Текст книги "Школьный год Славы Светлакова. Пятиклассники"

12

– Эй, Славка, я искал тебя, – окрик Сережки Бормотова показался мне, по крайней мере, странным.

– Чего тебе еще? Давно не получал? – ну, не мог я уже по-другому с ним общаться.

От неожиданности он даже отступил на шаг. Впрочем, при этом он не сделал ни малейшей попытки к защите. Сережка только поглубже засунул руки в карманы пальто, так что пальто опустилось значительно ниже и словно надавило на плечи Сережки получилось, что Сережка выражал не независимость, как, наверное, хотел, а лишь сгорбленную неуверенность. Носок его ботинка беспрестанно елозил по полу.

– Говори, чего хотел.

– Намечается облава на Зотина, – хмуро проговорил он, опустив глаза.

С чего бы это он сообщал мне об этом? Давно ли он сам старался присоединиться к толпе, чтоб поколотить меня. Хорошо, что тогда Генка помог. А в прошлой облаве – принимал он участие или нет? А если принимал, то почему сейчас подошел ко мне? Вопрос на вопросе, и никакого ответа.

– А чего вдруг…?

Он принялся что-то бормотать. Ну, точно – Бормотов. Совершенно ничего не понятно. Он бы голову поднял. Да и говорить стоило бы более внятно. Папа в таких случаях говорит: «Не мямли». И верно – хочешь, чтоб тебя поняли, говори понятно.

– Не мямли! – воспользовался я папиными словами.

– Надоело мне толпой нападать. Вот я и решил предупредить.

– Так и предупреждал бы самого Лешку. Я-то тут причем?

– Он мне не поверит, – хмуро проговорил Сережка.

– А мне поверит?

– Он же вывел тебя в прошлый раз, – проговорил он. И тут же оживился, – кстати, а куда? Как вы скрылись?

– Через черн…

– Вот, и ты его туда выведи, – прервал он меня и устремился к выходу.

Некоторое время я смотрел ему вослед. И куда он так торопится? Остался бы, да помог. Все-таки мы бы тогда с Лешкой не вдвоем бы были. Так ведь нет. Я огляделся. Может, Генка еще не ушел. Так оно и оказалось. Приятель как раз выходил из раздевалки с привычным уже песочным кольцом. Я поманил его взмахом руки.

– Зотина не видел? – с ходу спросил я.

– Щас появится, а чё? – значительный кусок коржика скрылся во рту Генки.

Как-то я не замечал за ним такой манеры разговора. А может, просто не обращал внимание.

– Его бить собираются.

– Ага. А кто?

– Ну, та же компашка, что и к нам цеплялась.

– А разве он не с ними?

– Я ж тебе рассказывал, как он меня от облавы увел.

В этот самый момент появился и Зотин. Я сразу бросился к нему. Пальцы мои ухватили его за рукав. Не говоря ни слова, я потащил Лешку к черному ходу. Краем глаза успел заметить, что Генка, подхватив портфель, устремился за нами.

– Отстань, – Лешка сделал неуверенную попытку вырвать рукав.

– На тебя облава, – проговорил я, и тут меня словно осенило.

Это же из-за меня теперь охотятся на Лешку. Это он в прошлый раз меня спас от облавы, а теперь бывшие приятели хотят ему отмстить. Как это похоже на Редькина. У него почему-то всегда так. Даже, когда мы с ним еще дружили, он пытался за все поквитаться. Даже за самую маленькую обиду, готов был пустить в ход кулаки. А уж тут-то, он же явно считал, что Лешка предал их компашку. А где гарантия, что завтра не потребуется так же спасать уже и Сережку. Все это я продумал за те короткие мгновения, во время которых мы тащили Лешку к черному ходу.

Еще пара шагов – и дверь. Оставалось лишь откинуть крючок. Почему-то черный ход закрывался на простенький крючок.

В ближайших к двери окнах неожиданно промелькнули неясные тени. Рука сама собой вытянулась поперек дальнейшего пути наподобие шлагбаума. Я пригляделся внимательней. Да, это была Толькина компашка.

Но как они узнали?

На этот вопрос незамедлительно нашелся и ответ, как только я узнал в одной из притаившихся фигур Сережку Бормотова. Здрасьте, приехали. Предатель! Вот ведь как оно бывает. Что же нам теперь делать?

И тут меня поразил Генка. Обычно он не особо отличался быстротой мышления.

– Основной-то ход сейчас свободен, – проговорил он в раздумье.

Точно. И мы бросились к главному выходу. А они пусть нас на заснеженном поле подождут.

Мороз, хоть и не шибко сильный, но сразу же ухватил за щеки и нос. Дыхание вырывалось густыми сизыми клубами. Деревья, каждая их веточка, как будто спряталась в белые мохнатые шубы. Интересно было смотреть на окружавшие со всех сторон белые пушистые деревья. Но что-то я отвлекся. Не особенно всех остальных затрагивали эти почти сказочные красоты. Мы столпились на крыльце школы в некоторой растерянности. Вроде бы и надо по домам расходиться, но что-то же и с облавщиками нужно делать.

– А, ну их, – так махнул рукой Генка, что чуть не скинул варежку в сугроб, – пошли домой.

Это предложение меня почему-то совершенно не заинтересовало.

– А Толька с компанией?

– А чё? Постоят, замерзнут, да и смоются.

Нет, это все не то. Мне захотелось наказать их сильнее, чтоб навсегда отбить желание охотиться толпой на одного. Я вспомнил единственную тропиночку, ведшую от черного хода школы, по которой не так давно мы с Лешкой спасались от такой же облавы. Она была настолько узкой, что даже ноги невозможно поставить рядом, только одну перед другой. А если добавить высокие сугробы, то выбираться Толькиной компашке будет не очень-то просто.

– А давай, мы их самих поколотим, – выпалил я внезапно возникшую мысль.

– Их семь человек, – с сомнением покачал головой Лешка, – а нас трое…

– Точно, – Генка подхватил мою мысль, – затаимся у выхода со стадиона, и…

Тут и до Лешки дошло.

– Они же там не смогут всей толпой навалиться. Мы, как спартанцы, сможем навешать им.

– Спартанцы, – тут уже я оказался непонятливым.

– Ага, – подхватил Генка, – это как в кино.

– В каком еще?

– Со вчерашнего дня в «Горне» идет, – пояснил Лешка, – «300 спартанцев» называется.

– Надо будет посмотреть,

За разговорами мы уже подошли к предполагаемому месту засады. Немного пригнувшись, затаились. Ближайшая из яблонь качнулась и одобрительно осыпала нас мельчайшим снегом. Значит, чтоб лучше замаскировать нас на фоне снега. Следом за ней шевельнулись и другие яблони школьного сада. Генка зябко передернулся, видимо снег за шиворот попал. Вот ведь, до выпендривался, шарф как веревку намотал.

Оставалось ждать. Хорошо бы еще не долго, а то и сами замерзнем. Солнце-то, конечно, яркое, но зимой все наоборот: чем ярче солнце, тем морозней день. Постепенно мороз все больше давал о себе знать. Поневоле порадуешься, что все-таки надел валенки. Сережка вот был в ботинках. Наверное, мерзнет сейчас?

Со стороны школы послышался громкий скрип снега и приглушенные ругательства. Наши «друзья», видать, основательно замерзли. Вскоре показались и съежившиеся, спотыкающиеся фигуры. Сразу расхотелось с ними связываться. Но мы все-таки вышли им навстречу.

– Щас, вы у меня получите, – проговорил Генка, методично ударяя кулаком в ладонь.

Лешка демонстративно скрестил руки на груди. Его героический вид портил лишь покрасневший от мороза нос.

Толькиной компашке некогда было наблюдать за таким несоответствием. Они все-таки дольше нашего на улице находились. Да, еще и без движения.

Какая уж тут драка, когда пальцы даже в варежках почти в сосульки превратились. С чего бы? Вроде бы и мороз не сильный, а поди ж ты… Однако, мы не должны показывать свою слабость.

Я встал рядом с друзьями и сжал кулаки.

Первым вывалился из-за сугроба Сережка. Этот точно мой. Я шагнул вперед. Мой кулак неуклюже впечатался в подбородок Бормотова.

Как ни странно, но этим вся драка и закончилась. Сережка свалился под ноги шедшего следом. Тот с размаху уткнулся лицом в сугроб. Остальные не стали дожидаться наших кулаков и быстренько поползли в разные стороны, увязая чуть не по пояс в сугробе.

– Катитесь отсюдова, – приговаривал Генка, подправляя противникам направление при помощи пинков.

Таким образом, поле боя осталось за нами…

13

Наконец-то выдалось хоть какое-то время сходить к Оле, посмотреть на собаку.

Я договорился, что после тренировки сразу приду к ней.

Тренировка же выдалась интересная.

– Сегодня будем биться, – изрек Виктор Алексеевич сразу после построения.

Это оказалось настолько неожиданным, что многие из нас просто растерялись. Боями мы занимались впервые.

– До одного укола, – продолжал между тем Виктор Алексеевич, – По круговой системе. Каждый с каждым.

Я огляделся. Нас собралось девять человек. За прошедшее время больше половины записавшихся отсеялось. Таким образом, на каждого приходилось по восемь противников. Разве только Алешка, его Генка вскорости после несостоявшейся драки притащил в секцию, еще пока не участвовал. А остальные надели колеты и маски, и в бой.

Одновременно проходило три поединка под наблюдением свободных от боев фехтовальщиков. Они и отмечали количество побед и поражений.

Первый мой противник – Денис Медынский из восьмой школы – невысоконький, но ужасно вертлявый. Он сразу рванулся в атаку и до того стремительно, что мне пришлось отступать до самого края дорожки. Ну, уж нет, так не пойдет. Я поймал его клинок на гарду и, вытянувшись в длинном выпаде, проскользнул под шпагой. Туше!

Следующий – Сашка Нечаев. Он в основном стремился ударить клинком по клинку, но в атаку не переходил. Совершенно бессмысленное бряканье. Но, не мог же он защищаться бесконечно. Я решил провести атаку в почти его манере. Сильный удар по Сашкиному клинку, отбросивший его в сторону, и быстрый выпад. Сашка шагнул было назад, но наконечник шпаги дотянулся до колета. Туше!

Ага, у меня уже две победы. А как дела у других. Генка – одного победил, а со вторым еще пока не закончил. Хотя его дело плохо. Андрюшка Федин победил двоих, и сейчас, как и я отдыхает. Теперь мне пришлось следить за боем Медынского и Виталика Картышева. Медынский снова попробовал стремительную атаку. На этот раз его противник пропустил Дениса мимо себя и быстро нанес встречный укол. Надо бы запомнить. Насколько я помню, следующий бой у меня с ним.

Так и оказалось. Этот бой протекал на удивление неторопливо и размеренно. Виталик не особо стремился к нападению, похоже, лишь ожидал моей ошибки. Надо что-то придумывать. Что же делать? У меня не такой уж богатый опыт. Это ведь только первые поединки. А если провести перевод. Виталик отклонился от укола. Его шпага устремилась ко мне. Забыв все правила защиты, я размашисто отмахнулся от клинка и, шагнув назад, свалился на пол.

– Поднимайся, – голос Виктора Алексеевича прозвучал неожиданно сердито, – и не забывай о технике.

О какой еще технике? Мы ж тренируемся всего пару месяцев. Скорее всего, еще и не все приемы изучили.

– Пользуйся изученными защитами.

И вот мы снова стоим друг против друга. Выпад – защита. Выпад – уклонение и укол в руку сверху. Туше!

Игорь Максимов – пожалуй, самый опытный из наших фехтовальщиков. Он единственный, кто еще не пропустил ни одной тренировки. Это сказалось. Достаточно быстро он обошел мою защиту. Шпага его нашла цель, больно ткнув в грудь.

Еще один передых. Сражались Генка и Андрюшка. Генка победил легко и быстро. Грузный Федин не успел уследить за Генкиным клинком.

Против меня вышел высокий худой эстонец Валдо Лерг. За внешней медлительностью у него скрывались короткие стремительные атаки. Примерно так же мгновенно жалит оса. Я еще в деревне заметил: сидит она себе и сидит спокойно, но стоит на нее замахнуться, как гвоздем вдарит. Так и Валдо. Медленно, и вроде бы, лениво блокировал мою шпагу и тут же – выпад. Моя защита звякнула о его клинок только после того, как укол достиг цели.

Генка. Ну, этого-то я хорошо знаю. Думаю, проблем с ним не будет. Однако, все оказалось не так уж просто. И когда он только успел натренироваться? Атака —защита – контратака. Шаг вперед – показ укола – защита – шаг назад – защита. Выпад. Туше! Совершенно неожиданно шпага моя ткнулась в грудь Генки.

Перевел дух. Мне осталось еще два боя. А волосы под маской уже слепились в сосульки от пота. Жарко все-таки в маске. Да и тело под колетом ужасно чешется. Надо же, мы на тренировках тоже время от времени колеты надеваем. Почему ж там так не потеется?

Вот и Андрей. Генка его легко одолел. И мне как-то негоже хуже его сражаться. Неожиданно, схватка получилась упорной. Андрей беспрестанно атаковал. И как только он не устал? Четвертая – шестая – седьмая – оппозиция гардой – уклонение – выпад. Туше!

Владимир Воюш. Неужели, последний бой? А как же тогда на соревнованиях? Там и боев больше, и счет не заканчивается одним уколом. А ведь он тоже устал. Вперед – в бой. И тут же звон клинков словно стал веселей. Володька бился как-то беззаботно что ли. Я и купился на эту беззаботность – моментом схлопотал укол.

Таким образом, мне удалось набрать только пять очков. У Генки – шесть. Ничего себе.

– Завтра не опаздывать, – подводя итоги, проговорил Виктор Алексеевич.

– Как это? У нас же нет завтра тренировки.

– Теперь есть. Разве я еще не сказал? У нас скоро соревнование. Поэтому тренировки теперь будут каждый день.

Ничего себе. Интересно, а кто будет участвовать? Вряд ли кто из нас.

– Участники соревнования определятся, – продолжал между тем Виктор Алексеевич, – в процессе всех дальнейших тренировок. А сейчас все свободны.

– У меня дела, – проговорил я, выходя со стадиона.

Генка ничего не спросил, а просто помахал мне вослед. Они с Алешкой куда-то собрались. Я остался один. Почему-то я был несказанно рад этому. Теперь никто не помешает мне прийти к Оле в гости. Во всяком случае, никто не будет надо мной смеяться и впоследствии тыкать пальцем. А, вообще, Генка способен на это. Мне кажется, что ему самому хотелось бы подружиться с Олей.

Я и не заметил, как добрался до Олиного дома. Кнопка звонка отозвалась мелодичным перезвоном.

И сразу в ответ на звонок раздался заливистый лай. Ага, собака уже встречает. Здорово. Но мне почему-то сейчас совсем не до собаки.

Это ж надо, если раньше с Генкой мы просто так палками махали. Сражались то есть. А сегодня – почти по всем правилам фехтовали. И это – незабываемое впечатление.

Мохнатая рыжая маленькая собаченция выскочила ко мне из открытой двери. Оказывается, Оля уже отреагировала на мой звонок.

– Проходи.

– А мамы твоей не будет?

Оля не ответила. Она уже скрылась в комнате. Я последовал за ней. Меня встретила несколько приглушенная музыка. Оля сидела у пианино и энергично брякала по клавишам.

Я устроился на диване, старательно делая вид, что мне интересно

Звучало что-то классическое. Неудачное сочетание. Моя усталость после столь бешеной тренировки и музыка. Глаза непроизвольно начали слипаться. Не хватало мне еще уснуть.

Все, больше не могу. Я поднялся и сделал несколько шагов.

– Ты чего это?

– Оль, давай как-нибудь в другой раз, – пробормотал я, одеваясь.

Хлопнула за мной дверь, и я поплелся домой.

14

Зря я переживал по поводу моего выступления на елке. Оказалось, что выступать мне было нужно только перед малышней с первого по четвертый класс. На нашем празднике эта роль отводилась не мне. Так что я мог, и должен был, придумать новогодний костюм. Конечно, лучшим костюмом стала бы та же самая шинель. Но ведь праздновать же мы будем не на улице, а в теплой школе. Так что костюм солдата в шинели явно не годится.

Что же тогда придумать?

Может, папа что-нибудь посоветует?

– Да уж, задал ты мне задачу, – папа даже поднялся с кресла, – а почему бы тебе не одеться, как в прошлом году, мушкетером?

– Ага, мушкетером… – я сразу прервался, так плаксиво вдруг зазвучал голос.

– А что такого? – он нетерпеливо обернулся к телевизору.

Как, что такого? Он разве не помнит, что тот мушкетерский костюм был предназначен только для одного праздника. Да и выброшен он уже давно, сразу после окончания смены в лагере. Шляпа еще тогда, почти на следующий день, вся смялась. Бумажное перо разорвалось на мелкие кусочки – не слишком крепкое же было. Пластмассовую шпагу летом стащили. Я тогда гулять убежал. Домой лень было заходить. Так я ее на форточку в кухне положил. Благо на первом этаже. Разве только плащ мог еще где-то в кладовке валяться. Правда, при переезде я его все-таки не видел.

А, впрочем, зачем мне вспоминать про старый костюм, когда у меня есть доспехи, почти полные. Оставалось только примерить.

Решено. Я принялся за поиски. Перерыл всю кладовку. Нет нигде доспехов. Куда они могли деться?

– Пап, ты не видел моих доспехов?

– Чего не видел? – вид отца был настолько ошарашенным, что заподозрить его в какой-то причастности к исчезновению моего богатства не представлялось ни малейшей возможности.

Может, тетя Лара знает?

Хочешь – не хочешь, но надо идти к ней. Она как раз на кухне посудой брякала – ужин готовила. Что там говорить, готовить она любила, да и умела. Мама тоже умела готовить, но не очень-то и любила. Чаще папа, встречая маму с работы, что-то колдовал у плиты. Довольно неплохо у него получалось.

Вот и оставались бы мы с ним вдвоем.

Зачем нам эта Лара?

Но, она уже была тут, и никуда от этого не деться.

Еле-еле переступая ногами, я направился на кухню. Хорошо еще, что это не та кухня из малосемейки, где постоянно кто-то околачивался.

Лара стояла у плиты, где на сковородке громко скворчала жарящаяся курица, распространяя вкусный запах по всей кухне. Как только вся квартира не пропахла этим ароматом?

– Тетя Лара?

– Сейчас, Слава, еще немного, и будем кушать.

Она почему-то все время говорила «кушать». Как это меня раздражало. Что я, маленький?

– Я не про ужин.

Тетя Лара повернулась ко мне. Лицо ее, раскрасневшееся от жара, озарила улыбка.

Вообще, могла бы и не улыбаться, – непроизвольно мелькнула мысль.

– А о чем тогда? – она на мгновение повернулась к плите, что-то пошевелила на сковородке.

От этого вкусный запах только усилился. Сейчас он, наверное, уже наполнил всю квартиру.

Я непроизвольно сглотнул слюну. Не хватало еще, чтоб тетя Лара заметила. Но она или не обратила внимания, или на самом деле не заметила. Между тем, насколько я мог видеть, ужин был готов.

– Давай за стол, – тетя Лара обтерла руки фартуком, – Там и поговорим.

Сразу говорить не хотелось. Рот старательно занимался поглощением пищи.

– Слава, не молчи. Что у тебя?

Ага, не молчи. А вдруг она все выбросила. Что тогда? Хотя, как она могла выбросить? К машине же мусорной я хожу. Моя это обязанность. Значит, доспехи где-то дома.

– Тетя Лара, а вы не видели моих доспехов?

– Доспехов? – тетя Лара задумчиво нахмурилась, есть у нее такая привычка, – Это те железки, что ты еще осенью принес?

Ладно, пусть будут железки. Главное, что знает про них. Скорее всего, поможет и с их местонахождением.

– Ага… Они самые. Не знаете, куда они подевались?

– А как же, конечно знаю. Они в тумбочке, на балконе.

Я чуть не заорал от досады. Надо же, на балконе… Балкон же на зиму заклеен. Туда не проберешься. Да, и проберешься, не особо это поможет. Теперь там снегу по колено. Не то, что к тумбочке не пробраться, а и просто выйти не получится.

– А зачем тебе?

– Хотел новогодний костюм сделать, – хмуро отозвался я.

– Да, уж, не повезло тебе, – оторвался от тарелки папа, – А, может, оно еще и к лучшему?

– Как это?

– А так. Для новогоднего костюма это железо все равно не годится. Тяжело в нем и неудобно. Ни поплясать, ни хоровод водить. Никуда не годится…

– Да, – подхватила тетя Лара, – на праздник надо что-то более легкое и… красочное что ли.

– Что же мне тогда делать?

– А когда праздник?

– Всего десять дней осталось, – я уткнулся в тарелку.

– Это ж – целая вечность, – усмехнулся папа и умчался в комнату, к телевизору.

– Ничего, Слава, – тетя Лара слегка взъерошила мне волосы, – что-нибудь придумаем.

Лежа в постели, я все представлял, что они смогут придумать. Мама бы обратилась к подруге – Клавдии Иосифовне – та работала в ДДК – Детском дому Культуры. Она всегда мне костюмы приносила. Еще в детском саду. Какие-то театральные. А сейчас нам туда дорога, скорее всего, закрыта. Так что не видать мне больше классных костюмов. Впрочем, и в прошлом году уже обошлись без тети Клавы. Костюм мушкетера сами же сделали. И тут должны бы справиться.

Мысль опять повернулась к шинели.

Может, все-таки ее?

Нет, это никак не подходит. Не буду же я в пальто по залу скакать. Снять его все равно не получится. И что тогда это будет за праздник? Одна насмешка…

* * *

Надо же, тетя Лара все-таки придумала. И, причем, почти в том же ключе, что и моя шинель. Со своей работы она принесла погоны майора – это такие, с одной большой звездочкой и двумя полосками, папа их назвал просветами, офицерский ремень и фуражку.

Ни чего себе.

Интересно, где это она так работала, что могла позволить себе почти полную армейскую форму. Мельком я слышал, что где-то на приемке. Но, что за приемка такая, где она – никаких сведений.

Неужто, что-то секретное? Слово «секретное» взрослые говорили, чуть ли не шепотом и оглядываясь по сторонам.

Но не в этом дело. Теперь нужно было как-то приспособить все это к новогоднему костюму. Погоны погонами, но их еще надо как-то и куда-то пришить. Не использовать же шинель. Гимнастерку бы мне. Но где ж ее взять?

Спасла положение опять же тетя Лара. Откуда-то их груды одежды, она вытащила ярко-зеленую рубаху. Я о ней почти забыл. Сама по себе рубаха была ужасно неудобной: колючей, да и надевалась через голову. Короче, не нравилась мне эта рубаха. Вот и пряталась в глубине вещей.

– Вот то, что нам надо, – удовлетворенно проговорила мачеха.

– Совсем она не похожа, – сморщился я.

– Зачем тебе настоящую? – поинтересовался папа, – ты не в армии служить собираешься, а на праздник костюм готовишь. Немного, похоже – и ладно.

Тоже верно. Так, можно и медальки нацепить. Тем более, что у меня был старый, еще с прошлого или позапрошлого года, журнал «Мурзилка». А в нем – все медали за войну. Отыскал я журнал среди бумаг. Опять незадача. Бумага-то в журнале тонкая – мнется и рвется. Как такие медали привесить?

Выход нашелся быстро. А что если наклеить их на картонку? И плотней – не будут скручиваться и обрываться.

Проблема пришла неожиданно: ремень. Офицер, которому он принадлежал, наверняка, был в несколько раз толще и шире меня. Чтоб ремень сошелся на мне и не падал, нужно было проделать несколько новых дырок.

– Жаль, – тетя Лара критически осмотрела ремень, – Как я не подумала об этом. И новых дырок делать нельзя. Неволин просил вернуть ему ремень после праздников.

Приходилось отказываться от офицерского ремня. Неужели, и этот костюм не получается?

– Вот что, сын, – пришел нам на помощь папа, – надевай-ка солдатский.

– Но…

– Никаких, но. Других вариантов все равно нет. Будешь, будто ты из солдат офицером стал.

Ничего не поделаешь. Выхода действительно больше не было.

– Тогда я и фуражку не буду брать, – я решительно отложил головной убор в сторону…