Текст книги "Кавказ. Выпуск XIX. Живой отголосок прошлого. Жизнь и творчество писателя Евгения Баранова"

В Москве

«В Москве живу с 1911 г., – пишет Баранов, – работал в «Русских Ведомостях», многих местных изданиях и в книгоиздательстве товарищества Сытина, которое выпустило ряд моих книжек для народного чтения историко-этнографического содержания, как, например, о курдах, армянах, казаках и др.»

Московский период жизни Евгения Захаровича Баранова более длителен, чем Кавказский, но сведений о нем не так уж много, в основном, те, что он сам о себе сообщает. Думается, что его переезд связан с надеждами на получение постоянной работы в каких-либо солидных изданиях. Об этом Баранов говорит в письме С. П. Мельгунову, в то время сотруднику популярной и старейшей газеты «Русские ведомости», от 29 марта 1912 г.: «Дайте мне какую-нибудь постоянную работу, хотя бы корректуру, а иначе мне приходится изо дня в день жить впроголодь: для репортажа я оказался непригоден, а беллетристика дает слишком мало, да и какая может быть беллетристика, если приходится думать о том, чтобы не подохнуть от голода, а в лучшем случае, не быть изгнанным из квартиры за неплатеж».

В тот же год началась работа Баранова в издательстве И. Д. Сытина, вполне возможно, с помощью С. П. Мельгунова.

Сытин Иван Дмитриевич (1851–1934) – издатель-просветитель. Из крестьянской семьи. Начинал деятельность в Московской лубочной лавке П.Н. Шарапова в 1876 г., затем открыл свою литографию в Москве, издавал дешевые лубочные книжки для народа. В 1884 г. в своей типографии печатал книги издательства «Посредник», основанного В. Г. Чертковым при участии Л. Н. Толстого.

Издательство И. Д. Сытина, в которое поступил работать Баранов, одно из самых крупных и авторитетных книжно-газетных издательств России. Оно выпускало обширный круг литературы: собрания сочинений русских писателей для «серьезных» читателей и большое количество книг для народа, включая лубочные произведения, продававшиеся на ярмарках и базарах. В издательстве выходила также газета «Русское слово», журналы «Вестник спорта и туризма», «Вестник школы», «Вокруг света», «Для народного учителя», «Заря», «Мирок», «Модный журнал», «Нужды деревни», «Пчелка», «Искры»; газеты «Дума», «Правда божья», «Русская правда» и др. В 1916 г. Сытин купил издательство А. Ф. Маркса с самым популярным в стране журналом «Нива». Книжные склады и магазины Сытина имелись по всей России: в Петербурге, Варшаве, Екатеринбурге, Иркутске, Киеве, Одессе, Ростове на-Дону, Самаре, Саратове, Нижегородской ярмарке и т. д. Немаловажно, что он ставил на первое место просветительские цели, а не извлечение прибыли.

Работать в такой фирме было почетно и престижно, хотя и нелегко. В 1912–1914 гг. Баранов – постоянный автор сытинского еженедельного журнала «Вокруг света». Журнал издавался с 1891 г. Главные его темы: географические открытия, этнография, путешествия, биографии знаменитых людей, сказки и легенды разных народов мира. Свое слово в этой тематике, конечно, мог сказать и Евгений Баранов, с его любовью к путешествиям, знанием прежде всего многомерной кавказской этнографии и фольклора.

Возможно, в 1912 г. по заданию журнала он приезжал на свою родину, в Нальчик: об этом говорит его замечание о встрече в том году с Митрофаном Алехиным, который вряд ли выезжал из слободы. Баранов в это время готовил к изданию свою книгу о толстовцах.

В издании Сытина вышли несколько книжек Баранова, в то же время он издавался и в других издательствах, в том числе ростовской «Донской речи», однако полная его книжная библиография пока что, думаю, не составлена. Впрочем, есть перечень его книг, имеющихся в самом крупном в России биб-лиотечном хранилище.

В 1914 г. случилось несчастье: из-за неправильно сросшейся после перелома кости ноги Евгений Захарович стал инвалидом. О путешествиях и странствиях, связанных с журналом «Вокруг света», приходилось забыть. В начале Первой мировой войны (видимо, по заказу) он написал еще несколько книг и брошюр этнографического характера, продолжал публиковать свои фольклорные записи. Революция 1917 г. прервала эти занятия «С 1919-го по 1923 г., – вспоминает он, – я торговал на улице и рынке старыми книгами, которые брал на комиссию от разных лиц. В 1923 г. вследствие болезни принужден был прекратить торговлю, потом на возобновление ее требовались денежные средства, которых у меня не было, и торговать пришлось прекратить навсегда».

Собственной семьей он, очевидно, не обзавелся, на помощь нальчикских родственников рассчитывать не приходилось: там были свои беды и невзгоды, связанные с ущербом, нанесенным годами Гражданской войны, а затем последовали притеснения «буржуев» со стороны новой рабоче-крестьянской власти. Некий выход сулили навыки общения с «простонародьем», на этот раз с московским. «Чтобы не умереть от голода, – продолжает писатель, – принимаю предложение знакомого народного певца петь с ним по трактирам, столовым». Здесь тоже есть свой фольклор, мимо которого Баранов пройти не может.

Вот как представляет эту «практику» исследовательница московского периода творчества Баранова Вера Бокова: «Фольклорист Евгений Захарович Баранов прожил довольно пеструю жизнь. Сын коломенского крестьянина, очутившегося в поисках лучшей жизни на Кавказе, он родился и вырос в Нальчике, здесь же окончил городское училище, а затем уехал в Москву. Поступил в знаменитую Строгановку, но поучиться здесь не удалось: сошелся с народовольческим кружком и за хранение нелегальной литературы был арестован и выслан на родину. Несколько лет прошли в скитаниях по Осетии, Кабарде, Дону. Он бродяжничал, нанимался на поденную сельскую работу, служил то дворником, то писарем, временами оседал в какой-либо местной газете секретарем или редактором. До 1911 г. Баранов успел поработать чуть ли не во всех северокавказских изданиях, а затем переехал в Москву и поступил в «Русские ведомости».

Сбором легенд и народных сказаний он занимался всюду, куда ни заносила его судьба. Его обширное кавказское собрание было в основном опубликовано еще в предреволюционные годы, а вот московскому не повезло: вышла лишь маленькая книжечка. До сих пор интереснейший и во многом уникальный материал покоится в безвестности.

Фольклорная запись во времена Баранова была делом непростым. Ни о какой звукозаписывающей аппаратуре, кроме громоздкого фонографа, и речи еще не было. Записывать нужно было в естественных для рассказчика условиях – в академичной обстановке он робел, пугался, путался. Людей, пытающихся почему-либо записать разговор, в народе не без оснований боялись, считали либо шпионами, либо «газетчиками», которые «так пропечатают, что только держись». Поэтому фольклористу непременно требовались крепкие кулаки и умение постоять за себя, в противном же случае лучше было не искушать судьбу и дословно запоминать услышанное. Именно так приходилось работать Баранову. Он прекрасно умел и войти в доверие к «информанту», и искусно навести его на нужную тему. После революции, постоянно нуждаясь, он жил случайными заработками, часто впроголодь, и был завсегдатаем дешевых трактиров, чайных и харчевен, коими изобиловали в 20-е гг. Арбатская площадь и Смоленский рынок. Главным образом отсюда, из долгих застольных бесед за чайком и водочкой, приходило пополнение в его коллекцию. Собеседниками Баранова были выходцы из самых низов Москвы. Почти все – вчерашние крестьяне, но обжившиеся и обтершиеся в городе, хватившие лиха, бывалые люди. Мастеровые, дворники, уличные торговцы, извозчики, поденщики, домашняя и трактирная прислуга, бродячие певцы, нищие – все они были плоть от плоти той старой, давно ушедшей Москвы и сохранили в почти полной неприкосновенности традиционную речь, психологию, этику – «социалистическая новь» только начинала корежить мозги и души…»[121]121
  Бокова В. Из предисловия и заключения к публикации «Колдун из Сухаревой башни» // Родина. 1992. № 11–12. С. 106, 113.


[Закрыть]

Баранов обращается за помощью к коллегам-фольклористам и их организациям. Во времена новой экономической политики (нэпа) их деятельность тоже оживилась. В судьбе одинокого больного писателя теплое участие принял профессор Юрий Матвеевич Соколов (1889–1941), крупнейший русский фольклорист, издатель специализированного научного журнала «Художественный фольклор», автор учебника «Русский фольклор», активный и деятельный член многих научно-краеведческих обществ.

Е. З. Баранов становится одним из активных участников общества «Старая Москва». Этот научный кружок возник еще в 1909 г. при Археологическом обществе. Собирал материалы для музея старой Москвы. В 1923–1924 гг. группа при Историческом музее, в 1924–1926 гг. ученая комиссия при отделении Исторического музея «Старая Москва», с 1926 г. секция «Старая Москва» Общества изучения Московской губернии (области), издавала сборники «Старая Москва» (1912–1914), «Московский краевед» (1927–1930) и др.

По просьбе Соколова Баранов пишет воспоминания о нальчикском детстве и нравах слободских обывателей (1925), затем подробную автобиографию, затем сокращенную, на основе которых Ю. М. Соколов составляет ходатайство о назначении ему пенсии.

«В Центральную секцию научных работников. Отношением от 7 февраля 1927 г. за № 1756 Центральною комиссией по улучшению быта ученых при Совнаркоме (ЦЕКУБУ) по моему ходатайству при поддержке ак. Н. Я. Марра было назначено единовременное пособие в сумме 100 р. Евгению Захаровичу Баранову.

Основанием к моему ходатайству было чрезвычайно тяжелое, в буквальном смысле нищенское положение престарелого и больного человека, много сделавшего для русской науки. В ходатайстве своем я просил постоянной пенсии для Баранова, а до ее назначения о выдаче единовременного пособия…

Живет он, лишь пользуясь небольшой поддержкой некоторых из своих знакомых ученых и литераторов. Несмотря на все эти тяжелые обстоятельства, Евгений Захарович не бросил своего любимого занятия по собиранию фольклорного материала и в течение 10 лет сумел собрать в Москве большое количество легенд и рассказов, открывая любопытную и до сих неизвестную область «городского фольклора».

Некоторые из этих легенд были им, а также мною читаны в ряде заседаний научных московских обществ и организаций: в «Старой Москве», ГАХН, Обществе любителей российской словесности.

Все изложенное, на мой взгляд, доказывает, что было бы совершенно справедливо вознаградить Е. З. Баранова за его многолетние труды…

Председатель фольклорной подсекции Гос. Академии художественных наук, редактор журнала «Художественный фольклор», проф. Ю. М. Соколов

10 ноября 1927 г.»[122]122
  РГАЛИ, ф. 1418, оп. 2, д. 1, л. 1–2 об.


[Закрыть]

Государственная академия художественных наук (ГАХН) организована в Москве 7 октября 1921 г. по инициативе А. В. Луначарского, состояла в ведении Художественного отдела Главнауки Наркомпроса РСФСР. Первоначально называлась Российская академия художественных наук (РАХН), с 1925 г. – ГАХН. Цель организации – «всестороннее научное исследование вопросов искусства и художественной культуры». В 1930 г. преобразована в Государственную академию искусствознания.

Центральная комиссия по улучшению быта ученых (ЦЕКУБУ) образована при Совнаркоме (правительстве) РСФСР Постановлением СНК РСФСР 6 декабря 1921 г., задачей ее было создание благоприятной обстановки для научно-технической и творческой интеллигенции России в условиях военного коммунизма. В 1931 г. преобразована в Комиссию содействия ученым при СНК СССР, работала до 1937 г. Оказывала помощь многим творческим деятелям. Например, известная русская поэтесса Анна Андреевна Ахматова получала ежемесячное пособие от комиссии в размере 60 руб.[123]123
  Катаева Т. Анти-Ахматова. Минск: Современный литератор, 2008. С. 590.


[Закрыть]

Итак, за Баранова хлопотал также и академик Марр Николай Яковлевич (1864–1934) – крупнейший русский филолог-востоковед и кавказовед, создатель так называемой яфетической теории в языкознании. При жизни пользовался непререкаемым авторитетом и влиянием у властей.

Вряд ли это ходатайство было вполне успешным, потому что Баранов продолжал бедствовать.

Соколов, очевидно, через общество «Старая Москва» помог Е. З. Баранову издать сборник «Московские легенды (1928). Несмотря на лишения и житейскую неустроенность, Евгений Захарович продолжает собирательскую и писательскую деятельность. Им подготовлено несколько рукописей, которые тогда так и не увидели света.

К 1930 г. Баранов сдал в издательство «Земля и Фабрика» рукопись книги «Писатели в народе» – о восприятии народными «низами» русских писателей А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова, Н. В. Гоголя и др. Легенды о них были собраны в Москве в 1918–1928 гг. Редактором отдела русской литературы «ЗиФ» в 1929–1931 гг. был Яков Захарович Черняк (1898–1955). Книга Е.З. Баранова не была издана, так как издательство «ЗиФ» как раз в это время было закрыто. В связи с реорганизацией рукопись книги якобы затерялась. Наверно, были и другие причины: в 1929–1930 гг. в стране совершался «великий перелом» во всех сферах экономики и общественной жизни и такого рода произведения теряли актуальность: мнения «низов», представлявших «старую» жизнь, должны были уйти с переменой приоритетов в фольклористике: им на смену должны были прийти фольклорные сочинения о новых явлениях в социалистическом обществе. «Устаревшим» фольклористам, не сумевшим перестроиться на новый лад, приходилось уйти со сцены, их труды уже не были востребованы. Е. З. Баранов, не имея никаких средств к существованию, дошел до крайней нищеты. Каким горьким стоном звучит его обращение к редактору издательства «ЗиФ» Якову Захаровичу Черняку! «Затерянную в издательстве «ЗиФ» рукопись я восстановил по своим черновикам, за исключением трех статей о Пушкине, Лермонтове, Достоевском и Некрасове и легенд о революции 1917 г. Черновиков записей последних у меня не сохранилось. Это одно, а второе – более важное и существенное в настоящую минуту: не найдется ли у Вас старых штанов и старых штиблет? Мои латаные и перелатанные штаны разорвались так, что через прорехи видно грешное тело. С проклятиями я залатал прореху, но знаю, что она снова появится, потому что материя штанов настолько износилась, что для латки нет державы. А башмаки совсем истоптались – не годятся в починку».

Последний адрес Е. З. Баранова в Москве – ул. Арбат, 4, кв. 30. Это здание в начале «старого» Арбата, в котором находится знаменитый ресторан «Прага»; а квартира № 30 помещалась в подвале, который позднее заняли склады ресторана. По этому адресу, видимо, было направлено письмо Баранову от профессора Ю. М. Соколова, датированное 5 февраля 1935 г. Вот оно:

«Дорогой Евгений Захарович! Я был очень рад получить весточку от Вас. Мы давно не виделись. О том, то Вы живы и работаете, я узнаю лишь по тем материалам, которые Вы время от времени доставляете в Литературный музей.

Я постараюсь разыскать в своих бумагах Вашу биографию и список Ваших многочисленных литературных работ. Помните, когда я Вам выхлопатывал единовременное пособие… мы с Вами этот список составили. Я сниму копию и пришлю Вам. Постараюсь прислать Вам также удостоверение от Государственного Литературного музея в том, что Вы занимались литературной фольклорной работой. Может быть, такая бумажка Вам пригодится. Очень я Вас жалею и сочувствую Вашей горькой участи, болезням и нищете, но не могу никак придумать выхода из положения. Попытаюсь что-нибудь сделать через Союз писателей.

К сожалению, я чрезвычайно занят, еще больше, чем в прежние годы. Каждая минута на учете. Если что удастся делать, то зайду к Вам.

Всего доброго. В.А. шлет Вам привет»[124]124
  Тресков И. В. Ю. М. Соколов и фольклор народов СССР. Из истории фольклористики народов СССР // Ученые записки КБГУ. Нальчик, 1971. Вып. 43. С. 345–346.


[Закрыть].

В. А. – Валентина Александровна Дынник – супруга Ю. М. Соколова.

Неизвестно, получил ли Евгений Захарович Баранов это письмо. И. В. Тресков опубликовал его по машинописной копии, сохранившейся в архиве Ю. М. Соколова. Содержание письма чрезвычайно важно. Оно свидетельствует, что материальное положение Е. З. Баранова в последние годы его жизни оставалось крайне тяжелым. Постоянного пособия от государства он не получал, его книги не издавались, а случались ли редкие гонорары, если удавалось что-либо напечатать в периодике, неизвестно. Памятуя об удачном сотрудничестве с Ю. М. Соколовым в 1925–1928 гг., писатель вынужден был снова обратиться к профессору за помощью. Единственным источником денежных средств, на которые можно было питать надежду, оставалась продажа архива, о чем и говорит вышеприведенное письмо. Дело в том, что Литературный музей приобретал рукописи и другие писательские материалы, представлявшие интерес.

Литературный музей (Государственный литературный музей, ГЛМ) создан в 1934 г. путем объединения Литературного музея (1921–1933) при Всесоюзной библиотеке им. Ленина с Центральным музеем художественной литературы, критики и публицистики (1930–1933), основанным по инициативе Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича (1873–1955), ставшего первым директором ГЛМ (до 1940 г.). Собирал архивы крупных писателей, их библиотеки. Например, за материалы из своего архива известная русская поэтесса Анна Андреевна Ахматова в 1934–1935 гг. получила от Литературного музея 3200 руб.[125]125
  Катаева Т. Анти-Ахматова. С. 606–607.


[Закрыть] В музее имелся фольклорный отдел, коллекция лубков. Кстати, директор музея Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич в 1911 г. побывал в Нальчике, когда собирал материалы о сектантах, вместе со своей женой Верой Михайловной Величкиной (1868–1918). Он в то время посетил Митрофана Васильевича Алехина, с которым Вера Величкина, будучи студенткой, познакомилась, когда в 1891–1892 гг. участвовала в деле помощи голодающим крестьянам ряда губерний. В этом движении участвовал сам Лев Николаевич Толстой и многие его последователи.

Мне доводилось высказать предположение, что тесное сотрудничество Ю. М. Соколова и Баранова не прекращалось с 1927 г. до конца жизни Евгения Захаровича и что он завещал профессору свой архив[126]126
  Тютюнина Е. С. Визит поэтической бригады // КБП. 1995. 21 сент.


[Закрыть]. Но в эту версию придется внести коррективы. Фраза из письма Соколова «Мы давно не виделись» подразумевает, скорее всего, не дни и месяцы, а годы.

В августе 1934 г. образована единая писательская организация – Союз советских писателей СССР (ССП), членам которого могла быть оказана и материальная помощь, однако прием в нее был обставлен весьма строгими условиями.

Примерно в 1934 г. в Нальчике начата работа по подготовке большого сборника кабардинского фольклора (в основном, по заново проведенным записям) в переводе на русский язык. Это солидное издание готовилось совместно с московскими специалистами, которых возглавил профессор Соколов. Активное участие принял тогда и только что созданный Союз советских писателей, центральные органы которого делегировали нескольких опытных поэтов для перевода кабардинских сказаний. Полагаю, что интерес Юрия Матвеевича Соколова к этой тематике питался в том числе и его давним знакомством с опытным собирателем и публикатором Евгением Барановым. В июне 1935 г. группа столичных писателей отправилась в Нальчик, чтобы на месте вникнуть в национальный колорит и культуру. Об этом говорит письмо Ю. М. Соколова от 5 июня 1935 г., опубликованное И. В. Тресковым в той же статье. Письмо адресовано ученому секретарю Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института Михаилу Евгеньевичу Талпе, оно, конечно, расширяет наши познания о деталях подготовки этого фундаментального труда. Кроме профессора Соколова в коллектив московских литераторов вошли его жена, литературовед Валентина Александровна Дынник (1898–1979), поэты Андрей Павлович Глоба (1888–1964) и Михаил Александрович Зенкевич (1891–1973).

Был ли жив в это время Евгений Захарович? Виделся ли Ю. М. Соколов с Барановым перед его кончиной? По московским меркам он жил недалеко: на Красной площади, в Историческом музее, а Евгений Захарович в начале «старого», а тогда единственного Арбата. Известно, что часть архива Баранова ныне находится в отделе письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ). Оказались ли бумаги писателя там при его жизни или после, еще предстоит установить.

Что касается архива Баранова в РГАЛИ, я когда-то полагала (как выясняется, ошибочно), что он достался профессору Соколову, и затем уже был выделен в отдельный фонд. Но это не так. В 1941 г. рукописный фонд Литературного музея, содержавший и рукописи Е. З. Баранова, передан вновь образованному Центральному госархиву литературы и искусства (ЦГАЛИ СССР, ныне Российский госархив литературы и искусства, т. е. РГАЛИ). Личный фонд Баранова в РГАЛИ имеет 4 описи, т. е. передавался самим писателем в 4 приема. Первая опись насчитывает 24 единицы хранения (дела), вторая – 13, третья – 10, четвертая – 3. Обработка и описание материалов проводились в 1934–1935 гг.

Дата смерти Е. З. Баранова точно не установлена. В словаре «Русские писатели», изданном в 1989 г., дата его кончины указана приблизительно – после 1932 г. Письмо Ю. М. Соколова отодвигает ее, по крайней мере, на 3 года. Правда, в справках, размещенных в Интернете, фигурирует 1934 г.

Есть сведения, что похоронен Е. З. Баранов на Ваганьковском кладбище в Москве.