Текст книги "Полуночная буря"

– Кто ты?

Юноша, не ответив, придвинул к себе ее оголенные ноги, и она испуганно отпрянула назад. Ее густые угольно-черные волосы змеями обвились вокруг плеч и шеи.

– Оковы, – Аргон кивнул на ее щиколотки, – их надо снять.

Эльба понимала это, но боялась. Даже дышать боялась. Однако ей было ясно, что другого шанса у них не будет. Им с сестрой была уготована ужасная участь, а раз богине было наплевать на их судьбу, Эльбе придется довериться обычному человеку.

– Сначала помоги моей сестре.

Аргон кивнул и подошел к дрожащей девочке, не способной произнести ни слова. Аргон провернул в замке медный ключ и накрыл ледяные ладони девочки своими.

– Держись меня, ладно?

Рия кивнула.

Аргон вернулся к черноволосой нимфе и присел перед ней на колени. Девушка в смятении рассматривала его бронзовые волосы и острые скулы, пока он открывал замок. Аргон выглядел молодо, хотя лицо у него было странное. Глаза большие. Губы тонкие. На прямом носу – рыжеватые точки. Он чувствовал, что Эльба изучает его, но молчал. По какой-то причине ему не хотелось, чтобы она отводила взгляд.

– Почему? – слабым голосом пролепетала Эльба. Юноша снял тяжелые оковы и замер, уставившись на кровоподтеки на щиколотках, в сумраке казавшиеся почти черными.

– Болит?

– Не чувствую.

Аргон резко встряхнул головой, борясь с накатившей яростью, и поднялся. Нужно было вернуться и убить Ровена. Брат этой девушки умер. Кто отомстит за нее?

– Надо спешить. – Он помог Эльбе подняться. Она оперлась на него всем телом и коснулась ладонью его груди. Аргон замер и попытался унять пожар, вспыхнувший внутри. Посмотрел в лазурные глаза и полностью потерялся в них.

– Моя шея, – прошептала она.

– Шея?

Эльба убрала с плеч спутанные волосы, и Аргон увидел стальной ошейник и металлическую цепь, идущую от него к столбу.

– Можешь это снять?

Аргон вновь достал связку ключей и перепробовал все, но ни один не подошел.

На лице Эльбы отразились смятение и боль. Она прикрыла глаза, а Аргон приподнял ее лицо за подбородок и пылко сказал:

– Ты здесь не останешься.

Эльба молчала. Шатер кружился перед глазами, навалилась дикая слабость, и она качнулась назад, едва не рухнув на землю. Она будто попала в непрекращающийся ночной кошмар.

Рия в ужасе открыла рот.

– Почему не получается? Что нам теперь делать?

– Я… что-нибудь придумаю.

Аргон быстрым взглядом осмотрел шатер. Кроме подстилки из сухой травы – ничего. Как он мог забрать одну связку ключей? Он злился, но продолжал держать Эльбу за руки.

– Аргон, – внезапно раздался знакомый голос, и в проходе появился Ксеон. Он скривился и взмахнул руками: – Ты хочешь, чтобы мы здесь подохли?

– Не кричи.

– С чего вдруг? Нас все равно поймают, если ты прямо сейчас не пошевелишь задом!

– Я не могу открыть замок.

– Какой еще замок?

– Этот.

Ксеон уставился на шею пленницы и замер. Упрямый расчетливый Ксеон почувствовал, как в груди кольнуло. Аргон не спас нимфу. Он пробрался в палатку, освободил Рию, но Эльбу освободить не смог.

– Чем ты тут, черт возьми, занимался все это время?

Аргон не ответил. Он кинулся к деревянному столбу и толкнул его, но тщетно – тот был накрепко вбит в землю. Можно было попробовать его срубить, но вряд ли стоило думать, что у Шакалов плохой слух. Тогда Аргон схватился за прочные цепи. Он пробежался пальцами по холодному металлу в поисках трещины.

– Уходите, – неожиданно попросила Эльба, но Аргон не обратил на нее внимания. Он достал клинок. – Это бессмысленно. У тебя не получится.

– Я сам разберусь.

– Пожалуйста.

– Нет.

Неожиданно снаружи донеслись недовольные возгласы. Ксеон посмотрел в щелочку между шторами. Его пальцы нервно сжались.

– Они нашли охрану, с которой я мило побеседовал. – Он обернулся к Аргону. – Если у тебя есть идеи, пора их озвучить.

У Аргона не было идей. Он уставился на металлические кольца, а затем грубо отбросил их и зарычал, схватившись руками за голову. Он нервно прошелся вдоль шатра.

«Что делать? Что же делать?». Он осмотрелся.

– Уходите, – приказала Эльба, но юноша указал на нее пальцем и тихо отрезал:

– Нет.

– Вас всех поймают.

– Сначала пятнадцать мужчин тебя изнасилуют. Потом тебе перережут горло.

Секунду помедлив, Эльба сказала:

– Ну и пусть.

– Ну и пусть?

Эльба решительно подошла к Аргону. Она едва переставляла ноги от боли, но схватила его за плечи так безжалостно, будто готова была взмыть в небо и достать до звезд. Юноша открыл рот, но она опередила его, воскликнув:

– Спаси ее. – Светлые глаза наполнились слезами. – Спаси мою сестру.

– Я не оставлю тебя здесь.

– Это неважно.

– Ты погибнешь!

– Какая разница? – Эльба расплакалась и яростно, отчаянно воскликнула: – Спаси ее.

Аргон замер. Как он мог уйти? Как мог оставить ее? Она не доживет и до утра. Он точно знал, что Эльба Полуночная умрет, если он покинет палатку.

– Нам пора. – Ксеон нетерпеливо схватил Рию за плечи. Девочка тут же попыталась вырваться, но юноша поднял ее на руки и понес к выходу.

– Нет, нет! – неистово закричала Рия. – Нет!

– Не смей, – взмолилась Эльба и взглянула на сестру, – не кричи.

– Пожалуйста, Эльба!

– Не смей.

Рия зажмурилась. Ее руки обессилено упали. В следующее мгновение Ксеон скрылся из шатра вместе с самым дорогим человком, который был у Эльбы, и на щеках Полуночной появились дорожки слез. Она закрыла рот ладонью и шепнула:

– Уходи.

Сердце Аргона разрывалось на части.

– Нет.

– Пожалуйста!

Он слышал приближающиеся голоса, но не мог найти в себе силы сойти с места. Отец всегда говорил, что Аргон не умел отдавать, не умел жертвовать. Но он не понимал, как можно потом жить с этими мыслями? Почему он вообще должен был кем-то жертвовать? Почему кто-то должен был умирать?

– Я вернусь за тобой, – сквозь стиснутые зубы пообещал предводитель. – Слышишь?

Он погладил Эльбу по голове. Они посмотрели друг на друга, и Эльба сделала шажок вперед. Сломленная, но упрямая, она заклинала:

– Береги мою сестру. Обещай мне!

– Я обещаю.

– Береги ее!

Аргон кивнул. Он кинулся к выходу, но неожиданно остановился на пороге. Эльба стояла возле столба, будто животное на привязи. Аргон пылко прошептал:

– Мы еще встретимся.

Он в последний раз посмотрел на нимфу и мигом покинул шатер.

Эльба

Они ушли, и Эльба обессилено опустила голову. Руки повисли вдоль тела, словно плети. Она старалась дышать ровно, но чувствовала, как отчаяние переполняет ее, как рыдания сдавливают горло. Эльба чувствовала себя совершенно разбитой. Она посмотрела на свои ладони и увидела на них засохшую кровь. Кровь ее брата.

Эльба приподняла руки и оцепенела. Огонь безумия вспыхнул в ее глазах. Фьорда нет. Фьорд умер. И его убила она. Кровь на ее руках настоящая, и ее никогда не смыть, она никуда не денется, не перестанет жечь кожу. Эльба убила его.

– Убила…

Фьорд умер, потому что Эльба поставила честь и волю выше его жизни! Она предала своего брата и занесла клинок над его головой.

– Я не хотела, – зашептала она, болезненно сгорбившись, – Фьорд, я не хотела, чтобы так получилось, пожалуйста, я… я не хотела!

Эльба обхватила себя руками, зажмурилась и заплакала, и сердце ее разбивалось на миллионы осколков. Она подвела отца. Она уничтожила все, во что верила. Она так отчаянно сопротивлялась, напоминая себе, что она дочь Атолла Полуночного и наследница Эридана. Но кем она была сейчас? Кто она была в этой рваной накидке, с кровью под ногтями, с ошейником на шее? Жалкая и рыдающая. Мелкая как мошка. Слабая как ветка. Она всегда думала, что у нее были силы сражаться за то, что ей дорого, но как же она ошибалась.

Эльба тяжело вздохнула и покачнулась, не в состоянии держать равновесие. Она посмотрела вверх, куда-то сквозь шатер, и сжала пальцами дрожащие плечи. Остались ли у нее силы, чтобы бороться дальше? Имела ли она на это право?

Внезапно в палатку кто-то зашел. Эльба обернулась в надежде, что рыжеволосый юноша вернулся за ней, но на пороге оказался вожак дикарей, Ровен. Эльба попятилась назад, а тот оскалил зубы и громко зарычал, отчего шатер заходил ходуном.

– Где он? – Ровен кинулся к ней. – Я оторву ему голову!

Он размахнулся и с такой силой ударил Эльбу по лицу, что она рухнула на землю. Тысячи звезд взорвались перед глазами. Девушка застонала от боли, сплюнула кровь и пыль и внезапно подумала об отце. Почему его не было рядом, почему он не появлялся? «Папа!» – закричала она мысленно, когда Ровен вдруг опустился на колени и с силой дернул ее на себя. «Папа, пожалуйста!». Атолл не приходил. «Папа, помоги мне!». В иступлении дикарь разорвал накидку на теле девушки, и на лице Эльбы отразился вселенский ужас, слезы заливали лицо.

– Нет! – визжала она, отбиваясь. – Не смей! Не смей!

Ровен рассмеялся. Он сжал пальцами ее шею, прошелся ими вдоль ключиц. Ровену нравилось то, что он видел: гладкая упругая кожа, изящный изгиб талии. Он улыбался и, не обращая внимания на крики Эльбы, наклонялся к ней все ближе и ближе.

Внезапно Ровен почувствовал, как что-то холодное коснулось руки. Он перевел взгляд и увидел, как по его локтю ползет черная змея.

– Что…

Эльба завопила, будто обезумевший зверь. Она нащупала пальцами острый камень, которым чуть не убила Аргона, и изо всех сил вонзила его в горло Ровена. Тот упал на спину с глухим стуком, а она села сверху.

– Н-н-е-ет, – булькающим голосом прохрипел Ровен.

– Да.

Его отвратительные маленькие глазки округлились, а она вновь замахнулась и воткнула камень в его яремную впадину, потом еще раз и еще. Кровь заливала руки, а Эльба кричала и продолжала бить по груди Ровена, представляя мертвого Фьорда и испуганную Рию. Ее слезы падали на изувеченное лицо Ровена, а она все равно продолжала уродовать его уже мертвое тело. Он заслужил, он мерзавец, он убийца! Сил больше не осталось. По лицу девушки скатывались слезы, оставляя кровавые полосы. Она с трудом поднялась на ноги и застыла. Труп Ровена лежал перед ней, но а она не ощущала вины, не ощущала ничего.

Эльба выронила камень, тяжело дыша. Она стояла посреди кровавой лужи и смотрела перед собой, не осознавая до конца, что натворила. Быть может, она поступила правильно. Быть может, у нее не было выбора. Эльба нашла связку ключей, открыла замок на ошейнике и отбросила его в сторону. Поправив разорванную накидку, она медленно вышла из шатра. Прямо на пороге лежали десятки мертвых дикарей.

– Боже мой, – прошептала Эльба. Она в ужасе выпучила глаза, заметив, как гадюки расползаются по норам. Змеиные хвосты исчезали под землей.

Почему они спасли ее? Почему оказались здесь?

«Эльба Полуночная, дочь вождя и Змеиной жрицы», – прозвучали в голове слова знахарки из поселения, и девушка бесстрашно расправила плечи. Неужели ей помогла родная мать?

Эльба стерла с подбородка кровавые разводы, подошла к телеге, нашла атласный плащ и накинула его на свое окровавленное тело. Она должна была добраться до Станхенга.

И она сдержит обещание.

Девушка кивнула сама себе и, хромая, двинулась с места.

Вольфман

Молодой король Станхенга остановился, чтобы перевести дыхание и набраться сил. Недуг настиг его три осени назад. Тело подводило Вольфмана, голова кружилась, дышать было трудно. Если он начинал болеть, боги смерти из всех религий выстраивались в очередь, чтобы первыми принять его в свою обитель.

Но он не умирал.

Вигман Барлотомей никогда не говорил, что сын – его обуза, хотя Вольфман знал об этом и иногда хотел облегчить жизнь отцу. Но смелости не хватало. Он думал о матери, которая говорила, что умрет, если с ним что-нибудь случится, и шагнуть в пропасть становилось в разы сложнее. Вольфман привык к тому, что от него ничего не требуют и что его единственная цель – это проснуться следующим утром, но теперь на его плечах лежали все беды Станхенга и проклятье Вудстоуна. Ему приходилось иметь дело с тем, о чем он раньше и не слыхивал, и с каждым разом его попытки проигнорировать болезнь с крахом проваливались. Вольфман хотел принести в этот мир что-то особенное, хотел отомстить за отца и уничтожить Алмана Многолетнего, но сил оставалось все меньше. Как он мог противостоять судьбе? Кем он был в борьбе с течением времени? Он отчаянно искал противоядие, но болезнь пожирала его.

В Вудстоуне королевская кровь считалась чистейшей. Ни одна женщина не могла стать частью королевской династии, если она хотя бы косвенно к ней не принадлежала. Потому поговаривали, что все Барлотомеи – отчасти родственники, и именно поэтому их род настигали болезни, недуги и другая хворь.

Станхенг был невероятно большим городом, покой которого охраняли две статуи, Алмана и Вигмана Барлотомеев, высеченные из серого камня. Люди собирались снести одну из них, но не могли сойтись во мнении, какую именно – статую предателя или статую мертвеца. Вольфман склонялся к первому варианту.

Булыжная дорога пролегала по извилистым улицам. На шумном рынке продавали еду, а у основания величественного каменного замка располагались кузницы и гончарные мастерские, где ковались лучшие мечи Вудстоуна и создавалась красивейшая посуда Калахара. Вольфман любил выйти на площадь перед замком, чтобы полюбоваться простором родного города. Каменный замок находился на возвышении, откуда виднелись даже вековые деревья Арбора. А по обратную сторону, скрытые за холмами и туманами, расстилались Опаленные руины Халассана – земли огненных людей.

Вольфман тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями, и продолжил медленно спускаться вниз по широкой винтовой лестнице. Внизу его, как всегда, ждала мать. Вольфман хотел было возмутиться, почему она не послала за ним прислугу, ведь спускаться одному было крайне трудно, но злость тут же угасла. У него было полно более важных проблем.

– Ее нашли на дороге, – сказала Милена, как только Вольфман оказался рядом. На ней было золотистое платье, расшитое знаменитыми вудстоунскими колосьями.

– Как она?

– Напугана. Летающие люди убили ее родного брата. Боюсь, эта весть придется Атоллу Полуночному не по вкусу. Ты должен быть готов к тому, что он передумает.

– Не передумает. Иначе его сын погиб напрасно. – Вольфман взял матушку под руку. – Ты уверена, что это были люди из Дамнума?

– Так сказал Догмар.

– А что насчет наших воинов?

– Мертвы. – Милена поджала тонкие губы и вздернула подбородок. – Мы отправили за ней молодого командира. Мы совершили ошибку.

– Я не думал, что воры из Долины Ветров доберутся до севера нашей страны.

– Впредь будем рассматривать все варианты. Даже невозможные. Как бы эта девочка не нарушила наших планов, Вольфман. Она подавлена.

– Она не просто гостья, она будущая королева Станхенга, и ей придется позабыть о боли, чтобы помочь своему народу. – Вольфман поморщился, чувствуя, как тяжелеют от усталости ноги, и вздохнул. – Я поговорю с ней.

– Попробуй. Только будь заботлив и внимателен. Попытайся понять ее, и тогда тебе не придется притворяться, что ты разделяешь ее страх. – Милена погладила сына по руке. – Возможно, тебя она послушает. В конце концов, вы оба потеряли близких людей.

– Но я не видел, как Алман убил отца.

Вольфман наморщил вспотевший лоб. Он пытался представить себе эту сцену, но у него не получалось. Дядя Алман, член семьи, великий король и… убийца? Абсурд. Он рассказывал ему о королевстве, учил сидеть в седле. Вольфман любил его, и было еще больнее от того, что эта вера оказалась бессмысленной.

– Ты не видел смерти Вигмана, но она видела смерть Фьорда. – Милена расправила плечи и прошептала: – Это или сломает ее, или закалит.

Вольфман вошел в покои Эльбы, даже не постучавшись. Ему казалось, она не захочет с ним разговаривать, а ему нужно было посмотреть в лицо будущей жене. Как бы сильно она ни страдала, им предстояло сразиться бок о бок с несправедливостью и ложью этого мира, и было бы лучше, если бы она приняла правду, оставив прошлое позади.

За порогом серого коридора находились роскошные покои королевы. Широкие окна, бархатные стулья, софа и атласные подушки. Огромная кровать с шелковым балдахином и шкуры медведей, привезенные с охоты. Если бы Эльба потребовала комнату больше, Вольфман бы незамедлительно согласился, предоставив ей все лучшее, что было в Станхенге. Но хозяева неслучайно выбрали эти покои. Здесь из полукруглого окна можно было видеть озеро у западных ворот замка. Кнуту подумалось, что юной Эльбе придется по душе напоминание о родных землях Эридана.

– Мне жаль, – сказал Вольфман, и девушка, стоящая на коленях в углу комнаты, обернулась. На ней было лиловое облегающее платье с высоким кожаным воротником. Никогда прежде Эльба не носила подобной одежды, и потому выглядела крайне растерянно. Ее волосы ниспадали с плеч, словно гремучие змеи. На белоснежной коже лица были видны багровые кровоподтеки.

– Мое имя…

– Я знаю, кто вы.

Эльба поднялась на ноги. Вольфман прервал ее молитву. Возможно, в молитвах больше не было смысла, но душа возвращалась к родным обычаям. Речная нимфа подошла к окну и окинула взглядом бескрайние просторы Вудстоуна. Руки ее дрожали. Она казалась сбитой с толку, холодной и неприступной, как пограничная стена Станхенга, но в ее глазах было нечто такое, что заставило Вольфмана замереть.

– Как вы себя чувствуете?

Эльба не ответила. Она уставилась в окно, будто высматривая кого-то. Но кого? Вольфман не знал.

После произошедшего в лагере она практически не разговаривала. Наверное, до сих пор не могла принять смерть брата. Говорили, в лагере была и ее младшая сестра, но стражи не нашли ее тела.

– Мы отправили весть вашему отцу, – сообщил Вольфман. Он встал рядом с Эльбой и облокотился о каменный выступ. Голова у него внезапно закружилась, как всегда не вовремя, и Вольфман отвернулся.

Эльба искоса взглянула на него.

– Как только Атолл Полуночный даст ответ, – продолжил он, – я сразу же сообщу. Вы всегда можете прийти ко мне, если вам что-то понадобится. Поймите, вы не гостья.

«Пленница?» – подумала Эльба, но промолчала.

– Это ваш дом.

– У меня больше нет дома.

– Значит, будет.

Вольфман говорил уверенно. Эльбе хотелось ему верить, но внутри была такая боль, что сил на надежду попросту не осталось. Она старалась держаться и не позволяла себе шагнуть в пропасть, манящую ее, но как же велик был соблазн. У нее осталось лишь воспоминание о брате, который лежал в луже собственной крови. У нее осталось лишь воспоминание о крике младшей сестры, исчезающей из шатра. У нее остались только мысли, и они раздирали ее сердце на куски, словно голодные псы. Снова и снова.

– Знаешь, я не хочу, чтобы между нами была только политика, – вполне искренне признался Вольфман, и они посмотрели друг другу в глаза. – Тебе… Эльба, тебе, наверное, страшно. Но так нужно.

Эльба не спорила. Теперь у нее не было выбора. Она обязана была стоять здесь, ведь Фьорд умер за идею воссоединения Эридана и Вудстоуна. Умер, чтобы она оказалась в объятиях чужого человека и восстановила справедливость на землях Калахара.

Неожиданно Вольфман начал кашлять. Он прикрыл ладонью рот и тихо выругался, почувствовав, как отекли ноги. Эльба не должна была видеть его таким, но приступы всегда начинались внезапно. Вольфман откинулся назад, ударился спиной о деревянный столб балдахина и зажмурился.

Пожалуй, только сейчас Эльба заметила, насколько он бледен. Под глазами черные круги, на лбу испарина.

– Что с вами?

– Это… – Вольфман нервно кивнул, – со мной такое случается.

– Вы побледнели. А глаза…

– Испугалась?

Эльба еще раз посмотрела на юное лицо, атласный красный костюм и золотистое сердце, вышитое на груди сверкающими нитями, худые плечи и взмокшие от пота волосы цвета пшеницы.

– Нет.

– Я не смогу унять твою боль, но я попробую защитить тебя от новой. Мне нужно… – Вольфман запнулся. Он посмотрел на Эльбу огромными светло-зелеными глазами и шагнул вперед. – Нужно лишь, чтобы ты была на моей стороне. Наши народы должны объединиться, должны свергнуть Алмана с трона! И мы с тобой обязаны идти рука об руку как союзники, а не враги. Понимаешь?

Эльба коротко кивнула, а Вольфман расправил плечи.

– Эльба, мы сделаем мир лучше.

Она не поверила ему.

Мир не хотел становиться лучше, мир хотел, чтобы люди играли по его правилам.

Вольфман был болен, очень болен, и Эльба неожиданно осознала, что совсем скоро на ее плечи ляжет непосильная ноша, из-за которой привычное перестанет казаться привычным, а сложное превратится в неисполнимое. Она собиралась не просто стать женой Вольфмана Барлотомея, она соглашалась присягнуть на верность Вудстоуну и стать его Королевой. Когда отец говорил о болезни Вольфмана, Эльба не представляла, что недуг так скоро заберет его молодость и силы. Сколько у них осталось времени? Год? Месяц?

Эльба не была просто пленницей, она была надеждой этого умирающего юноши, надеждой тех, кто жил у подножия каменного замка и ждал ее у водопадов Эридана. Девушка вдруг отчетливо поняла свое предназначение. Она приехала не на свадьбу, она приехала за своим королевством.

Эльба посмотрела на Вольфмана и поймала его острый взгляд. По всей видимости, он прекрасно понимал, что происходит.

– Я надеюсь, мы узнаем друг друга получше, Эльба, – проговорил он. Его сухие губы изогнулись в подобии ухмылки. – Теперь ты моя, и Вудстоун – твой дом.

Эльба не ответила. Она прикрыла глаза и неожиданно подумала о своем отце. Станет ли она когда-нибудь похожей на него? Сумеет ли поставить интересы народа выше своих? Фьорд умер, потому что она не подавила свою глупость и гордость. Что же станет с целым народом, если она повторит ту же ошибку?

Ей стало страшно, и она стиснула кулаки еще крепче.