Текст книги "Бумажная принцесса"

Глава 29

Мы в приподнятом настроении возвращаемся домой. Я отправляю Валери сообщение, чтобы узнать, добралась ли она до дома с Саванной, и она присылает мне ответ, что все нормально. Оказывается, Кэррингтоны живут по соседству с семьей Монтгомери.

Истон идет рядом со мной, близнецы – впереди, все еще посмеиваясь над тем, что мы устроили на вечеринке Уортингтона. До нас то и дело доносятся их голоса.

– Он вырубил его в одну секунду. – Сойер фыркает от смеха.

– Новый рекорд Рида, – соглашается Себастиан.

Рид и Гидеон плетутся позади нас. Каждый раз, когда я оборачиваюсь, то вижу, как они, склонив друг к другу головы, о чем-то шушукаются. У этих двоих определенно есть секреты, о которых не должны знать ни Истон, ни близнецы. Это беспокоит меня, потому что я уже начала верить в то, что Ройалы всегда держатся вместе.

Когда мы подходим к дому, я останавливаюсь на ступенях, ведущих к особняку.

– Хочу немного погулять у воды, – говорю я Истону.

– Я с тобой.

Я качаю головой.

– Мне хочется побыть одной. Не обижайся.

– Да какие обиды! – Он наклоняется и чмокает меня в щеку. – Это был первоклассный акт возмездия, сестренка. Теперь ты мой новый герой!

Когда он уходит, я оставляю свои туфли на камнях и босиком иду по мягкому песку. Лунный свет освещает мне путь, но не успеваю я сделать и двадцати шагов, как слышу, что за мной кто-то идет. Мне не нужно оборачиваться, я и так знаю, что это Рид.

– Тебе не следует гулять здесь одной.

– Почему? Боишься, что из-за валуна вдруг выскочит Дэниел и набросится на меня?

Рид нагоняет меня. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. Как и всегда, от вида его прекрасного лица у меня перехватывает дыхание.

– Все может быть. Ты здорово унизила его сегодня.

Я смеюсь.

– А ты вырубил его одним ударом. И сейчас он, наверное, дома, прикладывает лед к своему лицу.

Парень пожимает плечами.

– Он сам напросился.

Я смотрю на воду. Рид смотрит на меня. Я чувствую, как его глаза прожигают мне щеку, и поворачиваюсь к нему.

– Давай послушаем, – усмехнувшись, предлагаю я.

– Послушаем что?

– Какое-нибудь очередное вранье. Ну, о том, что вчера ты просто делал мне одолжение, что на самом деле ты меня не хочешь, бла-бла-бла. – Я машу рукой.

К моему удивлению, парень начинает смеяться.

– О боже. Это что, смех? Люди, Рид Ройал смеется. Кто-нибудь, срочно звоните в Ватикан, у нас тут чудо Господне!

Он вновь усмехается и ворчит:

– Ты невыносима.

– Да, но я все равно тебе нравлюсь.

Рид вдруг затихает. Я начинаю думать, что он так и будет молчать, но тут слышатся тихие ругательства, и Ройал произносит:

– Да, наверное, нравишься.

Я изображаю удивление.

– Два чуда за одну ночь? Настал конец света?

Рид хватает меня за волосы и дергает.

– Хватит уже.

Я подхожу ближе к воде, которая сегодня холоднее, чем обычно. Когда она касается моих пальцев, я взвизгиваю и отпрыгиваю назад.

– Ненавижу Атлантический океан, – объявляю я. – Тихий намного лучше.

– Ты жила на западном побережье? – Риду любопытно, но он не хочет этого показывать.

– На западном, на восточном, на севере, на юге. Мы жили везде. И никогда подолгу не задерживались на одном месте. В Чикаго жили дольше всего, наверное, год. Хотя нет, дольше всего – года два – прожили в Сиэтле, но это не считается, потому что мама заболела и у нас не было другого выхода, кроме как осесть там.

– Почему вы так много переезжали?

– По большей части из-за денег. Если мама теряла работу, мы собирали вещи и ехали туда, где можно было подзаработать. Или она влюблялась, и мы переезжали к ее новому парню.

– У нее было много парней? – В его голосе слышится резкость.

Я не собираюсь ничего утаивать от него.

– Ага. Она часто влюблялась.

– Тогда она никогда не любила по-настоящему.

Я вопросительно смотрю на него.

– Это просто похоть, – пожимая плечами, отвечает Рид. – Не любовь.

– Может, и так. Но для нее это была любовь. – Я умолкаю в нерешительности. – А твои родители любили друг друга?

Наверное, мне не стоило спрашивать, потому что парень застывает на месте и становится похож на статую.

– Мой отец говорит, что да. Но что-то он никогда не вел себя как влюбленный.

Но, по-моему, Рид ошибается. Достаточно послушать, как Каллум говорит о Марии, чтобы догадаться сразу – он очень сильно любил жену. Не понимаю, почему его сыновья отказываются признавать это.

– Вы скучаете по ней, да? – Я перевожу разговор на более безопасную тему, но его лицо по-прежнему остается напряженным.

Рид молчит.

– Нет ничего страшного в том, чтобы признаться в этом. Я скучаю по маме каждый день. Она была самым главным человеком в моей жизни.

– Она была стриптизершей.

Его колкий ответ заставляет меня ощетиниться.

– И что с того? – Я тут же встаю на мамину защиту. – Ее работа позволяла оплачивать наши расходы. Благодаря ей у нас была крыша над головой. Я могла брать уроки танцев.

Колючие синие глаза смотрят прямо на меня.

– И она заставила тебя танцевать стриптиз, когда заболела сама?

– Нет. Мама даже не знала об этом. Я говорила ей, чтобы работаю официанткой, что было правдой. Я убирала столики и подрабатывала в магазине на стоянке, но этого было мало, чтобы оплачивать ее медицинские счета. Поэтому я украла мамино удостоверение личности и стала работать в одном из клубов. – Я вздыхаю. – Я не жду, что ты поймешь. За всю жизнь тебе ни дня не приходилось заботиться о деньгах.

– Нет, – соглашается он.

Не знаю, кто сдвинулся с места первым, я или он, но мы снова идем по песку. Сначала на расстоянии пары метров, но эта дистанция сокращается и сокращается, и вот наши голые руки задевают друг друга при каждом шаге. У него теплая кожа, и мое плечо покалывает каждый раз, когда мы соприкасаемся.

– Моя мама была доброй. – Рид наконец решает открыться мне.

То же самое говорил и Каллум. Я думаю о женщине, на которой женился Стив, – о Дине, злобной мегере, у которой по всему дому развешены собственные портреты в стиле «ню» – и удивляюсь, как драматично сложились судьбы двух друзей, женившихся на таких разных женщинах.

– Она заботилась о других. Может, даже слишком. Мама вообще любила всякие сентиментальные истории. И всегда была готова помочь людям.

– Она была хорошей матерью? Для тебя? Для твоих братьев?

– Да. Она любила нас. Всегда была рядом, помогала советом, помогала с домашней работой. И каждый день она проводила какое-то время наедине с каждым из нас. Наверное, не хотела, чтобы кто-то чувствовал себя лишенным ее внимания, или чтобы мы думали, что у нее есть любимчик. А выходные были семейными.

– И что вы все вместе делали? – с любопытством спрашиваю я.

Рид пожимает плечами.

– Ходили в музеи, в зоопарк, запускали змея.

– Змея?

Он закатывает глаза.

– Воздушного змея. Только не говори, что никогда этого не делала.

– Не делала. – Я поджимаю губы. – Хотя в зоопарке была, один раз. Один из маминых парней как-то возил нас в паршивый контактный зоопарк, расположенный где-то у черта на куличках. Там были козел и лама, а еще маленькая обезьяна, которая забросала меня какашками, когда я проходила мимо.

Рид закидывает голову и смеется. Это самый сексуальный звук из всех, что я слышала.

– А потом выяснилось, что поездка в зоопарк была прикрытием для покупки наркотиков. Мамин парень ездил туда, чтобы раздобыть травки.

Никто из нас не комментирует, в каких разных условиях мы росли, но я знаю, что мы оба думаем об этом.

Мы продолжаем идти по пляжу. Его пальцы задевают мои. Я, затаив дыхание, жду, что Рид возьмет меня за руку, но он этого не делает, и разочарование невыносимо.

Я резко останавливаюсь и смотрю ему прямо в глаза. Не самая хорошая идея, потому что теперь ему видно выражение страстного томления на моем лице. И тут же парень словно закрывается от меня, и мне приходится побороть охватившее меня чувство безысходности и отчаяния.

– Я тебе нравлюсь, – заявляю я.

В его челюсти перекатываются желваки.

– Ты хочешь меня.

Челюсти сжимаются еще сильнее.

– Черт тебя подери, Рид, ну почему ты не можешь просто признать это? Какой смысл обманывать меня и себя?

Когда он ничего не отвечает, я разворачиваюсь и сердито ухожу – из-под голых ног разлетается песок. Внезапно меня дергают назад, и мои плечи врезаются в крепкую мужскую грудь, да так сильно, что из легких вылетает весь воздух.

Подбородок Рида опускается на мое плечо, его губы замирают в миллиметрах от моего уха.

– Ты хочешь, чтобы я сказал это? – шепчет он. – Ладно, я скажу. Я хочу тебя. Я чертовски сильно хочу тебя.

Я чувствую, как в мою задницу вжимается его твердый член, и знаю, что он не лжет. По телу пробегает дрожь. Рид разворачивает меня лицом к себе, и его рот обрушивается на мой.

Поцелуй получается таким страстным, что может превратить воды Атлантики в лаву. Мои губы раскрываются, и его язык проскальзывает внутрь, жадно лаская меня, не давая дышать.

Рид стонет и обхватывает ладонями мои ягодицы, втискиваясь в меня бедрами, чтобы я могла почувствовать каждый его дюйм. После еще одного опьяняющего поцелуя он отпускает меня и пятится назад.

– В следующем году я уеду в колледж, – хриплым голосом произносит Рид. – Я уеду и, возможно, больше никогда не вернусь. Я не такой эгоист, чтобы начать что-то, что не смогу закончить. Я не стану так поступать с тобой.

Я хочу сказать, что мне плевать. Что я смогу довольствоваться всем, что он в силах мне предложить, пусть даже на короткое время. Но я молчу, потому что знаю, что мои слова не изменят его решения.

– Давай вернемся в дом, – бормочет парень, когда мое молчание затягивается.

Не говоря ни слова, я следую за ним. Мои губы все еще покалывает от его поцелуя, но сердце разрывается от боли из-за его отказа.

Я уже начинаю засыпать, как дверь в мою комнату распахивается. Я чуть приподнимаю голову. И тут же сон как рукой снимает.

Рид залезает на кровать. Он ничего не говорит. В комнате слишком темно, и мне не видно его лица, но я чувствую тепло его тела, когда он придвигается ближе. Чувствую жар его ладони, когда он гладит мою щеку, а потом хватает за подбородок и поворачивает к себе.

– Что ты делаешь? – шепчу я.

Его голос полон муки.

– Я решил быть эгоистом.

Мое сердце чуть не разрывается от счастья. Обняв Рида за шею, я притягиваю его к себе. Его губы нависают над моими, но он не спешит целовать меня.

– Только сегодня, – предупреждает он.

– Вчера ты тоже так говорил.

– В этот раз я серьезно. – Тут Рид целует меня, и все мои возможные протесты теряются в лихорадочном слиянии наших губ.

Когда мой язык касается его языка, Рид издает стон. Его крепкие бедра двигаются мне навстречу, эрекция трется о мою ногу. Я меняю положение, и вот мы лежим лицом к лицу, сливаясь ртами в одно целое.

– Черт, – выдыхает он, и его ладонь скользит под мою футболку. В трусики.

Его пальцы дразнят меня, нажимая на чувствительные точки, и заставляют стонать в его губы. Наши руки все время ищут обнаженную кожу, чтобы касаться друг друга. Мы не делаем перерыв, чтобы глотнуть воздуха, мы не в силах разорвать наш страстный поцелуй.

Вскоре комок напряжения внутри меня взрывается миллионом маленьких частичек. По телу прокатываются волны удовольствия, и я ловлю ртом воздух, впиваясь в губы Рида. А потом настает моя очередь проглотить стон Рида, когда он содрогается рядом.

Потом мы лежим, сплетясь в клубок, и целуемся, кажется, не один час. Я не хочу, чтобы он уходил. Я хочу, чтобы он оставался в этой кровати вечно.

Но, как и прошлой ночью, Рид уходит. На следующее утро я просыпаюсь одна.

Я уже начинаю думать, что мне все приснилось, но перевернувшись на другой бок, чувствую его запах на подушке. Запах его шампуня, его мыла, его лосьона после бритья. Он был здесь. Это был не сон. Ощущение потери больно бьет в самое сердце, и даже яркий солнечный свет, струящийся сквозь занавески, не может сгладить разочарование, омрачающее мое утро.

Но разочарование сменяется приступом паники, потому что неожиданно раздается пронзительный крик, от которого звенят стекла. Кажется, он доносится из гостиной в передней части дома. Я соскакиваю с кровати и распахиваю дверь как раз в тот самый момент, когда раздается новый оглушительный вопль.

– Тебе это с рук не сойдет! – верещит Брук. – Не в этот раз, Каллум Ройал!

Глава 30

Я подбегаю к перилам второго этажа, когда из своей спальни вываливается Истон. Темные волосы парня торчат в разные стороны, глаза красные. Он подходит и встает рядом со мной.

– Что за черт?

Мы смотрим вниз, где в просторном холле друг напротив друга застыли Каллум и Брук. В этой сцене есть что-то комичное, потому что Брук почти на голову ниже Каллума и ее угрожающая поза вряд ли может кого-то напугать.

– У меня есть право быть здесь! – кричит она, тыча острым ногтем в его грудь.

– Ничего подобного. Ты не Ройал, ты не О’Халлоран. Это не твой дом.

– Тогда скажи мне, где мое место? Почему я должна терпеть твою ложь? Ты обращаешься со мной как с содержанкой, а не как со своей девушкой! Где мое кольцо, Каллум? Где, мать твою, мое кольцо?

Я не вижу лица Каллума, но зато замечаю, как напряглись его плечи.

– Тело моей жены еще даже не успело остыть! – рычит он.

Истон тоже заметно напрягается. Я беру его за руку, и он сильно, до боли, сжимает мои пальцы.

– Ты ждешь, что я снова женюсь, как будто это какой пустяк…

– Два года! – перебивает его Брук. – Она мертва уже два года! Смирись с этим!

Каллум пятится назад, как будто она ударила его.

– Я больше не позволю тебе водить меня за нос. Не позволю. – Брук кидается к нему и хватает его за рубашку. – Между нами все конечно, слышишь? Кончено!

Оттолкнув Каллума, Брук разворачивается и марширует к парадной двери, ее высокие каблуки цокают по мраморному полу.

Каллум остается стоять на месте, и когда она понимает, что он не собирается ее догонять, то поворачивается к нему и тычет в него пальцем.

– Сейчас я выйду отсюда и больше никогда не вернусь!

– Когда будешь выходить, смотри, чтобы дверь не ударила тебя по заднице, – ледяным тоном отвечает он.

Истон фыркает.

– Ты… ты… ты чудовище! – взвизгивает Брук.

Она с такой силой распахивает дверь, что с улицы задувает порыв ветра, который долетает даже до второго этажа. С неменьшей силой захлопнув ее за собой, блондинка в мини-платье исчезает за порогом.

В холле повисает тишина. Краем глаза я замечаю какое-то движение, и, повернувшись, натыкаюсь на стоящих за нами остальных братьев. Близнецы сонно моргают. Гидеон, похоже, потрясен. На лице Рида не отражается ни одной эмоции, хотя, клянусь, я заметила, как в его глазах мелькнула радость торжества.

Истон даже не пытается скрыть свое ликование.

– Неужели это произошло на самом деле? – спрашивает он нас, изумленно качая головой.

Каллум слышит голос сына и поднимает голову. Скандальный уход Брук скорее удивил его, чем расстроил.

– Пап! – с широченной улыбкой кричит ему Истон. – Ну ты молоток! Поднимайся сюда и дай мне пять.

На лице Каллума отражается усталость. Вместо того чтобы ответить сыну, он смотрит на меня.

– Раз уж ты проснулась, Элла, то спустись, пожалуйста, в мой кабинет. Нам нужно кое-что обсудить. – И Каллум выходит из холла.

Я в нерешительности закусываю нижнюю губу. И вдруг вспоминаю, как он только что сказал Брук, что она не Ройал, не О’Халлоран, – и мое беспокойство только растет. У меня такое чувство, что они ругались из-за Стива. То есть, косвенно, из-за меня.

– Иди, – шепчет Рид, потому что я так и продолжаю стоять у перил.

Как обычно, я инстинктивно повинуюсь его приказу. Он словно подчинил меня своей воле, и я не уверена, что мне это нравится. Хотя ничего не могу с этим поделать.

На ватных ногах я спускаюсь вниз и вхожу в кабинет Каллума. Он уже открыл свой бар и как раз наливает себе стакан скотча.

– Вы как? – тихо спрашиваю я.

Он взмахивает рукой, в которой зажат стакан, и немного алкоголя выплескивается на стол.

– Я в порядке. Все нормально. Прости, что эта сцена разбудила тебя.

– Как вы думаете, между вами действительно все кончено? – Мне все равно жалко Брук. Я видела ее стервозную сторону, но, в общем, она была очень мила со мной. По крайней мере, я так думаю. Брук Дэвидсон – крепкий орешек, который не так просто раскусить.

– Скорее всего. – Мужчина делает глоток скотча. – Она была не так уж неправа. Для женщины два года – большой срок. – Каллум ставит стакан на стол и проводит рукой по волосам. – Завещание огласят через две недели.

Я непонимающе смотрю на него.

– Завещание?

– Да. Завещание Стива.

Я по-прежнему в замешательстве.

– Но разве его уже не оглашали? Вы же вроде сказали, что похороны уже состоялись.

– Состоялись, но наследники еще не объявлены. Мы с Диной запустили все необходимые процедуры, но само оглашение было отложено на тот срок, когда тебя найдут.

Готова поспорить, Дина была в восторге.

– Мне обязательно нужно присутствовать? Разве Дина не единственная наследница, если была его женой?

– Все не так просто. – Но Каллум не вдается в детали. – И да, ты должна присутствовать. Я тоже буду там, в качестве твоего официального опекуна, а также Дина и ее адвокаты. Прошлой ночью она улетела в Париж, через две недели вернется, и тогда все будет улажено. Это пройдет безболезненно для тебя, я обещаю.

Если там будет Дина О’Халлоран? Ну да, конечно. Скорее, очень болезненно.

Но я лишь киваю головой.

– Ладно. Если я должна пойти, то пойду.

Он тоже кивает и снова поднимает стакан.

Вскоре Каллум уезжает поиграть в гольф. Он утверждает, что прохождение восемнадцати лунок помогает очистить разум. Я начинаю переживать о том, что мужчина опять напьется, но потом напоминаю себе, что он взрослый человек, а мне всего лишь семнадцать, и прикусываю язык.

Ройалы разъезжаются один за другим. Гидеон возвращается в колледж еще до обеда. Он всегда выглядит счастливее, когда уезжает.

И вот в доме не остается никого, кроме меня. Я разогреваю себе остатки запеканки и размышляю о том, не пойти ли погулять по пляжу.

Прошел только месяц, как я живу у Ройалов, но этот месяц оказался, скажем так, насыщенным. В жизни все время что-то случается. Не всегда хорошее, но я никогда не была одна, и сейчас, оказавшись в одиночестве, я понимаю, что мне это уже не нравится. Здорово, когда у тебя есть друзья и семья, пусть даже эта семья суперпроблемная.

Интересно, не поэтому ли Гидеон продолжает возвращаться домой.

– Ты оставила мне немного этой яичной штуки? – Голос Рида заставляет меня подпрыгнуть.

Я прикладываю руку к груди, чтобы успокоить заколотившееся сердце.

– Ты напугал меня. Я думала, вы с Истоном уехали вместе.

– Нет. – Он входит в кухню и заглядывает через мое плечо. – А что еще есть в холодильнике?

– Еда, – отвечаю я.

Парень игриво – надеюсь, что игриво – дергает меня за волосы и открывает холодильник, чтобы изучить варианты.

Придерживая дверь одной рукой, Рид стоит перед холодильником, вернее, нависает над ним, упираясь другой рукой на шкафчик сверху, до тех пор, пока кухня не наполняется холодным воздухом.

– Какие-то проблемы? – Я отрываюсь от тарелки, чтобы полюбоваться на его сексуальное тело и на то, как перекатываются его мышцы, когда он роется на полках.

– А ты разве не должна сделать мне сэндвич? – Его голос доносится откуда-то из недр холодильника.

– Нет.

Рид захлопывает дверцу и садится за стол рядом со мной. Забрав тарелку с вилкой прямо у меня из-под носа, он разом съедает почти половину запеканки, а я даже не успеваю запротестовать.

– Это мое! – Я протягиваю руку, пытаясь забрать тарелку.

– Сандре бы не понравилось, что не хочешь делиться. – Он удерживает меня на месте одной рукой… опять.

Черт. Мне нужно начать наращивать мышечную массу. Я предпринимаю новую попытку отобрать тарелку, но в этот раз Рид не защищается. Он притягивает меня к себе, и, потеряв равновесие от неожиданности, я оказываюсь у него на коленях, сидя верхом на его широких бедрах.

Рид не дает мне освободиться, обхватив одной рукой за попу и притянув к себе еще ближе. Когда он целует меня, я не могу сопротивляться и отвечаю ему с жадностью, стремясь услышать те хриплые звуки, которые он издает, когда хочет меня.

– Ты ушел утром, – говорю я, когда парень отстраняется. Мне очень хочется взять свои слова обратно, потому что я боюсь, что его ответ снова причинит боль.

– Я не хотел, – отвечает Рид.

– Тогда почему ушел?

Моя гордость растоптана, но моя слабость не отталкивает его. Его пальцы запутываются в моих волосах.

– Потому что я становлюсь слабовольным, когда дело касается тебя. Я не доверяю себе настолько, чтобы остаться в твоей кровати на всю ночь. Черт, да я бы угодил в тюрьму даже за половину того, о чем сейчас думаю.

От его слов мне становится радостно и легко.

– Ты слишком много думаешь.

Парень издает какой-то неразборчивый звук – то ли нетерпеливый, то ли скептический, то ли полный юмора – и тут же целует меня. Скоро поцелуев становится мало. Я тяну за нижний край его футболки. Его руки гуляют по всему моему телу – под футболкой, под резинкой трусиков. Я льну к нему, в поисках освобождения, которое могу получить только от Рида.

Какой-то шорох в доме заставляет нас отпрянуть друг от друга.

– Ты слышал это? – шепчу я.

Рид стремительно поднимается, по-прежнему прижимая меня к себе, и выходит в холл. Но там никого нет.

Поставив меня на пол, парень легонько шлепает меня по попе.

– Иди надень купальник.

– Э-э-э, а зачем он мне? – Я хочу вернуться за стол, усесться к нему на колени и целоваться до беспамятства, но Рид уже выходит на улицу.

– Потому что мы будем купаться, – бросает он через плечо.

Вздохнув, я с неохотой плетусь на второй этаж. Оказавшись на последней ступеньке, я вижу, как из моей комнаты выходит Брук. То есть очень похоже, что она выходит из моей комнаты.

Я резко останавливаюсь, внутри уже сплетается клубок из злости и подозрения. Что, черт побери, она делала в моей спальне?

Вот дерьмо! Там же все мои деньги!

Интересно, она их взяла?

Я разглядываю ее, но у нее нет с собой сумочки, а одежда так плотно обтягивает фигуру, что спрятать что-то на себе получилось бы вряд ли. Но она теперь нежеланный гость в этом доме, и я с недовольным видом шагаю к ней.

– Что ты здесь делаешь? – резким голосом спрашиваю я.

Она ленивой походкой устремляется мне навстречу.

– Ох, посмотрите-ка, это наша маленькая сиротка Элла, новая принцесса замка Ройалов.

– По-моему, ты сама сказала Каллуму, что уходишь отсюда и больше никогда не вернешься, – осторожно говорю я.

– Не дождешься. – Девушка презрительно усмехается и перебрасывает свои длинные светлые волосы на одно плечо. Если когда-то у нее и были ко мне теплые чувства, сейчас от них не осталось и следа.

Нет смысла ввязываться в перепалку, и я прохожу мимо и встаю перед дверью в свою спальню.

– Держись подальше от моей комнаты, Брук. Я серьезно. Если я еще раз поймаю тебя здесь, то расскажу Каллуму.

– Ну да. Каллуму. Твоему спасителю. Человеку, который вытащил тебя из грязи и привез в свой дворец. – Ее глаза наполняются злобой. – Он и для меня сделал то же самое. Он спас и меня, помнишь? Но знаешь что, милая? Мы для него – предметы одноразового использования. Раз, и выкинул к чертям. – Она машет пальцем с идеальным маникюром перед моим лицом. – Твоя жизнь изменилась, не так ли? Как у принцессы из сказки. Но сказки – это обман. Такие девушки, как мы, после бала всегда превращаются обратно в тыкву.

Ее глаза начинают блестеть от сдерживаемых слез.

– Брук, – мягким голосом начинаю я, – давай я вызову тебе такси, хорошо?

Я не могу злиться на нее. Ей причинили боль, и она нуждается в помощи. Но я не знаю, что могу сделать для Брук, кроме как позаботиться о том, чтобы она в безопасности добралась до дома.

– Он и от тебя устанет, – продолжает та, словно я ничего не говорила. Брук все равно, буду я отвечать или нет. Ей просто нужно выговориться. – Запомни мои слова.

– Спасибо за информацию, – сухо говорю я. – Но по-моему, тебе уже пора уходить.

Я пытаюсь отвести ее к лестнице, но Брук уворачивается от меня, отшатнувшись к противоположной стене. С ее вишнево-красных губ срывается маниакальный смех.

– Я держала Ройалов в своих руках намного дольше, чем ты, милая.

Мне надоело слушать ее. Брук нужно лишь одно – поплакаться и облить грязью Ройалов. Мое терпение на исходе, и я проскальзываю в свою комнату, захлопываю дверь и бегу в ванную. Трясущейся рукой я шарю в шкафчике под раковиной. Когда моя ладонь задевает пачку наличных, я с облегчением выдыхаю.

Мне нужно спрятать свои деньги там, куда доступ будет только у меня. И как можно быстрее.

– Что случилось? – спрашивает Рид, как только я выхожу на патио.

Я не сразу отвечаю ему, потому что во рту пересохло. Все мои системы жизнедеятельности отказывают, когда Рид стоит передо мной лишь в одних пляжных шортах, которые, кажется, еще чуть-чуть и спадут с него. Его грудь – это стена из мышц, которые так хочется попробовать на вкус. Сосредоточиться вообще невозможно. Моя стычка с Брук мигом забывается, потому что сейчас передо мной стоит самый сексуальный парень на планете.

– Элла? – переспрашивает он с улыбкой в голосе.

– Что? – Я вздрагиваю. – О, прости. Это была Брук. Выходила из моей спальни. Ну, я подумала, что она выходит из моей спальни.

Комната Каллума находится в другой части дома. Огромная лестница делит дом на два крыла, и комнаты мальчишек находятся в одном, комната Каллума – в другом. Гостевые спальни расположены на первом этаже. Так что Брук нечего было делать в нашей части дома.

Рид хмурится и шагает к двери.

– Она уехала, – говорю я. – Перед тем, как спуститься сюда, я видела ее машину на дороге.

– Нам нужно поменять код на воротах, – ворчит Рид.

– Ага. – Я не могу оторваться от него.

Но не успеваю я и глазом моргнуть, как Рид поднимает меня в воздух и кидает в бассейн.

Я приземляюсь в воду с громким плеском и, отплевываясь, выныриваю на поверхность.

– Что это было?! – кричу я, убирая мокрые пряди волос с лица.

Парень ехидно подмигивает.

– Мне показалось, что тебе не помешает немного охладиться.

– Кто бы говорил! – Я вылезаю на окружающую бассейн плитку и бросаюсь к нему.

Рид с легкостью уворачивается. Пытаться поймать его бессмысленно. Он больше и быстрее меня, поэтому мне приходится пойти на хитрость.

Я притворяюсь, что ударилась ногой о шезлонг.

– Ай! – вскрикиваю я и, прихрамывая, ковыляю к краю бассейна, где наклоняюсь и хватаюсь за ступню.

Рид моментально оказывается рядом.

– Ты в порядке?

Я поднимаю свою «поврежденную» ногу, чтобы он посмотрел.

– Я ушибла палец.

Как только Рид наклоняется ближе, я пинаю его в воду.

Он тут же выныривает, стряхивая капли с лица, и ухмыляется мне.

– Я позволил тебе это сделать.

– Ну да, конечно.

Я как завороженная смотрю на воду, поблескивающую на его теле. Парень манит меня пальцем.

– Теперь мы оба мокрые, так что давай, красотка, иди ко мне.

– Зачем это? Чтобы снова оказаться под водой?

– Я не буду топить тебя. – Он поднимает вверх два пальца. – Честное слово скаута.

Я, прищурившись, смотрю на его растопыренные пальцы.

– По-моему, это вулканский салют из сериала «Звездный путь», а не скаутская клятва.

Рид бьет рукой по поверхности воды, и меня обдает фонтаном брызг.

– Какие мы умные. Вулканский салют показывают четырьмя пальцами. Ну хватит, не заставляй меня вылезать за тобой.

– Я прыгну в воду только потому, что сама этого хочу, а не потому, что ты приказал мне.

Рид закатывает глаза и снова брызгает на меня.

Я отхожу назад, разбегаюсь, подрыгиваю в воздух и, свернувшись клубочком, падаю в воду рядом с Ридом. Когда я выныриваю из воды, он улюлюкает и смеется.

Следующие минут десять мы пытаемся утопить друг друга.

В процессе я чуть стягиваю вниз его шорты, а он слегка касается рукой верха моего бикини. Но мое тело немедленно отзывается даже на такую простую ласку.

Когда я снова ныряю, чтобы стянуть с Рида шорты, он обхватывает руками мои запястья и выдергивает на поверхность. Рид пятится назад, увлекая меня за собой, до тех пор, пока не оказывается сидящим на выступе, который идет вдоль бассейна, а я стою перед ним в воде.

– Думала, что сможешь оставить меня без штанов, так ведь?

– Я просто плавала. – Я моргаю. – Я невиновна, офицер.

Я поднимаю вверх все еще трясущиеся руки.

Он проводит пальцем по моей груди.

– Ты такой не выглядишь.

В ответ я провожу ступней вдоль его ноги и самодовольно улыбаюсь, когда парень ерзает на плитке.

– Здесь холодно, – объясняю я. – У кого угодно соски бы торчали.

– Если ты замерзла, я должен тебя согреть. – Другой рукой Рид стягивает верх от купальника, и моя грудь полностью обнажена.

Думаю, раньше я все время закрывала глаза, когда он касался меня там, потому что сейчас, при свете дня, я нахожусь в эротическом шоке, наблюдая, как его губы смыкаются вокруг моего соска. Рид нежно кусает меня, тут же зализав боль, а потом открывает рот и втягивает в себя бугорок.

Боже милостивый.

– Я, ах… по-моему, я сейчас утону. – Я ловлю ртом воздух.

Он поднимает голову и смотрит на меня взглядом, затуманенным страстью.

– Мы не можем этого допустить.

Парень вытаскивает меня из воды и несет в пляжный домик.

Задыхаясь, мы падаем на диван, и Рид перекатывается на спину, а я оказываюсь на нем верхом. Мы оба мокрые, но мне плевать, что вода с моих волос стекает на его голую грудь. Все позабыто, потому что его руки, стягивающие с меня верх бикини, и его двигающиеся подо мной бедра заставляют меня сладко стонать.

Рид тянет за веревочки, завязанные сзади, и в его глазах тут же разгорается пламя.

– Я захотел тебя с первой же секунды, когда увидел, – признается он.

– Правда? – поддразниваю его я. – Ты имеешь в виду, когда я впервые вошла в ваш дом, а ты стоял наверху у перил и пытался испепелить меня взглядом?

– О да. В той фланелевой рубашке, застегнутой на все пуговицы, ты была похожа на бродяжку, но как яростно ты смотрела на меня! Я в жизни не видел ничего более сексуального.

– Тогда у нас разные понятия о сексуальности.

Он смеется.

Я провожу рукой по его груди, и жар, исходящий от нее, опаляет мне ладони. Когда я наклоняюсь и целую его, он отвечает с такой страстью, что у меня перехватывает дыхание. Наши губы словно созданы друг для друга. Я снова провожу рукой по его коже, и он втягивает в себя воздух. Мускулы сокращаются под прикосновениями кончиков моих пальцев.

Мне нравится осознавать, что это именно я возбуждаю его. Я возбуждаю Рида Ройала, который хмурится вместо того, чтобы улыбаться, и который держит свои эмоции под замком, скрывая их от всего мира.

Но сейчас он их не прячет. Его желание отражается на его лице. И я чувствую его, когда Рид вжимается в меня.

Я наклоняюсь, чтобы снова его поцеловать, и изумленно ахаю, когда он начинает сосать мой язык. Потом Рид заставляет меня стонать, большими пальцами играя с моими сосками.