в суд, и вы посидите годик-другой! – закричал мистер Сам.

– Это вам было бы очень полезно, – иронически сказал мистер Хэнк.

– Все равно придется быть обворованным, если не одной шайкой жуликов, так другой, – объявила мисс Снипп.

– Тише, тише, нельзя же так, – вмешался Бен Скут. – Мы здесь собрались не для того, чтобы откусывать носы друг у друга. Не находите ли вы, что лучше всего предоставить теперь мистеру Россу рассказать вам о своих планах?

– Разумеется. Пусть говорит мистер Росс! – воскликнул мистер Голяйти, и все хором поддержали его: «Да, да. Надо выслушать, что скажет мистер Росс. Если кто-нибудь в состоянии нас выручить, то только он один».

Спокойный и сосредоточенный, поднялся со своего места мистер Росс. Он уже снял свое широкое пальто, аккуратно сложил его и положил на ковер, рядом со своим стулом, – подробность, которую отметили в своей памяти все присутствующие жены-хозяйки. Он стоял теперь перед собравшимися в своем удобном костюме из саржи – с серьезным, но в то же время добрым лицом – и заговорил с ними благожелательным, почти отеческим тоном. Произношение его немного разнилось с их произношением, но оно не было английским, а чисто юго-восточным американским говором. Вот что сказал мистер Арнольд Росс:

– Леди и джентльмены, чтобы попасть сюда сегодня, я проехал почти половину нашего штата. Я не мог приехать сюда раньше потому, что забил мой новый фонтан на Лобос-Ривере и я должен был заехать туда, посмотреть его. Этот фонтан дает теперь четыре тысячи баррелей в сутки и приносит доход в пять тысяч долларов в день. Помимо этого, у меня на ходу еще две буровые скважины и шестнадцать неготовых нефтяных скважин в Антилопе. А потому, леди и джентльмены, если я скажу вам, что я опытный нефтяник, то вы с этим, конечно, согласитесь.

Вам представляется сейчас прекрасный случай, леди и джентльмены, которым вы должны воспользоваться, – но не забывайте, что если вы не будете достаточно осмотрительны, то вы можете все потерять. Из всех тех предпринимателей, которые будут предлагать вам начать бурение на вашей земле, может быть, только один из двадцати будет нефтепромышленником, остальные же окажутся спекулянтами. Они будут стараться стать между вами и нефтепромышленниками, чтобы ухватить часть тех денег, которые по праву принадлежат вам. Может случиться и так, что вы найдете человека с деньгами и желанием работать, но он окажется совершенно несведущим в нефтяном промысле и передаст все это дело в аренду другому лицу; и вы очутитесь в зависимости от этого арендатора, интерес которого будет заключаться в том, чтобы кое-как, наспех, выполнить контракт и схватиться за новый. Я же сам наблюдаю за работами и хорошо знаю тех, кто со мной работает. Я все время около них и слежу за тем, что они делают. Я не теряю инструментов в буровых скважинах и не трачу месяцев на их вылавливание. Я не произвожу таких безобразных цементных работ, которые позволяют воде проникать в скважину и портить все дело. К тому же я основался теперь в этой стране так прочно, как никакой другой предприниматель или компания. Так как на Лобос-Ривере мой фонтан только что забил, у меня все буровые машины освободились, все инструменты готовы. Я могу погрузить инструменты на моторы, и через неделю все это будет здесь. У меня большие деловые связи, благодаря которым я могу быстро получить строевой лес для вышек. Вот почему я гарантирую вам, что к буровым работам мы приступим немедленно. Другие же будут только вам обещать, а когда настанет пора действовать – их здесь уже не будет.

Леди и джентльмены, не мне давать вам указания, как делить доходы, которые вам будет платить арендатор, но позвольте мне сказать вам, что то, что вы надеетесь выиграть в результате ваших совещаний и споров, будет ничем в сравнении с тем, что вы потеряете вашими отсрочками, так как вы неминуемо попадетесь в лапы спекулянтов. Леди и джентльмены, позвольте мне как опытному нефтянику сказать вам, что Проспект-Хилл даст сравнительно небольшое число нефтяных скважин. Давление под землей скоро ослабнет, и нефть получат только те, кто первым будет ее разрабатывать. Нефтяные источники истощаются очень быстро; через какие-нибудь два-три года все скважины будут снабжены насосами, в том числе и тот недавно открытый фонтан, который вскружил вам головы. А потому послушайтесь моего совета: не изменяйте этого договора; согласитесь на ту небольшую долю из общей прибыли, какая каждому полагается по закону, а я буду стараться, чтобы ваши общие доходы оказались большими доходами, и вы фактически не потеряете ваших денег!

Вот все, что я хотел вам сказать, леди и джентльмены.

Знаменитый Росс, окончив свою речь, продолжал стоять, точно ожидая, не ответит ли ему кто-нибудь. Затем он сел при общем молчании. Слова его были очень значительны, и никто не решался нарушить очарование.

Наконец поднялся мистер Голяйти.

– Друзья, – сказал он, – мы только что слышали речь, полную здравого смысла, произнесенную человеком, который пользуется нашим общим доверием; его слова меня вполне убедили, и я надеюсь, что мы сможем выказать себя группой деловых людей, способных принять разумное решение в этом деле, которое значит так много для каждого из нас. – Этими словами мистер Голяйти начал одну из своих длинных речей, смысл которой сводился к тому, что решениям большинства должны все подчиняться.

– В этом-то вся и штука, как определить это большинство, – сказал мистер Сам.

– Сейчас будем голосовать, – сказал Лолкер, – и тогда это выяснится.

Мистер Мэрриуэзер, адвокат, шепотом посоветовался со своими клиентами, потом громко заявил:

– Леди и джентльмены, мистер и миссис Блэк уполномочивают меня сказать, что речь мистера Росса произвела на них очень сильное впечатление и что они готовы пойти на все уступки, чтобы было достигнуто общее согласие. Они готовы пренебречь тем пунктом, на который я указывал в начале нашего совещания, и готовы подписать договор в его теперешней редакции.

– Что это, собственно, значит? – спросила миссис Гроарти. – Что их доля в доходах будет вычислена пропорционально участку площадью в девяносто пять футов?

– Мы предлагаем подписать документ в том виде, в каком он сейчас; вопрос, как его истолковать, будет выяснен позже.

– Ого! – воскликнула миссис Гроарти. – Уступка с вашей стороны действительно значительна, нечего сказать! Особенно приняв во внимание то, что мы слышали от мистера Прентиса, то есть что закон на вашей стороне.

– Мы согласны подписать, – сказал мистер Хэнк, стараясь придать своему резкому голосу приятный тон.

– О, послушайте только, кто это говорит! – воскликнула мисс Снипп. – Тот самый, кто полчаса тому назад говорил, что мы должны вернуться к нашему первоначальному соглашению – «единственно разумному: одинаковые у всех участки, одинаковые доли участия в прибыли». Точно ли я передаю ваши слова, мистер Хэнк?

– Я согласен подписать договор, – упрямо повторил бывший рудокоп.

– Что же касается меня, – заявила энергичная сиделка, – то что я сказала, то и опять скажу: не подпишу. Никогда. Никогда!