Текст книги "Любимый город"

Герой

 
Легко дыша, серебряной зимой
Товарищ возвращается домой.
 
 
Вот, наконец, и материнский дом,
Колючий садик, крыша с петушком.
 
 
Он распахнул тяжелую шинель,
И дверь за ним захлопнула метель.
 
 
Роняет штопку, суетится мать.
Какое счастье – сына обнимать.
 
 
У всех соседей – дочки и сыны,
А этот назван сыном всей страны!
 
 
Но ей одной сгибаться от тревог
И печь слоеный яблочный пирог.
 
 
…Снимает мальчик свой высокий шлем,
И видит мать, что он седой совсем.
 

Гроза

 
Хоть и не все, но мы домой вернулись.
Война окончена. Зима прошла.
Опять хожу я вдоль широких улиц
По волнам долгожданного тепла.
 
 
И вдруг по небу проползает рокот.
Иль это пушек отдаленный гром?
Сейчас по камню будет дождик цокать
Иль вдалеке промчится эскадрон?
 
 
Никак не можем мы сдружиться с маем,
Забыть зимы порядок боевой —
Грозу за канонаду принимаем
С тяжелою завесой дымовой.
 
 
Отучимся ль? А может быть, в июле
По легкому жужжащему крылу
Пчелу мы будем принимать за пулю,
Как принимали пулю за пчелу?
 
 
Так, значит, забывать еще не время
О днях войны? И, может быть, опять
Не дописав последних строк в поэме,
Уеду (и тебе не привыкать!).
 
 
Когда на броневых автомобилях
Вернемся мы, изъездив полземли,
Не спрашивайте, скольких мы убили, —
Спросите раньше – скольких мы спасли.
 

Музыка

 
В тесной хате с разбитой дверью,
Где таится в углах суеверье,
Слышу музыку. Что это значит?
То ли скрипка далекая плачет,
То ли сон, то ли жалоба ветра
От противника в двух километрах?
 
 
Ночью темною, ночью туманной
Мне не спится от музыки странной.
Ничего я в оконце не вижу,
Только музыка ближе и ближе.
Едут пушки, рубеж меняя,
В двух шагах от переднего края,
 
 
Скрип колес по завьюженным кручам
Показался, как скрипка, певучим,
Будто в сказке, рожки и фаготы
Откликались на зов непогоды.
…Видно, музыки хочется очень,
Если пушки поют среди ночи!
 

Дорога на Берлин

 
С боем взяли мы Орел, город весь прошли,
И последней улицы название прочли,
А название такое, право, слово боевое:
Брянская улица по городу идет —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога
Брянская улица на запад нас ведет.
 
 
С боем взяли город Брянск, город весь прошли,
И последней улицы название прочли,
А название такое, право, слово боевое:
Минская улица по городу идет —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога
Минская улица на запад нас ведет.
 
 
С боем взяли город Минск, город весь прошли,
И последней улицы название прочли,
А название такое, право, слово боевое:
Брестская улица по городу идет —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога
Брестская улица на запад нас ведет.
 
 
С боем взяли город Брест, город весь прошли,
И последней улицы название прочли,
А название такое, право, слово боевое:
Люблинская улица по городу идет —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога
Люблинская улица на запад нас ведет.
 
 
С боем взяли город Люблин, город весь прошли,
И последней улицы название прочли,
А название такое, право, слово боевое:
Варшавская улица по городу идет —
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога
Варшавская улица на запад нас ведет.
 
 
С боем взяли мы Варшаву, город весь прошли…
На Берлин!
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога.
 

Старый барабанщик

 
Юный барабанщик, юный барабанщик,
Он в шинелишке солдатской
Поднимает флаги пионерский лагерь,
Юный барабанщик тут как тут.
 
 
Дальние дороги, близкие тревоги,
Заклубились тучи впереди.
Ты уже не мальчик, храбрый барабанщик,
Сверстников на подвиг выводи!
 
 
Били – не добили, жгли – да не спалили,
Почему так рано стал ты сед?
По далеким странам с верным барабаном
Мы прошли, оставив добрый след.
 
 
Времечко такое – не ищи покоя,
Взрослый барабанщик, взрослый век.
Поднимай, дружище, мир из пепелища,
Выручай планету, человек!
 
 
А вокруг кликуши, маленькие души,
И кричат и шепчут все они:
– Барабанщик старый, запасись гитарой,
Барабан не моден в наши дни.
 
 
С арфою и лютней тише и уютней!
Это нам известно с детских лет.
Но покамест рано жить без барабана,
Я его не брошу. Нет, нет, нет!
 
 
Младшим или старшим,
Дробью или маршем
Мы еще откроем красоту.
Старый барабанщик, старый барабанщик,
Старый барабанщик на посту.
 

Родина слышит

 
Родина слышит,
Родина знает,
Где в облаках ее сын пролетает.
С дружеской лаской, нежной любовью
Алыми звездами башен московских,
Башен кремлевских,
Смотрит она за тобою.
 
 
Родина слышит,
Родина знает,
Как нелегко ее сын побеждает,
Но не сдается, правый и смелый!
Всею судьбой своей ты утверждаешь,
Ты защищаешь
Мира великое дело.
 
 
Родина слышит,
Родина знает,
Что ее сын на дороге встречает,
Как ты сквозь тучи путь пробиваешь.
Сколько бы черная буря ни злилась,
Что б ни случилось,
Будь непреклонным, товарищ!
 

Тоска по родине

 
Слышен ласковый голос родимый
От свободных просторов вдали.
Ничего нет на свете любимей
И дороже советской земли.
 
 
Ничего нет на свете красивей,
Ничего нету в мире светлей
Нашей матери, гордой России,
И не счесть у нее сыновей.
 
 
Повидали мы дальние страны,
Но в разлуке нам снятся всегда
Наши реки, березы, поляны
И под красной звездой города.
 
 
Нашу правду с открытой душою
По далеким дорогам несем.
Сердце русское очень большое —
Вся великая родина в нем.
 
 
Ничего нет на свете красивей,
Ничего нету в мире светлей
Нашей матери, гордой России,
И не счесть у нее сыновей.
 

Жара

 
Температура крови – тридцать семь
По Цельсию у ночи колдовской,
А днем пылающих деревьев сень
Не оградит от влажности морской.
 
 
Все вверх ползет безжалостная ртуть:
Вот сорок, сорок два и сорок пять…
Соленый этот кипяток вдохнуть —
Как будто самого себя распять.
 
 
Шары жары катит в меня Бомбей,
И пот стекает струйками со щек.
Сейчас взмолюсь я: только не убей,
Мне дочку надо вырастить еще.
 
 
Но не услышит зной моей мольбы,
Не установит для меня лимит.
Печатью солнца выжигая лбы,
Он поровну, всех поровну клеймит.
 
 
А эти боги с лицами людей,
И эти люди с лицами богов
Живут, благословляя свой удел,
На жарких землях пятьдесят веков.
 
 
И три недели жалкие мои,
Мой испытательный короткий срок,
Твердят: о снисхожденье не моли,
Узнай, пойми и полюби Восток.
 

В Европе есть страна, красива, аккуратна

 
В Европе есть страна – красива, аккуратна,
Величиной с Москву – возьмем такой масштаб.
Историю войны не повернешь обратно:
Осело в той стране пять тысяч русских баб.
 
 
Простите, милые, поймите, я не грубо,
Совсем невмоготу вас называть «мадам».
Послушайте теперь охрипший голос друга.
Я, знаете, и сам причастен к тем годам.
 
 
На совести моей Воронеж и Прилуки,
Всех отступлений лютая тоска.
Девчонок бедных мраморные руки
Цепляются за борт грузовика.
 
 
Чужая сторона в неполные семнадцать…
Мы не застали их, когда на запад шли.
Конвейером разлук чужим годам сменяться.
Пять тысяч дочерей от матерей вдали.
 
 
Догнать, освободить поклялся я когда-то.
Но, к Эльбе подкатив, угас приказ – вперед!
А нынче их спасать, пожалуй, поздновато:
Красавицы мои вошли в чужой народ.
 
 
Их дети говорят на языке фламандском,
Достаточно прочны и домик и гараж,
У мужа на лице улыбка, словно маска,
Спланировано все – что купишь, что продашь.
 
 
Нашлись и не нашлись пропавшие без вести.
Теперь они навзрыд поют «Москва моя»,
Штурмуют Интурист, целуют землю в Бресте,
Приехав навестить родимые края.
 

Я поцелуев своих не растрачу

 
Я поцелуев своих не растрачу.
Только, когда через Буг перейду,
Может быть, вдруг не сдержусь и заплачу,
К нашей горячей земле припаду.
 
 
Горькую, щедро политую кровью,
Вдоль перерытую и поперек,
Я поцелую ее по-сыновьи,
Ласку отдам ее, что долго берег.
 
 
Ты не ревнуй. Ты всегда дорога мне.
Только подумай – без этой земли
Мы, как сухие деревья на камне,
Разве росли бы и разве цвели!
 

Мистеру Икс

 
Это – наше внутреннее дело!
Мы про это горе, а не вы
Рассказали искренне и смело
Голосом народа и Москвы.
 
 
То, что нам далось такою болью, —
Радость и сенсация для вас.
Все, что мы так трудно взяли с бою,
Вам в обход не захватить сейчас.
 
 
Вы, понаторевшие в искусстве
Льстить, вилять, обманывать и лгать,
Лезете к нам в душу, из сочувствий
Для подхода выстилая гать.
 
 
Океан пред вами – не болото,
Здесь нужны не жерди – корабли.
И не вашего ума забота
Думать, сквозь какой огонь мы шли.
 
 
Трудно открывателям и первым!
Знать бы все – и был бы путь прямей
Будет легче тем, кто вас повергнет —
Им в борьбе поможет наш пример.
 

Еще недавно в город незнакомый

 
Еще недавно в город незнакомый
Беспечно приезжал я в первый раз.
Там девушки стояли на балконах
С магнитами провинциальных глаз.
 
 
Я проходил, предчувствуя победу:
Вы не целуйтесь, девушки, ни с кем,
Когда-нибудь еще раз я приеду
И, может быть, останусь насовсем,
 
 
И счастье принесу чудесной самой,
Веселой, грустной, доброй и упрямой.
Я приезжаю в город на рассвете,
По улицам курчавым прохожу,
 
 
Спешат автобусы, играют дети,
Этаж пускает зайчик этажу.
Глядят с балконов, из открытых окон,
Избранницы сегодняшней весны,
 
 
Но, как магниты с выключенным током,
Теперь глаза темны и холодны.
Желаю радости чужим невестам.
Я здесь в последний раз, и то проездом.
 

К вопросу о сновидениях

 
Тысячелетняя загадка снов
Наукой современной приоткрыта.
Нашли механику ее основ —
Подкорковое преломленье быта.
 
 
Сны – это как дыхание, как пот.
Исследование мозга показало:
Не будет снов – и человек умрет,
Явь исчезает, если снов не стало.
 
 
Так, значит, чтобы жить, я обречен
В уюте книжном, на тигровой шкуре
Сто раз смотреть один и тот же сон —
Громаду гибели в миниатюре.
 
 
После гулянья с дочкой,
После дня
Важнейших споров в секции поэтов,
Гестаповец ко рву ведет меня,
Сейчас я упаду, свинца отведав.
 
 
…Я жить не смог бы, если бы порой
Не озарял мой сумрак сон второй:
Ты ласково склонилась надо мной,
Ладонью доброй губы остудила
И прошептала – не мечись, родной,
Все хорошо у нас,
Все – так, как было.
 
 
В значенье снов я веру потерял —
Согласно лженаучному заглавью
Ученым представляю материал
Несоответствия меж сном и явью.
 

Если бы парни всей Земли

Если бы парни

 
Если бы парни всей земли
Вместе собраться однажды могли,
Вот было б весело в компании такой
И до грядущего подать рукой.
 
 
Парни, парни, это в наших силах
Землю от пожара уберечь.
Мы за мир и дружбу, за улыбки милых,
За сердечность встреч.
 
 
Если бы парни всей земли
Хором бы песню одну завели,
Вот было б здорово, вот это был бы гром,
Давайте, парни, хором запоем!
 
 
Если бы парни всей земли
Миру присягу свою принесли,
Вот было б радостно тогда на свете жить,
Давайте, парни, навсегда дружить!
 
 
Парни, парни, это в наших силах
Землю от пожара уберечь.
Мы за мир и дружбу, за улыбки милых,
За сердечность встреч.
 

Сормовская лирическая

 
На Волге широкой,
На стрелке далекой
Гудками кого-то зовет пароход.
Под городом Горьким,
Где ясные зорьки,
В рабочем посёлке подруга живет.
 
 
В рубашке нарядной
К своей ненаглядной
Пришел объясниться хороший дружок:
Вчера говорила —
Навек полюбила,
А нынче не вышла в назначенный срок.
 
 
Свиданье забыто,
Над книгой раскрытой
Склонилась подруга в окне золотом.
До утренней смены,
До первой сирены
Шуршат осторожно шаги под окном.
 
 
Ой, летние ночки,
Буксиров гудочки…
Волнуется парень и хочет уйти.
Но девушки краше,
Чем в Сормове нашем,
Ему никогда и нигде не найти.
 
 
А утром у входа
Родного завода
Влюбленному девушка встретится вновь
И скажет: «Немало
Я книжек читала,
Но нет еще книжки про нашу любовь».
 
 
На Волге широкой,
На стрелке далекой
Гудками кого-то зовет пароход.
Под городом Горьким,
Где ясные зорьки,
В рабочем поселке подруга живет.
 

И на Марсе будут яблони цвести

 
Жить и верить – это замечательно!
Перед нами небывалые пути.
Утверждают космонавты и мечтатели,
Что на Марсе будут яблони цвести!
 
 
Хорошо, когда с тобой товарищи,
Всю вселенную проехать и пройти.
Звезды встретятся с Землею расцветающей,
И на Марсе будут яблони цвести!
 
 
Я со звездами сдружился дальними!
Не волнуйся обо мне и не грусти.
Покидая нашу Землю, обещали мы,
Что на Марсе будут яблони цвести!
 

Венок Дуная

 
Вышла мадьярка на берег Дуная,
Бросила в воду цветок,
Утренней Венгрии дар принимая,
Дальше понесся поток.
 
 
Этот поток увидали словаки
Со своего бережка,
Стали бросать они алые маки,
Их принимала река.
 
 
Дунай, Дунай, А ну, узнай,
Где чей подарок!
К цветку цветок
Сплетай венок,
Пусть будет красив он и ярок.
 
 
Встретились в волнах болгарская роза
И югославский жасмин.
С левого берега лилию в росах
Бросил вослед им румын.
 
 
От Украины, Молдовы, России
Дети Советской страны
Бросили тоже цветы полевые
В гребень дунайской волны.
 
 
Дунай, Дунай,
А ну, узнай,
Где чей подарок!
К цветку цветок
Сплетай венок,
Пусть будет красив он и ярок.
 

Комсомольцы-добровольцы

 
Хорошо над Москвою-рекой
Услыхать соловья на рассвете.
Только нам по душе непокой,
Мы сурового времени дети.
 
 
Комсомольцы-добровольцы,
Мы сильны своей верною дружбой.
Сквозь огонь мы пройдем, если нужно
Открывать молодые пути.
 
 
Комсомольцы-добровольцы,
Надо верить, любить беззаветно,
Видеть солнце порой предрассветной —
Только так можно счастье найти.
 
 
Поднимайся в небесную высь,
Опускайся в глубины земные.
Очень вовремя мы родились,
Где б мы ни были – с нами Россия.
 
 
Лучше нету дороги такой,
Всё, что есть, испытаем на свете,
Чтобы дома над нашей рекой
Услыхать соловья на рассвете.
 

За фабричной заставой

 
За фабричной заставой,
Где закаты в дыму,
Жил парнишка кудрявый,
Лет семнадцать ему.
 
 
О весенних рассветах
Тот парнишка мечтал.
Мало видел он света,
Добрых слов не слыхал.
 
 
Рядом с девушкой верной
Был он тих и несмел,
Ей любви своей первой
Объяснить не умел.
 
 
И она не успела
Даже слова сказать, —
За рабочее дело
Он ушел воевать.
 
 
Но, порубанный саблей,
Он на землю упал,
Кровь ей отдал до капли,
На прощанье сказал:
 
 
«Умираю, но скоро
Наше солнце взойдет…»
Шел парнишке в ту пору
Восемнадцатый год.
 

Где ты раньше был

 
Полюбить тебя уж не хватит сил,
И одной теперь хорошо.
Где ты раньше был, где ты раньше был,
Что так поздно ко мне ты пришел?
 
 
Разве ты не знал о моей тоске,
Как ты мог прожить без меня?
Где ты раньше был, целовался с кем,
С кем себе самому изменял?
 
 
Разве знает кто, сколько лет и зим
Я улыбки жду и тепла?
Где ты раньше был, когда я с другим,
С нелюбимым над пропастью шла?
 
 
Мы с тобой теперь словно тьма и свет,
Полюбить тебя нету сил.
Где ты раньше был столько дней и лет,
Мой единственный, где же ты был?
 

Офицерские жены

 
Низко кланяюсь вам, офицерские жены.
В гарнизонах, на точках, вдали от Москвы,
Непреклонен устав и суровы законы,
По которым живете и служите вы.
 
 
Не случайно я выбрал сейчас выраженье:
Соответственно воинской службе мужей,
Ваша скромная жизнь – боевое служенье
На охране невидимых рубежей.
 
 
Все равно – лейтенантши вы иль генеральши,
Есть в спокойствии вашем тревоги печать.
Вам ложиться поздней,
подниматься всех раньше,
Ожидать и молчать, провожать и встречать.
 
 
На лице ни морщинки, а вас уж солдаты
Начинают не в шутку мамашами звать.
Зори в Мурманске, и на Курилах закаты,
Каракумский песок, белорусская гать.
 
 
Каждый раз – лишь сумеешь на месте обжиться,
Дети к школе привыкнут, взойдет огород, —
В предписанье у мужа – другая граница,
Командирские курсы иль дальний полет.
 
 
Ну, а если иначе – на долгие годы
Офицер остается все в том же полку,
На квартире казенной, средь дикой природы,
Сколько стоит вам нервов – не выдать тоску!
 
 
И не часто придет грузовая машина,
Чтобы в Дом офицера везти вас на бал.
Запах пудры и легкий шумок крепдешина —
Королевы вплывают в бревенчатый зал.
 
 
Низко кланяюсь вам, офицерские жены,
Это слово от сердца, поклон до земли,
Жизнь и верность в стальное кольцо обороны,
Как в цветочный венок, навсегда вы вплели.
 

Береги себя

 
Ты только скажешь:
– Береги себя, —
И сразу реактивные турбины
Начнут работать, бешено трубя,
И – под крылом березы и рябины.
 
 
По облакам – отчаянный карьер…
Слежу за раскалившейся форсункой,
Поэзии советской дипкурьер
Без багажа —
С одной сердечной сумкой.
Да, я готов беречь себя. Но как?
 
 
Ты мне всегда иной пример являла,
Бросаясь первой в кипяток атак,
В огонь и в спор —
На поиск идеала.
 
 
По тем рецептам я себя берег,
Мобилизован миром иль войною,
Всегда старался вырваться вперед —
Пускай снаряды рвутся за спиною.
 
 
Привычной стала самолетов дрожь
И пассажирам не передается.
Будь щедрой, жизнь!
Чем больше бережешь,
Тем почему-то меньше остается.
О чем была перед отлетом речь?
Да, да, о том, чтобы себя беречь.
 

Комсомольская площадь

 
Комсомольская площадь – вокзалов созвездье.
Сколько раз я прощался с тобой при отъезде.
 
 
Сколько раз выходил на асфальт раскаленный,
Как на место свиданья впервые влюбленный.
 
 
Хорошо машинистам, их дело простое:
В Ленинграде – сегодня, а завтра – в Ростове.
 
 
Я же с дальней дорогой знаком по-другому:
Как уеду, так тянет к далекому дому.
 
 
А едва подойду к дорогому порогу —
Ничего не поделаешь – тянет в дорогу.
 
 
Счастья я не искал: все мне некогда было,
И оно меня, кажется, не находило.
 
 
Но была мне тревожной и радостной вестью
Комсомольская площадь – вокзалов созвездье.
 
 
Расставанья и встречи – две главные части,
Из которых когда-нибудь сложится счастье.
 

Воспоминание об эскадрилье «Нормандия»

 
Я волнуюсь, заслышав французскую речь,
Вспоминаю далекие годы.
Я с французом дружил, не забыть наших встреч
Там, где Неман несет свои воды.
 
 
Там французские летчики в дождь и туман
По врагу наносили удары,
А советские парни в рядах партизан
Воевали в долине Луары.
 
 
В небесах мы летали одних,
Мы теряли друзей боевых,
Ну, а тем, кому выпало жить,
Надо помнить о них и дружить.
 
 
Что ты делаешь нынче, французский собрат,
Где ты ходишь теперь, где летаешь?
Не тебя ль окликал я: «Бонжур, камарад!»,
Отвечал ты мне: «Здравствуй, товарищ!».
 
 
Мы из фляги одной согревались зимой,
Охраняли друг друга в полете,
А потом ты в Париж возвратился домой
На подаренном мной самолёте.
 
 
Я приеду в Париж, все дома обойду,
Под землею весь город объеду.
Из «Нормандии» летчика там я найду,
Мы продолжим былую беседу.
 
 
Мы за правое дело дрались, камарад,
Нам война ненавистна иная.
Не поддайся обману, французский собрат,
Верность клятве своей сохраняя.
 
 
В небесах мы летали одних,
Мы теряли друзей боевых,
Ну, а тем, кому выпало жить,
Надо помнить о них и дружить.
 

Провожают гармониста

 
На деревне расставание поют —
Провожают гармониста в институт.
Хороводом ходят девушки вокруг:
«До свиданья, до свиданья, милый друг.
 
 
Расскажи-ка, сколько лет тебя нам ждать,
Кем ты станешь, интересно нам узнать?»
Произносит он с достоинством в ответ:
«Принят я на инженерный факультет».
 
 
Загрустили сразу девушки тогда:
«Это значит, не вернешься ты сюда,
Инженером ты поступишь на завод
И забудешь наш веселый хоровод».
 
 
Что он скажет? Все притихли на момент.
«Не грустите, – отвечает им студент, —
Подождите, я закончу институт.
Инженеру много дела есть и тут».
 
 
На деревне расставание поют —
Провожают гармониста в институт.
Хороводом ходят девушки вокруг:
«До свиданья, до свиданья, милый друг».
 

Во второй половине двадцатого века

Во второй половине двадцатого века

 
Во второй половине двадцатого века
Вырастает заметно цена человека.
И особенно ценятся мертвые люди.
Вспоминают о каждом из них, как о чуде.
 
 
Это правда, что были они чудесами,
Только, к счастью, об этом не ведали сами.
Но живые в цене повышаются тоже,
Это знают —
Особенно кто помоложе.
 
 
Дескать, я человек —
Наивысшая ценность.
Но, прошу извинения за откровенность,
В лисах ценится хвост,
В свиньях – шкура и сало,
И в пчеле почитается мед, а не жало.
 
 
Человеку другие положены мерки,
Целый мир называет его на поверке.
И цена человека —
Неточный критерий,
Познаваемый только ценою потери.
 
 
Велика ли заслуга —
Родиться двуногим,
Жить в квартире с удобствами,
А не в берлоге?
Видеть мир, объясняться при помощи речи,
Вилкой с ножиком действовать по-человечьи?
 
 
Тех, кто ценит себя, я не очень ругаю,
Но поймите – цена человека другая!
 

Ленинские горы

 
Друзья, люблю я Ленинские горы,
Там хорошо рассвет встречать вдвоем:
Видны Москвы чудесные просторы
С крутых высот на много верст кругом.
 
 
Стоят на страже трубы заводские,
И над Кремлем рассвета синева…
Надежда мира, сердце всей России,
Москва-столица, моя Москва.
 
 
Когда взойдешь на Ленинские горы,
Захватит дух от гордой высоты:
Во всей красе предстанет нашим взорам
Великий город сбывшейся мечты.
 
 
Вдали огни сияют золотые,
Шумит над ними юная листва.
Надежда мира, сердце всей России,
Москва-столица, моя Москва.
 
 
Вы стали выше, Ленинские горы,
Здесь корпуса стоят, как на смотру.
Украшен ими наш великий город,
Сюда придут студенты поутру.
 
 
Мы вспомним наши годы молодые
И наших песен звонкие слова:
Надежда мира, сердце всей России,
Москва-столица, моя Москва.
 

Песня мира

 
Ветер мира колышет знамена побед,
Обагренные кровью знамена.
Озарил миру путь нашей родины свет,
Мы на страже стоим непреклонно.
 
 
Наши нивы цветут, —
Мы отстояли весну.
Наши силы растут, —
Мир победит войну.
 
 
Мы сильны! Берегись, поджигатель войны,
Не забудь, чем кончаются войны!
С нами люди простые из каждой страны,
Мы в грядущее смотрим спокойно.
 
 
Чтоб свободно и радостно жил человек,
Укрепляем мы нашу отчизну.
Люди к счастью придут, потому что в наш век
Все дороги ведут к коммунизму.
 
 
Наши нивы цветут, —
Мы отстояли весну.
Наши силы растут, —
Мир победит войну.
 

Я – Земля

 
На душе и легко и тревожно.
Мы достигли чудесной поры:
Невозможное стало возможным,
Нам открылись иные миры.
 
 
Только мы б их пределов достичь не смогли,
Если б сердцем не слышали голос вдали:
Я – Земля!
Я своих провожаю питомцев,
Сыновей,
Дочерей.
Долетайте до самого Солнца
И домой возвращайтесь скорей.
 
 
Покидаем мы Землю родную
Для того, чтоб до звезд и планет
Донести нашу правду земную
И земной наш поклон и привет,
 
 
Для того, чтобы всюду победно звучал
Чистый голос любви, долгожданный сигнал:
Я – Земля!
Я своих провожаю питомцев,
Сыновей,
Дочерей.
Долетайте до самого Солнца
И домой возвращайтесь скорей.
Далеки, высоки наши цели.
С нами вместе на звёздном пути
Те, что жизни своей не жалели
И Земле помогли расцвести.
 
 
Пусть победно звучит и для них и для нас
Командирский приказ, материнский наказ:
Я – Земля!
Я своих провожаю питомцев,
Сыновей,
Дочерей.
Долетайте до самого Солнца
И домой возвращайтесь скорей.