Текст книги "Мы на роли героев вводили… себя. Пятиклассники"

13

Первый же день после каникул начинался с урока физкультуры. Владимир Егорович – наш физрук – еще до каникул обещал, что в третьей четверти физкультура будет проходить на лыжах.

Дома у нас лыж не было. Разве что мои старые, теперь Наташкины, детские. Мне они никак не подходили. Купить же новые никак не получалось. Тем более, кто-то из ребят говорил, что в школе есть какое-то количество лыж для тех, у кого их нет. Проверить это высказывание пока не представлялось возможности. Да и как проверишь, если мы вставали на лыжи только в первом и во втором классе. Все не было постоянного учителя. Теперешний физрук лишь в этом году пришел.

Собрался я и пришел в школу, как есть, то есть без лыж.

Владимир Егорович посмотрел на меня критически. Конечно же, ведь я единственный оказался нуждающимся в спортинвентаре.

– Ну, пошли, что ли, – физрук хлопнул меня по плечу.

Ага, сейчас я и увижу тайную комнату с запасными лыжами, кедами и всем прочим подобным.

Однако далеко идти не пришлось. Владимир Егорович открыл каморку рядом со своей комнаткой. В лицо пахнул специфический запах. Примерно так же пахло и в тренерской фехтовальной секции.

– Выбирай, – физрук махнул рукой в сторону нескольких пар лыж, – знаешь как?

Я только кивнул.

– Добро, выберешь, захлопнешь дверь, и догоняй…

Когда я вышел на улицу, ребята уже ушли. Только длинный лыжный след тянулся к лесу…

***

Плотно выглаженная лыжня бежит вперед, заходя в лес. Я шагаю прямо по ней. Но на мне нет лыж. Мне не нравится пользоваться этими загнутыми досками. Мне постоянно чудится какая-то нарочитость в движениях любого лыжника, какая-то неестественность. Поэтому я иду просто пешком. Лыжня не проваливается под моими ногами, лишь слегка осыпаются края. Шаг мой уверенный и твердый. Снежный покров пятнают редкие следы. Вот этот след оставлен проскакавшим зайцем. А тот, похожий на собачий, дело лап волка. Небрежная стремительная черта, сорвавшая часть снежного гребня – след крыла птицы.

Со всех сторон меня окружают засыпанные снегом деревья. Пушистый иней толстым слоем окутал даже толстенные стволы. Припорошенные снегом и инеем кусты напоминают сказочных животных. В снежных кристалликах россыпью разноцветных камней отражается солнце. Кажется, вот-вот из глубины леса появится нечто…

Оглушительная тишина царит вокруг. Внутрь меня закрадывается тревога. Ладонь опускается на эфес шпаги. С легким шорохом, чтоб не услышал возможный противник, выползает из ножен клинок. Блик холодного зимнего солнца удобно устроился на самом острие.

Неожиданно слабый звук наполняет сказку зимнего леса. Замираю, прислушиваясь. Теперь ясно различаю, что это плачь.

Разве можно лить слезы в такой сверкающей сказке?

Плачь все ближе.

И вот передо мной, прижавшись спиной к дереву, прямо на снегу – нет, не на снегу, а на лыжных обломках, сидит и плачет…

СВЕТКА?

Ее тут только не хватало…

***

Лыжня завернула и вновь вывела меня к опушке.

Где же одноклассники?

Не мог же я не заметить их в лесу. Или я где-то не там свернул, может, замечтавшись, я просто лыжню перепутал. Вполне возможное дело, этот лес давно уже стал местом лыжных прогулок почти всего района. Лес там расчерчен вдоль и поперек.

Придется мне попробовать силы в распутывании следов.

Я пригляделся. Этот след, свежий, мой. Ребята явно должны были оставить более глубокую, но и более раскатанную лыжню. Я прошел еще некоторое расстояние, метров, может, пять или десять. Из-под моих ног уходили два абсолютно одинаковых следа. Который из них тот, что нужен мне?

Правый или левый?

Левый или правый?

Они оба могут им оказаться.

Что же делать?

Выход может быть только один. Одно из двух: или я найду ребят, или опять проделаю лишний круг по лесу.

Правый или левый?

Левый или правый?

Мне вспомнилась старая притча: «У одного старика в хозяйстве было два петуха. Белый и черный. Петухи очень дружили между собой. Настали голодные дни. Чтобы спасти себя от голода старик должен был зарезать одного из петухов. Но какого резать? Белого или черного? Задумался старик:

– Зарежу белого – черный будет скучать. Зарежу черного – заскучает белый.

Думал старик, думал. Ничего не мог придумать. Решил он спросить совета у мудреца. Пошел к мудрецу. Объяснил ему ситуацию. Выслушал мудрец старика.

– Режь черного!

– Но ведь белый заскучает.

– Черт с ним, пусть скучает».

– Пусть скучает, – махнул я рукой и направился по правой лыжне.

Снова потянулись мимо меня засыпанные пушистым снегом кусты. Слегка поскрипывали на морозце сонны и ели. Белыми продолжениями сугробов вытягивались стройные березки. Вот притаившийся зайчик. Даже черненький сучок в виде глазика оказался точно в том месте, где и должен бы быть. Далее несколько сгрудившихся запорошенных деревьев, сейчас не видно каких, образовали ажурную крепость.

А вот и ели выстроились словно хрустальные ворота в сказку. Вот бы все это описать.

Но как?

Я уже и думать забыл о поиске следов, лишь восторженно смотрел вокруг.

Звонкие голоса откуда-то из глубины леса нарушили сказочное очарование.

Я вздохнул и направился навстречу одноклассникам, возвращающимся в школу…

14

– Давай поиграем, – с порога предложил Витька, ввалившись ко мне ранним утром.

Я еще даже еще не успел свернуть матрас. Пришлось его сворачивать при неожиданном госте.

Появление Пеннера поразило меня, что называется до глубины души. Обычно мой друг так рано никогда не поднимается. А уж тем более дойти до меня – для него это вообще великий подвиг. Разве что на тренировку он еще мог выйти в это время, но он давно забросил фехтование.

Я же еще ходил в секцию. У нас вскорости ожидалось внутреннее соревнование, на котором будет решаться вопрос об участии в городском первенстве. Мне очень хотелось туда попасть, а для этого следовало потрудиться. В последнее время мы занимались почти каждый день.

Но вот сегодня выдался, пожалуй, один из немногих дней, когда тренировки не было. Иначе Витька мог и не застать меня.

– Ну что ж, можно и поиграть, – согласился я, – а во что?

Мы встречались теперь очень редко, разве только в школе. И, естественно, нам было абсолютно не до игр.

А поиграть-то хотелось.

И тут Витька увидел стоящий в углу обломок шпаги. Не так давно я сломал этот клинок на тренировке. Зачем я его принес домой?

Глаза друга загорелись.

Ага! Значит не совсем он отказался от мысли о фехтовании.

– Может в фехтовальщиков? – предложил я, в надежде, что хотя бы таким образом я смогу возвратить ему интерес к секции.

На лице его появилась странная гримаса разочарования.

– Не-а. Это мне теперь неинтересно.

– А чё так?

– Спортивное фехтование не красивое, – глубокомысленно проговорил он.

Я аж задохнулся от возмущения. Как это – не красивое?

– Я тут нашел классную книгу, – Витька вытащил из портфеля, явно собирался сразу от меня идти в школу, потрепанную книгу в черной обложке с нарисованными шпагами и надписью «Сценическое фехтование». – Я теперь вот этим решил заняться.

– Ух ты, здорово. Ну, тогда и играть надо на эту тему.

Вот тут-то бы и пригодилось оружие, выструганное из доски еще в прошлом году, когда мы с двоюродным братом жили у бабушки на Висиме. Сражались мы тогда почти каждый день. Каждый успел себе по нескольку видов оружия выстругать. У меня с того времени осталась сабля и меч. Дума, что уж и не пригодится.

– Саблю мне! – ухватился Витька за рукоять изогнутого клинка.

Я вспомнил, что недавно читал книгу про гуннов. Как она называлась? Впрочем, не все ли равно.

– Играть будем в кочевников и горцев…

***

Яркое горячее солнце светит над бескрайней степью. Жара заставляет воинов обнажиться до пояса. Металлические доспехи накаляются до такой степени, что прикосновение к ним вызывает ожоги. Именно это время решают использовать племена кочевников.

Многочисленная армия могущественного вождя кочевников, знаменитого Хмель-хана, движется войной в горы. Горцы, возглавляемые молодым вождем, готовятся отразить нападение кочевников.

Хмель-хан подъезжает к подножью гор на лошади. Едет по узкому ущелью. Цокают по камням подкованные копыта, высекая колючие искры. Навстречу ему выезжает предводитель горцев.

– Покоритесь нам, – гневно говорит Великий хан кочевников, – сложите оружие.

– Никогда вам не покорить нас, – молодой горец выхватывает длинный прямой меч.

В руке Хмель-хана появляется его клинок. По ущелью разносится звук скрестившегося оружия. Противники обмениваются серией ударов…

***

Да уж. Фехтовать, сидя верхом на стуле, совсем не то, что на дорожке. Особо умением тут не блеснуть.

Мне никак не удавалось применить в этом поединке ничего из изученных в секции приемов. Наши силы и умения оказались почти равными. Вот если бы я встал на ноги, то… Но в таком случае бой будет несколько несправедливым. Витька, хоть и ходил в секцию, но очень недолго. По сравнению с ним у меня уже было преимущество. Поэтому приходилось биться, не по фехтовальным правилам.

***

…На сгрудившихся в ущелье кочевников сыплются огромные камни, запирая все выходы. Испуганные скакуны встают на дыбы, сбрасывая наездников. Оставшиеся без лошадей, кочевники бестолково бегают по дну ущелья в поисках выхода. Немного позже с окружающих склонов густо летят стрелы. Кочевники в панике. Отдельные, наиболее хладнокровные, воины пытаются отвечать на выстрелы, но тщетно. Горцы умело прячутся за камнями. Их стрелы более успешно находят цель. Валятся многочисленные убитые. Крики раненых далеко разносятся в горах.

Только некоторым из них удается вырваться из смертельного ущелья. Снова в бою встречаются оба военачальника.

Кипит жаркая схватка. Громко звенят клинки. Никому не удается добиться победы. Раз за разом раны покрывают тела противников. Льется кровь. На какое-то время продвижение кочевников приостановлено.

Хмель-хан поворачивает скакуна, уходя от схватки.

– Мы еще встретимся, – непримиримо говорит он, обращаясь к вождю горцев.

Стучат по камням копыта. Густыми клубами поднимается пыль.

– Мы еще встретимся! – слышится затухающий крик военачальника кочевников…

***

Оп-па, ну, мы и заигрались. Я мельком взглянул на часы. До школы оставалось всего несколько минут. Мы успеем на урок только если поторопимся.

Мы выскочили на улицу. Мы сразу же попали в круговерть февральской метели.

Быстрей, быстрей.

Мелькали мимо мелкие колючие льдинки, как густая снежная пелена. Нам приходилось бежать, чуть ли не на ощупь.

– Здорово поиграли, – крикнул Витька, стараясь перекричать шум и свист метели. – Завтра продолжим…

– Завтра у меня тренировка, – возразил я.

Дверь школы открылась. Мы оказались в вестибюле.

– Тогда, не завтра, – вздохнул он, – а как-нибудь в другой раз, – и добавил. – А продолжить все равно надо…

15

Вот уже целую неделю Витька старательно что-то записывал, а вид его при этом был достаточно загадочным. Пеннер старался ни с кем не общаться. После уроков сразу убегал домой. Поговорить с ним не представлялось ни малейшей возможности. От любых вопросов он просто отмахивался и так же поспешно исчезал.

Наконец, на последнем уроке я не выдержал.

– Чё это у нас с Витькой? – обратился я к Светке.

Она ответила таким удивленным взглядом, что я аж закашлялся.

– А я-то почему должна знать?

Ну, надо же думать, у кого спрашивать. Явно же не у Светки. Откуда ей знать? Она повернулась к парте Витьки и пристально на него посмотрела. Пеннер опять что-то писал, низко склонившись над тетрадкой.

– Что же все-таки он там строчит?

– Стихи пишет, – уверенно произнесла Светка.

– Чё-ё-ё?

– Ну, да, – она тряхнула головой так, что волосы прямо хлестнули ее по лицу. – праздник же приближается.

Вот ведь девчонки. О чем только думают? Впереди, конечно, нас ожидал международный женский праздник. Но не связано же все с этим. Надо же, стихи… да еще и к празднику.

Хотя…

Как там я писал когда-то:

 
Весна пришла к нам в город
А вместе с ней грачи
И побежали с горок
Веселые ручьи
 

Вроде бы так…

Я посмотрел в окно. Весна в этом году выдалась ранняя и быстрая. Вроде только еще начало марта, а в городе она уже вовсю разгорается. Деревья, правда, еще мокрые и голые, но сугробы повсюду уже усели, превратившись в неопрятные, серые кучи грязного снега.

«Весна пришла – весне дорогу»

По правде говоря, весна мне совсем не нравится, особенно ранняя, когда еще не стаял весь снег, когда неизвестно что может появиться из-под сугробов. На улицах промозгло и сыро. Грязь вытаяла из-под снега, но под тончайшим слоем грязевого месива прятался невероятно гладкий лед. Поэтому ходить надо крайне осторожно, дабы не навернуться.

Неожиданный хлопок по плечу заставил меня обернуться. Валерка Курочкин протягивал свернутый листок бумаги.

Записка!

Меня поражал Валерка. Только в начале года он новичком пришел к нам в класс, а сейчас он уже чуть ли не возглавляет Совет отряда – во всяком случае, спортивный сектор полностью под его началом. Ну, да, он же каким-то спортом занимается, не знаю, правда, каким. Да, это и не важно.

Развернул Валеркину записку. Меня поразил его необычайно ровный почерк. Так красиво я, например, не писал никогда. Нет, однажды было. В первом, или во втором, классе…

***

Идет контрольный диктант, не то за четверть, не то за год. Стоит вопрос о итоговой оценке. Естественно хочется, чтобы она оказалась хоть несколько повыше. А то у меня из-за корявого почерка оценка за русский язык постоянно болталась между тройкой и четверкой…

Я старательно выписываю буковки. Стараюсь изо всех сил. Рядом старается Светка. Даже кончик косы жует от усердия. Еще чуть-чуть, и язык высунет. Руки нестерпимо чешутся. Так и хочется дернуть за косичку. Но нельзя. Я должен написать хорошо. Буковка к буковке – ровные строки заполняют страницу. Даже глаз радуется, когда я смотрю на результат.

***

Я легко отогнал непрошенные воспоминания и вгляделся в записку. Строчки ровные, но что он там понаписал?

ОСТАНЬСЯ СЕГОДНЯ ПОСЛЕ УРОКА.

ЕСТЬ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР ПО ПОВОДУ 8 МАРТА.

ПРЕДУПРЕДИ ПЕННЕРА.

– Дай посмотреть, – потянула меня за рукав Светка.

Опять она лезет не в свое дело…

Я отдернул руку. Смятая записка спряталась в кармане.

– Отстань, – проговорил я одними губами.

Светка демонстративно отвернулась, поджав губы. Ну и пусть себе дуется. Подумаешь. Мне-то какое до всего этого дело? Не очень-то и надо…

***

Конница кочевников снова мчится по степи, чтобы покорить свободолюбивый народ гор. Хмель-хан, злой после недавних потерь в ущелье, на этот раз выпускает вперед разведчиков.

Горы постепенно приближаются. Армия кочевников замедляет ход. Никому не хочется повторно подставлять себя под камни и меткие стрелы горцев. Вот и печально знакомое ущелье. Движение еще замедляется.

– Вперед! – командует Хмель-хан, направляя в ущелье разведчиков.

Разведчики пришпоривают лошадей, вихрем пролетают сквозь иголочное ушко ущелья. Зорко вглядываются воины в нависшие над тропой скалы.

Никого.

Впереди виднеется одно из селений горцев.

Защитники плечом к плечу встают на стенах городища. Предводитель горцев пристально оглядывает готовых к схватке воинов. Взгляд его падает на стоящую неподалеку девушку, вооруженную длинным луком.

Зеленые глаза девушки смотрят вызывающе.

– Я тоже могу сражаться, – дерзко говорит она…

***

Звонок оборвал мои мысли на самом интересном месте.

Я быстро собрал портфель и бросился к двери, надеясь перехватить Витьку у выхода из класса.

Не тут-то было. Дорогу мне перегородил Курочкин.

– Ты куда? – Валерка умер ладонь мне в грудь, – я же просил задержаться.

А почти совсем забыл о его записке.

Мы столпились вокруг Валерки.

– Вот что, ребята, – заговорил он свистящим шепотом, – нам нужно подумать о подарках девчонкам.

– Давайте распределим, кто и кому будет делать подарок, – тут же предложил я.

Тем более, что у меня уже был готов подарок для Светки. Я собирался ей подарить модель самолета. Мы с папой его собирали осенью. А еще меня ждала модель броненосца «Потемкин». Я, конечно, лучше бы его подарил, но мы не смогли его еще доделать: я не рассчитал и перерасходовал клей. Теперь броненосец так и пылится недоделанный, а вот самолет…

– Нет, так не пойдет, – возразил Валерка, – сделаем всем одинаковые подарки…

16

В этот день мы оставались дежурить в классе.

Витька восторженно помахал перед лицом замусоленной тетрадкой.

Такой откровенной радости я у него давно уже не видел. В последнее время он, по большей части, словно в черепаший панцирь спрятался. Даже на женский праздник не остался девчонок поздравлять.

Зато все остальные мальчишки, даже обычно державшийся в стороне Сережка Петухов, приняли участие.

Вообще-то у нас в классе два Сережки Петухова. Они даже нисколечко не похожи. Один длинный и худой, другой – маленький и толстенький. Друг другу они даже не родственники, но у них и отчества одинаковые. Здорово? И тот, и другой – Владимировичи. А самое интересное, что и живут-то они на одной лестничной площадке. Только у длинного Сережки квартира шестьдесят четыре, а у толстого – шестьдесят пять. Шестьдесят пятый всегда что-нибудь затевает, а вот шестьдесят четвертый, как придет в класс, так за парту сядет, согнется в три погибели – и не подходи к нему.

Но на празднике даже он песню девчонкам спел. И у него такой голос оказался, что… почти как у тех, кого мы в театре слушали в опере. Совсем неинтересно, половина слов непонятна: потому как все поют.

А Витька от праздника отмахнулся, быстренько домой смылся.

– Смотри, что я написал, – проговорил он и сунул тетрадку мне чуть ли не в нос.

Я внимательно рассмотрел тетрадь. Оказывается, Витька еще и разрисовал ее. У него здорово рисовать получается. Гораздо лучше, чем у меня. Может, именно он и станет художником.

Тетрадь. На обложке нарисован человек в широкополой шляпе с перьями. Совсем как в кино про мушкетеров. Никак, Витька очередную книжку прочитал. Оттуда и срисовал.

– Потом посмотришь, – нетерпеливо говорил Витька, – читай лучше.

Чего читать-то?

Я раскрыл тетрадь как книгу.

«ЧЕЛОВЕК СО ШРАМОМ»

Значилось на первой странице.

Заголовок.

Буквы под заголовком сложились в слова: «Жарким летним днем по одной из узких улиц Парижа шел молодой человек».

У меня в «Трех мушкетерах», кажется, есть карта Парижа. Попросил бы Витька у меня книгу. Неужели бы я ему не дал. Тогда бы он смог написать: по улице… Сент-Антуан. Это я вспомнил «Жака Отважного»…

«Одет он был богато, но небрежно».

Я пропустил несколько строчек с описанием одежды. Какая разница, как выглядели штаны и куртка этого человека? Успел только прочитать, что сбоку у него висела длинная шпага. Как же без шпаги? Новый д’Артаньян?

«Невдалеке послышался звон металла. Явно кто-то пытался выяснить отношения с помощью шпаг. Молодой человек ускорил шаги. В пустынном дворике за темным сумрачным домом дрались двое. Искры сыпались с клинков при каждом ударе».

Интересно, где и когда он видел искры при поединке?

«Черт возьми, – вскричал молодой человек и, выхватив шпагу, бросился к дерущимся, – Дуэли же запрещены!

Оба противника обернулись на крик молодого человека. Две шпаги сверкнули на солнце. Теперь он оба готовы были напасть на него. Молодой человек отступил на шаг, занимая оборонительную позицию. Перед его глазами мелькнул сверкнувший зигзаг. Острие шпаги обошло клинок и легко пронзило плечо молодого человека. Он вскрикнул и повалился на мощеную камнем мостовую. В глазах его потемнело».

Недолгим же оказался его бой. Кстати, а как зовут этого молодого человека? Я пробежал глазами по всем у написанному. Имени нигде не было. А может Витька просто забыл или имя есть дальше?

Я перелистнул страницу. Дальше текста оказалось на удивление мало.

«Молодой человек очнулся в полутемной комнате на застеленной серыми рваными простынями кровати. На деревянном столике возле кровати стоял бокал. Одежда молодого человека, тщательно вычищенная, лежала на таком же, как стол, грубо сколоченном, табурете. Тут же лежала и его шпага.

Молодой человек поднялся с постели, быстро оделся и, оглядевшись по сторонам вскарабкался на высокий подоконник, собираясь выпрыгнуть.

– Зачем в окно? – громкий голос от двери заставил его вздрогнуть, – Ведь есть же дверь…»

Я быстро просмотрел еще несколько страниц. Больше ничего не было написано.

Пока я читал, Витька все не оставался в покое. Он, то ходил по классу, то садился за парту, громко хлопая крышкой.

– Ну как?

– Что как?

– Как тебе моя книга?

– Твоя? Откуда списал?

– Чё это – списал? – обиженно протянул Витька, – я сам сочинил.

– Сочинил? А дальше-то?

– Еще придумаю…