Текст книги "Комната грехов"

Прошла неделя. Оставалось полчаса до отбоя. Рауль достал колоду карт и они с Мясником стали играть, расположившись на нижней койке. Пока колумбиец раздавал, Ленни спросил:

– Слушай, Руль. У меня назрела одна идея.

Рауль посмотрел на лицо Ленни и сказал:

– Если что-то оригинальное, то я за.

– Ты даже не представляешь насколько. – Немного промедлив, Ленни спросил, медленно доставая изо рта зубочистку и не отрывая взгляд от лица Рауля:

– Хочешь удрать?

Долго всматриваясь в лицо сокамерника, с окаменелым взглядом колумбиец всё же ответил:

– Эй-эй. Послушай, друг. Мне осталось всего четыре месяца. Я бы не хотел, чтобы мне приписали ещё один срок. Конечно, я начинаю считать дни и это тяжелее, чем считать месяцы, но я лучше потерплю.

– Тогда помоги мне. Тебя никто не заподозрит. Прошу. Мне тут мотаться ещё три года.

– …

– Ну как? Я в долгу не останусь. Как только доберусь до дома, сразу передам через охрану всё, что только пожелаешь, а как выйдешь, заплачу двадцать штук.

– Точно никто не подумает на меня?

– А ты во мне сомневаешься?

Немного поразмыслив, колумбиец ответил согласием:

– С тебя брюнетка с четвёртым размером.

– По рукам.

Улыбнувшись, Ленни протянул открытую ладонь и Рауль ударил по ней, после чего Ленни спросил:

– Колумбийка? Мексиканка? Кубинка? Испанка?

Они оба громко засмеялись.

Через полчаса в блоке приглушили свет.

В ту ночь была смена нового охранника. Он один остался присматривать за блоком, пока напарник отправился то ли в туалет, то ли на парковку, или ещё куда-то.

В камере раздался шум. Колумбиец стал подзывать к себе надзирателя:

– Эй! Скорее!

Охранник подбежал к камере и в полумраке смог разглядеть Мясника, упавшего на пол. Ленни всего трясло с головы до ног. На лице надзирателя была растерянность. Он стал бежать к выходу за помощью, как Рауль закричал:

– Эй! Ты что творишь!? Да он сейчас ласты склеит! Я не хочу находиться в одной камере с ним! Мне ещё тут жмурика не хватало!

В панике, растерянный молодой охранник вернулся и вставил ключ в замок. Он в спешке открыл дверь и устремился к Ленни. В этот момент Рауль прижался спиной к противоположной стене, сжав плечи. Охранник наклонился к Ленни и начал раздвигать челюсти, пытаясь ухватиться пальцами за язык. Продолжая разыгрывать приступ, Мясник положил правую руку на ухо надзирателя и резко оттолкнул в сторону, ударив его о каркас кровати. Охранник вырубился. Зеки в камерах напротив не смогли толком ничего рассмотреть из-за приглушённого света.

Тем временем Ленни начал снимать форму с надзирателя и одевать на себя. Форма сидела на нём не хуже, чем тюремная. За пару минут мясник нацепил всю экипировку охранника от фуражки до ботинок, которые были впритык. Он вышел в коридор и закрыл за собой дверь на ключ, не вызывая подозрения у зеков, стараясь избежать лишнего шума.

Он пытался не торопиться и каждый шаг к выходу был для него как вечность. И вот, наконец, Ленни достиг двери, вставил ключ в замочную скважину. Этот щелчок, который он слышал тысячи раз, теперь звучал для него несколько иначе. Впервые он переступал через порог, отталкивая дверь своей рукой. Ему казалось, он уже и забыл, какого это открывать дверь собственноручно, когда тебе этого захочется. Он повернул ключ в очередной раз, но уже с обратной стороны. Его глаза смотрели на десятки тюремных камер сквозь решётку и дверь закрылась, потому что ему так захотелось. Совершив оборот ключом в дверном замке, он словно попрощался с тюремным блоком. Для него это был и впрямь золотой ключик. Но ему было плевать на ключ, который способен открыть все двери. Для него была важна одна единственная дверь, за которой лежит свобода и вседозволенность.

И вот, наш друг покинул блок. Он приспустил козырёк фуражки и направился к главному коридору, продолжая удерживать дубинку в руках, сложенных за спиной. Не успел он добраться до главного коридора, как из него внутрь зашёл напарник двойника. Едва заметив его, Ленни приложил левую руку к паху и, слегка сгорбившись, размахивая правой рукой с дубинкой вперёд-назад, ускорил шаг. Напарник заметил его и произнёс:

– А-а-а. Что, моча в голову ударила.

Надзиратель решил не закрывать за собой дверь и придержал её для новичка. После этих слов он продолжил возвращаться в блок, а Ленни энергично двигался по главному коридору. Как только он свернул и исчез из поля зрения надзирателя, его спина тут же выпрямилась, а рука вернулась в естественное положение.

Ленни как мог сохранял спокойный вид. Подойдя к двери, он положил пальцы на козырёк и кивнул охраннику, который задал вопрос:

– Что, неотложные дела?

Ленни ещё раз кивнул.

– Ну давай. До завтра. А Лоуренс опытный. Сам отбарабанит смену.

Без особых трудностей Мясник вышел во двор, после чего направился к парковке, что находилась на цокольном этаже другого здания.

На парковке было глухо. Ленни достал связку ключей и начал проверять содержимое на стальном кольце. На нём были только ключи от тюремных помещений. Тогда Леон стал стучать ладонями по форме. Во внутреннем кармане он нащупал связку из двух ключей. Один из них вошёл в дверной замок чёрного «кадиллака» шестьдесят первой серии сорок девятого года выпуска. Он кинул дубинку на соседнее пассажирское сидение, завёл двигатель и предвкушал момент, как он покидает территорию «Белого склепа». Он сдал назад и, стараясь не вызывать подозрений, не спеша притормозил, после чего развернул колёса и направился к выезду.

На пропускном пункте нёс вахту охранник лет пятидесяти с автоматом в руках, который он держал пару раз за сутки – при въезде на территорию начальника тюрьмы и при его выезде. Он сделал то, чего так хотел избежать Ленни. Охранник подошёл к двери. Дабы не вызвать подозрений, он всё же опустил стекло и нехотя выглянул наружу, пытаясь припрятать как можно большую часть своего лица под козырьком фуражки.

– Малец, чего-то ты рано – произнёс охранник.

Секунды промедления были ярко заметно в полной тишине, отчего у Ленни подскочил пульс. Он не мог просто выйти из машины и вскрыть горло охраннику. На посту находился второй. Сирена сработает прежде, чем его руки доберутся до второго.

– Я с кем разговариваю? Чего воды в рот набрал?

Ленни приложил пальцы к шее и несколько раз слегка надавил себе на горло.

– Я бы на твоём месте вообще удалил эти гланды. Наш врач видит тебя уже чаще, чем любого из зеков. Ладно.

Он дал сигнал напарнику и тот отправился к воротам.

Ленни кивнул охраннику в знак признательности.

Знал бы он, насколько безмерно этот парень был ему благодарен.

Ворота распахнулись.

Вот как выглядит дорога к свободе. «Путь на волю» было не образным выражением для Ленни. Он в прямом смысле видел этот путь. Даже в ночном мраке он видел каждую песчинку, которые простелили дорогу к автостраде.

Мысленно Ленни испытывал восторг от того, что охрана расстелила перед ним ковровую дорожку.

По его словам, когда он пересёк на машине ворота «Белого склепа», на его лице была самая радостная улыбка за всю жизнь. Он дал по газам и умчался прочь от этого места. «Мясник вырвался на свободу» – именно так и напишут в газетах.

К тому моменту, когда в тюрьме зазвучала сирена, Ленни уже был где-то в паре километров от автострады. Ему оставалось совсем немного, когда из-под капота поднялся пар. Ленни бросил машину посреди пустыни и отправился бегом к шоссе, прихватив с собой дубинку. Добравшись до шоссе, он встал у обочины. С дубинкой в руке его принимали за сотрудника дорожной полиции. Но никто не останавливался, так как для полного комплекта у Ленни не было главного атрибута – патрульной машины.

Но кое-кто всё же притормозил из любопытства. Ленни подошёл к окну у водительского сидения той самой машины с любознательным водителем.

За рулём сидел Фрэнк, а я – на сидении около него. Знакомство оказалось самым нестандартным. Ленни резко достал нож и уже готовился всадить его в горло Фрэнку, НО! дуло револьвера и щелчок взведённого курка в руке Фрэнка притормозили природные рефлексы Мясника.

То ли мы с Фрэнком не рассчитали количество выпитого алкоголя, то ли просто настроение было навеселе, но мы разговорились с незнакомцем и любезно пригласили пройти в салон автомобиля, предварительно сдав колюще-режущие предметы.

Когда наша машина уже пересекла границу штата и знакомство было в самом разгаре, Ленни рассказал подробно обо всём, что произошло за последний час и в общих чертах об остальных нескольких годах, проведённых за решёткой. Для нас был не секрет, что перед нами в лучшем случае нечистый на руку блюститель закона, что мало вероятно, а для Мясника стало очевидно, что ему встретились столь же недобропорядочные господа, как и он. Это были одного поля ягоды.

Познакомившись поближе, мы решили заехать в придорожное кафе. Мы сели за столик. Пока официантка обслуживала предыдущих посетителей, Ленни попросил у нас пару монет и отправился к таксофону. Он позвонил на западное побережье в бар Джианни.

– Алло?

– Можно к телефону Джианни.

Через полминуты Джианни взял трубку:

– Слушаю.

– Джианни, это ты?

– А кто говорит?

– Это Ленни.

– Уже? Тебе что, скостили срок?

– Нет. Я сам свалил из той дыры.

– Мальчик мой, ты настоящий профессионал. Почему я не перестаю тебе удивляться.

– Слушай, Джианни. Ты бы мог отправить кого-нибудь за мной. Я в соседнем штате, но боюсь, что и здесь местная полиция скоро начнёт проверять все щели. Мне будет тяжело выбраться в одиночку.

– Извини друг. Думаю, тебе сейчас небезопасно находиться в городе. Французы объявили награду за твою голову.

– Да. Я в курсе. В тюрьме много кто пытался выполнить заказ.

– И что?

– В последний раз дело дошло до жмура. А точнее до жмуров.

– Сколько?

– Пятеро.

– Наш человек.

Они обменялись парой пустяковых фраз, после чего Джианни продолжил:

– Ленни, мы до сих пор твоя семья. Ты сможешь вернуться, как только всё утихнет. Мы известим тебя об этом. Если нужна какая-нибудь помощь, ты только скажи. В ближайшее время мы хотим обосноваться в Нью-Йорке. Там ты сможешь спокойно заниматься делами. А пока тебе придётся какое-то время отсидеться где-нибудь. Скажи, где ты находишься и я отправлю кого-нибудь, чтобы передали деньги на первое время.

– Нет-нет Джианни. Не стоит. Я тут познакомился с кое-какими ребятами. Они предложили мне встретиться с их боссом. Может быть, они возьмут меня к себе.

– Они итальянцы?

– Да.

– Это хорошо. Тогда до связи. Не забывай. Звони время от времени.

– Хорошо, Джианни. До скорого.

– Давай. Рад был слышать.

Маттео был не против взять Ленни к себе. Человек с такой репутацией, о котором писали даже в газетах, знаменитость регионального масштаба, был на вес золота. Чтобы избежать лишней слежки в аэропортах, гостиницах, на вокзалах, постах дорожной полиции и других местах, где предъявляют документы, Ленни сделал себе новый паспорт, в котором было указано имя «Леон Росс».

6. ХУАН

Хуан Моралес по прозвищу «Мексиканец». Хуан родился в Мехико. Его отец по происхождению был мексиканец, а мать – итальянка. Когда Хуану было четыре года, его родители переехали в Лос-Анджелес. Его отец работал поваром в одном мексиканском ресторане, а мать шила одежду на заказ дома. У него была сестра на семь лет младше него, которую звали Моника. Они жили на окраине города, из-за чего отцу приходилось почти полчаса добираться на автомобиле до места работы. Школа, в которую ходил Хуан, находилась в паре километров от дома. В ней учились в основном дети иммигрантов, почти половина из которых были латиноамериканцами. По этой причине Хуан быстро нашёл себе друзей среди кубинцев, мексиканцев, колумбийцев, пуэрториканцев, костариканцев.

Когда ему было одиннадцать, в один из дней отец взял его с собой на работу. Познакомившись с сыном своего работника, хозяин ресторана любезно предложил предоставить ему возможность самому отвести мальчишку на кухню и накормить досыта, а заодно провести экскурсию по всему заведению. Хозяин ресторана, Фернандо Сантана, как обычно был одет с иголочки. В тот день на нём были белоснежные туфли, такого же цвета брюки и чёрная рубашка, которую он по привычке носил с закатанными рукавами и расстёгнутыми двумя пуговицами на конце, над которыми извлекала яркие блики толстая золотая цепочка с крестом внушительного размера. Сеньор Сантана всегда заботился о своих сотрудниках. Все его подчинённые, начиная от шеф-повара и заканчивая уборщиками, всегда были накормлены. В отношении зарплаты Сантана также выделялся щедростью. Во многом благодаря ему отец Хуана мог позволить себе обеспечить свою семью всем необходимым. Доходы, которые приносил ресторан, позволяли не скупиться на достойное содержание персонала.

Сеньор Сантана показал Хуану кухню, складское помещение, центральный зал, морозильную камеру, где хранились ещё неразделанные туши животных. Он отвёл мальчишку даже в свой личный кабинет, который больше походил на служебное помещение какого-нибудь влиятельного госчиновника.

На кухне Хуан познакомился с двадцатипятилетним официантом по имени Диего. Они быстро нашли общий язык. Диего предложил Хуану помогать ему. Одиннадцатилетнего мальчишку одели как полагается каждому, кто работал на кухне. Диего надел на него белый фартук, а на футболке закатали рукава. Первым делом Диего отвёл Хуана в погреб, где показал ему богатую коллекцию разных сортов вина. Как оказалось, самая дешёвая бутылка из того погреба стоила в среднем как почти сто грамм отборного чистейшего неразбодяженного кокаина на местном рынке. Эффект от того вина был конечно не такой убийственный, но те напитки стоили своих денег. В погребе не было бутылки с вином менее десяти лет выдержки.

Двоюродный брат Фернандо Сантаны держал большое виноградное поле в пятидесяти километрах от Мехико. У не было свыше полусотни рабочих и огромный подвал, где он десятилетиями хранил вина собственного производства, продолжая дело своих предков. От продажи своего вина брат сеньора Сантаны получал приличные деньги и был очень состоятельным человеком на фоне большей части всего населения Мексики. Во всём Лос-Анджелесе такое высококачественное вино было лишь в ресторане Сантаны. Соответственно, и блюда стоили солидных сумм на фоне других заведений.

Диего достал бутылку белого вина, произведённого с урожая тысяча девятьсот тридцать первого года. Они отправились на кухню, где Диего взял пустую бутылку и несколько раз показал, как нужно разливать вино.

– Берёшь две тканевые салфетки. Одну, белого цвета, обматываешь вокруг горловины и продолжаешь держать, одновременно вкручивая штопор другой рукой. Когда бутылка открыта, откладываешь штопор в сторону и берёшь вторую салфетку красного цвета. Подкладываешь её под донышко и начинаешь наклонять бутылку к бокалу, стараясь при этом не касаться горловиной края бокала. Когда бокал наполнен, осторожно кладёшь бутылку в ведро со льдом. Всю эту процедуру ты совершаешь на глазах у посетителя, чтобы он видел, что бутылка открыта при нём и он пьёт свежее вино. – После непродолжительного молчания Диего сказал, слегка повернув голову в сторону холодильника: – Кажется, со вчерашнего дня осталась недопитая бутылка.

Диего достал из холодильника полупустую бутылку красного вина и положил на кухонный стол, после чего предложил Хуану проделать то же самое. Хуанито взял штопор, проделал второе отверстие в пробке, которую достал через несколько секунд. Как и показал Диего, он положил белую салфетку на горловину, а красную под донышко, после чего начал наклонять бутылку к бокалу и наполнил его без особого труда.

– А-а-а, – хлопнув ладонями, восторженно произнёс сеньор Сантана, когда увидел Хуана, разливающего вино, – Моралес младший осваивает искусство ресторанного дела.

Они с Диего заулыбались. Сеньор Сантана погладил Хуана по голове, после чего сказал:

– А ты хотел бы повторить то же самое, но уже на столике перед клиентом?

Почесав в затылке, Хуан ответил:

– А можно?

Сеньор Сантана положил руку ему на плечо и ответил:

– Пойдём.

Они подошли ко входу в главный зал, откуда сеньор Сантана указал пальцем на вновь пришедшего клиента, ожидающего вина, которое только что они с Диего достали из погреба.

– Видишь того мужчину, в сером костюме и гавайской рубахе?

– Да.

– Это мой друг. Он постоянно приходит сюда пообедать. Возьми поднос, положи ведро со льдом, бутылку, салфетки, бокал и штопор, отнеси к тому столику и обслужи его. Посмотрим, как ты справишься.

Хуан взял поднос, который был в два раза шире, чем его плечи. Диего разложил на него в одну линию всё, что перечислил хозяин заведения, после чего начинающий официант отправился к своему первому клиенту.

Подойдя к столику, он старался не смотреть в глаза мужика в гавайской рубахе. Хотя друг сеньора Сантаны вызывал восхищение у Хуана. Перед ним сидел видный мексиканец лет сорока пяти с густой черной шевелюрой короткой длины, ровными и широкими бакенбардами и густой чёрной бородой вокруг губ и подбородка. На нём были серый костюм, лакированные светло-коричневые туфли, стильная гавайская рубашка с широченным воротником. На левой руке посетителя были дорогие часы с мелкими бриллиантовыми камешками вокруг циферблата, на правой – солидный золотой браслет, а на шее висела золотая цепочка с внушительным крестом из платины с изображением Иисуса Христа. Он не выпускал из пальцев сигару.

Опираясь локтем о стол, он поддерживал нижнюю часть правой руки в вертикальном положении, приподнимая дымящуюся сигару и читая статьи из утренней газеты. Хуан загорелся желанием быть похожим на этого господина. Мальчишка не знал, чем занимается загадочный незнакомец, но он ему сразу понравился. Солидная внешность уже говорила о многом. Так выглядеть может позволить себе лишь человек с большой буквы, обладающий большим авторитетом в обществе.

Хуан положил поднос на стол и начал открывать бутылку, с которой справился не хуже, чем с предыдущей. Друг сеньора Сантаны не отводил глаз от мальчишки, который так прекрасно делал работу взрослых сотрудников. Вынув изо рта сигару, клиент с улыбкой спросил:

– Как тебя звать?

Убедившись, что бутылка твёрдо зафиксирована в ведре со льдом, мальчишка ответил:

– Хуан, сеньор.

– Хуан, давно ты работаешь здесь?

– Нет, сеньор. Я здесь не работаю, а всего лишь помогаю друзьям моего папы.

– А кто твой папа?

– Мигель Моралес. Он…

– Да, я знаю Мигеля. Он орудует на кухне. Я уважаю твое отца, а его блюда такие, что я до сих пор не понимаю, почему Сантана не сделает его шеф-поваром. – Немного промедлив, он добавил: – Ты не против, если я с тобой немного пообщаюсь?

– Конечно, сеньор. Я люблю знакомиться с новыми людьми.

– Что же, тогда присаживайся – с этими словами незнакомец указал на стул, который стоял по другую сторону стола.

Как только Хуан присел, клиент протянул ему руку:

– Кстати, меня зовут Армандо. Так и зови меня, просто Армандо. Я люблю, когда люди общаются на равных. Так они быстрее становятся друзьями. Сколько тебе лет, Хуан?

– Одиннадцать.

– В каком ты классе?

– В пятом.

Немного вдохнув табачный дым, Армандо продолжал расспрашивать Хуана:

– Тебе нравится ходить в школу?

– Да. У меня там много друзей.

– Это хорошо, если в этой стране у тебя много друзей. Американцы, мягко говоря, не рады тому, что мы здесь живём. Они считают, что мы не заслуживаем есть тот хлеб, на который мы здесь зарабатываем собственным потом. Поэтому, если у тебя есть друзья, то их надо ценить. – После непродолжительной паузы Армандо спросил: – А враги в школе у тебя есть?

– Можно сказать, что нет. Лишь изредка находятся старшеклассники, которые обзывают нас.

Совершив небольшой глоток вина, Армандо спросил, продолжая держать дымящуюся сигару в руке, опиравшейся о край стола:

– И как же они вас обзывают?

– По-разному.

– Например.

– «Долбаные латиносы», «Имел я вас», «Проваливайте в свои трущобы» и всё в этом духе.

– Это говорят американцы? – в этот момент лицо Армандо выглядело серьёзнее некуда, словно эти оскорбления он услышал в свой адрес.

– Да.

– А кто-нибудь поднимает на тебя руку?

– Есть некоторые. Мне часто приходится бегать от парней, которые живут в квартале, что находится по пути в школу. Да и по соседству живут одни американцы. Из-за них мне приходится в спешке перебегать на соседнюю улицу, где живут мои друзья. Я делаю это лишь тогда, когда улица пустая и никто меня не видит.

– А если кто-то тебя замечает, то…

Печально опустив голову, Хуан утвердительно покачал головой.

Армандо заинтересовался судьбой мальчишки, словно он видел в нём себя в детстве, и продолжил беседу дальше:

– А когда в последний раз тебе доставалось?

– Вчера мне оставалось пробежать мимо пары дворов до дома. Майк догнал меня и бил, пока мама не услышала мои крики.

– Кто такой Майк?

– Парень, который живёт в доме напротив. – Опустив глаза в пол, Хуан произнёс почти хныкающим голосом: – Поэтому я попросил папу взять меня с собой. Хотя бы здесь мне не придётся ни от кого убегать.

Армандо смотрел на подавленного мальчишку, представляя его нелёгкую повседневную жизнь. После длительной паузы, он продолжил разговор:

– Знаешь, я вырос в пригороде Тихуаны. А это место – настоящее царство преступности. Мне пришлось несладко. Впервые я подрался, когда мне было четыре года. Хотя назвать это дракой язык не поворачивается. Это скорее было похоже на избиение. Тому парню было почти семь. Он не обращал внимания на возраст. Он замечал лишь одно – связку бананов в моих руках. Он конечно же отнял их. Но перед этим он как следует поколотил меня, а после этого сломал мне обе руки, после чего сказал: «ты не сможешь нести эти бананы. Твои руки болят. Лучше я их отнесу… к себе домой».

Хуан слушал и представлял эту картину во всех её мрачных красках. Армандо продолжал курить кубинскую сигару и попивать вино, рассказывая эпизоды из своей жизни:

– Поверь, такое невозможно забыть. И не потому, что мы жили в бедном районе и достать деньги на еду было нелегко. И не потому, что он сломал мне руки. Причина совсем в другом. Он посмел поиздеваться надо мной. Если бы он просто забрал бананы, я бы какое-то время держал злость на него, но вскоре бы забыл об этом. Но нет. Ему было мало того, что он отнял бананы и на целых два месяца превратил меня в калеку. Он решил, вдобавок, ещё и принизить меня. Мы были совсем маленькие и тогда, к сожалению, разница в возрасте играла слишком большую роль. Но я дал себе клятву, что когда-нибудь наступит день и я заставлю его испытать то же самое. Прошло четырнадцать лет. Мне было восемнадцать, а ему – двадцать. Мы были одного роста и приблизительно одного веса. Все эти годы, когда он проходил мимо меня, я смотрел на него и жаждал сделать с ним то же самое, что и он со мной в детстве. Я знал, что в то время он почти каждый вечер бегал к одной молоденькой мексиканочке, что жила недалеко от его дома. Я отправился к дому той самой девушки и, стоя за углом, ждал, когда появится её «Ромео». И вот, они взялись за руки и пошли на пляж. Я последовал за ними. Они легли на песок. Начали придаваться любовным утехам. Они так были заняты друг другом, что ничего не замечали вокруг. У меня в руке был нож, который я взял дома на кухне. Я спокойно подошёл к ним, наклонился и положил руку на плечо этого парня. Он поднял голову, после чего начал говорить в мой адрес все гадости, какие только знал. Я набросился на него, уложил на спину и ударил ножом раз десять прямо между ног. Всё его хозяйство истекало кровью, а он от боли не мог даже как следует закричать. Он держался за своего маленького дружка и изредка что-то мямлил.

Хуан слушал рассказ с закаменелым лицом и раскрытыми губами. Тем временем Армандо выпустил изо рта большое облако табачного дыма и продолжил:

– Знаешь, что я сказал ему тогда?

– ..?

– Я сказал: «теперь ты не можешь заниматься с ней любовью. У тебя нет инструмента. Но ничего. Мой инструмент на месте и поэтому я помогу тебе. Я буду заниматься с ней этим вместо тебя». Тогда я силой взял девушку и изнасиловал прямо у него на глазах. Этот подонок сдох от потери крови прямо на пляже. Я это рассказываю для того, чтобы ты понимал – оскорбление не имеет срока давности. И пока ты не ответишь на оскорбления, тебя не начнут уважать. Не позволяй кому-то унижать тебя. Ты должен показать, что никто не имеет права вытирать об тебя ноги. Тем более здесь, вдали от родины, где нас многие презирают только потому, что у нас другого цвета кожа. Мы не должны позволять, чтобы к нам так относились. Ты понимаешь, о чём я?

– Да.

– Как думаешь, что ты должен будешь сделать, когда в следующий раз Майк попытается оскорбить тебя?

– Я должен оскорбить его в ответ.

– А если он захочет ударить тебя?

– Я не буду спать спокойно, пока не дам сдачи.

– Нет. Ты никогда не должен давать сдачи. Запомни это раз и навсегда. Ты должен возвращать долг в полном объёме и с процентами. Если тебе поставили синяк – сломай руку. Если тебе выбили зуб – сломай челюсть. Если тебе сломали нос – пройдись лезвием по горлу. Возвращай больше, чем дают тебе.

Для Хуана Армандо оказался большим человеком не только с виду, но и во время разговора. Его впечатляло то, насколько Армандо был силён духом и насколько уверенно звучал его голос. Теперь Хуан резко почувствовал желание сделать то же самое, что и Армандо, успевший в течение одного разговора стать примером для мальчишки, который вынужден терпеть оскорбления от американских ровесников.

Отец Хуана закончил свою смену в девять вечера и они уехали домой. Тем же вечером Хуан во всех красках представлял, как бы сильнее всего насолить Майку, который на четыре года старше него.

На следующий день после уроков Хуан, как обычно, отправился домой пешком. Он как можно скорее пересёк квартал, что находился где-то посередине между домом и школой. Покинув этот квартал, Хуан сильно замедлил шаг. Он шёл и пристально смотрел на дом, где жил Майк. Оттуда никто не выходил. Через пару минут на лужайку перед домом зарулил жёлтый пикап. Отец Майка вышел из машины и отправился в дом. Через пару секунд с переднего пассажирского сидения спустился Майк. Лишь после того, как дверь автомобиля захлопнулась, он заметил пешего по улице мексиканского соседа.

– Эй, буррито! Я не понял, ты почему без страха!? – Он начал идти в сторону Хуана. – Разве ты не спешишь домой к своей мамуле?

Хуан вспомнил всё, что говорил ему Армандо, после чего ответил:

– Как же вы все любите трепаться, трахнутые индейцы.

Майк замер, не ожидая, что услышит оскорбления от того, кто был вынужден терпеть хамства от него самого последние несколько лет.

– А ну повтори.

Продолжая держать правую руку за спиной, Хуан начал говорить ещё громче:

– Ты всё слышал, проклятый янки. Что-то я не вижу на твоей голове перьев. А где твой томагавк? Или в лесу больше не на кого охотиться?

В бешенстве Майк побежал на Хуана:

– Ну, погоди! Сейчас я сниму с тебя скальп!

За пару метров до того, как Майк подбежал, Хуан достал правую руку из-за спины. В ней он держал полуметровую указку, которую стащил со школьной доски. Лишь в последний момент Майк заметил орудие в руках малолетнего мексиканца. Но это ему не помогло. После первого удара промеж ног Майк слёг на газон соседской лужайки, держась ладонями за свой самый ценный орган. Хуан ухватился обеими руками за острый конец, а той стороной, что была потолще, он продолжил лупить по самому деликатному месту неделикатного соседа. После пары ударов по брюху, Майк убрал руки, прижимая кисти к животу. Не смотря на всё желание Майка лечь на бок и свернуться в клубок от наступившей боли, Хуан всё же перевернул его на спину и продолжил барабанить то по шарам, то по животу, то опять по бубенцам.

На все вопросы родителей о том, кто это сделал, Майк отвечал, что это был какой-то незнакомец. Ему было стыдно признаться, что его чуть не кастрировал одиннадцатилетний иммигрант, который в полтора раза меньше него и на четыре года младше. Та драка ощутимо придала уверенности Хуану. Он не боялся драки. Теперь он понимал, о чём говорил Армандо. Он понял это, когда на деле решил повторить тот же поступок, о котором рассказывал Армандо из своей жизни. Хуан, конечно, не отрезал то, за что так бережно хватался Майк, но, тем не менее, он понял, что ему по силам ответить на любой наезд.

После той встречи с Хуаном Майк две недели пролежал в отделении урологии городской больницы. А сам восставший мексиканский отрок, тем временем, в следующий выходной вновь отправился с отцом в ресторан Фернандо Сантаны. Как и неделю назад, на том же самом месте за тем же самым столиком сидел Армандо. Хуан не зря надеялся увидеть его вновь. Он подошёл к столику с довольным лицом.

– Здравствуйте, сеньор.

Опустив газету, Армандо приятно удивился появлению мальчишки.

– А-а-а. Здравствуй, Хуан. – Встряхивая сигару над пепельницей и складывая газету, Армандо продолжил: – Я ведь говорил, зови меня просто Армандо. Мы ведь с тобой друзья?

– Да, Армандо – ответил Хуан, улыбнувшись и слегка почёсывая у себя в затылке.

– Так лучше. Давай, садись. Рассказывай, как дела?

– У меня ещё никогда не было всё настолько классно. – Хуан говорил, энергично качая ногами под столом, которые свисали со стула.

Медленно выпуская табачный дым в сторону, Армандо сказал:

– Та-а-ак. Расскажешь чуть подробнее?

– На следующий день после нашего знакомства, когда я возвращался со школы, я не торопился идти домой, а вместо этого ждал, пока на улице появится Майк. Для начала я обозвал его, как только мог. А потом сделал всё как ты сказал.

– А именно?

– Я достал указку, которую взял со школьной доски и как следует ударил его между ног.

От неожиданности Армандо задрал брови, свернул губы в кольцо и засмеялся:

– Это наш парень. – Зажав сигару между зубами, Армандо протянул открытую ладонь к мальчишке и сказал: – Дай пять. – Они ударили друг другу по рукам, после чего Армандо спросил: – И что же было дальше?

– Он прикрыл это место руками, а я начал бить по рукам, пока он их не убрал.

Раздался очередной смех Армандо.

– А когда он убрал их, я продолжил лупить его по этому месту дальше. Как ты и учил, я вернул долг полностью, и с процентами.

Издавая лёгкий смех и вытирая тыльной стороной ладони правое веко, Армандо сказал:

– А проценты у тебя неслабые.

После непродолжительного молчания, Армандо спросил:

– Хуан, а если не секрет, как ты его обозвал?

– Всё, что я сказал, было прямо связано с его национальностью. Я сказал: «как вы любите трепаться…»

– Говори – сказал Армандо. – Не бойся. Нас тут никто не слышит.

– «Как вы любите трепаться, трахнутые индейцы», «я не вижу на твоей голове перьев», «где твой томагавк?»

Армандо был впечатлён до глубины души. Продолжая ещё сильнее раскачивать ногами под столом, Хуан добавил: