Текст книги "Россия в современном мире. Прошлое, настоящее, будущее (сборник)"

Основной путь к оптимизации федерального бюджета – сосредоточение сил на росте российской экономики в целом. Один из реальных его источников открывается в предложении помощника президента по экономическим вопросам Андрея Белоусова – понизить установленную в Резервном фонде «неприкасаемую сумму» в 7 % от ВВП до 5 % ВВП. «Для развития экономики страны эти 2 % ВВП в год могут означать очень много, – заявил Белоусов. – Это больше одного триллиона рублей в расчете на три года. Если мы примем такое решение, то начиная с 2015 года мы сможем тратить приличные деньги на дороги, на энергетическую инфраструктуру, на помощь регионам в ликвидации ветхого и аварийного жилья».

Заслуживают внимания и другие предложения. Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, например, подняла вопрос о переносе из Центра на периферию головных офисов крупных компаний, начиная с госкомпаний. Насколько важно выполнение этого предложения, показывают факты. При общем падении налога на прибыль уже в 2013 году появились крупные налогоплательщики в семи регионах[62]62
  См.: Интернет-портал «Финмаркет» 14 августа 2013 г.


[Закрыть].

Для оздоровления бюджетного федерализма целесообразно увеличить долю бюджетов субъектов Федерации в налоговых поступлениях, собираемых на их территории. Давно уже предлагалось изменить пропорции раздела налогов между федеральным, региональными и муниципальными бюджетами. Сопротивление федерального правительства такому маневру понятно. Но поиску необходимого компромисса, возможно, способствовало бы рассмотрение вопроса об увеличении доли налогов в региональных бюджетах в связке с сокращением объемов трансфертов субъектам Федерации из Центра. Общей целью здесь должно стать повышение экономической самостоятельности региона.

Это несомненно скажется и на заинтересованности региональных и местных властей в повышаемости собираемых налогов. Еще на заседаниях правительства, которое я возглавлял, предлагалось, чтобы до дотационных субъектов Федерации доводилась, скажем, на период между выборами властей фиксированная ставка на пополнение федерального бюджета. Размеры этой ставки предусматривались в виде разницы между трансфертами из Центра и налоговыми отчислениями регионов в федеральный бюджет. Разница определялась как средняя за предшествовавший срок. Все заработанные и собранные сверх этого средства предполагалось оставлять в распоряжении регионов. Естественно, речь шла об обычных, а не об экстраординарных трансфертах. Помимо всего прочего, такая схема могла бы строго ограничить и субъективизм Центра, и лоббирование субъектов Федерации. Эту схему поддержал в беседах со мной целый ряд губернаторов, уверенных в том, что создастся серьезный стимул для увеличения сбора налогов и в конечном счете стимулирования социально-экономического развития регионов.

В качестве альтернативы этому подходу можно рассматривать позицию Минфина, не имеющую ничего общего с федерализмом. Еще в 2004 году министр финансов Алексей Кудрин предложил вводить внешнее управление в регионах, имеющих бюджетный дефицит. Такая линия нашла сторонников, считающих, что регионам следует выбирать между поддержкой из федерального бюджета и самостоятельностью в распоряжении финансовыми ресурсами. Конечно, картина далека от идеальной: большинство субъектов Федерации – реципиенты, формирующие свои бюджеты в различной степени за счет финансовых поступлений из Москвы. Но выходом из этой ситуации не может быть взятие под полный контроль центра финансовой деятельности субъектов Федерации.

Отход от «бухгалтерской позиции» в отношении субъектов Федерации отнюдь не означает отрицания необходимости жесткого контроля за расходами региональных и местных бюджетов, пресечения коррупционной практики, развивающейся на местах. Но это следовало бы делать, опираясь на здоровые элементы в субъектах Федерации, а не путем лишения их суверенных прав.

Жизнь выдвигает требование изменить положение местного самоуправления: определить его организационные и финансовые основы, распределить полномочия и финансовые ресурсы между местным самоуправлением и регионом. В России более чем 23 тысячи муниципальных образований – от крупного города до небольшого сельского поселения. Весьма важен отказ российского руководства от универсального подхода с определением тех социально-экономических функций, которые закрепляются за муниципалитетами. Это особенно относится к сельским поселениям, местные власти в которых практически недееспособны.

Ко всему этому можно добавить и конфликт между руководителями различных ступеней власти, особенно главами субъектов Федерации – губернаторами и мэрами крупных городов – центров таких регионов. Дело не только, да, пожалуй, не столько в субъективном факторе, которому подчас уделяется столь большое внимание в СМИ, а в объективном характере таких противоречий. По всей видимости, они неизбежны, но это не означает, что не следует предпринимать главным образом законодательные меры для их смягчения. В США[63]63
  Данные по США приводятся по записке ИМЭМО РАН, опубликованной в сборнике материалов заседания «Меркурий-клуба» 21 мая 2013 г.


[Закрыть], например, наряду с распределением функций между различными этажами власти и обозначением совместно выполняемых функций – налогообложение, регламентация деятельности корпораций, обеспечение благосостояния населения, – законодательно предусматриваются зоны, в которых федеральный Центр, штаты и местные органы власти могут договариваться о перераспределении полномочий сторон. Согласно 10-й поправке к Конституции США, полномочия, которые не отнесены исключительно к ведению федерального Центра[64]64
  Оборона; учреждение федеральных органов власти; денежная эмиссия; регламентация финансового, авторского права и вопросов натурализации; регулирование внутренней и внешней торговли, взимание основных налогов, сборов, пошлин и акцизов, финансирование государственного социального обеспечения; регулирование торговли с иностранными государствами и между отдельным штатами и т. д.


[Закрыть], сохраняются за штатами и муниципалитетами. К ним отнесены такие функции, как здравоохранение и социальное обеспечение; высшее образование на уровне штата; регулирование деятельности малого бизнеса, страхования и сельского хозяйства; разработка природных ресурсов для внутреннего рынка и другие. Что касается местных органов власти, то они отвечают за начальное и среднее образование; местную полицию и пожарную охрану; муниципальный транспорт; городские налоги; строительство и поддержание дорог на их территориях; общественные работы и социальное обеспечение населения.

В целом в США проявляется тенденция освобождения федерального Центра от части обязанностей и перехода к координации мероприятий штатов и контролю за их исполнением. Но это не означает отказа Центра от запретительных функций – конгресс в ряде случаев, например в вопросах экологического контроля, огранивает права штатов.

Осуществление функций различных уровней власти базируется на принципе «мои полномочия – мой бюджет». Собственными налоговыми полномочиями наделены федеральное правительство и штаты. Местным органам власти штаты могут передавать права по установлению и сбору налогов. Ставка делается на самофинансирование. Из федерального бюджета выделяются гранты регионам, рассчитываемые по численности их населения и душевому доходу, а также помощь депрессивным районам. Но финансы самих штатов и местных органов власти являются основным источником их финансовых ресурсов. Почти половина объема всей целевой финансовой поддержки осуществляется и Центром, и штатами, при условии софинансирования нижестоящими органами власти. Штатам разрешается привлекать кредиты на долговременной основе только на капитальные расходы и на покрытие кассового разрыва в выполнении бюджета. Налог на прибыль корпораций распределяется между всеми теми штатами, где они действуют.

Естественно, что наша практика в отношении местных органов власти имеет свою специфику – отрицать это бессмысленно. Вместе с тем, как представляется, необходимо ознакомиться с опытом федерального бюджетного строительства в других странах. Тем более что органы местного самоуправления, как заявил президент Путин, «…должны стать в полном смысле состоятельными, и прежде всего в финансовом плане»[65]65
  Официальный сайт Президента России 8 ноября 2013 г.


[Закрыть]. По его словам, в 2013–2016 годах муниципальные бюджеты за счет перераспределения налоговых поступлений должны получать дополнительные доходы. Наряду с этим, естественно, есть и другие рычаги, способные вызвать финансовую заинтересованность муниципалитетов в развитии производства, инфраструктурных проектов, сферы услуг.

В последние годы внимание к проблемам местного самоуправления возросло. Принят ряд поправок к существующему закону, вводящих новый тип муниципального образования – город с районным делением, а также расширяющих в политическом плане полномочия субъектов Федерации в их отношениях с муниципальными образованиями. Однако еще сохраняются пробелы в таком законодательстве, в основном по такой немаловажной теме, как межбюджетные соотношения. При этом необходимо отказаться от того, что многие реформы осуществляются без предварительной экспертизы и дифференцированного подхода. В результате местное самоуправление, отвечающее за социальную ситуацию на своей территории, не участвует в принятии спущенных сверху решений, что в ряде случаев болезненно сказывается на интересах населения. К примеру, так произошло при начавшемся укрупнении больниц и учебных заведений путем в том числе и территориального их переноса.

Общий вывод таков: необходимо разработать комплексную, экономически обоснованную и юридически выверенную стратегию развития бюджетного федерализма в России.

Естественно, одним лишь бюджетным федерализмом не исчерпываются взаимоотношения Центра и субъектов Российской Федерации – страны многонациональной, многоконфессиональной. В таких условиях важно, прежде всего, понять, каково соотношение между необходимым ростом эффективности управленческой функции Центра и развитием демократических начал федерализма в нашей стране.

Сразу же оговорюсь: федерализм сам по себе не идентичен демократии – государства с федеральным устройством необязательно более демократичны, чем унитарные. Но отсутствие федерализма в системе устройства многонационального государства с комплексным проживанием этнических групп – признак его недемократичности. К такому же выводу приводят и предпочтения, отдаваемые не людям, а территориям.

Не буду останавливаться на хорошо известных фактах: переходе от назначений к выборам глав регионов, усилении роли региональных парламентов, изменениях в формировании Совета Федерации, реформе местного самоуправления. Согласен с теми, кто считает, что это продвижение демократических начал, которые, конечно, следует развивать в будущем. Однако, пожалуй, главный вопрос, способный в решающей степени повлиять на федеративный характер нашего государства: разовьется ли тенденция построения федерации на базе территориального федерализма? Ряд политиков и экспертов даже ссылаются на такого высокого авторитета во многих областях науки, как академик Никита Моисеев, который писал: «Для Российской Федерации было бы большим благом преобразование ее в федерацию штатов».

Но для России такой «выпрямленный» подход представляется абсолютно контрпродуктивным, подрывающим стабильность в стране. Федерация в США совершенно другого рода, чем в России, – население штатов состоит в основном из нескольких поколений иммигрантов, а не людей, предки которых сотни, тысячи лет обитали на этой земле.

А теперь мы подходим к проблеме особенностей национального аспекта российского федерализма на данном этапе его развития.

Национальные образования Российской Федерации[66]66
  См.: Официальный сайт Президента России 30 октября 2014 г.


[Закрыть]

Данные, приводимые в таблице, свидетельствуют о серьезных различиях в численности лиц, принадлежащих к «титульной» нации, в общем населении регионов. Эти различия носят этнический характер – проведение общероссийской переписи основывалось на самоидентификации опрошенных. Лишь незначительное их число отказалось причислять себя к той или иной национальной группе. В пользу этнического характера большинства республик свидетельствует и значительное число лиц, причисляющих себя к «титульным» нациям, но проживающим в других регионах. Небольшой процент «титульного» населения главным образом в автономных округах, а в Еврейской автономной области он меньше 1 %.

Вместе с тем чрезвычайно высок процент лиц, обладающих общегосударственным русским языком вне зависимости от их этнической принадлежности (сюда причисляются и двуязычные лица). В 17 из 21 республики Российской Федерации этот процент не ниже 95. Высок он и в Республике Дагестан – 90 %, Чеченской Республике – 92 %, Республике Саха (Якутия) – 92 %, Республике Тыва – 85 %. Очень высокий процент русскоязычного населения и в автономных округах. Этот показатель весьма важен, так как нельзя отделять друг от друга язык и культуру в ее широком смысле.

Вывод из изложенных сопоставлений для развития российского федерализма неоднозначен. Во-первых, отказ от этническо-территориальной системы, включение всех субъектов в административно-государственное устройство фактически означали бы конец федерализма в многонациональной России. Во-вторых, очевидно, существуют предпосылки для рассмотрения целесообразности присоединения отдельных национальных образований к субъектам Федерации, созданным на административно-территориальной основе. Политическим анахронизмом является, например, существование Еврейской автономной области, где «титульная» нация составляет меньше 1 % населения. Создание еврейского национального территориального образования связывалось с расчетом на миграцию еврейского населения в эту автономную область, однако этого не произошло.

В двухтысячные годы произошло объединение некоторых административных национальных округов с государственно-территориальными субъектами Федерации. Образовался ряд краев. Смысл таких объединений, безусловно, заключается в определении пути для более эффективного решения социально-экономических проблем. Конечно, при этом следует принимать решения, учитывая национальный фактор в том или ином регионе.

Такие объединения существуют уже достаточный срок, чтобы проанализировать не только положительные моменты, но и недоработки. При вхождении национального образования в государственно-территориальный субъект особое значение приобретает сохранение условий для развития культуры, исторического наследия этноса. Не всегда на это обращалось должное внимание. Так, выявились факты нарушения руководством края обещаний, данных перед присоединением Коми-Пермяцкого округа, – произошло закрытие ряда учреждений его культуры. В январе 2013 года депутаты от Эвенкии приняли обращение к губернатору Красноярского края, в котором тоже высказывались претензии. Все это, несомненно, должно учитываться при продолжении процесса вхождения некоторых национальных образований в административно-территориальные субъекты. К этим некоторым, как мне представляется, могли бы быть отнесены исключительно те национальные объединения, в которых «титульная» нация не только малочисленна, но занимает крайне небольшой процент населения. Но их объединение с другими субъектами Федерации ни в коем случае нельзя рассматривать как процесс отказа от этнических особенностей того или иного народа. Влияние на них русской культуры будет происходить без навязывания сверху.

Федеративное устройство Российского государства, совмещающее национально-государственный и административно-государственный характер, отнюдь не противоречит формированию общероссийского гражданского общества. Однако это нелегкое дело, которое должно учитывать всю специфику российской действительности. 30 октября 2014 года на съезде Российского союза ректоров ректор Северо-Кавказского федерального университета Алина Левицкая привела данные социологических исследований. Этническую идентичность как важную и очень важную называют почти 84 тысячи опрошенных, а соответствующую оценку гражданской идентичности как важную и очень важную назвали чуть больше 35 % опрошенных.

Конфессиональную принадлежность как важную и очень важную оценил 91 % опрошенных молодых людей. И, несмотря на положительную динамику, проявившуюся в десятилетний период, значительное большинство молодых людей продолжают считать этническую и конфессиональную идентичность много выше общегражданской[67]67
  Бердяев Н. Судьба России. М.: МГУ, 1990. С. 101.


[Закрыть]. Нужно сказать, что такая специфика не только северокавказская. Не думаю, что картина была бы противоположной при аналогичном социологическом исследовании в «русских» областях.

В таких условиях особое значение имеет разграничение между двумя понятиями: национализмом и патриотизмом. Национализм не ограничивается защитой культурно-исторических особенностей данной нации, необходимостью отстаивать ее интересы. Это было бы приемлемо, если бы суть национализма не заключалась в противопоставлении другим нациям, на которых националисты обычно смотрят «свысока». Такое отношение свойственно не только крупным, но и малочисленным нациям.

Об истинном патриотизме, проявляющемся в любви к России, прекрасно сказал Николай Александрович Бердяев: «Любовь наша к России, как и всякая любовь, – произвольна, она не есть любовь за качество и достоинство, но любовь эта должна быть источником творческого созидания качеств и достоинств России. Любовь к своему народу должна быть творческой любовью, творческим инстинктом. И менее всего она означает вражду и ненависть к другим народам. Путь к всечеловечеству для каждого из нас лежит через Россию»[68]68
  Мирсаид Хайдаргалиевич Султан-Галиев был с 1917 г. членом партии большевиков, в 1919–1921 гг. председателем Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока, основатель и руководитель российской мусульманской коммунистической партии. Исключен из партии большевиков, трижды арестовывался. В 1937 г. был приговорен к расстрелу, реабилитирован посмертно в 1990 г.


[Закрыть].

Весьма нелегко развить процесс перехода к общегражданскому самоопределению российского населения. Категорически нельзя вести дело к общегражданской идентификации через противопоставление русской культуре, искусству, истории национальных традиций, культуры этнических групп, населяющих нашу страну.

Перед нашими глазами развернулась трагедия во Франции. Нужно ли нам извлекать из нее уроки? Такая истина, что свобода печати необходима для построения демократического общества, неоспорима. Но кто сказал, что следует поддерживать в той или иной форме свободу публикаций в СМИ, если они направлены на унижение, оскорбление религиозных чувств. Призывы доказать свободу печати через публикацию карикатур, например на пророка Мухаммеда, задевают чувства мусульманской части населения – верующих и неверующих. А в России это не так уж мало – 18, а возможно, и больше миллионов граждан. Естественно, не все они, да и их большинство не придерживаются экстремистских взглядов. Но призывы, направленные на разжигание антиисламской истерии, неизбежно приведут к увеличению числа тех, кто хотел бы изолироваться, остаться в стороне от общегражданского строительства как в европейских государствах, так и в России.

Конечно, изложенная точка зрения не имеет ничего общего с попыткой обелить террористов. Кровавые террористические вылазки, где бы они и кем бы они ни осуществлялись, – страшное зло. Никакого им оправдания нет и не может быть. А мы, как представляется, снисходительно относимся к нашим псевдолибералам, которые в данном случае смыкаются с носителями ксенофобских настроений. Серьезное противодействие русофобии, возрождающемуся нацизму, антисемитизму имеет первостепенное значение, но на данном этапе, думаю, к этому следует добавить решительную борьбу с теми, кто покушается на религиозные ценности мусульман. Однако мобилизация на борьбу против исламского экстремизма невозможна без включения местного населения, заинтересованного в серьезном противодействии не только террористам, но и коррупционерам. Не секрет, что именно коррупция является одним из основных факторов, увеличивающих сторонников отказа от светского характера власти.

Ретроспективный взгляд мог бы склонить к отрицательному ответу на этот вопрос. Первой национальной республикой на территории РСФСР стала Татаро-Башкирская Советская Республика. Один из ее создателей Султан-Галиев пытался совместить мусульманство с институтами, развивавшимися после Октябрьской революции. Широкая автономия мусульман совмещалась с созданием мусульманской организации РКП(б) и мусульманской Красной армии[69]69
  Карский договор 13 октября 1921 г. подписан с одной стороны Турцией, а с другой – Армянской, Грузинской, Азербайджанской ССР в присутствии представителей Советской России.


[Закрыть]. Однако идея совмещения мусульманской автономии в рамках РСФСР с марксистской идеологией была неосуществима: ни Центр, ни мусульманское население ее не поддержали.

Религиозный фактор вообще не сыграл практически никакой роли в создании СССР и позже Российской Федерации. Единственная автономная республика, образованная по религиозному признаку в Советском Союзе, была Аджария в составе Грузинской ССР. Условием передачи Турцией под суверенитет Грузии порта Батум и местности, на которой была создана Аджарская Республика, по Карскому договору 1921 года было следующее положение: «Население местностей, указанных в настоящей статье (статья 6 договора. – Е. П.), будет пользоваться широкой местной автономией в административном отношении, обеспечивающей каждой общине ее культурные и религиозные права»[70]70
  Данные, приведенные директором Федеральной миграционной службы на совете законодателей Федерального Собрания 20 ноября 2014 г.


[Закрыть]. Население передаваемых Грузии территорий на тот момент было преимущественно грузинским, исповедующим ислам. Характерно, что соотношение между мусульманами и христианами Аджарии после присоединения к Грузии стало меняться в пользу аджарцев, переставших следовать законам ислама. Религиозный фактор не играл большой роли и в Чечне, где проявился не религиозный, а светский «сепаратизм».

Но можно ли считать, что в настоящее время наличие значительного числа мусульман в России практически не оказывает воздействия на процессы российского федерализма? Очевидно, нет. В местностях, населенных мусульманами, в основном на Северном Кавказе, особенно в Дагестане, сепаратизм все больше окрашивается в цвета ислама. Это нетипично российское явление. Волна исламизации политики прокатилась по многим странам. Целью ряда исламских организаций стало создание халифата на всех территориях проживания мусульман. Такие идеи распространяются и в России. Их сторонники при этом пользуются слабостью систем, представляющих традиционный ислам. Сказываются и несомненные неудачи в подготовке в духе традиционного ислама духовных служителей. Многие из нынешних имамов прошли школу в тех зарубежных центрах, где проповедуется и осуществляется соединение толкования Корана с умением пользоваться «калашниковым».

Ограничение влияния исламских экстремистов становится важной задачей развития российского федерализма. Эту задачу только силовыми методами со стороны федералов решить нельзя. Следует разбираться в причинах, почему именно молодые люди становятся податливыми на влияние экстремистов. Безработица, отсутствие перспектив роста, недовольство процветающей в местных верхах коррупцией, специфика в распределении ресурсов – все это облегчает радикальным исламистам задачу внедрения в сознание молодежи (и не только) антироссийских идей, а многих подталкивает к вооруженным действиям.

Необходимо создание обстановки противодействия исламистскому экстремизму. Важнейшей чертой такой обстановки является активное участие в противодействии экстремизму местного населения. Но мобилизация на борьбу против исламского экстремизма невозможна без включения именно местного населения в серьезную борьбу с коррупцией, которая является одним из основных факторов, увеличивающих сторонников отказа от светского характера власти.