Текст книги "Ночные животные"

– А потом на своих ошибках учатся.

– Не все, мальчик мой.

– А тот, кто не учится, и не должен находиться рядом с нами. Обычно это олухи, а чего ждать от олухов? Наплевать на их мнение.

Ирина усмехнулась и лукаво прищурилась:

– Язык-то у тебя подвешен. Журналистом стать собираешься?

– Он будет нести слово божье в массы, – пошутил Арт, положив руку на плечо Косте, и продолжил: – То есть в суде будет отчитывать шпану за воровство и хулиганство.

После ужина Алина осталась на кухне, чтобы помочь Ирине убрать со стола, а Даниил повел ребят в гараж. Поржавевший замок не хотел открываться, пришлось хорошенько потеребить его, чтобы механизм поддался. Двери открылись, заскрипев как в последний раз, сумеречные лучи прорвались в помещение и осветили узконосую машину. Под слоем пыли стоял темно-синий «Хендай». Артур сморщился, а Костя удивленно проговорил:

– Черт возьми!

– И не говори, – согласился Селиверстов потухшим голосом.

– Он ведь почти в идеальном состоянии!

Ромал двинулся к рухляди с таким рвением, что у Артура чуть челюсть не отпала, он недоуменно посмотрел на Костю и спросил:

– Что, прости?

– Идеально! Неприметный, бензина жрет мало. Движок нужно посмотреть. Откроешь Дань? – Волков нажал на рычажок под рулем, и Ромал чуть ли не с головой залез под капот. – Аккумулятор свеженький. Года три?

– Свеженький?

– Почти новый, – кивнул Даниил, – я однажды фары забыл выключить, полностью посадил его.

– Да и движок приличный.

– Его мы с мамой тоже меняли. Правда, давно. Мама не ездит, не любит. Но ей пришлось как-то срочно поехать в больницу, она заправилась дизельным топливом вместо бензина. Поездила так пару раз, а потом…

– О, – понимающе поддакнул Костя, – похоронили вы прежний двигатель.

– Не похоронили. Это же кусок металла. Просто выбросили.

– Ты мой «Порше» не рассматривал с таким интересом, как эту рухлядь, – проворчал Арт и остановился рядом с другом, скрестив на груди руки. – Выглядит плачевно.

– Не выдумывай!

– Мы попытаемся от кого-то удрать, а эта тачка развалится по дороге.

– Мы не для гонок автомобиль ищем, – напомнил Ромал, покосившись на Артура. – К чему удирать? Машина нам нужна для экономии времени, а не для соревнований.

– Заведите ее для начала. Она, может, холостыми стреляет.

– По себе не суди.

Костя прыснул, а Арт ударил его по плечу и рявкнул:

– Не нарывайся, вортако! Чушь несешь. Я холостыми с одиннадцати лет не стреляю.

– Что за холостые? – с переднего сиденья поинтересовался Даня.

– Давай, гений, объясни-ка ему, чем ты там в одиннадцать лет занимался.

– Шутки у тебя несмешные.

– Я учился у мастера, – совершенно серьезно оправдывался Ромал.

– Комплексы у тебя просто, вот и все. У кого что болит, тот о том и говорит.

– Ты серьезно это сказал? – Костя помотал головой и рассмеялся. – Жестоко… Вот это ответ, всем ответам ответ, по местам все расставил, меня заткнул. Проводи мастер-классы!

– Как же ты раздражаешь, вортако! – прорычал Артур и толкнул Костю, но тот в сдающемся жесте поднял перепачканные в масле ладони:

– Ладно-ладно, прости, иду на мировую!

– Не доставай. У меня рука еще болит, но я все равно могу врезать как следует.

– Да серьезно, выдохни, я беру свои слова обратно. Хотя… – Костя прищурился и так заулыбался, что лицо у него едва не треснуло. – Как там говорят? Ну ты в курсе. Слово не воробей, вылетит не поймаешь?

Он все-таки расхохотался, и Артур снова толкнул его, но потом рассмеялся и бросил:

– Идиот!

Машина работала отменно, несмотря на непрезентабельный вид. Костя весь испачкался, возясь с двигателем, потом продиктовал, что нужно купить на заправке. Арт помалкивал и мотал на ус замечания Ромала. Сам он двигатель никогда не разбирал, масло не менял. Да и жидкость для мытья окон ему заливали в салоне. Антифриз он видел лишь на прилавках, о бачке гидропривода сцепления он даже не слышал. Другими словами, любовь к тачкам у него появилась благодаря игре Need for Speed[22]22
  Need for Speed (с англ.: «Жажда скорости», сокращенно NFS) – серия гоночных компьютерных игр, выпускаемая компанией Electronic Arts.


[Закрыть], а не разбору двигателя.

Вскоре к ребятам присоединилась Алина. Она куталась в куртку, стоя на пороге и скептически наблюдая, как Ромал закручивает какие-то винты огромным и увесистым гаечным ключом, а Даня и Артур стоят, не произнося ни звука. То ли они понятия не имели, чем занимается Костя, то ли боялись предлагать свою помощь.

«Возможно, нечто похожее происходит у женщин на кухне», – подумала Алина.

– А почему ты не сказал, что завтра у вас встреча выпускников? – спросила девушка у Дани. Тот растерянно округлил глаза. – Твоя мама описывала это мероприятие как нечто грандиозное. Городская традиция, событие года…

– Встреча выпускников в октябре? – с сомнением спросил Артур.

– Странно, верно? Обычно в феврале.

– В Кингисеппе свои правила, – пожал плечами Волков.

– Ты пойдешь?

– Нет.

– Почему же? Мы ведь все равно приехали.

– Не вижу смысла, – честно признался Даня, сцепив пальцы в замок.

– Увидишься с одноклассниками, – задумчиво проговорила Алина, – разве это плохо? Повеселитесь, вспомните былое.

– Я ни с кем особо не дружил, с выпускного ушел сразу после вручения аттестатов.

– Как это? – чуть ли не с ужасом в голосе удивился Селиверстов.

– Я тоже не заморачивался, – послышался приглушенный голос Кости. Он выпрямился, вытер пот со лба и пожал плечами. – Забрал картонку и пошел домой. У некоторых о школе не самые приятные воспоминания, вортако. Отсидел срок, и славно.

– Неправильные у вас какие-то были школы.

– Школы у всех одинаковые, люди в них разные.

– Режим механика выключен. Режим философа активирован.

– Но так и есть. – Ромал остановился под тусклой лампой и развел руки в стороны. – Я в школе многому научился, да, алфавиту и хуку с правой. Научился лицемеров видеть за километр, вещи прятать, заходить в класс со звонком, чтобы не нарваться на проблемы.

– А как же перемены и прогулы с друзьями? Как же дискотеки, мать вашу?

– Я не ходил на них, – отозвался Даня, и Селиверстовы одновременно застыли, будто их сразила молния. Алина подошла к Волкову и прищурилась.

– Не ходил… на дискотеки? Не ходил… в смысле, никогда?

– Никогда.

– Боже мой, но почему?

– Не знаю, – растерялся Даня. Он не ожидал, что девушка так отреагирует. – Я плохо танцую, меня никто не звал, и я слышал, на дискотеках ставят медленные композиции…

– Он слышал, – воскликнул Артур и закрыл руками лицо, – он слышал!

– Это что-то важное?

– Важны ли медляки в школе? – переспросила Алина и усмехнулась. – Да некоторые ради них учатся. Я всю жизнь мечтала потанцевать с парнем под «Вдох-выдох». Но…

– …не сложилось? – Костя с интересом уставился на девушку.

– Нет, конечно. Покажите мне счастливицу, которая танцевала на дискотеке с парнем, который ей нравится. Я хочу пожать ей руку. Меня вечно приглашали не те, о ком я мечтала. И вечно не под ту песню, какую хотелось. В этом я полная неудачница.

– Тогда какой смысл в дискотеках? – запутался Волков.

– Это весело, вот и все, – отозвался Селиверстов. – Такого больше не будет, мы уже не сможем сходить с ума так, как сходили тогда, теперь все иначе, все серьезно. В школе можно жить на полную катушку и не бояться последствий, потому что школа – это идеальное время для ошибок, безумия, для снятия проб и дегустации. Я был счастливым тогда, самым счастливым. А взрослая жизнь, эта хваленая суровая реальность… Как бы я хотел послать все это к черту и вновь стать недалеким подростком.

Ромал недоуменно вскинул брови. Пожалуй, давно он не видел проблеска истины в словах Артура, проблеска правды. Разговоры о прошлом ранили его. Но почему?

– Я совершенно другими словами описал бы свою школьную жизнь… – пробормотал Костя и вернулся к пыльному двигателю, лишь бы сменить тему. Он не понимал, отчего в глазах Селиверстова загорелась печаль, и не знал, как он сможет ее потушить, да и стоило ли вмешиваться?

Артур нахмурился. Алина включила магнитолу в машине и подошла к брату, улыбаясь робко и грустно. Она прошептала:

– Устроим дискотеку здесь, а?

Арт покачал головой:

– Пойду подышу.

– Я с тобой.

– Лучше нашего Робинзона научи танцевать, – отмахнулся он, – а я скоро вернусь.

Из колонок лилась негромкая музыка, за Артуром закрылись жутко скрипучие двери, а Ромал вдруг выпрямился, заметив, как побледнела Алина.

Теперь это было по-настоящему странно.

Одно дело, когда себя накручивает сам человек, но если за него переживают близкие, если они теряют дар речи и пугаются – дело действительно нечисто. Тут уже ничего не выдумаешь, не спишешь поведение человека на происки его фантазии или самооценку.

Костя колебался какое-то время, но потом все же отбросил тряпку, накинул куртку и под удивленным взглядом Алины вышел из гаража.

Артур стоял у стенки и курил, уставившись куда-то вдаль. Говорят, в мире есть баланс черного и белого, плохого и хорошего. В жизни Арта все было слишком идеально, и ему пришлось расплатиться по счету самым неприятным образом. Некоторым удар, из-за которого у Артура подкосились ноги, показался бы дуновением ветра. Но ему не хотелось оправдываться, защищаться, спорить. Его мир разрушился, и неважно, сильным его считали окружающие или слабым. Он просто очнулся – и жизнь отыгралась, показала свое истинное лицо.

Костя подошел к блондину и небрежно спросил:

– Еще остались?

– Забирай.

Селиверстов отдал сигареты Ромалу, и вскоре они оба стояли в темноте, выпуская в небо белые клубы дыма. Костя не торопился начинать разговор, он исподлобья взглянул на парня и сказал:

– Жаль, я не учился в вашей школе.

– Ага, – согласился Арт, – с твоими-то мозгами… ты многого добился бы.

– Ты сделал мне комплимент?

– Констатировал факт.

– Я польщен, – хмыкнул Константин. Из гаража доносилась музыка, слышался смех Алины. Наверное, она учила Даню танцевать. – Имеешь что-то против радио?

– Нет настроения плясать.

– А мог бы показать Волкову парочку пируэтов.

– Ты на мне свой психоанализ тренируешь? – спросил Артур и повернулся к другу. – Давай без этого!

– Только тебе можно лезть с расспросами?

– Не думал, что тебя вообще интересует моя жизнь.

– А может, интересует.

– Тебя Алина подослала?

– При чем тут твоя сестра, – не понял Костя и ленивым движением размял плечи, – я увидел, что ты ушел, решил проветриться. Не хочешь говорить – не говори.

– Да почему нет? Давай поболтаем! Думаешь, с какого черта я выбесился?

– Задаюсь этим вопросом.

– Прости, слетать с катушек позволено не только тебе.

– Когда я слетаю с катушек, кровь брызжет. Сам ведь видел. Меня злить нельзя.

– Я тебя умоляю. Из нас троих ты самый…

– Какой?

– Подверженный эмоциям. Ранимый, если хочешь, – поморщился Арт, – сам знаешь. Я не умею ставить диагнозы. Думаю, ты уже давно с этим справился и без моей помощи.

– Твой диагноз я пока что не знаю, – продолжил ассоциации Ромал.

– Еще бы! Ты ведь ищешь совсем не там, вортако. Ты думаешь про мои деньги и моего отца, про идеальный коттедж, семейный бизнес, бумажки, счета, наследство. А мне это никогда не было нужно, я просто жил так, как живут все дети: в условиях, которые им предоставили родители. Да, мои условия были лучше твоих. И что? Вся моя жизнь в этом заключается?

– Я так не говорил.

– Ты так думал.

– Если проблемы не в деньгах, то в чем? Уж прости, но я выбрал самую популярную причину. Спроси любого, финансы у всех на первом месте.

– Смысл париться из-за денег, когда они и так есть?

Костя вдруг задумался. А ведь правда – зачем? Он затянулся и пожал плечами:

– Допустим. Но в чем тогда проблема?

– Хочешь ответ? Ладно! – Арт откинул сигарету и сгорбился, как будто небо рухнуло на его плечи. – Я влюбился. Набить морду, пересдать экзамен, пособачиться с предками – все это сущие пустяки. А вот потерять голову из-за девчонки – вот где настоящий ад.

Ромал нахмурился и медленно проговорил:

– Ты ведь шутишь.

– Нет.

– Ты сменил фамилию, уехал из семьи и наплевал на наследство из-за девчонки?

– Она была «той самой девчонкой».

– Ты спятил? – искренне удивился Костя.

– Ни хрена ты не понимаешь, – рассердился Селиверстов, – она мне нравилась. Нет, подожди, дослушай. Она мне действительно нравилась. Теперь расслышал? Я сходил с ума. Ты не представляешь, как сильно мне хотелось быть с ней. Она была идеальной.

– Она умерла, что ли?

– Чушь не пори!

– Но ты… – Костя нахмурился. – Ты сам о ней в прошедшем времени талдычишь.

– А как о ней говорить, если она в прошлом? Поделись советом. Меня не бросали раньше, не смешивали с собачьим дерьмом. Меня облапошили как идиота. Я был уверен, что у нас все серьезно. Да, блин, парни порой в этом уверены, вортако. И мне не хотелось искать другую. Но она все испортила… Оказалось, она, как и ты, видела только деньги, деньги, деньги, черт возьми, это всего лишь бумажки!

– Ценные бумажки.

– Да наплевать! Ей неважно было, какой я человек, что мне нравится, что, твою мать, у меня в башке. Она развела меня как кретина. Встречалась с именем, а не с человеком.

– Да ты… – Ромал запнулся, поморщился и эмоционально взмахнул руками. – Жесть!

– Что?

– Люди расстаются каждую секунду. А школьные парочки расходятся со скоростью света. Если ты не понял еще, то не всегда первый секс происходит с «той самой».

– Она мне нравилась.

– Это я услышал.

– Именно поэтому все было в сто раз сложнее. – Арт отошел от стены и начал ходить из стороны в сторону, будто сумасшедший. – Я думал, у меня есть лучший друг, а он с ней трахался, пока я херачил на тренировках. Я думал, она так мила с моим отцом, потому что ей нравится с ним общаться. И знаешь? Ей нравилось. Ведь бабла у него много. Я… я знал, что вокруг полно ублюдков, Костя, но я не подозревал, что они подобрались так близко и намеренно, специально, без зазрения совести отравляют мою жизнь… Я, возможно, любил ее, а она приняла меня за ступень, на которую наступаешь, чтобы подняться выше.

Костя тяжело вздохнул. Достал вторую сигарету. Затянулся и отрезал:

– Уродов полным-полно.

– Я не ждал подвоха от девчонки.

– Предают и они.

– Наверное, о бывших, как о мертвых, нужно или говорить хорошее, или молчать. Но… – Артур запнулся, устало покачал головой и выпалил: – Какой же она была сукой!

Ромал криво улыбнулся и с сочувствием посмотрел на друга. Он подумал, что Артур Селиверстов – слишком уж правильный человек, иногда сноб, иногда эгоист, но в остальном он ничем не отличался от самого Кости. Сейчас Арт казался глубоко растерянным, и Костя нерешительно похлопал его по плечу. Он друзей не поддерживал раньше. Возможно, потому, что друзей у него никогда не было. И для первого раза вышло вполне сносно.

– Знаешь, как Черчилль[23]23
  Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль (1874–1965) – британский государственный и политический деятель. Премьер-министр Великобритании в 1940–1945 и 1951–1955 годах; военный, журналист, писатель, почетный член Британской академии, лауреат Нобелевской премии по литературе.


[Закрыть] говорил? – вдруг спросил Ромал.

– Просвети меня.

– Успех – это умение двигаться от неудачи к неудаче, не теряя энтузиазма.

– Занимательно, – хмыкнул Селиверстов.

– Ты начал жизнь с нового листа, а эта девчонка расписала тебе правила игры.

– Паршивая игра.

– Какая есть, – ответил вортако. Увы, в жизни мало что происходит так, как нам хотелось бы. Костя знал об этом, как никто другой, а еще он знал, что вынести можно все что угодно, если поставить перед собой цель. Если найти свое дело и свой смысл. Жизнь проще не становится, но ты хотя бы понимаешь, ради чего мучаешься. – Пойдем внутрь? Я фильтры еще не прочистил.

– Пойдем, – тихо согласился Арт, – я свои привел в порядок.

Парни усмехнулись, затушили окурки и медленно побрели в гараж.

Глава девятая
Справедливость

Лужи взрывались брызгами, когда парни пробегали по ним, а позади так отчетливо слышался собачий лай, что казалось, взбешенные дворняги вот-вот вцепятся в икры.

– Живее! – рявкнул Костя и прибавил ходу. Артур изо всех сил работал руками. Пот струился под маской водопадом, и дышать было зверски сложно, он задыхался.

– А-а-а, – застонал он, щурясь от изнеможения.

И вот наконец машина. Ромал распахнул дверь, залетел в салон, словно пуля, следом за ним прыгнул Селиверстов.

– Жми! – скомандовал Костя звенящим голосом. – Давай же, стартуй, давай!

– Как скажешь.

Даня послушно выжал газ, и «Хендай» сорвался с места, подняв клубы пыли. Собаки зарычали еще громче. Одна из них клацнула челюстями рядом с дверью, но Арт вовремя захлопнул ее и с ярко горящими глазами крикнул:

– Пресвятая Богородица! – Он стянул с лица маску, отбросил ее и с таким недовольством покосился на Ромала, будто это его дворняги. – Нас чуть не сожрали! Это что за подстава?

– Кто знал, что здесь стая бегает, – прохрипел Костя. Он снял маску, вытер ладонью лоб и зажмурился. – Небольшое осложнение.

– Осложнение? Да они чуть нами не полакомились.

– Взгляни на это с позитивной стороны.

– И какая же у этого позитивная сторона?

– Можешь пропустить завтра пробежку. – Ромал усмехнулся и посмотрел на друга. – Сегодня ты отработал на неделю вперед.

– Я собак люблю. У нас был когда-то лабрадор. Шикарный пес. Правда, мы с Алиной застали его уже совсем старым. Некоторые придурки на улицах пользовались такими странными штуками… типа ультразвука, и у Джека крышу сносило. Вот примерно, как у этих псин, что нами сейчас чуть не поужинали.

– Отдышись, а то слышно тебя через слово.

– Да я уже слишком старый для таких марафонов.

Прошла всего неделя с тех пор, как ребята дали визитки Кате и попросили ее раздать их в общежитии, и вот уже третьи сутки подряд «Ночные животные» выходили на охоту, выполняя просьбы подопечных.

После бурной дискуссии парни сошлись на том, что за рулем должен сидеть Даня. У такого решения была масса причин, начиная с документов на железного коня и заканчивая нелюбовью Волкова к грязной работенке. Выступая в роли водителя, он принимал участие в разборках, но при этом не пачкал руки – идеальный вариант. К тому же Костю и Артура всегда ждала тачка, готовая сорваться с места в любую секунду. Позавчера они говорили с неудачником, который отнимал деньги у первокурсников, вчера болтали с отморозком, у которого хватило ума пошутить над своей возлюбленной: после скандала он подменил ее витамины на сильные антибиотики, и она попала в больницу. Просьбы были почти одинаковыми: над кем-то шутили, кого-то унижали, кому-то мешали жить. Вот и сегодня утром парни прослушали голосовое сообщение от девушки, в котором она упавшим срывающимся голосом рассказала, что незнакомые парни в клубе подмешали ей в выпивку наркотики, а потом сделали вместе с ней пикантные фото… Они требовали у девчонки денег, так как та была из состоятельной семьи. Шантаж чистой воды.

Были ли парни виноваты? Определенно. Стоило ли их наказать? Обязательно. И в этот раз Костя не отключался, контролировал каждый удар и запоминал миг, когда из глаз сыпались искры, из ран лилась кровь, а из горла вырывались жалостливые и ничтожные бульканья. Оказалось, что агрессией тоже можно управлять. Но для этого ее нужно принять как нечто родное, близкое по духу. И Ромал принял. Никогда прежде он не получал столько удовольствия от расправы над аморальными ублюдками.

Костя спрятал отобранные фото в конверт, запечатал его и покосился на Арта:

– Девчонка в пути?

– Ага! – Селиверстов что-то шустро напечатал в телефоне. – Минут через пять будет.

По улице лениво гулял прохладный ветер. Тишина успокаивала и излечивала ярость, огонь, адреналин, азарт. После трех ночи Питер застывал в режиме ожидания. И казалось, никто не способен потревожить эту ночную безмятежность, лишь темно-синий седан, три парня с глазами, налитыми усталостью, и луна.

Костя оставил конверт на лавочке и вернулся в машину. Даня отъехал чуть поодаль, спрятался за поворотом и заглушил двигатель. Парни просидели так пару минут, а потом увидели незнакомку с рыжими волосами. Совсем хрупкую, крошечную. Разве она вообще способна дать отпор? Постоять за себя? Девчонка подняла конверт, достала фото… а затем буквально упала на скамейку и расплакалась. Артур почему-то улыбнулся. Наверное, они спасли ее, выручили. Это обнадеживало и подтверждало, что «Ночные животные» имели право на существование.

– Поехали, – тихо сказал Костя, сжав плечо Даниила, – завтра вставать рано.

Парни проехали всего несколько кварталов, как вдруг Селиверстов воскликнул:

– Вот дела!

Что такое?

Баланс опять пополнился. – Он поднес телефон к лицу Ромала и заулыбался, будто свихнувшийся гений. – Пять штук, ребята! У нас уже пять штук на счету!

– Откуда? – растерялся Даня.

– Видимо, наша рыжая незнакомка только что перевела три косаря.

– Да ты врешь!

– У тебя со зрением проблемы, вортако? Или думаешь, я сам деньги нам кидаю?

– Знаешь, я не удивился бы, – бросил Костя, но потом все же криво улыбнулся. Люди невероятно странные существа. Они платили за помощь, платили немалые деньги! Их не просили, от них не требовали, их не уговаривали, они сами отдавали их, словно в этом не было ничего дурного, подозрительного или странного. Словно это вполне себе классно – заплатить незнакомцам за то, чтобы они разобрались с бывшими. – Пять штук за три дня.

– Вот и я о том же! – с воодушевлением воскликнул Артур. – Еще немного – и мы перестанем питаться дешевой лапшой из дерьмопакетов, зуб даю! Будем лангустами давиться.

– Может, не стоит брать деньги? – нерешительно спросил Волков.

– А мы их и не берем. Мы их принимаем.

– Сомневаюсь, что есть разница.

– Не начинай эту песню, умоляю, я спать хочу, а ты опять Библию цитируешь.

Даня помолчал какое-то мгновение, а потом признался:

– Я абсолютно не понял, что ты сказал.

На следующее утро парни проснулись в чудесном настроении. Селиверстов даже не жаловался, что он не выспался, что занавески тонкие, что учеба треклятая. Ромал спрятал две тысячи в ящик стола, под конспекты, а потом раздал каждому по бумажке.

– Честно заработанные, – серьезно сказал он, вручая деньги Дане. – Мы их ни у кого не своровали, не выпросили. Так что не вздумай себя накручивать.

– Накручивать – значит утрировать, переживать лишний раз, – застегивая рубашку, пояснил Арт, предвидя возможные вопросы.

– Странная у нас работа, – пробормотал Волков.

– Благородная, я бы сказал.

– Тогда стоит раздавать заработанные деньги нуждающимся.

– Я похож на Робин Гуда? – поинтересовался Селиверстов, уперев руки в бока. В его изумрудных глазах сверкнуло нетерпение. – Уж простите, я на такое не подписывался. Еду надо на что-то покупать, за интернет надо чем-то платить. Мы не собирались брать за свою работу ни копейки, но раз уж люди решили иначе… что поделать?

– Артур прав, – согласился Костя, – без денег сейчас никак.

Даня нерешительно кивнул, и разговор вновь закончился. Уговаривать Арта и Костю – гнилое дело, бороться с ними – только расходовать свое время. Волков оставил попытки достучаться до друзей, надоело, хотя, по правде говоря, он уже сам не понимал, с чего он так волнуется, ведь они помогают людям и делают мир немного лучше.

– Куда потратишь деньги? – спросил Артур, когда парни вышли из общежития и направились к машине. Теперь до института можно было доехать за пятнадцать минут. Это с учетом того, что Даня всегда подвозил сначала Ромала до юридического факультета. – У тебя наверняка есть парочка идей, признавайся. Надо же как-то отпраздновать.

Костя уселся на заднее сиденье и задумчиво поджал губы. С чего бы ему раскрывать карты? Он не любил трепать языком, особенно когда поднимались личные темы. Но затем Костя внезапно почувствовал, что нуждается в помощи друзей. Он подсел ближе к парням, взъерошил угольные лохмы и признался:

– Хочу Лизе что-нибудь купить.

– Лизе? – не понял Селиверстов, покосившись на парня. – Ты о блондинке?

– Она учится на моем факультете, – доложил Даня, – Елизавета Ланжерон.

– Вот так фамилия.

– Что дарят девушкам? – совершенно серьезно спросил Костя, как будто продумывал очередную опасную миссию. – Я в этом не силен.

– Иисусе, вызывайте «Скорую», – присвистнул Арт, открыл окно и рассмеялся, – у нас тут Константин Ромал признался, что в чем-то не силен! Небеса наверняка уже разверзлись… Что там по погоде, Дань?

– Пока что пасмурно. Передавали – плюс четырнадцать.

– А вчера было плюс шестнадцать! Необратимый процесс запущен.

– Ты издеваться будешь или ответишь нормально? – рассердился Костя.

– Да как тут нормально ответить? Девчонки разные, и нравятся им разные вещи. Не знаю, что любит твоя Ланжерон, и даже не догадываюсь. Она по виду из обеспеченных.

– Допустим.

– И высокомерная.

– Есть вероятность.

– То есть плиткой шоколада ее не порадуешь.

– Ты говоришь очевидные вещи, – сквозь зубы процедил Ромал.

– Нам нужно мнение профессионала! – крикнул Арт и вытащил из кармана телефон. Сделал он это с таким видом, словно достал серебряный револьвер из кобуры. Его пальцы забарабанили по экрану, потом парень улыбнулся и воскликнул: – Всем привет от Алины.

– Ты сестре написал?

– Она лучше нас разбирается в девчонках.

– Естественно, она же сама девчонка.

– Верно мыслишь. – Артур нахмурился, читая текст сестры, и вдруг усмехнулся. – Алина пишет, что ты романтик.

– Она ошибается.

– Теперь попробуй ее переубеди! В общем, Алина говорит, нужно цветы купить. Тут в нескольких кварталах от универа есть магазинчик хороший. – Он повернулся к другу и в нерешительности пожал плечами. – Розочки всякие посмотри или… лилии.

– Лилии? – нахмурился Ромал.

Сотовый Селиверстова завибрировал, и он, смеясь, прочитал:

– Никаких роз! – Он вновь усмехнулся. – Так и написано. С тремя восклицательными знаками. Цитирую: «Розы дарить отстойно. Пусть он посмотрит что-то попроще: ромашки или анютины глазки, гардении, лютики. Ну или на крайняк ирисы».

– Она названия всех цветов выучила? – удивился Костя. Алина, в отличие от многих девушек, с которыми общался Ромал, была умной и сообразительной. Ему почему-то не хотелось, чтобы она над ним смеялась.

– И не только цветы, вортако, даже их значения. Мама ведь у нас садовод отличный. Не помню дня, чтобы дома не стоял новый веник.

– Веник? – растерялся Даня.

– Букет. Алина еще написала, что нужно записку приложить. И тогда, я цитирую: «Лиза будет ползать у него в ногах». Как тебе план?

– Цветы и записка, – повторил Костя, – вполне выполнимо.

– Вполне, – согласился Артур.

– Так и поступлю.

– Валяй!

Волков затормозил перед старым высоким зданием универа, потянул на себя ручник и внезапно так пристально посмотрел на Ромала, что тому стало не по себе.

– Удачи, – воодушевленно сказал Даня, – уверен, у тебя все получится.

– Ты как на войну его отправляешь.

– На какую войну?

– Ну я пошел, – усмехнулся Костя и вылез из машины. Он забросил рюкзак на плечо и обернулся, когда из открытого окна Артур закричал:

– Не оплошай, Ромео!

А затем темно-синий седан сорвался с места и скрылся за поворотом.

Не оплошай! Легко сказать. Начистить морду какому-нибудь идиоту гораздо проще, чем проявить интерес к девушке. Особенно к той, которой на тебя наплевать. Как бы прекрасно жилось, если бы девчонки разговаривали с парнями на одном языке, их ведь понять невозможно ни при каких обстоятельствах. Они говорят нет, когда хотят сказать да. Говорят да, когда хотят сказать нет. Что за страшная сила ими руководит?

На занятиях Костя думал над содержанием записки. Впервые он так глубоко погрузился в свои мысли, что перестал записывать лекцию по истории права. Эта Лиза вела с ним опасную игру, даже не подозревая об этом, а Костя уже вошел во вкус. Он не понимал, нравится ему Лиза или нет. Он просто должен добиться ее – вот и все. Он привык добиваться целей, какими бы сложными они ни были, ему даже нравилось, когда результата приходилось достигать ценой невероятных усилий.

Словно одержимый, он доказывал самому себе, что способен на что угодно.

Перед перерывом на обед Ромал чуть раньше ушел с пары. Он купил букет из ирисов и вложил маленькую записку с одним лишь словом «Самой». Выглядели цветы достаточно прилично. Возможно, даже красиво. Костя понятия не имел, какой букет может понравиться девушке, и потому легкомысленно выдохнул. «Дело отнюдь не в цветах, а в том человеке, который их дарит» – так в нем разглагольствовал философ. Реалист же занудно повторял, что прелестная обложка скроет любой мусор. Мало кому интересно, что внутри. Человечеству подавай все самое красивое, вычурное, роскошное и беспечное, и при таком раскладе даже апокалипсис зайдет, если пройдет он эпично и со вкусом.

Костя дождался сообщения от Дани, в котором Волков доложил, что Лиза вышла из аудитории и направилась в соседний корпус. Костя ждал ее, казалось, целую вечность, но растерялся, едва она выпорхнула на солнечный свет. Она не сразу увидела его. Ее вообще не интересовали окружающие люди, погода и шумящие машины. Она спустилась по ступенькам, слегка подпрыгивая, поправила золотистые волосы кончиками пальцев, а затем вдруг застыла, заметив горе-парня с ярко-синим маленьким букетом.

– Привет, – криво улыбнулся Ромал и подошел к Лизе.

Сколько угодно можно издеваться над неуклюжестью Кости, но ни один мужчина не смог бы побороть в себе трепет, находясь под пронзительным взглядом этой девушки. Она обладала удивительной способностью замораживать мысли. Неприступная, неотразимая и настолько желанная, что во времена Трои из-за нее определенно развязали бы войну.

– Ну привет, – равнодушно ответила Лиза, – опять ты.

– Опять я.

– Что на этот раз скажешь?

– Ничего нового, – Ромал пожал плечами, – с занятий ушел пораньше.

– И к чему такие жертвы?

– Удивить тебя хотел.

– Вот значит как, удивить… этим? – Она кивнула на цветы и скрестила на груди руки, поморщившись, как от неприятного запаха. В нежно-розовом платье она выглядела мило и беззащитно, но вот глаза выдавали ее ледяную натуру и надменность. Казалось бы, что в таком человеке может привлекать? Но ведь привлекало, манило, звало и очаровывало – как дурман или магия. Костя понятия не имел, почему не в состоянии оторвать от нее взгляд. – Ты чего добиваешься?

– Может, ты мне нравишься, – честно признался парень.

– Может, передумаешь?

– Не хочется. Меня пока что все устраивает.

– Пока что… – вздохнула девушка, и на мгновение ему показалось, что это та самая блондинка, которая улыбалась на ступеньках университета. Но уже в следующую секунду на смену улыбке пришла холодная усмешка, и Лиза отвернулась. – Комедия!

– Скорее драма. Ты чего так утрируешь? Я просто пообщаться хочу.

– Идиотская затея.

– Почему же?

– Время зря потеряешь. У меня уже есть друг.

– Как хорошо, что я не собираюсь с тобой дружить.

– Ты прикалываешься?

– Нет! А цветы и правда тебе. – Костя шагнул вперед и протянул девушке букет, но она закатила глаза и отпрянула от него, будто он собирался заразить ее смертельным вирусом. – Не любишь ирисы?

– Не нужны мне твои цветы.

– Они не мои.

– Мне все равно, чьи они. Можешь выкинуть их.

– Значит, выкину.

– Выкидывай!

Ромал погрузился в какое-то странное состояние. Он, пожалуй, ничего не понимал и даже не догадывался, что происходит. Говорила Лиза серьезно или просто издевалась? Он разозлился, сильно разозлился, но больше на себя и свою глупость. Она капризничала? Ей хотелось, чтобы за ней побегали? Почему она вела себя так грубо?