Текст книги "Проклятие феникса"

6
Лу

Лу снился сон. Во сне она шла по поместью, петляя в лабиринте коридоров с облезлыми обоями и трещинами на потолке. Вокруг пахло сыростью, голых рук касался сквозняк, и хотя она понимала, что это сон, он казался таким же реальным, как месяц, прошедший со смерти матери.

Она не знала, что ищет. Что бы это ни было, оно звало её, и ноги двигались по собственной воле. Спустившись по лестнице, она свернула в очередной коридор и остановилась перед дверьми, ручки которых были перетянуты цепью. Она коснулась замка дрожащими пальцами, и цепи упали, а дверь распахнулась, открывая проход в боковое крыло. В восточное крыло – то самое, где столетиями никто не бывал.

Во сне Лу была абсолютно спокойна. Она прошла по длинному коридору, вдоль которого тянулись окна, задёрнутые шторами. Через дыры, проеденные молью, просачивался свет, в котором танцевала пыль. Напротив окон стояли закрытые двери, но Лу прошла мимо них, даже не обернувшись. Ей нужна была только последняя.

Пропустить её было невозможно. Из всех щелей лилось странное красное свечение, словно внутри горел яркий свет. Нахмурившись, Лу коснулась дверной ручки, но вместо раскалённого жара ощутила ледяной холод. Дверь заскрипела, а за ней…

Комната, огромная, в четыре раза больше её собственной спальни. Вдоль одной стены тянулись книжные шкафы – фолиантов в кожаных переплётах уже много лет не касалась рука человека. Противоположную стену украшало старомодное оружие – Лу уставилась на него с ужасом, потому что над ним возвышались трофейные чучела убитых животных. Вот только… вместо оленьих и медвежьих голов она увидела лошадиные. Пятнистые, чёрные, белые – и у всех изо лба торчал длинный рог.

Это были не лошади, а единороги.

Удивление захлестнуло её, но слабое, приглушённое. Лу из сна словно знала, что здесь увидит – она специально сюда пришла. Но зачем? Девочка осторожно обошла комнату. Ближе к центру возвышался пьедестал со скелетом непонятного динозавра. Лу ни разу не встречала такого – в отличие от остальных, у этого была приплюснутая вытянутая морда и громадные крылья, раскинувшиеся практически во всю комнату. Он напомнил дракона, которого нарисовал Зак.

Рядом на высоких постаментах стояли стеклянные витрины, и сначала Лу показалось, что внутри приколоты бабочки. Но потом она пригляделась и заметила крохотные человеческие тельца, и всё внутри сжалось.

Феи. Единороги. Драконы. Где она оказалась?

Она уже хотела убежать, но дверь исчезла. На её месте появился ещё один постамент, на котором восседала птица размером с орла. Её длинный хвост украшали рыжие, алые, пурпурные перья, а крылья расправлены, будто прекрасная птица хотела остановить Лу – но не шевелилась. Её глаза выглядели безжизненно тусклыми. Всего лишь очередной трофей.

Ей вдруг стало так грустно. Это была знакомая грусть – она поднималась в Лу каждый раз, стоило ей лишь подумать о матери. Она не успела ничего сказать, ничего сделать – вдруг комната растворилась, и она проснулась.

«Это всего лишь сон», – подумала она, вглядываясь в тени, собравшиеся по углам бывшей маминой спальни. Всего лишь сон. В реальности не существовало никаких фей, драконов и единорогов, так почему же сердце так колотилось, а всё тело бросало в холодный пот?

Ей никогда не снились настолько яркие сны. Она вдруг подумала, что, если спустится вниз и откроет стянутые цепями двери, за ними тоже окажется комната, полная трофеев за бессмысленные и жестокие убийства.

Холод пробрал её до костей. Нет, такого просто не могло быть. Как? Животных из сказок не существовало в реальности. Просто она устала, и её подсознание смешало поместье с рисунками, которые Зак показывал в самолёте. Не каждому сну стоило верить.

Тук-тук-тук!

В дверь постучали, и Лу, подскочив, запуталась в одеяле и с громким стуком свалилась на пол. Ногу и локоть тут же пронзило болью. Замечательно.

– Всё в порядке? – раздался тихий голос, и комнату залил свет. В дверном проёме стояла Пенелопа. Хмурясь, она смотрела на Лу.

– Да, – ответила та, смущённо потирая локоть. – Который час?

– Начало восьмого, – ответила Пенелопа, недоверчиво глядя на неё. – Если хотите есть, ужин готов.

Напротив, Зак присел в кровати и зевнул. Увидев его растрёпанные волосы, Лу пригладила собственные. Тревожный сон до сих пор стоял перед глазами, но в животе заурчало, и хотя Лу совершенно не хотела здесь оставаться, рано или поздно нужно было поесть. Поэтому она неохотно встала и пошла собираться.

Пенелопа отвела их на первый этаж, и Лу бросила взгляд на коридор – тут были двери в цепях из ее сна. Разумеется, их там быть не могло. Слишком невероятно. Но желание проверить так никуда и не делось.

Столовая оказалась вытянутой сводчатой галереей с окнами в противоположных концах, на стенах которой висели большие картины с пейзажами и стариками. Она тянулась вдоль всего поместья и когда-то могла производить впечатление, но сейчас почти полностью пустовала, только шаги отдавались от стен эхом.

В дальнем конце стоял старый обеденный стол, во главе которого сидела Ровена. Она читала газету и оторвалась от неё лишь на мгновение, чтобы бросить на них укоризненный взгляд. Лу немного расслабилась – она не хотела, чтобы на неё снова орали.

Рядом с Ровеной сидел долговязый подросток лет пятнадцати с каштаново-рыжими волосами. Он слушал музыку в наушниках, постукивая пальцами в ритм мелодии, но при виде них надулся и сполз вниз по стулу с таким кислым видом, что даже Зак бы позавидовал.

– Это мой брат, Оливер, – жизнерадостно сказала Пенелопа. – Он не особо ладит с людьми, вы уж на него не обижайтесь.

Дверь поблизости распахнулась, и тётя Мерле внесла большой поднос с тарелками.

– А, как вы вовремя. Надеюсь, вы проголодались.

– Заку нельзя глютен, – машинально сказала Лу, принюхиваясь к запахам жареной курицы и запечённых овощей. – И ещё рыбу, орехи и молочное. А я не ем мясо.

– Ну разумеется, – буркнул Оливер. Он теребил потрёпанный край тканевой салфетки и злобно смотрел на неё. Лу понятия не имела, почему он так взъелся, но не успела ничего сказать, как Ровена отложила газету.

– Про диетические ограничения твоего брата мы знаем, Таллула. Но, боюсь, вегетарианство – твой собственный выбор…

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещала тётя Мерле. – Сегодня поешь салат и запечённые овощи, а в будущем я это учту. Я всё готовлю сама, так что если вдруг возникнут вопросы, Захария…

– Зак, – пробормотал он. – Меня все так зовут. А её все зовут Лу.

Оливер хохотнул:

– Лу? Кто вообще захочет называться Лу вместо Таллулы?

– Я, – ответила Лу, щурясь. К лицу прилил жар. – И раз уж это моё имя, а не твоё, твоего мнения никто не спрашивает.

– Хватит. – Ровена хлопнула рукой по столу так, что задребезжали тарелки. Все замолчали, и она глубоко вздохнула, стараясь сдержать гнев. – У меня и так был тяжёлый день, и я не собираюсь сидеть и слушать, как вы препираетесь. Оливер, придержи язык. Таллула, если ты хочешь, чтобы тебя называли Лу, – значит, так мы и будем делать. Тебя это тоже касается, Зак.

– Спасибо, – тихо ответил тот, глядя в тарелку.

В полном молчании тётя Мерле принялась раскладывать еду.

– А где Конрад? – спросила она, передавая Заку тарелку с двумя куриными ножками и бедром. Ну, хотя бы Лу она их не положила.

– Возится с Алькором, – ответила Ровена. – Вернётся ближе к ночи.

– Жаль, жаль. Конрад – брат вашей матери, – пояснила тётя Мерле Лу и Заку. – Уверена, он очень хочет с вами встретиться.

– Ещё успеет, – сказала Ровена, слишком уж агрессивно втыкая вилку в картошку. – Так, дети. Слушайте меня внимательно. Я ожидаю от вас идеального поведения, всё ясно? Никаких выходок. В лесу опасно – если заблудитесь, можете серьёзно пострадать.

– Ага, – хохотнул Оливер почти что с издёвкой. Подняв руку, он показал им три заживающих пореза. – А то глаз потеряете. Или что похуже.

– Это что, следы когтей? – спросила Лу, любопытство в которой временно победило неприязнь. – Каких таких животных вы тут разводите?

– Мы никого не разводим, – сказала Ровена. – И не рассказываем жуткие истории о собственном невежестве за столом.

Оливер опустил руку, но Лу заметила на его ладони небольшой бледный шрам, частично скрытый за пальцем. Она плохо его разглядела, но узор показался до жути знакомым – он напоминал витиеватую букву «У».

– У мамы тоже был такой шрам, – удивлённо сказала она. – Прямо под большим пальцем.

– Правда? – спросила тётя Мерле, и Зак тоже кивнул. – Что ж, видимо, это типичная семейная травма. Оливер, душечка, передай мне салат.

Пока они передавали тарелки, Лу повернулась к Пенелопе:

– Раз вы никого не разводите, у вас есть домашние животные или…

– Мы ухаживаем за животными, живущими на нашей земле, – коротко сказала Ровена. – Но мы их не «разводим».

– А кто у вас живёт? – оживилась Лу. – Можно помочь? Я дома присматриваю за уличными кошками, привыкла работать с животными. Я могу их кормить или…

– Мы не за кошками ухаживаем. – Оливер выплюнул слова так, будто ему было противно их произносить. – У нас живут хищники…

– Нет, – сухо перебила Ровена, бросив на Оливера короткий, но полный ярости взгляд. – Сейчас не время для этого разговора. Лу, мы уже всё решили. Вы с Заком будете помогать тёте Мерле в лавке. И это не обсуждается. Лавка. Поместье. Конец, – громко добавила она, предвосхищая возражения.

В итоге ужин прошёл довольно уныло. Лу молчала, оставив Зака отвечать на бесконечные вопросы тёти Мерле и Пенелопы самостоятельно. За прошедший день он слегка повеселел и уже не выглядел таким несчастным, как раньше, поэтому Лу бросала на него подозрительные взгляды, пока они уплетали пудинг. Местная версия, кстати, куда больше напоминала сырой бисквит, чем сливочный десерт, продающийся в магазинах. Привычная мрачность Зака вернулась после ужина, когда он попросил дать ему телефон.

– И кому ты собрался звонить? – поинтересовалась Ровена, вставая из-за стола и задвигая стул.

– Папе, – ответил он с едва заметной паникой в голосе. – Вдруг его самолёт… – Он осёкся. – Вдруг с ним что-то случилось.

– Ничего с ним не случилось, – снисходительно бросила Ровена. – Не вижу смысла звонить и уточнять то, что и так известно.

– Они же только приехали, – сказала тётя Мерле, обнимая Зака за плечи. – Уж дай ему позвонить.

– Не хочу создавать прецедент, – сказала Ровена, шаги которой эхом разнеслись по пустой столовой. – А то будет каждый вечер звонить отцу и требовать сказку на ночь.

Зак поник. На мгновение Лу показалось, что он сейчас расплачется, и её охватило яростное желание его защитить. Она никогда не использовала смерть матери в качестве оправдания – даже сдала домашнее задание на следующий день после похорон, – но сейчас впилась взглядом в спину удаляющейся тёти.

– У нас только что умерла мама, – прорычала она. – Вам что, жалко, если Зак пожелает папе спокойной ночи?

Ровена остановилась и медленно повернулась к ней с перекошенным лицом, вскидывая бровь.

– У него есть домашний телефон. Если захочет поговорить – позвонит сам.

Она ушла, оставив Лу сгорать от ярости. Тётя Мерле обняла Зака крепче.

– Если он не позвонит до утра, я сама его наберу, – пробормотала она. – Давайте-ка пока умойтесь перед сном. Я зайду и уложу вас.

– Не надо нас укладывать, – гневно бросила Лу, направляясь обратно в фойе. – Нам не пять лет.

– Я знаю, – ответила тётя, провожая их с Заком. – В октябре вам исполнится тринадцать, да? Наверное, уже дождаться не можете.

– Да не особо, – пожала плечами Лу. Смысл праздновать день рождения, если у неё больше нет друзей.

Тётя Мерле проводила их до подножия лестницы и ушла. Стоило ей скрыться, Лу вновь невольно посмотрела в сторону коридора, который ей снился.

– Сможешь сам добраться до комнаты?

Зак смерил её испепеляющим взглядом.

– Как тётя Мерле с нами нянчится, так ты против, а как ты со мной, так сразу всё хорошо. Хватит меня позорить.

– Мне бы и не пришлось, если бы ты не забывал пить лекарства, – парировала она. – Ингалятор хоть взял?

Не ответив, Зак пошёл вверх по лестнице, и Лу осталась одна. Она хотела догнать его, но это мог быть единственный шанс осмотреть поместье без строгого надзора двоюродных бабушек, дышащих ей в затылок. И поэтому, стараясь не шуметь, она скользнула в коридор.

Днём Лу не заглядывала в эту часть поместья, всё здесь было таким же, как в её сне: мебель, обои, даже покосившийся портрет мужчины с закрученными усами. Но как? Почему? Может, у неё просто разыгралось воображение? Или так подействовала смена часовых поясов?

Лу обернулась – и замерла. Перед ней возвышались те самые двери с цепью, обмотанной вокруг ручек. Раскрыв от удивления рот, она оглядела пустой коридор, словно надеялась увидеть кого-нибудь вроде Оливера, спрятавшегося в углу и хихикающего над её глупостью.

Но рядом никого не было. Только она – и двери из сна.

Она неуверенно подошла к ним. Цепь неожиданно оказалась очень тяжёлой. Лу потянула за старомодный замок, но он не поддался. Где лежал ключ? И что скрывалось за двойными дверями?

Нехорошее предчувствие подсказывало, что Лу уже знает ответ. Но существование дверей не означало, что трофейная комната тоже реальна. Может, Лу видела их на фотографиях у мамы в альбоме. Или здесь снимали кино. Столько разных вариантов.

Но чем дольше она уговаривала себя, тем хуже ей становилось. Она так устала – и физически, и морально, – что голова просто отказывалась соображать. Дневной сон, прерванный тревожным кошмаром, не помогал – ей нужно было хорошо выспаться. Тайна, лежащая за дверями, могла подождать.

Но на обратном пути она услышала голоса, доносящиеся из фойе, а когда добралась до лестницы, из комнаты с противоположной стороны поместья послышалось имя брата.

– …для Захарии слишком опасно, – отчётливо прозвучал хрипловатый голос Ровены. – Не понимаю, чем думал их отец, когда решил отправить сюда.

– Он не думал, – ответила ей тётя Мерле. – Ему тяжело, и он понимает, что в нынешнем состоянии не сможет позаботиться о детях.

– Но это его обязанность, – поперхнулась Ровена. – Нельзя просто взять и сбросить их на ближайших родственников.

– Никого он не сбрасывал. Я сама предложила, – сказала тётя Мерле. – Он хотел нанять няню, Ровена. Няню. Как бы отреагировали дети, если бы привязались к ней, а через полгода она бы ушла? Им ведь и так очень сложно. Бедняжки совсем бы расклеились. Им сейчас очень нужна семья, и поэтому они здесь.

Лу не знала, что папа хотел нанять няню. Она бы возмутилась, конечно, – но лучше бы посидела с няней, чем на всё лето уехать в чужую страну.

– Оправдывайся сколько угодно, но мы обе прекрасно понимаем, почему ты их пригласила, – мрачно сказала Ровена. – Ты своими руками их обрекла.

– Ничего подобного, – резко возразила тётя Мерле. – Джози сама хотела их привезти.

– Джози вечно витала в облаках, – огрызнулась Ровена. – Всегда видела хорошее там, где его не было, и посмотри, что с ней стало.

Тётя Мерле недовольно цокнула.

– Я понимаю твой страх, душа моя, но именно поэтому мне и пришлось их пригласить. До их тринадцатилетия осталось совсем немного. Я не знаю, правда ли кроется за семейной легендой или это всего лишь страшилка, которую мы боимся ослушаться. Главное, что здесь они будут в безопасности.

– В безопасности? – фыркнула Ровена. – Вот как ты это называешь? Ты не понимаешь, Мерле. И никогда не…

– Не смей так говорить. – Тётя Мерле опасно понизила голос – настолько, что Лу пришлось подойти поближе, прячась за перилами. – Мы обе желаем им только добра. Кто знает, что случится, если они уедут? Но здесь, на нашей земле…

Вдруг дверь за лестницей распахнулась, и по паркету загрохотали шаги. Послышался голос: мужчина чертыхнулся себе под нос, и Лу присела, надеясь, что он её не заметил.

– Мерле? Ровена?

– Мы тут, Конрад, – окликнула тётя Мерле.

Выглянув из-за перил, Лу увидела худого мужчину с тусклыми медными волосами, вошедшего в кабинет. На мгновение за дверью мелькнул большой рабочий стол и несколько стульев.

– Ты знал? – тут же поинтересовалась Ровена.

Мужчина, помедлив, выдохнул:

– Я так понимаю, близнецы здесь.

– То есть знал, – сказала она. – А меня предупредить не удосужился?

– Мы с Мерле решили…

Но в этот момент в бедро Лу впился стальной носок сапога, и она вскрикнула. Над ней, опустив наушники на шею, нависал Оливер.

– Вас в Америке совсем не воспитывают? – бросил он.

Встав, Лу недовольно зыркнула на него. Бесконечные вопросы без ответов напрочь лишили её терпения.

– Видимо, это у нас семейное, – огрызнулась она. – Что, побежишь ябедничать?

Оливер ухмыльнулся, но без веселья.

– Я подумаю. А пока посмотрю, как ты мучаешься.

Фыркнув, Лу взбежала по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки зараз. Оливер раздражал её, но сейчас у неё были другие проблемы.

О какой семейной легенде говорила тётя Мерле? Почему здесь они были в безопасности? И почему Ровена решила, что они обречены?

Лу ворвалась в спальню. Она хотела сразу же рассказать всё Заку, но заметила его красные заплаканные глаза и замерла.

– Ты в порядке?

– Да, – выдавил он и поспешно отвернулся к стене.

Он соврал, но Лу не знала, как его успокоить. Уж точно не историями о легендах и обречённости, которыми ей не терпелось поделиться. Зак и так плакал, а Лу не хотела расстраивать его ещё сильнее. По крайней мере, пока не разобралась в ситуации.

– Пойду в душ, – пробормотала она. А потом, не глядя на брата, схватила с кровати пижаму и полотенце, выбежала из комнаты и закрыла за собой дверь.

7
Зак

Несмотря на то, что в самолёте Зак почти что не спал, всю ночь он просто лежал и тихо плакал, пытаясь справиться с паникой, стиснувшей сердце.

Раз за разом он твердил себе, что с папой всё хорошо, что тёте Мерле бы сообщили про авиакатастрофу, что про неё рассказали бы в новостях. Прошло уже столько времени – они бы обязательно всё узнали.

Но вдруг случилось что-то ещё? Вдруг у папы не выдержало сердце, пока он бежал на свой рейс? Или самолёт упал, но тётя Мерле и Ровена спали и не слышали звонка? Или…

Зак стиснул зубы. Перед глазами плыло, сердце колотилось в груди. С отцом всё в порядке. Наверное, он уже был в Чикаго, сидел за компьютером и ел ужин, разогретый в микроволновке. Его родители не могли умереть в один месяц. Это слишком невероятно, слишком… слишком.

Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо.

Пока он раз за разом повторял про себя эти слова, перед глазами вдруг мелькнуло странное видение – мшистый лес, залитый золотистым светом, струящимся сквозь ветви огромных древних деревьев.

Моргнув, он помотал головой, на мгновение забыв про панику. Что это было?

Но когда он закрыл глаза, видение вернулось. Более того – оно стало ярче. Пахло летом и солнцем; палящие лучи приятно касались кожи, и когда Зак посмотрел вниз, то увидел, что кроссовки его утопают в зелени, словно он действительно оказался в лесу.

«Это что-то новенькое», – с сарказмом подумал он. Раньше во время приступов паники его сознание не подбрасывало такие живые фантазии. Он глубоко вдохнул, и в кои-то веки от свежего воздуха его не разобрал приступ кашля. Да, эта фантазия определённо нравилась ему больше других.

Но не успел он понять, сон это или галлюцинация, как за спиной раздался до боли знакомый смех. Сердце пропустило удар, и он обернулся.

Буквально в нескольких шагах стояла девушка в джинсовом комбинезоне и с длинной чёрной косой. Запрокинув голову, она всматривалась в ветви массивного скрюченного дерева, в три раза превосходящего по размеру все остальные. Она выглядела лет на восемнадцать, но Зак всё равно узнал её.

Это была его мама.

– Всё равно ведь придётся спуститься, – окликнула она непривычно звонким голосом. – Не дуйся. Слезами горю не поможешь!

Ответа не было, только перья зашелестели где-то в ветвях. Но она всё равно рассмеялась, и сердце сжалось от тепла и тоски.

– Ну ладно, – сказала она. – Даю тебе ещё пять минут. Потом спускайся, и мы с тобой погуляем.

Она покачала головой – точно так же она делала, когда Зак говорил что-то смешное или нелепое, – а потом отвернулась от дерева и посмотрела прямо на него. На мгновение их взгляды пересеклись, и Зак замер.

Это была она. Мама. Самая настоящая.

Он моргнул, и видение пропало. Лес растворился в темноте её бывшей спальни. Зак смотрел в потолок, не в силах пошевелиться, но мгновение спустя в горле встали рыдания, и он зарылся лицом в подушку, сотрясаясь от слёз.

Просто сон. Это был просто сон. Такой настоящий и ощутимый – прямо как тьма, царящая в спальне. Но в ушах до сих пор звенел мамин смех, и очень не скоро, но Зак всё же вновь провалился в сон.

Утром его разбудил тихий стук и скрип приоткрывшейся двери.

– Ваш папа звонил вчера ночью, – сказала тётя Мерле. – Он уже в Чикаго, передавал вам привет.

Зак приподнялся на локтях.

– Он нормально добрался? – сонно спросил он, и тётя Мерле кивнула.

– Лучше некуда. Он сказал, что у него много работы и нет возможности часто звонить, но вы за него не волнуйтесь. А теперь давайте, подъём, подъём! Завтрак уже на столе!

Значит, папа благополучно добрался до дома. Это радовало, но Зак всё равно не смог наскрести ни капли энтузиазма по поводу предстоящего дня. Глаза чесались, всё тело ныло, будто налившись свинцом, а из головы никак не выходил сон. Он даже зубы почистил на автомате, думая только о голосе матери. Хотелось закрыть глаза и навсегда остаться с ней рядом. Он весь месяц об этом мечтал – в последний раз увидеть её, услышать её голос. И вопреки всем ожиданиям его желание исполнилось.

К сожалению, вскоре ему пришлось вернуться на землю. После завтрака, состоящего из невероятно свежих яиц и фруктов, тётя Мерле отвела их с Лу в лавку. Она стояла у главной дороги на повороте к поместью, но Зак совершенно не удивился, что вчера её не заметил. Лавка, заросшая полевыми цветами, практически сливалась с опушкой леса и напоминала скорее шаткий заброшенный дом, чем популярный магазинчик. Подойдя поближе, Зак заметил над дверью выцветшую деревянную вывеску: «Подлинные чудодейственные диковинки и артефакты».

«Не самое удачное название», – подумал он, задыхаясь – от дома до лавки пришлось пройти полкилометра пешком. Пока тётя Мерле отпирала дверь, а Лу рассматривала божью коровку, сидящую на цветке, он нашёл в рюкзаке ингалятор. Лёгкие жгло – то ли от астмы, то ли от аллергии. Скорее всего, из-за всего сразу. Только этого ему не хватало; он совершенно не хотел провести и так не лучшее лето в какой-нибудь крохотной английской больнице вдали от знакомых медсестёр и врачей.

– Ты в порядке, дорогой? – спросила тётя Мерле, возясь с замком.

– Выживу, – буркнул он, вдохнул лекарство, и жжение в лёгких слегка успокоилось. – Долго идти пришлось.

– Привыкнешь, – ласково сказала тётя Мерле. – Немного физкультуры никому не помешает. Хоть румянец на щёчках появится!

«Ну да, всё же так просто», – несчастно подумал он. Но тут тётя Мерле открыла дверь в тускло освещённую лавку, и Зак забыл про обиду. Полки в узких проходах теснились от туристических безделушек: тут были и разноцветные брелки, и футболки с названием магазина, и кружки, и пожелтевшие путеводители, настолько старые, что даже молодая мама из сна ещё могла листать их страницы. И вопреки названию лавки никаких чудодейственных диковинок и артефактов тут не было.

Но за безделушками и туристическими путеводителями, за закусками и походным снаряжением он заметил большую ухоженную витрину, расположенную вдоль задней стены. Стеклянные полки обрамляли тяжёлые бархатные занавески: тёмно-синие с серебристыми блёстками, напоминающими звёзды на ночном небе. Они так выделялись на фоне остального магазина, что, пока тётя Мерле возилась со старинным кассовым аппаратом, Зак не удержался и скользнул в узкий проход между полок, чтобы рассмотреть витрину поближе.

На первый взгляд предметы в ней показались довольно обычными. Пара подушек, браслеты и ожерелья из мелких камней и ракушек, картины лесных пейзажей и прочие подобные мелочи. Но, присмотревшись, Зак заметил немало странностей. Например, плетёную корзину с полукруглыми камнями, которые почему-то отливали металлическим блеском. Их цвета варьировались от иссиня-чёрного до перламутрового, но внимание Зака привлекли не сами камни, а рукописная этикетка: «Опавшая чешуя дракона, 15 фунтов стерлингов».

Он заморгал, не веря своим глазам. Чешуя дракона? Драконов, конечно, не существовало, но всё же. Кто бы стал это покупать?

– Грива единорога? Серьёзно?

Голос Лу раздался совсем рядом, и Зак дёрнулся, чуть не врезавшись в полку с сувенирными полотенцами. Справа от него сестра заглядывала в корзинку с блестящей мишурой, и он усилием воли расслабился. Хорошо, что не только ему эти товары показались откровенно нелепыми.

– Бред, согласись? – пробормотал он. – Тут ещё и драконья чешуя есть. И подушка с наполнителем из шерсти йети. И картины, написанные кентаврами. И русалочьи браслеты ручной работы…

– Они весьма ими гордятся, – сказала тётя Мерле, подошедшая сзади, и в этот раз дёрнулся не только он, но и Лу тоже. – Ну или гордились бы, если бы существовали в реальности, – добавила она, постучав по крылу носа.

– И люди это… покупают? – спросил Зак, когда вновь обрёл голос. – Фальшивую драконью чешую и… цветы фей? – На полке стояла целая корзина маленьких стеклянных цветочков размером с подушечку пальца.

– О, наша лавка этим и славится, – радостно сказала тётя. – Подлинными чудодейственными диковинками и артефактами. А уж верят ли в это покупатели – ну, тут уж вопрос к ним, согласитесь? – добавила она, подмигнув. – Но это всё очень редкие вещи, так что, разумеется, у нас есть и более универсальные товары. Здесь найдётся всё, что может понадобиться путешественнику в Озёрном крае.

Зак покосился на сестру, но та с каким-то странным выражением разглядывала картины.

– Но это же… так жестоко, – выдавила она, прожигая взглядом тётю Мерле. – Вы пользуетесь ими, вынуждаете работать на вас, как… как каких-то рабов.

– В смысле? – ошарашенно переспросил Зак. – Лу, это же просто сувениры. Мусор.

Она моргнула, и мгновение они просто стояли, не шевелясь, а потом Лу заметно расслабилась.

– Ну да, – пробормотала она. – Простите. Я знаю, что это всё подделки.

– Подделки или нет, – мягко сказала тётя Мерле, – мы бы никого не заставляли работать насильно. Увы, признаюсь честно – я никогда не встречала мифических существ, хотя очень бы хотела. Ну ладно, – добавила она, – почему бы вам не взять с прилавка сладостей и не осмотреться?

Тётя Мерле повела их к стеллажу с конфетами, но Зака интересовала только сестра. Она напугала его – Лу всегда была немного странной, особенно когда дело касалось животных, но она должна понимать, что всё это просто выдумки. Почему она так разозлилась?

Выбор сладостей неожиданно затянулся – Зак не нашёл среди них ничего знакомого, и ему пришлось внимательно вчитываться в составы на предмет аллергенов. В конце концов он нашёл подходящую упаковку мармеладок в форме непонятных животных, но к тому времени Лу уже успела скрыться в подсобке. Буркнув короткое «Спасибо», Зак поспешил за ней следом, лишь бы не оставаться со странными артефактами наедине.

– У тебя всё в порядке? – спросил он.

В подсобке оказалось душно и жарко. Зак сбросил рюкзак и тут же чихнул, наглотавшись поднявшейся пыли.

– Зря ты сюда пришёл, – уныло сказала Лу. Она стояла за обшарпанным деревянным столом, заставленном коробками с документами. Словно подтверждая свои слова, она провела по одной из них пальцем, оставляя в пыли дорожку. Зак помотал головой.

– Я не собираюсь весь день торчать с тётей Мерле, – сказал он и снова расчихался. Глаза заслезились, и пришлось с неохотой признать, что Лу права. Кожа уже начинала чесаться. – Хотел узнать, как ты.

– Всё хорошо, – сказала она. – Просто не выспалась, видимо. А тут ещё твои рисунки и мамины сказки… – Она покачала головой. – Мне надо отдохнуть. – Она кивнула в сторону старого пластикового телефона, который торчал из-за коробок. – Я пыталась дозвониться до Софии. Номер не отвечает.

Сердце Зака подскочило к горлу, и он сделал мелкий шажок, расчёсывая руку.

– Ты уже…

– Звонила папе? Да, пыталась. Тоже не отвечает. – Она отвернулась, но Зак всё равно заметил, что она трёт глаза. – София так разозлилась, когда я сказала, что уезжаю. Если мы не поговорим, она никогда меня не простит. И я… хочу узнать, как там енот. Я отнесла его к ветеринару, но… – Она поморщилась. – А Руфусу нужно закапывать глаза. Я даже не знаю, как у него дела, как дела у остальных кошек…

Она вдруг покраснела, и Зак вспомнил, как вчера Оливер безжалостно высмеял её за ужином. Рискнув поглубже вдохнуть, он осторожно заметил:

– Знаешь, если захочешь, можно сбежать и пойти поискать животных. Они же тут где-то недалеко?

Лу повернулась к нему, забыв про заплаканные глаза.

– Тётя Ровена сказала, что нам нельзя выходить из лавки. И вообще…

Она вдруг нерешительно закусила губу. Зак нахмурился.

– Что?

– Ничего, – пробормотала она. – Это опасно.

Зак шмыгнул носом.

– Мы не будем к ним приближаться. Мне всё равно нельзя. Даже если нас поймают, что дальше? Ровена посадит нас под домашний арест? Мы и так, считай, под домашним арестом. – Он обвёл рукой подсобку. – Что может быть хуже?

– Ну, да, но… – Лу замялась. – У тебя аллергия на кучу растений…

– У меня на всё подряд аллергия, – возразил он. – Я возьму маску. Ингалятор у меня с собой, эпинефрин тоже. Я даже таблетки принять не забыл.

Она оценивающе оглядела его. Зак расправил плечи, изо всех сил стараясь принять бравый вид, хотя глаза слезились, а кожа покраснела от сыпи. Наконец Лу вздохнула.

– Зачем ты так стараешься? Жалеешь меня, что ли?

Он покачал головой:

– Я хочу найти Диколесье. А без тебя я не справлюсь.

Лу нахмурилась, и на мгновение Зак испугался, что она откажется – но она встала и отряхнула шорты от пыли.

– Если нас спалят, брошу тебя на съедение волкам и сбегу.

Облегчение накрыло его с головой, и он выдохнул.

– Это правильно, – сказал он, пожимая плечами. – Меня всё равно быстро догонят.

Улыбка медленно расплылась на лице Лу, прогоняя тревогу, и Зак невольно улыбнулся в ответ. Весь их мир перевернулся с ног на голову, зато рядом была родная сестра.

– Ладно, – сказал он. – Пойдём искать Диколесье.