Текст книги "Он украл мои сны"

Глава 34

На улице было много прохожих.

– Ты спешишь? – спросил Ренат. – Может прогуляемся по набережной?

Тишин высадил их на пересечении проспекта Ленина и улицы Гагарина, это в двух шагах от Таниного дома, и они стояли друг против друга, не решаясь, что дальше предпринять.

– У меня задание по социологии, – смиренно ответила Таня.

Он подумал, что она пригласит его в гости, столько было разговоров о том, как она дома готовит, какие у неё фильмы. Но она молчала, и он заподозрил, не настучала ли Ирина или кто-то из офисных, что он увивается вокруг хозяйской собственности и Андрей, соответственно, приказал своей наложнице вести себя прилично.

Рената обижало, что она спешила домой, но ведь это было совершенно естественно.

Они проходили мимо Русского Южного Банка, и возле арки, ведущей во двор её дома, она остановилась и сказала:

– Давай посидим минуту, потом я пойду домой.

Она почти решила избавить его от дальнейших мук ожидания и надеялась, что он правильно поймёт её слова, на деле означавшие: «Посидим минуту, а потом пойдём ко мне домой – ближайшие три часа квартира в нашем полном распоряжении».

Они сидели молча во дворе на лавочке, и Таня чувствовала волнение Рената. Немного склонив голову, она смотрела в его глаза. Они продолжали молчать. Губы его были сжаты, но, казалось, она слышала его голос. Всё было ясно, настолько ясно, словно бы они уже всё сказали друг другу. Да и что тут могли сделать слова.

Он понимал, что происходит что-то необычайно серьёзное, что новая печать ляжет на его жизнь, его ждёт тяжёлая смута. Он не хотел страдать, он не любил этот дискомфорт, но он уже страдал, а что будет дальше – об этом лучше не думать. Но ещё не всё потеряно – можно промолчать и не говорить с Таней о любви. Но они не могли скрыть друг от друга свои чувства, и это влекло неизбежные, переворачивающие изменения.

Они понимали, что всё в их руках, но в то же время казалось, что происходящее подобно року, они уже не могли ему не подчиниться. Их стремительно несло по горной речке к водопаду. Оставалось решить, как будут выглядеть их отношения, а в конечном счете это сводилось к вопросу: скрывать или нет от Андрея.

Одно Ренату было очевидно, – душевный покой он потерял навсегда, и будет вечно страдать, независимо от того, признается сейчас в любви, или нет, сойдутся они или по-прежнему будут жить в разных городах и видеться по воле Андрея, когда он пришлет своего брата в командировку. Как тут быть – вопрос непростой, с какого бы угла ни посмотреть, результат всегда может быть разным.

А она всё выжидающе-нетерпеливо смотрела на него: почему нигде не сказано, что делать с неуверенными и медлительными?!

Вот он не склонился, мужественно устоял в столкновении с огромной и безжалостной силой, и как он слаб, беспомощен, здесь, на этой скамейке. Волнения и стрессов было слишком много, и безвыходность ситуации победила, и мозг Рената сдался. Программа зависла. В ней не был предусмотрен плагин, который бы руководил действиями в ситуации увода девочки своего босса (и брата), которая, к тому же сама из непростой семьи и привыкла к определенному образу жизни.

– Ренатик… – сказала она, – мне пора уже. Андрей сейчас будет звонить на домашний телефон.

Он отвёл взгляд, она всё продолжала смотреть на него, безвольно опустившего голову.

– Мы не должны больше видеться, Ренат. Я больше не буду приходить на Совинком.

Он почувствовал смятение, которое испытывают люди, умирая от сердечной болезни, – сердце, чьи биения не зависели от воли человека, останавливалось, и мироздание начинало шататься, опрокидывалось, земля и воздух исчезали.

– Почему, Тань? – прохрипел он.

– Я обещала Андрею, что не буду встречаться с тобой, – соврала она, при этом в её голосе, в её лице была непоколебимая сила. Таня чувствовала, что рано или поздно кто-то донесёт Андрею, состоится разговор, и ей придётся оправдываться и что-то такое обещать. Возможно, Андрей уже в курсе, но, хитрый змей, выжидает, ищет место, куда ужалить.

– Таня, – сказал он.

И умолк, мучительно подбирая слова. Что сказать, как объяснить, что ему сначала надо найти другую работу, а потом уже затевать эти сложные отношения.

– Таня, – снова сказал он.

– Ренатик, ты ведь понимаешь, ты видишь, я не скрываю, зачем обо всём говорить. Я не могу, не могу. У Андрея столько проблем. Ты ведь лучше меня знаешь. Он впутался в авантюру и с каждым договором, с каждым платёжным поручением запутывается ещё больше. Нет, это невозможно. Я его женщина и я должна быть с ним.

– Да… мы не имеем права, – повторил он. – Ренат… милый Ренат.

Она словно вызывала его на словесный поединок, может, ждала, что он разубедит её, возьмёт её за руку, поцелует, ему казалось, что непоколебимая сила её решения не видеться с ним соединена со слабостью, покорностью, беспомощностью… Но он не посмел к ней притронуться.

– Может завтра… последний раз… придёшь на фирму, – упавшим голосом пробормотал он.

Она едва заметно кивнула, энергично поднялась со скамьи, и бросив на него разочарованный взгляд, пошла, не оглядываясь, а он всё сидел и думал, что вот он впервые смотрел в глаза своему счастью, свету своей жизни, и всё это ушло от него. Ему казалось, что эта девушка, с которой он был так близок здесь на этой скамейке, могла бы заменить ему всё, что он хотел в жизни, о чём мечтал – и карьеру на фирме брата, и благосклонность Коршунова. Но как это реализовать в той непростой жизненной ситуации, что сложилась на данный момент; как решить это сложное уравнение со многими неизвестными – Ренат не знал.

…Войдя в квартиру, Таня раздраженно хлопнула дверью. Как же Ренат отличался от своего брата Андрея, стеснительного на людях, но чья сдержанность в обществе придаёт особую цену вольному обращению с глазу на глаз.

Глава 35

Таня изнемогала. Иногда так хочется общения, а рядом никого нет даже перекинуться парой слов. А иногда так хочется помолчать в одиночестве, а рядом кто то докучает. Или совсем нет времени на почитать или поиграть на пианино, а так хочется. А потом абсолютно нечего делать, а не тянет ни читать ни играть. Или еще хуже… Скучаешь по человеку, тоскуешь… А когда наконец видишь его, то эмоции почему то выливаются не в нежность, а в слезы или раздражение… (и жалко потом человека, он же не в курсе). Вот Андрей… её любимый Андрей… однажды она записала в блокноте перечень эпитетов, с которыми у неё ассоциируется её мужчина, а точнее его манера поведения и его маски: соблазнительный, сексуальный, глумливый, двуличный… одной страницы не хватило, чтобы написать все. Даже его голос напоминал сигарный дым, который рассеивается перед глазами, – столько у Андрея масок. Пытаясь оценить его с какой-бы то ни было точки зрения, можно потратить целый день и не прийти к какому-то определенному выводу – такой вывод сделала Таня, встречавшаяся (можно уверенно сказать: «прожившая») с ним три года.

Подруги говорят: зачем терпишь, зачем ждёшь принца, заведи ещё одного парня, лучше двух. Постоянный (и единственный) партнер – это нонсенс. Но для Тани был нужен именно постоянный единственный мужчина – для вымещения всяческой любви и ласки! А так же для того, чтобы чувствовать себя комфортно и счастливо. Когда есть постоянный мужчина, которого ты любишь к тому же взаимно, – живется намного интереснее и ярче. Вот как-то так. Ну, пользу для здоровья за счет регулярного секса никто не отменял.

В этом месте размышлений Таня подумала, что если бы только подруги узнали, что и с единственным постоянным мужчиной, с Андреем, у них не было секса вот уже больше двух месяцев, они бы захлебнулись от едких насмешек. И её вполне законное желание многократно усилилось.

Она сидела дома одна, и вроде столько всего хотелось сделать, а не то что лень, просто желания нет. Она привыкла чувствовать себя плохо. Она привыкла заставлять себя через силу делать то, что "надо", а не то, что "хочется". Работать, когда хочется спать. Смеяться, когда хочется плакать. Делать вид, что все хорошо, когда это не так. Бегать, когда хочется отдыхать. Может надо вернуть те времена, когда она делала только то, что хочется? Звонила Андрею, когда ей хотелось мужского внимания, и он вылетал к ней ближайшим рейсом либо высылал ей деньги, чтобы она прилетела к нему.

Компьютер был включен, но даже в Живой Журнал ничего не хотелось писать.

Всё же, по мотивам своих невесёлых мыслей она написала:

Posted at provokatsia.livejournal.com

«чёёёёёёрррт. я кажется переспала со своим коллегой по работе. чёёёёрт. ну у меня же было жёсткое табу на офис. чёёёёрт. WTF//// не было сил у меня ему не отдаться. молоденький, жаждущий, дымящийся от желания. и всё равно блять это наверное первый за год секс, о котором я на самом деле жалею. у меня просто слов нет, табу моего тоже уже получается нет. чччёёёёрт. и знаете на каком моменте он меня сломил всё-таки??? соски мне никто ещё так не кусал. блять. Провокация, мозгов нет, бляяяяять. в общем, я очень зла на себя. и кажется я на подсознании понимаю, что до встречи с моим постоянным мужчиной осталось совсем немного так хэ-хэй, давай же натворим побольше чернухи, чтобы при нём строить из себя этакую инокиню-монахиню)))) тысячи чертей…

п. с. ещё я встретила одного человека…короче, если бы я была мужчиной в 31 год, я была бы именно им. он обожает секс, очень раскованно о нём говорит. наверное вам трудно будет представить после моих постов, но он смущает иногда даже меня! из его фразочек: "ой я больше не могу, эти розовые писечки сводят меня весной с ума" "Танюша, я не могу уехать в командировку. У меня член стоит и не падает и мне уже больно. Ты где?)))" ну и из "комплиментов": "Таня в поряде! и спереди и сзади!" вот так, всех целую, всем секса, йоу)»

Глава 36

Встреча с Таней спровоцировала у Рената приступ. Справиться с возбуждением он мог единственным способом, который только знал. Но даже полночи в интернете оказалось недостаточно, – так он был взволнован. С силой и стыдом он открывал один порносайт за другим, но ни одна порноактриса не могла удовлетворить его, утешить его душу. Казалось бы – простая и ясная проблема, с которой несложно разобраться, надо только как следует натереть морковку, чем жестче тем лучше. Но с каждой новой натиркой градус накала страстей увеличивался, порывы воображения Ренат оплодотворял волнующими раздумьями о Тане, и к утру он был в гораздо большем возбуждении, нежели накануне вечером. Он всё ещё оставался в кресле напротив экрана компьютера, и монументальные очертания свисающих рук, выражая крайнюю усталость, говорили в то же время о далеко ещё не исчерпанных запасах энергии.

Всё же, на короткое время ему удалось забыться сном. Проснувшись утром, он принял душ, позавтракал, и отправился на работу. Добравшись до кардиоцентра он подуспокоился. Сотрудники, увидевшие его в начале рабочего дня, смогли отметить в его облике причудливое переплетение мощи и изнурения.

В людном офисе он молча кружил около Тани, жадно щелкая зубами, не спуская с неё горящего голодного взгляда и демонстрируя прочие симптомы душевного неравновесия. И в течение полудня её преследовал. По лицу Рената видно было, что у него внутри какое-то распирание происходит – это отметили все без исключения сотрудники. Таня держалась холодно и спокойно и как будто не замечала его; затем вдруг призывно улыбнувшись, предложила «утолить голод». Это прозвучало так неожиданно, что он, не веря в своё счастье, истолковал слова буквально и сделал глупость – повёл её в столовую.

Столовая находилась на первом этаже здания; это был бюджетный общепит для сотрудников кардиоцентра, очень приличный качественный обед здесь стоил дешевле, чем в самом недорогом городском бистро. Посторонних сюда не пускали, но для сотрудников Совинкома сделали исключение.

За обедом, жадно расправляясь со свиной отбивной, Ренат пожирал Таню глазами. Она, млея от восторга, ковыряла вилкой салатик. Не доев, она потянулась за салфеткой и задела засохшую гвоздику в вазочке, стоявшую посередине стола. Цветок качнулся.

– Ты мне ни разу еще не дарил цветы, – манерно протянула она.

Отложив нож и вилку, Ренат залпом выпил компот, и шумно поднялся:

– Я сейчас… Жди меня в буфете!

И быстрым шагом направился на выход. Выйдя на улицу, он пробежал по пандусу и вышел за ограду кардиоцентра. Походив по стоянке, нашёл свободного таксиста, и приказал ехать до ближайших многоэтажных домов. Там, в одном из супермаркетов по Второй Продольной (которая в этом месте носит название Университетский проспект), был цветочный отдел. Туда и обратно два километра, поездка заняла двадцать минут. Подъезжая к кардиоцентру, Ренат позвонил Тане: «Тань, выходи на улицу, я у главного входа!»

В этот момент ворота открылись, на территорию въехал микроавтобус скорой помощи. По пандусу прогуливались пациенты, у самых ворот один из больных прощался с целой толпой родственников, приходивших навестить его. Ренат, проходя через ворота с букетом роз, вместе с другими посетителями, не видел, не слышал ничего; он думал лишь об удачном поступке, который совершил, на который его сподвигло чувство, и радовался в предвкушении долгожданного объяснения, которое состоится сейчас самым естественным образом, – как он мечтал.

Предчувствие не обмануло его. Таня увидела его издалека, и Ренат остановился в начале пандуса, справедливо решив, что объясняться лучше в пустынном парке, а не в многолюдном кардиоцентре. Таня, бледная, взволнованная, улыбаясь сквозь слёзы, кинулась к нему в объятия и замерла в них. Придя немного в себя, так и не взяв свой букет, она сказала:

– Ну пойдём…

И зорко осмотрелась, нет ли вездесущих соглядатаев.

Под руку, тесно прижавшись друг к другу, они шли по асфальтовой дорожке, которая, огибая здание кардиоцентра, ведет в парк, и чувствовали себя такими лёгкими, словно крылья выросли у них за плечами. Обогнув главный корпус, в цокольном этаже которого находится «бункер», а затем приёмный покой, они оказались на заднем дворе кардиоцентра, представляющего собой господствующую над парком террасу, которую замыкает бетонный парапет, облицованный природным камнем. Дойдя до парапета, они спустились по лестнице на нижнюю террасу – прекрасный парк с бетонными дорожками для прогулок пациентов.

Апрельское солнце заливало светом нежную зелень деревьев. Освеженный ночной грозой воздух был полон сладостной истомы. Изредка машина, проехав по трассе за видневшейся вдалеке оградой, нарушала безмолвие уединённого уголка.

Ренат, улыбаясь, смотрел на неё так, словно она была уже без платья. На мгновение она растерялась. Кончилось то, что она, хоть и с очень большой натяжкой, называла дружбой, пройдена условная граница, отделяющая дружбу от флирта. Сейчас пойдут уже далеко не дружеские ласки, и она откроет счет «вторым» мужчинам. Она испугалась, что вот так легко предаёт Андрея, свою первую любовь. У неё ещё был шанс отыграть в обратную, извиниться.

Но… поздно. Ренат приобнял её за талию, игриво потрепал по спине, его рука спустилась ниже, туда, где спина теряет своё благородное название. Таня не уклонилась, не сбросила эту руку. Что-то твёрдое уперлось в её лоно. Она не понимала, что с ней происходит. Какое-то странное чувство охватывало её, и вдруг она поняла, что это было почти уже забытое чувство близости мужчины, и когда она поняла и назвала это чувство, оно поднялось над ней мутной волной и захлестнуло с ног до головы.

«Ренатик, милый, поцелуй… возьми меня… скорее же, чего ты ждёшь!»

Ренат чувствовал на губах свежесть Таниных губ. Он сжал её в своих объятиях. Цветы выпали из его рук. Откинув голову, томно закатив глаза, изогнув стан так, что волосы рассыпались у неё по плечам, почти теряя сознание, она вдруг выскользнула из его рук и поспешно отошла в сторону – из-за его плеча она заметила Афанасия Тишина, стоявшего наверху, за бетонным парапетом и наблюдавшего за событиями. Ренат резко обернулся и посмотрел в ту сторону, куда смотрела Таня, и увидел нежелательного свидетеля, как ни в чем не бывало раскуривающего сигарету.

Таня дрожала всем телом. Куда девалось её томление и сладостное предчувствие, сейчас она радовалась что выдержала, не сломилась, что мутная волна схлынула, не захлестнула её. Тишин, страж целомудрия и постоянства, напомнил не только об Андрее, но и об обязательствах перед ним. Именно эта память спасла Таню, прогнала бесовское наваждение, уберегла от поступка, которого бы она не простила бы себе… до тех пор, пока не разберется в своих чувствах и не выяснит отношения с Андреем. Она стала лихорадочно думать, как будет оправдываться – то, что Тишин донесет, сомневаться не приходилось, на фирме все стучат, в особенности он.

Почувствовав негатив с её стороны, сквозивший в каждом её движении, в выражении лица и взгляде, Ренат не осмелился предложить встретиться вечером… чтобы продолжить и завершить начатое, к тому же уличивший их Тишин оказался в офисе, когда они туда спешно явились – он развалился на диване прямо у входа и подозрительно смотрел на них, раскрасневшихся, с робким взглядом стыдливо опущенных глаз. И Ренат, не попрощавшись, поспешно покинул офис и уехал из кардиоцентра на маршрутке.

Глава 37

Холодный душ отрезвил Рената. Приехав из кардиоцентра домой, он залез в ванную и долго стоял под обжигающе холодными струями. И его мысли постепенно приходили в порядок.

Никто никогда не считал его мямлей а тем более предателем. Таковым он ощущал себя сам после всего произошедшего. Окидывая мысленным взглядом прошедшие два месяца, он подумал, что коллеги стали как-то странно смотреть на него. Действительно, он что-то делает не так. Сотрудники, очевидно, угорают, обсуждая как он целыми днями вместо работы воркует по телефону со своей цыпой.

Дело не в том, что он пытается соблазнить любовницу брата (и шефа). Ренату уже приходилось делать что-то подобное – одно время он занимался рекрутингом девочек для Коршунова – цеплял в ночном клубе, набирал в модельных агентствах, и некоторых приходовал в гостинице, принадлежащей хозяину – в том числе тех, которые считались на тот момент его фаворитками и официальными любовницами.

С Таней всё по-другому. Ренату следовало не бояться свидетелей, выдрать эту козу прямо в парке, а потом доложить Андрею: «Твоя девочка – шлюха. Любой прощелыга, залив ей в уши розовый бульон, может её трахнуть. Бросай эту ерунду, давай займемся делом». Ну и конечно никаких свиданий с ней после этого.

По понятиям, надо было сделать именно так. Все бы его уважали за такой поступок. Даже Андрей, немного подувшись, похвалил бы его, – судя по всему, она ему уже надоела. Хотя… он такой скрытный, так ловко притворяется, никогда нельзя быть уверенным в его словах и его поведении.

Но неважно, пусть сам с ней разбирается. Нужно срочно себя реабилитировать и сделать главное: помочь брату создать сильную структуру, стать соучредителем и сделать эту структуру ещё более сильной.

Вернувшись в Петербург, Ренат отправил Тане пылкое письмо, мрачное и серьёзное, в котором излагал причины недовольства своим поведением, написал о своей честности и щепетильности, но умолчал о своей любви, и, скрывая скорбь, заявлял о принятом им решении больше не приезжать в Волгоград. По-видимому, он собирался сдержать слово с твёрдостью, которая вовсе не улыбалась влюблённой девушке.

Таня ни за что не желала поступаться тем, что она уже считала своим добром и, получив письмо, сразу стала раздумывать, как бы вернуть себе друга сердца. Ей казалось это несложным. Сложность состояла в другом. Она стала различать несколько видов любви. Её концепция о постоянном единственном мужчине претерпела некоторые изменения. Так же как и отношение к Андрею. Если раньше она считала его жену пустым местом, то сейчас задумалась над материнскими словами о том, что всё-таки это женщина и если он с ней спит, то фактически изменяет той, которая вроде как любимая (то есть Тане). То же самое, только другими словами, говорила подруга Лена. Мариам насовсем переехала в Петербург – значит её отношения с мужем вышли на качественно новый уровень. Рухнули Танины надежды создать с Андреем семью.

Между тем, чувство, внушённое ей Ренатом, было достаточно глубоко, чтобы серьёзно задуматься над вопросом о браке. Если Андрей продинамит её, она охотно бы вышла замуж за Рената, но опасалась, что мать не согласится на союз дочери с выпускником физкультурного института, который в 30 лет не имеет ни бизнеса, ни приличной работы, и служит на побегушках у брата. Другое дело Андрей, – Арина хоть и считала его мерзавцем, но если бы он пришёл к ней с букетом цветов и попросил руку дочери, обозначив при этом конкретные условия, она бы не стала долго ломаться. Во-первых, Арина уже к нему привыкла. Во-вторых, доверяет ему, так как он помог Тане преодолеть подростковый кризис и положительно на неё влияет. Ну и, конечно, положение в обществе. Словом, бывший физкультурник был совсем незначительным человеком по сравнению с владельцем крупнейшей в городе фирмы по продаже медоборудования. Не то, чтобы Тане, как послушной дочери представлялось необходимым, устраивая свою судьбу, считаться с материнской волей. Тот же роман с Андреем Таня, на тот момент совершенно отмороженный подросток, затеяла вопреки самым решительным протестам матери. От начала и до конца это была инициатива Тани, Андрей поначалу сопротивлялся, впрочем совсем немного и чисто для приличия (она была школьницей, ей было 16), но в итоге сдался, оказавшись под невероятно темпераментной женской атакой. Забавно, что именно он внушил Тане мысль о соблюдении общественных приличий и привил уважение к вечным ценностям, в числе которых и почитание старших. И теперь Таня, слишком любвеобильная натура, чтобы беречь себя, слишком рассудительная, чтобы себя погубить, благоразумная даже в своих безумствах, она, принося дань страсти, не забывала требований приличия. После Андрея, стать женой Рената она могла лишь в том случае, если бы тот достиг больших высот, чем Андрей. В противном случае это выглядит как мезальянс. Да, Арине помогают друзья покойного мужа, Таниного отца, достаточно серьёзные люди, и в принципе она может устроить судьбу своего бедного зятя; но Таня считала невозможным, чтобы мать предложила Ренату такую поддержку и чтобы тот согласился принять её: такие вещи делают, когда жених еще молод, одного возраста с невестой, вся жизнь впереди и из него можно слепить всё что угодно; к тому же Ренат слишком горд.

Таким образом, нежную и умную Таню обстоятельства ставили в такое положение, что соединиться со своим возлюбленным она могла только тайными узами, призвав творца природы в качестве единственного свидетеля их взаимной верности. Она не находила ничего предосудительного в таком союзе, вполне осуществимого при той свободе, которой она пользовалась (Андрей никогда её не контролировал): с честным и добродетельным Ренатом он был бы вполне прочен. Итак, сделка: она не требует от Рената квартир, машин и дорогих поездок, а он соблюдает приличия и не претендует на её свободу – то есть не встревает в её отношения с Андреем. Она была уверена, что сможет управлять обоими своими мужчинами, если сумеет правильным образом направить силу своей вагины.

И, как показал состоявшийся телефонный разговор (Таня сама позвонила Ренату), всё должно получиться как она задумала – он сначала долго извинялся, а потом пообещал как можно скорее приехать в Волгоград либо пригласить её к себе в Петербург.