Текст книги "Цзян"

Блисс охнула, чувствуя, что весь воздух вышел из ее легких. Она пыхтела ему прямо в шею. Слезы стояли в ее глазах. Она обладала им, а он обладал ею. Радость этого вроде бы простого дела была столь огромной, что но умещалась в земном измерении. Просто невероятно, что один человек может быть так близок другому.

Джейк был для нее больше чем любовник.

Чувствуя, как его плоть бушует внутри нее, она ощущала такую цельность, какая доступна разве только Будде. Она терлась о него бедрами и стонала от избытка чувств. Ее волосы накрыли их обоих, как сетью, и шевелились, как живые.

И когда оргазм раскрылся внутри нее, как экзотический цветок, он как будто заставил светиться все ее тело, от пяток до макушки.

От него шел жар, как от печки.

– Джейк, о Джейк! Давай же, давай!

Она целовала его потную грудь, царапала. Распластавшись на нем, она слышала стук его сердца, словно пульс океана. Когда он, помягчев, наконец, вышел из нее, Блисс протянула руку и ухватила его плоть, не желая отпускать.

У него до сих пор горела щека от ее оплеухи. Крик перепелки, который эхо вернуло со дна колодца. Он знал, что она сделала это не для того, чтобы причинить ему боль. Она просто хотела вернуть его себе.

– Блисс, – прошептал он. – Блисс. И она заплакала, потому что поняла, что сумела-таки вернуть его.

* * *

И все-таки он был непреклонен.

– Я не хочу его видеть.

– Джейк, но он твой отец.

– Зачем мне ваш йуань-хуань?Он уже погубил Марианну и Дэвида Оу. Из-за него я убил брата.

Он сунул в карман бумажку, которую она ему подала, даже не взглянув на написанный там номер телефона.

– И тебе даже не интересно узнать, что такое йуань-хуань?

– Я это и так знаю. Китайская коммунистическая организация.

– Только наполовину угадал. Она, и правда, китайская, но далеко не коммунистическая.

Он удивленно посмотрел на нее, потом вынул руку из кармана. В ней было что-то зажато. Когда он клал туда бумажку с номером телефона отца, его пальцы наткнулись на замшевый мешочек.

– Узнаешь? – спросил он.

– Где ты его взял? – удивилась Блисс.

– Сорвал с груди Ничирена в последний момент. Джейк ослабил завязку и вытряс на ладонь осколок фу.

Они оба благоговейно воззрились на него, потом Джейк положил его на столик, на котором Блисс разложила доску для вэй ци.Из другого кармана он достал другой осколок и сложил их вместе. Свирепый тигр в прыжке.

– Это одна сторона фу, -сказал он. – Интересно, у кого осколки оборотной стороны?

– А мне показалось, что тебя не интересует йуань-хуань, -ехидно заметила Блисс.

Джейк скорчил уморительную физиономию, и она, хмыкнув, пошла в другой конец комнаты. Ее золотистая кожа так и играла. На спине синяков и кровоподтеков не было.

Вернувшись, она с загадочным видом положила на стол свой кулачок. Медленно пальцы разжались. На ладони лежал осколок жадеита цвета лаванды: голова дракона.

– Ну и ну! – изумился Джейк. – Откуда это у тебя?

– Я не чужая Ши Чжилиню. Крестница, если использовать термин, принятый на Западе. Когда твой отец был ребенком, у него был учитель. Цзян. Тот человек был моим прадедом. Много лет спустя Ши Чжилинь помог моей матери уехать из Китая. По дороге в Гонконг, в Бирме, я и родилась. Моя мать была очень больна, но все-таки сумела добраться до места назначения, которое указал ей Ши Чжилинь: до дома Цуня Три Клятвы.

Этот кусок фумне передала моя мать, – закончила Блисс, прикладывая свой осколок к первым двум.

– Значит, все они имеют один источник – моего отца?

Блисс подняла голову.

– Да.

– А у кого четвертый осколок?

– Не знаю. Спроси об этом Ши Чжилиня.

Он отвернулся.

– С этим все покончено. Довольно с меня теней и лжи.

– Но, Джейк, без тебя йуань-хуань,не сможет выполнить свое предназначение.

– Мне все равно.

– Ну а как насчет инфильтрации Куорри? Тебе тоже все равно? – гневно бросила она. – Как насчет того, что тебя самого, как шелудивого пса, гоняли по всему Гонконгу? Ты думаешь, погоняют и забудут? Вряд ли, Джейк. Ты должен что-то предпринять.

– Что бы я ни сделал, это ничего не изменит, – сказал Джейк, начиная рассеянно расставлять шашки на доске. – Я не знаю, за что убили Дэвида Оу.

– Кое-что знаешь. – Блисс натянула на себя джинсы и блузку янтарного цвета с глубоким вырезом. – Хо йань.

–Движущееся око, – задумчиво повторил Джейк. – Ничирен широко пользовался этой стратегией в своей игре. И я тоже пользовался... Ты что, думаешь, я не пытался понять, что Дэвид имел в виду?

– Что-то оно да значит. – Блисс подошла и села рядом с ним. – Вы с Дэвидом были друзьями. Старыми друзьями.

Джейк кивнул.

– Возможно, в вашем прошлом есть что-то, связанное с хо йань?

– Но что?

– Вы с Дэвидом играли в вэй ци?

– Шутишь? Да Дэвид терпеть не мог всяких интеллектуальных игр. Это был типичный старый холостяк. Все свое свободное время волочился за девицами. Представляясь, говорил, что он – секретный агент. Девицам, которые ему нравились, обычно приходилось объяснять, что это то же самое, что шпион. Естественно, они ему не верили. Хихикая, щупали у него под мышкой, чтобы проверить, есть ли там пистолет, уверенные, что его там нет.

– И, несмотря на разницу вкусов, вы много времени проводили вместе. Чем вы с ним занимались?

Джейк продвигал белые и черные шашки по доске, создавая связи.

– Да разными вещами. Блисс засмеялась.

– Сеансы одновременной игры в вэй ции с девушками?

Сказано это было в шутку, но он вдруг подскочил.

– Лян тамадэ!У меня память не лучше, чем у морского слизня.

Он уже влезал в рубашку и застегивал брючный ремень.

– Собирайся же! Быстро! – скомандовал он.

– Куда мы идем?

– В хойань,конечно. В хо йань.

* * *

Джейк и Блисс торопливо шли сквозь запруженные, как всегда, улицы квартала Ванчай, по которым совсем недавно бежал Дэвид, пытаясь спасти свою жизнь.

– Тут неподалеку есть одно место, где мы с ним часто бывали вместе, – объяснял на ходу Джейк. – Там были девочки, которые больше всего нравились Дэвиду Оу: чистые и достаточно юные, чтобы заинтересовать его. Заведение принадлежало одному человеку по имени Мок. Лысый такой, с серьгой в ухе. Монгол, наверно. Я особо не интересовался его происхождением, но больше всего он смахивал на монгола... И вот этот Мок был самым скользким типом из тех, с которыми Дэвиду и мне приходилось когда-либо сталкиваться. Мы два раза пытались его завербовать, но у нас ничего не получалось. Даже триады оставили его в покое. В девицах он знал толк. Поэтому они у него были всегда чистыми. Ну и старух он тоже не держал. Был он также фанатиком вэй ци.Он любил заканчивать игру стратегией хо йань.А Дэвид в это время успевал закончить с его девицами. А потом они менялись местами. Но даже Дэвид не обладал выносливостью Мока, и поэтому мы с ним обычно сразу приступали к эндшпилю, как выражаются шахматисты. Хо йаньбыла единственная стратегия вэй ци, которую Дэвид знал.

– Значит, ты думаешь, он спрятал улики у Мока?

– Скоро узнаем.

Заведение Мока располагалось в полуподвальном помещении довольно-таки зачуханного строения на Луард-роуд. В восьмиугольном танцзале по стенам метались красные, голубые и желтые круги. Звучали мелодии в стиле «ритм-энд-блюз», популярные в начале шестидесятых: группы «Темптейшнз», «Супримз» и другие. На танцующих были, в основном, военные формы и юбки с разрезом.

Взяв Блисс за руку, Джейк пробрался с ней к стойке бара. Перекинулся с барменом парой слов, и тот кивком головы указал на дальний угол комнаты.

Блисс сразу узнала Мока. Он выглядел именно таким, каким его описал Джейк. Только он не упомянул про 250 фунтов лишнего веса и гору мышц. Очень скользкий тип. Но увидев Джейка, он просиял, как маяк в туманную ночь. Немедленно встал из-за доски и хлопнул Джейка по спине. Дружелюбно осклабился в сторону Блисс, когда Джейк представил ее.

– Давно тебя здесь не было. Пришел поиграть? – пророкотал Мок низким басом.

Руки его были украшены татуировкой, как у американского матроса: якоря и русалки.

– Не совсем так, – ответил Джейк. Они обменялись беглым взглядом.

– Дэвида убили.

– Дерьмо и вечные муки! – выругался Мок и сплюнул. – В таком случае я знаю, за чем ты пришел.

* * *

Джейк потратил около трех часов, разбираясь с данными, извлеченными Дэвидом Оу из памяти компьютера Куорри. За это время он узнал, что Джерард Стэллингс был убит по той же причине, что и Дэвид Оу. Он также узнал, что группа агентов Куорри была направлена в Гонконг, чтобы убрать Марианну в ночь его рейда на Дом Паломника.

– Если им был нужен твой осколок фу,то зачем им было убивать Марианну? – засомневалась Блисс, после того, как он ввел ее в курс дела.

– Потому что человек, пославший их, знал, что фуспрятана, – ответил Джейк. – Он явно прекрасно знал и меня, и Марианну. Знал он, что Марианна добровольно не скажет им ничего. Так что в их задачу входило выбить из нее информацию. Ну а потом, естественно, убрать. Зачем им оставлять в живых свидетеля несанкционированной операции Куорри?

Нелепость гибели Марианны снова резанула его по сердцу, и он не мог не ругнуться.

Блисс обняла его за плечи.

– Донован или Вундерман? – спросила она немного погодя. – Кто из них?

Джейк уставился в окно, за которым царила звездная гонконгская ночь. Невероятная усталость вдруг накатила на него: он был уже почти у финиша. – К сожалению, – сказал он, – есть только один способ узнать это.

* * *

Над американской столицей собирались грозовые тучи, под которыми памятник Вашингтону казался темнее обычного, а вода в Чесапикском канале и в бассейне перед мемориалом Линкольна приобрела оттенок вороненой стали. Влажность повышалась прямо на глазах. Запотевшие листья заметно потяжелели на ветках.

В прохладе кабинета на третьем этаже Грейстока Генри Вундерман подключился к богатейшей электронной памяти Куорри и извлекал разнообразную информацию, относящуюся к безопасности. После покушения на Энтони Беридиена никакие меры предосторожности не удовлетворяли его. Мысли о Джейке Мэроке и о том, какую опасность Джейк представляет для его родного агентства, не оставляли его ни на минуту и постепенно превратились в настоящую манию.

Надвигающаяся гроза не помешала Роджеру Доновану заняться своим любимым делом – починкой «Корвета» 1963 года выпуска. Он подкатил машину к розарию возле дома. Здесь, среди ленивого жужжания толстых шмелей, он чувствовал себя уютнее всего. Не обращая внимания на то, что погода портилась прямо на глазах, он возился с машиной, позволив мыслям свободно парить, выдумывая новые сложные программы для ГПР-3700.

Услышав тихий голос, произнесший: «Привет, Роджер», – он замер, держа в правой руке вымазанный маслом гаечный ключ, а в левой – свечу зажигания. На нем была рубашка стиля «поло» от Ральфа Лорана, старые летние брюки как всегда белого цвета, хотя и замасленные. На ногах – стоптанные топсайдеры на босу ногу. На руках – резиновые перчатки. Он стоял рядом с кустом, покрытым розами с лепестками нежно-кремового цвета.

– Джейк, – сказал он, оборачиваясь, – У тебя, по-видимому, больше жизней, чем у героя авантюрного романа. Я знал, что нам не удастся тебя прикончить.

– Но, тем не менее, это не остановило вас. Донован поморщился от жесткого тона, с которым эта фраза была произнесена. Сам он оставался абсолютно спокойным.

– Конечно. Ты нас что, за новичков принимаешь?

– Хватит болтать, – оборвал его Джейк. – Поехали к Вундерману.

– Ах, к Вундерману? Я полагаю, у него возникнет масса вопросов по поводу того, как тебе удалось проникнуть сюда, несмотря на все наши меры предосторожности.

– В таком случае, его ждет разочарование. Поехали.

Донован огляделся вокруг.

– Так прямо сейчас и поедем? Ты забываешь, кто теперь у нас Директор. А ты, согласно нашей классификации, – «опасный отщепенец», а я...

– Меня не интересуют кадровые перестановки в Куорри. Я не собираюсь о них спрашивать.

– Даже если бы и спросил, я бы не смог удовлетворить твое любопытство. Это засекреченные сведения. Лицо Джейка посуровело.

– К Вундерману!

Донован раскинул руки.

– Убей меня, если хочешь, одним из своих приемчиков. Покажи, как ты...

Джейк двинул ему так, что Донован улетел в кусты, буквально не успев глазом моргнуть. Шипы изодрали его модную рубашку, будто кот поработал когтями. Из носа текла кровь. Слезы выступили на глазах Донована, и он, уронив гаечный ключ, поднял руку к носу, вытирая кровь.

– О Господи, – пробормотал он. – Наверно, мне пора оставить шутки.

Джейк поднял его на ноги.

– К стене, Роджер.

Тот повиновался, и Джейк ощупал его со всех сторон.

– В этом вряд ли была какая-нибудь необходимость, – промямлил Донован. – Я не ношу при себе оружия.

– Поехали, – сказал Джейк. – Мне вы оба нужны. Причем вместе.

* * *

Донован просунул свою виновато улыбающуюся физиономию в кабинет Вундермана. Нос и верхняя губа у него заметно распухли, а ноздрю он заткнул бумажной салфеткой, чтобы унять кровь.

– Господи Иисусе, – воскликнул Генри Вундерман, увидев его, – что с тобой стряслось? Мордой в двигатель клюнул?

– Извини, – повторил Донован, шмыгая носом.

– Что ты извиняешься?

Тут Джейк втолкнул его в комнату и зашел следом.

– Я думаю, он извиняется за меня.

– О Боже! – глаза Вундермана выпучились. Он опустился на свой стул перед терминалом компьютера и больше ничего не сказал. Только голова его медленно поворачивалась, следя за продвижением Джейка по комнате.

Стены кабинета были окрашены в светло-голубой цвет. Одну из них занимала большая коллекция бабочек. Расположенные ровными рядами в одинаковых коробках из красного дерева, они напоминали образцы тканей. Лампа дневного света, укрепленная прямо над коллекцией, обесцвечивала на их крылышках все яркие краски.

Джейк не взял с собой компьютерных распечаток, оставленных Дэвидом Оу. Какой в этом смысл? Предатель будет все отрицать, чтобы спасти себя, невинный агент – чтобы спасти репутацию Куорри. В этом смысле между предателем и добросовестным работником нет особой разницы.

На войне, -говорил Фо Саан, – слова не имеют смысла. Люди готовы сказать все что угодно, если им кажется, что это даст им хоть какое преимущество. Только действие имеет смысл. Действие есть квинтэссенция намерения.

– Ты нарушил все мыслимые и немыслимые законы Куорри, – сказал Вундерман.

Он сидел в одной рубашке, уронив руки на колени. Джейк обратил внимание на изменения, произошедшие в нем с тех пор, как он стал Директором. Не внешние, а внутренние.

– Не думай, что мы начнем объяснять свои действия или извиняться за них.

– Генри полагает, что ты пришел, чтобы убить нас, – пояснил Донован. Он стоял все на том же месте, куда его поставил Джейк. – Он считает, что твои китайские гены на данном этапе твоей жизни доминируют. И что на уме у тебя только месть.

По его интонации Джейк понял, что Донован тоже склоняется к этому мнению. Он ничего не сказал. Не хватает еще вступать с ними в полемику!

– Джейк, – обратился к нему Вундерман преувеличенно убедительным тоном, каким врач разговаривает с опасным сумасшедшим. – Я понимаю, что тебе нелегко: трагическая смерть Марианны наложилась на травму после реки Сумчун и от гибели твоего дантаяво время нападения на Дом Паломника... Столько смертей на совести одного человека – это, пожалуй, многовато даже для тебя. Если ты сейчас сдашься, прежде чем пострадал кто-нибудь еще, я обещаю, что на тебя не будет наложено никакого взыскания. Мы просто разберемся во всем, подлечим тебя...

Джейк с трудом мог узнать человека, который завербовал его в Куорри и провел через программу обучения в этих самых вирджинских холмах. Власть, до которой теперь дорвался Вундерман, развратила его. Ответственность оказалась ему не по силам. Ведь и более устойчивые не выдерживали искуса власти. Кроме того, двойственная жизнь, которую ему приходилось вести, тоже, возможно, преждевременно состарила его.

Донован помалкивал, и это тоже показалось интересным Джейку.

Его глаза, как и глаза Вундермана, постоянно следили за ним, но в них не было страха. Он был спокоен, будто занимался переборкой двигателя своего «Корвета».

Тяжелый взгляд Джейка вернулся к Вундерману, потому что его боковое зрение уловило кое-какие отклонения от нормы. И теперь в его распоряжении были доли секунды, чтобы отреагировать на них. В руке Вундермана он увидел пистолет, и было необходимо срочно принимать решение.

Действие есть квинтэссенция намерения.И его собственная мысль: Человек, подославший убийц, прекрасно знал и меня, и Марианну.

Вундерман!

Грянул выстрел, но Джейка уже не было в той точке, в которую целился Вундерман. Он был в воздухе, и носок его правой ноги уже наносил удар в грудь Вундерману.

Оба с грохотом покатились по полу. Вундерман хряснулся головой, пистолет выпал из его руки и отлетел на середину комнаты. Джейк врезал ему пару «коршунов» в печень, так что у того глаза на лоб полезли.

– Не двигайся!

Джейк оглянулся. Донован держал его на мушке.

– Вообще-то мне надо было стрелять без предупреждения!

– В Куорри обосновался предатель, – сказал Джейк.

На душе его было пусто. Он видел перед собой лица Марианны и Дэвида Оу. Их смерти отмщены. Но почему же тогда так пусто на душе?

– Я полагаю, – сказал Джейк, – ты и сам мог придти к такому заключению. Дэвид Оу был убит за то, что выудил кое-какую информацию из банка памяти компьютера Куорри. То же самое произошло и со Стэллингсом.

Джейк отметил про себя, что глаза Донована широко открылись. В них была растерянность, смешанная с недоверием.

– Генри считает, что этот предатель – ты.

– Значит, это я убил Дэвида Оу?

– Ты убил четырех агентов Куорри за столько же дней.

– Они убили Дэвида, когда он ехал на нашу с ним встречу. А потом гонялись за мной по всему Гонконгу.

– С директивой, где ты классифицируешься как «опасный отщепенец», иначе и быть не могло.

– Кто дал директиву?

Донован не ответил, уставившись на Вундермана.

– Боже мой! – ахнул он, затем взмахнул пистолетом. – Отойди от него.

Джейк повиновался.

Донован опустился на колени, расстегнул воротник на рубашке Вундермана, приложил два пальца к яремной вене. Пульса не было.

Глядя в его серое лицо, он сказал:

– Генри, ты сукин сын.

* * *

Они вдвоем отправились в ресторанчик неподалеку от Грейстока, где неплохо готовили французские блюда. Ночные бабочки кружились вокруг фонарей, а за столиками сидели молоденькие девушки со своими парнями, ясноглазые и яснолицие. Нос Донована изрядно припух, но даже в таком состоянии он умудрялся выглядеть элегантно. Именно на него и заглядывались девицы, но не на Джейка. Донован заказал лучшего вина, и они выпили за помин души Генри Вундермана.

Джейк вспомнил, как Вундерман завербовал его тогда на Полуострове.

– За друзей, которых сейчас с нами нет, – произнес он тост, будто Вундерман уехал куда-то в отпуск. По сути, так оно и было: просто бессрочный отпуск...

– За Марианну, – добавил Донован. – Я искренне сожалею, Джейк.

Они допили бутылку до того, как подали блюда.

– Я полагаю, мы никогда не узнаем, как это случилось, – сказал Донован уже за кофе с бренди. – Я имею в виду, что его заставило переметнуться. – Он заказал фазанов и оставил одни косточки. Джейк выбрал креветки, но соус, в котором был явный перебор с рафинированным маслом и где также явно не хватало более важных ингредиентов, оказался ему не по вкусу. Он был благодарен, когда официантка забрала его тарелку.

– Ясно, однако, что Вундерман был в основании того айсберга, о котором говорил Энтони, – продолжал Донован, добавив в кофе немного бренди и задумчиво помешивал ложечкой. – Кстати, ты не слыхал, что Даниэла Воркута, так сказать, главный архитектор того айсберга, получила повышение и теперь возглавляет Первое главное управление?

Джейк сказал, что не слыхал.

– Да, – прибавил Донован. – И не исключено, что она скоро окажется первой женщиной, избранной в Политбюро.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – ехидно осведомился Джейк. – Ведь это, поди, тоже засекреченные сведения.

Донован засопел, запихивая в нос свежую бумажную салфетку.

– Я надеялся, что смогу уговорить тебя вернуться в родные пенаты.

– Должен сказать, ты выбрал для этого очень оригинальный способ.

– Но ты все-таки подумай. Это все, о чем я прошу, – сказал Донован, подзывая официантку, чтобы расплатиться.

* * *

Но не о Куорри думал Джейк, возвращаясь в свой отель. В его номере, типичном номере типичного американского отеля, окна были занавешены тяжелыми шторами, отчего в комнате было темно, как в склепе.

Джейк пересек комнату и раздвинул шторы. Он увидел дворик, в центре которого рос старый платан. Его пятнистые ветки слегка гнулись под напором теплого летнего ветра, но, поскольку окна были закрыты, со двора не доносилось никаких звуков. Впечатление было такое, что смотришь немое кино.

Сквозь узорчатые листья платана можно было видеть освещенное небольшое кафе с мраморными столиками и полосатыми грибками-тентами. Кафе имело удивительно европейский вид. Пока он любовался этим симпатичным двориком, пожилая пара прошла рука об руку между столиками. Видно, они были трогательно привязаны друг к другу. Джейку, постороннему наблюдателю, эта сцена показалась исполненной приятной грусти.

Во время обеда предложение Роджера Донована прозвучало как шутка. Но теперь, глядя на усеянную блестками тьму, он увидел себя глазами Донована: такого, каким он был всегда. Он ничем не отличается от других людей, участвующих в этой смертельно опасной игре.

Когда он снова опустил глаза на дворик, там уже никого не было. А потом и лампочки, развешанные на ветвях платана, погасли.

Джейк взглянул на часы. Было уже за полночь.

Он подошел к кровати и уселся на ее краешек. Какое-то время смотрел на телефон, потом достал из кармана листок бумаги и развернул его. Поднял трубку, вызвал коммутатор и спросил, как позвонить в Гонконг. Телефонистка ответила, что в Гонконг можно звонить по коду, и объяснила, как это делается.

Долгое время линия отвечала пустыми гудками. Он уже собирался положить трубку, когда раздался голос:

– Алло?

Столько чувств пробудил этот голос в душе Джейка, что он совсем растерялся и не знал, что сказать. Затем, сделав глубокий вздох, он произнес:

– Ба-ба.Отец.