Текст книги "Вся Одесса очень велика"

Исай Нюренберг и Амшей Нюренберг. 1908 г.

К сожалению, и «Свободная мастерская», и «Свободная академия» просуществовали всего несколько месяцев – не только в силу внешних обстоятельств, но больше вследствие внутренних противоречий среди организаторов.

1 декабря 1918 года в Городском музее изящных искусств открылась очередная выставка Общества независимых художников. В состав жюри были избраны А. Нюренберг, С. Олесевич, М. Гершенфельд, С. Фазини, Т. Фраерман, а в самой выставке приняли участие, помимо членов жюри, В. Бабаджан, С. Кишинёвский, И. Константиновский, И. Малик, П. Мамичева, И. Мексин, В. Мидлер, Н. Соболь. Выставка, как и предполагалось, получила широкое освещение в прессе – и, как всегда, мнения критиков разделились, однако почти во всем статьях сквозит пусть сдержанный, но оптимизм и даже гордость за «своих»: «Независимые, словом, прочной ногой стали у моря», – писал Н. Инбер. Почти все критики отмечали как наиболее интересные работы как раз членов жюри, и это неудивительно – они действительно были наиболее зрелыми и наименее подражательными. Что же касается публики, то, хотя критики и сетовали на её инертность и приверженность «низким» искусствам, тем не менее, 17 (4) декабря «Одесские новости» писали о том, что выставку посетили свыше 3000 человек, а десятью днями ранее они же писали о том, что уже проданы картины Гершенфельда, Нюренберга, Малика и Фраермана.

Израиль Мексин

Имя Израиля Мексина стало одним из имён тех художников, которые вернулись к нам из забвения благодаря Якову Перемену, Лесе Войскун и Фонду украинского авангарда. А ведь в Одессе 1918–1922 годов его имя было на слуху – его рисунки, шаржи и заметки о художественной и театральной жизни Одессы регулярно публиковались в целом ряде популярных газет и журналов.

Рисунки Сандро Фазини

Израиль Мексин родился в Одессе в 1896 году, в 1912-м – в одесском журнале «Детство и отрочество» впервые был опубликован его рисунок. В том же году поступил в Одесское художественное училище, но проучился в нём всего два года и в 1914-м забрал свои документы. После участия в очередной выставке ТЮРХ осенью 1916 года, где он экспонировал графическую работу «Вечереющий парк», Израиль Мексин сразу же выставил несколько работ на совместной выставке «весенников» и независимых, ставшей, по сути, первой официальной выставкой независимых. Критика часто упоминала Мексина в рецензиях, указывая, что его работы были представлены в отделе графики. Участвовал Мексин и во всех остальных выставках ОНХ. Одесские критики, не всегда относившиеся к независимым одобрительно, в рецензии на выставку 1917 года причислили И. Мексина к кубистам наряду с Фазини и Олесевичем. Видимо, не удовлетворённый – и резонно – качеством критики, Мексин и сам начинает писать и публиковать рецензии и анонсы художественных событий. В заметке «Выставки и художественные дела» («Южный огонёк». 1918, № 3), написанной в соавторстве с художником Евгением Оксом – они публиковались под именем И.М.Е.О., – он сам относит себя к модернистам. «Вторая <…> выставка «Независимых» являет собой антитезу предыдущей (ТЮРХ). Искания – доминирующий лозунг О-ва. Выставка подразделяется на отделы: реалистической живописи <…>, графики и акварели и главенствующий отдел разновидных художественных устремлений: декоративное письмо (г. Фраерман, Милеев), импрессионизм, постимпрессионизм (импрессионизм формы), пуантилизм (М. Гершенфельд), модернизм (И. Мексин), вплоть до кубизма включительно (С. Олесевич, М. Фазини (С. Олесевич, С. Фазини)», – пишут И.М.Е.О.

В 1918 году Израиль Мексин был особенно активен. В начале года на очередном собрании художественного кружка «Анонимное общество коллективного творчества» он предлагает целый ряд мероприятий: создание театра художников типа петроградского «Привала комедиантов», магазина художественных произведений, мастерских по приёму работ, создание местной Народной академии и т. д. В июле – анонсирует «грандиозную выставку картин, собранную из произведений великих мировых мастеров живописи, хранящихся по частным коллекциям Одессы».

На последней выставке независимых зимой 1919/20 года Израиль Мексин, судя по газетным рецензиям, выставил портреты. Портреты были его коньком – в одесских журналах «Театр и кино», «Мельпомена», «Восход», «Фигаро», «Бомба», «Южный огонек», «Зритель», «Силуэты» с 1916 по 1923 год публикуется множество выполненных им характерных портретов одесских актёров, артистов оперы и балета и литераторов, а также шаржи и театральные сценки. Критик В. Рунаков писал о Мексине в журнале «Зритель» (№ 8, 1922 год): «Актриса, балет, ночное кафе, трагический актёр, театральный костюм, портрет актёра – вот обычные мотивы художника. Его театральные рисунки полны спиритуальной остроты, насыщены близким дыханием театра, и потому веришь им, веришь искренности экспрессивной линии и живописной гамме нюансов, настроений, движений, транса в фигуре, лице артиста».

И действительно – работы Израиля Мексина, находящиеся сейчас к коллекции Фонда украинского авангардного искусства, подчёркнуто театральны и декоративны.

После окончательного установления зимой 1920 года советской власти в Одессе Мексин продолжил сотрудничать с театральными журналами, некоторое время вместе с братом был руководителем художественного отдела антикварного магазина Н. Лурье, а затем уехал в Москву, где продолжил работать в столь любимом им направлении театральных зарисовок. В последний раз его работы были показаны на выставке «Театры Москвы за двадцать лет (1917–1937)». Дальнейшая судьба Израиля Мексина, дата и место его смерти, увы, неизвестны…

Исаак Ефет-Костини

Исаак Ефет-Костини родился в 1892 году в Бахчисарае в семье караимов. Интересно, что первая часть его фамилии является производной от имени Ефет, вторая же говорит о том, что предки его были родом из Стамбула.

Сведений о художнике крайне мало. Из хранящегося в Государственном архиве Одесской области его дела (в фонде Одесского художественного училища) мы знаем, что в 1910 году он поступил, а в 1915 году окончил ОХУ, получив диплом учителя рисования и чистописания в средних учебных заведениях.

В 1918 году Ефет-Костини занимался в «Свободной мастерской» Амшея Нюренберга. Нюренберг был настолько харизматичной личностью, что заражал учеников не только своими творческим взглядами, но и политическими убеждениями. В первом легко убедиться, сравнив стилистику работ учеников Нюренберга Наума Соболя, Полины Мамичевой (у кого же ещё могла учиться жена, как не у собственного мужа) и Исаака Ефет-Костини, находящихся сейчас в коллекции Фонда украинского авангарда. Все их работы того периода выполнены в кубистической, даже кубофутуристической манере. Во втором тоже легко убедиться – позанимавшийся у Амшея Марковича всего несколько месяцев Ефет-Костини в мае 1919 года уже принимает участие в конкурсе на лучший агитплакат, одним из членов жюри которого был Нюренберг.

Исаак Ефет-Костини принял участие в Осенней выставке ОНХ 1918 года, представив на ней десять работ – три пейзажа, четыре натюрморта и три рисунка. Вероятнее всего, именно с этой выставки и приобрёл его работы в свою коллекцию Яков Перемен. О работах Ефета упоминают критики, а в краткой рецензии, автор которой назвал себя Samuel Klio (вероятно, это был В. Бабаджан), есть такие строки: «Впервые в Одессе мы видим плоды работы содружества художников, плоды исканий, предпринятых не отдельными одинокими художниками, а целой мастерской. <…> работы гг. Ефета, Соболя, Фикса, Мамичевой, Брудерзона, Константиновского и их руководителя Нюренберга говорят о сплочённости и о твёрдости общих принципов».

Дальнейшая судьба художника, время и место его смерти до настоящего времени не известны.

Самуил Грановский

Нет, этим Париж не удивить. Ну, кричит себе из окна винного павильона какой-то парень:

– Я гений! Гениально! Ура!

Кричит по-русски, и этим здесь не удивишь, казалось, все художники из России перебрались в «Улей», но этот был всегда щегольски одет, ходил в офицерских брюках-галифе, заправленных в сапоги, а на голове носил ковбойскую шляпу.

Самуил Грановский

Его и называли – в глаза: Сэм а за глаза – Ковбой. Хоть в Екатеринославе, где он родился в 1882 году, а затем в Одессе, где в 1901 году он был принят во второй класс художественного училища, его звали Хаим, а неофициально – Самуил Соломонович.

По вехам его жизни можно писать авантюрный роман, правда, с трагическим концом.

Призван на русско-японскую войну (вот откуда галифе), уехал в Америку (вот откуда ковбойская шляпа), вернулся в Европу, естественно, в Мюнхен, а затем в Париж… Был настолько красив и хорошо сложен, что работал модельером и снимался в немом кино. Но это всё гарнир, приправа, а суть жизни – живопись. Его парижские уличные сценки, его ню, его портреты выставлялись и в Салоне независимых, и в Осеннем салоне.

И всё же в конце Первой мировой войны он вернулся в Одессу. Как всегда, не очень надолго. Но на выставке Общества независимых художников 1918 года были выставлены пять его работ. Именно тогда Яков Перемен покупает четыре его работы, как видно, не с выставки, а непосредственно из мастерской. Среди них и «Батальная сцена», и «Сидящая девочка», и пастель «На смертном одре», и «Портрет», возможно, автопортрет, судя по шляпе. На «Портрете», помимо подписи, указано – «Одесса. 1918 год».

Три из четырех работ Самуила Грановского сейчас находятся в Фонде украинского авангардного искусства.

Приближение большевиков заставляет Грановского вновь уехать в Париж, где его ждали друзья-дадаисты. Вместе с Соней Делоне и Виктором Бартом он оформляет постановку пьесы лидера дадаистов Тристана Тцара «Воздушное сердце». Для лидера русских дадаистов Ильязда (псевдоним Ильи Зданевича) он создает обложку книги «Лидантю Фарам».

Теперь уже не он выкрикивал: «Я гений!», а французская критика прочила ему место гения.

Но мирная жизнь кончилась и в Европе. На смену Первой мировой пришла Вторая мировая война. Париж оккупирован немцами. На евреев устраивают облавы. Непоседа Сэм не соглашается прятаться, и в июле 1942 года он был выдан полиции, арестован, отправлен в лагерь Дранси и уже через пять дней – в Аушвиц (Освенцим). Дата его гибели не установлена.

Самуил Грановский. Автопортрет

А цены на его работы год от года растут на аукционах, картины его участвуют в выставках, а с портрета из коллекции Якова Перемена, купленном Фондом украинского авангардного искусства, на нас смотрит Сэм-ковбой.

Выставка 1919 года

Одесса начала 1919 год под властью французов, которая в апреле сменилась советской властью, а в конце августа город заняла Добровольческая армия Деникина, которая удерживала город до 8 февраля 1920 года. На фоне этих событий и происходила в городе культурная жизнь – настолько, насколько это было возможно. Целый ряд членов Общества независимых художников приняли участие в праздничном оформлении города к Первомаю: А. Нюренберг и его жена Полина Мамичева, В. Мидлер, И. Малик, С. Фазини, С. Олесевич, М. Гершенфельд, Т. Фраерман, А. Беркович, Н. Соколини, жившая в то время в Одессе Александра Экстер и другие. Работа над плакатами и транспарантами велась в шести мастерских, каждую из которых курировал кто-то из перечисленных выше художников. А в июне по инициативе А. Нюренберга, который был к тому времени назначен председателем Комитета по охране памятников искусства и старины, открылась 1-я народная выставка картин, плакатов, вывесок и детского творчества. Автором вступительной статьи к каталогу опять же стал Нюренберг. Состав участников был удивительным – на ней были представлены и лучшие представители южнорусских, и лучшие от независимых, было представлено большое количество плакатов и детских рисунков, а также 37 работ из конфискованной большевиками коллекции А. П. Руссова.

Пароход «Руслан». 1919. (Из фондов Музея истории евреев Одессы)

Эта выставка была последней, на которой мог приобрести работы независимых Яков Перемен. Пароход «Руслан», на котором вместе с ним в Эрец-Исраэль отправился и Иосиф Константиновский, ушёл из Одессы в начале ноября. А через месяц после этого, 7 декабря 1919 года, в Городском музее изящных искусств открылась выставка картин Общества независимых художников, ставшая последней. Кроме Константиновского, не участвовал в ней и Амшей Нюренберг, уехавший из города, спасаясь от преследования деникинцев, а также уехавший к тому времени из Одессы В. Мидлер. В составе участников были Г. Бострём, М. Гершенфельд, Д. Лебедев, И. Малик, В. Мюллер, С. Олесевич, Н. Соболь, И. Мексин, С. Кишинёвский. В каталоге было анонсировано участие Т. Фраермана и С. Фазини, однако их работы на выставке так и не были представлены. На выставке экспонировались также работы из коллекции Е. И. Богдан, хранимые А. К. Драгоевым и предназначенные для так и не созданного художественного и художественно-промышленного музея в Кишинёве; среди них были произведения А. Бенуа, Н. Рериха, Е. Лансере, Н. Гончаровой, И. Машкова, П. Кончаловского, З. Серебряковой и других.

1919 год стал последним выставочным годом и для ТЮРХ, и для ОНХ. Правда, ряд работ независимых вместе с работами южнорусских экспонировались весной 1920 года на Народной выставке картин памяти Т. Г. Шевченко, заведовал которой И. Малик, но это были уже отзвуки былого. С окончательным установлением советской власти прервалась история одесских независимых. Кто-то уехал в эмиграцию, кто-то погиб, кто-то остался в стране, но вынужден был приспосабливаться, подстраивать своё творчество под доминанту соцреализма.

Александр Беркович

Александр Беркович родился в Херсоне в 1891 году. Учился живописи в Мюнхене, а затем в Одессе. Пять его работ были представлены на Весенней выставке объединённых в 1913 году. С 1914 года Беркович работал декоратором в одесских театрах. Интересный эпизод связан с А. Берковичем в воспоминаниях Нюренберга – когда того назначили председателем Комитета по охране памятников искусства и старины, комиссар просвещения Щепкин поручил ему принять меры для защиты художественных ценностей в квартирах, брошенных спешно уехавшими из Одессы зажиточными семьями. После того, как ряд работ был привезен для экспертизы во дворец графа Толстого, выяснилось, что более половины работ Айвазовского, Левитана, Репина и Серова – подделки. Как пишет Нюренберг, «экспертная комиссия (Олесевич, Фазини, Фраерман и Мидлер) хорошо знала авторов фальшивых картин. Ими были ученики художественного училища – Зусер и Беркович». После встречи и разговора Нюренберг предложил молодым художникам участвовать в работе оформительской мастерской. И действительно – мастерская Малика и Берковича, расположенная в районе Алексеевской площади, принимала активное участие в праздничном оформлении города к Первомаю 1919 года. Летом того же года работы А. Берковича экспонировались на 1-й народной выставке картин, плакатов, вывесок и детского творчества. Возможно, именно с этой выставки и приобрёл его работы Яков Перемен.

В начале 20-х годов Александр Беркович переехал в Ленинград, затем в Ашхабад, в 1926 году насовсем уехал в Канаду, где умер в 1930-х. Его работы были представлены на «Першій виставці картин, графiки, скульптури художників м. Одеси», состоявшейся в 1934 году.

Наум Соболь

Родившийся в 1898 году в Кодыме под Одессой Наум Соболь в пятнадцатилетнем возрасте приезжает в Одессу – учиться в коммерческом училище Файга. Параллельно с учёбой Соболь в 1916 году начал заниматься в художественной студии Юлия Бершадского, воспитавшего в своей студии, а затем в Одесском художественном училище целую плеяду выдающихся художников. Именно в помещении студии Бершадского организовал в октябре 1918 года Амшей Нюренберг свою «Свободную мастерскую», лекции в которой читали Ф. Гозиасон, В. Бабаджан, В. Мидлер. Сам Нюренберг писал в своих воспоминаниях: «В 1918 году в студии «Свободная мастерская», которой я руководил, занятия шли бесперебойно. Днем живопись, вечером рисунок. На рисунок (обнаженная модель) приходило много художников: Фраерман, Елисевич, Фазини, Гозиасон, Константиновский, Мидлер и Малик». Наум Соболь посещал и мастерскую Нюренберга – и это моментально нашло отражение в его творчестве. На открывшейся в декабре 1918-го выставке ОНХ уже были представлены – а, значит, отобраны жюри, – его работы; о них также благожелательно отозвались критики. Возможно, какие-то из представленных на этой выставке работ, выполненных в отчётливо кубистической манере, и приобрёл в свою коллекцию Яков Перемен.

Наум Соболь участвовал также и в последней выставке ОНХ зимой 1919–1920 годов. В начале 20-х он уехал в Харьков, где дебютировал как театральный художник, оформляя спектакли в разных театрах. С 1938-го Соболь – главный художник Харьковского театра музыкальной комедии. Во время войны вместе с театром был в эвакуации в Средней Азии, после войны продолжил работу на прежней должности. Наум Соболь умер в Харькове в 1967 году.

Иосиф Константиновский

Иосиф Константиновский был единственным художником из всех одесских авангардистов, выполнившим первоначальную мечту Якова Перемена. Вместе с коллекционером, кстати, в Одессе не купившем ни одной его работы, покупки произошли уже в Тель-Авиве, Константиновский в ноябре 1919 года сел на пароход «Руслан», а уже в декабре того же года оказался в Яффе.

Возможно, в отъезде Иосифа сыграла роль не столько пропаганда сионизма, сколько кошмар, пережитый им в 1918 году дома, в Елисаветграде.

Амшей Нюренберг вспоминал рассказ матери, находившейся в эти же дни в родном городе: «…Погибло много друзей и знакомых… – начала мать свой скорбный рассказ. – Убиты отец и старший брат твоего друга – художника Зоси Константиновского… Говорят, что они были убиты на глазах Зоси, который чуть с ума не сошел. После похорон он куда-то сбежал… Убит также твой первый учитель…»

Зося (Иосиф) Самсонович Константиновский детство провел в Одессе. Двадцатидвухлетним юношей в 1914 году он поступил в Одесское художественное училище, тяготел к «левому» искусству, посещал «Свободную мастерскую» Амшея Нюренберга, выставлялся в Одессе в 1918 году на выставке одесских независимых художников. Но при первой же возможности уехать в Палестину, в память о погибших при погроме отце и брате, сел на пароход «Руслан».

Две картины 1920 года – «Зажигание свечей» и «Вид Яффы» – Яков Перемен купил у Константиновского уже в Палестине. Одна из них – гуашь «Зажигание свечей» – теперь находится в Фонде украинского авангардного искусства.

А жизнь художнику предстояла еще долгая. «Парижскую палитру» первоначально он воспринял в Одессе, занимался вначале у Кириака Костанди, затем у Амшея Нюренберга и, наконец, в студии Александры Экстер. А затем из Палестины, попутешествовав по Египту, Турции, Румынии, он в 1922 году перебирается в Париж. Успех превзошел ожидания. Серия выставок – и живописи, и скульптуры (псевдоним – Констан), пять написанных книг. Псевдоним ему в Париже придумал Илья Ильф, так, под псевдонимом Михаил Матвеев вышли «Люди 1905 года в России», «Гонимые», «Странная семья», «Городок художников», «В другом месте прежде».

Иосиф Константиновский – участник борьбы с фашизмом в отрядах маки. И лишь в 1962 году семидесятилетний художник возвращается в Израиль, в Рамат-Ган. Умер в 1969 году. Там теперь открыт его мемориальный музей, где собраны его живопись и скульптура.

Широта взглядов

Коллекция Якова Перемена, как мы уже писали, собиралась им осознанно, он стремился привезти в Палестину картины независимых еврейских художников, а он верил в будущее еврейское государство, и в этих картинах видел перспективу развития искусства. Но нужно помнить, что коллекционер, как человек, нередко подвержен страстям, влечениям, иногда выпадающим из концепции замысла. Так случилось и в этом конкретном случае. И можно смело утверждать, что исключение из правил только сделали более ёмкими и значимыми сами правила.

В коллекции Якова Перемена были работы молодого художника Моисея Феферкорна. Навсегда молодого. Он родился в Одессе в 1889 году и умер в Одессе же в 1914 году. Успел показать свои этюды на четырех выставках Товарищества южнорусских художников (ТЮРХ), на пятой – XXV выставке ТЮРХа его картины уже экспонировались посмертно. Невозможно сегодня угадать, кто из друзей – И. Малик, А. Нюренберг – посоветовал Якову Перемену купить работы его работы, да и поддержать убитую горем семью. Но коллекционер сделал этот шаг. И благодаря ему сегодня в Фонде украинского авангардного искусства есть три работы Моисея Феферкорна – два тончайших рисунка карандашом и пейзаж.

Владимир Христианович Заузе не участвовал ни в одной из выставок независимых. Но был одним из тех южнорусских, кто принял приглашение Владимира Издебского и участвовал в первом, наиболее резонансном, скандальном, Салоне. Наверное, в память об этом в собрании Якова Перемена сохранилась акварель В. Заузе «Цветы» (1916 год). Если сейчас и вспоминают о Заузе, то как об отце-основателе одесской школы графики. Он был сыном академика акварельной живописи обрусевшего немца Христиана Заузе и сам был отличным мастером акварели, легкой и свободной. Вот и останется в Фонде украинского авангардного искусства одна его акварель.

К южнорусским художникам принадлежал и поляк Вацлав Вацлавович Нааке. Он родился в Варшаве в 1863 году, умер в Одессе в 1938 году. В 1919 году, в очень голодное время, выставил он свои работы на объединенной выставке ТЮРХа и независимых. Думается, там и понравились Якову Перемену две его миниатюры, выполненные маслом на двух небольших тщательно обработанных кусочках дерева. В. Нааке – лирический пейзажист, был близок к «наивной» живописи, получал радость от «крестьянских примитивов». Благодаря Якову Перемену две миниатюры Вацлава Нааке попали в Фонд украинского авангарда.

Хотим назвать еще два имени, чьи работы явно противоречили национальному принципу отбора Якова Перемена.

Полина Николаевна Мамичева была балериной, происходила из московской купеческой старообрядческой семьи. И, несмотря на протесты семьи, в 1915 году она вышла замуж за еврея Амшея Нюренберга. Между прочим, Леся Войскун в каталоге «Одесские парижане» называет Мамичеву первой женой художника. Уточняем, поскольку один из нас (Е. Голубовский) дружил с ними, бывал у них в доме на Масловке. Полина Мамичева была единственной женой Амшея Марковича Нюренберга. Оба они были долгожителями: Нюренберг прожил 92 года, а Мамичева – 84. Их дочь, Нелли Нелина, была певицей, солисткой Большого театра, а мужем ее был выдающийся русский писатель – Юрий Трифонов.

Но мы чуть отвлеклись от коллекции. В собрании Якова Перемена – четыре кубистических натюрморта Полины Мамичевой. В одной из своих статей мы делали предположение, что молодая балерина, хоть и посещала Народную академию Амшея Нюренберга, не могла создать самостоятельно такие высокопрофессиональные, изысканные по цвету, натюрморты, что за этими работами ощущается кисть, опыт, умение самого Нюренберга. В частном письме нам возразила внучка А. М. Нюренберга Ольга Тангян. В конце концов, мы, естественно, не настаиваем на этой версии – это только наше предположение. В те времена создание несуществующих поэтов, достаточно вспомнить Черубину де Габриак – было в моде. Почему было не явить миру и новую кубистку Полину Мамичеву? Тем более, что ее красота и изысканность пленяли современников. Нужно радоваться, что из четырех ее натюрмортов два стали собственностью Фонда украинского авангардного искусства.

Два пейзажа Николая Иванова (1952–1921) и И. Семенова лишь подтверждают нашу мысль о том, что, собрав, в целом, коллекцию еврейских художников, в которых видел яркость французской палитры одесских независимых, Яков Перемен был далек от этнических предрассудков. И если Николай Иванов принял единожды участие в выставке независимых, то Семеновых среди них вообще не было, двух – не членов, а экспонентов ТЮРХа мы обнаружили, но один из них В. Семенов, а другой – Е. Семенов. А, впрочем, нашел же где-то Я. Перемен И. Семенова (если это не ошибка каталогизатора), понравился ему, так и попал теперь И. Семенов в Фонд украинского авангардного искусства.

Надеемся, что в широте взглядов Якова Перемена мы убедили читателей, тем более, что они уже знали, что среди его любимых (не случайных) авторов и поляк Сигизмунд Олесевич, и караим (в те годы не путали караимов с евреями) Исаак Ефет-Костини.

Европейский выбор

Коллекция Якова Перемена, представительный срез ее, находящийся в Фонде украинского авангардного искусства, дают нам возможность проследить путь художников, противостоящих устоявшейся в городе художественной традиции, начиная с 1909 года – с первой выставки на Дерибасовской, 21, и знаменитого Салона Издебского – до 1920 года, до большевистского переворота в Одессе.

Мемориальная доска В. Кандинскому, Дерибасовская, 17. Фото автора

Мы не рассматривали отдельно последнюю выставку независимых, так как «Руслан» увез в ноябре 1919 года Якова Перемена, и купить работы с выставки, открывшейся 7 декабря 1919 года и завершившейся 19 января 1920 года, через одиннадцать дней после прихода большевиков, коллекционер уже не смог. А мы, живущие в XXI веке, пожалуй, уже никогда не сможем увидеть эти произведения…

Костры из произведений неугодной живописи горели в новосозданных музеях. Художники, нуждавшиеся не только в хлебе, но и в красках, кистях, холстах, писали поверх одних работ другие, вскоре названные «соцреалистическими».

В чем же обвиняли авангардное искусство 1910–1920-х годов, в чем же обвиняли авангардное искусство 1960–1980-х годов? В преклонении перед Западом, в космополитизме, в формализме.

Одесса, как никакой другой город в Украине, и в годы первого авангарда, и в годы второго доказывала свою приверженность европейскому вектору развития искусства. Новое искусство 60–80-х годов мы видели в яви, мы его современники. Об искусстве 1910–1920-х годов мы могли судить лишь по небольшому количеству репродукций, по устным воспоминаниям тех, кому посчастливилось пережить то смутное время. К примеру, директора одесской художественной галереи на Софиевской Цви Эмского-Могилевского расстреляли в 1938 году за пропаганду буржуазного искусства.

Вернувшаяся из небытия коллекция Якова Перемена – чудо, сотворенное и коллекционером, и искусствоведом, нашедшей картины в семьях его наследников, и группой украинских меценатов, которые приобрели значительную часть коллекции на аукционе Sotheby`s и создали Фонд украинского авангардного искусства, который стал реальным подтверждением легенды о Первом авангарде 1910–1920-х годов.

Михаил Булгаков устами Воланда утверждал: «Рукописи не горят».

Воланд – дьявол. Вряд ли следует ему доверять. Рукописи горят. Книги горят. Картины горят. И всё же…

Случаются чудеса.

И возвращение коллекции Якова Перемена – одно из таких чудес.