Текст книги "Блуждающие тени"

Открыв дверцу автомобиля, вышел под дула автоматов, держа руки вверх и громко крича:

– Свои! Удостоверение в руке!

Но – бесполезно. Я не успел сделать и шагу, как на меня обрушился удар прикладом – если бы я не увернулся, мне бы точно сломали ключицу.

Сломать не сломали, но проехались по плечу зверски болезненно, разорвав кожу и порвав дорогую футболку, купленную мной в хорошем магазине.

Взревев от боли и ярости, совершенно на автомате я выбил оружие у противника и, выкрутив ему руку приемом айкидо, метнул через дорогу.

Второй нарвался на прямой удар в челюсть и осел у моих ног, третий, наверное, долго не будет удовлетворять свою женщину – сплошной синяк в паху этому не способствует. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы мужской голос не проревел в мегафон:

– Прекратить безобразие! Остановиться! Не трогайте его, идиоты!

– Кто кого трогает?! – возмущенно крикнул один из бойцов, неохотно отходя от меня и щупая пульс лежащего на земле напарника. – Если ты, гаденыш, его убил, я тебя лично пристрелю!

– Не убил, – холодно сказал я, возмущенно оглядывая порванную футболку и начавший наливаться синевой и кровью порез на плече. – А надо было убить! Козлина, такую майку классную испортил! Что, дебилы, не слышали, что я вам кричал про удостоверение в руке? Идиоты, правильно ваш начальник сказал! Я старший лейтенант госбезопасности, вот удостоверение! Ну и идиоты… где вас, дебилов, набирают? В охранных структурах города Пердяевска, что ли?

– Сам идиот! – окрысился боец, стянувший с себя черную шапку с прорезями. – Какого хрена у ментов на трассе не остановился?! У нас ориентировка на разбойное нападение – черный джип, полный кавказцев с оружием, что мы должны были подумать? Сам-то башкой думаешь или нет? Вы, б…, комитетчики, ментов в хрен не ставите, стремно остановиться было, что ли? Теперь разборок и отписок, б…, на весь вечер! Чтоб ты лопнул, летеха хренов! – Мужик хлопнул в сердцах маской об асфальт и зашагал к будке КП.

Побитые мной его соратники тяжело поднимались с земли – само собой, я не стал их убивать, нам до кучи не хватало только проблем с законом по дороге к цели.

Я тоже пошел к КП, предвкушая разговоры со старшим ментом.

Они не заставили себя ждать, эти разговоры, – рядом с Леной стоял человек в форме подполковника, глаза которого метали молнии. Девушка же, наоборот, была свежа и прекрасна, как майская роза, и слегка улыбалась, глядя на разъяренного мента.

Лена подняла на меня глаза, отведя их от красного от злости подполковника, и сказала:

– Сергей, господин полицейский очень расстраивается по поводу того, почему мы не остановились на сигнал патруля по трассе. Ты не мог бы объяснить ему, в чем дело?

– Запросто. Вначале только представимся: старший лейтенант Федеральной службы безопасности Макеев. Как вас величать? Иван Сергеевич? Зам командира батальона? Замечательно. Господин заместитель командира, мы в командировке от управления и не вправе вам рассказывать о нашем деле. Ваши сотрудники подали нечеткие сигналы, которые мы не заметили, поэтому, скорее всего, вина за случившееся лежит на них. Оценив ситуацию на КП, я приказал достать удостоверения и, когда выходил, продемонстрировал свое в открытом виде вашим сотрудникам, однако они не отреагировали и набросились на меня с автоматами. Я обучен реагировать на это адекватно. Так что ваши трое сотрудников получили легкие и средней тяжести телесные повреждения. Я тоже получил телесное повреждение – возможно, средней тяжести, что может осложнить мою работу в ближайшее время. Ну что, будем отписываться или разойдемся, как в море корабли?

– Разойдемся, – буркнул подполковник, искоса рассматривая загорелую гладкую ляжку Зари, торчавшую из элегантных шорт, – если у вас претензий нет. Наши тоже накосячили, придурки чертовы!

– Нет никаких претензий – я понимаю, произошла ошибка. Мы не будем ничего указывать в рапорте. Кстати, не расскажете нам, что там за джип ловят и какого черта все так всполошились?

Подполковник помолчал и хмуро сказал:

– Группа кавказцев, человек пять, совершила разбойное нападение на главу районной администрации. Убита жена главы, сам он ранен. Добить они не успели – милиционеры охраны открыли огонь, бандиты захватили в заложники девушку восемнадцати лет, дочь главы, и, запихнув в джип, увезли в неизвестном направлении, расстреляв патрульные машины из автоматов. Вот и все. Теперь план «Перехват» по всем дорогам – джип, предположительно черного цвета или какой-то темный, модель неизвестна, все говорят – большой и тонированный.

– А как они могли захватить девушку, – удивленно спросила Лена, приподняв брови, – они что, дома у него были?

– Возле дома. Перекрыли движение, а когда глава высунулся из своей машины, открыли огонь. Мимо проезжали две патрульные машины вневедомственной охраны… если честно – не проезжали, а пили кофе, у ларька стояли и лясы точили… услышали стрельбу, надо отдать им должное – сразу подключились к делу и обстреляли бандитов. Те попрыгали в машину, прихватив девчонку, которая как раз выходила из дома, и свалили.

– Непонятно, а зачем им девушка? – спросил я. – Они уже убили главу – по крайней мере, так посчитали, – а девушка-то им зачем? Выкуп они точно не получат, а с ней одна возня только… И еще – а какой смысл главу этого валить? Какие дела у него с кавказцами?

– Ходят слухи, – подполковник понизил голос, – что он с чеченами еще во время перестройки хороводился, теперь завязал с предпринимательством – типа у него нет бизнеса, а весь бизнес у родственников, перевел на них, видать, – стал политиком, потом главой администрации заделался. Видимо, какие-то разборки у них были с чеченами. Но я вам ничего не говорил, хотите вон – поговорите с командиром группы ОМОНа, вы с ним, хе-хе, уже познакомились. А мне пора. И так тут суеты хватает, вас еще черт принес…

Подполковник развернулся и пошел в КП, а я отправился налаживать контакт с белобрысым парнем, с которым общался возле джипа, – это и был командир группы ОМОНа.

– Командир! Можно на пару слов?

– Чего хотел? Ехали – и езжайте себе! Мне без залетных «соседей» дел хватает! Жаловаться, что ли, будешь? Жалуйся! Мне плевать! И так в дерьме вечно! Вы-то вон раскатываете, как, б…, Джеймсы Бонды, а мне тут на земле, под пулями, черных ловить! Валили бы вы отсюда, а? Без вас тошно!

– Извиниться хотел. Не сильно покалечил твоих?

– Нормально. – Мужик тряхнул русой головой и потер лицо руками. – Ладно, закрыли тему. Все бывает. Все живы, почти здоровы. Так что вопрос закрыт. Осторожнее поезжайте, мы сейчас все машины процеживаем через сито, а они, скорее всего, отсиживаются где-то в лесу – неужели они такие идиоты, чтобы по трассе двигаться. Хотя… все может быть.

– А где тут заночевать можно? Мы хотели в кемпинге где-нибудь – неохота в город ехать, гостиницу искать.

– Тут километрах в двадцати по трассе, возле озера, есть неплохой кемпинг, и кормят хорошо. Хозяин русский. Так что там можете остановиться. Ну все, удачи!

Омоновец повернулся и вслед за подполковником ушел в КП. Там горел свет, кто-то ходил, громко разговаривал, в общем – шла обычная бурная деятельность.

Лена посмотрела на меня и сказала:

– Пойдем переоденем тебя, вояка! Как это ты дал ему врезать по тебе прикладом, Тень? Он даже коснуться тебя не должен был, не то что синяк поставить!

– Ну не убивать же мне было его! – огрызнулся я. – Все-таки представители власти! Думал – разберутся, а они сразу в бой! Скажи спасибо, я их на месте не положил – сейчас бы замучились писать объяснения. Пошли, переоденусь, да в мотель – уже смеркается, надо и отдохнуть, не пилить же всю ночь. А спать на сиденьях я категорически отказываюсь – хочу прижать тебя на чистых простынях… ну относительно чистых!

– Распутник! – Лена ткнула меня пальцем в грудь и с видом гордой девственницы проследовала к джипу.

Я улыбнулся – контраст нависшей темной зловещей глыбы навороченного джипа и светлой девичьей фигурки был пикантным.

Как и сказал командир группы ОМОНа, кемпинг стоял на дороге, в двадцати с небольшим километрах дальше по трассе. Возле него, как обычно, кучковались три или четыре фуры с освещенными огромными кабинами и занавесками на окнах, стояли несколько легковых автомашин с номерами разных регионов (на нашем джипе были московские номера), и тускло горели фонари на столбах.

Был уже поздний вечер – лес вокруг, трасса с пролетающими автомашинами были темны, как будто облиты чернилами.

Выйдя из машины, я потянулся, оглядел окрестности и пошел договариваться насчет ночлега.

Двухэтажное кирпичное здание не представляло собой ничего интересного – внизу кафе с деревянными столами и стульями из массива, вверху комнаты для постояльцев. На здании гордо висела вывеска MOTEL, видимо, для иностранцев, массово заполонивших такие великолепные центры культуры, как Мухосранск и деревня Бельдяжки.

Молоденькая дежурная радостно продемонстрировала мне номер люкс, в котором были аж ванная и отдельный туалет, я удовлетворенно кивнул, бросил взгляд за окно, на освещенный тусклым светом фонаря наш джип и метнулся к лестнице.

Уже подбегая к джипу, я услышал глухие удары и булькающий хрип, как будто кто-то ударил топором по полной бутылке с колой – не рассуждая, с ходу выбил у черноволосого кадра предмет, очень напоминающий «стечкин», и сломал ему шею.

– С тобой все нормально? – с тревогой спросил я у напарницы и повернул ее лицо к свету. – Ты в крови!

– Это их кровь. Видишь джип? Они с той стороны подъехали, с лесной дороги. Меня под прицел взяли и сказали выйти из машины. Я и вышла…

– Хорошо вышла, правильно вышла! Я в окно на втором этаже заметил мельтешение у машины, но не успел.

– Нормально все. Только умыться надо. Противно…

– Знаешь что, давай сейчас положим их в их же джип и вернемся на КП, сдадим мужикам – все им меньше работы будет. Или не будем? Сейчас заставят отписываться, фигню всякую… зачем нам светиться?

– Так-то оно так… упс! Слушай, там же девчонка должна быть, где она? Пошли!

Лена перешагнула через набросанные между машинами трупы разной степени изломанности, заглянула внутрь джипа – это был «Круизер», потом открыла багажник и сказала:

– Иди сюда! Тут она!

Я поспешил на зов и в свете фонаря увидел девчонку. Ее ноги и руки были связаны скотчем, рот тоже был заклеен скотчем, так что она могла только бессильно мычать.

Девушка таращила глаза, дергала руками, в общем, как могла, показывала – развяжите!

Я протянул руку, чтобы сорвать скотч с лица, коснулся девушки и замер, ошеломленный наплывом страшной информации, затем убрал руку и остановил Зарю, пытавшуюся освободить девушку:

– Не трогай ее. Пусть полежит.

– Почему? – Заря недоуменно посмотрела на меня.

– Я знаю, кто навел боевиков на ее отца и мать.

– И кто же?

– Она. Она навела. Из-за нее убили мать и ранили отца. Правильно говорю, а, подруга?

Девица испуганно сжалась в багажнике и попыталась от меня отползти.

– У нее была связь с одним из чеченцев, типа любовь, а перед этим отец, когда стал политиком, перевел свое имущество на жену, а когда с женой начались скандалы на почве его гулянок и баб, перевел все имущество на нее. Она уже взрослая, паспорт есть, все есть – ей хотелось наследства, она ведь единственная наследница папаши. Договорилась через любовника о заказе на папашу, передала информацию – где папашу подстрелить, как и что, вот боевики их и приняли. Чечены же, не будь дураки, отца и мать подстрелили, будучи уверенными, что наповал, а ее втащили в машину, потребовав, чтобы она подписала им необходимые документы. Похоже, она была против, чтобы какой-то Арби или Гусейн поснимал бабки с ее счетов, и возмутилась – после этого и оказалась в багажнике. Когда менты их обстреляли – похоже, повредили что-то в машине, – они отсиделись в лесу, дождались темноты и доползли до кемпинга, чтобы поджидать жирных лохов и заменить тачку – тем более что она засвечена, да еще и в дырках от пуль. Вот лохи им и попались. Мы.

– Как додумался?

– Озарение было! – пожал плечами я и подмигнул Лене.

– Хорошенькие у тебя озарения… – протянула она и посмотрела на девушку. – Что, крыса, так все было? Отвечай, а то сейчас башку откручу, как этим уродам! – Лена рванула со рта девицы скотч, и та плаксиво закричала:

– Они меня обманули! Они хотели все забрать! А папаша, сволочь такая, хотел своей любовнице все отписать! Он с матерью разводился и документы переоформлял, хотел оставить меня ни с чем! Ибрагим, скотина, сказал, что меня любит, а сам им отдал! Вы все равно не докажете ничего, уроды! Скоты, развяжите меня!

– Люди уже поглядывают в нашу сторону, что будем делать? – Лена обеспокоенно посмотрела по сторонам.

– Валить ее надо. Тварь та еще, а наказания точно не понесет. Скажем – нашли мертвую в багажнике, со свернутой шеей. Она мать убила свою… ей нельзя жить. Мне самому или ты?

– Я. Иди складывай жмуров в салон.

Я отошел от багажника и услышал за спиной истошный крик:

– Не подходи, тварь, не подходи! А-а-а!..

Крик резко оборвался хрустом позвонков…

Подняв очередной труп, я забросил его в салон джипа, захлопнул дверцу и сказал Заре:

– Давай за руль нашего джипа, а я поведу этот гроб.

– Куда ты его?

– Сейчас отъедем немного по трассе да спалим. Не тащить же его к КП, ну их к черту, и правда заставят отписываться…

Двигатель чеченского джипа завелся с трудом, хрипел, гремел – видимо, менты его хорошенько зацепили, то-то бандиты полезли к нашему, небось обрадовались, увидев такого динозавра, навороченного, с лебедками и лаптями.

Ехал автомобиль чеченов дергаясь, но все-таки двигался, и через минуту я уже разогнался километров до сорока в час.

Кемпинг скрылся из виду, только луна висела над темным лесом, да редкие огни встречных автомашин выхватывали из темноты придорожные столбы.

Припарковав джип, я подумал немного, пошел к нашей машине, поковырялся в снаряжении и достал оттуда «макаров». Отойдя в сторону, сделал несколько выстрелов по бензобаку автомашины. Конечно, никаких взрывов, никакой иллюминации не было – это не киношный триллер, просто из бака струйками потек бензин, собираясь под днищем в большую лужу.

Подойдя к джипу, заглянул внутрь, включил зажигание и ткнул прикуриватель в его гнезде. Через короткое время он щелкнул, выскочив, я отошел от джипа и бросил раскаленный до вишневого сияния цилиндрик в лужу под машиной.

Жахнул гулкий удар, и джип охватило яркое пламя полыхающего бензина.

Я прыгнул в наш джип, стоящий чуть поодаль по ходу движения, и кинул Заре:

– Гони! Сейчас бак рванет!

Наш джип выскочил на дорогу, как по команде сзади жахнуло, и пламя поднялось выше крон деревьев. С бандой и крысой, убившей свою мать, было покончено.

– В кемпинг будем возвращаться? – невозмутимо спросила Заря, небрежно поворачивая баранку руля и следя за дорогой.

– Нет. Жми дальше, это не последний кемпинг на дороге, я думаю, да и вообще, подальше отсюда надо оказаться – нарисовались по полной, нам это ни к чему.

Мы ехали в ночи еще около двух часов, сделав не менее двухсот пятидесяти километров и уйдя далеко от того места, где разобрались с негодяями.

И я, и моя подруга молчали, думая о своем.

Только раз я спросил у нее:

– Может, мне сесть за руль?

– Нет, все нормально, я днем отдохнула, сиди…

И я не настаивал. Хотя, можно сказать, в нашей паре я был лидером, но прекрасно понимал, что Заря ничуть не уступает мне ни в подготовке, ни в уме, ну, может быть, чуть послабее – чисто физически, а так – она превосходит множество мужчин по всем параметрам.

Я знал, конечно, что нам давали специальные препараты, которые улучшали нашу память, соображалку, позволяли восстановиться физически после тяжелейших нагрузок, но был очень рад тому, что эти средства хотя бы внешне не превращали девушек в мужчин – это было бы мне очень досадно.

От таких мыслей я усмехнулся и, видимо, хмыкнул, потому что Заря спросила:

– Чего ты? Что смешного?

Я объяснил ей, и она без улыбки сказала:

– Да, эти уроды нам подсыпали в еду препараты, витамины – как они их называли. Я тоже знала. Ну а что сделаешь? Ты же сам понимаешь, что без этих средств такую нагрузку мы бы не выдержали. Надеюсь, что они не шибко навредили нашим организмам. Впрочем, а какая разница? Все равно мы долго не проживем – пушечное мясо. Надо будет – спишут на раз, зашлют куда-нибудь в безнадегу, и сгинем под пулями или пытками. Впрочем, опять же – я уже давно должна была умереть, еще в детстве, так что живу, считай, в долг. Вот ты, мне кажется, случайно сюда попал – из тебя так и лезут понятия о справедливости, о ее восстановлении, о правде, о помощи ближнему. Видать, ты домашний мальчик, да, Колдун?

Я помолчал – вообще-то у курсантов не принято делиться личной информаций, это даже специально оговаривалось инструкторами, но мы же уже вроде как и не курсанты? Или курсанты? Да что я их боюсь-то, этих уродов! Теперь – пусть они меня боятся!

– Да. Я вырос в хорошей семье. Папа, мама… бабушка с дедушкой. Все порядочные, работящие. Я вот один получился такой поганец, влетел в такие неприятности.

Заря покосилась на меня и грустно сказала:

– Ты хороший. Ты сам не знаешь, какой ты хороший человек. А то, что попал в переплет… а кто выбирает нашу судьбу? Если бы мы…

Мы еще помолчали, глядя на бегущую ленту дороги, потом Заря сказала уже деловито:

– Давай-ка посмотри, что там у нас, городишки нет поблизости? Что-то и правда мне захотелось полежать на постели… ну и поспать, разумеется, – покосилась она на мою ухмыляющуюся физиономию.

– Нет, тут только какие-то деревни. Смотрим кемпинг наподобие этого, где мы были, да и приземляемся там. Достаточно уже отъехали, хватит. Отдыхать будем.

Нам пришлось пролететь еще километров сорок, пока вдали на трассе не показалось зарево от яркого освещения большой заправочной станции, рядом с которой стоял вполне приличный мотель, где нашлось место таким бродягам, как мы.

Машину загнали на стоянку, где стояли дальнобои, – она была под охраной, за шлагбаумом, да и угнать джип было не так просто. Впрочем, нам было на это наплевать: угонят – другой дадут. Не пешком же мы будем тащиться на задание?

В кафе нас покормили сонные официантки, выползшие откуда-то из недр здания – видимо, спали в подсобке. Мы не особо настаивали на разносолах и удовольствовались солянкой и бутербродами, ругая себя за то, что не запаслись продуктами в дорогу где-нибудь в приличном магазине, не хотелось возиться – мы и сорвались-то из города уже после обеда, в ночь.

Номер оказался так себе, но мы были довольны – горячей воды сколько угодно, простыни белые и чистые, а тела наши гладкие, горячие и умелые… в общем, через минут двадцать сладострастной возни мы крепко спали, как младенцы.

Так закончился первый день нашего путешествия на северо-восток.

К месту назначения мы добрались уже вечером, около семи часов.

Я поразился количеству нитей, которые целыми пучками вели в некую точку, к какому-то пункту, мне неизвестному, – небо было просто опутано этими тяжами. Я даже попросил Зарю сесть за руль – перед глазами постоянно находились эти путаные жгуты. Наверное, как-то можно отключать умение их видеть, но, увы, я не знал, как это сделать.

Мы заняли вагончик люкс – был тут и такой, – умылись и стали думать, как нам быть дальше. Посоветовавшись, решили – надо расспросить руководство турбазы, что тут посмотреть, чтобы определиться с тем, на какой объект нам идти.

Выйдя на крыльцо вагончика, я огляделся по сторонам и поморщился. Невероятно унылый, выжженный пейзаж напоминал заволжские Голодные степи – пожухлая трава, степи до горизонта, по которым ветер гнал перекати-поле, темными шарами прыгающие по песчаным кочкам. Как тут живут люди? Как четыре тысячи лет назад жили люди, которые построили Аркаим и потом куда-то ушли отсюда, забрав все вещи и уничтожив свой город? И ведь так произошло со всеми городами-крепостями, которые располагались в Стране городов, похожими на этот город, называемый нами Аркаим. Вполне вероятно, что четыре-пять тысяч лет назад, как датируют возраст Аракима, климат здесь был совсем другой – было больше лесов, трав в степи, осадков… Но сейчас – это был суровый и жесткий край. Представив, что тут делается зимой, в сорокаградусные морозы и при ураганном ветре, я поежился и решительно спустился с крылечка.

Мы прошлись по лагерю паломников в Аркаим – тут была куча народу со всей страны.

Древний памятник археологии стал объектом бизнеса – предприимчивые люди наладили тут целую индустрию туризма, на радость местным жителям, хоть какая-то движуха в жизни этой забытой богом дыры.

В магазинчике продавали неизменную фигурку «Человек, смотрящий в небо».

Пока мы ехали, Заря разочаровала меня, рассказав, что к Аркаиму эта фигурка, ставшая его эмблемой, не имеет никакого отношения, – она вообще была найдена в Казахстане, рядом с городом Кустанай, трактористом Елисеевым и долго подпирала двери его коровника.

Впрочем, и без этой фигурки тут было очень много странного. Судя по всему, нити тянулись не к самому брошенному древними поселению, а к пологой горе рядом с ним.

Вообще, место меня не впечатлило – жара, какие-то заполошные граждане, бегающие вокруг, некоторые из них имели странные глаза, глянув в которые Заря безошибочно диагностировала:

– Слушай, они под наркотой! Я читала, что тут полно всяких последователей Заратустры и каких-то самодеятельных шаманов и колдунов, раскрывающих сознание с помощью наркотиков. Не знаю, чего они там раскрывают, но рожи у них, как у нарков. Никаким особым народом тут и не пахнет – местные паразитируют на туристах, а туристы обдалбываются и лезут в городище. Слушай, если бы ты не сказал, что нити сходятся сюда, я бы решила, что это огромный такой пшик и вся эта суета вокруг Аркаима есть не что иное, как способ отъема денег у населения одним из законных методов.

– Нет, нити точно идут сюда – вон на ту гору. Пойдем спросим, что за гора?

– Я и так тебе скажу, и спрашивать не надо, это гора Шаманка. Там на вершине выложена какая-то спираль, по ней бродят желающие очиститься и бла-бла-бла… в общем, место паломничества зороастрийцев и проходимцев. Я бы так и решила, если бы ты не сказал, что именно туда тянутся нити. Ну так что будем делать? Туда пойдем? Посмотрим, куда они деваются, эти хрени?

– Давай переоденемся – хоть и жарко, но скоро станет смеркаться и похолодает, резко континентальный климат, тут ночью почти мороз.

– А может, утром? Нормально переночуем, а с утречка и потащимся на эту горку, а? Что-то меня не климатит переться туда на ночь глядя, когда в желудке одни бутерброды и то давно уже переваренные. Мы ели-то в последний раз когда? Еще в обед. Да потом по паре бутербродов съели… Может, завтра, а? Серег, да ну ее на хрен, эту Шаманку? Пойдем переночуем, а завтра с утра потащимся. Ты на машине хочешь туда ехать?

– Нет. Машину оставим, тут нельзя рассекать на машине по археологическим памятникам, как ни странно, – я усмехнулся, – надо пешком, просветляться и засветляться! Ладно, черт с ней, айда в вагончик. С утра попремся на эту горку…

Так мы и сделали, к удовольствию Зари. Ну и моему тоже – ночь мы провели в вагончике, вечером посидели в местной кафешке, съели вполне съедобное горячее, в магазинчике накупили воды для предстоящего похода и были совершенно готовы к тому, что увидим завтра. Так мы считали…

Вставать рано мы не стали – какого черта тащиться спозаранок, как эти солнцепоклонники?

В восемь утра мы, приняв душ, надели камуфляжки и хорошие ботинки – и то и другое было натовское, на голову шапки от солнца, взяли рюкзачки с водой и задержались только для того, чтобы позавтракать в кафешке с вполне приемлемыми ценами да оплатить на три дня стоянку и вагончик. Вещи мы сложили в машину и заперли – ну не таскаться же с пистолетами и ноутбуком по выжженной степи? Никакой опасности, кроме как натолкнуться на обдолбанного зороастрийца, я не заметил.

Подумав, один комплект ключей от джипа положил в дырку под крышей вагончика, а второй оставил в автомобиле.

Дорога к горе заняла около часа. Мы бодро шагали по степи, еще не слишком раскаленной жгучим летним солнцем, но было уже довольно жарко, а я настоял, чтобы мы оделись в камуфляжки, за что Лена уже десять раз упрекнула меня – какого черта она не в легком и сексуальном костюме, а в этих рейнджерских хламидах?

Я вяло отбивался, подшучивая над ней, заявил, что берегу ее блондинистую кожу от ожогов, и вообще, белое тело в Средние века считалось признаком принадлежности к аристократии, а загорелое и здоровое – признаком плебеев. На что она отвечала, что готова выглядеть загорелой плебейкой, лишь бы не париться в этих чертовых натовских обносках.

К чести натовцев надо сказать, что костюмы их были удобными, не такими уж и жаркими, так что ее стоны были больше следствием раздражения и недовольства этой унылой местностью.

Чем ближе мы подходили к горе, тем напряженнее становился я и молчаливее моя подруга, чувствующая мое состояние. Все небо было в узлах нитей, как мне казалось, пульсирующих и уходящих куда-то в центр горы, в ее вершину. Я описал все это напарнице, она с тревогой посмотрела на меня и сказала:

– Вот что, давай договоримся: держимся за руки – на всякий случай. Что-то у меня предчувствие какое-то не очень хорошее. Интуиция меня еще не подводила. Серега, не суйся без нужды ни в какие дырки, ладно?

Я механически кивнул, почти не слыша ее, и стал подниматься по склону. Рядом спускались и поднимались какие-то люди, я совершенно не обращал на них внимания, и наконец мы добрались до верха…

И сейчас я помню это зрелище – большое пульсирующее зеркало, или, скорее, шар, в котором отражались мое лицо, лицо моей подруги, люди с тупыми лицами, бродящие, закатив глаза, вокруг портала… что это портал в другой мир, я понял сразу.

Все нити сливались в огромную трубу, шланг около метра в диаметре, и уходили в этот портал, будто обрубленные топором. Ошеломленный, я застыл и, сжав руку Лены, восхищенно сказал:

– Ты видишь? Нет, ты видишь? Это прекрасно!

– Чего видишь?! – недоуменно переспросила Лена, вертя головой по сторонам. – Турбазу видно. А что еще? Лабиринт – кто-то из зороастрийцев, видать, постарался, соорудил. Что видишь-то?

– Его! Разве ты не видишь? – Как завороженный, я двинулся вперед, шагая через выложенные камнями спирали, Лена тащилась сзади, ничего не понимая, но инстинктивно сдерживая меня, как якорь.

Бесполезно, я пер как трактор и через минуту уже оказался у «зеркала», протянул руку и коснулся зеркальной сферы… вспышка… искры… светлячки на черном бархатном поле… удар о землю – и темнота.

Из меня вышибло дух при ударе о дерево, и я скривился от боли. Рука все так же сжимала руку моей подруги – Лена лежала рядом и ошеломленно озиралась.

– Серега, куда мы попали?! Это не Аркаим, не Шаманка! Гляди – деревья вокруг, и вообще – солнце садится, а мы на горе были утром! Серега, что это?

– Думаешь, я знаю? Цела? Ничего не сломала себе? Ну слава богу. Раз так – потащились смотреть, куда мы попали… Эх, жаль, фонарика нет, да кто же знал-то, что так будет…

И мы стали спускаться по склону. Нитей я не видел – возможно, они и были, но в темноте различить их было совершенно нереально. Утром все разузнаем. А пока надо было найти хоть какое-то пристанище…