Текст книги "ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы"

Попытавшись в начале 1980‐х годов освободить западногерманское общество от «бремени» нацистского прошлого, инициаторы программы «нормализации» невольно вызвали серию публичных дебатов, резко изменивших представления элит и общества о периоде национал-социализма и оказавших долгосрочное влияние на политическую культуру ФРГ. Вопреки намерению консерваторов релятивизировать преступления нацизма и позволить нацистскому прошлому исчезнуть из публичного пространства, левым интеллектуалам удалось настоять на необходимости сохранения критической памяти о Холокосте и других преступлениях нацистского режима. Позицию Юргена Хабермаса и его сторонников поддержали тогда не только большинство средств массовой информации и исторических институтов, но и многие представители различных политических партий. В результате к концу 1980‐х годов в ФРГ сформировался общественный консенсус относительно критической проработки прошлого: память о нацистских преступлениях с тех пор воспринимается как постоянная политическая обязанность немцев почти всеми элитными группами.

Сформировавшаяся под влиянием этого консенсуса культура памяти со временем буквально преобразила облик немецких городов. Десятки инициатив по созданию мемориалов, связанных с нацистским террором, возникли во второй половине 1980‐х и были реализованы уже после объединения Германии в 1990–2000‐е годы. Так возникли, к примеру, главные берлинские места памяти: Мемориал памяти убитых евреев Европы (инициатива создания – 1988, открытие – 2005 год), документационный центр «Топография террора» (открытие первой выставки – 1987, постоянной экспозиции – 2010 год), Еврейский музей (проект создания – 1988, открытие – 2001 год), Дом-музей Ванзейской конференции (начало реконструкции – 1988, открытие – 1992, новая постоянная экспозиция – 2006 год) и др.

Объединение Германии в октябре 1990 года и связанная с ним необходимость проработки второй немецкой диктатуры, коммунистического режима ГДР, не снизили значимость общественного осмысления нацистского прошлого[334]334
  Hockenos P. 2009. Op. cit.; Thomas E., Ekkehard L., Zoll R. Op. cit. P. 136–179; Conradt D. P. 1989. Op. cit. P. 248–249.


[Закрыть]. Импульсом к новым историческим дебатам в середине 1990‐х годов послужила выставка о роли немецкой армии в системе нацистского террора. Впервые представленная в 1995 году и показанная во многих городах Германии и Австрии, выставка «Преступления вермахта в 1941–1944 годах» убедительно разоблачала широко распространенный и глубоко укорененный в общественном сознании миф о «чистом вермахте». Она доказывала, что массовое преступление было в Третьем рейхе источником своего рода круговой поруки[335]335
  См.: Борозняк А. 2014. Указ. соч. С. 238–285.


[Закрыть]. В 1996 году новую волну дебатов о вовлеченности обычных немецких граждан в массовые преступления национал-социализма вызвала книга американского политолога Даниеля Йоны Гольдхагена «Послушные исполнители приказов Гитлера: совершенно обычные немцы и Холокост»[336]336
  Goldhagen D. J. Hitler’s Willing Executioners: Ordinary Germans and the Holocaust. New York: Alfred A. Knopf, 1996. О дебатах вокруг книги см.: Eley G. (ed.) The Goldhagen Effect: History, Memory, Nazism – Facing the German Past. Ann Arbor: University of Michigan Press, 2000.


[Закрыть].

В результате сформировавшегося в 1980‐е годы консенсуса элит оптика критического осмысления прошлого стала центральной для интерпретации вопросов, связанных с национальной идентичностью, включая проблемы интеграции иностранцев. Данный консенсус включал особую восприимчивость западногерманских элит к проявлениям праворадикального экстремизма. Политолог Дэвид Арт, исследовавший воздействие исторических нарративов о нацистском прошлом на политическую культуру послевоенных обществ ФРГ и Австрии, пришел к выводу, что влияние праворадикальных партий в современной политике двух стран определяется их отношением к истории. В относительной слабости праворадикальных политических сил в Германии, где средний уровень их поддержки на выборах в 1986–2002 годах составлял 1,4 %, и их силе в Австрии, где поддержка аналогичных партий в этот период достигала 18 %, Арт обнаружил влияние консенсуса элит вокруг проработки нацистского прошлого. Он сформировался в послевоенном западногерманском обществе, но не возник в австрийском[337]337
  Art D. The Politics of the Nazi Past in Germany and Austria. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 6.


[Закрыть].

По мнению Арта, который провел в начале 2000‐х годов серию глубинных интервью с десятками немецких и австрийских политиков, общественные нормы против исторического ревизионизма и праворадикального популизма, утвердившиеся среди западногерманских элит в ходе публичных дебатов 1980‐х годов, вынуждали политические партии, массмедиа и гражданское общество Германии вырабатывать эффективные меры противодействия радикальным националистическим силам на самых ранних этапах их возникновения, успешно применяя в отношении их стратегию маргинализации[338]338
  Ibid. P. 10.


[Закрыть].

Тезис о взаимосвязи между восприятием прошлого и масштабами проявления праворадикального экстремизма нашел подтверждение и в примере послевоенной Восточной Германии, где, в отличие от ФРГ, нацистское прошлое не было подвергнуто критическому анализу. Официальный антифашистский дискурс ГДР сформировал представления о национальной идентичности, существенно отличающиеся от западногерманских[339]339
  О разнице подходов к нацистскому прошлому в послевоенных ФРГ и ГДР см.: Herf J. Divided Memory: The Nazi Past in the Two Germanys. Cambridge: Harvard University Press, 1997.


[Закрыть]. Вероятно, поэтому после объединения Германии проявления неонацистского насилия на востоке страны были заметнее, а националистически-консервативные партии – Национал-демократическая партия Германии и «Республиканцы» (Die Republikaner, REP) – пользовались здесь существенно большей поддержкой, чем на западе[340]340
  Art D. Op. cit. P. 198–202.


[Закрыть].

Правда, с тех пор ситуация и в Австрии, и в Германии претерпела существенные изменения. Поддержка правоконсервативной Австрийской народной партии (АНП; Österreichische Volkspartei, ÖVP) на парламентских выборах 2002–2019 годов составляла в среднем 32 %, значительно превысив показатель периода 1986–2002 годов. В Германии с 2010‐х годов тоже наблюдался существенный рост правого популизма, хотя здесь поддержка правых и оставалась на более низком уровне, чем в Австрии. Основанная в 2013 году партия «Альтернатива для Германии» (АдГ; Alternative für Deutschland, AfD) стала по итогам парламентских выборов 2017 года третьей по численности партией в бундестаге после блока ХДС/ХСС и СДПГ, набрав 12,6 % голосов и став первой ультраправой партией в немецком федеральном парламенте за послевоенный период[341]341
  Рост правопопулистских настроений наблюдался в последние годы практически во всех странах Европейского союза, пережившего с 2015 года крупнейший наплыв беженцев и нелегальных мигрантов со времен Второй мировой волны. См., например: Nagayoshi K. Anti-Immigration Attitudes in Different Welfare States: Do Types of Labor Market Policies Matter? // International Journal of Comparative Sociology. 2015. Vol. 56. No. 2. P. 141–162. О немецкой АфД см.: Найт Б., Коваль И. Что нужно знать о партии «Альтернатива для Германии» // Deutsche Welle. 24.09.2017. https://p.dw.com/p/2kISK.


[Закрыть].

На фоне роста антиэмигрантских настроений усиление «Альтернативы» наблюдалось во всех федеральных землях (в октябре 2018 года она прошла в земельные парламенты Баварии и Гессена с результатами 10,2 и 13,1 % соответственно), но особую поддержку ей оказывают жители восточных земель[342]342
  Меркель после провальных выборов покинет пост председателя ХДС и больше не будет претендовать на пост канцлера // NEWSru.com. 29.10.2018. https://www.newsru.com/world/29oct2018/merkel.html; Штраус М., Елкина А. Почему «Альтернатива для Германии» так популярна на востоке ФРГ // Deutsche Welle. 30.08.2019. https://p.dw.com/p/3Od3x.


[Закрыть]. На прошедших осенью 2019 года выборах в ландтаги Бранденбурга, Саксонии и Тюрингии АдГ заняла второе место во всех трех землях, набрав в Бранденбурге 23,5 % голосов избирателей (против 12,2 % на предыдущих выборах), в Саксонии 27,5 % голосов (против 9,7 %) и в Тюрингии 23,4 % голосов (против 10,6 %)[343]343
  Landtagswahl im Land Brandenburg am 01.09.2019 https://www.wahlergebnisse.brandenburg.de/wahlen/LT2019/diagramUberblick.html; Wahlergebnisse im Freistaat Sachsen. 2019. https://wahlen.sachsen.de/europawahl-2019-wahlergebnisse.php?_ptabs=%7B%22%23tab-vorwahl%22%3A1%7D; Landtagswahl 2019 in Thüringen – endgültiges Ergebnis. https://wahlen.thueringen.de/datenbank/wahl1/wahl.asp?wahlart=LW&wJahr=2019&zeigeErg=KARTESVG &wkKarte=K.


[Закрыть].

Сторонники «Альтернативы для Германии» – главные противники проекта проработки прошлого. Половина из них, по данным проведенного в январе 2020 года опроса, уверены, что воспоминания о Холокосте в немецком обществе избыточны. Среди сторонников партии «зеленых» такого мнения придерживаются лишь 7 %[344]344
  Опрос: Большинство немцев хотят помнить о преступлениях нацистов // Deutsche Welle. 24.01.2020. https://p.dw.com/p/3Wl1d.


[Закрыть].

Конечно, последствия подобных изменений политического ландшафта еще только предстоит оценить. Важно, однако, подчеркнуть, что немецкие интеллектуалы и политики остаются вовлеченными в обсуждение наследия национального прошлого и роста популярности радикальных сил в настоящем. Это касается и непрекращающихся общественных дискуссий вокруг роста праворадикального популизма и электоральных успехов партии «Левых» (Die Linke) – наследницы коммунистического режима ГДР[345]345
  Об этом см. подробнее: Лёзина Е. Была ли ГДР неправовым государством? Современные политические споры в Германии // Уроки истории. 28.11.2014. https://urokiistorii.ru/article/52288.


[Закрыть].

Хотя политическая сила исторических нарративов остается малоизученной областью, даже поверхностный анализ послевоенного западногерманского общества свидетельствует о тесной взаимосвязи между формами памяти и политической культурой. Относительная стабильность современной немецкой демократии есть во многом результат общественного осознания, что осмысление прошлого, в особенности прошлого, отмеченного государственной системой террора и массовыми нарушениями прав человека, влияет на политическую культуру и долгосрочное политическое развитие посттоталитарных и поставторитарных обществ.

Часть II
«Железный занавес» поднимается

4. Когда пала Берлинская стена. Юридическо-правовая проработка прошлого ГДР в объединенной Германии[346]346
  В основе главы – статья автора, опубликованная в журнале «Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии» (2013. № 2 (115). С. 67–101).


[Закрыть]

Данная глава представляет попытку обзорного анализа комплекса юридическо-правовых мер, принятых объединенной Германией в отношении преступлений коммунистического режима ГДР, и реакции общества на них. Эти меры, для обозначения которых принято использовать термин «правосудие переходного периода» (Transitional Justice), стали для бывшей Восточной Германии важной частью перехода к политической системе демократии.

Объединенная Германия более других стран преуспела в выработке и применении разнообразных механизмов переходного правосудия: было бы трудно найти государство, которое задействовало больше разнообразных шагов для проработки наследия диктатуры, чем ФРГ после 1990 года[347]347
  McAdams J. A. Judging the Past in Unified Germany. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. P. 1.


[Закрыть]. В комплекс специальных правовых мер вошли судебные преследования лиц, ответственных за преступления восточногерманского режима, люстрация – ограничение на занятие определенных должностей в публичной сфере и на госслужбе для бывших сотрудников и осведомителей секретных служб. Стремясь к установлению исторической правды и примирению, объединенная Германия активно использовала для достижения этих целей открытие архивов органов госбезопасности, программы реабилитации жертв и реституции собственности, институт специальной парламентской комиссии по изучению истории и последствий коммунистической диктатуры (Enquete-Kommissionen) и другие механизмы.

Исключительность восточногерманского перехода от коммунистического режима к демократии заключалась прежде всего в том, что он происходил путем объединения двух германских государств. Однако, несмотря на то что успех восточногерманского демократического транзита был во многом обусловлен включением бывшей Восточной Германии в систему функционирующих западногерманских институтов, механизмы правосудия переходного периода были выработаны внутри самой ГДР еще до начала процесса объединения двух государств. Они стали ответом на общественный запрос, артикулированный восточногерманским протестным движением приблизительно с осени 1989 года. Требования участников мирной революции (Friedliche Revolution) 1989–1990 годов, одним из лидеров который являлся будущий президент ФРГ Йоахим Гаук (2012–2017), касались главным образом открытия архивов госбезопасности, люстрации государственного сектора, а также свершения правосудия в отношении лиц, причастных к преступлениям восточногерманского режима.

Опыт Германии интересен еще и тем, что немецкое общество, пережившее в XX веке две диктатуры – нацистскую и коммунистическую, – было вынуждено дважды осуществлять демократический транзит, сталкиваясь при этом с необходимостью поиска путей осмысления наследия репрессивных режимов. Поэтому имеет смысл проследить, как опыт проработки нацистского прошлого в юридическо-правовой сфере повлиял на выбор и реализацию механизмов правосудия переходного периода уже в объединенной Германии.

В данной главе будут рассмотрены вышеупомянутые механизмы, основания для их принятия и проблемы, с которыми сталкивалось немецкое общество в ходе проработки прошлого ГДР в юридическо-правовой сфере (juristische Aufarbeitung von DDR-Unrecht). В первой части мы обратимся к истории создания правовых основ практики обеспечения общественного доступа к архивам госбезопасности, люстрации и проверки госслужащих на предмет сотрудничества со спецслужбами ГДР. Это закон «О защите и использовании персональных данных Министерства госбезопасности», принятый Народной палатой ГДР 24 августа 1990 года, Договор об объединении Германии от 31 августа 1990 года и закон «О документации Министерства государственной безопасности бывшей ГДР» от 20 декабря 1991 года.

Вторая часть будет посвящена опыту привлечения к ответственности должностных лиц, виновных в преступлениях и нарушениях прав граждан Восточной Германии. Будут рассмотрены наиболее яркие примеры судебных разбирательств и проанализированы некоторые судебные решения по делам о гибели людей на германо-германской границе (процессы над пограничниками и представителями высшего руководства и командования ГДР, ответственными за пограничный режим), а также по делам об извращении права, по которым обвинялись члены судейского корпуса и прокуратуры. В заключении будут кратко перечислены другие средства общественно-политического осмысления восточногерманского прошлого, принятые после объединения двух немецких государств.

«Мирная революция» и повестка восточногерманского протеста. Вопрос о мерах правосудия переходного периода и ответственности за преступления режима ГДР оказался в центре восточногерманской повестки довольно рано – еще до объединения двух государств. Одной из первых и главных проблем, обозначившихся в самом начале процесса общественно-политических изменений (Die Wende), была проблема расчета с наследием коммунистического режима. На данном этапе особенно остро ощущался урон, нанесенный общественной сфере и свободе граждан Министерством государственной безопасности (МГБ) ГДР, известным во всем мире как Штази (Stasi, сокращение от немецкого названия ведомства Ministerium für Staatssicherheit, MfS). Стремление изменить сложившееся положение вещей и активные поиски путей преодоления последствий диктатуры превращали органы госбезопасности в главный объект общественной озабоченности и публичной критики. Существовала потребность изменения социальной атмосферы, пропитанной страхом и недоверием вследствие многолетнего разрушения основ общественной солидарности репрессивными государственными органами.

Созданное в 1950 году по образцу советского Министерства государственной безопасности (с 1954 года – Комитет государственной безопасности), МГБ ГДР превратилось за годы существования в мощнейший инструмент подавления и контроля. Оно стало одним из ключевых факторов поддержания режима и сохранения монопольной власти правящей Социалистической единой партии Германии (СЕПГ; Sozialistische Einheitspartei Deutschlands, SED). Спецслужба стала наиболее репрессивным и закрытым восточногерманским институтом. Она воспринималась как всесильная тайная полиция, способная проникать всюду и контролировать все сферы общественной и частной жизни через сеть осведомителей, которая охватывала и пронизывала всю страну.

Успешно институционализированная органами госбезопасности система массового доносительства лежала в основе репрессивной политики режима. Обладавшее многотысячным аппаратом, постоянно разраставшееся и усиливавшееся на протяжении существования ГДР ведомство опиралось в своей деятельности на огромную армию осведомителей или «неофициальных сотрудников» (inoffizielle Mitarbeiter, IM). Ими были обычные граждане, письменно согласившиеся информировать органы госбезопасности о деятельности, разговорах, настроениях своего окружения – родственников, коллег, друзей и знакомых. Ориентируясь на принципы работы советских спецслужб, тайная полиция ГДР считала институт агентуры ключевым инструментом осуществления общественного контроля и борьбы с инакомыслием. Инструкция МГБ ГДР от 1958 года содержала утверждение, что «неофициальные сотрудники – наиболее важный фактор в борьбе против секретной активности классового врага»[348]348
  Müller-Enbergs H. Inoffizielle Mitarbeiter des Ministeriums für Staatssicherheit: Richtlinien und Durchführungsbestimmungen. Berlin: Ch. Links, 1996. S. 198.


[Закрыть]. Инструкция 1979 года гласила: «Желательное политическое и социальное воздействие нашей политической оперативной работы должно достигаться путем улучшения качества и эффективности работы неофициальных сотрудников – главного оружия в борьбе с врагом»[349]349
  Müller-Enbergs H. Inoffizielle Mitarbeiter des Ministeriums für Staatssicherheit. S. 305.


[Закрыть].

С помощью осведомителей органам госбезопасности удавалось проникать в различные сферы общественной и частной жизни, контролируя жизнь граждан на работе и дома, на отдыхе и во время путешествий. Агенты Штази внедрялись на предприятия, в школы и университеты, в церкви и общественные объединения.

Сеть неофициальных сотрудников Штази отнюдь не включала в себя всех жителей Восточной Германии, как ощущали многие. Но их общее число на протяжении существования МГБ более чем вдвое превышало численность штатных сотрудников (hauptamtlicher Mitarbeiter, HM). Так, в октябре 1989 года в штате МГБ числилось 91 тыс. человек, всего в Штази в 1950–1989 годах трудилось 274 тыс. официальных сотрудников. Это означало, что на каждые 180 граждан Восточной Германии приходился один сотрудник Штази, что являлось одним из самых высоких показателей в странах Восточного блока[350]350
  В Советском Союзе соотношение числа сотрудников госбезопасности к численности населения составляло 1 к 595, в Чехословакии – 1 к 867, в Польше – 1 к 1574. См.: Gieseke J. The History of the Stasi: East Germany’s Secret Police, 1945–1990. New York: Berghahn Books, 2014. P. 49; Idem. Die hauptamtlichen Mitarbeiter der Staatssicherheit. Personalstruktur und Lebenswelt. Berlin: Ch. Links Verlag, 2000. S. 538.


[Закрыть].

Суммарно за те же годы в Штази было зарегистрировано около 624 тыс. осведомителей (IM), а в последний год существования ГДР на госбезопасность продолжали тайно и неофициально работать 189 тыс. человек (около 2,5 % населения Восточной Германии в возрасте 18–60 лет; 10 тыс. осведомителей были моложе 18 лет)[351]351
  Koehler J. O. Stasi: the Untold Story of the East German Secret Police. Boulder: Westview Press, 2000. P. 8–9; Müller-Enbergs H. Die inoffiziellen Mitarbeiter // BStU: Anatomie der Staatssicherheit – Geschichte, Struktur, Methoden. Berlin: BStU, 2008. S. 3, 35–38; Idem. Inoffizielle Mitarbeiter des Ministeriums für Staatssicherheit. Teil 3: Statistiken. Berlin: Ch. Links, 2008. S. 11, 40, 216; Dümmel K., Piepenschneider M. (Hrsg.) Was war die Stasi? Einblicke in das Ministerium für Staatssicherheit der DDR. Berlin: Konrad-Adenauer-Stiftung e. V., 2019. S. 168–169.


[Закрыть]. С их помощью Министерством госбезопасности были заведены досье на более чем 6 млн граждан[352]352
  Gauck J. Die Stasi-Akten, Das unheimliche Erbe der DDR. Reinbek: Rowohlt, 1991. S. 11–12.


[Закрыть]. Это означало, что больше трети (37,5 %) населения ГДР, в которой на момент объединения проживало 16,4 млн человек, довелось попасть под наблюдение тайной полиции.

Наиболее распространенными методами работы Штази были слежка, установка прослушивающих устройств, видеонаблюдение в квартирах и на рабочих местах, прослушка телефонных разговоров, перлюстрация почты и т. п. Если несогласные не могли рассчитывать на поддержку Запада или защиту церкви, спецслужбы не гнушались арестами и длительными сроками лишения свободы. Были нередки случаи похищения людей, преследования инакомыслящих вплоть до физического уничтожения. Со временем помимо открытых репрессий органы госбезопасности ГДР все чаще прибегали к тайным методам «нейтрализации» гражданских активистов и граждан, желавших покинуть страну.

Чтобы не слишком привлекать внимание западной общественности громкими арестами, в 1960–1980‐е годы сотрудники МГБ усовершенствовали методы «оперативной психологии» – так называемые меры деморализации или разложения (Zersetzung) «врагов» режима[353]353
  Pingel-Schliemann S. Zersetzen. Strategie einer Diktatur. Eine Studie. 3. Auflage. Berlin: Robert-Havemann-Gesellschaft, 2004; Richter H. Die Operative Psychologie des Ministeriums für Staatssicherheit der DDR. Frankfurt am Main: Mabuse-Verlag, 2001.


[Закрыть]. С их помощью органы госбезопасности вызывали или провоцировали конфликты между членами различных объединений, пытались ослабить или нарушить взаимодействие между церковными организациями, ограничить или уничтожить потенциальную активность оппозиционных групп, вмешиваясь в личную и профессиональную жизнь их членов[354]354
  Gieseke J. Die DDR-Staatssicherheit. Schild und Schwert der Partei. 2. Auflage. Berlin: Bundeszentrale für politische Bildung, 2006. S. 44–45.


[Закрыть].

Согласно специальной директиве МГБ ГДР № 1/76 от 1 января 1976 года, наиболее эффективными формами деморализации являлись:

– систематическая дискредитация общественной репутации, достоинства и престижа путем сочетания правдивой, поддающейся проверке и способной создать дурную репутацию информации с ложными, но правдоподобными, неопровержимыми дискредитирующими сведениями;

– систематическая организация профессиональных и социальных провалов с целью подорвать уверенность людей в себе;

– целенаправленное разрушение убеждений, связанных с определенными идеалами, примерами для подражания и т. п., порождение сомнений в персональной точке зрения;

– порождение недоверия и взаимной подозрительности внутри групп, объединений и организаций;

– создание или использование и укрепление соперничества внутри групп, объединений и организаций через целенаправленную эксплуатацию личных слабостей их отдельных членов;

– содействие сосредоточению групп, объединений и организаций на своих внутренних проблемах с целью ограничения их враждебно-негативных действий;

– пространственное и временное пресечение или ограничение взаимодействий членов групп, объединений или организаций посредством существующих правовых положений, например путем привязки к рабочим местам, назначений на работу в отдаленные места и т. п.[355]355
  MfS-Richtlinie Nr. 1/76 zur Entwicklung und Bearbeitung Operativer Vorgänge (OV). 1. Januar 1976. Signatur: BStU, MfS, AGM, Nr. 198, Bl. 355–356. https://www.stasi-mediathek.de/medien/richtlinie-176-zur-bearbeitung-operativer-vorgaenge/blatt/311/.


[Закрыть]

В ходе применения подобных мер активно задействовались осведомители. Среди эффективных средств и методов деморализации инструкцией выделялись:

– введение или использование неофициальных сотрудников, снабженных легендами о том, что они являются доверенными лицами лидеров групп, курьерами центральной администрации, вышестоящими лицами, представителями официальных инстанций из района операций, другого рода связными и т. п.;

– использование анонимных или под псевдонимами писем, телеграмм, телефонных звонков и т. п.; компрометирующих фотографий с реальных или инсценированных встреч;

– целенаправленное распространение слухов о конкретных личностях из данной группы, объединения или организации;

– целенаправленное разглашение тайны или симуляция разоблачения защитных мер МГБ;

– вызов лиц в государственные ведомства или общественные организации с использованием правдоподобных или неправдоподобных обоснований[356]356
  Ibid.


[Закрыть].

Активное применение подобных методов, которые, согласно директиве, должны были «использоваться, совершенствоваться и развиваться творчески и дифференцированно в зависимости от конкретных условий оперативного дела», способствовало формированию в обществе атмосферы всеобщей подозрительности, лжи, страха и недоверия[357]357
  Ibid.


[Закрыть].

Осведомители спецслужб не были физически вездесущи, концентрируясь в своей деятельности главным образом на подавлении реального инакомыслия. Но они способствовали усилению осторожности граждан, опасавшихся выражать свои взгляды и критические настроения из‐за страха стать объектами доносов. Эта преобладающая атмосфера секретности способствовала еще и тому, что протестная активность в ГДР долгое время практически не могла развиваться публично и оставалась в андеграунде. Именно из‐за крайней репрессивности восточногерманского режима протест, накапливающийся в недрах несвободного общества, мог выйти на поверхность лишь в последние месяцы существования ГДР[358]358
  Подробнее о деятельности осведомителей Штази и их влиянии на общество ГДР см.: Miller B. Narratives of Guilt and Compliance in Unified Germany: Stasi Informer and Their Impact on Society. London; New York: Routledge, 1999; Kowalczuk I.-S. Stasi konkret. Überwachung und Repression in der DDR. München: C. H. Beck, 2013; Gieseke J. Die Stasi 1945–1990, Munich: Pantheon, 2011; Müller-Enbergs H. Inoffizielle Mitarbeiter des Ministeriums für Staatssicherheit. Berlin: Ch. Links, 2008.


[Закрыть].

Когда это наконец произошло, в ходе мирной революции 1989–1990 годов восточногерманское протестное движение стало выступать с требованиями ликвидации секретных служб и установления гражданского контроля над архивами Министерства государственной безопасности ГДР. Массовые требования упразднения Штази, сохранения и открытия архивов, разоблачения осведомителей и восстановления доверия в публичной сфере нашли отражение в основных лозунгах сотен тысяч протестующих граждан, выходивших на площади восточногерманских городов начиная с осени 1989 года: «Преступники из Штази, вон из политики», «Бодрствующий народ – лучшая госбезопасность», «Мы требуем немедленного лишения власти и роспуска Министерства госбезопасности», «Штази – в народное хозяйство», «Ни одной немецкой марки Штази», «Свободу моему досье» и др.

В ситуации массового бегства граждан из ГДР после открытия границы между Венгрией и Австрией летом 1989 года, а также роста протестных настроений и консолидации оппозиции осенью того же года режим СЕПГ оказался в глубоком кризисе. Под давлением общества в октябре – декабре 1989 года в стране произошли значительные институциональные изменения. 17 октября Политбюро ЦК СЕПГ решило освободить Эриха Хонеккера от обязанностей генсекретаря, 18 октября пленум ЦК утвердил это решение. Новым генсекретарем ЦК СЕПГ был избран бывший главный редактор центрального органа печати СЕПГ газеты Neues Deutschland Эгон Кренц. 7 ноября в полном составе было отправлено в отставку правительство Вилли Штофа. Прежде чем Народная палата ГДР (Volkskammer) избрала новым премьер-министром первого секретаря Дрезденского окружного комитета СЕПГ Ганса Модрова, Политбюро приняло новое положение о выезде за границу. Когда член Политбюро и секретарь ЦК СЕПГ Гюнтер Шабовски сделал сообщение об этом вечером 9 ноября на пресс-конференции, многотысячные толпы устремились к контрольно-пропускным пунктам на границе с Западным Берлином. В тот день пала Берлинская стена, многие десятилетия разделявшая Европу[359]359
  Подробнее о событиях 1989–1990 годов в Восточной Германии см.: Ковальчук И.-С. Революция в ГДР 1989–1990 годов – европейское событие // Бонвеч Б., Ватлин А. (ред.) Послевоенная история Германии: российско-немецкий опыт и перспективы: Сборник статей. М.: ДиректМедиа Паблишинг, 2007. С. 171–188.


[Закрыть].

17 ноября решением Народной палаты ГДР официально прекратило свое существование Министерство государственной безопасности. Вместо него было создано Ведомство национальной безопасности (ВНБ; Amt für Nationale Sicherheit, AfNS) под руководством бывшего заместителя министра государственной безопасности ГДР Эриха Мильке (1957–1989) Вольфганга Шваница. Этой заменой премьер-министр Модров надеялся сохранить старые структуры и кадры, но общественное давление и требование ликвидировать спецслужбы продолжали усиливаться. 1 декабря Народная палата вынесла решение об отмене первой статьи Конституции ГДР, в которой говорилось о руководящей роли СЕПГ, а 3 декабря Центральный комитет СЕПГ исключил из партии Эриха Хонеккера, Эриха Мильке, бывшего председателя Совета министров Вилли Штофа и ряд других членов ЦК[360]360
  Gieseke J. 2014. Op. cit. P. 198.


[Закрыть].

Когда вскоре после падения Берлинской стены стало ясно, что сотрудники госбезопасности спешно уничтожают архивные документы (над зданиями МГБ повсеместно висели облака дыма, а наполненные бумагами грузовики непрерывно двигались в направлении бумажных фабрик), по всей стране стали создаваться гражданские комитеты (Bürgerkommitteen), призванные обеспечить сохранность архивов. С начала декабря 1989 года тысячи жителей восточногерманских городов штурмовали окружные управления и районные отделения МГБ, пытаясь воспрепятствовать уничтожению архивов сотрудниками Штази. Первый «захват» подразделения МГБ произошел 4 декабря в Эрфурте, вечером того же дня активисты заняли ведомственные здания спецслужб в Лейпциге и Дрездене. Стихийно образованные гражданские комитеты и в других местах брали под свой контроль отделения госбезопасности, прокуратуры и полиции[361]361
  Ibid. См. также: Chronik 1989/1990 – Der Weg zur Deutschen Einheit. November – Dezember 1989 // Bundesregierung.de. 19.09.2018. https://www.bundesregierung.de/breg-de/themen/deutsche-einheit/friedliche-revolution-und-wiedervereinigung/chronik-der-ereignisse-1989-1990.


[Закрыть].

Правительство Модрова было вынуждено пойти на переговоры с оппозицией в рамках круглого стола, первое заседание которого прошло 7 декабря 1989 года (всего до выборов в Народную палату ГДР, назначенных на март 1990 года, состоялось 16 заседаний). От оппозиции в переговорах принимали участие представители церкви, руководство старых и новых партий, члены демократического движения, объединенного с начала осени в рамках оппозиционной платформы «Новый форум» (Neues Forum). Основанный несколькими десятками ведущих оппозиционных общественных активистов, «Новый форум» был задуман как «политическая платформа для всей ГДР, которая сделает возможным участие людей всех профессий, слоев, партий и групп в дискуссиях и воздействие на решение жизненно важных общественных проблем»[362]362
  «Die Zeit ist reif!» Gründungsaufruf des Neuen Forums «Aufbruch 89». 1989. September. Quelle: Robert-Havemann-Gesellschaft. http://www.jugendopposition.de/index.php?id=922.


[Закрыть]. Одним из ключевых вопросов, находившихся в центре внимания активистов, был роспуск и установление гражданского контроля над органами госбезопасности.

Под давлением «Нового форума» и гражданских комитетов Совет министров под руководством Ганса Модрова был вынужден издать 14 декабря 1989 года постановление о роспуске созданного менее месяца назад Ведомства национальной безопасности. В постановлении говорилось об организации вместо ВНБ двух новых структур гораздо меньшего размера: службы разведки ГДР (со штатом приблизительно 4 тыс. сотрудников) и службы конституционной защиты ГДР (со штатом около 10 тыс. человек)[363]363
  Beschluss des Ministerrates über die Bildung des Nachrichtendienstes der DDR und des Verfassungsschutzes der DDR. Signatur: BStU, MfS, SdM, Nr. 1508, Bl. 146–152. https://www.stasi-mediathek.de/medien/beschluss-des-ministerrats-ueber-die-bildung-des-nachrichtendienstes-der-ddr-und-des-verfassungsschutzes-der-ddr/blatt/146/.


[Закрыть].

Но и это решение не остановило волну общественного протеста. В результате 13 января 1990 года Совет министров объявил, что ВНБ будет распущена и что решение о создании службы конституционной защиты будет отложено до выборов в Народную палату[364]364
  Gieseke J. The GDR State Security. Shield and Sword of the Party. Berlin: BStU, 2002. P. 117.


[Закрыть]. А уже через день, 15 января, гражданские активисты штурмовали и в конечном итоге взяли под свой контроль штаб-квартиру МГБ на Норманненштрассе в районе Лихтенберг в Восточном Берлине. Берлинский корреспондент Associated Press Джон Келер так описывал эти события: «Холодным вечером 15 января сотни тысяч берлинцев – главным образом молодых людей – собрались возле огромного, похожего на крепость комплекса зданий, где размещалась главная спецслужба ГДР. Камни и кирпичи загремели по железным воротам. Призывы представителей национальных комитетов сохранять порядок и спокойствие тонули в реве толпы, скандировавшей: „Мы – народ!“ Небольшое подразделение полицейских, находившихся внутри здания, капитулировало, и около пяти часов вечера ворота были открыты. Толпа ворвалась внутрь и устремилась к различным зданиям, выбивая двери и окна и систематично освобождая служебные кабинеты от бывших мучителей народа»[365]365
  Келер Дж. Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР / Пер. с англ. Смоленск: Русич, 2000. С. 585–586.


[Закрыть].

Как выяснилось в тот день, сотрудникам МГБ все же удалось уничтожить или изъять часть архива. Особенно пострадали данные, связанные с разведкой и принадлежавшие Главному разведывательному управлению МГБ (Hauptverwaltung Aufklärung, HVA). Часть бумаг была найдена в мешках в разорванном или мелко разрезанном виде[366]366
  The Reconstruction of Torn Documents. Quelle: BStU. https://www.bstu.de/en/archives/the-reconstruction-of-torn-documents.


[Закрыть]. Однако благодаря активности граждан, их стремлению своевременно установить контроль над архивами большую часть документов удалось спасти. Дальнейшая их судьба стала в ту зиму одной из главных тем, обсуждавшихся в преддверии мартовских парламентских выборов.

Решения Народной палаты ГДР и Договор об объединении 1990 года. Одним из первых решений избранной 18 марта 1990 года Народной палаты ГДР стало создание временного комитета для проверки депутатов на предмет их сотрудничества с МГБ/ВНБ. В комитет, председателем которого был избран Данквард Бриксмайер от Социал-демократической партии Германии (в конце августа его сменил Петер Хильдебрандт из партии Союз 90 / Зеленые), входило по одному представителю от каждой парламентской фракции. В резолюции о создании комитета отмечалось, что членам вновь избранного парламента «помимо легитимации путем свободных выборов необходимо прежде всего доверие населения»[367]367
  Beschluss der Volkskammer der DDR über die Aufgabenstellung des Zeitweiligen Prüfungsausschusses vom 12. April 1990 // Volkskammer der DDR. 10. Wahlperiode. 2. Tagung. 12. April 1990. Stenographische Protokolle. S. 24–25. http://webarchiv.bundestag.de/volkskammer/dokumente/drucksachen/100005.pdf.


[Закрыть]. «Граждане нашей страны должны знать, что их представители не могут оказаться парализованными тенями прошлого или подвергнуться шантажу из‐за вновь и вновь всплывающих обвинений. Уверенность в моральной целостности и политической способности нашей молодой демократии должна расти. Народная палата ГДР хочет внести в это свой вклад», – говорилось в решении о создании комитета, принятом 12 апреля 1990 года[368]368
  Ibid.


[Закрыть]. Примечательно, что в тот же день первый свободно избранный парламент ГДР в отдельной резолюции признал ответственность за преступления нацистского режима, за причиненные «безмерные страдания» народам мира, попросив прощения у жертв нацизма[369]369
  Antrag aller Fraktionen der Volkskammer der DDR zu einer gemeinsamen Erklärung der Volkskammer // Volkskammer der DDR. 10. Wahlperiode. 2. Tagung. 12. April 1990. Stenographische Protokolle. S. 23–24. http://webarchiv.bundestag.de/volkskammer/dokumente/drucksachen/100004.pdf.


[Закрыть].

Вновь созданному комитету было поручено проверить данные о народных избранниках, подозревавшихся в сотрудничестве с госбезопасностью. В случае обнаружения фактов сотрудничества депутату было рекомендовано добровольно отказаться от мандата. Та же процедура применялась и к министрам, не являвшимся избранными представителями. В ходе проведения проверок комитет имел право обращаться к архивам спецслужб и опрашивать экспертов[370]370
  Ibid. S. 24–25.


[Закрыть].

Как выяснилось из обнародованного в сентябре 1990 года отчета о работе комитета, в центральной базе данных Штази были обнаружены сведения о 56 парламентариях (всего в Народную палату было избрано 400 депутатов). По результатам более подробной проверки 15 членам Народной палаты, включая трех министров, было рекомендовано немедленно уйти в отставку. При этом, несмотря на требование Союза 90 / Зеленых, восточногерманский парламент принял решение официально не раскрывать имена представителей, связанных со спецслужбами[371]371
  Abschlussbericht des Zeitweiligen Prüfungsausschusses hinsichtlich früherer Mitarbeiter von Abgeordneten der Volkskammer für das ehemalige MfS/AfNS // Volkskammer der DDR. 10. Wahlperiode. 37. Sitzung vom 28. September 1990. Stenographische Protokolle. S. 1811–1814. http://webarchiv.bundestag.de/volkskammer/dokumente/protokolle/1037.pdf.


[Закрыть].