Текст книги "Варварино счастье. Том III. Из завтра – во вчера…"

Глава 26. Бог дает жизнь, люди – забирают…

Что же делать двум людям, нашедшим друг друга в юности в огромном мире? Они не могут быть вместе, но могут ли расстаться? Нет, не смогли расстаться теперь Артуро и Дактрия. Ведь они нашли друг друга снова… У них все общее: сердца стучат как одно целое и большое сердце, в котором бьется третье сердечко, их сына Бакаира.

Артуро все рассказал Дактрии, что с ним случилось. И последнее событие, которое произошло за неделю до их встречи. Он получил назначение, которое давало ему высокий церковный сан. Артуро и сам не понимал, почему происходит его повышение, против всяких правил.

Высшей, полной, непосредственной, вселенской и ординарной властью в Католической церкви обладает папа римский. Совещательными органами при папе являются коллегия кардиналов и синод епископов. Артуро назначен был на должность епископа, а это требовало дать обет безбрачия. Вскоре после этого назначения должно быть новое повышение – должность архиепископа. Видимо, наверху, в синоде считали, что Артуро грамотный и преданный Богу служитель.

Поскольку Артуро считал свою личную жизнь законченной, то разницы не видел, где находиться и где служить Богу. И он без колебаний дал обет безбрачия. Он практически уже должен был на следующей неделе покинуть эту церковь и отправиться далеко от этих мест, в центральную часть Испании.

Теперь Артуро с Дактрией страдали вместе, они не видели возможности жизни в разлуке. Но времена наступали жестокие. Инквизиция в Испании получила такое широкое распространение, что весь народ находился в глубоком страхе. В каждом человеке могли обнаружить еретика. А само слово «ересь» означало то, что это какое-то дело или слово небогоугодное. Такие люди не имели право жить среди католического населения и их нужно уничтожать.

Существовало два типа инквизиционной процедуры – общее и индивидуальное расследование: в первом случае опрашивалось все население данной местности, во втором – через кюре делался вызов определенному человеку. Если вызванный не являлся, его подвергали отлучению. Явившийся давал клятву чистосердечно рассказать все, что ему известно о «ереси». Сам ход разбирательства хранился в глубокой тайне.

Широко использовались пытки, разрешенные к применению высочайшим синодом. Их жестокость вызывала ужас среди людей. Обвиняемому не сообщались имена свидетелей; ими могли стать даже отлученные от церкви, воры, убийцы и клятвопреступники, показания которых никогда не принимались в светских судах. Он был лишен возможности иметь адвоката. Единственным шансом для приговоренного была апелляция к Святому Престолу. Человек, некогда осужденный инквизицией, в любой момент мог быть вновь привлечен к судебной ответственности. Даже смерть не прекращала процедуру расследования: в случае признания виновным уже умершего, его прах извлекали из могилы и сжигали.

Артуро был в ужасе от тех мероприятий, которые то и дело превращали жизнь людей в костры смертельных мук. Но уже вырваться из этой системы было невозможно. Хотя сам он не принимал решений наказывать еретиков. А видеть приходилось результаты жестоких решений инквизиции.

Осужденные инквизицией передавались гражданским властям и подвергались наказаниям. «Еретику», раскаявшемуся уже в ходе процесса, полагалось пожизненное заключение, которое инквизиционный суд имел право сокращать.

Узники содержались в тесных камерах с отверстием в потолке, питались лишь хлебом и водой. Иногда их заковывали в кандалы и цепи. Иногда тюремное заключение заменялось каторжными работами на галерах или в работных домах.

Упорствующий еретик или вновь впавший в ересь приговаривался к сожжению на костре. К еретикам относили и ведьм. Охота на них велась днем и ночью. В результате население Испании сократилось почти наполовину. Костры полыхали на всей территории Испании.

Артуро жил теперь очень далеко от Аликанте. Все-таки он находил возможность побывать с инспекторскими проверками в родных краях. По должности он обязан был проверять чистоту веры по всей территории Испании. Всегда в таких поездках он жил при церкви, но ночами мог в темноте пробраться в дом Дактрии и увидеться с дорогими ему людьми.

Его сын Бакаир теперь уже понимал, кто такой Артуро. Так, как любил его отец, Бакаира не любил никто. Мама была женщиной. Она должна быть под опекой мужчины, а мужчиной в доме был только он. Но зато когда приезжал отец, Бакаир был так счастлив, что все ночи, которые отец проводил в их доме, он ни на минуту не отходил от отца. Они так и сидели втроем, обнявшись: посередине его отец, а по обеим сторонам к нему прижималась мама и он, Бакаир.

Уже более пятнадцати лет Артуро был посвящен в сан архиепископа. Он вел двойную жизнь. На людях – он служитель католического синода. В редкие наезды в родные края – верный и любящий отец и муж. Правда, муж перед Богом, но не перед церковью. Он уже давно сменил преоритеты, и его служба в синоде была как казнь его душе, но выхода другого не было.

Его сын Бакаир подрастал. Они в редкие встречи с отцом говорили теперь о науке, о космосе, о трудах ученых, которых казнили на кострах за их открытия. Дактрия и раньше рассказывала Артуро, что их сын часто замирал у окна, рассматривая часами ночное небо. Несколько раз рассказывал очень странные вещи с упоминанием слова Сириус… Что такое Сириус – они не знали. Было немного страшно. В какие дебри уходит мыслями их сын. Еще хорошо, что ребенок был умен не по годам и не болтлив. Да, он никуда и не ходил.

Дактрия была обеспечена отцом на всю жизнь. Денег им хватало, поэтому работать не было необходимости. Бакаир уже вырос и превратился в стройного красивого юношу. Он рос затворником. Отец привозил ему с риском для собственной жизни труды ученых. Это были разрозненные рукописи ученых, написанных непонятными знаками, какие-то рисунки. А однажды отец привез под рубашкой две книги. Одна книга была настолько старинной, вместо бумаги там служили телячьи шкуры. Обложка была сделана из тонких деревянных пластинок Надпись на этой книге гласила «Геометрия». Вторая книга была рукописью, потому что в текст сбоку добавлялись знаки и буквы, стояли вопросительные и восклицательные знаки.

– Папа! А что такое геометрия?

Отец подумал и ответил честно:

– Сынок, честное слово, я не знаю. Мне не довелось этому учиться. Но писали эти книги очень умные люди. Не их вина, что они вышли вперед в своем развитии на сто или двести лет. За это они сгорели на кострах. Ты спрячь эти книги, никому о них не говори. И это спасет ваши жизни. Но, Бакаир, сынок, ты их должен изучить. Ты должен быть образованным человеком!

И Бакаир изучал их скрупулезно и внимательно. У него была масса вопросов, которые он готовил к приезду отца. А отец приезжал не чаще двух раз в год. Поэтому все ночи он проводил в доме у Дактрии.

Как-то в синод попала довольно странная вещь. Это был странный предмет, сделанный из металла. Медь в сплаве с какой-то неизвестной сталью. Этот предмет забрали у ученого, который долго всех убеждал, что он – не еретик и верит в Бога. А этот предмет он нашел в горах, где были какие-то обломки металла. В том числе и этот предмет.

Инквизиция сочла его еретиком и он сгорел в пламени костра. Артуро изъял из хранилища этот таинственный и непонятный предмет, на котором была тонкая резьба неизвестными буквами и рисунками. Однако для Бакаира этот предмет не явился загадкой. Он прямо затрясся, когда увидел, как отец достает из под рубашки мешочек с этим металлическим предметом. А когда он взял его в руки, то мать с отцом были удивлены до крайности. Он произнес одно только слово: Телескоп!

– Что такое телескоп? – в один голос спросили родители.

– Вот что это такое! Идемте к окну. Он открыл окно, отодвинув деревянные решетки, взял в руки таинственный предмет, поднес его к глазам и направил его к небу. Возглас радости Бакаира и вовсе смутил умы родителей. Тогда Бакаир прислонил к глазам отца предмет и сказал:

– Посмотри на луну, отец!

Артуро вскрикнул. Ему показалось, что луна чуть ли не упала на его голову… И показал луну через этот прибор Дактрии. Та тоже вскрикнула от неожиданности. Бакаир только и сказал:

– Я вспомнил его сразу. Это телескоп. Там у каждого ребенка был такой телескоп.

– Сынок, где это «там»?

– На Сириусе. – Бакаир задумался, посмотрел на телескоп, вникая в резьбу, сделанную неизвестно кем и неизвестно когда, сколько тысяч лет назад… А потом сказал непонятную фразу:

– Значит, они все погибли…

– Кто погиб, сынок?

– Экипаж с Сириуса.

– А где этот Сириус, в Испании?

– Нет, очень далеко. Он выглядит как звездочка на небе. И я вам его сейчас покажу.

Бакаир настроил телескоп, что-то подкрутив в нем и подал отцу, предварительно показав, в каком месте находится Сириус. Что-то в сердце Артуро дрогнуло. Когда он увидел эту сиящую звездочку. Она не показалась ему чужой. Сириус был и ему близок, не только его сыну Бакаиру… Но пока что только душа волновалась, а конкретно понять он не мог, чего его душе нет покоя.

Это была их последняя ночь вместе, всей семьей. Три самых родных на всей земле человека даже не подозревали, как вот сегодня уже изменится вся их жизнь.

Артуро покинув на рассвете дом Дактрии, быстро добежал до церкви. Перед входом в храм на него набросилась толпа разъяренных мужиков, которые сидели тихо в укрытии в кустах. Но войти в храм Артуро уже не дали. Ему скрутили руки и связали их верёвкой за спиной. При этом кричали лишь одно слово «Еретик, еретик!»

Его поместили в подземелье, где тюремные камеры были высотой не более одного метра. Там он мог находиться только лежа, даже вытянуть ноги не было возможности. Артуро понимал, что жить ему остается совсем немного. Но он ни о чем не мог думать, кроме как о спасении жизней своих самых дорогих людей. Семьи еретиков, да еще таких высокопоставленных, инквизиция никогда не оставит в живых. Выходит, за ним следили. Значит, могли узнать, куда он ходил ночами. Он насчитал семь дней пребывания в своем каменном мешке.

Утром восьмого дня его вытащили из темницы и вывели на площадь. Там собралась огромная толпа веселых и радостных людей. Они хором кричали:

– Еретику – смерть, еретику – смерть! Гляньте, еретик поседел, вон белая борода и голова белая… испугался смерти. Сам архиепископ – еретик! Когда такое еще было!

Сам себя Артуро не мог увидеть, что он поседел. Но раз народ радуется, что поседел, значит, так оно и есть… Вместо костра была приготовлена виселица. Архиепископу – особая смерть.

Палач, преисполненный важности в своем священном деле установления справедливости, надел на шею Артуро деревянную широкую доску, вырезанную посередине. Это было отверстие, через которое доску надевали на шею смертнику. Потом палач приказал Артуро подняться на деревянный стул, который находился под виселицей. Артуро поднялся. Не хотелось ему умирать. Но сопротивлением он жизнь не спасет и только повеселит толпу. А она и так веселилась… Хотя каждый понимал, что завтра он сам может оказаться на этом месте. Но сегодня он может повеселиться над казнью другого, пусть и невиновного человека…

Накинута веревка на шею Артуро. На его голову надет колпак. Он в последнюю минуту своей жизни думал лишь о том, успеют ли спастить его жена и сын. Еще секунда, стул выбит из-под ног Артуро и он закачался над вечностью.

Да, именно, над вечностью. Он погиб как Артуро, но душа Захи осталась жить. Жестокий урок прошла душа, чтобы воспарить над вечностью…

Гробовая тишина стояла в беседке во дворе дома Андреа на усадьбе сэра Эндрю Аккинсона в окрестностях Лондона в двадцать первом веке на планете Земля…

Детки мирно спали в своих колясках. Артур и Уленька не знали таких ужасов, которые довелось пережить их бабушке Варваре Михайловне, которая произнесла последнюю фразу своего рассказа:

– Вот так, мои родные, закончилась моя жизнь в теле архиепископа Артуро.

Андреа сидел взволнованный, он был просто в шоке.

– Мамочка моя, родная моя, так ты не случайно назвала меня в этой жизни Артуром! Не зря! Ты, значит, помнишь, что с тобой было в Испании?

– Да, сынок, помню. Мне нелегко жить с таким грузом памяти. Но не мы устанавливаем себе законы в жизни, мы все – частички Бога. Бог – только он все знает. А мы живем под его рукой.

– Мама, а телескоп-то ты мне принесла… Я его вспомнил. Вот ведь как снова судьба нас свела. Я и там был твоим сыном. Только ты была моим отцом. Это просто невероятно. Я должен это обдумать. У меня состояние шока…

Ночь давно уже завладела пространством. Семья Андреа переместилась в дом. Однако долго еще сидели в столовой, не могли успокоиться после такого трагического рассказа Варвары Михайловны. Да, она и сама как-то не могла прийти в себя.

Лишь часа в три ночи она уговорила молодых идти спать, и сами с Александром пошли в свою спальню.

Глава 27. Женитьба Бакаира

Андреа возвращался с работы, Смотрел на дорогу, реагировал на происходящее на трассе автоматически, а мысли его были так далеки от этих мест, от пригорода Лондона. Он вспоминал свою жизнь, начиная с детских лет и до сегодняшнего дня. Сколько событий произошло… И как он счастлив сейчас. Дети, самые родные человечки… Любимая жена… Оказывается, сколько жизней они уже прошли вместе… Понятие «пламеневые близнецы» ему очень близко. Вот она, Аечка, его пламеневый близнец! И взаимопонимание на всех уровнях полнейшее!

Он вспоминал вчерашний рассказ матери о жизни в Испании. Печально все закончилось… Только Артуро обрел вновь свою семью, сколько счастья давали им короткие часы общения, пару раз в год… Но так и не дано было им порадоваться семейному счастью… Андреа подумал с горечью, что он так бы и не понял, что его отец Артуро – это тоже одна из жизней его мамы. И когда она вчера ночью в беседке рассказывала о том, как сложна была жизнь Артуро, его единственная любовь, обет безбрачия, сынок Бакаир… Когда Варвара произнесла имя Бакаир, Андреа даже вздрогнул. Знакомое имя. А имя Дактрия и совсем было близко его душе…

Понимание тех событий пришло к нему тогда, когда Варвара рассказывала о смерти архиепископа, как его повесили, а он в последние секунды своей жизни думал лишь о том, удалось ли спастись его семье: Дактрии и сыну Бакаиру. Оказывается, Бакаир – был он сам…

Наступил вечер. Все дела закончены. И вся семья перекочевала в беседку. Ведь воспоминания нахлынули лавиной. Сколько лет он с мамой вместе, но только сейчас раскрылась шкатулка с секретами прошлых жизней. А началось все с Акры, расположенной на территории современного Израиля. Вот есть возможность проверить подлинность этой информации о жизни в семье Хадаса и Яффы. Семья Андреа в полном составе собралась за круглым столом. Аечка сидела рядом с Андреа, Варвара покачивала коляску с Артурчиком, который никак не хотел засыпать.

Андреа погрузился в те воспоминания, когда его отец Артуро ушел из дома и был арестован инквизицией. А что делал его сын Бакаир? Ведь в своем доме он был единственным мужчиной. Он хотел быть надежным защитником для мамы. Их служанка Альбертина отправилась в порт купить рыбы у рыбаков на пирсе, там собралась огромная толпа народа, все были возбуждены и обсуждали тему еретиков и ереси вообще. Как же могло такое случиться, когда даже сам архиепископ Артуро, он же выходец из Аликанте, он оказался еретиком. Его арестовали и скоро люди будут наслаждаться моментом его казни. Все с восторгом ожидали наступление этого дня.

Альбертина даже забыла, что она тут собиралась покупать, ринулась домой и сообщила Дактрии и Бакаиру, что Артуро арестован. Дактрия бросилась в слезы. Она металась по дому, понимая, что ничем не сможет помочь своему любимому. Но Альбертина взяла на себя ответственость за дальнейшую судьбу Дактрии и Бакаира. Она оказалась самой умудренной жизненным опытом из них троих.

Служанка жила в их доме уже больше двадцати лет. Она была его второй мамой, да и с Дактрией они уже стали роднее родных… Так что Альбертина предложила всем сесть за стол и выложила свой план. Они сейчас должны взять те вещи, которые понадобятся в дороге, все самое ценное и уйдут из дома. Надо переждать где-нибудь до наступления темноты, и они покинут эти места навсегда. Полчаса на сборы! Каждый пошел собирать то, что он хотел взять с собой. Бакаир взял всё то, что привозил с собой отец в последние два года. Это были рукописи ученых сгоревших в огне инквизиции, свои собственые записи и самую дорогую сердцу вещь – телескоп.

Вскоре все трое через заднюю калитку покинули дом, и скрылись в лесу. Тысячу раз была права Альбертина, когда уговорила переждать в лесу до наступления темноты. За ними вскоре пришел отряд. Они ворвались в дом, но никого там не обнаружили и ушли ни с чем.

Наступила ночь и Альбертина повела их в горы. Шли они только ночью, а днем прятались где-нибудь лесу. Женщина прибыла в дом Дактрии из горной местности, граничащей с югом Франции. Как раз в том месте и выросла Альбертина. Туда они и держали путь. Через неделю добрались до границы. Здесь Альбертина чувствовала себя как рыба в воде. И сама неоднократно бывала во Франции, местные жители часто проводили путников, которые не могли самостоятельно одолеть горные перевалы, а она тут знала все тайные тропы. Правда, отсутствовала более двадцати лет, но что тут могло измениться…

Альбертина пошла с ними через перевал, в пути находились еще три дня, когда, наконец, увидели в долине деревушку. Она утопала в зелени, там протекала широкая река, были видны засеянные поля. Люди жили оседло и держали стада овец. Целые отары паслись на склонах гор. И тут женщина многое знала, а Бакаир с мамой видели впервые. Они нашли в горах пустой домик, в котором, видимо, много лет никто не жил. Альбертина спустилась с Бакаиром в селение и договорилась о ремонте в домике, закупили там продуктов и следовало договориться о постоянном снабжении семьи молоком, мясом и хлебом.

На окраине деревни стоял домик, с хозяином договорились о том, чтобы два раза в неделю им приносили в горы продукты. Хорошо, что Дактрия не была бедной женщиной. Бакаир нес на поясе тяжелый мешок золотых монет, которые и помогли им с мамой выжить в безлюдной местности. Их верная Альбертина помогла им обустроить свой быт в одиноком домике в горах, а сама вскоре вернулась к себе домой. Больше они с ней не встретились… Но в памяти Бакаира и его мамы Альбертина осталась как ангел-хранитель, который спас их жизни в трудную минуту.

Мама Дактрия часто плакала. Бакаир понимал, что горе огромно: из рук инквизиции никто не уходил живым. По крайней мере, они такого у себя не видели. Почти не оставалось никакой надежды на то, что отец останется в живых.

Так начался совершенно новый жизненный цикл семьи, в которой было всего два человека: Бакаир и его мама-Дактрия. Домик выглядел уже не таким одиноким и безжизненным, деревенский умелец его хорошо обновил. В нем даже получилось несколько небольших комнат. Дактрия наводила в нем уют и даже из деревни принесла цветы и посадила их среди каменной россыпи вокруг дома. Со временем стало не то чтобы легче на душе… Нет, конечно! Боль потери отца никуда не исчезла. Но то, что вокруг домика разрастались цветники, уже радовало глаз и Бакаир устроил для мамы навес, поставил стол и соорудил лавки из камней. Там они частенько встречали и рассветы, и закаты. Рядом с домом они нашли родничок. Жить вполне можно.

Бакаир уходил с головой в работу. Он был благодарен отцу, что тот с риском для жизни каждый раз привозил сыну какие-то новые рукописи, чертежи, и много было там такого непонятного, что Бакаир крутил эти таблички и камни с надписями и так, и сяк, но прочесть ничего не мог. И понять – тоже. Но желание понять смысл записей не только не ичезало, оно с каждым днем усиливалось. Чистая энергетика гор давала ему ясное мышление. Да и не мешал никто углубляться в артефакты. Мама, видя его сидящим в задумчивости, тихо уходила в дом. Она ведь как никто понимала, что ее сын рос не таким, как другие дети.

Еще в детстве он часто сидел у окна и рассматривал ночное небо. Он мог сидеть не шевелясь часами. О чем думал ребенок? Когда мать спрашивала Бакаирчика, что он увидел на небе, он только произносил всегда одну и ту же фразу:

– Мы все прибыли оттуда… – и показывал рукой на звезды.

– Откуда, сынок?

– С Сириуса, мама! Это наша родина.

Дактрия опасалась за психическое здоровье сына. Но с годами ее тревоги улетучились. Когда Артуро привез странный металлический прибор к ним в дом, сын, едва увидев его, схватил и побежал смотреть на луну. Затем предложил родителям посмотреть на яркий диск луны. Дактрия чуть не упала от страха. Ей показалось, что луна падает ей на голову, такая она была огромная… И в тот момент Бакаир тоже говорил о том, что на Сириусе такие телескопы есть у каждого ребенка. Поэтому теперь Дактрия с уважением приняла занятия сына науками. Неважно, что сама она ничего в этом не понимала. Зато понимает сын!

Первые несколько месяцев продукты им приносил мужчина, хозяин той семьи, с которой была договоренность. Но однажды к ним во дворик, украшенный цветником, вошла молодая девушка. Она несмело остановилась во дворике, поставила на камни тяжелый узел и перевела дух. Подниматься в горы с такой поклажей для девушки – непростое дело.

В этот момент из домика вышел Бакаир. Увидев девушку, он был весьма удивлен. Откуда она появилась… Надо сказать, что парень рос среди очень близких людей: мамы и Альбертины. До сих пор парень не знал, что такое любовь, не чувствовал волнения души и не испытывал желания находиться всю жизнь рядом с объектом своей любви. Поэтому появившаяся перед ним девушка в какой-то степени взволновала его кровь. Это был уже вполне сформировавшийся молодой мужчина и совсем уже не юноша. Выглядел Бакаир внушительно. Он был красив внешне. Лицом он очень был похож на отца, кожа была смуглой, глаза карие, с ярким блеском, а вот волосы он унаследовал от матери – светлорусые. Ведь у Дактрии мама была чистокровной светлокожей и белокурой англичанкой.

Девушка перед ним стояла очень даже хорошенькая… Ее щечки разрумянились от подъема в гору с узлом, набитым продуктами. Мелкие капельки пота выступили на лбу. Она была среднего роста. Однако рядом с высоким Бакаиром казалась совсем маленькой. Она смотрела на него снизу вверх, ее глаза удивительно меняли свой цвет. В зависимости от ее эмоций она становились то совсем голубыми, то серыми, то в них отливал серый цвет. Она совсем засмущалась, опустила глаза… А когда подняла их на Бакаира, ее глаза были удивительного синего, василькового цвета… Она мяла в пальцах краешек своего фартучка. Собравшись с духом, она тихо сказала, опустив глаза в землю:

– А я вам принесла продукты. К вам всегда приходил мой отец, но он заболел. Теперь я буду приходить.

– Конечно, приходите! Мы будем рады! Пойдемте в дом.

Бакаир поднял тяжелый узел, пропустил девушку вперед и сам пошел за ней следом. Девушку звали Мари Беатрис. Ее волосы пепельного цвета удивительно сочетались с ее ясными и красивыми глазами. Этот облик ей очень шел. Бакаиру не хотелось отводить от нее глаз. Но она совсем засмущалась. Щечки ее запылали румянцем. Бакаир тоже почувствовал волнение. Но он лучше владел собой и спокойно сказал:

– Меня зовут Бакаир. А это моя мама-Дактрия.

Мари Беатрис смущенно улыбнулась Дактрии. Видно было, что и Дактрии приятно видеть эту девушку в их доме.

Мари произнесла тихо:

– Я пойду домой.

– Когда ты придешь к нам в следующий раз?

– Через три дня…

– Я спущусь к вашему домику и помогу тебе поднять в горы продукты. Женщины не могут так тяжело работать. Это нехорошо.

Бакаир с трудом пережил эти три дня… Утром он предупредил мать, что пойдет вниз встретить Мари Беатрис и помочь ей нести продукты. Утром он уже вышел из дома. Встретились они на тропинке, совсем близко от ее дома. Бакаир забрал у девушки мешок и взвалил его себе на плечо, пропустил ее вперед на тропинку и пошел следом за ней. Однако Мари Беатрис вдруг остановилась и произнесла:

– Зачем же мне тогда идти, если ты все несешь сам? Я пойду домой? – она вопросительно смотрела на Бакаира.

– Нет, мама должна отдать деньги. Ты не можешь вернуться домой.

Так Бакаир встретил свою любовь. Он понял, что к девушке испытывает совершенно особые чувства. Этими мыслями он поделился с мамой. А с кем ему еще было поделиться, как не с мамой. Дактрии девушка понравилась сразу. И она, мудрая женщина и мать, притворилась совсем больной, попросила приходить к ним в домик каждый день, чтобы приготовить еду. Пусть ее сын будет счастлив. На его жизнь пришлось много горя, а радости – намного меньше…

Только сейчас Бакаир услышал от мамы историю их любви с отцом Артуро. Это была трогательная история любви совсем юных молодых людей. Не дано им было Богом стать настоящей семьей, родить много детей, чтобы в доме поселилась радость. А в их доме было только чувство ожидания. И завершение какое… Они с мамой не знали наверняка, что случилось с Атуро, но предположить ничего хорошего не было оснований. Поэтому Дактрия очень хотела увидеть счастье сына еще при жизни, поиграть с внуками…

Мари Беатрис приходила к ним каждый день. А потом по просьбе Дактрии перешла к ним жить. Ведь якобы мама Бакаира уже не могла в доме делать ничего, так как здоровье было слабенькое. На самом деле Дактрия чувствовала себя прекрасно. Мари Беатрис пришлась по душе и маме, и Бакаиру. Отношения складывались самые теплые и добрые.

Не надо быть волшебником, чтобы понять отношение Мари Беатрис к Бакаиру. Она полюбила его с первой минуты, как только увидела. Она никогда еще никого не любила. Однако прошло уже два года, как она жила в доме Бакаира, но меж ними оставались теплые отношения, он с ней разговаривал нежно и ласково. Но граница была на замке. Он ни разу не перешел грань дозволенного, не поцеловал девушку, не обнял и не привлек ее к своей груди. Дактрия ждала и в душе торопила сына с принятием решения о женитьбе, но… еще год прошел, а девушка все также исполняла обязанности прислуги – и только…

Изредка она спускалась вниз, навещала своих родных. Отдавала в семью деньги, заработанные в доме Бакаира. Однажды она ушла домой, но в назначенный час не вернулась. Не появилась она и на следующий день. Бакаир не знал, что думать. Отправился вниз сам. Войдя в дом к Мари Беатрис, он ее не увидел в доме. Обстановка была какой-то нервозной. Мать Мари Беатрис вышла из комнаты, с заплаканными и опухшими от слез глазами.

Девушки нигде не было видно.

Бакаир с тревогой спросил:

– Что случилось с Мари Беатрис? Где она? С ней все в порядке?

Мать показала глазами в комнату и прошептала:

– Отец хочет выдать замуж Мари Беатрис. Приезжал жених с родителями. Люди обеспеченные. У них огромные стада овец. А Мари отказалась. Тогда отец закрыл ее в комнате и сказал, что она выйдет оттуда только замуж или на кладбище. Она не нужна своей семье как старая дева. Каждая девушка должна выйти замуж и рожать детей. А Мари Беатрис в горах прислугой работает, тогда как с мужем будет хозяйкой в собственном доме. Она не соглашается выйти замуж и теперь может умереть с голоду в своей комнате. Она такая, я же знаю свою дочь.

Бакаир подумал:

– Логично отец рассуждает. Он прав! Я молчу о своих чувствах. Мари не понимает, почему я не делаю ей предложение.

Решение пришло моментально. И он строго спросил:

– Где хозяин, отец Мари Беатрис? Мне нужно с ним поговорить.

Мать побежала во двор и вскоре появился тот самый хозяин, который прежде носил сам лично продукты в дом Бакаира. Пригласил Бакаира во двор, где стоял стол и стояли деревянные лавки. Дворик был уютным.

– Говори! Что ты хотел мне сказать!

Бакаир внутренне подобрался. Он не должен допустить замужества Мари Беатрис. Она будет его женой, и ничьей больше. И Бакаир требовательно, даже строго, произнес:

– Я пришел просить руки твоей дочери Мари Беатрис. Я люблю ее и могу сделать счастливой. У меня нет овец, но есть другие ценности. Я дам богатый выкуп за невесту.

– А согласна ли моя дочь выйти за тебя замуж?

– Давай спросим ее!

Мать привела Мари Беатрис во двор. Девушка осунулась, глаза ее были заплаканными, она даже похудела. Не было привычного румянца на ее круглых щечках. Увидев рядом с отцом Бакаира, девушка как-то встрепенулась, в ее глазах мелькнула радость, но тут же угасла и она снова опустила глаза.

Бакаиру в душе стало неуютно и стыдно перед любимой девушкой: ведь она на него не надеялась и уже перестала ждать от него предложения выйти замуж. Потому и опустила голову. В душе ее была печаль и даже горе… Это было видно по ее опущенным плечикам и грустному лицу. И Бакаир встал со скамейки, выпрямился и торжественно сказал:

– Мари Беатрис! Я пришел к твоему отцу просить твоей руки. Согласна ли ты выйти за меня замуж? Станешь ли ты моей женой?

Мать Мари Беатрис, видимо, не ожидала от Бакаира такой речи. Неожиданность была полной. Она лишилась дара речи. Но сама невеста, которой только что сделал предложение любимый человек, вдруг подняла на него глаза, и он увидел такой радостный синий-пресиний цвет. Ее глаза вмиг засверкали счастьем и восторгом… Наконец-то свершилось то, о чем мечтала уже три года…

У Бакаира сильно екнуло сердце и он подумал: Вот такого цвета любовь – василькового и радостного!

Бакаир подошел к Мари Беатрис и заглядывая в ее счастливые глаза, бережно взял ее руки в свои и спросил:

– Скажи родителям, ты согласна стать моей женой?

Мари Беатрис как будто внезапно расцветший бутон алой розы, стала именно алой розой… Ее лицо запылало, показались слезинки на ресничках, и она сказала, обращаясь к родителям:

– Папа и мама! Я согласна, согласна, согласна! Я согласна выйти замуж только за Бакаира и больше мне никто не нужен…