Текст книги "Совершенная технология"

Глава 9

Вологда встретила лёгким морозцем, чистым небом, тонким слоем хрустящего снежка на газонах. И – почти абсолютно пустыми в разгар дня улицами. Шуша уже знала, что ночью корабль выпустил множество атмосферных зондов, разлетевшихся в разные стороны. Один из них, долетев до административной столицы области и снизившись, долго летал над улицами, сея панику среди населения. Ещё с утра очень многие предпочли покинуть город.

Таксист, который подвозил её из аэропорта, нативный кочевник, долго и с характерными для наименее образованной части этого меньшинства сложными речевыми оборотами рассказывал, как ночью позвонила тёща и рассказала про объект, как испугалась жена, как плакала маленькая дочка… И как потом они отсиживались до утра в погребе, и утром он отвёз семью в деревню к куму, а сам вернулся – надо было работать.

– Ить деньги-то, они, ить их тудыть, они всегда, иннах, нужны! – объяснял он Шуше. – Ить он, растудыть, полетал-полетал, гнно чумазое, и, в качель его, улетел! Ить же ёжкин кот! Можь, иннах, не вернётся?

Шуша пожала плечами.

– А выглядел-то он как?

– Да ить же кто ж иннах знает это гнно? Млестело, тудыть их, от фонарей ить их растудыть, чо-то, а чо – их ёжкин кот, и не видать, в качель!

Шуша расплатилась и вылезла из машины. Таксист подвёз её к гостинице «Центральная»: автобусы в саму Тотьму и район, разумеется, больше не ходили, Гришнак Углукович утром обещал выслать за ней машину или вертолёт, а может, и кого-то из аэропроектников, но только ближе к вечеру. И то, и другое, и третье Шушу не очень устраивало: на машине ехать долго, три с лишним, а то и четыре часа, а все вертолёты и аэропроектники могли, как честно признался директор, до поздней ночи отлавливать несколько съёмочных групп, попытавшихся проникнуть в зону.

Она огляделась. На обширной площади перед гостиницей, которая, видимо, часто использовалась для массовых мероприятий, стояло несколько пустых такси: нативный кочевник, прощаясь, признался, что работы сегодня не густо, хотя кое-кому удалось за большие деньги подвезти группы журналистов до ближайших к Тотьме населённых пунктов, которые ещё не были эвакуированы. Перед фасадом красовался неизменный Махатма, а напротив, вдалеке, перед красивым, явно недавно отреставрированным зданием – Мартин Лютер Кинг. Шуша прислушалась: здание было городской филармонией. Место для памятника было выбрано странное, обычно Кинга устанавливали перед мэриями, но, в конце концов, это дело вологжан, где им в собственном городе кого увековечивать.

Она, придерживая сумку, толкнула тяжёлую дверь и подошла к ресепшену Администратор, совсем молоденькая, веснушчатая техноориенталка, читавшая детектив в мягкой обложке, отвлеклась от книги и приветливо улыбнулась ей.

– Можно на полсуток номер? – поздоровавшись, спросила Шуша.

– Пожалуйста! Вам какой? Люкс, полулюкс, улучшенный?

– В улучшенном душ есть?

Администратор состроила обиженную физиономию.

– У нас в улучшенных – ванная, а в полулюксах и люксах – джакузи! Но стиральной машины нету – заявила она.

– Полулюкс давайте. И, возможно, потом продлю, вечером. Сказали, могут только вечером встретить, да и то вряд ли, – объяснила она в ответ на вопросительный взгляд веснушчатой администраторши.

Та кивнула, улыбнулась и принялась оформлять документы.

Помыться Шуше хотелось больше всего на свете. Помыться и постирать одежду. Заляпанный рвотой свитер, в котором она была вчера, в больнице просто упаковали в герметичный пакет и так и выдали ей сегодня. Ничего, ручками, ручками.

Хорошо, что Гришнак Углукович додумался захватить сумку с вещами, когда её увозили на скорой: если бы пришлось возвращаться в бюро или домой, чтобы переодеться, она ни за что бы не успела к утреннему вологодскому самолёту, пришлось бы куковать в Москве до ночи. Она вздохнула, позавидовав остальным сотрудникам, которые вчера с ветерком добрались до города спецрейсами МЧС…

Получив ключ, Шуша поднялась в небольшой уютный номер на третьем этаже. Судя по всему, гостиница не страдала от избытка постояльцев. Но что именно было этому виной, закончившийся туристический сезон или ночной полёт «млестящего гнна», – сказать было трудно.

Она с наслаждением скинула воняющую больницей одежду и залезла в бурлящую горячей водой ванну. Утром лечащий врач всё-таки порядком измотал ей нервы: несмотря на то, что после вчерашних успокоительных Шуша впервые за несколько дней проснулась бодрой и не хотела спать, он всё толковал про какую-то сглаженность зубца Т на кардиограмме и нерегулярность основного альфа-ритма мозга, предлагал задержаться ещё на сутки, чтобы пройти дополнительные обследования… Шуша стукнула кулаком по столу, высказалась в том смысле, что этот самый «зубец Т» будет куда как круче, когда чёртов корабль улетит, а альфа-ритм, может, у неё всю жизнь нерегулярный, и тогда Михаил Андреевич, поджав губы, всё-таки подписал ей больничный. Надавав кучу лекарств с собой, он предупредил, что отправляет историю болезни в полевой госпиталь МЧС в Тотьме и что никуда она не денется: там замглавного – его однокурсник. Шуша пожала плечами по поводу однокурсника, поблагодарила за лечение и, подхватив больничный и вещи, смылась поскорее.

Теперь, лёжа в ванной и медленно намыливая гостиничным шампунем волосы, она снова попыталась прислушаться. Связаться с кем-то, чтобы получить мыслеобраз, действительно мешали защитные заклинания, это она уже поняла. Но что мешало получить информацию о корабле? Он уже приземлился, следовательно, стал частью мира. Однако она по-прежнему ощущала его, как нечто совершенно чужеродное, непроницаемое, чувствовала только огромную, почти невыносимую тяжесть, которой он взгромоздился на землю, и ещё – боль её ожога…

Она подумала, что в гостинице наверняка есть сетевой салон, так что, пока будет ждать звонка или мыслеобраза от Гришнака Углуковича, надо будет всё-таки связаться с кем-нибудь из других регионалов, узнать, как ощущают корабль они, и не появилось ли каких-то новых предчувствий?

Она вздохнула, размышляя, с кем бы можно было связаться: Настя умерла, Серега из Владивостока наверняка уже заканчивает работу… Найти Мишеля? И пытаться понять друг друга с пятого на десятое? Она в который раз за последние полторы недели пожалела, что в курс подготовки геоманта иностранные языки входят лишь факультативно, а сама она слишком ленива, чтобы выучить хотя бы один нормально…

Впрочем, о чём она? Наверняка подавляющее большинство ведущих геомантов ещё не вышли из больниц, а среди геомантов регионального уровня способностей в остальных бюро она не знает никого…

Звонок мобильника раздался, когда Шуша уже доставала чистое бельё из сушилки. Гришнак Углукович то ли решил пренебречь секретностью (сотовая связь, в отличие от телепатической, теоретически могла прослушиваться), то ли вообще не слишком беспокоился о ней.

– Примерно через два часа за тобой вертолёт будет, – сообщил он, едва Шуша поздоровалась. – На улице Герцена стоянка, найдёшь?

– Найду, – радостно ответила Шуша. – Вроде тут недалеко. Какие новости, Гришнак Углукович?

– Новости здесь узнаешь, тут их полно! – усмехнулся Гришнак Углукович. – Кстати, можешь особо не обедать, только перекуси на дорожку: кормят здесь так, что ещё долго будешь от хорошего отвыкать.

Поесть Шуша любила и последнему совету директора следовать не собиралась. В холле на ресепшене она узнала у администраторши, на этот раз хихикавшей с кем-то по телефону, где можно пообедать, и, получив исчерпывающие рекомендации в количестве пяти адресов, решила остановиться на самом близком: на собственно гостиничной столовке.

Она оказалась единственным посетителем. Официантки, преимущественно, исконные земледелицы, как говорится, кровь с молоком, собравшись за одним из столиков в уголке, довольно громко обсуждали, кто из них уже отправил детей подальше из города после ночного происшествия, кто только собирается это сделать, и не стоит ли уехать самим. Шуша подсела поближе: ей хотелось узнать, как относится рядовое население к приземлению космического корабля. Одна из земледелиц подошла к ней и, приняв заказ, быстро принесла ей блинчики с мясом, салат и компотик, затем присоединилась к товаркам. Пахло всё восхитительно, когда же Шуша попробовала, оказалось, что и вкусно необычайно. Вологодчина всё больше нравилась ей.

Из кухни вышла то ли повариха, то ли кто-то из обслуживающего персонала, – крупная седая техноориенталка. Она подошла к Шуше и, одобрительно понаблюдав за тем, как гостья уплетает блинчики, пригласила её присоединиться к официанткам.

Те, нисколько не смущавшиеся громко обсуждать при ней подробности, немного напряглись, когда Шуша пересела за их стол. Они внимательно наблюдали за каждым её жестом, словно бы пытались понять, можно ли доверять приезжей. Шуша решила, что это обычная настороженность провинциалов, но всё оказалось не так.

– Из Москвы, чай? – спросила техноориенталка. – Что в газетах-то пишете своих? Что делать-то нам? Куда деваться?

Шуша ошарашенно молчала. Её впервые приняли за журналиста, и, судя по вопросительным взглядам окружавших её феминопредставителей, отпираться было бессмысленно. Назвать свою настоящую профессию она тем более не могла.

– Эээ… Да что говорят-то… Не ясно ещё ничего… – протянула она.

– Как неясно? Как это неясно?! – раздались возмущённые возгласы. – Мы тут под самым ударом! Из Тотьмы-то и деревень к нам эвакуировали, если кто поехать к родственникам куда не мог! А теперь-то что?! Тех-то эвакуировали, они сюда и будут целиться, в них-то!

Логика была в некотором смысле железная: если население Тотемского района эвакуировали в Вологду, то целью первого удара является именно оно, и, значит, теперь, если что, вдарят именно по Вологде. Шуша еле сдержалась, чтобы не засмеяться: своих родичей вологодцы успели упрятать по другим деревням, как она поняла. Тем временем феминопредставители разных рас продолжали голосить:

– Ночью-то, ночью-то! Ведь это он к цели примеривался!

– Глядь на небо, – а там искры, искры! Эх-ма!

– А я от гула проснулась, думаю – а матушки!

– Детей – в охапку, а сама-то в подпол! Две банки курятины тушёной, ну, что мы в позате выходные-то делали, – вдребезги! В темноте-то!

– А мы-то в панельке живём, так я только и смогла, что одеялом накрыться!

– Это ещё что! Мой-то, говорит, на заводе-то механическом мастеру палец отхватило! Деталь точил, да в окно-то и засмотрелся!

– Да ладно врать-то, Федотовна!

– Это я тебе вру?! Да сама-то на себя глянь! Ещё дед твой приврать любил! И все вы, Брендискоковы, такие!

– Тихо!!! – гаркнула крупная техноориенталка, которая и пригласила Шушу к столу.

Судя по всему она пользовалась в коллективе авторитетом: все замолчали, хотя исконная земледелица из почтенного рода Брендискоковых и невысокая пухленькая Федотовна переглядывались, поджимая губы.

– Так ты нам скажи, дочка, чего ждать-то? – снова повернулась к Шуше техноориенталка. – У вас-то что говорят?

Шуша посмотрела ей в глаза. В них были следы первого мимолётного страха, когда генсек объявила такой недалекий для этой женщины Тотемский район зоной чрезвычайного положения, и отражение сегодняшнего ночного ужаса. Она поняла, что должна ответить максимально честно.

– Я не журналист, правда. Но, думаю, уезжать бессмысленно. Если они захотят, – накроет всех. Достанет даже дельфинов в Тихом океане.

Глава 10

Пилот искренне старался превратить посадку в шоу.

К вечеру небо над Вологдой слегка заволокло, посыпался лёгкий снежок, и теперь вертолёт, озаряя, наверное, целый квартал вокруг положенными по штату боковыми прожекторами, преувеличенно медленно спускался на стоянку у Музея Дипломатии на улице Герцена. Редкие снежинки, попавшие в вихрь от винтов, чертили белые полосы перед Шушиными глазами. Прямо перед касанием кто-то на борту включил ещё и носовые фары. Конечно, с такой роскошью маломестные гражданские вертолёты, стоявшие вокруг, вряд ли могли соперничать. Вероятно, по мнению пилота, им вообще полагалось умереть от зависти.

Шуша, демонстративно держа ладонь козырьком, стояла у павильона площадки, не собираясь подходить к вертолёту, пока пилот не догадается заглушить мотор. Она искренне считала, вопреки всяким принципам политкорректности, что невоеннообязанный феминопредставитель не должен демонстрировать чудеса ловкости, забираясь в обыденный, по сути, вид транспорта. Спустя пару минут до пилота, видимо, это тоже дошло. Винты замедлили свой бег, ветер улёгся, и из распахнутого люка кто-то выкинул металлический трап. Шуша направилась к нему.

– Спасибо! – похлопав по рукаву одетого в камуфляж техноориентала, выпустившего трап, из вертолёта навстречу ей выскочил молодой нативный горец со штативом и камерой на плечах. Осторожно спускающаяся по трапу феминодендрофил с модной стрижкой, в красивой вышитой дублёночке, сердито дернула его за руку и с раздражением взглянула на Шушу.

– В Тотьму заказывали? – иронично спросил камуфлированный.

– Ага, – кивнула Шуша и протянула удостоверение.

Пока он, освещая фонариком кожаную книжечку, пытался разглядеть, что там написано, Шуша оглянулась, почувствовав взгляд в спину. Позади лежала освещенная прожекторами вертолёта площадка с небольшим павильоном ожидания, снег шёл всё сильнее и сильнее.

Феминодендрофил умоляюще уставилась на неё из-под козырька павильона. Внезапно она сорвалась с места и подбежала к Шуше, цокая по бетонным плиткам каблучками модных сапожек.

– Вам ведь в Тотьму? Ну, пожалуйста, ну, скажите им! Ну, мы же просто репортаж снимали! Ну, ведь народ должен…

Шуша отрицательно покачала головой. Она ничего не могла предложить ей.

– Ну, пожалуйста! У нас эфир в полночь! Мы должны доснять и вернуться!

Техноориентал в камуфляже дёрнул Шушу за плечо. Она обернулась.

– Пошли!

Шуша ещё раз виновато посмотрела на корреспондентку, развела руками и вошла в вертолёт.

Пилот, худенький, маленький болотноориентал и впрямь был совсем молодой. Шуша покачала головой:

– Ну и зачем нужно было так понтоваться?

Он захихикал:

– А что, вы пожалуетесь?

– Мне просто кажется, что сотрудников МЧС население должно уважать. А уважение возникает в результате соблюдения правил обеими сторонами.

– То есть, жаловаться не будете? – уточнил пилот. Шуша, подумав, отрицательно покачала головой.

– А знаете, как меня с утра эти журналисты достали? – сказал он. – Я ведь уже четырнадцать часов в воздухе, и меня никто не сменил! Они ведь, сволочи, с трёх ночи лезут и лезут, лезут и лезут! А кто их разыскивать-то в этих лесах будет, а?

Он с яростью стукнул по подлокотнику, и Шуша с удивлением обнаружила на его лице неподдельную злость.

– А мы и будем! Никто, кроме нас! Вы в курсе, вообще-то, тут, у себя, что такое – выуживать прячущихся из леса?! Туда ведь ещё и разные там искатели приключений подались… из местных! Да мы задолбались уже: только сядешь, – команда на взлёт, только сядешь, – команда на взлёт! Неужели нельзя просто народ…

– Так. Мы взлетаем или как? – положив руку на плечо пилоту, тяжело спросил техноориентал.

Теперь Шуша разглядела, что он довольно-таки хронологически одарённый. Пилот несколько раз вздохнул, успокоился и уже мирным тоном произнёс:

– Идите в салон. Через час будем в Тотьме. Садитесь, Иван Евгеньевич, – кивнул он техноориенталу на соседнее кресло.

В пустом салоне вертолёта Шуша слегка задремала, размышляя над причудами психики разумных. Вот обычные обывательницы – официантки и прочий персонал гостниничной столовки, – после Шушиного безапелляционного заявления о возможном конце света почему-то сразу успокоились и принялись обсуждать сугубо бытовые проблемы, вроде возможного повышения цен на рынке из-за отъезда из города многих жителей. Одна только исконная земледелица Брендискокова, покачав головой, мимоходом заметила, что внучков она всё-таки отправит в Молочное к родственникам. Казалось бы, желание спастись должно было продиктовать этим феминопредставителям совсем другую модель поведения, но то ли они считали, что помирать вместе со всем миром веселее, то ли представление о масштабе бедствия, о том, что перестать существовать однажды может действительно весь мир, а не только знакомые и привычные пейзажи Вологодчины, не укладывалось в их голове.

Другой полюс являл собой пилот вертолёта, впавший почти в истерику только из-за того, что ему пришлось работать в необычной обстановке сверхурочно. Шуша принимала во внимание его молодость, но также знала, что он прошёл длительный курс обучения, и перед командировкой в Тотьму наверняка немало проработал в авиаотряде МЧС и должен был уже побывать в разных ситуациях. Она вздохнула, подумав, какими избалованными стали работники различных спасательных и даже медицинских служб после того, как в середине шестидесятых годов прошлого века была организована сеть региональных бюро и на службу обществу встали геоманты. Теперь повседневную жизнь сотрудников МЧС составляло лишь то, что, цинично выражаясь, до создания бюро можно было назвать «информационным шумом», – мелкие ЧП на транспорте или бытовые происшествия, случайные несчастные случаи, жертвами которых редко когда становилось больше пяти разумных одновременно. Всё это не являлось предметом деятельности сотрудников бюро, занятых предотвращением крупных катастроф и стихийных бедствий. Возникновение же опасных бытовых ситуаций в жизни каждый решал самостоятельно: достаточно было обратиться в какое-нибудь из частных магических агентств, и геомант городского или районного уровня мог подсказать, что именно стоит поменять в квартире или доме, а маг – предложить наложить заклинание или купить специальный амулет. Правда, от всего на свете защититься было невозможно: время от времени, как известно, стреляет и незаряженное ружьё…

Из дремотных раздумий Шушу вывела снова усилившаяся тяжесть в груди. Она сразу поняла причину: вертолёт подлетал к Тотьме. Мимолётное удивление вызвала у неё мысль о том, что, оказывается, она всего за сутки сумела привыкнуть, притерпеться к этой боли, к навязчивому ощущению занозы где-то глубоко внутри, и за последние часы почувствовала их вновь словно впервые. В салон вошёл штурман-техноориентал.

– Подлетаем. Хотите посмотреть? – спросил он.

Шуша кивнула, и они вместе подошли к противоположному борту.

Корабль приземлился недалеко от автотрассы Вологда-Тотьма, практически на «фарватере» привычного маршрута воздушного транспорта между этими городами, поэтому пилот, подчиняясь приказу не провоцировать «братьев по разуму», закладывал широкую дугу вокруг места посадки. В иллюминатор корабль из-за окружающего леса был виден издалека, но Шуша смотрела на него во все глаза, даже не замечая, что от изумления слегка приоткрыла рот.

Сказать, что он огромен, было нельзя: он был колоссален. Он, наверное, был выше, чем любой небоскреб в мире. Его металлическая поверхность, испещрённая рядами маленьких иллюминаторов, практически не отблескивала в свете множества прожекторов, – то ли была матовой изначально, то ли такой её сделали путешествие через космические пространства и встречи с неведомыми землянам космическими опасностями… Из-за этой матовости корабль казался сделанным из бетона, а микроскопические по сравнению с его размерами иллюминаторы заставляли сравнить его то ли с крепостью, где они выполняли бы роль бойниц, то ли с тюрьмой, – Шуше показалось в какой-то момент, что, если подлететь поближе, на них обязательно обнаружатся решётки. Она вспомнила тот мыслеобраз, который ей всё-таки удалось получить от неведомого наблюдателя, когда она безуспешно пыталась заснуть в больнице: конечно, теперь ощущение было абсолютно другим. Это была воплощенная мощь, и чувствовалось, что мощи этой покорилось уже многое во Вселенной. Если не вся Вселенная…

Подумав так, Шуша ощутила мгновенный укол ужаса: что покорителям Вселенной крошечная Земля…

– Раз, наверное, десятый уже вижу его… – пробормотал штурман. – Никак привыкнуть не могу: какой же он нелепый посреди этого леса!

Шуша ошеломленно оглянулась. У этого техноориентала, вероятно, напрочь отсутствовало воображение, если, видя это зрелище, он думает только о его нелепости.

– Сначала-то размеры, конечно, удивили, но потом подумал – место ему где-нибудь в крупном городе. Там бы, конечно, он со зданиями рядом не пугал бы так, – с усмешкой произнёс он, поясняя свою мысль в ответ на Шушин взгляд. – Всего-то пятьсот метров с мелочью высотой…

Он махнул рукой и ушёл в кабину, оставив Шушу одну: вертолёт заходил на посадку, под брюхом уже проплывали освещенные улицы Тотьмы.

«Со зданиями рядом… со зданиями рядом…» – вертелись в голове у Шуши слова штурмана. Вместе с видом на корабль, исчезающим уже за верхушками деревьев, они вызывали какое-то странное ускользающее воспоминание. И только когда вертолёт коснулся шасси бетонного покрытия стоянки в Тотьме, она вспомнила свой мутный сон, с которого всё началось: нелепое высотное здание из стекла и бетона посреди леса.