Текст книги "Золотой момидзи. История о незавершённом расследовании"

Японский парламент. Квартал «Нагата-тё». Сентябрь 1920 года

– Дорогой Томба-сан! – депутат Сэйго Накано довольно потирал руки. Не расставаясь с присущей ему вальяжностью, депутат произнёс: – Я всегда не верил нашим военным, они не только попусту тратят бюджетные средства, но и за счёт экспедиционных войск пытаются улучшить своё личное состояние. Надо вывести их на чистую воду!

Как патриот и приверженец Трона, я постоянно выступаю в парламенте за укрепление наших вооруженных сил и увеличение их финансирования. Но только законным способом.

Однако уважаемый генерал Танака зачастую путает свои личные и служебные интересы. Сейчас он рвётся к премьерскому креслу. Ваши сведения о его махинациях с так называемым Секретным фондом как нельзя кстати. Но спешить с их обнародованием через нашу с вами газету «Асахи симбун» пока преждевременно…

Продолжая находиться в приподнятом настроении, депутат развивал свою мысль:

– Мне удалось конфиденциально переговорить с верными Трону офицерами. Они подтверждают ваши сведения.

В частности, по словам генерал-майора Ёсинага, служившего в штабе жандармерии Экспедиционного корпуса в Сибири, несколько сотен золотых слитков, полученных армией в качестве «военного приза», были сданы на хранение в банк «Тёсэн».

В целях транспортировки этого золота в Японию была создана комиссия по координации. В неё вошли в качестве членов генералы Гунтаро Ямада, Гоми, старший интендант Наоиэ.

Комиссию, к сожалению, возглавил заместитель командующего сухопутными войсками генерал Хандзо Яманаси. Который, под предлогом государственной важности этого дела, лично руководил отправкой слитков, и теперь неясно, чем закончилось, и как было улажено это мероприятие…

Вместе с тем, – вновь заговорил Накано, – полковник Акисаку Кояма из штаба общества резервистов, а также его начальники генералы Фукуда и Матида, уверены в том, что командующий сухопутными войсками использовал служебное положение для личного обогащения. Путём создания, за счёт русского золота, подконтрольного ему Секретного фонда.

Кроме того, средства из этого фонда направлялись на финансирование избирательной кампании самого генерала Танаки…

Корреспондент Томба внимательно слушал соображения депутата. При этом он ещё более уверился в том, что с подачи Накано разбирательство вокруг русского золота принимает серьёзный политический оборот. Иначе не объяснишь то внимание, которое политик уделил этой проблеме, уже успев опросить военных, недовольных деятельностью Танаки, и ныне составляющих «антитанаковскую» фракцию.

Подумал также, что необходимо предупредить прокурора Исиду, что его следствие вряд ли останется секретным. И, с учётом вовлечённости в дело военных, которые не остановятся перед прямыми угрозами прокурору, ему целесообразно быть максимально осторожным и бдительным.

Как бы услышав размышления Томбы, депутат перевёл разговор на тему прокурорского расследования:

– Что касается следственных мероприятий прокурора Исиды, желательно их активизировать. Но результаты, принимая во внимание мои переговоры с членами «антитанаковской» фракции, пока не публиковать.

Дождёмся очередной парламентской сессии, на которой планируется принятие военного бюджета, и вместе подумаем, как отбить желание генерала Танаки занять премьерский пост… Подрывать доверие населения к верховному военному руководству, а тем самым и к императору, – пафосно заявил Накано, – непозволительно!

Но может статься, что получится договориться с командующим сухопутными войсками без широкой огласки. Ведь «обезьяна и та с дерева падает» («сару мо ки кара отиру»), – хитровато ухмыляясь, привёл депутат в подтверждение своих мыслей известную японскую пословицу. Далее обратился с уточняющим вопросом к журналисту:

– А что, действительно генерал Розанов передал часть своего золота в фонд Танаки?

– Убедительных доказательств этому, насколько я знаю, Исида-сан пока не имеет, – спокойным голосом ответил корреспондент. – Но он планирует вызвать русского генерала на допрос в прокуратуру.

– Что ж, дождёмся результатов и этого допроса. Но не сочтите за труд, уважаемый Томба-сан, попросите вашего друга в неофициальном порядке проинформировать меня о показаниях Розанова. Они крайне важны и могут сыграть основную роль в организации давления на Танаку, – почти официальным тоном заявил Накано, дав тем самым понять журналисту, что это не просто просьба, а поручение.

«Да, наверное, я сделал ошибку, – раздосадовано признался себе газетчик. – Зря рассказал всё этому пройдохе Накано. "Бака ни кусури ва наси" ("Нет лекарства от глупости")», – пришла на ум Томбе расхожая японская поговорка…

В этот же день, вечером, он подробно рассказал прокурору Исиде содержание своей беседы с депутатом.

Его земляк пришёл в ярость от поведения парламентария, заявив, что он не намерен согласовывать следственные действия с политиками. Только их дружеские с Томбой отношения, по словам прокурора, сдерживают его от официального обвинения Накано во вмешательстве в уголовное разбирательство о хищении.

Он также сообщил, что буквально сегодня, с большим трудом, зарегистрировал постановление о заведении уголовного дела в прокуратуре и Министерстве юстиции. При этом министр Кисабуро Судзуки, хоть и является опытным юристом, позволил себе угрожать прокурору «непредсказуемыми последствиями». Кроме того, потребовал ежедневных докладов о ходе следствия, что является очевидным нарушением прав процессуально независимого прокурора.

Теперь, с горечью отметил Исида, он ожидает, что министр юстиции, находящийся в приятельских отношениях с генералом Танакой, поставит последнего в известность о начале уголовного разбирательства. Это очень осложнит ныне уже несекретное следствие.

Исида предположил также, что теперь подозреваемые могут попытаться скрыть следы своего преступления, уничтожить важные документы и согласовать единую линию поведения в отношении предстоящего следствия…

Уже покинув окружную прокуратуру и направляясь в редакцию, находившийся в непрестанных раздумьях Томба неожиданно для себя отметил, что по безлюдным улицам ночного Токио он передвигается не один. Его сопровождают какие-то неизвестные люди.

Сначала он заподозрил, что, возможно, это грабители. Но таинственные спутники держались на почтительном расстоянии. Если журналист останавливался, они также замедляли своё движение.

Когда Томба достиг редакционного здания и поднялся на свой этаж, не включая свет в служебном кабинете, он смог из окна офиса наблюдать следующую картину. Сопровождавшие его неизвестные подошли к полицейскому, чей уличный пост находился напротив здания редакции «Асахи симбун», и о чём-то минут пять разговаривали с ним.

«Это тоже полицейские, из секретного наружного наблюдения токко, – пришёл к однозначному выводу журналист. – Они вели меня от окружной прокуратуры. Значит, им известно о наших встречах с Исидой, да и, по всей вероятности, об интенданте Микамэ.

Интересно, давно ли я нахожусь под негласным контролем полиции? В любом случае стоит предупредить об опасности встреч со мною русского Алтунина. Он также мог попасть в поле их зрения, – с беспокойством подумал Томба. – Но если это наблюдение токко, то дело о хищениях в военном министерстве имеет под собой весьма серьёзные основания, – размышлял журналист. – В ином случае, зачем полиции следить за мною.

Инициативно она контролировать деятельность корреспондента центральной газеты, тем более находящегося в приятельских отношениях с видными парламентариями, не решилась бы. Выходит, что санкцию на слежку могли дать только очень высокопоставленные лица из военного ведомства.

В этом случае, наверное, интендант Микамэ и депутат Накано правы – генерал Танака рвётся в премьерское кресло, – продолжал анализировать сложившуюся ситуацию опытный журналист. – Все мы, со своим расследованием, встали на пути этого его заветного желания заполучить государственную власть. Тем более что сейчас у него есть реальный шанс – в распоряжении генерала неконтролируемые никем деньги и возможность мобилизовать их и партию Сэйюкай для поддержки своей кандидатуры на предстоящих парламентских выборах.

Но Гиити Танака опасный лидер, – не оставлял своих раздумий Томба, – недаром в журналистском сообществе его считают милитаристом. Своими планами по захвату зарубежных территорий он может привести Японию на путь авантюр и войны. А значит, и ограничений внутренних свобод.

Надо постараться, насколько это в моих силах, довести до общественности опасные последствия прихода Танаки к власти, – пришёл к однозначному умозаключению журналист. – В том числе показав избирателям нечистоплотные методы его предвыборной кампании».

Штаб Министерства сухопутных сил. Сентябрь 1920 года

Полковник Осима, подтянув свой шарообразный живот, навытяжку стоял перед генералами Танака и Яманаси. Оба военачальника нервно кружили по просторному кабинету командующего, переходя из одного его угла в другой.

Напряжение достигло кульминации.

Выслушав доклад Осимы о результатах беседы Хирасы с генералом Розановым, проинформировавшим капитана, что во Владивостоке поручик Алтунин как офицер агентурно-оперативного отдела военной контрразведки был прикрыт должностью сотрудника Кредитной канцелярии, все присутствовавшие согласились с единственной понятной им версией о целях пребывания этого русского в Токио.

Но более всего японских генералов потрясло то, что из императорского Министерства юстиции поступили сведения о начале прокурором Исида секретного расследования в отношении Специального фонда военного министерства.

При этом есть весомые основания предполагать, что следствие сосредоточится на выяснении возможной их личной причастности к хищению государственных средств из этого фонда.

Генерал Танака был в бешенстве. Он немедленно дал команду своему заместителю срочно подготовить приказ об увольнении с воинской службы интенданта второго ранга Микамэ.

Как профессиональный военный, Танака хорошо усвоил, что самая лучшая оборона это наступление… А ещё быстрота. Недаром его настольной книгой был трактат «Искусство войны», где китайский мыслитель Сунь-цзы писал: «Будь быстрым подобно грому, когда не успевают зажать уши. Действуй подобно молнии, когда не успевают моргнуть, чтобы не ослепнуть от вспышки».

Танака предложил в тексте приказа не стесняться, использовать для обоснования увольнения интенданта формулировку «за хищение казённого имущества и растрату ценных бумаг». При необходимости, если Яманаси также сочтёт целесообразным, любую другую подходящую фразу с аналогичным смыслом. И в обязательном порядке попытаться возбудить уголовное преследование бывшего офицера по данному обвинению.

Несколько успокоившись, Танака обратился к присутствующим подчинённым:

– С предателем дело ясное. Что будем делать с прокурором, его следственным делом, а также с русскими Розановым и Алтуниным? – вопросительно посмотрел командующий на своего заместителя.

– Надо задействовать все наши возможности для прекращения этого разбирательства. Или иного формулирования его целей, – предложил генерал Яманаси. – Для этого у нас есть некоторые основания…

Как вы помните, уважаемый Танака-сан, – пояснил заместитель, – на формирование Секретного фонда с началом экспедиционной операции было получено высочайшее согласие. Оно, в свою очередь, подтверждено последующим правительственным решением.

В счёт золотых поставок из России выпускались облигационные векселя банками «Тёсэн» и «Тайвань», в которых именно империя выступает основным держателем акций. Желательно проконсультироваться с заместителем министра финансов Отохико Итики. И перевести Секретный фонд в разряд специального счёта чрезвычайных военных расходов.

В этом случае любая интрига вокруг фонда и Специального счёта будет касаться лишь известных проблем «излишков» бюджета. В природе которых, как уже постановило правительство, разобраться невозможно по причине понесённых непредвиденных военных расходов.

Этот Специальный счёт предполагается в ближайшее время закрыть, списав тем самым и бюджетные излишки. А вместе с ним и фонд…

Яманаси ненадолго задумался и затем обратил внимание присутствующих на то, что его особенно тревожило:

– С прокурором Исида договориться невозможно. Однако запланированного им допроса генерала Розанова надо, каким угодно способом, избежать.

Розанов уже давно собирался выехать из Японии. Пусть полковник Осима, если вы согласны, многоуважаемый Танака-сан, ускорит его отъезд из империи в «неизвестном направлении», – закончил излагать свои соображения заместитель командующего.

Полковник Осима, пребывавший в некотором оцепенении на протяжении монолога Яманаси, ожил и подхватил рассуждения генерала:

– Что касается русского поручика, ситуация выглядит и сложно и просто. Гарантом его пребывания в Японии выступает военный атташе Подтягин. С последним у нас, как у разведки, контакта нет. В случае высылки Алтунина из империи атташе может поднять скандал.

Но при изучении сводок токко о встречах русского с журналистом мне показалось, что во взаимоотношениях поручика с корреспондентом Томба можно усмотреть разведывательные намерения Алтунина. И в этом случае вполне реально обвинить его в военном шпионаже. Возможно даже в пользу большевиков. Надо лишь задержать его в момент получения им каких-либо, а точнее любых, материалов от газетчика «Асахи симбун», – отрывисто доложил Осима.

Командующий, слушая подчинённых и несколько раз пройдя вдоль кабинета, наконец-то уселся в своё массивное кресло и после непродолжительной паузы, произнёс:

– План неплохой. Однако, уважаемый Яманаси-сан, в первую очередь проконтролируйте лично уничтожение всех документов фонда. Прежде всего, известного бухгалтерского журнала.

После разговора с заместителем министра Итики проинформируйте о предпринимаемых нами мерах руководство Иокогамского валютного банка и банка «Тёсэн»…

Обращаясь к полковнику Осиме, генерал дал указание:

– С ближайшим же пароходом надо организовать отъезд Розанова из Японии. О котором никто, прежде всего прокурорские работники и журналисты, не должен знать…

Если бывший командующий Приамурским округом, по каким-либо личным обстоятельствам, будет затягивать со своим выездом, воздействуйте на него через представителя атамана Семёнова в Токио генерала Рябикова.

Ваш отдел уже давно и результативно поддерживает с ним, как с недавним руководителем военной контрразведки Колчака, тесные партнёрские контакты. Надо реализовать этот канал в наших интересах.

Кроме того, оба русских генерала, Розанов и Рябиков, находятся в приятельских отношениях…

Продумайте в деталях ваше, полковник Осима, предложение в отношении «финансиста-поручика», – продолжил распоряжения Танака. – Если утвердитесь в своём решении, вся шпионская инсценировка должна выглядеть убедительно и правдоподобно.

Но с газетой, как мне представляется, в преддверии парламентских выборов связываться не стоит. Хотя я не испытываю симпатий к корреспонденту Томба-сан.

Может быть, целесообразнее ограничиться демонстрацией нашего намерения предъявить обвинение русскому в военном шпионаже против империи. Доведя их, как и сведения о подлинной ведомственной принадлежности поручика, до генерала Подтягина. Он человек опытный, быстро поймёт, чем это угрожает его нынешнему подчинённому, сам ускорит его выезд из Японии.

Я же, в свою очередь, – резюмировал Гиити Танака, – потребую от премьер-министра, а также через Министерство юстиции и Общество патриотов, проведения разбирательства по факту возбуждения уголовного дела в отношении военного ведомства.

Это надо расценивать как попытку подкупленных «красными агентами» наших недоброжелателей бросить тень на армию

Есть ли другие дополнительные предложения? – обратился к офицерам командующий.

– Господин генерал, – слово вновь взял Осима, – мне представляется, что в этих условиях ваша запланированная встреча с находящимся в Токио атаманом Семёновым крайне нежелательна. Если вы не возражаете, пусть он встречается только с представителями Русского посольства. По линии нашей разведки его будет опекать лишь майор Синкэй Куроки…

– Согласен, – поддержал полковника командующий и добавил:

– Тем более что все эти заумные проекты атамана об учреждении независимой Русско-монгольской окраины или продвижение им идеи панмонголизма, якобы призванных сыграть роль буфера на пути большевиков и их идеологических концепций, входят в противоречие со стратегической линией империи. Иными словами, с нашим долгосрочным курсом на создание подконтрольных территорий на всём пространстве Северо-Восточной Азии.

Глубоко задумавшись, Танака затем вернулся к разговору и подчеркнул:

– И не только на нём! Готовясь к парламентским выборам, я уже длительное время размышляю над будущей стратегией, которая должна привести Японию к господствующему положению в Азии. А указанное ни в какой мере не согласуется с идеями о государственной независимости других народов Северо-Востока…

Завершая экстренное и непродолжительное совещание, командующий всё же счёл возможным дать следующее распоряжение:

– Генералу Розанову передайте мои наилучшие пожелания, а также вручите ему соответствующий памятный подарок-сувенир от меня. Естественно, в пределах сумм, выделяемых на представительские расходы, – напомнил и уточнил Танака.

Про себя же генерал подумал: «Легко вскочить на спину тигра, но сложно спрыгнуть с неё». И в очередной раз отметил непреложную мудрость древнего восточного афоризма.

Глава III
Неутешительные итоги

Парламентарии Накано, Киёсэ, Хатаяма; «Меморандум Танаки», смерть Исиды, несостоявшееся следствие Токийской прокуратуры, следователь Кумагая, министр юстиции Судзуки, покаяние Микамэ, отъезд Алтунина, одиночество Клёновой.

Русское посольство в Токио. Сентябрь 1920 года

Генерал-майор Подтягин чётко не представлял, как ему лучше начать предстоящий сложный разговор с Алтуниным.

Вызванный накануне в Министерство сухопутных сил, атташе был поставлен начальником протокольного отдела японского военного ведомства в известность о том, что, якобы по их достоверным сведениям, Алтунин является не только сотрудником Кредитной канцелярии, но и профессиональным разведчиком, офицером военной контрразведки.

Начальник отдела при этом подчеркнул, что, учитывая союзный характер японо-русских отношений, Министерство недоумевает, по какой причине он при въезде в Японию утаил подобные важные сведения о своей личности.

Но не эта информация смутила престарелого Михаила Павловича. Генерал уже давно догадывался, что в Токио поручик занимается не только финансовыми вопросами.

Последовавший затем акцент сотрудника протокольной службы на том, что японские власти подозревают его подчинённого в военном шпионаже, уже всерьёз обеспокоил атташе.

Если это каким-либо образом соответствует действительности, то высказанное японцами обвинение, в условиях шаткости положения посольства и невозможности защитить соотечественника, открывает неприятную перспективу возможного судебного преследования Алтунина. Японцы большие мастера на провокации различного рода в отношении иностранных подданных.

«Может быть, им сейчас выгодно найти "русского шпиона" среди служащих посольства, – размышлял Подтягин. – Тем более что после начала эвакуации американцев из Приморья в их отношениях с США возникли сложности и, по-видимому, требуется любым способом обосновать дальнейшее пребывание японского Экспедиционного корпуса на российской земле? Для этого русский шпион, да ещё работающий на красных, как уточнил сотрудник протокола, явно пригодится.

На фоне последних заявлений американского консула в Токио о недопустимости нарушений японцами территориальной целостности России, а также ведущихся в Пекине переговоров о признании Японией власти большевиков, шпионский скандал может получить широкую огласку. И тогда судьба поручика приобретёт непредсказуемый оборот. Тем более что в Приморье одно русское правительство приходит на смену другому, и кто в конечном итоге возьмёт верх, одному богу известно.

Мне же как военному агенту, – размышлял генерал, – в это смутное время необходимо любым способом продолжить присутствие в Японии, поскольку именно на меня замыкаются все русские воинские финансовые счета в японских банках…

При всяком раскладе, – продолжал анализировать Подтягин, – нынешний пост я должен сдать лишь законному преемнику, если таковой появится в Токио. Так как подотчётные деньги казённые, и я головой отвечаю за их сохранность».

* * *

Когда Алтунин и Клёнова вошли в кабинет генерала, Михаил Павлович приступил к непростому разговору:

– Вы вдвоём прямо неразлучны! Даже к начальству ходите вместе. Не подумайте, я не против этого. В нынешнее сложное время мы все должны держаться друг друга. Однако перейдём к делу. Хочу посоветоваться с вами по деликатным, но важным обстоятельствам. Может статься, что они касаются вас обоих. Сегодня я был вызван в здешнее Министерство сухопутных сил…

И далее военный атташе в подробностях передал состоявшийся у него разговор с начальником японского протокольного отдела, высказав свои предположения о перспективах развития ситуации вокруг поручика.

После возникшей недолгой паузы заговорил Алтунин:

– Уважаемый Михаил Павлович! Я должен извиниться перед вами, что вовремя не сказал всего о себе. Мария не имеет отношения к проблемам, которые я собирался решить в Токио.

Сейчас у меня есть материалы и свидетельские показания об обстоятельствах хищения золота из Владивостокского отделения Госбанка. Однако переговорить по этим вопросам с основным подозреваемым – генералом Розановым, мне не удалось. Он где-то скрывается в Иокогаме…

Военный атташе прервал поручика:

– Не трудитесь его искать в Японии. Он ещё неделю назад выправил в посольстве заграничный паспорт и, не прощаясь, поспешно покинул острова. Лично у меня давно были большие сомнения в его порядочности. Ведь именно через него переправлялись некоторые военные грузы в адрес адмирала Колчака, но порой так и не доходили до конечного получателя.

Тем более что он, действительно, по прибытии в Японию открыл на своё имя крупные счета в местных банках. Эти депозиты мне как военному агенту неподотчётны. А указанное – прямое нарушение инструкции о порядке расходования военных средств. Но бог с ним, это на его совести…

Вам, поручик, следовало бы подумать, как поступить с обвинениями японцев в ваш адрес. Ведь под угрозу может быть поставлена и ваша спутница, Мария Петровна…

Не дожидаясь ответа поручика, военный атташе продолжил:

– Я переговорил по этой проблеме с нашим послом. Он принял решение перевести госпожу Клёнову в штат посольства. И назначить её на должность кассира в бухгалтерии миссии. Должность скромная, но пользуется дипломатическим иммунитетом. Как вы на это смотрите, Мария Петровна?

– Я не возражаю. Тем более что сейчас работа по линии Кредитной канцелярии завершена. А куда и как возвращаться в Россию, я пока не знаю. А что думает об этом Вячеслав Борисович? – вопросительно посмотрела девушка на поручика.

Алтунин взял за руку Марию, слегка сжал её ладонь и произнёс:

– Не беспокойтесь и не размышляйте обо мне. Уважаемый Михаил Павлович предлагает совершенно верное и, наверное, единственное в этой ситуации решение. И вам следует с ним согласиться.

– Ну, вот и ладно, – поспешил заявить генерал. – Однако что делать с вами, господин поручик? Японцы слов на ветер не бросают. Может быть, хотя бы на время перебраться в Шанхай или Харбин? Да и вывезти, как вы выразились, собранные материалы и свидетельские показания?

– Наверное, я так и поступлю. Но мне необходимо провести ещё несколько встреч в Токио. Через неделю я доложу вам о дате моего отъезда, – уже спокойным тоном заключил Алтунин.

– Хорошо. Держите меня в курсе всех событий, которые могут иметь отношение к вашей личной безопасности. Будьте осторожны, встречи с вашими японскими друзьями проводите кратко. Желательно без каких-либо материалов, которые могут носить характер улик, – дал рекомендации и подчеркнул атташе. Довольный, что казавшийся ещё несколько минут назад сложным разговор с Алтуниным так благополучно завершился, генерал дополнительно сообщил:

– Поскольку вы собираетесь выехать из Японии, прошу учесть следующую информацию… Здесь, в Токио, сейчас находится атаман Семёнов. Личность авантюрная и достаточно сложная.

Он уже несколько раз встречался с послом Абрикосовым и мною. Требовал оказать поддержку в вопросе передачи ему денег и золота, ранее предназначенных на закупку снаряжения для Сибирской армии адмирала Колчака. Подключил к решению этой неоднозначной проблемы своего нового представителя в Токио, бывшего начальника штаба армии и Восточного фронта и вашего, поручик, прежнего шефа, – генерала Рябикова.

Оба грозят, что если мы с послом не встанем на их сторону, они организуют судебное разбирательство. И в любом случае заставят японские банки выдать деньги лично атаману как главе Восточной окраины.

Генерал задумался, затем, вздыхая, заметил:

– К сожалению, у Белого движения нет достойных вождей. Это одна из причин поражения адмирала. Империя не смогла породить верных сынов, которые в годину испытаний подняли бы знамя борьбы, и повели за собой народ. Это наша беда. Однако таких «атаманов», как Семёнов, предостаточно.

Что касается меня, то я не могу пойти на признание казённых денег личными. Если всё же он подаст заявление в японский суд, – резюмировал военный атташе, – то посольству придётся нанимать адвокатов.

Тем более что атаман уже успел заручиться поддержкой некоторых японцев, которые выступают якобы свидетелями того, что именно он передавал им золото. И они открывали по его поручениям счета в местных банках…

– А кто эти свидетели? – уточнил поручик.

– Всех я не знаю. Но рядом с атаманом постоянно вертится японский майор Синкэй Куроки. Он, по всей видимости, будет играть роль основного свидетеля. Другой – некий бизнесмен Сирокава, владелец фирмы «Торокоси»…

– Куроки мне хорошо известен. Это сотрудник разведывательного подразделения Генерального штаба Японии. Он был прикомандирован к атаману ещё в Чите. Так что они давно знакомы и поддерживают, как полагал начальник агентурно-оперативного отдела полковник Блонкис, доверительные отношения.

Что касается Сирокавы – он установленный агент майора, – пояснил Алтунин.

– Во всяком случае, я уже отказался от дальнейших встреч с атаманом, – подчеркнул военный атташе, – и подготовил официальное письмо, которое перешлю ему почтой как уведомление. Можете ознакомиться с его текстом, а также с посланием, которое я накануне получил от Семёнова, – предложил генерал и передал поручику письмо и листок с проектом своего ответа атаману.

Текст письма войскового атамана генералу Подтягину был достаточно краток и лаконичен:

«Милостивый государь Михаил Павлович!

Сим ставлю Вас в известность, что золото, которое принадлежит мне и находится на Вашем счете в Иокогамском валютном банке, отныне передано мною, в соответствии с доверенностью, японскому подданному Синкэй Куроки.

Всегда Ваш, Командующий войсками Восточной окраины генерал-лейтенант Г. Семёнов».

Проект же ответного письма атаману от военного атташе завершался нехарактерной для пожилого и всегда уравновешенного Михаила Павловича эмоциональной фразой:

«…Пока, до окончательного решения суда, все казённые деньги будут находиться под арестом. Я не допущу, чтобы на государственное достояние России наложили свои грязные лапы Куроки и иные Ваши подельники-японцы…»

От себя генерал-майор добавил, что в случае вынужденного оставления своей должности он планирует перечислить финансовые активы военной миссии из Японии в Югославию или в Париж на имя Великого князя Николая Николаевича. Или генерала барона Врангеля как старшего воинского начальника.

Высказал предположение, что таким образом они могут попасть в распоряжение Особого совещания Русского общества Красного Креста. Дополнительно сообщил, что уже посоветовался по этому вопросу с финансовым агентом посольства Карлом Карловичем Миллером как главным распорядителем русских заграничных активов в Токио.

Последний, как разъяснил генерал, надеется на открытие во Франции так называемого Русского национального банка или фонда. Но определённости с их учреждением ни у кого пока нет.

Одновременно атташе просил Алтунина учесть, что он как военный финансовый агент был вынужден для сохранения активов в Иокогамском валютном банке дать письменное обязательство Токийскому полицейскому управлению не «выбирать деньги со счетов» до решения компетентного суда. Это его заставила сделать угроза предстоящего судебного иска Семёнова.

Военный атташе также спросил поручика, в чей адрес он намерен переправить собранные «следственные показания». Тем более что, по его данным, сама Кредитная канцелярия во Владивостоке уже прекратила существование.

Как бы размышляя вслух, поручик ответил:

– Честно, не представляю, Михаил Павлович! Наверное, сейчас главное их сохранить, но я обязательно подумаю над вашими словами. За информацию в отношении атамана Семёнова – благодарю!

– Господин поручик! – вновь обратился к нему генерал, – Когда вы станете размышлять над тем, кому вручить материалы своего расследования, было бы неплохо задуматься, кто ныне, в итоге, хозяин царских ценностей и финансовых активов.

И далее, несколько взволнованно, Подтягин разъяснил свою позицию:

– Империи приходят и уходят. Вот сейчас рухнула Австро-Венгерская, на грани краха многовековая Османская Порта. Да и другие монархии переживают не лучшие дни.

Это, по всей вероятности, логичный путь любых гигантских надгосударственных образований – пережить расцвет и упадок. Однако народы империй остаются. И они единственные законные наследники всего, что создано и накоплено веками на территориях их проживания…

Внешне немного успокоившись, Подтягин резюмировал:

– Поэтому советую передать материалы следствия тем властям, которые, на момент принятия вами решения, будут представлять интересы большинства народа, – ещё раз подчеркнул военный атташе. – А не его, даже уважаемую нами, часть…

Алтунин искренне пожалел, что не открылся старому русскому генералу сразу же по приезде в Токио.