Текст книги "Вызовите скорую. Будни фельдшера СМП"

Алкоголь – зло!

Приезжаю на вызов в очень дорогой особняк двухтысячных годов. Меня встречает молодой парень. В доме, в одной из закрытых комнат, находится женщина в крайне невменяемом состоянии. Спрашиваю парня, кому и зачем нужна скорая помощь. Он хватает меня за руку и умоляюще просит: «Спасите мою мать!»

В этой истории печально все. Глава семейства, успешный бизнесмен, скончался несколько лет назад. А красавица-жена, несмотря на то что была еще и матерью, нашла для себя утешение на дне стакана.

Из наркологии сбегала, из дома сбегала, в последний раз сбежала из дома, выпрыгнув со второго этажа. Сын нашел ее в притоне с переломанной ногой лишь через три дня после случившегося. Необратимые алкогольные изменения у женщины были не только на лице.

Приобретенная алкогольная деменция, или же слабоумие, – то, от чего вылечиться уже невозможно. Под систематическим воздействием алкоголя происходит гибель мозговых клеток. Человек полностью теряет способность к критическому мышлению и к усвоению новых знаний. Происходит необратимый распад личности.

Сын до последнего не верит и борется за мать. Хотя на данном этапе это уже абсолютно бесполезно. Родственников нет, а опекунство над матерью он оформил сам 3 месяца назад, как только исполнилось 18 лет.

Я по скорой помочь ему тем более ничем не могла, только посочувствовать.

Женщина эта скончалась через две недели после моего приезда. Ей было всего 39 лет. Я сейчас не буду рассказывать о том, сколько бед приносит алкоголизм. Скажу лишь о том, что если сейчас ваш близкий человек находится в зависимости, то лечение нужно начинать безотлагательно.

Перелом височной кости

Повод к вызову скорой помощи – перелом височной кости. Это был первый рабочий день после январских праздников. На месте вызова мы видим годовалого ребенка с переломом височной кости с направлением на госпитализацию. Чтобы ни у кого не было сомнений в верной постановке диагноза, скажу так, на руках у них был снимок рентгена.

К тому же височная косточка пальпировалась, ходя из стороны в сторону. У ребенка все показатели в норме. Активный и веселый. Забираем в машину и везем по месту назначения. По дороге в больницу его мама мне рассказывает, что травма произошла три дня назад.

– А почему вы тогда так долго ждали? – спрашиваю я с удивлением.

– Он у нас очень активный, много бегает, иногда мы просто не успеваем его поймать. Это было не первое его падение с ударом головой. Раньше после каждого падения сразу же вызывали скорую помощь и ездили в травмпункт на рентген. А в этот раз после того, как он упал, мы решили понаблюдать и, увидев, что поведение никак у него не изменилось, ребенка ничего не беспокоит, успокоились и решили за медицинской помощью не обращаться, – со слезами на глазах рассказала мама.

А сегодня мама с бабушкой повели ребенка в поликлинику для того, чтобы сделать очередную прививку. При осмотре педиатром рассказали про падение, их направили на рентген и обнаружили вот такую находку. Их тут же запугали и дали направление на госпитализацию. Будут у этой травмы отдаленные последствия или нет, никому неизвестно. Я искренне надеюсь, что все обойдется. Хочу дать совет мамам активных детей. Если вы видите, что ваше чадо очень быстрое и неуловимое, и каждый дверной косяк притягивает его голову, словно магнит, купите ребенку защитный шлем для головы.

Пьяный мужчина

Однажды на смене нам дают повод к вызову: без сознания, не дышит, лежит в магазине. Приезжаем. На вид мужчина около 30 лет, одежда достаточно чистая, видно, что не приблудный какой-то. Но мужчина очень-очень пьян, поэтому, собственно, лежит, словно без признаков жизни.

Таких товарищей мы будить умеем: в ход идут нашатырный спирт и сильное растирание ушей, я бы даже сказала, что варварское. Любого пьяного человека, если он не в коме, поднимают. Хотя, мне кажется, даже из комы могут поднять с помощью таких методов. В общем, он встал. А если быть точнее, то просто кое-как сел, при этом обложил нас просто трехэтажным матом, посоветовал пойти на три буквы.

– Вставай и уходи, – говорим ему мы.

– Идите к черту, – в ответ огрызнулся мужчина.

Ну мы поняли, конечно, куда нам идти, но сейчас разговор не об этом. В общем, никак он не встает и не покидает общественное место. По идее, его бы там оставить, потому что в медицинской помощи он не нуждается. Но он же опять уснет, и люди опять будут вызывать скорую помощь, и мы так и будем к нему ездить весь день туда-сюда. Мы ему предлагаем госпитализацию.

Конечно же, от госпитализации он отказывается. Имя свое не называет, потом говорит: «Ну, допустим, меня зовут Валерий». Ладно, Валерий так Валерий, больше никаких данных мы о нем не знаем. В это время мужчина продолжает ругаться, находится в абсолютно невменяемом состоянии. Я говорю: «Ну все, друг мой, ты меня достал, я вызываю наряд полиции». Фраза животворящая. После этих слов он как-то быстро согласился поехать с нами в больницу. Там у нас есть такая комната, в которой пьяный может просто взять и отоспаться, а после уйти на все четыре стороны.

Для чего такие комнаты есть? Все просто. Сейчас вытрезвителей у нас больше нет, а вот в такие комнаты мы свозим людей, которые находятся в невменяемом состоянии, чтобы с ними не случилось беды. Пока мы везли его до больницы, он забыл вообще, что происходит, как он оказался в нашей машине, кто мы такие. Попытался отвесить мне леща, назвав меня ведьмой, правда, не знаю за что. Цвет волос у меня вроде не ведьминский.

Экстренный случай

Бывает, что могут дать якобы экстренный вызов, а по факту, когда приезжаем, то понимаем, что это далеко не экстренный случай и люди просто решили приврать, чтобы скорая помощь приехала быстрее.

Мне никогда не жалко задержаться, если человеку действительно нужна помощь. А повод к вызову в этой истории был следующий: бессознание, судороги.

Ехать нам предстояло достаточно далеко. Это, так скажем, ближе к краю географии, где мы работаем. По меркам отдаленности доехали быстро. Затратили на путь всего 19 минут, хотя навигатор показывал поездку в два раза дольше. Приезжаем, а там, значит, дедушка 75 лет, находится в судорогах. Глаза открыты, но смотрят в разные стороны. Дедушка очень худой. Нас встретила его жена, у которой мы спрашиваем, что же случилось. В ответ она рассказывает, что, мол, зашла к нему 50 минут назад, а он вот так лежит, ни на что не реагирует и трясется. Она сразу вызвала скорую. Когда мы прибыли на место, увидели, что его до сих пор трясет. Что можно, скорее всего, расценить больше как эпистатус. Эпистатус – это когда судороги не прекращаются. Может быть серия припадков – это когда они идут, но прекращаются. Вот поэтому это считается эпистатусом. Мы начинаем его осматривать. У его жены собираем анамнез. 6–7 лет назад у дедушки случился инсульт, после которого она его даже восстановила. Он хоть и на инвалидном кресле, но передвигался, даже разговаривал. Около двух лет назад у него, видимо, случился повторный инсульт, после которого он вообще перестал разговаривать и вставать и, собственно, стал полностью лежачим. В эти два года дедушка перестал реагировать на жену, а вот сегодня она нашла его в таком состоянии.

Как оказалось, дедушка живет в отдельном домике. Его жена сама нам рассказала, что отселила его только этим летом, потому что он по ночам очень сильно кричит. Из-за этого никто нормально спать в доме не может, поэтому было принято решение построить отдельно небольшой домик, чтобы дедуля проживал там. Она к нему ходит каждые два часа, меняет ему подгузник, кормит, поит. Стоит отметить, что ухаживает она за ним очень хорошо, это видно.

Ну, как бы вот такая вот ситуация. Значит, что мы делаем? Мы снимаем кардиограмму. Смотрим, что у него на кардиограмме фибрилляция предсердий с частотой сердечных сокращений 180–190. Это очень высокий показатель, очень большая тахикардия. Мы принимаем решение сделать инъекцию реланиума в вену. Благодаря этому прям на глазах судороги стали прекращаться, дедушка стал успокаиваться. После этого мы сделали ему еще инъекцию кардарона, это восстановило его сердечный ритм, показатели снизились в два раза, что уже является нормой. Теперь у него уже не аритмия, а нормальный сердечный ритм.

Также в процессе осмотра мы выявили, что сатурация у дедушки низкая. Ну и конечно же мы что? Мы предлагаем госпитализацию. Приходит его дочь. Маму она вывела из комнаты. Вернувшись обратно, она решила прояснить ситуацию.

– Скажите, пожалуйста, он умирает? Сколько ему еще осталось? – спрашивает нас девушка.

– Мы не знаем. Это известно одному Богу. Дедушка может протянуть 5 минут, а может умереть через неделю, – честно отвечаю я.

– Может быть, нет никакого смысла везти его в больницу? – снова задает она вопрос.

И вот знаете, здесь прям я мысленно кланяюсь таким адекватным родственникам, которые действительно понимают, что их близкий человек уже как бы ну где-то практически не в нашем мире, особенно учитывая, что вот этот мужчина два года лежачий, не разговаривающий, не реагирующий ни на кого. То есть там головной мозг уже совсем перестал функционировать, к сожалению. Тело живет за счет того, что работает сердце и оно поддерживается кровообращением.

В итоге они сами подписали нам отказ от госпитализации, мы чем могли помогли, то есть мы ему ритм восстановили, судороги у него убрали. Повторится это все или нет, я не знаю. Ну, а насколько еще хватит этого дедушки, нам, конечно, неизвестно.

Боли за грудиной

Сейчас расскажу вам еще про один достаточно тяжелый вызов. Повод к вызову – боли за грудиной, плохое самочувствие. Приехали по нужному адресу, там мужчина с виду такой бодренький, 50 лет, в хорошей форме физической.

– Что вас беспокоит? – спрашиваю у него.

– Два дня назад руки стали болеть, а сегодня как-то в грудную клетку отдает. Все болит, сильно давит, – объясняет он.

Ну не может дать точную характеристику, что его беспокоит и как беспокоит. Как бы руки болят и дискомфорт за грудиной. Давление у него хорошее, все показатели в норме. Я задаю ему такой вопрос: «Усиливается ли боль при движении руками?» Тем самым провожу небольшую диагностику, чтобы выявить, у человека просто сердечная боль или это межреберная невралгия.

Межреберная невралгия – это поражение межреберных нервов, сопровождающееся острым болевым синдромом. Характеризуется приступообразной стреляющей или жгучей болью в одном или нескольких межреберьях. Часто невралгию путают с сердечной болью. Но у них есть одно явное различие. При невралгии боль усиливается при движениях тела. А при сердечной боли боль не измеряется от телодвижений.

Мужчина подтверждает, что если руками шевелит, то становится больнее. Ну, мы выдохнули, хотя особо и не напрягались по его поводу, он у нас не вызывал там каких-то переживаний. Но на такие жалобы мы обязаны снять кардиограмму.

Я быстро прикрепляю к нему все необходимые диоды. Начинаю снимать, у меня выезжает лента из аппарата и поднимаются вместе с этой лентой брови. На кардиограмме инфаркт передней стенки.

Я подаю своей напарнице знак, чтобы пациент об этом не понял, потому что пациент с инфарктом, зачем его еще пугать. Нужно все сделать мягко и аккуратно. Она все сразу поняла, кардиограмму мы передали на кардиопульт, хотя нам уже информация от него не нужна была, и так там все было очевидно.

– Сейчас мы поедем в больницу, в сосудистый центр, – сообщаем мы мужчине.

– Да вы что, никуда я не поеду! – начал скандалить он.

Но тут нам пришлось сказать, что у него инфаркт. Он, конечно же, испугался, разволновался, но в итоге ехать согласился.

– Сейчас я встану, все соберу, – засуетился мужчина.

– Вам вставать категорически запрещено в такой ситуации, – сразу предупредила я его.

– Ну а как я вещи тогда буду собирать? С чем я поеду, если не могу ничего взять? – отвечает он.

– Первые несколько дней вы будете находиться в кардиореанимации, будете лежать в одних трусах, даже телефон оттуда заберут, – пришлось объяснить более подробно.

И вроде бы он согласился, но как только напарница сообщила, что идет за носилками, мужчина как начал верещать, что ни в коем случае не ляжет на носилки. В общем, пришлось снова ему объяснять, что мы не считаем его каким-то слабым или немощным, что он не в состоянии дойти самостоятельно до машины и в принципе это делать категорически нельзя. Ну, поупирался он, поупирался, но, слава Богу, русским языком мы владеем неплохо, умеем хорошо доносить свои мысли до людей, он нас послушался. Мы быстренько нашли крепких мужчин, которые нам помогли нашего пациента донести до автомобиля скорой помощи. Мы его погрузили и повезли в сосудистый центр. Пока везли, у него усилились боли за грудиной, нам пришлось делать инъекции морфина. Но прогноз у мужчины благоприятный, потому что, слава Богу, вызвал скорую помощь и выполнил все наши рекомендации, после чего мы и поехали в больницу.

Травма глаза

Ситуация произошла за несколько дней до наступления Нового года. Очередное дежурство, уже подходило к концу. Но под утро нас ждал вызов, который оставил горькое послевкусие от невозможности изменить исход событий. Повод к вызову – травма глаза.

Женщина готовилась к плановой операции на глаз, то ли по поводу глаукомы, то ли по поводу катаракты, но не принципиально. И капала с утра глазные капли. В этот день ей как раз была назначена операция на глаз. Однако вместо глазных капель женщина по ошибке засыпала себе марганец в глаз.

Это страшное обстоятельство привело к катастрофическим последствиям. Муж быстро вызвал скорую. Но, к сожалению, наш приезд ничего не изменил. Мы постарались нейтрализовать марганец аскорбиновой кислотой, но это не помогло.

Возможно, кто-то удивится, как такое могло случиться, как можно было перепутать глазные капли и марганец. Но ответ прост: оба вещества хранятся в похожих флаконах, и отличия внешне практически невидимы. Я видела эти флаконы, и различия действительно минимальны. Единственное отличие: когда открываешь капли, внутри флакона капельница, а флакон с марганцем снабжен ложечкой для его отмеривания.

Мои первые роды

Повод к вызову скорой помощи – роды. Добираемся до необходимого адреса за 4 минуты. Звоню пациентке и говорю, чтобы спускалась, так как мы прибыли и ждем у подъезда. Это абсолютно нормальная практика для скорой помощи. Многие даже заранее спускаются вниз с вещами, потому что направляются в роддом. Но тут мне отвечают, что спуститься не могут. Я про себя думаю: «Да ладно, тут до роддома езды 5 минут. Наверное, просто роженица очень впечатлительная. Сейчас осмотрю ее и поедем».

Захожу в квартиру, осматриваю девушку и понимаю, что рожать она готова прямо здесь и сейчас. У нее уже полное раскрытие шейки и голова ребенка находится в родовых путях. На этой стадии родов везти нельзя. У всей моей бригады круглые глаза. Я работала с медсестрой и медбратом. Они мне сообщают, что роды до этого не принимали никогда. О том, что я тоже никогда не участвовала ранее в этом процессе, я никому сообщать не стала. Женщина первородящая, такая информация ей спокойствия не добавит. Я готовлюсь принять роды, но в этот момент ее спрашиваю, как она дотерпела до такого состояния?

Она мне отвечает, что схватки начались полтора часа назад, она позвонила мужу, чтобы тот приехал с работы, потому что они планировали партнерские роды, и вместе должны были ехать в роддом. Приехал муж, у нее полностью отошли воды, они вызвали скорую помощь, от момента приема вызова до нашего приезда прошло всего 6 минут… И вот получите и распишите – партнерские роды, но только дома. За следующие два часа девушка родила прекрасную здоровую девочку, которую сразу же приложили к груди. Я все время старалась шутить, но внутри очень сильно переживала, ведь на мне была ответственность за две жизни.

То, что все прошло хорошо, не моя заслуга. Роды – это естественный, но абсолютно непредсказуемый процесс. Но это было так круто, это был колоссальный опыт в моей практике! При этом я призываю рожать всех только в роддомах. Это прежде всего ради безопасности для вас и вашего ребенка.

Внешность обманчива

Повод к вызову скорой помощи – высокое давление, вызвала бабушка для себя. Приезжаем на адрес, я вижу эту бабулечку, которая ну прям божий одуванчик. Производим все необходимые манипуляции, давление действительно очень высокое. Чтобы снизить его, мы ей дали таблетку, подождали немного, давление не снижается.

Дали еще одну таблетку, опять подождали, результат тот же. Ну раз ничего не удалось сделать таким образом, то решено было колоть препарат в вену. Обрабатываю руки, надеваю перчатки, набираю лекарство в шприц, затягиваю бабушке на руке жгут, начинаю искать вену.

И тут она мне говорит: «Дочка, ты со мной там поаккуратнее». Видя в моих глазах вопрос, вроде я итак вроде все аккуратно делаю, она рассказывает, что у нее ВИЧ-инфекция. Сказать, что я была удивлена, ничего не сказать. Не то чтобы заболевание удивительное, просто удивительно, откуда оно у такой бабули. Тут же она сама мне начинает рассказывать, что сын, сволочь, был наркоманом. И тут же добавляет, что умер он три года назад от передозировки. Но имел такую привычку разбрасывать шприцы по всему дому. Бабуля их где-то не замечала и случайно кололась. О том, что больна, узнала уже после его смерти, когда легла на плановую операцию по удалению грыжи.

Бабушке огромное душевное спасибо за то, что позаботилась о нас и предупредила о своем заболевании. Хотя все медики изначально должны считать любого своего пациента потенциально заразным и принимать все необходимые меры безопасности. История рассказана не для того, чтобы вас запугать. Я бы даже сказала, что наоборот. Если вы не медик, не наркоман, не вступаете в беспорядочные половые связи, то заразиться ВИЧ-инфекцией шансов у вас практически нет.

Сходила за хлебушком

Небольшая прелюдия. Я люблю работать с врачами. Когда я работаю с врачом, я же фельдшер, я всегда являюсь не первым по бригаде, а вторым. То есть я подчиняюсь врачу. С одной стороны, для меня должно быть работы меньше, я не должна писать карты, карты пишет врач. Я только выполняю задачи, поступающие от врача. Например, снимаю кардиограмму, меряю давление, делаю инъекции внутривенные и прочее.

Но с другой стороны, когда ты работаешь на врачебной бригаде, хотя не всегда бывает так, то ты ездишь на более сложные вызовы, которые в приоритете отдают врачебным бригадам, если они свободны. Хотя у меня много раз было так, когда я работала на фельдшерской бригаде, у меня все вызовы подряд были врачебные. То есть, например, аритмия – это врачебный вызов, но часто на них ездят фельдшера.

Поступает вызов, который я бы назвала «Уработаю себя, несмотря ни на что». Адрес – некоммерческое товарищество СНТ, которое находится на краю географии. Мы туда доезжаем, а вызвали нас к магазину. У магазина сидит скорее уже бабушка, чем женщина, ей 70 лет. С красным лицом, ей плохо, боли за грудиной. Измеряю давление, давление соответственно ее внешнему виду – 200 с лишним.

– Господи, ну как же вы так-то? – с сочувствием спрашиваю у нее.

– Да вот, я в магазин за хлебушком пошла, – честно отвечает бабушка.

Мы ее, конечно же, забираем к себе в машину, снимаем кардиограмму.

Начинаем ее лечить, и тут я у нее спрашиваю, с чего все началось. Она говорит: «Ну вот я сегодня утром проснулась, измерила давление, увидела, что давление 200, закинулась таблеточкой, пошла на кухню попить чаек, и тут смотрю, хлеб у меня заканчивается. Дети приедут только через два дня и привезут продукты. Решила я сходить в магазинчик за хлебушком с давлением 200, а до магазина пешком 5 километров».

Ну и вот как только она дошла до магазина, ей совсем стало плохо. Вышла продавщица, начала ее бить по щекам, пытаясь привести в чувство, вызвала скорую помощь. Мы приехали, снизили бабушке давление и довезли ее до СНТ. Кстати хлеб она так и не успела купить.

Зависимость у ребенка

Медицинская история, хоть и не со скорой, но не менее шокирующая. Когда после учебы на фельдшера я проходила обучение на акушера, да, у меня и такой диплом имеется, мы проходили практику в родильном доме. Повидали много всего разного, но этот случай я запомнила на всю жизнь. Скорая помощь привезла подобранную с улицы пьяную женщину.

И вот она начинает рожать. Конечно же, в пьяном угаре, не слушая советы врача и акушерки. Ей было абсолютно безразлично, что во время родов она может загубить малыша. Ведь она систематически отравляла его всю беременность.

Беспокойство врачей и акушерок было оправданным – роды в алкогольном угаре представляли реальную угрозу для жизни и здоровья новорожденного. Спасибо профессионализму дежурной акушерской бригады, которая, несмотря на сложные обстоятельства, сумела обеспечить безопасные условия родов и не дала случиться ужасному. Малыш родился живым и по всем акушерским оценкам новорожденных детей здоровым. Но было одно «но». Ребенок сильно кричал и никак не мог успокоиться.

Тут врач берет кусок ваты, смачивает спиртом и кладет рядом с носом ребенка. Тот моментально успокаивается.

Я в шоке. Врач, видя мои округлившиеся глаза, поясняет: у ребенка алкогольная ломка, и успокоится он только через несколько дней, когда алкоголь полностью выйдет из его организма. А пока придется успокаивать только таким образом.

Это получается тот же абстинентный синдром, что у взрослых, только у новорожденного зависимость, появившаяся еще до рождения. Звучит ужасно, но это именно так.