Текст книги "Комната грехов"

– А ещё я его назвал проклятым янки.

Восхищению Армандо не было предела. Он и подумать не мог, что всего лишь один разговор может так изменить человека, даже если речь идёт о ребёнке. За такой смелый поступок Армандо решил наградить мальчишку.

– Эй, Диего – сказал Армандо, обратившись к проходящему мимо официанту. – Будь добр, принеси-ка Хуану ваше фирменное мороженное.

В ресторане Фернандо Сантаны подавали фирменное мороженное. Оно выглядело в форме одной цельной массы в большом непрозрачном стакане. Содержимое стакана было разделено на три вертикальные равные части. Первая часть – мороженное со вкусом киви, середина – молочное мороженное, третья – клубничное. На белой части мороженного всегда сыпали измельчённый арахис. По своему внешнему виду мороженное должно было напоминать флаг Мексики. Оно называлось «Regreso» (исп. – «Возвращение»), что буквально служило намёком на фразу «Возвращение на родину».

– Сейчас, сеньор Сантана.

От удивления Хуан спросил:

– Надо же. У тебя фамилия, как у хозяина ресторана.

– Да. Мы – братья.

После того как Хуан доел мороженное, Армандо предложил ему поехать прокатиться вместе с ним. Хуан отправился на кухню, чтобы отпроситься у отца, который посчитал это неплохой идеей. Не следует целый день держать мальчишку в пределах ресторана, когда есть возможность прокатиться на автомобиле. Тем более что они с Армандо друг друга хорошо знали и сеньор Моралес мог быть спокоен за своего сына.

Армандо допил кофе, после чего они с Хуаном покинули заведение и отправились на парковку. На выходе из ресторана за ними пристроились два человека в костюмах и таких же гавайских рубашках, какие любил носить Армандо. Ещё двое стояли на парковке. Все они так же были мексиканцами. Увидев охрану, Армандо в глазах Хуана стал ещё более достойным того, чтобы подрожать ему. Армандо ездил на красном кабриолете «кадиллак эльдорадо» пятьдесят третьего года выпуска. Именно в него Хуан и сел, расположившись на пассажирском сиденье около водительского. Впереди и позади их сопровождала охрана на двух автомобилях.

Хуан сразу почувствовал себя крутым парнем, каких часто показывают в фильмах по телевизору в выходные.

Они ехали почти полчаса, покидая пределы города. Кортеж Армандо Сантаны припарковался где-то в пригороде Лос-Анджелеса перед трёхэтажным особняком белого цвета с треугольной мансардой и огромным балконом на третьем этаже. Дом находился за могучими железными воротами высотой метра в четыре, которые состояли из вертикальных полос в форме спирали и тремя горизонтальными. Слева и справа от ворот просматривались зелёные кустарники, которые прикрывали собою железобетонный забор такой же высоты, что и ворота. Весь двор был устелен ровным слоем газона. Перед домом находился трёхъярусный фонтан, вокруг которого объезжали автомобили перед тем, как остановиться перед парадной лестницей.

Сойдя с автомобиля, они поднялись по ступенькам мраморной лестницы. Хуан вошёл в главное помещение – гостевой зал, который почти целиком был окрашен в золотистый цвет: стены, напольная плитка, лестница, оконные рамы, люстра, стол, стулья, кресла, диван, рамы картин, канделябры, скульптуры в стиле античной эпохи, камин. Лишь глянцевый потолок имел чёрный окрас, в котором находило отображение всё, что было в помещении.

Армандо провёл Хуана на задний двор. Выйдя за порог, он взял палку из цветочной клумбы, на конце которой была привязана белая ткань. Армандо помахал белым флагом и громко произнёс:

– Мы не вооружены! Всем вернуться на базу!

Из-за деревьев и кустов начали выходить три мальчишки. У них в руках были макеты автоматов и револьверов. Они подбежали к Армандо.

– Хуан, знакомься. Это мои сыновья. Педро, ему двенадцать лет; Риккардо, ему, как и тебе, одиннадцать; и Тито, ему девять. Думаю, вы подружитесь.

Армандо оставил их, вернувшись в дом. Его сыновья долго смотрели на Хуана, разглядывая его с головы до ног, а он в свою очередь с интересом оценивал их.

– Хочешь подержать Магнум 44? – спросил Педро у Хуана.

– Это пушка?

– Нет, вы слышали? – возмутительным тоном произнёс Риккардо, обратившись к своим братьям. После этого он повернулся к Хуану и произнёс, задирая указательный палец: – Да это не просто пушка. – Риккардо взял Магнум 44 из рук Педро, начиная вращать барабан, раздвигать и задвигать курок, нажимать на спусковой крючок и размахивать револьвером так, словно перед Хуаном стоял какой-нибудь сицилийский гангстер. – Это король среди стволов. Это произведение искусства. – Эти слова Риккардо произносил с таким восхищением, будто он описывает вино вековой выдержки. – Магнум 44 как алмаз, не требующий огранки, чтобы превратиться в бриллиант, каких один на миллион. Это главный инструмент любого, кто хочет стать хозяином своей жизни. Вот ты, например, хочешь быть крутым и гонять своих соседских ровесников?

Мне это кажется или передо мной малолетняя копия Армандо? Не хватает лишь сигары в зубах и гавайской рубахи – подумал Хуан и ответил:

– Ещё бы.

– Это наш человек! – с восхищением сказал Риккардо, а у Хуана в голове опять промелькнула мысль:

Точно! Армандо.

Они начали с сорок четвёртого Магнума, а затем показали ему и всё остальное оружие, которое было в арсенале у мексиканских отмороженных отроков.

Хвала небесная, что это были всего лишь на всего макеты.

После огнестрельного оружия они перешли к холодному.

– Эй, Тито. Приведи-ка Изабеллу – обратился Педро к младшему брату.

Хуан тут же спросил:

– А кто такая Изабелла?

– Сейчас мы вас познакомим. Вот увидишь, она просто конфетка. Изабелла – всё равно, что Магнум среди стволов. При нашей первой встрече лично я не мог налюбоваться ею. Она заставляет восхищаться своими изгибами, формами… а вот и она.

Тито принёс небольшой ящичек из красного дерева, который передал брату. Педро приоткрыл крышку, нежно и медленно, очень медленно достал складной нож.

– Хуан, знакомься. Это Изабелла.

Хуан удивился.

– А почему вы дали ножу имя?

Педро не хуже, чем Риккардо, стал говорить, как искушённый знаток экзотики:

– Потому что, когда творец создавал этот нож, он вдохнул в него жизнь. Это не какое-нибудь там банальное лезвие. Это настоящий шедевр.

– А почему вы дали ему женское имя?

– Мужское звучит грубовато. Такой нож не просто режет, что попало. Посмотри на его форму. На его оттенок. – Педро раздвинул клинок. – А посмотри, как сияет его клинок. На нём же ни единой царапины. Он сделан из такого надёжного металла, что его даже точить не надо. – Педро стал медленно и изящно жестикулировать руками. – Поэтому этот нож заслуживает носить красивое женское имя, которое передавало бы всю его прелесть. Разве она не прекрасна?

Выслушав проникновенную речь старшего из братьев, Хуан сказал:

– Вы, наверное, ни за что не станете её использовать, раз так восхищаетесь.

– Да что ты. Применить Изабеллу по прямому назначению, значит испытать чувство тотальной эйфории. Ты сливаешься с ней воедино и уже не желаешь расставаться. Вы становитесь одним целым.

– А у тебя есть ножик? – спросил Риккардо.

– Нет.

– Тогда бери Изабеллу – сказал Педро, протягивая нож Хуану.

– А как же вы?

Махнув свободной рукой, Педро ответил:

– А, брось. Дядя Грегорио подарил нам целый комплект. Помимо Изабеллы у нас есть ещё Джоанна, Инес, Ленор, Моника, а ещё, забыл. Риккардо, как зовут ту, восьмисантиметровую брюнетку со штопором?

– Эстела – ответил Риккардо.

– Ах, да. Точно. Эстела. Так что, Хуан, бери. Это наш подарок.

– Спасибо.

– Да, и не забывай, что это Изабелла.

– Ни за что не забуду.

– А у тебя по соседству есть кто-нибудь, с кем у тебя постоянно возникают стычки? – спросил Риккардо.

– Да. Через дорогу есть один. Но я его недавно поколотил. Сейчас его тело отдыхает в больнице, кажется. Но и без него хватает ушлёпков.

Возмутительным тоном стал говорить Педро:

– И не говори. Стоило цивилизации добраться до этих сраных индейцев, как они тут же почувствовали себя выше остальных. Они думают, что им по силам одолеть нас.

Риккардо тут же добавил:

– Да эти любители мустангов забыли, что они не одни на этом проклятом земном шаре. Возомнили себя крутыми ковбоями. Тоже мне, охотники за головами.

– Но мы-то покажем им, кто настоящий шериф в этом городе – Тито эффектно завершил речь старших братьев.

– Тогда тебе будет, кому предъявить Изабеллу – сказал Педро. – Но знаешь, что самое главное в любом замесе?

– ..?

– Если хочешь кого-то убрать или хотя бы покалечить, нужно оглянуться по сторонам. Если вокруг никого нету, значит ничего и не было. Нет свидетелей – нет преступления.

– Это надо бы запомнить.

– Нет. Об этом ВАЖНО! помнить – воскликнул младший из братьев.

Эта тройка мало походила на простых братьев. Скорее они напоминали какую-нибудь банду. «Банда Сантана» – так бы их прозвали на Диком Западе. Хуана сильно удивило то, что в качестве игрушек братьям разрешили иметь острые ножи. Все трое были весьма оригинальными экземплярами.

После увлекательной лекции об оружии, дискуссии на тему свободы слова в чужой стране, полемики вокруг состояния современной сегрегации и борьбы за права иммигрантов, Хуана вместе с братьями Сантана позвали за обеденный стол, где их уже ожидал Армандо со своей женой Камиллой. Супруга Армандо выглядела как явная представительница аристократической семьи. На ней были надеты зауженная юбка белого оттенка до колен и блузка в чёрно-белую полоску. На пяти пальцах из десяти она носила различные кольца, не считая обручального. На правом запястье сверкал золотой браслет, а на левом точно и бесшумно тикали элегантные часы. На шее извлекала блеск золотая цепочка небольшой толщины, на которой свисал кулон с изображением Святой Марии. Её волосы были аккуратно собраны в пучок на затылке. Несмотря на весь её строгий внешний вид, Камилла Сантана была весьма приятной и приветливой женщиной.

Армандо сидел во главе стола. Камилла – слева от него. Рядом с матерью сидел младший – Тито. Ну а справа от Армандо сидели Педро и Риккардо, вслед за которыми пристроился Хуан. Для Хуана обеденный стол в доме семьи Сантана был всё равно, что ресторан на дому. Он привык к подобной пище, поскольку сеньор Моралес часто готовил вместе с женой и поэтому еда для Хуана у него дома была ничуть не хуже, чем из элитного ресторана.

Когда прислуга подала последнее блюдо, все принялись обедать. В доме Армандо за обеденным столом во время трапезы всегда царила тишина. Все до единого были заняты пищей.

Прошло не больше пяти минут, как к Армандо подошёл один из охранников и что-то шепнул ему на ухо. Армандо взял большую белую салфетку с колен, вытер следы соуса на губах и удалился в свой кабинет, который располагался недалеко от гостевого зала, где и находился стол для приёма пищи. Вслед за Армандо в кабинет отправились его советник и два охранника, сопровождавшие какого-то человека с чёрным чемоданом, который, судя по всему, пришёл к Армандо для того, чтобы обсудить кое-какие важные дела.

– Скажи Хуан, где вы с родителями живёте? – спросила Камилла, сложив ладони перед собой и облокотившись локтями о край стола. Она задала этот вопрос, едва дверь в кабинет Армандо закрылась.

Держа в правой руке вилку, опущенную в тарелку с фаршированным запечённой куриной грудкой перцем и овощным салатом, Хуан ответил:

– Мы живём в северо-западной части Лос-Анджелеса.

– В пригороде?

– Да, сеньора.

– А чем занимаются твои родители?

– Мой папа работает поваром в ресторане сеньора Сантаны.

– А как его зовут?

– Мигель, сеньора.

– Да. Я знаю Мигеля. Он отлично готовит. Мой муж всё время подшучивает над нашим поваром, обещая принести ему блюда твоего отца, чтобы показать, как должен готовить настоящий мастер. А чем занята мама?

– А мама смотрит за сестрёнкой и выполняет заказы на…

Голос Хуана прервал громкий хлопок. В рабочем кабинете Армандо раздался выстрел. В этот момент дверь в кабинет слегка приоткрылась. Через образовавшуюся щель стал доноситься громкий и недовольный голос Армандо:

– Maldita sea! Cuántas veces te he dicho que no golpees cuando hay gente en la casa! Los niños están sentados allí! Qué estabas pensando, idiota. (Исп. – Проклятье! Сколько раз я говорил не шмалять, когда в доме люди! Там сидят дети! О чём ты только думал, тупица).

Камилла прислонила лоб к скрещенным кистям рук и прикрыла глаза.

После непродолжительной паузы Армандо вновь выкрикнул:

– Limpiar aquí (исп. – Приберите здесь).

Через несколько минут Армандо вернулся к столу. На нём был надет всё тот же костюм, но уже другая рубашка. К сожалению, все, включая мальчишек, прекрасно говорили на родном языке и, увы, расслышали содержание пылкой речи главы семейства.

После обеда к столу подали десерт – бисквитный торт со сливочным кремом, зефир в шоколадной глазури, клубничное мороженное, чёрный и зелёный чай, кофе.

Ближе к вечеру Армандо отправился обратно в ресторан и отвез с собой Хуана. Армандо каждый день посещал ресторан своего брата в одно и то же время – девять утра. Тот день Хуан запомнил на всю жизнь. Именно в том доме он впервые услышал звук смертельного выстрела. Он услышал то, что может слышать человек за считанные мгновения до того, как у него отнимут жизнь и всё вокруг померкнет. Теперь он не считал Армандо простым примером для подражания. Для Хуана он стал самым крутым человеком, которого он когда-либо встречал. Армандо, несомненно, был хозяином своей жизни.

Спустя пару недель семья Моралес переехала в новый дом, который отец Хуана уже давно присматривал. Новый дом был намного просторнее и свежее старого. Он находился всего в паре километров от ресторана Фернандо Сантаны. Теперь Хуан мог в любой день самостоятельно отправиться в ресторан, где он успел подружиться со всем персоналом. Этот район был весьма благополучный в отличие от того, где они жили раньше. Теперь Хуан ходил в школу без опасения, что его кто-то тронет. Новая школа располагалась в десяти минутах ходьбы от дома. Тем не менее Хуан не расставался с Изабеллой, которую получил в подарок от братьев Сантана. Также он старался всегда помнить о том, что говорил ему Армандо.

В первый же день учёбы учительница представила Хуана всему классу. Поначалу ему было непривычно. Новое здание. Новые люди. Даже новые правила, которые обеспечивали больше порядка.

Прозвенел звонок с последнего урока. Все ученики радостно стали едва ли не выбегать в коридор. Хуан отправился к лестнице. Он почти сошёл с последних ступенек, когда кто-то толкнул его в спину. Хуан не успел подняться с пола. Какой-то паренёк, приблизительно его возраста, ударил его рукой в челюсть, а после начал лупить и ногами. Хуан не торопился отвечать, а лишь прикрывался как мог. Он не отвечал ударами, так как помнил о словах, которые сказал ему Педро:

«Нет свидетелей – нет преступления».

Сейчас он предстал в качестве жертвы и таковым его будут считать. Вокруг столпилась целая публика, которая ликовала и свистела на всю школу. Избиение продолжалось около минуты, пока не вмешались один из преподавателей и директор школы.

– Это тебе за Майка! Ты слышишь!? Ты – покойник! – кричал мальчишка, когда учитель физкультуры оттаскивал его от Хуана. Буйный школьник, напавший на Хуана – Чарли, оказался двоюродным братом Майка. Тем же днём директор школы вызвала к себе родителей Чарли и попросила Хуана тоже прийти с родителями. Хуан наплёл, что он сейчас живёт с дядей и его родители в отъезде и вернутся лишь в выходные. Но он не стал рассказывать о произошедшем родителям. Вместо этого он дождался, когда наступит выходной, который выпал прямо на следующий день. Он отправился в ресторан, где попросил Диего помочь ему в одном деле. Диего не стал отказывать, тем более что в первый день недели он сдаёт смену.

Итак, Диего предстояло сыграть роль папаши-Моралеса. Он с утра заехал за Хуаном на своём белом пикапе, а через пять минуть он уже парковался около бордюра недалеко от школы.

Диего постучал в дверь кабинета, на которой висела табличка с именем директора – «Джуди Хьюз». После стука в дверь прозвучал голос директрисы:

– Войдите.

– Доброе утро – поздоровался Диего, продолжая стоять перед порогом кабинета. Слева от него пристроился Хуан.

Директор школы миссис Джуди Хьюз была среднего роста с весьма привлекательной внешностью. Она всегда носила строгие костюмы и каблуки средней длины. Она была довольно молода для своей должности. На вид ей было лет тридцать пять. Она носила длинные волосы каштанового оттенка, которые всегда были аккуратно собраны. Она имела карие глаза, слегка выпуклые губы и кожу с лёгким оттенком загара. Миссис Хьюз имела очень ровные и белоснежные зубы. На её пальце скромно сияло обручальное кольцо, заметив которое, Диего сильно расстроился, даже несмотря на то, что ему изо всех сил следовало сохранять конспирацию.

– Доброе утро. Мистер Моралес, надо полагать? – спросила директриса, кладя какую-то папку на полку шкафа.

– Обращайтесь ко мне «Мигель».

– Хорошо, Мигель. Прошу, присаживайтесь – миссис Хьюз указала на два стула перед её столом. Диего и Хуан прошли внутрь и сели напротив директрисы.

Миссис Хьюз постоянно держала в руках шариковую ручку, которую не выпускала даже во время разговора.

– Знаете, Мигель, а я представляла вас немного…

– Старше?

Миссис Хьюз утвердительно покачала головой, после чего спросила:

– Может быть скажете, в чём секрет?

– Гормоны – сдержанным тоном ответил Мигель.

– Простите? – с задумчивой гримасой спросила директриса.

– Гормоны рано заиграли. Бурная молодость – с этими словами Диего начал стрелять глазами в сторону Хуана, намекая директрисе на раннюю половую связь, которая закончилась беременностью.

– О-о-у. Что же, ясно. – Отложив бумаги на край стола, директриса начала обсуждать то, из-за чего, собственно, и вызвала «отца» Хуана:

– Думаю, Хуан вам рассказал о произошедшем инциденте с учеником из другого класса.

– Да. Конечно.

– Хуан не ответил на грубость другого подростка, несмотря на всю агрессивность с его стороны.

– Да. Хуан мне обо всём подробно рассказал. Я в курсе всего.

Лицо миссис Хьюз ещё несколько секунд не совершало никаких мимических движений, после чего она спросила:

– И что же вы думаете по этому поводу?

– Простите, насчёт чего?

– Мальчик не отвечал на удары своего обидчика. Хуан довольно крепкий ребёнок и я думаю ему было бы по силам защитить себя. Но он этого не сделал. И меня это сильно беспокоит.

Хуан сидел на стуле около Диего, продолжая изображать беззаботный вид.

Диего вновь задал вопрос директрисе:

– А вы считаете, что насилие – это выход из тяжёлой ситуации?

– Конечно же нет. Но мне показалось, что такой физически сильный мальчик как Хуан может постоять за себя. Не делать этого можно лишь по одной причине. Вот я и подумала, что может быть его мучает какая-нибудь психологическая травма. Ему, случайно, не доводилось переживать каких-нибудь шокирующих стрессовых ситуаций, которые могли бы повлечь за собой столь робкое поведение в подобных конфликтах?

– Я не припомню. Ваша версия конечно же логична. Но истинная причина здесь совсем в другом. Видите ли, миссис Хьюз, как вы, наверное, поняли, мы имеем не американские корни. Скажем прямо, мы мексиканские иммигранты. Приехав в чужую страну, мы вынуждены вести себя тихо. Мы стараемся делать так, чтобы нас никто не слышал и мало кто видел. Будем с вами откровенны, что в этой стране иммигрантам приходится нелегко. Но мы хотим здесь жить. И мы вынуждены молчать, чтобы не происходило. Если мы подвергаемся оскорблениям или избиению, даже если нас будут насиловать, мы всё равно должны молчать. – Хуану казалось, что ещё немного и он засмеётся в слух, после чего его пузо разорвётся от смеха. Он как мог прикрывал рот ладонью и прикусывал язык, лишь бы не захохотать на весь кабинет. – Потому что увы, но современная система коррумпирована начиная от самых верхов. Мы с вами с этим ничего не можем поделать и поэтому нам остаётся всего лишь адаптироваться к обстоятельствам, не имея возможности повлиять на них. Простите, если мой вопрос прозвучит несколько некорректно, но вы американских кровей?

– Нет, Мигель. Я родилась здесь, но у меня ирландские корни. Мои родители иммигрировали сюда в двадцать первом году.

– Значит ваши родители поймут нас. Мы идём по тем же стопам. Не поймите меня неправильно, миссис Хьюз, но…

– Пожалуйста, Мигель, зовите меня «Джуди» – с лёгкой улыбкой произнесла директриса.

После этого можно было не сомневаться, что Диего зацепил директрису. Теперь они разговаривали на одной «волне».

– Хорошо, Джуди. Не поймите меня неправильно, но кому, как не вашим родителям и вам самим не знать, что приходится терпеть людям, которые приехали сюда из других стран.

Джуди продолжала говорить с улыбкой:

– Да, вы правы, Мигель.

Диего продолжал говорить мягким, спокойным и деликатным голосом:

– И в этом отношении мы с вами похожи. Мы могли бы ответить на всё это, мягко говоря, неуважительное отношение, которое к нам здесь проявляют. Но тогда мы окажемся там, откуда начинали. Мы приехали сюда из Тихуаны. А вернуться в этот город – всё равно, что совершить самоубийство. При первой же возможности там нас пристрелят и оставят лежать под каким-нибудь забором. В лучшем случае. Поэтому я и учу своего дорогого Хуана тому, что не стоит ввязываться в драку, если хочешь остаться в этой стране. Здесь лучше, чем на родине, где нам приходилось каждое утро просыпаться от стрельбы, которую устраивали за окном местные гангстеры. Да и потом, насилие – это не выход. Если все будут давать выход своим эмоциям, то скоро мы начнём уподобляться дикарям и многие века человеческой эволюции будут потрачены впустую. Разве к этому мы должны стремиться?

– Пожалуй, я с вами согласна.

– Вот видите. Мы с вами понимаем друг друга с полуслова.

Продолжая сохранять улыбку на своём лице, миссис Хьюз сказала:

– Мигель, всё что вы говорите – вполне естественные вещи, но они таковыми являются для взрослого человека. Подростки же ведут себя иначе. Мы уже провели разъяснительную беседу с тем мальчиком и его родители пообещали, что такого больше не повторится. Но всё же я обеспокоена произошедшим. Я рада, что у Хуана такие зрелые и разумные родители. Думаю, вы понимаете, что я воспринимала ситуацию, оценивая её лишь со стороны.

– Конечно. Я понимаю основания для вашего приглашения на разговор. Если бы во всём мире люди относились к конфликтам также, как и мы с вами, жизнь стала бы намного проще и цивилизованнее.

– Надо сказать, я впервые встречаю столь мудрого родителя в нашей школе.

Они вежливо попрощались, после чего миссис Хьюз провела Диего и Хуана до двери.

Только они отошли от кабинета директрисы, как Хуан не сдержался:

– Перестрелки гангстеров? – его хохот раздался на весь коридор. – Да если бы меня насиловали, я бы позаботился, чтобы впредь насиловать было нечем.

Диего сам не сдержался от смеха, хоть он и был у него весьма сдержанным, после чего спросил:

– Дружище, а ты уверен, что справишься?

– У меня всё рассчитано.

– Ну, тогда до скорого. Обращайся если что.

– Давай. Спасибо, что не отказал.

Отец Чарли и сам ненавидел мексикосов. Вот и сынок пошёл весь в отца. Всю ненависть к присутствию в школе Хуана подогревало ещё и желание вернуть должок за двоюродного братца. В школе он не мог этого сделать, поскольку преподаватель по физкультуре, мистер Фабио Маркес, который сам был мексиканец, в наказание за драку заставил Чарли сделать двадцать отжиманий по десять подходов перед тем, как он уйдёт домой после звонка.

На следующий день после уроков Хуан отправился в противоположную сторону от своего дома вслед за Чарли. Через полтора квартала Хуан обратил внимание, что на улице не так много людей. Он решил крикнуть вслед Чарли, который шёл перед ним метрах в тридцати:

– Эй, ушлёпок!

Чарли развернулся, захотев посмотреть кто и кого окликает, даже не подозревая о том, что эти слова были адресованы ему.

– Ну всё, тварь. Мы уже не в школе. Так что молись – угрожающим тоном произносил Чарли, закатывая рукава и приближаясь к Хуану.

В ответ Хуан свернул с тротуара и скрылся где-то между жилыми многоэтажками. Чарли бегом отправился за ним. Многоэтажное здание состояло из трёх граней, которые образовали тупик для Хуана. Между двумя боковыми частями здания находилась парковка, на которой стояли пять автомобилей.

– Ну всё, амиго. Сейчас я оторву тебе твой острый чили.

– По крайней мере мой чили рабочий, в отличие от того, что болтается у твоего кузена после того, как я постарался. Хочешь я и тебе всё хозяйство отобью?

– Хватит трепаться! Иди сюда! – со всей злостью прокричал Чарли, бросившись на Хуана.

Хуан подождал, пока Чарли как следует приблизится. За полметра до столкновения Хуан сделал шаг в сторону и подставил правую ногу. Чарли упал на асфальт. Его колени раздробило в кровь сквозь брюки. Стоило ему только перевернуться на спину, как Хуан от всей души ударил его ногой по рёбрам. Крики Чарли никому не были слышны, а обзор загораживал зелёный фургон. После серии ударов по рёбрам, Хуан достал из кармана Изабеллу. Как следует обхватив нож, он начал наносить удары концом металлической рукояти Изабеллы по челюсти Чарли. Он бил до тех пор, пока не выбил половину резцов на обеих челюстях. Рот Чарли был весь в крови. Выбитые зубы там же.

После этой экзекуции Хуан ткнул ножом в лицо Чарли и произнёс:

– Запомни! Это Изабелла, тварь!

Он следовал всем инструкциям Армандо и братьев Сантана:

1. Возвращать долг в полном объёме и с процентами;

2. Никаких свидетелей;

3. Не забывать о том, что её зовут «Изабелла».

Чарли, как и свой двоюродный брат, постыдился рассказать отцу о том, что его отметелил мексиканский мальчишка.

Хуан тем временем уже получил небольшой опыт в драках. Одного чуть не лишил потомства, второму пересчитал зубы. И к тому же у него был нож, носивший экзотическое женское имя. На своё пятнадцатилетие Хуан получил подарок от Армандо – пневматический пистолет с двумя комплектами патронов. Теперь Хуан мог позволить себе и более серьёзные разборки, поскольку он всегда держал пистолет при себе. Для этого он даже сделал потайной карман в школьном рюкзаке. К тому времени он уже привык носить с собой весомые аргументы для «разговора».

Несмотря на то, что в новой школе порядка было больше, чем в старой, всё же Хуану время от времени приходилось терпеть оскорбления. Латиноамериканцев в школе училось немного. А точнее их были единицы. Поэтому не заметить выделяющуюся наружность было невозможно. Он конечно же не молчал. При первой же возможности, когда по близости никого не оказывалось, он брался за дело. Так однажды он застал в спортзале старшеклассника, которые постоянно называл его «pequeño bastardo» (Исп. — маленький ублюдок). Тот парень был на тридцать-сорок сантиметров выше. В тот день он остался после уроков отрабатывать броски из-за штрафной площадки к предстоящему турниру по баскетболу между школами. У того спортсмена то ли шнурок развязался, то ли с ногой что-то стало. Он присел на паркет, чтобы снять кроссовок. В этот момент Хуан подошёл к нему сзади и ударил его спортивной гирей по затылку, чтобы тот не увидел его лица. После этого, пока спортсмен погрузился в отключку, он разрезал ему сухожилия на обеих ногах и положил конец его многообещающей карьере баскетболиста. Двумя годами раннее Хуан едва не утопил одного из своих одноклассников в унитазе школьного туалета. Ещё, как-то раз, за пару недель до рождества учительница оставила в классе его и ещё одного ученика из другого класса, так как с оценками у них было худо. Словно судьба преподнесла подарок, когда учительницу вызвала к себе директриса. Хуан припомнил однокласснику поджопник, который получил от него в кафетерии. Он подобрал стул из-под соседней парты и, держась за спинку, раз семь огрел его по горбу, пока тот не слёг на пол. А потом ещё пару ударов. Хуан так быстро замахивался стулом, что паренёк не успевал даже закричать.

В общем, на территории школы подрастал гангстер. Никто не знал о том, на что способен Хуан, потому что он делал всё без свидетелей. Кому-то было стыдно рассказать о том, что пришлось перенести. Например потоп в унитазе. Кого-то он как следует запугивал, чтобы детали «свидания» оставались в тайне. А кого-то, как баскетболиста, вырубал, прежде чем совершить акт отмщения.

Со стороны никто даже и подумать не мог о том, что спокойный мексиканский подросток, который даже не отвечает на оскорбления, способен на жестокую расправу. Об этом никто не знал и по этой причине каждый месяц обязательно находился кто-нибудь, кто непременно удостаивался чести стать предметом фирменного насилия от Моралеса.

Логичным было бы предположить, что после того, как Армандо подарил Хуану пневматический пистолет, он стал совсем бесстрашным.

Но несмотря на всю свою тщательную осторожность в разборках, однажды Хуан всё-таки попался. Школьный охранник зашёл проверить туалет, когда в мёртвой тишине с коридора услышал какой-то шум. Открыв дверь, он увидел, как Хуан уложил на колени своего сверстника и пытался скормить ему тетрадь, которая наполовину торчала изо рта. Хуаном заинтересовалась комиссия по делам несовершеннолетних. На этот раз директор Хьюз познакомилась с настоящим Мигелем Моралесом. В детстве отец всё время говорил Хуану о том, что нужно уметь постоять за себя. Но, к сожалению, он не обозначил границы дозволенного.

В шестнадцать лет Хуан подчинился воле отца и всё-таки перестал возвращать долги. Он перестал заниматься разбоем. Но при этом он так и не расставался с Изабеллой и пневматическим пистоном. Он не хуже прежнего сдерживал эмоции. Всё продолжалось, поскольку школота была в курсе того случая в туалете. Но они до сих пор не знали, что остальные расправы тоже были на его счету. Поэтому все вокруг продолжали вести себя так же, как и раньше. Они его не боялись и унижали. Хуан терпел, как и до этого. Но с одной лишь разницей – теперь он не мог пойти и как следует отодрать того, кто кинул в его сторону пару обидных словечек.

Нервов уже почти не хватало. Эмоции зашкаливали. Терпение было на исходе. Чаша наполнялась. Он держал всё в себе. Когда человек создаёт слишком много оружия, то его приходится куда-то девать и рано или поздно всё это оружие станут использовать по его прямому назначению. Хуан превращался в подобие некой бомбы, мощность которой нарастала с каждым днём. И так до тех пор, пока для терпения очередной грубости не останется места. Боб Паркер не попал под горячую руку, когда назвал Хуана латинским выродком. Он вытащил чеку из гранаты. Хуан достал из-за пояса пневматический пистолет и на глазах у всей школы расстрелял Боба. Боб ещё продолжал лежать на полу и кричать на весь коридор от боли. Лишь несколько пуль зашли слишком глубоко. Когда Хуан заметил, что магазин опустел, он достал из кармана Изабеллу и разложил её. Он подошёл к слегка упитанному Бобу, лежащему на животе, положил левую ладонь ему на лоб и задрал голову. Хуан как следует затолкал лезвие до упора перед тем, как дёрнуть рукоять и разрезать горло. При виде фонтанирующей крови все школьники в панике начали разбегаться прочь от происходящего туда, куда ноги сами несли.