Текст книги "Он украл мои сны"

Глава 31

Это заведение, армянскую шашлычную в укромном уголке набарежной недалеко от лодочной станции, Андрей выбрал для встречи с Таней из тех же соображений, что и «Замок на песках» – здесь крайне малая вероятность встретить знакомых. Кроме того, ему нравилась здешняя кухня, особенно шашлык. Поужинав, они вышли на прогулку. Выдался ласковый день, и его ласка заворожила их. Они шли рядом по безлюдной набережной, слушая гомон птиц. На фоне розового неба верхушки деревьев казались лиловыми от почек, начинавших набухать на концах тоненьких черных веточек. Темные воды Волги были подернуты рябью. Дышалось удивительно легко, как бывает только весной. Во всём было ощущение весенней лёгкости.

– Ты правда подаришь мне домен и поможешь с сайтом? – спросила Таня.

Он ответил, что сделает всё от него зависящее и заплатит за рекламу, она принялась рассказывать разные светские сплетни, он рассеянно слушал. Он интересовался только женщинами и не понимал, зачем следить за жизнью каких-то абстрактных знаменитостей, которых нельзя оприходовать. И, дождавшись, пока она выговорится, принялся развивать свою тему:

– Экономика и учет – это единственная проблема, которую не может контролировать моё эго. Может, кому-то по душе этот стерильный мир формул, но не мне. Сейчас время широких замыслов и крылатых надежд, и я хочу, разделавшись с проблемными долгами, спокойно претворить в жизнь кое-какие идеи. К сожалению, выручка с вексельного проекта ушла на текущие расходы, и сейчас у меня два варианта: взять в банке кредит под разумный процент… либо повернуться к кредиторам задом, к себе передом… и уехать куда-нибудь где меня никто не знает.

Таня попыталась изложить контр-аргументы:

– …насколько я понимаю, этот бюджетоемкий проект с туманным будущим… Ты спускаешь заработанные на Экссоне деньги, и неизвестно, как дело пойдёт дальше. Вот Ренат…

И она в мягкой форме изложила то, что Ренат говорил насчет аптек. Андрей подозрительно посмотрел на неё. Он доверял Ренату, работавшему так, будто дом строит – основательно, постепенно, кирпич за кирпичом. Но когда его слова пересказывает Таня…

Андрей фыркнул:

– Он меня критикует… Но сам при этом он не сочится идеями, чтоʹ нужно делать и куда двигаться. Я не воспринимаю критику Рената в принципе, эта критика – рассуждения евнухов о любви: сам Ренат ни одного дела в жизни не создал, умеет только подчиняться, выполнять чужую волю. Чтобы в чем-то понимать, нужно самому этим заниматься.

Таня попыталась возразить:

– Но это неразумно…

– Пусть Ренат называет меня как хочет! – перебил Андрей. – Ему ли, пигмею, понять настоящего бизнесмена, человека с большим горизонтом!

– Он хочет как лучше!

Андрей на секунду помрачнел, затем сказал:

– А ты что, его защищаешь?!

Она отвела взгляд.

– Таня! – требовательно сказал он.

– Что? – она снова смотрела ему в глаза тем особенным взглядом, которому он верил.

– Что происходит? Почему ты не хочешь заниматься со мной любовью?

– Просто вчера я много выпила и мне было плохо.

– Да, но если сейчас мы отправимся в гостиницу, у тебя опять найдется причина. Или ты хочешь сказать, что мы, как раньше, сольемся в экстазе прямо у двери?!

– Сегодня у меня недомогание… по женской части, – соврала она, всё так же глядя ему в глаза, собственно как он сам учил её говорить неправду так, чтобы тебе поверили.

– Можно в устной форме, ЛОР-часть у тебя в порядке, – сказал он раздраженно, не надеясь уже ни на что, и видя, что она уже приняла решение и не отступит.

Она посмотрела на него укоряющим взглядом.

– Будем считать, что ты ничего не говорил, а я ничего не слышала. И мы не будем практиковать простоту нравов.

– Раньше ты практиковала, еще как!

– Я не против орального секса, я против этих мерзких речевых оборотов!

– А я против твоего динамо! – сорвался на крик Андрей. – Объясни мне, что происходит! Что с тобой? Нашла себе нового парня?

Закусив удила, он наговорил ей много резких слов, после которых интим исключен был полностью. Он терялся в догадках, в чем дело: ничего не изменилось, но теперь всё по-другому. А вести конструктивный диалог не мог физически – настолько Таня возбуждала его, такая сочная, сексуальная, настоящая бандитка любви.

Проводив её домой, он какое-то время продумывал следующее, завтрашнее свидание с ней, он чувствовал, что сможет отвоевать своё сокровище… но по итогам раздумий позвонил в прокат автомобилей, с которым у него был договор, и попросил подогнать к своему подъезду Форд Мондео. А когда водитель пригнал машину, Андрей погрузил в неё вещи, и, выехав из города по Третьей Продольной, повернул на Саратов. Конечной целью путешествия была Казань.

Глава 32

В Казани основным клиентом Совинкома на протяжении вот уже ряда лет оставалась больница номер шесть, главный врач которой, Азимов Фоат Юнусович, поначалу закупал на Совинкоме без конкурса, а когда законодатели приперли со своими нововведениями и обязали территориальные департаменты здравоохранения устраивать открытые конкурсы по закупке расходных материалов, он сам договаривался в нужных инстанциях, и от Андрея требовался лишь договор, спецификация и счет. И конечно же, последующая отгрузка и своевременный привоз комиссионных (Азимов брал 25 % – не для себя одного, он работал в команде, как во всех других местах). Это был идеальный клиент, такой же как Халанский, главврач волгоградского кардиоцентра. К тому же, веселый и компанейский, и что очень важно, без двойного дна. Если говорил «да», то на него можно было надеяться и рассчитывать продажи на год вперед. В других местах с этим обстояло гораздо хуже – главврачи катали вату, размазывали кашу по стене, мялись как девочки и не могли дать точный ответ, а если обещали, то запросто могли подвести и отдать заявку другим поставщикам.

Андрей одно время пытался наладить поставки дорогостоящего оборудования, но Азимов сразу осадил: «Каждый сверчок должен знать свой шесток». То есть он не перебивал мазу другим своим партнерам, с которыми у него сложились отношения, но и сохранял за Совинкомом существующую делянку.

Изначально в шестую больницу Андрей попал благодаря Вере Ильиничне Галишниковой и Ноне Ильиничне Галимулиной, соответственно главврачу и начмеду Республиканского роддома. У их сотрудницы муж работал в кардиохирургическом отделении шестерки, и эта женщина свела Андрея с заведующим кардиохирургии, а тот вывел на главврача. Поначалу Азимову было непонятно, почему он должен работать с какой-то волгоградской фирмой, не помогло и вмешательство представителей Johnson & Johnson, приезжавших специально в Казань и рекомендовавших компанию Совинком как их официального дистрибьютора по Югу России. Азимов упорно не хотел отказываться от своих поставщиков и заказывал только те позиции, от поставок которых эти фирмы отказывались.

Ситуацию удалось переломить зимой 2000–2001 года, когда Андрей предложил Азимову оплатить новогоднюю поездку в Финляндию (причем не одному ему, а всей его семье). Тот согласился, Андрей оплатил путевки, но в назначенный день туристы не появились в Петербурге (отправление было из Питера, автобус отправлялся от Площади Восстания). Азимов позвонил в последнюю минуту и сообщил, что не сможет поехать по семейным обстоятельствам. А в первых рабочих днях января сделал первую серьезную заявку на продукцию Johnson & Johnson. Впоследствии он признался, что принял решение насчет Совинкома после того, как Андрей не морщась непринужденно оплатил новогоднюю поездку и совершенно спокойно отреагировал на то, что никто не поехал а об отказе от поездки было сообщено тогда, когда уже невозможно было вернуть с турфирмы потраченные деньги.

По договоренности с Галишниковой и Галимулиной Андрей выплачивал им комиссионные не только с закупок по их больнице, но также процент с продаж Совинкома по тем больницам, где они изначально договаривались с главврачами или другими ответственными лицами. Так например, с начмедом РКБ № 3 (так называемая «обкомовская больница») познакомила Галишникова, и Андрей честно выплачивал ей и Галимулиной 5 % со всех оборотов Совинкома по этому клиенту (они всегда работали в паре и все доходы делили пополам). Так же и по остальным клиентам.

Но по больнице номер шесть ситуация обстояла немного иначе. Если у других клиентов продажи пошли благодаря договоренностям «барышень» (так на Джонсоне называли неразлучных Галишникову и Галимулину), то в шестерке наоборот – не благодаря, а скорее вопреки. Знакомство с рядовым доктором из кардиохирургического отделения ничего не дало и никак не подтолкнуло Азимова к решению закупать на Совинкоме. Андрей неоднократно встречался с ним по звонку из московского представительства Johnson & Johnson, в том числе в компании сотрудников Джонсона, и даже это не помогло. А решающее значение имел тот самый новогодний подарок. Между первым визитом в шестерку и первой крупной заявкой прошел почти год и серьезная работа, в которой «барышни» никакого участия не принимали. Больше того, выяснилось следующее обстоятельство: они находились с Азимовым в некоторой конфронтации, которая со временем только усилилась – сначала в какой-то степени из зависти (Азимов единолично распоряжался бюджетом своего учреждения, а они потеряли контроль над собственным финансированием: если раньше они свободно тратили больничные деньги и сами решали, у каких поставщиков закупать, то с течением времени у них отняли такую возможность и передали бюджет РКБ различным структурам, через которые чиновники Минздрава осваивали бюджетные деньги – КМИЗ, Татхимфармпрепараты, и так далее. Андрей по-прежнему платил барышням 10–15 % со всех продаж, шедших на РКБ через указанные структуры, хотя мог уже этого не делать, так как они, один раз познакомив руководством данных организаций, отошли в сторону и дальше он рулил сам). В дальнейшем выяснились другие причины неприязни, в частности то, что в начале 2003 года Галимуллина была назначена заместителем министра здравоохранения РТ по «вопросам родовспоможения и детства», а Азимов прочил на эту должность свою креатуру.

Зная об этой конфронтации, Андрей, работая с обоими клиентами, не посвящал их в детали сотрудничества с враждебной стороной. И, бывая в Казани, не докладывался о своих перемещениях по городу и соответственно не назначал встречи на один и тот же день с «барышнями» и Азимовым, так как с теми и другими ходил по вечерам в ресторан или другие увеселительные заведения (причем с главврачом шестерки такие вечера нередко продолжались до утра). И разумеется, «барышни» ничего не имели с оборотов Совинкома по шестой больнице.

Галимулина, получив повышение, резко переменилась. Она оставила себе дежурства в республиканском роддоме, но основное её рабочее место было в министерстве здравоохранения РТ, которое находилось на территории Казанского Кремля. В один из приездов Андрей зашел сначала к ней (как обычно поселился в отеле Джузеппе на Кремлевской улице в нескольких минутах от Минздрава), и она, узнав о том, что Галишникова еще не в курсе его приезда, попросила не сообщать ей и встретиться вечером в ресторане узким кругом. Когда встретились, Галимулина сказала, чтобы Андрей впредь передавал деньги только ей, а дальше она сама разберется. И чтобы не информировал Галишникову об оборотах Совинкома по расходным материалам для РКБ (официально Галишникова как главврач роддома Республиканской клинической больницы делала заявку на материалы руководству РКБ, которое передавало её сторонним организациям, распоряжавшимся бюджетом, касаемо продукции Johnson & Johnson – этот раздел принадлежал «Татхимфармпрепаратам». К директору этой организации доступ имела Галимулина, а значит, Галишникова никак е могла проследить, у кого Татхимфармпрепараты закупают шовный материал, ТВТ, инструменты, расходники для стерилизаторов Стеррад и другую продукцию Джонсона).

Таким образом Галимулина выключила из схемы свою подругу, с которой проработала, считай, всю жизнь и которой многим обязана. Андрей оказался в затруднительном положении: за заявки отвечала Галишникова, и, перестав получать деньги, заявила, что переключится на другую продукцию и сама выйдет на директора Татхимфармпрепаратов и потребует чтобы тот заключил договор с Совинкомом на материалы производства, например, Autosuture. Андрею пришлось лавировать, он попросил Галимулину как-то разобраться в этом вопросе, но та лишь отмахнулась, считая свою подругу и компаньонку полной дурой, которая и так всё проглотит и не пойдет никуда разбираться.

И он был вынужден прекратить общение с Галишниковой, поскольку не знал, что ей говорить: обманывать неудобно, а правду говорить опасно – всё-таки «барышни» познакомились задолго до того, как начали работать с Совинкомом, у них свои отношения, о нюансах которых он даже не догадывался, и непонятно каким боком выйдут его откровения.

Он стал встречаться с одной только Галимулиной (та обычно приходила в ресторан со своим мужем). Разговоры шли грандиозные: говорилось о централизованных закупках на всю республику, крупных тендерах, но результаты были скудные: всё те же продажи на один только роддом РКБ в тех же объемах – около 300,000 рублей в месяц. И даже эти скромные объемы получили тенденцию к уменьшению.

Из всех проектов, о которых шла речь в ресторане «Пирамида» (это заведение напротив Кремля стало традиционным местом их встреч), выстрелил только один – аренда двух помещений под аптеки, на улице Рихарда Зорге и Профсоюзной, стоимостью соответственно 40,000 и 60,000 рублей в месяц. Их собственником была девелоперская компания, офис которой находился на улице Баумана. На встречу с которым Галимулина приехала лично сама и в дальнейшем упорно допытывалась, когда же наконец Андрей возьмет в аренду означенные помещения. Но это был скорее затратный проект, нежели прибыльный – по крайней мере на первых порах.

И в этот свой приезд в Казань, Андрей, встретившись с Галимулиными в ресторане Пирамида, находящемся на последнем, четвертом уровне одноименного развлекательного комплекса напротив Кремля, в первую очередь выслушал информацию насчет новых помещений в довесок к тем двум. Кое-как он съехал с обсуждения этой темы. Вообще он затронул аптечные дела, рассчитывая, что здесь, как в Волгограде, удастся задаром заполучить муниципальные аптеки или взять дешевую аренду в учреждениях здравоохранения, где гарантирован поток посетителей. Но как бы он ни выпытывал по данному вопросу у Ноны Ильиничны Галимулиной, новоиспеченной замминистра, ничего не мог добиться. Она предлагала такие варианты, которые любой желающий мог бы найти, покопавшись в газете бесплатных объявлений в разделе «Аренда коммерческой недвижимости».

Расправляясь с первым блюдом (Галимулины взяли уху из норвежской семги со сливками и овощами), Нона Ильинична рассказывала о крупном тендере – закупке ультразвукового оборудования для детских больниц Татарстана. Андрей, прихлебывая украинский борщ, с ходу предложил Сименс, рассказав о состоявшейся в Волгограде закупке аналогичного оборудования и похваставшись, что Совинком является официальным дилером этой немецкой фирмы и располагает специализированым сервис-центром по ремонту оборудования.

Её муж предложил перейти на крепкие напитки (они пили виски), но Андрей цедил красное вино и ничего крепче пить в этот вечер не планировал. Он уже собрался дать обтекаемый ответ на вопрос о том, как у него обстоят дела по Казани в целом, но тут зазвонил телефон. И ему пришлось ответить – звонила Алсу, местная девушка, с которой он встречался, приезжая в Казань, последние полгода. Мечтательно устремив взгляд в ночное небо (над головой был стеклянный конический купол пирамиды), Андрей тихо ответил, что скоро освободится, мол, жди звонка. Играла музыка, но чуткий слух Галимулиной уловил, о чем шла речь. К тому же по виду Андрея стало ясно, что его побеспокоил женский пол.

– Нашёл тут у нас себе забаву? – поинтересовалась она, когда Андрей закончил разговор. Она уже была в курсе – месяц назад видела, проезжая утром на работу по Кремлевской улице, как Андрей выходил из гостиницы Джузеппе в сопровождении девушки. А сын Галимулиных тоже видел их – в ночном клубе «Провокация» на улице Братьев Косимовых (Галимулины жили в соседнем доме) и кое-что разузнал про «забаву» и выяснил её профориентацию – модель и стриптизерша.

Андрей не стал отпираться и уклончиво ответил: мол, есть немного.

Вспомнив про сына, Галимулина рассказала, как же они рады, что он пролетел в мединститут и попал в юридический. В год поступления она и Галишникова задействовали все свои немалые связи, чтобы парень поступил в медицинский. А связи были серьезные – учитывая статус роддома (лучший роддом в Татарстане), в котором рожают самые крутые мамы республики (если принимают решение рожать в Казани, а не в Лондоне). На открытии ленту перерезал сам Шаймиев, президент Татарстана. Но ректор мединститута демонстративно зарубил всех, за кого просили высокопоставленные родители и в этот набор попали только простые абитуриенты. Галимулины пристроили сына на юридический и теперь считают, что это лучший выбор: парень отлично учится, посещает дополнительные занятия и мечтает о карьере юриста.

– Дон Корлеоне говорил, что юрист опаснее гангстера, так как при помощи своего диплома и знаний добьется больше, чем бык с пушкой, – поддакнул Андрей.

Ему хотелось добиться конкретики, однако ни во время основного блюда (заказывали морской язык с красной икрой), ни за десертом (свежие лесные ягоды), ничего интересного не прозвучало. Галимулина пыталась выяснить, с кем еще работает Андрей по Татарстану, он неопределенно отвечал, что кроме роддома РКБ (для которого расходные материалы закупает Татхимфармпрепараты), никого уже не осталось. При этом ему очень хотелось прибавить, что чистый доход с этих сделок не покрывает даже одну поездку в Казань. Но такие вещи стоило произносить лишь в том случае, если бы возникла задумка навсегда порвать отношения с Галимулиной.

Проговорив текст, посвященный завоеванию рынка медоборудования Татарстана, Галимулина рассказала о недавней поездке в Швецию за счет одной фармацевтичсекой компании, название которой Андрей никак не мог запомнить, но знал, что «барышни» давно с ней сотрудничают (закупают дорогостоящие препараты для лечения бесплодия) и вот уже год обещают пробить для Совинкома прямой контракт с этой фирмой (на данный момент продажи идут через казанских дистрибьюторов в том числе Татхимфармпрепараты).

В конце встречи Галимулина снова спросила насчет помещений на Рихарда Зорге и Профсоюзной.

– Собираю деньги, – вымученно ответил Андрей. – Всё-таки аптеки полгода будут стоять – ремонт, получение лицензии. А аренда будет капать.

Галимулина заверила, что со своими связями добьется быстрого получения лицензии, и будет направлять в аптеки поток пациенток за теми самыми гормональными препаратами, один курс лечения которых зашкаливает за сто тысяч рублей.

– Мы быстро раскрутим твои аптеки! – заверила она на прощание.

Андрей уже не воспринял это напутствие, – его мысли были заняты предстоящим свиданием с Алсу. До встречи с ней надо было заехать в гостиницу, чтобы поместить в находящийся на ресепшн сейф крупную сумму денег – комиссионные, которые завтра надо передать Азимову.

Глава 33

Как ни старался Ренат приуменьшить значение произошедшего события, всё же оно выбило его из привычной колеи хотя бы потому, что касалось его повседневного существования. Он расстался с Леной – с женщиной, с которой встречался почти два года, а последние полгода проживал с ней в одной квартире. Они жили то у него, то у неё, и стоило им определиться, что строить семью они будут на её жилплощади, а его квартиру будут сдавать, как произошёл разрыв.

Лена, директор принадлежащего Коршунову супермаркета, к 36-ти годам определившая 30-летнего Рената как постоянного сожителя, мужа, отца будущих детей, обнаружила у него на компьютере пляжные фотографии молоденькой красотки. Лена затеяла полномасштабное расследование. Ей были известны привычки и маршруты передвижения Рената, у неё было полно знакомых в офисе на Мойке, 70, было у кого навести справки, и она достаточно легко установила личность девушки в бикини. Ею оказалась 20-летняя Таня, любовница Андрея, двоюродного брата и шефа Рената. Волгорадские сотрудники Совинкома щедро делились с информацией с петербургскими коллегами и рассказали, что «начался служебный роман», Ренат дурит шефа, выбивая командировки в Волгоград, в которых нет другой необходимости кроме любовных отношений, и «барыня влюблена как кошка».

Без лишних объяснений Лена объявила Ренату о разрыве отношений, предоставив вму мученически думать, будто она его бросила из-за некоторых его проблем со здоровьем. На самом деле, если она кого-то в этой ситуации жалела, то только Таню. Лена сама была свидетелем и участником разнообразных служебных романов, и могла бы написать путеводитель по неуставным отношениям на рабочем месте, поэтому, основываясь на полученных данных, (в том числе на переписке к которой получила доступ), она живо представила, во что влип её благоверный – так, словно лично присутствовала при всех событиях.

20-летняя девка вот уже несколько лет состоит в отношениях с мужиком старше неё более чем на 10 лет, у которого есть жена и ребенок. Влюбленность прошла, и папик стал меньше уделять времени своей забаве, а может, она ему уже надоела и он трахается ещё где-то на стороне. Она исчерпала все способы, чтобы развести его с женой и женить на себе. Чтобы обострить ревность, либо от скуки, либо от жажды романтики (папик слишком приземленный, ему бы только бизнесом заниматься), а может всё вместе, деваха смотрит по сторонам в поисках друга-воздыхателя. И тут в её поле зрения оказывается идеальный объект – двоюродный брат её любовника, да ещё коллега, отношения с которым не останутся незамеченными. Она блестяще решает все три задачи: любовник начинает ревновать (если ему ещё не всё равно), она получает долгожданное развлечение – новые отношения заполняют всё её свободное время, пока папика нет рядом, ну и конечно романтика – новый объект не так занят, как папик, у него не болит голова как двигать компанию, и свободные мегабайты памяти он может забить всякой сентиментальной чепухой. И если папик не поведётся на эту интрижку, не разрушит начавшийся служебный роман, не бросит семью и не женится на любовнице-интриганке, то она женит на себе его брата.

Всё, хорошо, но она не учла одного: Ренат представяляется ей возвышенным, мудрым. К тому же он старше неё на 10 лет – всё-таки какой-то опыт, приобретенный шарм. Ей нужен предмет поклонения, и она создала себе такой возвышенный образ, выдумала несуществующего в жизни Рената. Если бы Таня изо дня в день наблюдала Рената, она бы быстро разочаровалась. Лена знала, что один лишь эгоизм движет поступками Рената, он никого не любит. Воспламенился, как только на него обратила внимание одна из тех, кто всегда был недоступен, но как только добьётся своего, тут же начнёт жертвовать интересами близкого человека ради эгоистического удовольствия покрасоваться, поиграть в великого бизнесмена, знакомого с самим Коршуновым – да мало ли у него бзиков! Романтический флёр рассеется в течение недели совместного проживания, и пылкий почитатель превратится в прижимистого зануду, вечно недовольного господина, за которым только успевай ухаживать. Он свои-то потребности не может удовлетворить, куда ему удовлетворить повышенные запросы юной принцессы. Ей бы лучше не злить папика, который везде поспевает и обеспечивает всю свою команду, и вместо служебных романов заняться служебными подвигами – заодно и фирму приберёт к рукам. Хоть что-то да останется.

А Ренату бы держаться такой женщины как Лена, которая, зарабатывая в несколько раз больше него, и обладая недюжинным опытом, может управлять им и поддерживать баланс интересов в их паре. Только в постели с такой пумой он находится в надёжных руках.

Но Лена сделала выбор, дала ему отставку, и его судьба теперь не в её, а в его собственных руках.

Пока были вместе, Ренат самозабвенно флиртовал с Таней и тайно мечтал о ней, не в последнюю очередь из-за её возраста и куда более выигрышной внешности, чем у Лены – грудастой, с высокой талией и короткими ногами, вроде перевернутой репы. Но после ухода Лены, ощутив изменившееся положение вещей, он приуныл. Привычный комфорт был нарушен. Раньше еду доставляла на дом кейтеринговая компания, обслуживавшая компанию, в которой работала Лена; стирка и химчистка – в соответствующей прачечной, убираться приходили люди из клининговой фирмы, машину Рената отгонял на автосервис Ленин водитель. И много других бытовых мелочей, отсутствие которых ухудшает качество жизни. Взять хотя бы фитнес клуб и салон красоты. И на тусовку ближайших помощников Коршунова гораздо презентабельнее приезжать на Ленином Лексусе, чем на своем стареньком Мицубиси. Через год Ренат растеряет весь свой лоск и будет выглядеть, как заурядный одинокий реднек, и его перестанет уважать даже Коршуновская шоферня.

Дошло до того, что перед Ренатом возникали такие абсурдные дилеммы: стирать бельё либо сделать для Тани обзор новой коллекции Gucci, отправить по электронной почте и часик-другой пообсуждать всё это дело. С того дня, как их пальцы встретились на клавиатуре ноутбука и дыхание смешалось, он ни разу не позвонил ей. Целую неделю гордый стоицизм и всё возрастающая робость удерживали его от разговора. А бытовые дрязги значительно осложняли дело. Ведь он не мог решать несколько сложных вопросов одновременно.

Итак, уход Лены внёс в жизнь Рената раскол. Жизнь стала ассиметричной, и чем скорее он познакомится с новой Леной, тем лучше. В самое ближайшее время он проконсультируется с друзьями и выяснит, нет ли среди директоров принадлежащих Коршунову магазинов свободной женщины по имени Лена.

(Но это уже после очередной командировки в Волгоград).