Текст книги "Советник"

– Это – первый этап тренировки, господин Пибоди, – сообщил Джеку сопровождающий. Массаж и сауна через два часа. Можете присоединяться.

Через две недели освоения модного стиля совершенно обалдевший Джек благодарил господина Ху за полученные впечатления.

– Вот уж не знал, что чань-буддисты – такие знатоки сексуальных изысков. Я думал, что это направление более традиционно для даосов.

– Я тоже так думал, – сухо ответил господин Ху.

Для него сообщение о том, что священные стены древнего монастыря укрывают от посторонних глаз бордель для педофилов, стало неприятной новостью. После отъезда Джека, господин Ху приступил к расследованию. Оказалось, что приверженцами лолита-стиля стали не только туристы из стран Запада, но и ряд высокопоставленных китайских чиновников. Господин Ху методично довёл следствие до конца. И как раз накануне затеянной им революции на нескольких интернет-сайтах были выложены фотографии, на которых были запечатлены несколько широко известных в Китае людей. Внук маршала Пэн Дэхуая купает в джакузи трёх малолеток; племянник жены товарища Лю Шаоци массирует одновременно две голые попки, каждая размером с его кулак; на плечах улыбающегося сына товарища Хуа Гофэна восседает лолитка с живописно взлохмаченной прической… В Поднебесной не любят срывания покровов, здесь трепетно относятся к тайне личной жизни. Особенно, когда речь идёт о жизни представителей коммунистической элиты. Спецслужбы бросили лучшие силы на поиски интернет-террориста. Два расследования завершились практически одновременно. Господин Ху был обречён: за его избирательные шалости он бы ещё мог отделаться тюремным сроком, но публичное оскорбление группы уважаемых товарищей, издевательство над потомками славных вождей великого революционного движения ему не простили.

– Будешь в Лондоне, Стас, обязательно посидим, помянем нашего друга. Его уже нет с нами. Как грустно! Лотос отцветает, подножье горы Суншань овевает холодный ветер…

Глава 30. Серафимы против сионистов

Имя человеку даётся не случайно. Серафима Геннадьевна была убеждена в этом на все сто процентов. Серафим – огненный, пламенный. Согласно учению Дионисия Ареопагита – высший ангельский чин, шестикрылое существо, способное испепелить неугодного Создателю смертного подобно спичке. Серафимы ничего общего не имеют с пухлыми розовыми ангелочками, лучшими друзьями сентиментальных влюбленных гимназисток. Малоизвестный средневековый мистик Прокопий Иберийский утверждал, что серафимы были покровителями воинственных амазонок. Делом своей жизни эти кровожадные дамы считали повсеместное истребление сексистских шовинистических свиней – грубых мужланов, викингов, самураев и прочих ассасинов. Если амазонки не могли победить мужские воинства в открытом сражении, они прибегали к военной хитрости. Специально подготовленные суккуб-отряды отборных красоток поголовно сдавались в плен. Далее они, разумеется, подвергались насильственным действиям сексуального характера со стороны завоевателей. Супертренинг, перед которым отдыхала любая Камасутра, позволял пленным амазонкам добиться в постели того, что не удалось их подругам на поле боя: герои-насильники не могли выдержать сладострастных утех, к утру можно было штабелями выносить из шатров их трупы.

Серафима Геннадьевна в молодые годы полностью оправдывала своё имя, её любовные подвиги странным образом соответствовали средневековой легенде. Первый раз она овдовела довольно рано. Молодой муж, спортсмен-лыжник, обладатель олимпийского здоровья, через пару медовых месяцев скончался от инфаркта. Сима стала вести себя осторожней. Второй муж протянул полтора года. С третьим, дедом Ольги Кузнецовой, она развелась вскоре после рождения дочери. Просто пожалела парня. С тех пор она пыталась сублимировать свою бурную сексуальную энергию. Благодаря чему добилась немалых успехов в банковском бизнесе. Впрочем, это была лишь одна из версий самой госпожи Кондратьевой. Количество мужей, любовников и приключений с ними связанных каждый раз могло меняться. Иногда казалось, что рассказы Олиной бабушки абсолютно противоречат друг другу. Но, тем не менее, её воспоминания о бурной молодости пестрели подробностями, переливались неожиданными гранями и складывались в невероятные узоры. И к сверкающим стеклышкам этого калейдоскопа Серафима Геннадьевна умела добавить всё новые и новые красочные кусочки.

К тому моменту, когда Стас вовлёк её в историю с созданием международной консалтинговой компании, Серафиме Геннадьевне было уже семьдесят с приличным хвостиком. Однако изумительная наследственность в сочетании с чудесными возможностями современной платной медицины и косметологии позволяли ей выглядеть (и чувствовать себя) всего-то лет на 45–50. Неукротимый темперамент пламенной банкирши находил выход в краткосрочных связях со специально подобранными крепкими молодыми людьми спортивного телосложения.

С Бреком Пристли Серафима Геннадьевна познакомилась в Москве на коротком формальном совещании, где решались ключевые организационные вопросы по созданию консалтинговой компании. Профессор ей понравился: сухощавый подтянутый мужчина вёл себя с ней подчеркнуто галантно. «Встретился бы мне этот шотландец пару десятков лет назад, провели бы мы с ним пару весёлых ночек», – с сожалением отметила про себя серафим– амазонка. Когда Стас попросил её съездить в Лондон и обсудить с партнёрами проблемы их совместного бизнеса, Серафима Геннадьевна с лёгкостью согласилась: пообщаться с интересным джентльменом для неё было не в тягость.

В аэропорту гостью из России встречал старинный друг Брека Джек Пибоди. Профессор не описал ему внешность Серафимы Геннадьевны, рассчитывая на то, что навыки профессионального разведчика помогут Пибоди опознать деловую бабулю. На всякий случай Джек всё-таки вооружился табличкой с именем российской представительницы компании «B&E». И не прогадал. Когда в поле его зрения попала энергичная подтянутая блондинка неопределённо-среднего возраста, одетая в бирюзовый брючный костюм с перламутровым отливом, Пибоди отвёл взгляд, пытаясь разглядеть в толпе прилетевших пассажиров одетую с провинциальной скромностью солидную семидесятилетнюю даму. Серафима Геннадьевна, разглядев табличку, сдвинула на лоб блюдца солнцезащитных очков и бодро ткнула острием длинного зонтика в зад носильщику, перемещавшего при помощи тележки её багаж. «Стоять, черножопик, остановка по требованию!» – скомандовала она по-русски тощему мужичонке пакистанской внешности.

– Госпожа Кондратьева? – озвучил содержание таблички обескураженный Джек.

– Йес, мистер Бонд, драть его, – ответила в рифму Серафима Геннадьевна, знавшая от Стаса некоторые подробности биографии Пибоди.

Она протянула ошалевшему англичанину для поцелуя холёные пальцы, унизанные недешёвыми перстнями. Джек осторожно прикоснулся губами к массивному изумруду.

– Где мистер Пристли? – поинтересовалась банкирша.

– У него деловая встреча. Он приносит извинения за то, что не смог встретить вас лично.

– Хорошо, у нас с вами тоже есть интересная тема для разговора. Мистер Савельев утверждает, что вы – большой знаток процедур регистрации морских судов.

– Это действительно так, мэм.

Расплатившись с испуганным пакистанцем, Серафима Геннадьевна бодро прошествовала на своих высоченных шпильках к стоянке такси и в сопровождении Джека направилась в отель, где для неё был зарезервирован номер. Через пару часов, когда дама привела себя в порядок после дороги, в ресторане при гостинице прошла официальная часть визита. Она оказалась недолгой. Накануне Стас связался с партнёрами и известил их, что в соответствии со стратегией, обозначенной Ротшильдами, основная часть операций по оценке российских компаний была проведена непосредственно фирмой «Фронда». На долю «B&E» оставались второстепенные операции по сопровождению выхода на западный рынок некоторых старых клиентов Савельева. В связи с этим и возникла необходимость оформления небольшого пакета документов.

– Что ж, госпожа Кондратьева, поздравляю вас с началом нового этапа нашей совместной деятельности! – сказал после подписания бумаг мистер Пристли. – Как бы вы желали провести сегодняшний вечер? Достопримечательности Лондона – в вашем распоряжении. Готов стать на этот и, возможно, последующие дни вашим личным гидом.

– Я, господа, в столице вашей бывала не один, не два и даже не десяток раз. Так что Тауэр, Британский музей и прочие прелести Лондона мне, признаться, уже порядком надоели. Если вы горите энтузиазмом и готовы развлечь почтенную даму весьма преклонного возраста…

Пристли и Пибоди синхронно издали звуки, долженствующие показать их полное несогласие со столь суровой самооценкой их прекрасной гостьи.

– Так вот, – невозмутимо продолжала заслуженная амазонка, – если вы готовы пожертвовать частью своего драгоценного времени для развлечения русской леди – давайте сходим на футбол. Сегодня как раз лондонское дерби, «Челси» против «Тоттенхема», Рома против Ромы.

Англичане в недоумении переглянулись.

– За «Тоттенхем» играет Рома Павлюченко, а «Челси» владеет Рома Абрамович, – пояснила Серафима Геннадьевна.

Пибоди пришлось подключить самые серьёзные связи в высших кругах британского истеблишмента для того, чтобы раздобыть места в ложу для почетных гостей на стадионе Stamford Bridge. Серафима Геннадьевна осталась довольна, чего нельзя было сказать о её британских партнёрах. Болела «русская леди» со всей страстью, на которую была способна её пламенная натура. В диких воплях чуткое ухо Пибоди могло иногда уловить отборные русские идиоматические выражения, удары зонтиком по спинам впереди сидевших болельщиков (от греха подальше трое солидных господ, находившихся в зоне действия этого фехтовального инструмента, вынуждены были досрочно покинуть стадион), молодецкий свист в четыре пальца… Джентльмены были поражены небывалой активностью почтенной дамы. Время от времени Серафима Геннадьевна прикладывалась к фляжке с бренди. Тем не менее, после окончания матча она, не проявляя ни малейших признаков усталости, обозначила свои пожелания по поводу дальнейших планов на вечер.

– А теперь, мальчики, я бы не отказалась от партии в бридж.

Мистер Пристли, попавший под гипнотическое воздействие убойного обаяния своей гостьи, безропотно позвонил своему университетскому другу, который помог замкнуть квартет игроков.

Через два часа Серафима Геннадьевна, переодевшаяся после футбольного матча, прибыла к месту интеллектуального ристалища. В гостиной профессорского особняка всё было готово к игре: карточный стол под зелёным сукном, нераспечатанные колоды, на хрустальных бокалах искрятся отблески пламени, полыхающего в камине. Неутомимая бабуля в очередной раз сразила наповал неискушенных в тонкостях характера русских женщин жителей туманного Альбиона: перед ними предстала настоящая светская львица. Роскошный вечерний туалет, в меру откровенный и откровенно дорогой, бриллиантовое колье, не позволяющее усомниться в социальном статусе и уровне материального достатка его обладательницы.

Теперь Серафима Геннадьевна была молчалива. Она полностью сосредоточилась на игре. Ей понадобилось десять минут, чтобы изучить особенности игры своего партнёра (им был хозяин дома) и противников (Пибоди и однокашника мистера Пристли).

Но, когда через полтора часа был проведён подсчёт итогов игры, джентльмены не смогли удержаться от восторженных комплиментов. Гостья из России показала высший пилотаж, играя против весьма опытных и искушенных соперников. Глаза мистера Пристли восхищенно горели. Серафима Геннадьевна сделала определённые выводы. Соблазн был слишком велик. «Джентльмен сам выбрал свою судьбу», – решила амазонка и не стала отказывать гостеприимному хозяину в его просьбе остаться ещё на пару глоточков бренди после того, как их соперники по карточному матчу откланялись и отправились восвояси.

Спустя неделю телефонный звонок разбудил Джека в шесть часов утра.

– Мистер Пибоди, срочно приезжайте к мистеру Пристли, случилась беда, – раздался в трубке тревожный девичий голос.

– Какая такая беда, что до обеда подождать не может? – недовольно проворчал Джек.

– Он, кажется, умер! – прорыдала Маша. – А всё эта сумасшедшая старая нимфоманка!

Что сыграло решающую роль в трагическом исходе бурной связи: передоз «Виагры», чрезмерно рискованные постельные игры, предложенные бедолаге профессору его неутомимой партнёршей, или просто изношенное сердце, не выдержавшее бурного оргазма – широкая общественность осталась в неведении. Расстроенная Серафима Геннадьевна, утирая кружевным платочком заплаканные глаза, незаметно покинула дом своего свежепокойного любовника вскоре после того, как туда примчался Пибоди. Все формальности он взял на себя. Смущённые врачи решили не придавать огласке пикантные обстоятельства смерти уважаемого члена британского научного сообщества. В некрологе было сказано что-то об общей сердечной недостаточности.

На этом похождения бравой воительницы в Англии не закончились. Полный отчёт о результатах её боевой деятельности Стас получил от Зенона во время телефонного разговора, который состоялся после отбытия Серафимы Геннадьевны из Лондона.

– Слушай, Савельев, я тебе предлагаю открыть фирму по оказанию террористических услуг средних масштабов. Ты только бабулю держи в форме – тогда этот бизнес пойдёт у тебя лучше некуда. Знаешь, что она натворила с нашими друзьями-сионистами?

– Я тут завертелся совсем, до меня какие-то слухи смутные доходят, из официальных сообщений ничего толком не поймёшь. Давай, рассказывай.

– Первое, что она сделал – затрахала до смерти бедолагу Пристли. В буквальном смысле этого слова! Я сам видел тело, меня Пибоди позвал взглянуть, оно ещё остыть не успело. Морда с блаженной улыбкой на губах!

– Что ж, такой смерти можно позавидовать. Быстро – и с удовольствием.

– Слушай, что дальше было. Этот дурень Пибоди, взялся на следующий день утешать эту престарелую секс-бомбу.

– И его тоже затрахала? – изумился Стас.

– Нет, ему до такой степени не повезло. Он её решил на яхте своей по Темзе покатать, а заодно и проконсультировать по каким-то вашим теоретическим вопросам, с этими самыми яхтами связанным. Тут наша лихая тётка взялась ему помогать в вопросах практических, за снасти схватилась. Короче, потянула она не за ту верёвку, направление ветра, говорит, не учла. Парус взбрыкнул, и Джека по башке каким-то то ли гиком, то ли фалом, то ли черт его знает чем… в общем, здоровенной деревянной балясиной по балде так садануло, что он за борт и кувыркнулся. Это ещё удачно получилось, что шею не свернул. Черепушка у него крепкой оказалась, но сотрясение мозгов он себе заработал основательное. Лежит пока в больнице, без сознания, но врачи говорят, что вроде должен оклематься, и головой сочувственно качают, невинная, мол, жертва несчастного случая. Но я-то знаю, что это за несчастный случай!

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я потом с нашей бабулей побеседовал, ауру её пощупал – просто страшный человек! Да ещё и имечко при такой фамилии – смерть фашистам и прочим сионистам. Получается убийственное магическое воздействие.

– А что с именем не так?

– Посмотри в словаре. Серафимы – это такие вавилонские демоны шестикрылые. Их потом евреи сдуру к ангельскому чину причислили. На самом деле это посланники смерти. Фамилия – Кондратьева – тоже свою роль играет. Знаешь ведь выражение – кондратий хватил? В общем, я ей сказал, чтобы она с мужчинами поосторожнее была. И тебя серьёзно предупреждаю: начнёт тебе глазки строить – даже думать не смей. Усёк?

– Усёк, – ответил Стас.

Интересно, передаются ли такие опасные свойства, как способность к планомерному уничтожению мужчин, по наследству? В голове Савельева мелькнула мысль: «Олиному горе-муженьку ещё, можно сказать, крупно повезло, вовремя она его вышвырнула».

А Серафима Геннадьевна в этот самый момент летела в самолёте, который направлялся из Лондона в Москву. Времени отважная банкирша зря не теряла, она прослушивала диктофонную запись, сделанную во время переговоров с Пибоди.

«Тут возможен, например, географический принцип. Например, в водном пространство ЕС грузы перевозить могут только суда, зарегистрированные в ЕС. Идеальный вариант в этом случае – Гибралтар. Это местечко, сочетающее в себе преимущества оффшорной юрисдикции, реестра судов 1-ой категории Британского флага и членства в ЕС. Если мы хотим учесть юрисдикцию вероятных судебных процедур и защиту, связанную с исполнением решений суда, то британский флаг – один из наиболее привлекательных, поскольку обеспечен защитой британской консульской службы и британской судебной властью. Дополнительным преимуществом в эпоху крышесрывного пиратства является то, что суда, зарегистрированные под флагом Великобритании, обеспечиваются защитой британских ВМС. А после выбора флага логично выбрать юрисдикцию регистрации судна. Есть несколько различных юрисдикций, предоставляющих возможность регистрации судов под британским флагом в реестрах различных категорий. Я предоставлю вам, Серафима Геннадьевна, таблицу юрисдикций британского флага, вы разберётесь и предложите клиентам подходящий вариант для их ситуации. А потом остаются сущие мелочи: сюрвейерская оценка судна, предоставление документов на предоставление радиосигнала…»

На этом месте беднягу Пибоди как раз и прервала злосчастная «балясина».

«Ладно, придётся разбираться самостоятельно. Чай, не дура», – решила Серафима Геннадьевна.

Глава 31. Подарки судьбы

Подарки судьбы – явление таинственное, непредсказуемое, иногда весёлое, а иногда опасное. Римский император Гелиогабал предлагал своим гостям испытать судьбу, раздавая им подарки в форме абсолютно безобразной лотереи. Согласно распространяемым на пирах этого безумца билетикам, кто-то получал яд в бокале вина, кто-то муху в омлете. А счастливчики становились обладателями мешка с золотом. Серафима Геннадьевна всю жизнь получала удивительные подарки.

– Понимаешь, Стас, мне кажется, что мужчины созданы для того, чтобы сделать две вещи: умереть и сделать мне странный посмертный подарок. Судьба у меня такая.

Разговор между старой банкиршей и отставным советником президента происходил в офисе компании «B&E». Савельев попивал ароматный английский чай из чашки китайского фарфора и с удовольствием слушал, как бабушка Ольги Кузнецовой травит свои байки.

– Первый такой случай произошёл, когда мне было четырнадцать лет. Глядя на меня, старуху, ты и представить себе не можешь, какой куколкой я тогда была, – бабуля томно закатила обильно подведённые глазки.

– Что вы, Серафима Геннадьевна, вы и сейчас женщина хоть куда, – галантно ответствовал Савельев.

– Ладно, ладно тебе! Я конечно люблю топорные комплименты… Так вот, куколкой я была просто блеск: ножки стройные, никаких варикозов. Грудки маленькие, как половинки лимончиков. Чёлка по моде, глазки, губки, всё как положено. И был у меня поклонник: Володя Черновский, сын министра какой-то там промышленности, сейчас уже и не вспомню. Очень серьёзный мальчик. В шестнадцать лет три языка знал, хотел стать дипломатом. Высокий, косая сажень в плечах, попка поджарая. Чубчик такой есенинский носил. В общем, чудо-мальчик. И перспективы в связи с папой неплохие у него вырисовывались. Все девчонки за ним табуном ходили, а он ни на кого, кроме меня смотреть не хотел. И я просто назло всем его демонстративно не замечала. Если бы знала, как всё кончится, не отказала бы ему во внимании.

– И как же всё кончилось, Серафима Геннадьевна?

– Как всегда – плохо. Застрелился Володя из папиного «Вальтера». Прямо под нашими окнами. А через день после похорон его младшая сестрёнка Алька, в параллельном классе со мной училась, принесла от него мне подарочек завещанный. Коробка такая из розового картона, лентой атласной перевязана. Записочка от Володи: «Самой любимой – самое дорогое».

– И что там, в коробочке было?

– Двести оловянных солдатиков! Шотландские гайлендеры, французские гренадёры, русские драгуны… Кого только не было. Я, конечно, поревела, коробку эту под кроватью лет пять хранила. Недавно в шкафу нашла, посмотрела, а потом в интернете справилась. Представь: такая коллекция тысяч на пять долларов сегодня тянет!

– Да, интересный подарок получился.

– Это – только начало. В восемнадцать лет я просто расцвела. Красоты была неземной! – бабуля задумчиво хрустнула суставами пальцев. – Ноги от подбородка, шея лебединая, коса до попы. И попа эта была, я вам доложу… Знатоки говорили – в тройку лучших по Москве входила. И никакого целлюлита.

– А кто рейтинги по дамским попам тогда выводил? – поинтересовался Стас.

– Были эксперты с огромным опытом. Один из таких знатоков за мной сильно тогда ухаживал. Шурман Лев Исаакович. Доцент консерватории. Мужчина типа «дефлорация на марше»: пятьдесят лет, высоченный лоб, орлиный нос, копна иссиня чёрных волос, импозантные седые пряди. Рост – гвардейский. Плечи как у шахтера, а ноги – как у балеруна. Самый знаменитый столичный ловелас тех времен. Розы охапками дарил, на премьеры водил постоянно, с Арно Бабаджаняном меня познакомил.

– И что дальше?

– Невинности меня лишил, проказник сладкий. В правительственной ложе Большого театра под арию Тоски, – с армейской прямотой сообщила Серафима Герасимовна.

Стас почувствовал, что у него начали краснеть уши.

– Потом ещё пару раз мы с ним встречались в интимной обстановке. Очень сильный мужчина оказался. Это я уже потом поняла, когда было, с кем сравнить. А тогда, дурочка молодая, решила, что так со всеми будет. Одна опера – пять оргазмов! И тут, как раз, будущий Олин дед объявился. Я доцента в отставку и отправила.

– И он застрелился! – восторженно предположил Стас.

– Нет, повесился, – остудила его банкирша. – На рояльной струне, эстет! А через неделю мне бандероль по почте приходит. Там, как водится, записка: любил, хотел ради меня в четвёртый раз разводиться, прощай. Интеллигентно очень. И подарочек посмертный. Трусики кружевные. С вышивкой: «Да здравствует мировая революция!»

– Может быть, нужно было не «мировая», а «сексуальная»? – предположил Стас.

– Первая хозяйка панталончиков между этими понятиями разницы не проводила. Знаешь, чьи трусы мне Лёва прислал? Александры Коллонтай! Он по молодости с ней на гастролях в Мексике пересёкся.

– Вы их до сих пор храните? – благоговейно поинтересовался Стас.

– Надеваю только в самых торжественных случаях. Вышивка задницу натирает. И вот сегодня я их как раз надела.

Савельев представил революционную надпись на седалище престарелой банкирши, и уши его запылали светофорным огнём.

Серафима Геннадьевна издала мощное лошадиное ржание, сверкнув стройным клавишным рядом фарфоровых зубов.

– И этот наш дурень шотландский Пристли – тоже учудил. Пригласили меня на оглашение завещания. Родня покойного, естественно, косится. Дошли до меня. Всё, как обычно: парадный ассегай его величества зулусского короля Чаки производства начала XIX века, оригинал сонета какого-то поэта озёрной школы, посвящённый его бабушке. С автографом, разумеется. А потом – бац! Контрольный пакет компании «B&E». Родня его в шоке, грозят мне парламентским расследованием. Он мне ведь не только компанию, а всё состояние оставил, до копеечки. Теперь уж мне точно обеспечена безбедная старость. Только с судами повозиться нужно. Родня Пристли просто так не отстанет.

Но мне адвокат сказал: шансов у них нет абсолютно, всё чисто, завещание оспорить невозможно. Так что, Стас, вот тебе и поле деятельности. Пост генерального директора за тобой, как и договаривались. Я начала рвать английский флаг на мелкие кусочки, и это у меня получилось быстрее, Стасик, чем у тебя! – бабуля опять заржала.

– Вообще-то, Серафима Геннадьевна, к вашим приключениям с благополучным концом и я кое-какое отношение имею. Но я благодарен вам за столь щедрое приглашение. Надеюсь, вы ещё вернётесь в нашу команду. Я в этом уверен. Вы не из тех, кого устроит жизнь рантье. Судитесь в своё удовольствие – и снова в бой!