Текст книги "Самба «Шабаш»"

ГЛАВА 9

Когда Сюзи и Клеман мягко опустились на пустырь позади Дворца правосудия, они уже знали, что ночью покинут Базель. Лодка тайно вывезет их за плотину. Оказавшись в открытом море, они выберут, куда направиться. Клеман хотел заскочить домой, надеясь, что драконы еще не добрались до него. Сюзи жила по другую сторону Дворца. Они договорились встретиться на улице Роз и тут же сняться с якоря.

Мысли Сюзи буквально кипели. Чего нельзя было ни в коем случае оставлять позади себя? Черную комнату… ее следовало уничтожить. Ударная волна разрушит дом, покончит с книгами и воспоминаниями… Но в руки Фулда не попадет никакой информации. Связаться с Сопротивлением, когда она будет вне досягаемости его приспешников, было проще простого. Эфир пронизывал все. Но она беспокоилась за отца. Судья Бовенс уже был в прицеле муниципа.

Она ключом отперла замок, вошла в темный и безмолвный домик, поднялась на второй этаж. В спальне вытащила из гардероба сумку, бросила в нее наличные деньги, фотографию родителей, запасные вещи. И застыла, услышав шум внизу. Если это был Клеман, то он слишком быстро управился со своими делами.

Виски Сюзи гудели. Она заперлась в ванной. В зеркале отразилась настоящая золушка. Сюзи быстро разделась. По лестнице кто-то поднимался. А она была голой. Бесовская часть ее тела нашептывала ей опасные и сладкие вещи.

– Сейчас не время, – сказало ей изображение, пока она занималась туалетом. – Ты должна бежать.

Сюзи открыла дверь ванной и заклятием приоткрыла дверь спальни. Сердце ее глухо билось в ладонях Эфира. Интервалы становились все короче.

«Кроме того, он значительно моложе тебя», – такова была ее последняя разумная мысль.

Дверь спальни распахнулась. Сюзи в наряде Евы вышла из ванной, встречая суженого.

Клеман натянул коричневый кожаный комбинезон и наполнил рюкзак перед тем, как вернуться к Сюзи. Гусенички, ревя сиренами, кружили по улицам. Ему каждый раз приходилось прятаться за палатками или в тени подворотен. Его оптимизм улетучился, когда он добрался до улицы Роз. В другом ее конце стояла гусеничка. Милиционеры толпились в двух шагах от двери дома номер 14.

«Ей удалось убежать», – подумал он, ощущая страх.

Но решил убедиться в этом, прежде чем скрыться. Он перешел на четную сторону, перепрыгнул через изгородь, пересек садик и по лиане вскарабкался на крышу спящего дома. Отсюда колдун, связанный с Воздухом, оценил, какое расстояние ему надо покрыть. Он легко доберется до цели, просто перепрыгивая с крыши на крышу.

Через две минуты он уже сидел над балконом спальни Сюзи. Через открытую дверь балкона он услышал мужской голос, увидел вспышку пламени… Клеман подобрался к балкону и одной рукой вцепился в ограждение из кованого железа. Вытащил свой шестизарядник из рюкзака. У него не было никакого плана, никаких мыслей по поводу находящихся здесь сил. Он был уверен лишь в одном – Сюзи грозила опасность, и он не имел права оставить ее на растерзание милиции. Он наклонился и заглянул в комнату. Увиденное заставило его окаменеть от ужаса.

Сюзи была обнажена. У ее ног в луже крови валялся милиционер. Она держала оружие погибшего и целилась в остальных трех, стоящих в разных углах спальни. Двое из них были драконами. На концах их огнеметов дрожали язычки пламени. Третий вел переговоры, очень медленно приближаясь к ней.

– У вас нет ни малейшего шанса. Ваш дом окружен. Положите оружие. Вы же видите, что выхода нет.

– Замрите! – приказала Сюзи.

Милиционер повиновался. Мартино взвел свой револьвер. Его лоб горел. Комбинезоны милиционеров защитят их от пуль. Впрочем, Мартино всегда был плохим стрелком. А как справиться с драконами? Ей надо сдаться, повторял он про себя, глядя на профиль Сюзи Бовенс, высокомерной дикарки. Еще никогда она не выглядела такой прекрасной, как в это ужасное мгновение.

«Положи оружие», – умолял он.

Сюзи услышала и глянула на молодого человека. Выражение ее лица изменилось. Она не могла сдаться, ибо от нее добьются признаний. Она знала слишком много тайн. Сопротивление никогда не оправится. А окурок лежал в кармане пиджака, валявшегося на кровати. Она мысленно извинилась перед ним. Но выбора у нее не было. Мартино понял ее замысел и тут же перешел к действиям.

Запрыгнул на балкон и выстрелил в ближайшего дракона. Пуля вонзилась в панцирь милиционера, который инстинктивно нажал на спуск огнемета. Язык пламени облизал пол спальни и закрутился вихрем вокруг ног Сюзи. Второй дракон, следуя примеру первого, опалил огнем молодую женщину, пока милиционер отпрыгивал в сторону. Пламя объяло Сюзи – она отступила к ванной. Драконы последовали за ней.

Она сумела поставить барьер между телом и болью. И успела подумать и сказать себе, что этот дурачок Мартино, несомненно, совершит глупый поступок – бросится в костер, чтобы спасти ее. Пока огонь пожирал ее, она сосредоточилась на своем последнем заклятии.

Клеман действительно ворвался в комнату, прикрывая руками лицо. Но ощутил, что его схватили сзади и выкинули через сад. Озверев от ярости, он выпустил все пули в убийц в спальне, пока невидимая резинка перебрасывала его через крыши. Пламя удалялось, скрывалось из глаз. Силы Эфира защитили его, сохранили ему жизнь.

Он пролетел над северными кварталами Базеля и завершил полет на карнизе Черной горы. Внизу, в рабочем квартале, пылал дом Сюзи. Взрыв разметал особняк, а эхо отразилось от горы, как далекий раскат грома. Завыли сирены пожарных. В окнах загорелся свет. Клеман, стоя на коленях, растерянно наблюдал за происходящим.

– Это я убил ее, – простонал он.

Ветер унес его стон к звездам, которые тысячами блистали в невероятно прозрачном небе.

ГЛАВА 10

– До трактира охотников добраться было легче, – проворчал Штруддль, не отрывая глаз от указателя «Гастрономических стоянок суши». Остановился и перевел дух. – Там было блюдо от шеф-повара и немеряно вина. А эта тропа ополчилась против нас. Все идет и идет вверх.

– Все, что поднимается, опускается, – философски изрек Лузитанус.

– А у меня ощущение, что после завтрака мы только поднимаемся, но ни разу не спускались.

– Не сожри вы три, жаренные на костре свиные ножки, запив это бочонком светлого пива, ваше брюхо, быть может, было бы легче нести, – проскрипел Ванденберг.

– Действительно, – согласился Штруддль. – Но это было блюдо шеф-повара. И я сделал записи. Мне пора обновлять меню, если не хочу расстаться с клиентурой.

Отто достал карту предгорий. Он недооценил хаос Мон-пелье-ле-Вье. Вот уже два часа они шли по доломитовому лабиринту, отступая перед пропастями, двигаясь вдоль отвесных обрывов, ступая по тропинкам, протоптанным дикими козами. Гранитные колонны, которые эрозия изваяла в виде странных зверей, не помогали отыскать верный путь. Старому магу было трудно ориентироваться в нагромождении сводов, коридоров и узких карнизов.

– Мы не заблудились? – с невинным видом спросил Аматас, набивая трубку сухой травой.

Они потратили трое суток, чтобы пройти половину расстояния между Римом и Гуэллем, пользуясь лодкой, дилижансом и вьючными ослами. Одно из мест встречи с колдовством располагалось в этом городе Дьявола, в сердце доломитовых гор Франции. Отто настоял на их посещении. Он утверждал, что лучшего места, чтобы оценить ситуацию, не найти. В тавернах Арканов, рассеянных по всему миру, обменивались заклятиями и слухами. Здесь они могут узнать о Баньши больше, чем где-либо. Но до этого «здесь» еще надо было добраться.

Аматас с удобством уселся на плиту в форме алтаря, чтобы выкурить трубку. Благодаря заклятиям невесомости рюкзаки были легче перьев. А семимильные посохи, изготовленные Отто из ветвей древних дубов, оказались незаменимыми помощниками в борьбе с предательскими препятствиями дорог. Что не помешало Эльзеару стереть ноги. Он, чертыхаясь, уселся рядом с Аматасом, пока Отто выбивал на земле концом посоха ритмичную дробь.

Небо было черным, как пасть ада. Звезды вновь не смогут послужить им проводниками. Однако одна из них появилась.

Она, вращаясь, спустилась с неба и после головокружительного штопора уселась на ручку посоха Ванденберга. Аматас встал и подошел ближе, чтобы рассмотреть ее.

– Фонарница! – восхитился он, узнав светоносное насекомое.

Создание, вцепившееся в посох ректора, яростно гудело. С головой утконоса, крыльями бабочки и телом стрекозы оно походило на экстравагантный коллаж. Фонарница испускала яркий свет, сравнимый со светом маяка, и он мигал в зависимости от скорости биения крыльев.

– Это насекомое позволяет читать голландскую газету, набранную мелким шрифтом, – продолжил Аматас. – Обычно они живут только в Суринаме. Если бы Пленк увидел ее…

И живо обернулся, услышав позади рыгание.

– Простите. – Штруддль держался за живот.

– Пошли! – Отто поднял посох, освобождая фонарницу. – Веди нас на обед, о котором так мечтает наш повар.

Фонарница повела их по крутой тропинке, которая уходила в ближайшую долину. Через пять минут они остановились у домика, по крышу утонувшего в кипарисах, ивах и земляничных деревьях. Ставни были закрыты.

– Эй! В трактире! – крикнул Отто, стуча посохом по двери. – Голодные путешественники требуют гостеприимства.

– Томимые голодом и жаждой! – уточнил Эльзеар. Со второго этажа донесся пронзительный голосок:

– Пусть входят! Мы сможем их насытить!

Они подчинились приглашению и оказались в зале с низким потолком, где стояло несколько деревенских столов и стульев. Здесь можно было разместить не более двадцати путешественников. Но сегодня вечером здесь не было ни одного. Из-за дверной притолоки показалась маленькая согбенная старушенция с бумажным фонарем в руке. Она, ворча, подошла к ним.

– Нам нужна комната на ночь, милая женщина, – сообщил Отто.

Он был вдвое выше нее, и старушке пришлось поднять фонарь, чтобы внимательно рассмотреть гостя. Потом с таким же тщанием она оглядела остальных и сказала:

– Вы далеко от проторенных дорожек, путешественники.

– Мы ушли с них, чтобы отведать вашей кухни, – польстил ей Ванденберг. – Яства Аркана, города Дьявола, известны всем в стране колдовства.

Эльзеар никогда не слышал такого адреса. Но с желудком его мог примирить любой ужин. Щеки старушки порозовели от комплимента.

– Вы не путешественники, а знатоки. – Она направилась к лестнице, дав им знак следовать за ней. – У меня есть подходящая комната. Увы, вы попали сюда в голодные времена. Боюсь, мои яства будут весьма скромными. – Штруддль обреченно вздохнул. – Однако попытаемся сотворить чудо с тем малым, что у нас есть.

Комната располагалась под чердаком. В углах валялись проеденные молью тюфяки. Черепицы на крыше разошлись, и в отверстия со свистом врывался ветер. На полу лежал тонкий слой пыли. Старуха оставила их, позволив разместиться.

– Ну что ж, нас ждет весьма спартанская ночка, – с наигранным весельем сообщил Аматас.

Они скинули с плеч мешки. Отто ополоснул лицо дождевой водой, собравшейся в жестяном тазике.

– Она обещала чудеса на ужин, – напомнил Эльзеар, потирая руки. – Такие хижины иногда скрывают сюрпризы. В похожей развалюхе я однажды отведал лучшую в мире солянку. Пиршество, достойное Гаргантюа.

Через четверть часа друзья спустились в зал и, ожидая, пока их обслужат, уселись за стол, на котором стояли деревянные миски и выщербленные стаканы. Вскоре появилась старуха с дымящейся супницей в руках. Она наполнила миски зеленоватой жидкостью, водрузила в центр стола графин с водой и села во главе стола, чтобы скрутить сигарету из похожего на сено табака.

– Крапивные щи! – догадался Отто. – Бабушка потчевала меня ими до того, как я занялся колдовством. – Взял миску и мелкими глотками выпил горячее пойло. – Восхитительно. Истинное чудо.

Одновременно он под столом бил ногой по лодыжкам компаньонов, которые с сомнением разглядывали малоаппетитное варево.

– Божественно, – выдохнул Аматас, сделав первый глоток.

– Горячо, – решил Эльзеар, скривившись.

Старуха наблюдала за ними, затягиваясь зловонным косячком. И хранила молчание, пока Отто вытирал донышко миски куском хлеба, больше похожего на обломок кирпича.

– У вас в таверне спокойно, – проронил он, покончив с супом.

– Неподходящее время для путешествий, – мрачно ответила старуха.

– Неужели?

– Ни единой души за две недели, – прохрипела она. – Вскоре придется уйти, оставив ключ под дверью.

«Будет неплохо», – подумал Эльзеар, впервые за всю свою жизнь пытавшийся с трудом выхлебать суп.

– А где же торговцы, менялы, коммивояжеры. – осведомился Отто. – Мне всегда говорили, что в вашей таверне заключаются лучшие сделки.

– Раньше – да. – Старуха сплюнула на пол. – Но души разъел страх. Все, что продавалось или обменивалось здесь за последние полгода, уходило по дешевке из-за этого дьявольского страха.

Похоже, мумия в человеческом облике презирала это чувство.

– Страх? – удивился Аматас, набивая трубку, чтобы отделаться от вкуса крапивы во рту.

– Последним переступил этот порог торговец агатами.

– Прекрасный камень для устранения опасности, – сказал Ванденберг.

– Он продал все. Здесь бывали люди, из карманов которых торчали волчьи хвосты. Попадались и такие, кто был готов платить бешеные деньги за плохонький алмаз.

– Зачем? – воскликнул Эльзеар.

– Любые алмазы оберегают от врагов. Так сказать, в идеале, – просветил его ректор.

– Мане, текел, фаргс! – внезапно воскликнула старуха, ее глаза вспыхнули, а костлявый палец указал на потолок. Потом она схватила супницу и исчезла на кухне.

– У нее с мозгами не в порядке? – спросил Эльзеар, воспользовавшись ее отсутствием, чтобы вылить остатки супа в помойное ведро у входной двери.

Ванденберг приблизительно перевел пророческие слова, сказанные старухой:

– Подсчитано, взвешено, разделено.

– И что это означает?

– Дни ваши сочтены.

– То, что предсказала огненная рука последнему царю Вавилона, – добавил Аматас.

– Во время последней оргии, в которой он пил из священных сосудов Навуходоносора, – продолжил ректор.

– Сжальтесь, не упоминайте об оргии, – простонал Эльзеар.

Старуха вернулась с тремя кусками коричневого кекса, источавшего сладковатый запах. Эльзеар издали с подозрением принюхался к нему. Отто взял свою долю и мужественно откусил кусочек.

– О, – всплеснул он руками. – Пирог из горечавки. Когда я был маленьким, он казался мне горьковатым. Но этот выглядит… – он подавил приступ тошноты, – удивительно удавшимся.

Аматас и Эльзеар неохотно последовали его примеру. Ставшая еще более подозрительной старуха не сводила с них глаз и вдруг встала.

– У вас не побаливает мошонка? – спросила она Эльзеара, который едва не подавился своим куском. – Или у вас злокачественная язва? У меня осталась горсть молочая, который придется вам по вкусу.

– Все… Все хорошо, – заикаясь, ответил несчастный.

– В брюхе не свербит? – прошипела она, глянув на Лузитануса. – Вам поможет чашечка вербены. – Она повернулась к Ванденбергу и с издевательской улыбкой предложила ему: – У меня осталась свиная травка для решения проблем с… знаете с чем?

И истерически расхохоталась. К счастью, во рту ректора ничего не было. Иначе он бы от удивления выплюнул содержимое.

– Почему люди возвращаются к талисманам, амулетам и каменным оберегам? – произнес он, бросив печальный взгляд на компаньонов.

Старуха вытерла слезы, собравшиеся в уголках глаз.

– Потому что готовится великое сражение, – ответила она, словно речь шла об очевидных вещах.

– Что за великое сражение?

Снаружи поднялся ветер и завыл в долинах города Дьявола, наигрывая увертюру похоронного марша. Отто наклонился над столом.

– Расскажите нам о великом сражении, – приказал он. – Кто его начнет?

– Кармилла Баньши из Базеля, – ответила старуха не своим голосом.

– Где она сейчас?

– Неизвестно.

– Чем занята?

– Объезжает святилища.

– Зачем?

– Чтобы уговорить присоединиться к ней. Она готовит свой шабаш.

Эльзеар вопросительно глянул на Аматаса, но тот знаком велел ему молчать. Отто удалось хитростью заворожить хозяйку. И теперь он тянул из нее информацию. Допрос продолжился.

– Скольких хранителей святилищ она завербовала?

– Двоих, – последовал ответ. – Вскоре к ним присоединится третий.

– Кто они?

– Не знаю.

– Речь идет о главных святилищах?

– Не знаю.

Отто потер переносицу. Он был в тупике. И поспешил сменить тему, пока заклятие действовало.

– Имя Лилит что-нибудь говорит вам?

– Первая жена Адама. Изгнана из Райских кущ. Наша общая мать.

– Не эта Лилит. Я говорю о дочери Дьявола.

– Я…

Губы старухи сомкнулись.

– Вы слышали о ней? – настаивал Ванденберг.

– Да.

– Что вам известно о ней?

– Родилась в Базеле. Дочь Баньши. Похищена во время последнего шабаша в Лиденбурге. Где она? Что делает? Награда тому, кто ее найдет.

– Баньши отыскала ее следы? – продолжал Отто, стараясь не делать перерывов.

– И да, и нет.

– Как это – и да, и нет? – разозлился он.

– Она ищет и не ищет. У нее много разных дел.

Невероятный раскат грома сотряс трактир. Старуха пронзительно завизжала и подпрыгнула на стуле. Проливной дождь яростно забарабанил в окна.

– У вас замечательный кекс, – похвалил ее Отто. Тарелки были пусты. Эльзеар воспользовался отключкой старухи, чтобы сбросить еду в помойное ведро. Старуха оглядела их круглыми совиными глазами и ушла, пробормотав «Доброй ночи».

– Два святилища пали, – прошептал Аматас, когда они остались одни.

– И мы не знаем какие, – добавил Эльзеар.

– А Баньши посещает святилища до того, как заняться Лилит. Это дает передышку Грегуару и Роберте.

Они решили, что им не остается ничего другого, как отправиться спать. В дортуаре Эльзеар рухнул на тюфяк и долго ворочался, пытаясь заснуть. Отто вынул книгу Никола Фламеля из герметичного футляра. Медная обложка была горячей. Выгравированные на поверхности знаки странно блистали. Капли дождя, проникавшие сквозь дыры в крыше, стучали по днищу тазика с равномерностью клепсидры.

– Есть ли опасность посещения Гуэлля? – спросил Лузитанус. – Представьте, что Гарнье – один из двух первых хранителей, решивших последовать за Баньши…

– Он может оказаться и третьим, – добавил Ванденберг. – Колеблющимся. В таком случае нам надо спешно переговорить с ним. – Он пожал плечами. – Решать будем на месте.

– Однако наши опасения оказались обоснованными. – Аматас раскурил трубку и выпустил к потолку клубы дыма в виде вопросительных знаков. – Этот этап по крайней мере позволил нам узнать кое-что главное.

– А именно?

– Что мы можем выжить после кекса с горечавкой в трактире Арканов.

Эльзеар перестал ворочаться. Он принялся царапать ногтем пол. Встал, осмотрел одну балку, потом вторую. Его внимание привлекла кучка сена в углу.

– Если ищете чердачного гнома, чтобы он рассказал вам сказку, – усмехнулся Отто, – то здесь его не найдете. Дом слишком негостеприимен.

Штруддль прервал свои поиски и с недоумением посмотрел на друзей.

– Знаете, я повторял себе, что подобная колдунья относится к тем, кто населяет волшебные сказки? Где неосторожные, заблудившиеся детишки попадают в ловушку, и их откармливают, чтобы зажарить.

– И что? – осведомился Аматас. – Надеетесь утолить голод фаршем из Ганса и Гретель?

– Нет. Но домик мог быть пряничным! – разозлился Эльзеар и вновь лег. – И это было бы меньшим злом!

Он сопел, вздыхал, искал удобное положение… К счастью, ему припомнилась древняя поговорка: кто спит – тот ест. Эльзеар последовал совету и упал в объятия песочного человечка. А тот, добрая душа, отвел его в замок короля Горчицы, где ему представили принцессу Сосиску и ее веселую свиту – дам-хохотушек по имени Жареные Картофелины.

ГЛАВА 11

– Почитать вам?

– Читайте, дружок, читайте. Грегуар начал:

– Антиохия была построена в 300 году до нашей эры Селевком Никатором, который сделал город столицей Сирии и нарек его именем своего отца. Он состоял из четырех укрепленных поселений, защищенных единой стеной. Антиохия была равна по значению Александрии Египетской, уступая лишь Риму.

Антиохия первой услышала предсказания Евангелий. Арабы захватили ее в VII веке и окружили великолепными оборонительными сооружениями, которые частично сохранились до нашего времени. В четверг 3 июня 1098 года крестоносцы овладели крепостью после памятной осады с помощью ловкости и хитрости Боэмона, христианского Улисса.

Грегуар закрыл «Путеводитель пассажира», использовав палец вместо закладки, и оглядел толпу, окружавшую повозку с помпончиками и колокольчиками, которая везла их по городу. Роберта сидела рядом с ним и прятала Лилит под зонтиком. Клод Ренар с наслаждением затягивался сигарой.

– Антиохия воспользовалась Великим Потопом, чтобы заменить ушедший под воду Суэц и присвоить себе роль ключа от врат между Востоком и Западом, – объяснил пират.

На рытье канала ушло десять лет, но все же это удалось осуществить.

Завтра утром по этому каналу «Тузитала» двинется в сторону Индии. А сегодня у них был свободный день, чтобы ознакомиться с жемчужиной Востока. Хорошо знавший город Ренар предложил себя на роль гида. Роберта и Грегуар воспользовались предложением.

– А почему бы вашему брату не отправиться с нами? – намекнула колдунья.

– Проход канала – крайне деликатная проблема для подлодки. Он ушел вперед, чтобы обеспечить спокойное плавание.

– А капитан Ван дер Деккен? – настаивала она.

– Он никогда не покидает корабля. Вот мы и на месте!

Повозка выехала на площадь, забитую народом, и с трудом двинулась дальше. Клод Ренар предупредил, что повезет их не во дворец янычар и прочие многочисленные культовые места всех конфессий, превращавшие город в самое населенное поселение в мире, а туда, куда рисковали отправиться очень редкие туристы.

– В трущобы? – заинтересованно спросила Роберта.

– На базар, – ответил пират.

Вскоре они подъехали к рынку. Грегуар расплатился. Все вылезли из повозки. Ренар подхватил Лилит и усадил ее в люльку, прилаженную к плечам приемного отца. Роберта изучала простенькую арку с гипсовой лепниной. За ней начинался мир полумрака, наполненный звонкими голосами и запахом пряностей.

– Входите, – пригласил Ренар, увлекая их под арку. – Приглашаю в пещеру «Тысячи и одной ночи».

Базар Антиохии напоминал лабиринт. Свет в него падал через ажурные купола, нависавшие над перекрестками этого города в городе. Базар имел свои улицы, свои площади, свои фонтаны, своих головорезов, сообщил Ренар. Новичок мог запросто здесь заблудиться. Рынок разделили на торговые кварталы по профессиям, а это при надлежащей практике позволяло найти что угодно. Первое время Роберта крепко держалась за руку Грегуара.

Здесь встречались все человеческие типы. Бледные степные лица, эбеновая кожа Верхней Нубии, спесивые греческие и оттоманские моряки, женщины в паранджах и без, томные и недоступные, старики, играющие в нарды на досках, которым исполнилась целая тысяча лет. Оравами носились ребятишки. Гнездившиеся в куполах ласточки пронзали лучи света, сплетавшиеся в ячеи огромной сети. Разноголосый шум, свет, краски… Ренар не солгал. После ошеломления наступало восхищение. Каждая лавочка – от ювелира до торговца оружием, от изготовителя трубок до дубильщика шкур – хранила множество сокровищ.

– Баба! Баба! – верещала Лилит за спиной Грегуара. Она была права. Они оказались в пещере Али-Бабы – в пещере, где самая требовательная из покупательниц могла, вдоволь поторговавшись, обрести свое счастье. Роберта в базельский период жизни любила весенние и зимние распродажи – она носилась, выискивая скидку из скидок, чтобы сделать удачную покупку, словно голодный хищник, рыщущий по развалам ради выживания. Она ощутила себя в родной стихии, ее чувства были обострены как никогда.

– Мадам! Мадам! Прекрасные товары для вас! Низкие цены! – зазывал продавец ковров.

Роберта погладила мягкий ворс ковров, понимая, что сейчас эта роскошь будет обузой, и пошла дальше. Продавец не настаивал. Чуть позже ее внимание привлекла медная посуда. Она спросила цену у кривого продавца, выторговала лишь половину того, что ей хотелось. Грегуар посмеивался, наблюдая за ней. Она была создана для этого громадного торжища, как хрустальные башмачки для ножек Золушки. Клоду Ренару тоже нравилось на рынке. Неужели братья лагуны были ярыми поклонниками шоппинга? А Роземонду вполне хватало слияния с атмосферой этого замкнутого мирка.

Они прошли мимо лавок с курительными трубками и передохнули в крохотном кафе. Потом Ренар повел их в мир тканей. Один из торговцев разложил перед Робертой все свои запасы, и та замерла, восхищенная многоцветным изобилием. Он набрасывал на ее плечи мадрасские шали и платки цвета гиацинта, а юный приказчик расстилал у ног роскошные кара-манлийские ковры. Она не устояла перед шарфом из газа с карминовыми и лазурными полосами. Грегуар, посмеиваясь, оплатил покупку.

Профессор истории нашел свое счастье перед невзрачной скорняцкой лавкой. Вместо вывески висела изъеденная молью шкура белого медведя с растянутыми во все стороны лапами. Хозяин-кавказец показывал шкафы, полные мехов, распластанных на полках, как военные трофеи. Из закромов были извлечены горностаи, соболя, куницы и бобры, в том числе и редчайший бобр-альбинос. Но Грегуар искал нечто другое. Он сам не знал что. Торговец выкладывал перед ним шкуры кроликов, кошек, лис…

– К счастью, Густавсоны остались на «Тузитале», – бросила Роберта, ощущая тошноту. – Они не сумели бы оправиться от подобного варварства.

– Густавсон? Ежи? – подхватил кавказец и поспешил открыть ящик с ежовыми шкурками.

Но, глянув на Роберту, поспешил его захлопнуть. Грегуар остановил выбор на пелерине из чернобурки, поступившей, как уверял торговец, прямо из Казахстана. Роберта никогда не замечала кокетства у профессора истории.

– Дело есть дело. И для лисы апрель самое подходящее время, – усмехнулась она, когда они покинули скорняка.

Разве она не великолепна? – возразил гордый находкой Грегуар. – Она придает мне адский шик!

Клод Ренар приобрел пиджак. Но Роберта уже пресытилась впечатлениями. Грегуар в своей пелерине выиграл конкурс на самый смехотворный наряд года. Поход продолжился в квартале благовоний. Роберту пьянило даже шествие среди этих ароматов. Колдунья купила три унции гаремных пастилок для облагораживания дыхания во время поцелуя. Грегуар подарил ей футляр из расшитого золотом бархата, наполненный жемчужинами серой амбры.

– Вы сошли с ума? – спросила она с явным беспокойством.

– Вернее, до сумасшествия влюблен, – ответил преобразившийся любовник.

Ювелиры не зря расположились после рядов благовоний. И мертвой хваткой вцепились в возможных покупателей, как гиены в заблудившегося путешественника. Один расхваливал алмазы Голконды, второй перекатывал в задубевших ладонях ормузские сапфиры. Самый наглый уверял Роберту, что он огранил джиампшдские рубины после того, как она ему приснилась. Увидев подходящего Роземонда, он за ничтожную цену предложил отнятый у океана Чудес аквамарин.

Они с трудом вырвались из западни, чтобы оказаться в новой ловушке: при виде квартала книжников из глотки профессора истории вырвался отчаянный стон.

Роберта взяла у него люльку с Лилит. А Грегуар тут же принялся рыться в ящиках, набитых серыми от пыли томами. Чуть дальше, на крохотной площади, мужчина в облачении мага обращался к толпе детей и взрослых на неведомом Роберте языке со странными ударениями.

– Некроман, – объяснил Ренар. – Сказочник. Роземонд исчез, проглоченный книжной гидрой. Клод и Роберта уселись на террасе кафе и заказали два анисовых сиропа и виноградный сок для Лилит. Колдунья представила себе, как профессор истории ползает на карачках в затхлом закутке, роется в древних рукописях и обсуждает какие-то загадочные темы с убеленным сединой эрудитом.

– Пааапа? – произнесла девчушка, оглядываясь и хмуря брови.

– Она вроде сказала «папа»? – спросил Ренар.

– Похоже, – кивнула Роберта, потягивая прохладительный напиток.

– Разве в год уже произносят «папа»?

– Конечно, когда ребенок развит не по летам.

– А вы говорили, что она ослабела здоровьем? – Он чокнулся бокалом с пустышкой Лилит. – Чин-чин, маленькое чудо.

– Пааапа? – повторила Лилит.

Роберта заставила Лилит поглядеть ей прямо в глаза и твердо сказала:

– Он покинул нас, отправившись в иное измерение. Но можешь быть уверена, что он вернется с охапкой затхлых книг, в которых не хватает страниц, но которые совершенно необходимы для его библиотеки.

Стрелки часов ползли к шести часам. Базар должен был вскоре закрыться. А ребенку еще нужно было принять ванну перед встречей с первой из Основательниц. Вечером, сказал Грегуар, не уточнив, когда и где. Ренар и Роберта бродили по кварталу, ожидая появления профессора истории. Пират остановился перед лавочкой, хозяин которой был ему знаком. Крохотная лавочка была забита курьезными предметами, достойными кунсткамеры.

– Именно здесь я сделал самую ценную находку, – таинственно сообщил он.

Продавец достал шкатулку, наполненную разнообразными вещичками. Чешуйчатая ложка, пузырек, веер из павлиньих перьев, статуэтка гейши, шар с корабликом внутри – здесь были товары на любой вкус, а цены казались весьма скромными. Ренар выбрал один браслет и спросил:

– Буни качья верезин?

Торговец назвал свою цену. Ренар отрицательно покачал головой.

– Пахали дир, – предложил пират.

Торговец в отчаянии вскинул руки, сделал вид, что рвет на себе волосы. Неужели Клод хотел, чтобы он и пятеро его детей умерли с голоду? Браслет попал к нему из Трапезунда, это был фрагмент величественной Святой Софии, страусиного яйца Сеннаара. Лавочка выглядела жалкой, но все вещи были первоклассными, оригинальными и… магическими. По крайней мере так казалось Роберте. Ренар все же не устоял перед тончайшим браслетом, словно сотканным из серебряных волос, и надел его на запястье, явно довольный покупкой.

Роземонд присоединился к ним, держа в руках небольшую деревянную шкатулку. Он счастливо улыбался. Находка была явно ценной, а шкатулка – тяжелой и проеденной, как положено, древоточцами и прочими бумагоедами.

– Я отыскал нечто исключительное! – Он открыл шкатулку, набитую книжечками в синих бумажных переплетах, залапанных множеством читателей. – Это – «Гисториум». Все сказки всех времен и народов, собранные в единой коллекции!

– Потрясающе, – скептически высказалась колдунья. Торговцы уже сворачивали торговлю. – Лилит надо принять ванну.

– Чтобы сотворить новые кувшинки? Конечно, – с замешательством ответил Грегуар. – Пошли, пошли.

Они поспешили к выходу. Но по пути Роберта успела приобрести очаровательные тапочки с шелковыми помпонами и лебединым пухом. Наконец они выбрались на свежий воздух. Перед базаром ожидали повозки. Ренар обговорил с кучером стоимость поездки. А Грегуар сообщил подруге:

– Фредегонда ждет вас в двадцать два часа в доме номер 1 по улице Спасителя. Это на холме Крестоносцев рядом с восточной стеной.