Текст книги "Нить Ариадны"

Запись 6

Яркий голубоватый диск Луны во всем великолепии занимал чуть не половину экрана почти на всех камерах Наружного Наблюдения, заливая рубку призрачным светом. Когда-то давно именно из-за этого ее называли солнцем воров.

Согласно мифологии, особое влияние, Луна якобы оказывала на вампиров и оборотней. Наиболее сильный эффект наблюдался во время полнолуния. Мистикой наполнялись и лунные затмения. Хотя, чего там такого уж мистического? Ну, закрывается Землей отраженный солнечный свет. И что? Не наблюдаем ли мы такие затмения каждый месяц? Только называем их фазами Луны. В детстве, помнится я представлял Луну не как шар, а в виде своеобразного вогнутого диска, который поворачиваясь, являет нам все свои стороны. Сейчас же, на Экранах Наружного Наблюдения, Луна сияла ярким серебристым светом. Постоянное полнолуние.

А если бы на Ариадне оказались вампиры? Интересно, как бы они себя чувствовали не под лунным светом, а на самой Луне?

– Может, завернем на Луну? – проговорил я, входя в Рубку Управления.

Ответом послужил удивленный взгляд Северцева. Он аж приподнялся.

– Ты с ума сошел? – Игорь красноречиво повертел у виска, – Есть же утвержденный план экспедиции. В нем не предусмотрен визит на наш спутник.

Как я не замечал его занудства во время учебы?

На Земле я, наверное, хлопнул бы дверью. Хотя, нет, не знаю…

Я раздраженно шел вдоль контейнеров оранжереи по коридору большого кольца. Ботинки слегка клацали по металлическим плитам. Мимо мелькали нежные только что проклюнувшиеся ростки каких-то не то овощей, не то ягод. Чего уж именно Наташа с Жанной там насадили. Еще немного, и в рационе питания добавится свежая зелень. А может это вообще просто нечто декоративное.

Помню, бабушка для посадок целую комнату отвела. Расставила там горшки со всякими экзотическими растениями. Одних только пальм около десяти разновидностей. Лимон, авокадо… Даже парочка ананасов была… А еще… еще другие растения… Черт его знает, какие у них названия. Бабушка эту комнату называла тропическим уголком. Даже ковер, имитирующий траву «Канада грин», настелила. Но самым примечательным в комнате, во всяком случае для меня, являлось все-таки кресло… Кресло-качалка… На нем так здорово было читать. Уютно. Сколько я книг перечитал, слегка покачиваясь в плетеном сиденье кресла… я представлял, что меня покачивают волны океана, а сам я – капитал корабля, исследующий дальние острова. А то и сам Робинзон, обосновывающийся на необитаемом острове. В этом же кресле я покорял дикарей вместе с Кортесом, Писарро и другими конкистадорами. И я же мчался на горячем скакуне в охоте на мустангов в североамериканских прериях…

Странно, но воспоминания отвлекли меня от раздражительности. Я замедлил шаги. Из груди вырвался тяжелый выдох.

Ведь, по сути, Игорь прав. Нет у нас права изменять что-нибудь в планах. Все равно, на Луне нас никто не ждет. Занимаются ребята, строят себе модульные сферы.

Как-то уж совсем активно расширяется наша цивилизация. Луна, жилые кольца вокруг всей планеты, Марс. А тут еще и наш Юпитерианский проект. Тоже ведь направлен на создание земных колоний…

Вот и дверь… (кстати, как ее правильно называть?) … Рубки Связи. Это мое рабочее место.

Правда, совсем не понимаю необходимости этого помещения. Это ж не старые корабли, где аппаратура могла разместиться только в одном-единственном помещении судна. Возникало же тогда проблем из-за этого. Стоило повредить средства связи… и все, корабль практически терялся в бескрайнем океане. Сейчас же на связь я, в принципе, могу из любой точки «Ариадны» выйти. Для меня так вообще лучше всего это делать из моей каюты.

Не успел я устроится возле пульта, как замигал сигнал вызова с «Андромахи». Ага, Агарок… Он у них ответственный за связь. Все время учебы мы частенько смаковали его имя. Это ж надо АристархАветикович. Как такое выговорить без запинки? Сокращенно мы всегда называли его Агарок…

– Привет, Агарок, – с легкой усмешкой включил я видеосвязь.

Физиономия его на экране искривилась.

– Я думал, что это ребячество уже прекратилось, – кисло проговорил он.

– Да, ладно тебе, – отмахнулся я, стараясь сделать это как можно небрежнее.

– У меня к тебе вопрос, – Агарок сразу посерьезнел.

– Валяй…

– Как будем увязывать календари?

– В смысле, – я совершенно не понял, что он имел в виду.

– Ну, разбег в датах, – снисходительно проговорил Агарок, – вот, например, у нашей Оксанки сегодня, по земному времени, день рождения. А как на корабле?

Никак я не мог ожидать, что именно он так запутается. Вроде бы не из последних. Чего уж тут не понимать? На данном этапе экспедиции скорости не так уж и высоки. Следовательно, расхождений с земным календарем быть не должно. Вот уйдем с орбиты Земли – скорости увеличатся… Вот тогда…

А впрочем, они ведь раньше нас на целую неделю стартанули.

Что у них там по графику? Может они уже приступили к ускорению? Что-то не могу я вспомнить их график. А вообще, мне оно надо?

Однако, Агарок ждет ответа. А я что-то несколько затянул с ответом. Не по мобильнику чай говорим. Время связи как-никак лимитировано.

– Чего молчишь? – видимо, к этому выводу пришел и мой собеседник.

– Размышляю над твоим вопросом.

– И что?

– У тебя же есть корабельное время. Вот по нему и ориентируйся, – проговорил я решительно, – Да, кстати, поздравь Оксанку и от команды «Ариадны». Вот для нее и цветочки.

Я быстренько подключил к аппарату связи изображение с камер оранжереи.

– Поздравлю, – улыбнулся Агарок, – только это далеко не цветы…

Он отключился.

Не цветы? Совсем не цветы? Или еще не цветы? Может, зря я вспоминал про бабушкин тропический уголок… Хотя там тоже в основном не цветы… Жаль, что я не вспомнил о нем раньше, когда обсуждали обстановку кают-компании. Глядишь, и на «Ариадне» создали бы что-нибудь подобное.

Я выбрался из Рубки Связи и побрел по оранжерее. Парадокс, но я снова вспомнил о бабушке. Уже который раз за один день. Один корабельный день.

Пластиковое сооружение, не то скамейка, не то пуфик, выглянуло довольно неожиданно среди нежно-зеленых, словно восковых, остреньких всходов.

Можно ли будет дождаться времени, когда растения создадут зеленый парк – запланированное место отдыха?

Пуфик мягко прогнулся подо мной. Мне пришлось испытать некоторое разочарование. Не знаю, почему, но мне захотелось услышать скрип обычной садовой скамейки. Я погладил сиденье ладонью. Опять незадача. Пуфик оказался на удивление теплым. Впрочем, ничего удивительного. Микроклимат на корабле запланирован ровный, без резких перепадов. Естественно, это не способствует охлаждению предметов. Мы тут и сами практически в тепличных условиях. Ни малейшего ветерка не освежало кожи. Кондиционер не в счет…

– Ты что тут делаешь? – вопрос Дарьи застал меня врасплох. – Почему не на рабочем месте?

– Так ведь, – пролепетал я, – время моей вахты закончилось…

– Разве? – Дарья даже очки сняла.

Непривычное зрелище. Обычно человек, носящий очки, снимая их, выглядит беспомощно. Но это не про нашу Дарью. Взгляд нашего руководителя экспедиции наоборот словно набрался силы. Во взоре сверкнули молнии.

Стекла, протертые замшевой тряпочкой, засияли. Очки водрузились на переносицу, погашая холодный огонь начальничьего взгляда.

Взгляд мой направился на корабельные часы. Как ни печально это осознавать, но Дарья права…

Я поплелся обратно в Рубку Связи…

Запись 7

Возможность посетить Луну канула в прошлое. Планомерно пролетели мы мимо…

Теперь, если сравнивать с квартирой, что называется, выходим в коридор Солнечной системы.

Наконец наступила моя очередь нести вахту. Хотя, мне кажется, что это несколько неправильно. Еще раньше я говорил, что вахта долджна лежать лишь на троих. А тут оказались все подключенными. Я и так целыми днями на посту. Вся же связь и так на мне. Вахта у меня теперь от этого получается двойная. И никуда от этого не деться. График есть график. Сами же утверждали. Надо было мне в самом начале вспомнить об этом. Упустил. Я уютно расположился перед экранами Рубки Наружного Наблюдения. Не обязательно же нести вахту в Рубке Управления. И потом, в РУ прочно обосновалась Дарья. Она как на работе ежедневно проводила в РУ значительную часть корабельных суток. Находиться какое-то время рядом с начальством – перспектива для меня, мягко говоря, сомнительная. Мне ближе РНН. Благо, что изображения со всех камер подавались как в РУ, так и в РНН.

Что там управлять, когда все точно по графику? Хотя я бы науправлял… естественно, будь я там не под зорким наблюдением со стороны.

Так я и сказал Дарье. Она многозначаще так хмыкнула, но ничего не ответила.

Пальцы машинально перещелкнули экраны на осмотр Луны. Полюбовался я на удаляющийся старый, в чем-то даже привычный, родной спутник. Из груди сам собой вырвался громкий вздох.

Пришлось, как положено по инструкции перевести камеры на просмотр простирающегося вокруг Космоса. Этот космический пейзаж будет сопровождать нас весь путь до конечной цели практически почти без изменения.

Раз в семь дней мне придется занимать РНН и в тишине и спокойствии углубляться в чтение.

А чем еще заниматься целые сутки? Главное, чтоб Дарья не заметила такого нарушения планового распорядка. Вот если бы сократить вахтенное время…

Я вытащил цилиндрик карманной библиотеки. Вот и он пригодился. Уж и не думал. Вдруг захотелось почитать про Луну. В коллекции у меня оказалось нечто любопытное – ЛУНАРИУМ. Подборочкатакая о Луне, из разных книжек…

Скорость все увеличивается. Теоретически считается, что ускорение продлится вплоть до орбиты Марса. А там движение продолжится уже с постоянной скоростью.

А до самого Марса еще лететь и лететь. Хотя красную планету мы скорее всего не увидим. Она окажется вдалеке от нашего запланированного маршрута. И никак не завернуть на огонек к ближайшему соседу: не положено.

Но именно сейчас и начинается самая тяжелая часть пути. Тяжелая, именно в своей обыденности. Долгие-долгие месяцы, почти полгода, полета наша «Ариадна» будет добираться только до марсианской орбиты. А потом – еще почти три с половиной года до цели. И никуда не высадиться, нигде не размяться.

***

Взгляд мой время от времени скользил по экранам. Вахта, она вахта и есть. Так положено. Но у нас до того все автоматизировано, что практически не требуется ни малейшего вмешательства экипажа.

Я блаженно откинулся на спинку кресла, закинув руки за голову. Упругое сиденье слегка качнулось под моим весом. Все-таки у нас на «Ариадне» совсем не то, что на космической околоземной станции. Там они работают в состоянии невесомости. Мы избавлены от такого неудобства. Может, когда-нибудь и у них начнут применять искусственную гравитацию? Впрочем, наша экспедиция в корне отличается от условий работы на станции. Мы ж годы проведем на борту. Какая уж там невесомость.

***

Почему-то вдруг вспомнилось, как еще в далеком детстве я мечтал о космическом путешествии. Я планировал в одной экспедиции посетить все планеты Солнечной Системы.

А потом у меня даже специальная тетрадь заполнялась многочисленными материалами об этих самых планетах. Все стены заполнились изображениями планет. Я почти точно знал уже, где и что на каждой планете находится. По специальным программам у меня получилось создать целый атлас по каждой из планет.

Мне захотелось даже написать своеобразный дневник, рассказывая о каждой из планет. Такое своеобразное пособие по астрономии. Как какая-то писательница на Земле умудрилась в детской книжке географию своей страны описать…

Ради предполагаемой экспедиции я и на ВНК поступил. Думал, вот-вот и моя мечта осуществится. Я ведь первоначально думал, что там придется, чуть ли не с первого дня летать в Космос.

***

Вот вроде как мечта и осуществилась…

Я все-таки попал в Космос. Теперь вот и дневник веду. Правда, это не тот дневник и не та экспедиция.

Впрочем, может у меня еще все впереди?

Вот вернусь на Землю опытным путешественником, тогда изложу свой план экспедиции. Глядишь, все наши поддержат. И не только команда Ариадны… И мечта уж точно осуществится в полном объеме.

Я подключил библиотеку к бортовому компьютеру. Интересно, как бы мог выглядеть оптимальный путь для экспедиции по системе. Нашими десятью годами тут точно не ограничиться. А если учесть и трансплутоновые планеты…

Впрочем, где она кончается-то – Солнечная Система?

Может границей является облако Оорта?

В таком случае, нужно создавать более совершенные аппараты, чем те, которые использованы в нашем проекте.

Хотя, к нашему возвращению, уже придумают…

***

Я поднялся с кресла. Вахта вахтой, но нельзя же сутки напролет сидеть. Жаль, что в РНН не предусмотрены тренажеры. Сходить что ли в спортзал? Все равно ничего не случится.

Я выглянул в коридор. Пусто. Все по своим лабораториям разбрелись. Никто меня не увидит. Я шагнул за порог.

А если вдруг внештатная ситуация?

Хотя, какая может тут быть внештатная ситуация? До пояса астероидов далеко. До Марса встретить внештатную ситуацию, связанную с астероидами, невозможно. Лишь отдельные камешки смогут изредка потревожить будничность полета. Вроде того, что шарахнул не так давно в Венеру.

Кажись, Апофис его называли.

Ожидалось, что этот камешек врежется в Землю. Аж поговаривали в связи с этим о конце света. Ан нет. Миновало. Но вот Утренней звезде не повезло. Хряпнулось так, что вспышку даже и у нас видно было. Многие вообще считали, что разорвет Венеру на куски, а между Землей и Меркурием появится еще один пояс астероидов.

А к каким бы это привело последствиям?

Нарушился бы баланс всей системы. Меркурий бы подтолкнуло к Солнцу. Тогда любая вспышка на Солнце превратила бы его в обугленный шарик… А Земля бы отлетела в сторону Марса. И хрен его знает, что могло бы еще случиться. одним словом, полная неразбериха.

Хотя, с чего бы это их разбросало? В безвоздушном-то пространстве.. на поверхности Земли все-таки взрывная волна, а тут…

Так что вряд ли бы чего изменилось. Впрочем, черт его знает…

Что-то меня потянуло на пустые рассуждения. Типа: Что бы было бы, если бы… Этого еще мне только не хватало…

Я сделал первый шаг по коридору. Подошвы ботинок слегка лязгнули. Дарья настояла, чтобы на вахте мы все находились при полном параде. Вроде, как и не покидали стен ВНК. Ни какого послабления.

«ФОРМА – ОНА И ЕСТЬ ФОРМА»

Расслабиться бы.

Овальная дверца РУ слегка приоткрылась. Полутемный коридор прорезал узкий лучик света.

Неужто, Дарья услышала? Этого мне только не хватало.

Сразу же за моей спиной звякнул сигнал вызова.

Я метнулся обратно в рубку.

– Велниньш на связи, – торопливо проговорил я, поспешно плюхнувшись в кресло.

На экране Внутренней Связи высветилось суровое лицо Дарьи. Кто бы сомневался?

– Ты где был? – подозревающий взгляд внимательно оглядел рубку за моей спиной.

– На Луну засмотрелся, – я постарался сделать голос как можно более виноватым, – ностальгия заела…

– Ясно, – почудилось мне или нет, но в глазах Ивановских блеснули теплые искорки. – Иди в кают-компанию для приема пищи.

– Но… вахта…

– Обсудим и это…

Загадка на загадке. Но делать нечего «приказы не обсуждаются».

Я поплелся на противоположную сторону рабочего кольца. Мелькнули мимо меня уже подросшие саженцы. Вот бы еще в лабораторию Жанны заглянуть. Оьна там какие-то эксперименты по созданию искусственного питания. Предполагалось, что запас продуктов на борту рассчитан на десять лет, но эти продукты находятся в консервированном виде.

Наша задача – найти, чем можно разнообразить меню. Вернее, не совсем основная задача, а сопутствующая. Вслед за нами полетят и другие. Мы стараемся и для будущих полетов!

Что-то меня на пафос потянуло.

С такими мыслями я шагнул в кают-компанию.

– Вот и наш историограф, – на губах Северцева мелькнула ироническая усмешка.

А ведь мы когда-то почти дружили. Что изменилось?

– Присаживайся, – продолжил между тем Северцев.

Почему я начал в нем сомневаться?

– Все в сборе, – удовлетворенно произнесла Дарья, неожиданно появившись в помещении.

Так, на прием пищи не похоже. Зачем же тогда она нас собрала? Я оглядел лица собравшихся. Успел разглядеть у них в глазах точно такое же недоумение, что и у меня.

Дарья положила ладони на стол.

– У меня к вам предложение.

Заинтриговала.

– Я предлагаю изменить вахтовый график.

«Вот те, бабушка, и Юрьев день…» Что означала эта фраза? Не знаю, но бабушка частенько употребляла ее. Стоит как-нибудь спросить у Дарьи.

– Вы все уже провели сутки в вахтовом режиме, – продолжила руководитель экспедиции, – и ощутили его неудобство.

О чем она говорит. Какое еще неудобство? На курсах тоже был суточный график, и ничего – справлялись.

– Я предлагаю суточный график поменять на часовой…

Надо же я буквально несколько минут назад думал о чем-то подобном.

– Это как? – как и следовало ожидать, это спросил Северцев.

– У нас практически отсутствует смена дня и ночи, – назидательно говорила Дарья, – на корабле – постоянная степень освещенности. В связи с этим предлагаю дежурство нести по четыре часа. Таким образом мы не будем засиживаться на одном месте. Кроме того, не будут прерываться и все остальные запланированные эксперименты…

Запись 8

Что-то мой дневник мало напоминает отчет об экспедиции. Я заметил, что почти ничего не рассказываю о самом полете, а только про мои рассуждения. Не знаю, насколько это правильно.

Впрочем, что там говорить о полете?

За бортом практически ничего не меняется.

Об экипаже?

Я прошелся по кораблю, поочередно заглядывая ко всем. Ребята занимаются своими делами. Это-то как раз понятно: времени с момента старта прошло немного. Не приелась еще обыденность. Вот пройдет год, другой… тогда может что и изменится. Во время учебы можно было хоть как-то расслабиться. Сходить куда-нибудь. Все ж таки на Земле. Все возможности обычной жизни открыты. А тут… замкнутое пространство. Все равно как в… заключении.

С чего бы мне вдруг пришло в голову такое сравнение?

Металлические плиты мерно цокали под моими шагами. Прогремели ступени перехода в верхнее кольцо. Ростки в оранжерее постепенно поднимались все выше. Еще немного, и коридор затянет стена зелени. А там и до плодов недалеко. Благо, что Жанна какие-то новые удобрения использовала. Глядишь, и продукты получатся особенные.

Я устроился на своеобразной скамейке под возможным будущим тенистым растением. Пока это только несколько тоненьких веточек, покрытых нежной, словно восковой, листвой. Сразу же мне представилась стройная пальма в легкой желтоватой дымке многочисленных цветов в основании широких листьев.

В голову сами собой полезли мысли. Как ни странно, но думал я не о полете, а о Космосе. Главным объектом моих размышлений стало облако Оорта. По большому счету, что тут еще рассуждать. Огромный шар с камнями – он и есть шар с камнями. Давеча я предположил, что этот шар и является границей Солнечной Системы. Сейчас же эта мысль развилась у меня совсем уж в невероятное. А что, если этот шар не только граница системы, а и граница Вселенной? Тогда все многообразие звезд – просто-напросто обыкновенная имитация, сделанная кем-то, кто неизмеримо выше нас. Раньше его называли Богом, потом природой… В общем – так называемый Высший Разум, как предпочитаю называть я. А мысль начала принимать все более причудливые направления. По ним выходило, что вся ограниченная облаком Оорта так называемая Вселенная – всего лишь электрон в структуре более высокого порядка. Вот оттуда и вся Мегавселенная, являющаяся чем-то вроде атома…

Ничего себе – занесло меня…

И тут, в этот самый момент, словно легкое перышко коснулось мозга. И тут же появилось ощущение прощупывания… Несколько неприятное чувство. Меня аж передернуло. Никак не ожидал, что так отреагирую. Вроде бы и нечего скрывать, а однако ж зацепило. Прикосновение мгновенно пропало. Я снова остался наедине со своими мыслями.

Что это было?

«Встретимся еще, – шелохнулось в голове чуждое высказывание, – пригодишься».

Приходилось мне слышать о подобном от старых космонавтов. У них во время вахты еще и не такое случалось. Я встряхнул головой, отгоняя неведомое. Еле заметно качнулась освобождаемая от веса тела скамейка. Звякнули металлические плиты пола. Поплыли мимо меня стрелки растений. Рука сама собой потянулась к листочкам с намерением погладить нежные ростки.

– Стоп, – еле слышно пробормотал я.

А вдруг растения воспринимают наши прикосновения так же, как я отнесся к прощупыванию мозга. Судорожно отдернулась рука. Пальцы непроизвольно погладили ладонь.

– Ты чего? – проговорил Джон, ухватив меня за плечо.

Как он смог подойти незамеченным? Видимо, уж слишком я задумался.

Ффу… Что-то накатило. Я отер лицо, приходя в себя.

– Мысли всякие одолели, – отмахнулся я, стараясь сделать это как можно небрежнее.

– Мысли? Какие, если не секрет?

Почудилось мне или на самом деле, но неокрепшие ростки словно потянулись к Джону.

– Надо же. Они как будто живые.

Джон недоуменно осмотрелся по сторонам. Ладонь его провела по воздуху над листочками. Пальцы сделали своеобразное движение, словно омывая их над огнем. Зеленые стрелки качнулись, напоминая языки пламени.

– Они и есть живые, – задумчиво произнес Джон. Медленно добавил, – Зеленый разум.

Где-то я уже слышал про это. Идея в том, что все растения Земли связаны между собой в единое целое. И растут они именно там, где надо. Причем они сами решают какие растения и где должны расти. До такой степени, что стоит измениться климату, так сразу и растительность поменяется. Для этого и вмешательства человека не требуется. Вот, например, стоило лишь на несколько градусов подняться температуре на планете, как в средней полосе России вместо традиционных берез и елок сначала выросли дубравы, а потом появились и пальмы. Даже обычные лесные папоротники перевоплотились в нечто пальмообразное. И ведь никто их специально не выращивал. Аж удивительно…

Помню еще, как нечто подобное говорил дед по поводу грибов.

«Какие такие грибные места? – обычно приговаривал он, – подосиновики, подберезовики – все это чушь. Грибы растут там, где нужно ИМ. У грибов по всему миру единая грибница. Так что ОНИ САМИ выбирают каким грибам и где расти».

В доказательство своих слов он никогда не приходила из леса пустым. Даже, что называется, в самые неурожайные годы.

Жаль, но грибов теперь долго не удастся попробовать. Не захватили…

Я тоскливо обвел взглядом молодую поросль.

– Они знают, чего нам надо, – сказал Джон, странным образом отвечая моим мыслям.

– Теперь и их есть будет неудобно, – протянул я.

Джон весело расхохотался. Оказывается, Грин довольно неплохой парень. Жаль, что раньше я не совсем хорошо знал его. Мы с ним почти не общались. Изначально, он не входил в нашу группу. Наши разговоры обычно оставались на уровне «здрасте-досвиданья». Конечно, он помог мне в последнем предстартовом осмотре Ариадны, но особенно близки мы никогда не были.

– Ты же не боишься использовать в пищу мясо, – отсмеявшись, произнес Джон.

– Однако, существует большая группа так называемых вегетарианцев, которые не придерживаются таких взглядов.

– А ты бы как-нибудь у них поинтересовался, – усмехнулся он, – почему одни живые существа есть нельзя, а другие можно.

– И где я их сейчас найду? Мы все тут на одинаковой диете…