Текст книги "Тайна дома Гленнон-Хайтс"

– Мне так не кажется. Успокойся, Лив. Мы все равно здесь не бываем, потому что мама поставила телевизор в большой комнате. А едим мы на кухне или на террасе. Столовую ни разу не использовали по назначению с тех пор, как мы сюда въехали. – Она показала сквозь дверной проем на подсвечник: – Мы поставили стол прямо под люстрой, просто потому что все так делают. Готова поспорить, с тех пор как эту люстру повесили, все, кто здесь жил, ставили стол именно так.

– По-моему, все равно довольно жутко. Ой, мне кое-что еще пришло в голову. – Шоколадные обертки. Кто бы тут ни прятался, ему, наверное, хотелось есть, когда он подглядывал за чужим ужином. И он жевал шоколадки.

Это почему-то казалось самым страшным – соглядатай в тайной комнате, который ест сладости, словно в кинотеатре. Но Джейни лишь пожала плечами:

– По крайней мере, теперь мы знаем, что он не каннибал.

«Как она вообще может над этим шутить?» – подумала я.

– Надо сказать твоим родителям про второе письмо.

– Мы не можем. Сегодня почта еще не приходила. И ты только что соврала моему отцу.

– И что ты будешь делать? – спросила я, наполовину опасаясь ее ответа.

Джейни улыбнулась с таким видом, будто все это было величайшим приключением в ее жизни. Она подошла к окну и указала на желтый дом на углу через дорогу.

– Думаю, пора познакомиться с соседями.

Глава 8

– Коробка должна выглядеть убедительно, – сказала Джейни. Она стояла в кухонной кладовой и внимательно изучала ее содержимое. – Какая попало не подойдет.

– Все равно не понимаю, что ты хочешь сделать, – сказала я, но она ничего не ответила, лишь продолжала сосредоточенно копаться в кладовке. Наконец Джейни вынырнула оттуда с черным пластиковым ящиком из-под молока.

– Идеально.

Я думала, она объяснит свой замысел, но Джейни больше ничего не сказала. Просто переставила к холодильнику стул-стремянку и залезла на него, чтобы дотянуться до верхнего кухонного шкафа. Но в тот момент, когда она достала оттуда огромную картонную упаковку шоколадных батончиков, в кухню с черного хода беззаботно влетел Бен.

– Положи на место.

– Мне это нужно.

– Я скажу матери.

Джейни театрально вздохнула и сердито посмотрела на брата:

– Не надо. Это для расследования.

Бен посмотрел на меня и закатил глаза:

– Сколько родители тебе платят за уход за моей сестрой? Я думал, ты должна вернуть ее к нормальной жизни.

– А я думала, они мне платят за необходимость разговаривать с тобой.

Мне сразу захотелось от ужаса зажать рот рукой. Почему, когда я разговариваю с Беном, каждое мое слово звучит как оскорбление?

Он поначалу был ошарашен, но секундой позже ухмыльнулся. Меня вдруг окутало теплом, и я подумала: «Я его удивила». Но затем он взглянул на Джейни и тут же смутился, словно это его поймали на воровстве. Он молча поднял руку. Сперва я думала, он собирается что-то сказать, но тут Джейни положила в его ладонь пачку шоколадных батончиков с арахисовым маслом. Судя по всему, она была прощен.

– К слову о расследованиях, – сказал он, – можете официально считать меня другом нашего дражайшего Тэтчера Лэнсома.

– Серьезно? – удивилась Джейни.

– Вот это скорость, – пробормотала я.

Бен поглядел на меня, приподняв бровь, и у меня перехватило дыхание. Он облокотился на кухонный островок:

– О да. Мы теперь практически лучшие друзья.

– А он знает, где ты живешь? – спросила Джейни.

– Ага.

– Хм, а тебе не кажется, что это может сработать против нас? Идея-то была в том, чтобы втереться к нему в доверие.

– Было бы для чего. Он нормальный парень, не думаю, что он мог бы настолько двинуться, чтобы писать анонимки собственной кровью.

– Там были чернила.

– Не суть. И еще у меня такое чувство, что переселенцы не то чтобы каждый год наводняли Гленнон-Хайтс. Так что мы в любом случае привлекаем внимание.

Я вспомнила встречу с Тэтчером в кофейне.

– Он не кажется расстроенным из-за переезда?

– Несколько потерянным, я бы сказал. Но по большей части он переживает из-за учебы – все время говорит о том, что нужно найти грант или стипендию, и что он бы вел себя иначе. Ну, если бы знал, что вся его привычная жизнь разлетится на мелкие кусочки. И кстати, он сказал, что в доме есть куча тайников. – Мы с Джейни переглянулись. – Но когда я предложил зайти и показать, он ответил, что ему неловко сюда возвращаться в качестве гостя.

– Ну это же очевидно, Бен! – застонала Джейни. – Эмпатию тебе еще развивать и развивать.

– Это не моя сильная сторона. – Вдруг он хлопнул по гранитной поверхности, словно ему что-то пришло в голову. – Кстати о развитии, я видел тебя на пробежке сегодня утром, Ливви. У меня у самого дыхание перехватило, словно я пробежал десять миль. Ты в отличной форме.

У меня было такое чувство, что моя грудь треснула, и оттуда вылетела птичка, издающая романтичные трели, как в мюзикле. Но в реальности я просто неловко кивнула и пробормотала:

– Спасибо.

Бен ткнул пальцем в Джейни:

– Верни шоколадки на место.

И он неторопливо вышел, а я осталась на месте, сражаясь с желанием посмотреть ему вслед и боясь поднимать взгляд на разочарованное лицо Джейни.

Но она не казалась разочарованной. Просто насмешливо фыркнула:

– Не верю своим глазам.

– Зачем нам батончики?

– Ты просто не в курсе.

– Мы что, планируем подкупить мисс Эббот упаковкой «Сникерса»?

– Послушай, Оливия. Ты не захочешь иметь дел с моим братом, и мой брат совершенно точно не захочет иметь никаких дел с тобой.

– Ты собираешься вообще рассказать мне план или нет? – Ценой невероятных усилий я смогла посмотреть Джейни в коленки.

– Я тебя прошу, нет, даже умоляю…

– Мы просто поговорили о тренировках.

– Ему на самом деле глубоко плевать на тренировки. Это единственное, о чем я тебя прошу, – она вздохнула и подала мне коробку. – Я не хочу, чтобы ты пострадала. И чтобы вообще кто-то пострадал.

– Я понимаю. – И потом, чтобы никогда больше не возвращаться к этому разговору, я добавила: – И кроме того, он твой брат. Это было бы довольно неловко.

– Да. Очень неловко. Спасибо.

Я придерживала стремянку, пока Джейни спускалась. Потом она вынула упаковки батончиков из коробки и уложила в ящик – так, словно это золотые слитки и она планирует ограбление. Она кивнула и улыбнулась сама себе – но эта улыбка означала, что она, хоть и неохотно, но даровала мне прощение.

– Пойдем-ка окунемся в совершенно иной род неловкости, – сказала она.

Через пару минут мы стояли на аккуратном и ухоженном крыльце дома мисс Эббот. Но за секунду до того, как мой палец коснулся дверного звонка, входная дверь распахнулась. За ней была сама мисс Эббот, которая настороженно нас рассматривала.

– Да?

Было такое впечатление, что она отчитывает нас за то, что мы посмели побеспокоить ее тихое затворничество.

Тут-то и включилось фирменное обаяние Джейни Донахью.

– Доброе утро, мэм! Как поживаете? Не желаете ли поддержать школьную команду по плаванию, купив пару батончиков вкуснейшего шоколада? – Джейни с лучезарной улыбкой указала на свой ящик.

Но мисс Эббот не обращала никакого внимания на Джейни, вместо этого во все глаза изучая меня.

– Оливия Дэнверс, это ты? С каких это пор ты увлекаешься плаванием?

– Эээ… – Я не знала, что сказать. Все-таки разведчик из меня никакущий.

– Каждое утро я наблюдаю, как ты несешься по району, словно на кастинге для римейка «Огненных колесниц». – Она опустила очки и изучила меня поверх них еще более пристально. Ее глаза сверкали на солнце как два обеззараженных хлоркой бассейна. – Неужели все это время ты пребываешь в иллюзии, будто рассекаешь толщу воды?

Джейни игриво захихикала.

– О нет, что вы! Оливия просто предложила свою помощь. Я пока еще не вполне тут освоилась, ведь мы совсем недавно переехали. Я живу через дорогу. – Джейни устроила целое представление, пристроив ящик на одном колене, чтобы протянуть руку для пожатия. – Я Джейн Луиза Донахью. Приятно с вами познакомиться.

– Что ж, добро пожаловать, Джейн Луиза.

И тут Джейни внезапно повалилась на кирпичную дорожку, уронив ящик.

– О боже. – В ужасе покачала головой мисс Эббот, и серебристые локоны на ее висках качнулись. – Не хотите ли немного отдохнуть и выпить по стакану холодного чая?

– О, с большим удовольствием! – воскликнула Джейни. Как только мисс Эббот отвернулась, она посмотрела на меня и произнесла одними губами: «Вот видишь!» – Вы так добры. Я никак не могу привыкнуть к здешней августовской жаре.

– В твоем родном городе не бывает августа?

Джейни нервно засмеялась.

– Бывает, просто здесь непривычно влажно.

Вслед за мисс Эббот мы прошли сквозь прихожую в гостиную. С технической точки зрения это была просто большая жилая комната, но чуть лучше обставленная, с обитой бархатом мебелью и вышитыми подушками. Так что, пожалуй, вполне сойдет за гостиную.

– Пожалуйста, садитесь.

Я собиралась так и поступить, но Джейни, как только мисс Эббот вышла из комнаты, метнулась к дубовому письменному столу и принялась просматривать лежавшие там бумаги, одним глазом поглядывая в сторону кухни. Я поняла, что она ищет что-то похожее на то, из чего были сделаны записка и конверт.

– Как у вас мило, мисс Эббот, – выдавила я, пока Джейни один за другим открывала ящики стола. Затем она покачала головой: «Ничего». Мы услышали тихие шаги и быстро уселись на бархатный диван.

В доме у мисс Эббот сутулиться было невозможно. Я посмотрела на Джейни: она была прямой, как палка, и такой же напряженной, как я. Когда вошла сама мисс Эббот, неся на подносе стаканы и миску пшеничных крекеров, мы сели еще прямее. Она поставила поднос, и кубики льда слегка звякнули. Рыжий кот, которого я сперва приняла за мягкую игрушку, встрепенулся и спрыгнул с другого конца дивана.

– О, бедняжка Горацио, – с нежностью сказала мисс Эббот. – Мы его разбудили.

– Симпатичный кот, – сказала Джейни. – Он у вас один?

Как ни в чем ни бывало потягивая холодный чай, мисс Эббот ответила:

– Нет, остальные сорок просто в морозильнике.

Я выпучила глаза, и Джейни тоже.

– Что-что?

– Я пошутила. Горацио – мой единственный любимец. Просто так общество себе и представляет одиноких женщин моего возраста, не правда ли? Слишком много кошек и не слишком много здравого смысла.

– О, ну что вы! Уверена, вы в курсе всего, что происходит вокруг! – восторженно воскликнула Джейни. Я понимала, к чему все идет, но она говорила с мисс Эббот таким тоном, словно та была маленьким ребенком. Когда она похлопала ее по руке и добавила: – Наверное, вы следите за всеми новостями! – Я скривилась, хотя изо всех сил пыталась сохранить на лице нейтральное выражение.

– Ну конечно слежу, – ответила мисс Эббот. Наши стаканы запотели, но мне вдруг показалось, что в комнате похолодало. – Значит, вы пытаетесь собрать денег для школьной команды?

– Ага. Мы ходим от дома к дому.

– Вам стоит соблюдать осторожность. Сомневаюсь, что достаточно благоразумно было посылать двух юных девушек в одиночку. В конце концов, не все так безобидны, как кажутся. – В словах мисс Эббот еле слышно звучал какой-то намек. Я сглотнула и сказала себе, что у меня начинается паранойя. Это же наша добрейшая мисс Эббот, а не какая-нибудь старая ведьма, пугающая соседей угрозами.

Джейни откинулась назад и посмотрела на нее в упор, и мое сердце замерло. Я уже научилась узнавать этот взгляд. Таким же взглядом она смотрела на трамплин, когда собиралась нырнуть. Кажется, уйдем отсюда мы еще не скоро. Мисс Эббот протянула руку и отломила кусочек крекера. Медленно жуя, она тянула время, а на ее губах играла тончайшая улыбка. Кажется, она была рада повстречать достойную соперницу.

Джейни продолжала:

– Но Гленнон-Хайтс кажется таким мирным и спокойным. Сложно представить, что здесь могло бы произойти что-то пугающее.

– Джейн Луиза, тебе стоит быть осторожнее в выводах. Между прочим, совсем неподалеку от того места, где мы сейчас находимся, один человек вырезал всю свою семью.

Я не могла поверить своим ушам. Мисс Эббот коснулась Запретной Темы. Жители Гленнон-Хайтс старались не упоминать об истории Ван Холтов. Во время крупных годовщин события о нем писали в новостях. Ну и время от времени тема всплывала в каком-нибудь из таблоидов, и фотографии этого дома начинали появляться в новостных телепрограммах. Собственно, я и сама узнала об этой трагедии из телевизора.

Джейни внимательно слушала рассказ мисс Эббот о том, как обнаружили тела, и об охоте на убийцу, развернувшейся после этого. Я совсем забыла, что в то время она преподавала в школе. Двое детей Ван Холтов, как оказалось, были в ее классе.

– Их старшая дочь была очень энергичной барышней. Даже немного чересчур, надо сказать. Она всегда откусывала больше, чем могла прожевать. – Мисс Эббот скрестила ноги и отщипнула кусочек крекера. – Но, конечно, я не хочу сказать, что она заслуживала смерти.

– Понимаю, – сказала Джейни. – Знаю, это странный вопрос, но была ли какая-то связь между домом Ван Холтов и нашим? Может, обитатели были друг с другом знакомы?

– Лэнсомы? Нет, не думаю. И в любом случае, вряд ли близко. В конце концов, Гленнон-Хайтс – маленький город, все друг друга знают, так или иначе. Как раз в этом и был урок дела Ван Холтов – мы все поняли, что, возможно, совсем не знакомы с теми, с кем прожили бок о бок всю жизнь.

– Но Лэнсомов же вы знали?

– Да, конечно. Лэнсомов все знают. – Мисс Эббот посмотрела на меня. – Одно время семьи Лэнсом и Денверс были довольно близки.

Джейни тут же повернулась ко мне.

– Ну, на самом деле это не совсем так, – смутилась я от необходимости спорить с мисс Эббот. – Мама и миссис Лэнсом дружили, когда учились в школе. Но к тому моменту, как мои родители здесь поселились, жизнь их развела.

Мисс Эббот отхлебнула чая.

– О нет, милая, я не об этом. Я говорю о твоем отце. – Она пожала плечами и вернулась к описанию падения Лэнсомов. – На самом деле было очень печально наблюдать, как такая уважаемая семья вынуждена собирать пожитки и съезжать среди ночи, словно какие-то воры. И это после всего, что они сделали для нашего города! Вы знаете, что они даже пускали в свой дом посетителей? – Мисс Эббот кивнула собственным воспоминаниям. – Пра-прадедушка доктора Лэнсома – это было еще до моего рождения – накопил состояние, занимаясь незаконной продажей алкоголя в двадцатые годы. И построил дом, в котором были тайники и секретные ходы, чтобы складировать и перевозить свой товар. Он переправлял его на каноэ по реке Кишуоки. Возможно, как раз эта часть истории приобрела слишком большую известность в связи с некоторыми… слабостями доктора Лэнсома. – Мисс Эббот прищелкнула языком. – Но когда он был еще ребенком, каждый Хэллоуин в доме устраивали представление. Думаю, они по-своему гордились своим сомнительным наследием.

В другом конце комнаты рыжий кот растянулся на подоконнике. Сквозь окно было видно величественный фасад дома по Олкотт, 16. Мы все на мгновение замолчали, и я представила себе, как вампиры и ведьмы в старомодных одеждах чинно проходят по двору и поднимаются на крыльцо, бросая через плечо сладости.

– Что ж, – вдруг сказала мисс Эббот, – я, пожалуй, возьму одну пачку M&M’s. – Она встала и взяла с тумбочки под телевизором потрепанный кожаный кошелек.

Джейни не сразу поняла, что происходит.

– Ах да, точно. Большое спасибо за то, что поддержали нашу команду. – Она принялась копаться в ящике и выудила оттуда желтую пачку. Мисс Эббот взяла ее, но продолжала пристально смотреть на Джейни.

– Сколько я вам должна?

– Да, – Джейни кивнула. – То есть, я хочу сказать, один доллар.

Мисс Эббот достала из кошелька свернутую банкноту.

– Не слишком-то выгодные цены. По-моему, команде стоило проконсультироваться с клубом по экономике, прежде чем посылать двух беззащитных девочек бродить по округе и стучаться в двери к… случайным соседям. – И она многозначительно посмотрела на нас.

Она все знает. Ну конечно же. Это ведь мисс Эббот.

Я думала, что Джейни просто возьмет купюру и мы уйдем, но она спросила:

– Мэм, вы ведь все знаете о Гленнон-Хайтс, верно?

– Я достаточно умна, чтобы говорить, что знаю все. Но я долго здесь прожила, чтобы хорошо представлять себе происходящее. – Мисс Эббот подошла к двери и взялась за ручку. Джейни бросила на меня вопросительный взгляд. Я постаралась мысленно внушить ей: «Это наш последний шанс. На твоем месте я бы спросила».

Джейни кивнула.

– Мисс Эббот, а вы никогда не слышали о ком-нибудь, кто особенно интересовался моим домом? Знаю, что это городская достопримечательность и все такое, но, может, кто-нибудь вел себя как-то подозрительно? Или странно? Даже, может быть, ненормально?

– Боже мой. – Выражение лица мисс Эббот изменилось. – Речь о Часовом, не так ли?

Я замерла как вкопанная. По загривку побежали мурашки – как бывает во время игры в прятки, за мгновение до того, как тебя найдут. Мисс Эббот так и стояла перед дверью. Джейни слегка дернула подбородком, словно говоря: «Если что, мы ее одолеем». Но я подумала, что размышлять о схватке с семидесятилетней женщиной в ее собственном доме – это какое-то безумие. А еще я сомневалась, что мы действительно ее одолеем. Все это время мы ее недооценивали.

Она добродушно кивнула:

– Вероятно, вы получили письмо.

Она потянулась к двери, и мне на мгновение показалось, что мисс Эббот сейчас задвинет засов, и мы останемся тут навсегда, как две куклы в витрине под стеклянными колпаками. Полный бред. Это все Джейни виновата с ее бесконечными секретами. Но мисс Эббот просто открыла дверь и выпустила нас наружу.

Джейни остановилась. Я потянула ее вперед – пора было убираться отсюда. Мне надоело чувствовать себя мышью, с которой играет рыжий кот, прежде чем съесть. Но Джейни пораженно уставилась на мисс Эббот.

– Так вы знаете про письмо?

– Да, дорогая. – Мисс Эббот улыбнулась. Вовсе не угрожающе, скорее с сожалением – словно она прочла все наши мысли и была разочарована. Сетчатая дверь хлопнула, и пожилая леди отступила в полутьму своей прихожей. Ее почти не было видно, слышался только голос. – И, вероятно, это были письма. Лэнсомы получили несколько таких.

Глава 9

Мы умудрились спокойным шагом дойти до дома Джейни, но, оказавшись во дворе, тут же ускорились. А войдя в дом, бегом помчались в ее комнату на третьем этаже.

Оказавшись там, Джейни принялась расхаживать туда-сюда, время от времени приоткрывая штору и поглядывая на желтый дом мисс Эббот напротив.

– Я голосую за то, чтобы пойти и немедленно рассказать о втором письме твоим родителям.

– Это не имеет смысла.

– А про мисс Эббот мы им расскажем?

– Что именно? Что она держится устрашающе и не любит школьные сборы средств?

Я попыталась вернуть разговор в разумное русло.

– Нет. Что она давно здесь живет и многое знает, так что мы обратились к ней за помощью. – Я сделала вторую попытку. – Джейни, присядь на минутку. Я понимаю, что этот визит был очень нервным и мы напуганы. Но нашей целью было собрать сведения, и мы это сделали. И то, что мы узнали, на самом деле выставляет ситуацию в хорошем свете.

Она смерила меня взглядом, словно говоря: «Ну хватит, Лив». Но потом все-таки села, прижав к груди подушку.

– И что же в ней хорошего?

– То, что это не относится к вам. – Я подняла руки, словно защищаясь от ее возражений, которые непременно последуют. – Да, это выглядит так. Но если Лэнсомы тоже получали письма, значит, дело действительно в доме. Ни ты, ни твоя семья тут ни при чем. – Руки Джейни, державшие подушку, слегка расслабились. – Но и плохая сторона тут тоже есть. Если Лэнсомы получали эти письма, значит, того, кто их пишет, дом интересует всерьез. И вряд ли он остановится. Неизвестно, что он предпримет, если вы никак не отреагируете. Так что нужно все рассказать твоим родителям и показать им второе письмо.

– Ты замечательная подруга, – сказала Джейни. Ее голос казался тихим, почти неслышным из-за подушки, прижатой к лицу.

Такой я и пыталась быть. Или, по крайней мере, старалась убедить себя в этом, пока сидела рядом с Джейни в столовой, ожидая начала семейного собрания. Все уже собрались. Бен и Люси со скучающим видом уставились в телефоны. Миссис Донахью постоянно разглаживала вышивку на скатерти, время от времени поднимая глаза на своего мужа, который стоял в дверях и смотрел на экран телевизора.

Я старалась сохранять на лице спокойное выражение. На коленях у меня лежал рюкзак Джейни. Я видела, как ее взгляд обегает комнату, периодически останавливаясь на рюкзаке. Она каждый раз поглядывала на меня умоляюще, как будто я могла все отменить, если бы захотела. Мы с ней сидели спиной к книжному шкафу. Я напомнила себе, что мы только что были в секретной комнате и никто не мог туда пробраться и глядеть на нас сейчас из темноты, подслушивая то, о чем мы собираемся рассказать.

– Гэвин? – резким голосом позвала миссис Донахью.

– Я тебя слышу! – ответил он и взъерошил свои волосы, так, что на висках они остались торчать, словно два серебряных крыла. – Вы ведь понимаете, что понятие «работа из дома» действительно подразумевает работу, верно? – Но, по крайней мере, он обернулся. Его яростный взгляд обежал комнату, словно прожектор, и никому из нас не хотелось оказаться в этом луче.

– Папа, прости. Мне так жаль, – несчастным голосом сказала Джейни.

Мистер Донахью смягчился прямо на глазах. На мгновение он действительно показался добрым человеком и хорошим отцом.

– О, Джейн. Это ты меня прости. Ваш старикан немного перенервничал. Все нормально. По крайней мере, с моей стороны. В чем причина собрания? Что-то случилось?

Бен потянулся и пожал плечами:

– Не я его собирал, это уж точно.

– Может, твой надзиратель? – Люси закатила глаза.

– У меня нет надзирателя, – негромко бросил Бен. – У меня государственный защитник.

– Прекратите. – Миссис Донахью уронила голову на руки.

Я ждала от Джейни какого-то сигнала. Казалось, если мы продолжим тянуть, то все окончательно перессорятся. И, хотя мне было интересно, зачем Бену Донахью нужен защитник и как так получилось, пора сделать следующий шаг. Я расстегнула передний карман рюкзака Джейни и попыталась передать ей письмо под столом.

Но Бен это заметил и немедленно посмотрел мне в глаза. «Извини», – прошептала я, сама не зная, за что именно извиняюсь.

– Это пришло сегодня. – Джейни положила письмо на середину стола.

– В точности как предыдущее! – выдохнула миссис Донахью.

– Не знаю, почему я сразу вам не сказала, – торопливо продолжала Джейни. Просто еще одно жуткое послание. Мы взяли его… – Джейни поглядела в мою сторону и поправилась. – Я взяла его. У меня просто не было сил с этим разбираться. Оливия пыталась меня убедить, что надо сразу показать его вам.

– Не было сил с этим разбираться? – злобно переспросила Люси. – Ты что, Бен?

– Дай сюда. – Миссис Донахью схватила конверт и вынула оттуда карточку.

– Осторожнее, это улика, – сказал мистер Донахью, но она, казалось, не слышала, вчитываясь.

– Гэвин, это ужасно. Это просто вгоняет в панику, – сказала она.

Бен потянулся вперед, чтобы прочитать послание, но его мать схватила картонку и прижала к груди.

– Ну уж нет. Я больше не допущу, чтобы мои дети читали эту грязь.

– Мам, Джейни носила это с собой полдня, словно приглашение на школьный бал. – Бен протянул руку, но его мать покачала головой:

– Ни в коем случае.

Люси взглянула на мать, а потом на меня:

– Ну хотя бы пересказать вы можете?

– Я сказала «нет».

– Такое же чернушное, как и прошлое? – поинтересовался у меня Бен. Я кивнула. – Кровь на стенах? – Я опустила глаза.

– Гэвин, нужно позвонить в полицию.

– Давайте все обдумаем. Торопиться некуда…

– Уже, – добавила Люси. – Уже некуда торопиться, потому что письмо-улика пришло несколько часов назад, – и она бросила яростный взгляд на нас с Джейни. – О чем вы вообще думали? Почему не сказали нам?

Джейни продолжила рассказывать как ни в чем ни бывало:

– А еще мы говорили с мисс Эббот, которая живет в желтом доме на углу. Она примерно как местная Википедия. Все знает.

– Гэвин, нужно позвонить в полицию, – повторила миссис Донахью.

– И в частности, – сказала Джейни, – она знает, что Лэнсомы тоже получали послания от Часового.

Тогда миссис Донахью наконец обратила на нас внимание. А мистер Донахью обратил внимание на миссис Донахью. И даже Бен заинтересованно повернулся.

– Сколько? – спросила Люси.

– Она сказала, что несколько.

– Почему вы вообще обсуждали это с той женщиной? – спросила миссис Донахью.

Джейни бросила на меня взгляд, и я встала на защиту:

– Джейни зашла к ней в гости вместе со мной. Она любит, когда соседи к ней заходят. И как-то так вышло, что мы заговорили о письмах. Мы были напуганы, потому что получили письмо. И я подумала, а вдруг она…

Мистер Донахью меня перебил:

– Джейни, это дело никого, кроме нас, не касается. И мы об этом говорили.

– Я не думаю, что это самое важное, Гэвин, – сказала миссис Донахью. Его лицо явственно помрачнело, но он лишь повторил:

– Мы это уже обсуждали.

Миссис Донахью перечитывала вторую записку, крепко сжимая в руках.

– Та женщина сказала вам, что Лэнсомы тоже получали письма?

– Да. Несколько, – кивнула Джейни.

Я добавила, надеясь как-то успокоить ее отца:

– Она совершенно спокойно об этом сообщила. Как будто все в округе об этом знают.

– Но это ведь не так? – спросил Бен. – Ты вот не знала.

– Ну да, но мне всего четырнадцать. И вообще, оказывается, мы не так уж и много знали о Лэнсомах. Например, никто не знал, что они переезжают.

– Очень странно, что Нед не сказал нам об этих письмах. – Миссис Донахью задумчиво постучала уголком конверта по губам.

– Да, очень странно. Это похоже на утаивание информации. Такое чувство, что старина Нед не хотел лишаться своей огромной комиссии. – Отец Джейни встал и принялся мерять комнату шагами.

– Совершенно очевидно, что мы должны вызвать поли…

– Прекрати. – Мистер Донахью ударил кулаком по резной арке в дверном проеме между столовой и гостиной. – Никто не будет звонить в полицию. Сперва я съезжу в город и послушаю, что Макговерн может сказать в свое оправдание. Более того, я собираюсь записать этот разговор. И если он признается, что заранее знал об этих письмах и об этой кампании по устрашению, то, ни много ни мало, я подам на него в суд. А также на Лэнсомов, ипотечную компанию и всех остальных, кто замешан в этом обмане. – Он вытянул руку, и миссис Донахью положила в нее конверт, но все равно смотрела на мужа умоляюще. – Все очень просто, Линдси.

Он затолкал письмо в карман пиджака. Но на самом деле мне не казалось, что все так просто. Например, он даже не прочитал записку, которую назвал «кампанией по устрашению». Он не хотел обращаться в полицию, но уже запланировал, как подаст в суд.

Джейни встала:

– Вот чего-то такого я и боялась.

Но ее отец даже не обернулся. Он вышел, позволив двери хлопнуть у себя за спиной.

Миссис Донахью закусила губу и поглядела ему вслед.

– Все будет в порядке, вот увидите. Наверняка всему есть какое-то разумное объяснение. Это просто глупый розыгрыш или одна из местных очаровательных традиций. – Она растерянно умолкла, а затем пробормотала, обращаясь скорее к самой себе: – Надо позвонить Неду и предупредить, что ваш отец вышел на тропу войны.

Бен наблюдал, как она выпорхнула из комнаты:

– Ну конечно, когда твой муж выскакивает из дома в ярости, нельзя позволить риелтору подумать, будто ты его поддерживаешь.

– Заткнись, – прошипела Люси.

Мы с Джейни сбежали обратно в ее комнату и попытались отвлечься, смотря видео с котятами в ванне и козлятами, прыгающими на батуте. В общем, любую чушь, лишь бы это не было связано с Часовым. Но всего десять видео спустя Люси позвала нас обратно в столовую. Судя по всему, они с Беном все это время совещались.

Я сразу поняла, что сейчас меня ждет перекрестный допрос.

Люси начала с того, что спросила:

– Что за человек Нед Макговерн?

– В смысле? – перед глазами вдруг всплыло лицо тети Джиллиан. – А что?

Бен качнулся на стуле:

– Свободен? Романтичен? – Он, должно быть, заметил выражение ужаса на моем лице, и его стул с грохотом встал на все четыре ножки.

– Он не свободен. – Все трое детей Донахью смотрели на меня, и я добавила: – И не думаю, что он романтичный. – Я замерла, пытаясь отойти от переживаний того, что я только что использовала это слово в присутствии Бена Донахью. – Он женат, но есть слухи…

– Ага! – Бен ударил кулаком воздух. – Что я говорил, Люси! – мерзким голосом произнес он.

– Это сейчас крайне не в тему.

– Правда? А почему, ты думаешь, отец так сорвался? Я вот полагаю, что разговор будет в меньшей степени касаться Часового и в большей – того, как часто он пишет нашей матери.

– Откуда тебе знать, кто именно ей пишет.

– Знаешь ли, мы только что переехали в этот город, так что, к счастью, вариантов не так уж много. Пока что. Кроме того, ты же слышала, как она произнесла его имя. «Нед», – произнес Бен с придыханием, так что этот единственный слог прозвучал непристойно. – Мы это уже проходили. – Он то ли напоминал это своим сестрам, то ли пояснял для меня.

– Немного странно, – осторожно сказала я, словно вступая на минное поле, – что ваш отец не особенно интересовался содержанием записки. Он даже в нее не заглянул.

– Вероятно, если видел одну – видел их все, – сказал Бен.

– Ну да, наверное, – пробормотала я.

– Что, Оливия? Ты явно что-то хочешь сказать, – произнесла Люси. Она сложила руки на груди, явно провоцируя меня высказаться.

Но что я могла сказать? В моем доме никогда не устраивали семейных собраний, но мне было сложно представить, что родители просто с них уходят, оставляя детей в одиночестве размышлять об анонимках, которые кто-то забросил им в почтовый ящик. Я что, должна признаться, что, по моему мнению, у мистера Донахью проблемы с контролем агрессии? После того как они все только что дали понять, что у их матери есть проблемы с романами на стороне? Разве я обязана произносить это вслух? И то, что их отец, судя по всему, не может справиться с финансовыми обязательствами, которые на него свалились? И, возможно, жалеет о приобретении «дома мечты» для их матери? Особенно если она стала необычно близка с мужчиной, который был посредником при этой сделке? Я сидела, уставившись на кольца древесины обеденного стола, и мне хотелось просто исчезнуть, раствориться в стене.

Тогда заговорила Джейни – своим неуверенным голосом, которым она всегда разговаривала в присутствии членов своей семьи.

– Что все это вообще значит?

– Помнишь наш список подозреваемых? – ответила Люси, не сводя с меня глаз. – Оливия считает, что в нем неправильный порядок. Что наш отец должен быть в самом начале. Что это он посылает угрозы своей собственной семье.

– Я такого не говорила! – тут же возразила я, но на самом деле единственное, что было неправдой – то, что я не говорила этого вслух.