Текст книги "Моя вторая мама. Том 1"

Глава 37

Заходящее солнце косыми лучами освещало большие стекла окон клиники доктора Каррансы. В приемной перед кабинетом доктора сидела Долорес, нервно похрустывая суставами пальцев. Наконец, Ракель вышла от врача. Долорес взглянула на ее сияющее лицо и все поняла.

– Я же тебе говорила, – ворковала Долорес, беря Ракель под руку. – У меня дар прорицательницы. А что? Работай я экстрасенсом, я бы заработала кучу денег.

– Я так счастлива, Долорес, – не переставая улыбаться, сказала Ракель. – У меня будет ребенок… ребенок от Мануэля.

– А у меня – внук! Только пусть он будет похож на тебя, – Долорес с гордостью оглядела невестку. – Я ничего не хочу сказать, но Мануэль пошел в отца. Тот тоже не блистал красотой. Зато мы с тобой красавицы!

– Когда доктор Карранса мне сказал, что я в положении, я его чуть не расцеловала, – призналась Ракель.

– Ну что ты! Если бы ты его поцеловала, бедняга рухнул бы на пол как сноп и никогда бы уже не оправился от потрясения, а он нам еще пригодится… Как врач, конечно, – рассмеялась Долорес.

Долорес быстро домчала Ракель до дома на своем рычащем мотоцикле.

– Слушай, – сказала она, снимая шлем и ставя мотоцикл у входа, – я думаю расквитаться с Мануэлем за то, что он мне ничего не сказал, когда вы поженились.

– А как? – удивилась Ракель.

– Давай мы ему ничего не скажем, а? – Долорес лукаво подмигнула Ракель. – Пусть он останется в неведении, пока ребенок не родится.

Обе женщины рассмеялись.

Но Мануэля не так-то легко было провести. Он заметил, что мать и жена были возбуждены, смеялись без видимых причин, переглядывались и о чем-то шептались. И он потребовал объяснений от Ракель. Она попыталась отделаться от него, сказав, что они готовят ему сюрприз.

– Все, ни слова больше! – закричала Долорес, боясь, что Ракель раскроет секрет. Сама она сгорала от желания выложить все сыну.

– Что вы там затеваете? – настаивал Мануэль.

– Мы с Долорес были сегодня у доктора Каррансы, – выразительно глядя на мужа, сказала Ракель. Она надеялась, что услышав фамилию врача, Мануэль догадается, в чем дело. Но он не понял намека.

– А что я говорил? Конечно, ты заболела из-за занятий аэробикой. Что у тебя болит, мама? – встревожился Мануэль.

– У меня ничего не болит, – ответила Долорес, удивляясь недогадливости сына.

Мануэль вздохнул с облегчением.

– Мануэль, сегодня доктор Карранса осмотрел меня и, знаешь, что сказал? – Долорес загадочно улыбалась.

– Что? – Мануэль был озадачен.

– Карранса сказал мне, что я буду бабушкой! – выпалила Долорес.

Мануэль перевел взгляд с матери на жену. Ракель смеялась. Мануэль посмотрел на ее тоненькую талию, перетянутую широким поясом и спросил:

– Вы это серьезно?

– Да, вполне серьезно, – хором ответили женщины.

Сонии нравилась Даниэла. Она считала ее женщиной с большой силой духа, но в то же время простой и добродушной. Сония решила заказать себе пару новых платьев у Даниэлы, а заодно и поболтать с ней. Даниэла не могла не высказать Сонии свою тревогу за Джину.

– Так, значит, Джина улетает послезавтра в Германию? – переспросила Сония.

– Да. И похоже, что нет силы, способной заставить ее изменить решение. Во всяком случае, я уже исчерпала все доводы, – сокрушенно вздохнула Даниэла.

– А ты считаешь, что она не влюблена в Ханса? Он ведь очень интересный мужчина.

– Нет, она просто хочет проучить Фелипе, своего бывшего жениха. Я почти уверена, что она все еще его любит, – Даниэла грациозным движением поправила волосы, рассыпанные по плечам.

– Но в конце концов проиграет-то Джина, – спокойно заметила Сония.

Даниэла пожала плечами. Похоже, она уже смирилась с отъездом подруги.

– В понедельник я пойду к врачу, – переменила тему Даниэла. – Я хочу иметь ребенка, и мне необходимо пройти курс лечения. Ах, Сония, если бы я родила ребенка от Хуана Антонио.

– Ты пойдешь к доктору Каррансе? Его услугами пользовались все женщины нашей семьи, – спросила Сония.

– Да, к нему. Я так надеюсь… Я сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы иметь ребенка. Но Джина будет далеко и не сможет разделить со мной эту радость, – видно, мысли о подруге не оставляли Даниэлу.

– Зато я буду здесь. Мне бы очень хотелось подружиться с тобой, Даниэла, – тепло улыбнулась Сония.

– Спасибо, Сония. Я была бы рада, если бы мы стали подругами, – ответила Даниэла, но глаза у нее оставались грустными.

Херардо, обеспокоенный состоянием Фелипе, который переживал отъезд Джины, тоже приехал в Дом моделей. Он хотел поговорить с Джиной и, конечно, увидеться с Каролиной. С тех пор как стала известна точная дата отъезда Джины, на Фелипе было жалко смотреть. Он совсем забросил дела в адвокатской конторе, а сегодня утром, когда Херардо упрекнул его в этом, расплакался, как ребенок. Сморкаясь в платок, Фелипе пробормотал что-то о простуде и насморке, который он схватил. Но Херардо, хотя и сделал вид, что поверил ему и даже посоветовал какое-то лекарство, прекрасно видел, что это были слезы. Чувствовалось, что нервы Фелипе были на пределе. Херардо решил употребить все свое влияние, чтобы убедить Джину остаться. И теперь он сидел в кабинете Джины и, тщательно подбирая слова, пытался внушить ей всю абсурдность ее отъезда.

– Не знаю, почему вы все вбили себе в голову, что мой отъезд в Германию – это какой-то каприз, – перебила его Джина. – Я решила сменить обстановку и начать новую жизнь.

– Но эта новая жизнь тебе не подходит.

– Ты-то что понимаешь? – огрызнулась Джина. – Когда я приеду навестить вас, я уже вовсю буду щебетать по-немецки.

– А как же Фелипе? Он любит тебя и очень страдает. Плачет. Клянусь, я никогда его таким не видел, а я уж знаю его много лет.

– Ханс – это, может быть, моя последняя возможность выйти замуж, – призналась Джина. – Постарайся меня понять.

– Фелипе тебя любит и готов на тебе жениться, – почти торжественно произнес Херардо.

– Да, под давлением обстоятельств, а я так не хочу.

– Это ты находишься под давлением обстоятельств, соглашаешься уехать в чужую страну с человеком, которого не любишь. Ты знаешь, что я желаю тебе только добра. Из гордости ты можешь загубить свою жизнь.

– Оставь, уже все решено. Лучше расскажи, как у тебя дела с Каролиной?

– Как только она получит развод, мы поженимся. Нам не хочется ждать, поэтому чтобы оформить брак мы уедем за границу. Так будет быстрее, – объяснил Херардо.

– А как обстоят дела с разводом?

– Нормально. Через несколько недель этот вопрос будет решен.

Однажды вечером Леопольдо привел своего друга Матиаса, чтобы познакомить его с Иренэ. Она встретила их в гостиной. Матиас задержал в своей ладони протянутую руку Иренэ.

– Леопольдо мне много рассказывал о тебе, – приторно улыбаясь, сказал он. – Но я не мог и подумать, что ты так хороша.

– Спасибо, Матиас. Надеюсь, мы станем друзьями, – отозвалась Иренэ.

– Мне бы очень хотелось, – заверил Иренэ Матиас, смотря на нее масляными глазками.

– Матиас – мой партнер во всех начинаниях. Мы с ним, как братья. Мы все делим пополам: и барыши, и убытки, ведь так? – Леопольдо захихикал.

Они сели, и Иренэ оказалась почему-то рядом с Матиасом.

– Если честно, я никогда не думал, что ты женишься, – заметил Матиас.

– Леопольдо давно бы уж пора иметь свой очаг, вы не считаете? – сказала Иренэ.

– Ты права, красотка, – захохотал Матиас, брызгая слюной.

Иренэ покоробил его фамильярный тон, но она смолчала.

– Я надеюсь дожить до нашей свадьбы. Остался еще месяц, – заявил Леопольдо.

– Ты чувствуешь себя таким старым? – спросила Иренэ.

– Не обращай внимания, красотка. Этот старик Леопольдо еще тебя похоронит и снова женится. Он крепок как дуб, – заверил ее Матиас и похлопал Иренэ по коленке.

– Меня это очень радует, – сказала Иренэ. Ей был омерзителен этот старик, но она понимала, что Леопольдо устроил ей что-то вроде смотрин, и ей было важно завоевать симпатию Матиаса…

Наступила суббота, день отъезда Джины и Ханса. Джина чувствовала себя прескверно. Все время до отъезда, пока ее уговаривали не уезжать, она только капризно надувала губы и уверяла всех, что будет счастлива в Германии, но в глубине души сама в это не верила. Она строила планы на будущее, говорила о том, что хочет начать новую жизнь, но на самом деле ей просто нравилось, что все ее упрашивают. И чем больше ее отговаривали, тем больше она упорствовала в своем желании уехать. Похоже, что она смогла убедить всех, кроме себя самой. И вот теперь, когда ее уже и не надеялись отговорить, когда были упакованы чемоданы и на столе лежал билет на самолет, Джина почувствовала, что не хочет никуда улетать, но пути отступления уже были отрезаны. Ханс заехал за ней, и они направились в аэропорт. В зале ожидания Джина и Ханс встретили Даниэлу и Хуана Антонио, которые приехали их проводить. Объявили посадку на рейс Мехико – Франкфурт, и подруги стали прощаться, обильно поливая друг друга слезами. Неожиданно Джина мотнула головой и громко сказала:

– Все! К черту! Я никуда не еду!

– Что?

– Я не еду, Ханс, – повторила Джина решительно. – Вот твои подарки! Держи, спасибо! Пусть тебе вернут деньги за билет. Я не могу уехать, прости меня! Я там умру, там так холодно! Прости меня, дорогой! Я тебя очень люблю, но пойми и ты меня, – и Джина сорвалась с места, бросив на ходу Даниэле и Хуану Антонио: – Я буду ждать вас у выхода.

– Но почему она раньше не сказала? – растерялся Ханс.

– Я надеюсь, ты простишь Джину, она не хотела тебя обидеть, – попыталась смягчить удар Даниэла.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Ханс. – Я должен идти. Надеюсь, мы останемся друзьями?

– Конечно. Счастливого пути, и пиши нам! – Даниэла расцеловала Ханса в обе щеки.

– До свидания, – сказал Ханс Хуану Антонио.

Мужчины обменялись рукопожатием, и Ханс направился к узкому проходу, поправляя на ходу сумку, висевшую у него через плечо. Прежде чем скрыться в толпе пассажиров, Ханс обернулся и помахал рукой.

– Он хороший человек, – убежденно сказала Даниэла. – Меня мучают угрызения совести, потому что я счастлива, что Джина осталась.

– Вы обе – ненормальные, – покачал головой Хуан Антонио, пряча улыбку.

У выхода их встретила Джина:

– Некрасиво получилось, да? Что Ханс подумает обо мне?

– Если честно, то да, некрасиво. Но потом было бы еще хуже, – успокоила ее Даниэла.

– Мне стало ужасно плохо от одной мысли о том, что надо войти в самолет и улететь так далеко, – оправдывалась Джина.

– Ах, Джина, я так рада, что ты осталась! – призналась Даниэла.

– Только пусть Фелипе не думает, что я осталась из-за него, пусть еще помучается. Скажем ему, что я опоздала на самолет и на следующей неделе улечу к Хансу, – попросила Джина.

– Нет, мы скажем ему правду, я не позволю, чтобы ты и дальше вела себя, как дитя, – возразила Даниэла и радостно улыбнулась. – Мы, царицы Карибского моря, – женщины, а не девочки.

– Плохо только, что теперь мне придется искать работу. Я ведь не допущу, чтобы выгнали человека, которого ты взяла на мое место, – озабоченно произнесла Джина.

– А я никого не взяла! В глубине души я всегда надеялась, что ты останешься, – засмеялась Даниэла.

– Вы действительно невероятные существа, – восхитился Хуан Антонио.

– Мы – царицы Карибского моря, – подхватила Джина. – И снова вместе, как всегда.

– Один за всех и все за одного, – сказала Даниэла.

– А у меня какая роль? – поинтересовался Хуан Антонио.

– Ты – царь Карибского моря! – торжественно объявила Джина и, указав величественным жестом на свой багаж, сказала: – Возьми мои чемоданы!

Глава 38

Херардо уже начал привыкать к тому, что по субботам он обедает в доме у Каролины. После обеда они сидели в гостиной и пили кофе.

– А скоро вы поженитесь? – спросил Лало, заглядывая в глаза Херардо.

– Да. Скорее, чем ты думаешь, – ответил Херардо и, обращаясь к Аманде, сказал: – Надеюсь, когда мы с Каролиной уедем, чтобы пожениться, вы сделаете нам одолжение и присмотрите за детьми?

– Ну уж нет! Вам придется взять детей с собой, – возразила Аманда тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Вы там будете разъезжать по заграницам, а я здесь отдувайся?

– Извините, донья Аманда, я не хотел вас обидеть, – сдержанно сказал Херардо.

– Я знаю. Просто вот такая я несносная старуха, – глаза Аманды сердито буравили дочь.

– Мама, прошу тебя… – взмолилась Каролина.

– В моем доме я поступаю так, как считаю нужным, – перебила Каролину мать. – Когда ты выйдешь за своего жениха, ты будешь командовать у себя дома.

– Я думаю, мне лучше откланяться. До свидания, – попрощался Херардо.

Каролина пошла его проводить. Закрыв за Херардо дверь, Каролина вернулась в гостиную.

– Ты нагрубила Херардо. Он всегда с тобой очень любезен. Он не способен на неуважительное обращение.

– Вы, значит, в путешествие, а я, как прислуга, должна остаться приглядывать за пацанами? Нет уж, голубушка! И не смотри на меня, как грустная корова! Вы видите во мне палача и мечтаете избавиться от меня, – перешла на крик Аманда.

– Если ты и дальше будешь так к нам относиться, я заберу детей и уйду из дома, – пригрозила Каролина.

– Иди, переселяйся к своему адвокатишке! Нынче сожительство в моде, – бушевала Аманда. – Только я не намерена быть нянькой!

– Ты ничего не поняла, – стараясь унять нервную дрожь, проговорила Каролина. – Вот когда останешься одна, будешь казнить себя за то, что ты сделала.

Долорес спешила на свидание, благоухая дорогими духами. С утра она успела зайти в парикмахерскую, и теперь у нее была новая прическа.

– Тебе очень идет, – одобрил Хустино. – С этой прической ты похожа на Клеопатру.

– Я ее сделала для тебя, – Долорес зарделась, как девочка, – чтобы понравиться тебе.

– Ты – моя Клеопатра, а я – твой Марк Антоний, – Хустино смотрел на нее с неподдельным восхищением.

– Я очень тронута, – совсем смутилась Долорес.

– Твой сын, наверно, рад несказанно: он ведь станет отцом, – сказал Хустино, ведя Долорес под руку по аллее парка.

– Ты и представить себе не можешь, сколько сил мне стоило убедить его начать ухаживать за Ракель. То, что он женился, это и моя заслуга, – похвасталась Долорес.

– Ну, убедить тебя выйти за меня замуж мне стоит гораздо больших усилий, – сказал Хустино и, видя, что Долорес собирается протестовать, мягко остановил ее: – Я не устану просить у тебя руку и сердце.

– Слушай, дорогой, у каждого из нас свой образ жизни. К чему нам что-то менять?

– Но мы можем пожениться и ничего не менять. Жить как и сейчас!

– Хорошо, я подумаю об этом… И, может быть, решение будет положительным, – Долорес кокетливо улыбнулась.

– Спасибо, любовь моя, но не задерживайся с решением, я долго не протяну, – печально сказал Хустино.

Они сели на скамейку.

– Зачем ты меня пугаешь? Меня хватит инфаркт, – сказала Долорес.

– Нет, что ты! – замахал на нее руками Хустино.

– Дорогой, но пожениться и жить врозь – это все равно, что… все равно, что ничего, – заметила Долорес.

– Зато мы могли бы уезжать на выходные дни, – тихо сказал Хустино.

– Представляю, какие комментарии будет отпускать Мануэль, – улыбнулась Долорес. – Знаешь, что мне пришло в голову? Я ему ничего не скажу! Ты согласен?

Хустино кивнул.

– А это значит, что я тоже согласна. Я стану твоей женой, Хустино, – сказала Долорес и погладила Хустино по щеке.

– Поженимся, а потом обвенчаемся в церкви, – предложил Хустино.

Долорес идея понравилась. Она уже видела себя в длинном белом платье с шлейфом и с флердоранжем в волосах.

– Ты меня сделала самым счастливым человеком на свете. И когда же мы поженимся?

Фелипе позвонил Херардо, не надеясь застать друга дома, ведь он собирался провести весь день у Каролины. Но Херардо оказался дома, и Фелипе, взяв машину, приехал к нему.

– Ты не ездил в аэропорт? – спросил Херардо.

– Зачем? Я уже истратил все патроны и… проиграл! Должен признать, что Джина правильно поступила, бросив меня.

– Пусть это тебе будет уроком, Фелипе. Не повторяй своих ошибок!

– Не знаю, смогу ли я влюбиться снова. Вряд ли мне удастся забыть Джину, – в глазах Фелипе стояла тоска.

– На это нужно время, но главное… не падай духом, – подбодрил друга Херардо, хотя сам выглядел отнюдь не счастливым. – Знаешь, в последнее время мать Каролины настроена очень агрессивно ко мне.

– А мне казалось, что ты пришелся ей по сердцу, – удивился Фелипе.

– Я тоже так думал, но теперь все упирается в то, что она хочет жить с нами, когда мы поженимся.

– Господи, спаси и помилуй! А что говорит Каролина?

– Я с ней не разговаривал на эту тему, но, надеюсь, она не будет требовать невозможного. Потому что я не хочу жить вместе с Амандой.

– Слушай, а не зайти ли нам к Даниэле? Заодно мы бы узнали, как улетела Джина, – предложил фелипе.

И приятели пошли к машине.

А в доме у Даниэлы и Хуана Антонио царило радостное оживление. И Мария, и Моника очень обрадовались тому, что Джина не уехала в Германию. Сама Джина тоже была довольна, и все много смеялись. В разгар веселья приехали Ракель и Мануэль и объявили, что у них будет ребенок. Подали шампанское.

– У нас есть двойной повод, чтобы поднять эти бокалы, – сказал Хуан Антонио, произнося тост. – Джина осталась с нами, а вы скоро будете родителями.

– Ты кого хочешь, мальчика или девочку? – спросила Даниэла у Ракель, чокаясь с ней.

– Не знаю. Имена придумывает Долорес… – Ракель смутилась.

И тут появились Херардо и Фелипе. Фелипе остановился в дверях, не веря своим глазам.

– Джина… – выдохнул он.

Как-то само собой получилось, что Джина оказалась у него в объятиях.

– Я был очень расстроен. Думал, улетела моя птичка, моя голубка, – прошептал Фелипе.

– Твоя любовь, женщина твоей мечты осталась в Мексике, – сказала Джина и добавила: – И надеется скоро услышать звуки свадебного марша!

– Если желаешь, хоть завтра! – заверил ее Фелипе.

– Ладно, хватит целоваться! – призвал их к порядку Хуан Антонио.

– Они любят друг друга, дорогой! И не могут скрыть этого, – возразила Даниэла.

Прошло совсем немного времени, и отшумела свадьба Джины и Фелипе, а потом поженились Каролина и Херардо. Если Фелипе и Джина переживали идиллический медовый месяц, то у Каролины и Херардо он был омрачен ссорой Каролины с матерью. Каролина с детьми переехала жить к мужу, а донья Аманда не смогла простить, что дочь не захотела взять ее с собой. Они крепко повздорили. Замужество изменило жизнь Каролины. Херардо настоял на том, чтобы она бросила работу и посвятила себя детям и дому.

– Я твой муж и обязан тебя содержать, – сказал Херардо.

– Ты ничем не обязан мне, Херардо, – возразила Каролина, – ты немало делаешь для меня и моих детей.

– Наших детей, Каролина, – поправил жену Херардо.

Каролина тосковала по матери, но та не хотела ее видеть. Скучала Каролина и по Дому моделей и часто забегала туда поболтать с Даниэлой, Джиной и Росой.

Немного позже и тоже почти подряд состоялись еще две свадьбы. Одна из них была пышная и обошлась в круглую сумму. На ней присутствовало множество гостей, подавались изысканные блюда, был свадебный торт почти в два метра высотой. Фотографии этого праздника обошли все газеты и журналы Мексики. Невеста блистала в великолепном платье. Газетчики с удовольствием описывали ее юное и прекрасное лицо и подсчитывали стоимость туалета и драгоценностей новобрачной. Иренэ была довольна. Она хотела именно такую свадьбу! О другой же свадьбе не было ни слова в газетах. О ней не знали даже самые близкие родственники жениха и невесты. Хустино и Долорес провели этот день вдвоем. Они сидели за столиком ресторана, отмечая торжественное событие.

– Я ничего не сказал своим сыновьям. Их это не касается, – сказал Хустино. – В последнее время они просто сживают меня со света. Я хочу, чтобы ты мне обещала, Долорес, одну вещь. Ты обещаешь?

– Конечно, обещаю, – Долорес с нежностью смотрела на Хустино.

– Я хочу, чтобы после моей смерти ты ни в чем не нуждалась. И как бы на тебя ни давили мои сыновья, я тебя прошу, не давай им ни сентаво из тех денег, которые я перевел на твое имя, хорошо?

– Не говори о смерти! У нас еще долгая-долгая жизнь впереди. Мы будем очень счастливы! Я не хочу думать о смерти в такой день!.. А то мне хочется плакать, – и Долорес вытерла глаза уголком платка.

– Почему ты не ешь? Все очень вкусно, – сказал Хустино и, убедившись, что Долорес вновь принялась за еду, добавил: – Теперь мы женаты. А когда обвенчаемся в церкви, ты переедешь ко мне, и мы всегда будем вместе.

– Нет, так мы не договаривались, – сказала Долорес. – И не настаивай!

– Почему?

– Хорошо, я тебе признаюсь. Правда, это мой секрет, ну да ладно!.. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел, когда я просыпаюсь по утрам, потому что я выгляжу ужасно.

– Какая чепуха! Я тебя люблю всякую, моя куколка.

– Нет, дорогой, не чепуха! Мужчинам нравится, когда женщина выглядит, как на обложке журнала. Французы говорят, что мужчины любят глазами. А французы знают толк в любви. И мне не хотелось бы, чтобы ты видел меня некрасивой.

Но Хустино умел настоять на своем и вырвал у Долорес обещание жить вместе после венчания в церкви.