Текст книги "Бумажная принцесса"

Глава 24

Мы оба перестаем дышать.

– Элла, – начинает Рид, но умолкает, глядя, как я сажусь на кровати.

Я вытаскиваю мокрое полотенце из его руки и кидаю на пол. Его футболка летит туда же.

– Элла. – Парень делает еще одну попытку.

Но мне надоело, что он старается вести себя как благородный рыцарь. Он нужен мне, прямо сейчас.

Я залезаю ему на колени и обхватываю ногами за талию.

– Спроси меня, почему Дэниел так злился на меня.

Рид пытается расцепить мои ноги.

– Элла…

– Спроси.

Спустя пару минут парень оставляет попытки избавиться от меня. Его ладони опускаются на мои бедра, и по всему моему телу пробегает дрожь.

– Почему он так злился на тебя? – осипшим голосом спрашивает Рид.

– Потому что я не переставала повторять твое имя.

Его глаза вспыхивают.

– Потому что мне нужен ты. Только ты, и я устала сопротивляться этому.

Он мрачнеет.

– Мой брат…

– Ты, – повторяю я. – Только ты.

Я сцепляю руки у него на шее, и он тяжело вздыхает.

– Ты еще плохо соображаешь.

– Но это не из-за наркотиков, – шепчу я. – Я перестала ясно соображать с тех самых пор, как увидела тебя.

С его губ срывается стон.

– У меня такое ощущение, будто я пользуюсь ситуацией.

Я притягиваю его голову к себе.

– Ты нужен мне, Рид. Не заставляй меня умолять.

И тут парень сдается. Одна его рука запутывается в моих волосах, а второй он грубо притягивает меня к себе.

– Тебе больше никогда не придется просить. Я дам тебе все, что ты захочешь.

Рид склоняется ко мне, касаясь губами моих. Сначала это нежные, легкие, как перышко, прикосновения, словно он хочет запомнить форму моих губ. И вдруг, когда я уже собираюсь умолять о большем, он просовывает язык мне в рот и целует так глубоко, что кружится голова.

Мы падаем на матрас. Его руки находят мои бедра и притягивают к нему. Его рот, голодный, требовательный, словно сплавился с моим. Я вкладываю в этот поцелуй все, что у меня есть. Свою любовь, свое одиночество, свои надежды, свою печаль.

Рид забирает это и отдает мне всего себя в ответ. Наши руки запутались друг в друге, его рот находит пульсирующую точку за моим ухом, у основания шеи, и он целует меня так, словно ему все мало.

Он проталкивает бедро между моих ног, и даже сквозь трусики и его джинсы я получаю то, что мне так нужно. Почти. Остается еще чуть-чуть, и я выражаю свою неудовлетворенность мучительным стоном.

Рид поднимается надо мной на локтях и смотрит на меня из-под полуопущенных век. Его губы распухли от наших поцелуев. Он самый сексуальный парень в мире, и он мой. По крайней мере, на сегодняшнюю ночь.

– Еще, – молю я.

Он ухмыляется, перекатывается на бок и кладет ладонь между моих ног.

По телу прокатывается волна удовольствия.

– Лучше? – спрашивает Рид.

Еще нет. Я ерзаю, и он снова улыбается, его глаза похожи на тлеющие угольки. Ладонь Рида начинает двигаться, и он прижимает ее к месту, которое изнывает от жажды прикосновения.

Мое тело похоже на оголенный провод, еще несколько секунд, и я взорвусь. Буквально секунд, потому что еще одно движение его ладони, и внутри меня разливается удовольствие. Я ловлю ртом воздух и дрожу, ошарашенная необычными ощущениями. Может, дело в наркотиках, но мне хочется думать, что это все Рид. Он тихо нашептывает ласковые слова, пока я сотрясаюсь под его рукой. Доказательство его собственного возбуждения упирается мне в бедро.

Губы Рида снова находят мои, и я целую его с новой настойчивостью, потому желание внутри вновь растет, быстрее, чем мы оба ожидали. Я хватаю его за плечи и тяну к себе, пока он не оказывается на мне.

Наши рты соединяются, и Рид стонет, когда я выгибаюсь, чтобы потереться об него. Его твердое тело – единственное, что может подарить мне облегчение. Он большой и готов к действию, но когда я просовываю руку между нами, Рид убирает ее.

– Нет, – произносит он вымученным голосом. – Сегодняшняя ночь не для меня. Особенно когда ты…

«Под наркотиками», наверное, хочет сказать он, но я уже не чувствую себя под кайфом. Сейчас единственный наркотик для меня – это он сам.

Его рот опускается на мою шею, он целует и посасывает кожу, вжимаясь в меня своим телом. Сладкое напряжение нарастает, но его джинсы мешают. Я не хочу, чтобы сегодняшняя ночь была только моей. Я хочу…

Рид снова отбрасывает мою руку и встает с меня. Но не уходит. Он проводит дорожку поцелуев по моей груди, и меня обдает жаркой волной. Теплые губы касаются моего соска. Когда его язык пробует меня на вкус, я взлетаю к небесам. А когда его рот смыкается вокруг моей груди, я перестаю дышать.

Каждое поддразнивающее движение его языка возбуждает все больше и больше. Я дрожу под ним, мое тело вытягивается в струнку, стремясь к чему-то неуловимому. Рид втягивает в рот второй сосок. А потом опускается ниже, его губы скользят по моему животу.

– О боже, – шепчу я. Все нервные окончания в моем теле гудят от желания. – Рид, – умоляю я.

– Все хорошо, детка, я здесь. Я знаю, что тебе нужно.

Когда он оказывается у меня между ног, мое сердце останавливается. Я чувствую, как дрожит его рука, когда он стягивает с меня тонкие трусики. Рид резко втягивает в себя воздух, и вот его рот опускается на меня.

Я вскрикиваю от незнакомого ощущения. Как же мне хорошо! Очень хорошо! Его язык находит чувствительное местечко, и мои бедра поднимаются в такт. Из меня вырывается громкий стон. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы не шуметь, но Рид сводит меня с ума. Я почти теряю сознание и хватаюсь за волосы на его затылке.

Он поднимает на меня свои подернутые дымкой глаза.

– Хочешь, чтобы я остановился?

– Нет.

И он продолжает. Его язык творит магию, лаская меня в неослабляющем ритме. Рид издает какой-то хриплый звук, как будто мой ответ на то, что он делает со мной, такой же чудесный, как мои ощущения.

Его пальцы ласкают внутреннюю поверхность моего бедра. Он поднимает голову, беззвучно спрашивая разрешения. Я торопливо киваю. Мне очень этого хочется.

Закрыв глаза, Рид медленно вводит в меня свой палец. И сжимает зубы.

– Черт, ты такая тесная.

– Я тебе говорила, – удается вымолвить мне.

Он смеется.

– Да, было дело.

Рид вытаскивает палец и проводит рукой по моему бедру.

– Я сделаю так, что ты окажешься в раю.

– Я и так как будто в раю, – подтягивая ноги, говорю я.

Ответом мне служит знакомая дерзкая улыбка.

– Ты еще ничего не видела.

Он устраивается поудобнее между моих ног, его плечи раздвигают их так широко, что впору сгореть от стыда, но я сгораю от предвкушения. Обняв одной рукой мое бедро, Рид снова вводит в меня свой палец.

Мышцы в моих ногах напрягаются. Мои руки еще сильнее вцепляются в его волосы, но он продолжает целовать меня, вызывая волны наслаждения, которые увлекают меня на глубину. Когда я расслабляюсь, он поднимается и ложится рядом, притянув меня к себе.

– Тебе обязательно было приезжать сюда?

Его вопрос обескураживает меня.

– Я… ты знаешь, почему я здесь. Твой отец…

– Я имел в виду, почему сейчас. – Его полные отчаяния слова теплым дыханием ложатся на мою кожу. – В другое время, в другом месте, далеко отсюда, у нас с тобой могла быть совершенно другая история.

– Я не понимаю, что ты говоришь.

– Я говорю, что это больше не должно повториться. – Парень поднимает голову, и я вижу его боль. – Мне нужно уехать отсюда. Свалить подальше от этого богом забытого места и стать другим человеком. Который будет лучше… Будет достойным. – На последнем слове он спотыкается.

– Достойным, – шепотом повторяю я за ним. – Почему ты считаешь себя недостойным?

Какое-то время Рид молчит. Его ладонь рассеянно ласкает мое плечо.

– Это неважно, – наконец произносит парень. – Забудь.

– Рид…

Он садится и сбрасывает футболку, которую надел в машине. Другая его футболка, та, что он сорвал с себя и надел на меня, когда мы уходили с вечеринки, бесформенной кучей валяется на полу, рядом с остальной моей одеждой.

– Закрывай глаза, Элла, – устраиваясь рядом со мной, грубо говорит Рид. Он без футболки, но все еще в джинсах. Ткань царапает мою голую ногу, когда я закидываю ее на него. – Закрывай глаза и засыпай.

– Обещай, что не уйдешь, – говорю я, уткнувшись в его обнаженную грудь.

– Обещаю.

Я придвигаюсь к нему еще ближе и растворяюсь в тепле его тела и равномерном биении сердца у меня под ухом.

На следующее утро, когда я просыпаюсь, Рида в комнате нет.

Глава 25

– Как дела, сестренка? – спрашивает сидящий за кухонным столом Истон, когда я вваливаюсь в кухню, чувствуя себя так, словно меня переехала фура.

– Чувствую себя отвратительно. – Я набираю стакан воды из-под крана и залпом выпиваю его, потом набираю еще один.

– Жуткое состояние. У меня было то же самое, когда я впервые познакомился с «Молли»[14]14
  Наркотическое средство, способное вызывать летальный исход.


[Закрыть]. – Голос Истона полон сочувствия.

– Молли? – с любопытством спрашивает входящий на кухню Каллум. – У тебя новая подружка, Истон? А что случилось с Клэр?

Истон изо всех сил старается сдержать смех.

– Мы с Клэр расстались. Но эта крошка Молли – отличная девчонка. – Он ехидно мне ухмыляется.

Голова раскалывается на части, поэтому я не могу даже улыбнуться в ответ. Каллум смотрит на меня, и его явно удивляет увиденное.

– Элла, ты выглядишь ужасно. – Каллум с подозрением поворачивается к Истону. – Во что вы впутали ее вчера?

– Обычная попойка. Как выяснилось, Элла плохо переносит спиртное.

Я благодарно киваю ему, высунувшись из-за Каллума. Похоже, перемирие с Ройалами – это когда еще и прикрывают твою спину. Правда, под кайфом я вчера оказалась против своей воли. Мои ладони сжимаются в кулаки, когда я вспоминаю горящие похотью глаза Дэниела и то, как он лапал меня.

– Ты выпила лишнего? – с недовольным видом спрашивает Каллум, повернувшись обратно ко мне.

– Совсем чуть-чуть, – признаюсь я.

– О, да ладно тебе, пап, не надо вот этих нравоучений, – вмешивается Истон. – Ты дал мне попробовать пиво в двенадцать лет.

– А мне в одиннадцать, – добавляет Гидеон, входя в кухню. На его голой груди отчетливо виднеется царапина. Он с симпатией смотрит на меня. – Как себя чувствуешь?

– У нее жуткое похмелье, – отвечает за меня Истон и выразительно смотрит на брата, улучив момент, когда их отец отворачивается.

Каллум все равно недоволен моим поведением.

– Я не хочу, чтобы ты злоупотребляла алкоголем.

– Ты переживаешь, что она может лишить тебя звания чемпиона по пьянству семейства Ройалов? – через смех спрашивает Истон.

– Хватит, Истон.

– Эй, пап, но это лицемерие. Или двойные стандарты. Тебе плевать, когда мы напиваемся в стельку, тогда почему ты так ополчился на Эллу?

Каллум по очереди смотрит на своих сыновей, потом на меня и качает головой.

– Наверное, мне нужно радоваться, что вы стали защищать друг друга.

В коридоре раздаются шаги, и у меня перехватывает дыхание, когда в кухне появляется Рид. Черные спортивные штаны свисают с бедер, на голой мускулистой груди виднеются капельки воды.

Он даже не смотрит в мою сторону и сразу идет к холодильнику.

Настроение у меня тут же портится, хотя не знаю, какой реакции я от него ожидала. То, что я проснулась в одиночестве, уже говорило само за себя. И его вчерашние слова – это больше не должно повториться – только все подтвердили.

– О, Элла, – вдруг говорит Каллум. – Забыл сказать тебе. Завтра приезжает твоя машина, так что в понедельник утром ты сможешь добраться до работы сама.

Хотя я рада, что Каллум наконец произнес слово «работа», не хмурясь при этом, но все же не могу сдержать разочарования. Рид замирает у холодильника. Он тоже понимает, что это значит. Мы больше не будем ездить вместе.

– Здорово, – кротко отвечаю я.

– Итак, – Каллум обводит взглядом кухню, – у кого какие планы на сегодня? Элла, я подумал, что мы с тобой…

– Я собираюсь поехать на пристань с Вэл, – перебиваю я его. – Мы хотели пообедать в морском ресторане на воде, о котором она трещит без умолку.

Мой ответ, кажется, расстраивает его.

– О, ну ладно. Поезжай, конечно. – Каллум поворачивается к своим сыновьям. – Кто-нибудь хочет отправиться со мной на поле для гольфа? Давненько мы не играли все вместе.

Но ни один из братьев не принимает его приглашения, и когда Каллум с потерянным видом уходит из кухни, я хмурюсь.

– Вам, парни, что, так сложно попытаться и сделать над собой усилие? – спрашиваю я их.

– Поверь, мы стараемся изо всех сил, – отвечает Гидеон, и его злобная усмешка застает меня врасплох.

Когда старший брат выходит из кухни, я вопросительно смотрю на Истона.

– Какая муха его укусила?

– Понятия не имею.

В кои-то веки Истон пребывает в таком же неведении, как и я, но Рид, должно быть, что-то знает, потому что он с хмурым видом говорит:

– Оставьте Гида в покое.

И тоже уходит.

Парень ни разу не посмотрел в мою сторону, и боль в тысячу раз сильнее похмельной сжимает в тиски мое сердце.

Ланч с Валери проходит весело, но я хочу уйти пораньше, потому что голова по-прежнему болит так, словно в нее втыкают ржавые ножи. Вэл смеется и говорит, что чем сильнее похмелье, тем круче была вечеринка, и я позволяю ей поверить в ту же ложь, что мы скормили Каллуму: я слишком много выпила и теперь расплачиваюсь за это.

Не знаю почему, но мне не хочется рассказывать ей про Дэниела. Вэл моя подруга, и она будет первой в очереди, чтобы растерзать его за то, что он сделал со мной. Но что-то удерживает меня от того, чтобы довериться ей. Может быть, мне просто стыдно.

Но я не должна чувствовать стыд. Не должна. Я не сделала ничего плохого, и если бы был хоть крохотный намек на то, что Дэниел окажется таким мерзавцем, я ни за что не пошла бы с ним в домик для бассейна. Нет, ни за что на свете.

Но каждый раз, когда я начинаю думать о прошлой ночи, перед глазами тут же встает картинка, как я сдираю с себя одежду и шепчу имя Рида, в то время как грязные ручонки Дэниела шарят по моему телу. И стоит только представить это, как меня переполняет чувство стыда.

И я даже не могу отвлечься и подумать о том, что произошло потом – о хорошей части, когда я шептала имя Рид по совершенно другой причине. Я не могу думать об этом, потому что мне сразу становится грустно. Прошлой ночью Рид хотел меня и охотно отдавал всего себя, но сегодня он все забрал.

Валери довозит меня на машине их экономки до особняка, и мы расстаемся. За обедом она сказала мне, что ее бойфренд приезжает на следующие выходные, и мне не терпится познакомиться с этим парнем. Она столько рассказывала мне о Тэме, что у меня такое ощущение, будто я давно его знаю.

После обеда погода стоит замечательная, так что я решаю переодеться в купальник и немного полежать у бассейна. Возможно, солнечный свет поможет мне снова почувствовать себя человеком. Я беру книгу и устраиваюсь на шезлонге, но мое одиночество длится не более двадцати минут – его нарушает Гидеон в купальных плавках.

Из всех братьев Ройалов Гидеон, наверное, самый стройный. У него фигура пловца, и Истон как-то рассказал мне, что Гид получил полную стипендию в колледже благодаря плаванию. Близнецы настаивают, что он выиграет золото на следующих летних Олимпийских играх, но хорошо, что сейчас здесь нет никого из Олимпийского комитета, потому что его кандидатуру сразу бы отклонили. Его непривычно медленный ритм и нечеткие движения руками вызывают у меня тревогу.

Но возможно, мне не о чем волноваться. Ведь я всего-то раз видела, как он плавает. Может, сегодня парень просто решил не особо усердствовать.

Проходит час, и Гидеон, вылезая из бассейна, окликает меня.

– Да?

Он подходит ко мне, вода стекает с него на пол террасы.

– Сегодня на пляже будет вечеринка. В особняке Уортингтона. – Парень вытирает грудь полотенцем. – Я хочу, чтобы ты осталась дома.

Я выгибаю бровь.

– Теперь ты тоже будешь контролировать мою социальную жизнь?

– Сегодня вечером – да. – Его тон не допускает никаких возражений. – Я серьезно. Держись подальше от этой вечеринки.

После прошлой ночи у меня у самой нет ни малейшего желания вообще появляться на вечеринках, но я так и не привыкла к тому, когда мне указывают, что делать.

– Может быть.

– Никаких «может быть». Ты никуда не пойдешь.

Гидеон исчезает в доме, но не проходит и пяти минут, как над моим шезлонгом нависает Истон.

– У Брента Уортингтона…

– Вечеринка, – заканчиваю я за него. – Да, я уже в курсе.

Он потирает рукой щетину.

– Ты не пойдешь.

– Вижу, вы с Гидеоном уже пообщались.

Судя по его лицу, так оно и есть, но Истон решает применить другую тактику и улыбается мне своей ослепительной мальчишеской улыбкой.

– Слушай, сестренка, что тебе там делать? Отдохни сегодня, расслабься, посмотри какую-нибудь мыльную оперу…

– Мыльную оперу? Я что, пятидесятилетняя домохозяйка?

Он фыркает.

– Ладно, тогда посмотри порнушку. Но сегодня ты с нами не пойдешь.

– С нами? – эхом повторяю я. – Рид тоже идет?

Истон пожимает плечами, а его попытки не встречаться со мной взглядом настораживают меня. Что, черт возьми, они задумали? Внутри нарастает паника. Дэниел тоже там будет? Поэтому они не хотят, чтобы я пошла?

Но я не успеваю задать ни одного вопроса, потому что Истона уже и след простыл. Вздохнув, я поднимаю книгу и пытаюсь сосредоточиться на главе, которую читаю. Но все бесполезно, меня терзают сомнения.

– Привет.

Я поднимаю глаза и вижу приближающегося Рида. Впервые за сегодняшний день он смотрит прямо мне в глаза.

Его мускулистое тело опускается на стоящий рядом шезлонг.

– Как ты себя чувствуешь?

Я откладываю книгу.

– Лучше. Голова больше не болит, но слабость еще ощущается.

Он кивает.

– Ты должна поесть.

– Я поела.

– Тогда поешь еще.

– Поверь мне, я готова лопнуть. – Мои губы растягиваются в улыбке. – За обедом Валери засунула в меня безумное количество креветок и крабовых ножек.

Его губы дергаются.

«Улыбнись, – мысленно умоляю я его. – Улыбнись мне. Коснись меня. Поцелуй. Сделай хоть что-нибудь».

Но улыбка так и не появляется.

– Послушай, насчет прошлой ночи… – Рид откашливается. – Я должен узнать кое-что.

Я хмурюсь.

– Хорошо.

– Ты… было ли это… – Он вздыхает. – Ты не думаешь, что вчера я воспользовался твоим состоянием?

– Что? Конечно, нет.

Но напряжение в его взгляде не уходит.

– Ты должна быть откровенна со мной. Если тебе кажется, что я воспользовался ситуацией или сделал что-то, чего ты не хотела… скажи мне.

Я сажусь прямо, а потом склоняюсь к нему и обхватываю ладонями его лицо.

– Ты не сделал ничего, чего бы я не хотела.

Риду явно становится легче. Когда я провожу большими пальцами по его нижней челюсти, у него учащается дыхание.

– Не смотри на меня так.

– Как? – шепчу я.

– Ты знаешь как. – Простонав, парень убирает мои руки от своего лица и, пошатнувшись, встает. – Этого больше не повторится. Я не допущу.

От отчаяния все внутри у меня сжимается.

– Почему нет?

– Потому что это неправильно. Я не… Я не хочу тебя, поняла? – Рид мрачно усмехается. – Вчера вечером я просто проявил любезность, потому что ты была под кайфом и тебе нужна была помощь. Я оказал тебе услугу, вот и все. Я не хочу тебя.

Он уходит прочь прежде, чем я успеваю отреагировать. А вернее, прежде, чем я успеваю обозвать его гнусным лжецом. Рид не хочет меня? Вранье. Если бы он не хотел меня, то не целовал бы так, словно умирал от голода, а я была единственным источником насыщения. Если бы он не хотел меня, то не любил бы мое тело так, словно это величайший дар, и не обнимал бы меня до тех пор, пока я не усну.

Он врет мне, и теперь моя тревога достигла рекордного уровня. И не только тревога, но и решимость, потому что у Рида Ройала определенно есть секреты, в которых я пока не могу разобраться.

Но я разберусь. Я все выясню. Почему он держит всех на расстоянии, почему считает себя недостойным, почему притворяется, что между нами ничего нет, хотя мы оба знаем, что это не так. Я узнаю все его секреты, черт побери!

А это означает, что… похоже, сегодня я все-таки иду на вечеринку.

Глава 26

Мне нужна поддержка, или, на худой конец, немного информации. Судя по тому, что сказал Гидеон, Уортингтоны живут на побережье и достаточно близко от Ройалов. А еще у них есть отпрыски примерного одного возраста с братьями. На этом все.

И хорошо, что у меня есть человек, который в курсе всех сплетен.

Валери отвечает сразу после первого гудка.

– Захотелось еще морепродуктов? Говорила же, что лучшее лекарство от похмелья – это еда.

Меня начинает подташнивать от мысли, что в мой желудок может попасть даже крошечная часть какого-нибудь ракообразного.

– Нет уж, спасибо. Я хотела спросить, ты уже закончила болтать по скайпу с Тэмом? Не хочешь приехать ко мне и пошпионить за Ройалами?

Валери втягивает в себя воздух.

– Сейчас буду.

– Погоди, – окликаю я подругу, пока она не повесила трубку. – А машина-то у тебя есть?

– Нет. И ты не сможешь попросить одного из своих братьев привезти меня, да? – мрачным голосом спрашивает она.

– Не волнуйся. Тебя привезет Дюран. Да что там! Если я скажу Каллуму, что хочу пригласить к себе подружку, он сам тебя привезет.

– Ох, Каллум. Отлично. Он секси для своего возраста.

– Фу, Валери. Ему за сорок.

– Ну и что? Про таких говорят, стар да удал. А ты знаешь, кто сохнет по таким мужикам?

– Понятия не имею. Кто-нибудь из Пастелей?

– Да что ты! Эти девицы не знают, что делать со взрослым парнем, что уж говорить про того, у кого за спиной несколько десятков лет. Это старшая сестра Джордан! Ей двадцать два, и она постоянно таскает домой каких-то стариков. У последнего все волосы были седые, и клянусь, он старше, чем дядюшка Брайан. Не могу понять, то ли у нее такие суперстранные вкусы и только такие парни знают, что ей нужно, то ли у нее проблемы с отцом.

– Получается, то, как я прикололась над Джордан, практически правда?

– Вряд ли это тебе помогло, – подбадривает Вэл.

– Я вешаю трубку, потому что от этого разговора мой обед просится наружу. – Я нажимаю «отбой» и пытаюсь выкинуть из головы все мысли о Каллуме и сексуальных извращениях.

К счастью, Дюран свободен, и вскоре Валери входит в особняк Ройалов.

– Ух ты, здесь все так… – Она разглядывает мою спальню, подбирая нужное слово.

Я помогаю с вариантами.

– По-детски? По-девчачьи? Как будто День святого Валентина пошел не по плану?

Она плюхается навзничь на розовое покрывало с оборками.

– Интересно.

– И никак иначе. – Я усаживаюсь в обитое белым мехом креслице и наблюдаю, как Валери взмахивает прозрачными занавесками, свисающими по периметру кровати. – Хочешь что-нибудь выпить? У меня здесь есть даже мини-холодильник.

Я открываю стеклянную дверцу холодильника для напитков, встроенного под столешницей трюмо.

– Давай. Все равно что, но только диетическое. Если не обращать внимания на розовый цвет, у тебя классная комната. Телевизор, роскошная кровать. – Она касается покрывала. – Это что, шелк?

Склонившись над холодильником, я замираю, когда Вэл ошеломляет меня этой новостью.

– Я сплю на шелковом покрывале?

– Технически ты спишь под ним. Ну, тебе, конечно, не обязательно это делать, хотя люди обычно спят на простынях и под одеялами и покрывалами. – Валери старается разжевать мне все так, словно я прежде понятия не имела, что такое простыни. Увы, она недалека от истины.

– Я в курсе, всезнайка. – Я вытаскиваю диетическую колу и сую банку ей в руку. Еще одну открываю себе. – Просто это для меня в диковинку. Сначала я спала в спальном мешке, а теперь под шелковым одеялом или – извиняюсь – покрывалом, – исправляюсь я, пока этого не сделала Валери.

Но хватит уже о постельных принадлежностях. Мне нужна информация.

– Расскажи мне все, что знаешь об Уортингтонах, – приказываю я.

– Об Уортингтонах, которые занимаются телефонной связью, или об Уортингтонах, которые занимаются недвижимостью? – спрашивает подруга, поднеся ко рту банку с колой.

– Понятия не имею. Они живут неподалеку, и сегодня у них вечеринка.

– О, значит, Уортингтоны, которые занимаются телефонной связью. Они живут через пять домов отсюда. – Валери поднимает вверх свою банку. – А подноса у тебя нет?

Я бросаю ей блокнот, чтобы она поставила на него запотевшую емкость.

– Брент Уортингтон в выпускном классе. Он невероятный сноб, но это больше из-за узнаваемости их фамилии, нежели из-за денег. Пару лет назад родители его девушки Линдси вынуждены были объявить себя банкротами и забрали ее из «Астор-Парка», потому что у них не было средств на ее обучение. Но Брент не стал бросать ее, потому что Линдси из ДАР.

– А чем занимаются эти Да́ры? – спрашиваю я.

Валери смеется и качает головой.

– Это не фамилия, а сокращение – Дочери Американской Революции. Ее фамильное древо начинается с тех, кто прибыл на первых трех кораблях из Англии.

– И в этом все дело? – изумляюсь я.

– Ага. Так что происходит?

– Ройалы идут на вечеринку, а мне сказали сидеть дома.

– Почему? Вечеринки там очень даже скучные. Все двери в доме заперты, потому что Брент не хочет, чтобы в комнатах занимались сексом. Народу разрешается пользоваться только одним туалетом, который находится рядом с патио. Домик у бассейна тоже закрывают. Питанием занимается специальная служба. А еще Бренту нравится, когда все заявляются наряженными так, словно собираются на прогулку на яхте. Он даже надевает пиджак с эмблемой своего загородного клуба, а все девушки приходят в платьях. Никаких исключений.

Ужас какой-то. Если бы Ройалы сразу рассказали мне об этом, им не пришлось бы так стараться. Но они запретили мне туда идти, а это значит, намечается нечто такое, чего я не должна увидеть и в чем не должна участвовать.

– А Дэниел Делакорт тоже приглашен?

Валери задумывается, а потом медленно кивает.

– Да. Ведь его отец судья. По-моему, Дэниел планирует пойти по его стопам, а ты знаешь, друзей-судей мало не бывает.

И тут я понимаю, что к чему, почему богатые становятся еще богаче. Они начинают устанавливать связи в старшей школе, если не раньше, а потом просто продолжают оказывать друг другу услуги.

– Вчера между тобой и Дэниелом что-то произошло? Я знаю, у тебя было похмелье, но Джордан сказала, ты была в стельку, и Риду пришлось выносить тебя из дома Фэрриса на руках. Он не сделал… ничего? – Валери выглядит взволнованной.

Я не хочу рассказывать подруге об ужасах прошлой ночи, но, если собираюсь втянуть ее в свой план, она заслуживает знать хотя бы что-то.

– Он решил, что я доступная. Это не так. И Ройалам не нравится, когда кто-то пристает к их, скажем так, почти сестре. Давай ограничимся этим.

Вэл морщится.

– Боже, ну и козел. Но зачем я здесь, если Ройалы уже собираются отомстить?

– Не знаю этого наверняка. Но трое из них предупредили меня, чтобы я ни при каких обстоятельствах не появлялась на вечеринке Уортингтона.

У Валери загораются глаза.

– Мне так нравится, что тебе плевать на то, что думают Ройалы! – Она соскакивает с кровати и распахивает дверцу моего шкафа. – Ну-ка, посмотрим, какое платье сгодится для сегодняшней вечеринки.

Я поглощаю свою колу, пока Валери роется в моей одежде, отбраковывая вещь за вещью.

– Тебе нужно больше одежды. Даже Кэррингтоны забили мой шкаф до отказа. Типа соблюдают приличия. Не знала, что Каллум экономит на тебе.

– Он не экономит! – восклицаю я, вставая на защиту Каллума. – Мне пришлось ходить по магазинам с Брук, но там, куда она меня водила, было очень дорого.

– Здесь все очень дорого. – Валери взмахивает рукой. – Думай об этом как о дополнении к твоей школьной форме. К тому же, если ты будешь плохо выглядеть, люди подумают то же, что и я, – что Каллум не хочет тратить на тебя ни цента. Ага! – Она вытаскивает темно-синий сарафан с маленькими рукавами-крылышками и глубоким треугольным вырезом, украшенным белым кружевом. Не помню, чтобы выбирала его, наверное, это сделала Брук, когда я отвернулась. – Вот это подходит. Вырез глубокий, но он говорит:

«Я секси», а не «Я беру пятьдесят баксов, деньги вперед».

– Придется подчиниться.

По опыту прежней работы я знаю: чтобы получить пятьдесят баксов авансом, вырез должен быть куда больше. Быстро начинаю переодеваться. Становится поздно, и мне хочется успеть на вечеринку до того, как начнут запускать фейерверки.

– Ты не против, если я позаимствую у тебя вот это? – Валери прикладывает к себе платье из белого кружева.

– Да пожалуйста! – Она на пару сантиметров ниже меня, и, судя по длине юбки, подол будет заканчиваться на середине ее бедер. – Спрашиваю исключительно из любопытства: сколько платьев мне нужно иметь?

Для меня и два уже много.

– Пару дюжин.

Я резко разворачиваюсь к ней, но Вэл выглядит абсолютно серьезной.

– Ты шутишь.

– Не шучу. – Подруга вешает платье обратно в шкаф и начинает загибать пальцы. От содержания этого списка у меня начинает кружится голова. – Тебе понадобятся послеобеденные платья, платья для прогулок на лодке, клубные платья – как для загородных клубов, так и для ночных, платья для вечеринок в саду, платья для официальных школьных мероприятий, платья, чтобы носить после школы, платья для свадеб, платья для похорон…

– Ты сказала, платья для похорон? – перебиваю я Вэл.

Подруга показывает на меня пальцем и подмигивает.

– Просто хотела убедиться, что ты слушаешь. – Она смеется, когда я закатываю глаза и начинаю раздеваться. – Тебе нужно гораздо больше одежды, чем у тебя есть. Презентабельность – это очень важно, особенно для Ройалов. – Ее голос звучит приглушенно, потому что она снимает футболку. – Вот пример. Скажи что-нибудь плохое, даже пусть совершенно незначительное, о Марии Ройал, и ее сыновья мгновенно словно с цепи срываются. Рид чуть не угодил в тюрьму за нападение на какого-то пацана из Саут-Ист-Хай, который сказал, что она специально наглоталась таблеток.

– Он обвинил Марию в самоубийстве?! – восклицаю я, шокированная услышанным.

Валери оглядывается, словно боится, что откуда ни возьмись выпрыгнет Рид и набросится на нее.

– Это слухи, и Ройалам они совершенно не нравятся. Они даже подали иск на врача Марии за преступную небрежность.

– Они выиграли дело?

– Все было улажено мирным путем, но доктор оставил практику и уехал из штата, так что… да?

– Ничего себе.

– Как бы там ни было, – продолжает Валери, – парни яростно защищают имя своей мамы, и мне кажется, им важно, чтобы посторонние считали, что они хорошо с тобой обращаются.

Меня пронзает внезапная острая боль. Так вот что делает Рид? Всего лишь поддерживает репутацию семьи? Нет, не может быть. Все то, что мы делали здесь, на этом шелковом покрывале и под ним, касалось только нас двоих и не имело никакого отношения к репутации Ройалов.

Я бросаю взгляд на часы – нужно торопиться. Быстро переодевшись, я смотрюсь в зеркало и тут же замечаю проблему.

– Вэл, этот вырез слишком низкий. – Я разворачиваюсь, чтобы продемонстрировать торчащий белый бантик моего лифчика.

Она пожимает плечами.

– Тебе придется идти без него. Наклей пластырь, если боишься, что будут торчать соски.