Текст книги "Очевидность окаянных дней. Ироническая проза"

Очевидность окаянных дней
Ироническая проза
Феликс Валентинович Даниловский

© Феликс Валентинович Даниловский, 2016

ISBN 978-5-4483-2474-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Из русского „народовластия“ выйдет опять гнуснейшая и кровавейшая чепуха», – писал в книге «Окаянные дни» Иван Алексеевич Бунин, великий русский писатель, нобелевский лауреат.

О русском народовластии, его типичных представителях, Содружестве Российских Регионов, возникшем в середине двадцать первого века, депутатском заповеднике, малиновом тумане над майданом Незалежности, Монте-Карло на полюсе холода, «Макуноочи» – комплексным обедом по-японски. эрмитажных несунах, Великой московской стене книга Феликса Даниловского «Очевидность окаянных дней».

Её главный герой – Саид Ивановича Коган, пенсионер-олигарх не робкого десятка, особа, приближенная к власть имущим.

Доброхоты приписывают ему создание литературного опуса «Вновь окаянные дни» о деяниях Егора Гайдара и его команды в лихие девяностые годы, которые сродни деяниям большевиков в 1917—1921 годах, упоминаемых в книге Бунина «Окаянные дни».

В начале повествования мы встречаемся с Саидом Ивановичем в Кремле, а расстаёмся на его собственном острове Мальдивского архипелага, куда Коган бежал из своего подмосковного замка, захваченного вором в законе Миколой Карасевичем по кличке «Карась».

Пролог

«Из русского „народовластия“ выйдет опять гнуснейшая и кровавейшая чепуха». Я задыхаюсь от стыда и боли при мысли об этом «народовластии» – писал в книге «Окаянные дни» Иван Алексеевич Бунин великий русский писатель, нобелевский лауреат. И как в воду глядел. Российское народовластие, именуемое демократией, стало питательной средой для гнуснейшей и кровавейшей чепухи. В этой среде созрели ядовитые либеральные плоды: кризис в экономике, коррупция во властных структурах, криминал в бизнесе, разруха образования, деградация искусства.

В ноябре 1933 года, находящемуся в эмиграции Бунину была присуждена премия Нобеля по литературе «за строгий артистический талант, с которым он воссоздал в литературной прозе типичный русский характер».

Литератор Борис Зайцев писал в статье «Бунин увенчан»: «Настоящий наш русский, первый после стольких лет унижений и бед… Не всё еще в мире продажно! Есть справедливость. Не забыта Россия».

После стольких лет унижений и бед, лишь в 2007 году, в 137 годовщину со дня рождения Ивана Алексеевича Бунина выдающегося русского писателя и нобелевского лауреата, в Москве ему был открыт памятник. Есть памятник Бунину на станции Ефремов Московской железной дороги. Бунин жил в городе Ефремов в 1909—1910 годах.

Теперь на фоне Бунина видно нынешнее интеллектуальное одичание российского общества, отравленного прелестями литературной пошлости, залитого информационными помоями социальных сетей Интернета, в том числе самостийными украинскими, замешанными на ненависти к москалям-колорадам.

Русскую культуру отъявленные либералы хотят заменить хамством, матерным языком, массовым варварством, мелкотравчатостью, в том числе и в литературе, вернее чтиве, которое продают вместе с пивом, чипсами и кока-колой.

Не случайно апофеозом убожества нынешней мировой культуры стала победа в конкурсе «Евровидение 2014» бородатой дамы -трансвестита Кончиты Вурст, которая может быть то мужчиной то женщиной в зависимости от настроения. Эта дама, толерантная и политкоорректная во всех отношениях, стала символом деградации некогда просвещенной Европы.

Как отмечено в статье «Некому сказать «Цыц!», опубликованной в «Литературной газете», «Когда в конце восьмидесятых годов стал подниматься железный занавес, вместо настоящих достижений цивилизации с Запада к нам стала «подтекать навозная жижа» (выражение Александра Солженицына), состоящая из пороков общества потребления и худших образцов массовой культуры. Теперь то, что подтекало, прёт бурным потоком в виде многочисленных лицензионных шоу и поддерживается изнутри воплями о свободе слова».

В начале девяностых годов прошлого века, на волне демократии казалось, что «могучая и обильная» Русь возродится и вновь станет великой империей. Не стала. Российская империя развалилась окончательно и бесповоротно, похоронив под своими обломками надежду на возрождение былого величия. В 1916 году, за год до краха российской монархии, Бунин написал стихотворение «Канун»:

 
Хозяин умер, дом забит
Цветет на стеклах купорос,
Сарай крапивою зарос,
Варок, давно пустой, раскрыт,
И по хлевам чадит навоз…
Жара, страда… Куда летит
Через усадьбу шалый пес?
 
 
На голом остове варка
Ночуют старые сычи,
Днём в тополях орут грачи,
Но тишина так глубока,
Как будто в мире нет людей…
Мелеет теплая река,
В степи желтеет море ржей…
А он летит – хрипят бока,
И пена льется с языка.
 
 
Летит стрелою через двор,
И через сад, и дальше, в степь.
Кровав и мутен ярый взор
Оскален клык, на шее цепь…
Помилуй бог, спаси Христос,
Сорвался пес, взбесился пес!
 
 
Вот рожь горит, зерно течёт,
Да кто же будет жать, вязать?
Вот дым валит, набат гудит
Да кто ж решится заливать?
Вот встанет бесноватых рать
И, как Мамай, всю Русь пройдёт.
Но пусто в маре – кто спасет?
Но бога нет – кому карать?
 
 
_23.VII.1916
 

Бунин был свидетелем гибели Российской империи, о чем он рассказал в книге «Окаянные дни» – своеобразном дневнике событий 1917—1921 года, очевидцем которых Бунин стал, находясь в России, отказавшейся от самодержавия в пользу русского народовластия.

«И вот уже третий год идет нечто чудовищное. Третий год только низость, только грязь, только зверство…» – писал Бунин в «Окаянных днях» о событиях происходящих Москве в 1919 году.

Такое впечатление, что эти строки написаны семьдесят пять лет спустя в 1994 году, и Бунин стал очевидцем событий, которые по своему драматизму и безысходности как две капли воды похожи на окаянные дни девяностых годов двадцатого века. Тогда в России вновь наступили окаянные дни, где, по словам Бунина – «…вдруг оборвалась громадная, веками налаженная жизнь и воцарилось недоуменное существование, беспричинная праздность и противоестественная свобода».

«Коган рассказал мне о Штейнберге, комиссаре юстиции, – писал Бунин в „Окаянных днях“, – старозаветный, набожный еврей, не ест трефного, свято чтит субботу…»

Возможно, среди предков Саида Ивановича Когана, пенсионера-олигарха не робкого десятка, особе, приближенной к власть имущим, был Коган, с которым встречался Иван Алексеевич Бунин в далёком восемнадцатом году.

Но то, что «Окаянные дни» Бунина станут камнем преткновения в судьбе Саида Ивановича Когана он никогда не предполагал.

Часть первая

Гибель империи

Если государственные мужи Российской Империи постоянно расширяли её владения, то их либерально-демократические потомки в середине ХХI века пустили эти владения по ветру.

Из-за очередного экономического кризиса, экспортированного в Россию из Соединенных Штатов Америки, постоянно действующих санкций Европейского союза, стараниями доморощенных олигархов и оппозиционных либералов российское государство развалилось, приказав долго жить суверенным москвичам, сибирякам, дальневосточникам.

Так образовались Содружества Российских Регионов (СРР), Независимое тюменское российское государство (НТРГ), Иркутская демократическая республика (ИДР), Дальневосточное независимое содружество (ДНС), Казацкая атаманская республикой (КАР) и Кавказское мусульманское единство (КМЕ), джигиты которого грабили всех, кто попадался им на большой кавказской дороге, владели казино и игральными автоматами в Москве, готовили поддельную водку «Смирнов», которую оправляли в соседнюю Казацкую атаманскую республику со столицей – городом Ростов-на-Дону.

При этом незавидная судьба была уготована русскому полуострову Крым, который сначала подарили радянськой Украине, а затем вновь присоединили к России.

В середине ХХI века Крым отвоевала самостийная Украина с помощью украинского легиона «Слава Бандере», активистов народного движения «Кто не скачет, тот москаль» и новых янычар турецкой националистической организации «Серые волки», которые хотя и были с украинскими хлопцами за панибрата, но втайне хотели присоединить Крым к новой Османской империи.

Кто есть кто

Степан Андреевич Бандера – член Организации украинских националистов организатор террористических актов.

Во время Великой Отечественной войны участвовал в организации легиона украинских националистов при немецких войсках. Подготовка легионеров проходила в Германии – Бандера считал легион орудием борьбы против большевистской Москвы.

«Слава Гитлеру! Слава Бандере…» такая надпись появилась на Глинских воротах Жолковского замка летом 1941 года.

«Серые волки» (Bozkurtlar) – турецкая организация ультраправых националистов. Боевики организации обвинялись в ряде убийств и террористических актов, в том числе в покушении на Папу Римского Иоанна Павла II. «Серые волки» участвовали в борьбе с курдским сепаратистским движением.

Яныча́ры – регулярная пехота Османской империи в 1365—1826 годах.

Иркутская независимая демократическая республика (ИНДР) продала засушливым, но богатым Арабским Эмиратам воду озера Байкал.

Дальневосточное независимое содружество (ДНС), с лёгкой руки его президента Якова Наумович Левинсона, выставило себя на японские торги.

Герой романа Михаила Фадеева «Разгром» командир Левинсон освобождал Советскую Дальневосточную Республику от белогвардейцев и японских интервентов. Яков Наумович Левинсон продал бывшим японским интервентам, находившимся в стеснённых территориальных обстоятельствах, Курильские острова, Сахалин, Камчатку, и был таков. Вместе с вырученными от продажи миллиардами долларов Левинсон отбыл в неизвестном направлении. Дальневосточники объявили международный розыск своего любимого президента, но он как в воду канул.

Злые языки утверждали, что Яков Наумович объявился вблизи города Лондона, где купил себе бескрайние земельные угодья с элитной недвижимостью. Кроме того, он приобрёл футбольный клуб «Джентльмен», чем утёр нос богатому меценату Санджару Рахиму и Ивану Калмановичу, бывшему начальнику Чукотки, поселившемуся в Лондоне и также имевшему виды на этот клуб.

В городе Лондоне, гостеприимном к мошенникам и казнокрадам, гнездились богатые бизнесмены из СРР, работая в родных пенатах вахтовым методом, приезжая в родное Отечество в будние дни, чтобы снять финансовые сливки, а в выходные отбыть к родным и близким в сторону туманного Альбиона.

Что есть что

В Великобритании действует упрощенный порядок получение визы, а также вида на жительство для богатых иностранцев, желающих проживать в туманном Альбионе. Заплатив британским властям всего лишь 10 миллионов фунтов стерлингов, любой иностранец может получить вид на жительство уже через два года, за 5 миллионов фунтов – через три года, за один миллионов фунтов – через пять лет.

Заплатив англичанам 17 миллионов фунтов, беглый президент ДНС стал полноценным подданным её величества королевы Великобритании.

Гавриилиада господина Волкова

 
Творец любил восточный, пестрый слог.
Потом призвав любимца Гавриила,
Свою любовь он прозой объяснил
 

А. Пушкин «Гавриилиада»

 
Служил Гаврила за прилавком
Гаврила флейтой торговал.
 

Илья Ильф, Евгений Петров «Двенадцать стульев»

«Гавриилиада» наших дней

 
Служил Гаврила коммунистом
В парткоме взносы собирал.
Когда КПСС прикрыли,
Гаврила либералом стал.
Служил Гаврила либералом
В таможне взятки получал.
Купил ларёк себе Гаврила
И вскоре ПБОЮЛом стал.
Служил Гаврила ПБОЮЛом.
На рынке пивом торговал.
Купил мандат себе Гаврила
В Говече депутатом стал.
Служил Гаврила депутатом.
Законы в Вече принимал.
Мигрантов полюбил Гаврила
И вскоре президентом стал.
 

Что есть что

ПБОЮЛ – предприниматель без образования юридического лица

У каждого из сильных мира сего, обосновавшихся на просторах Содружества Российских Регионов была своя, отнюдь не пушкинская, гавриилиада. Например, у Гавриила Соломоновича Волкова, Главы СРР, она заключалась в том, что в результате свободных демократических выборов ему было оказано всеобщее народное доверие и он стал главой остатков государства российского, верховным главнокомандующим вооруженными силами, гарантом конституции, борцом за светлое капиталистическое будущее.

Кто есть кто

Фёдор Григорьевич Волков – первый русский профессиональный актер, основатель русского театра. В 1750 году Волков открыл театр в Ярославле. В репертуаре было несколько пьес самого Волкова. Он был и актером, и режиссером, и драматургом. В дни коронования императрицы Екатерины Волкову было поручено устройство в Москве маскарадного гулянья, носившего название «Торжествующая Минерва».

Гавриил Соломонович Волков не короновался, не был профессиональным актером, в маскарадных гуляньях не участвовал, однако, стал Главой СРР.

Руководствуясь постулатом Вильяма Шекспира о том, что мир — это театр, а люди, его населяющие, – актеры, господин Волков особое внимание уделял политической драматургии и распределению ролей в пьесе под названием «Власть».

Гавриилиада меньшего масштаба, чем у Главы Волкова, у господина Когана, который, преуспел на службе родному Отечеству и за счет казны улучшил благосостояние собственной персоны и своих родственников.

Возможно, в Кремле, где в былые времена проживал вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ульянов (Ленин), бывали и предки Саида Ивановича.

Как отмечал Александр Исаевич Солженицын, лауреат Нобелевской премии по литературе 1970 года, в своей книге «Двести лет вместе», Евгения Коган, жена члена Политбюро Центрального комитета Всесоюзной коммунистической партии большевиков (ЦК ВКП (б)), председателя Госплана СССР Валериана Куйбышева, в 1917 году была секретарем самарского губернского комитета ВКП (б). В 1918—1919 годах – членом армейского революционного трибунала Поволжья. С 1920 года работала в ташкентском городском комитете партии, а в тридцатые годы стала секретарем Московского городского комитета ВКП (б).

«Сквозь полвека работы над историей российской революции, – отмечал Солженицын — я множество раз соприкасался с вопросом русско-еврейских взаимоотношений. Они то и дело клином входили в события, в людскую психологию и вызывали накалённые страсти.

Я не терял надежды, что найдётся прежде меня автор, кто объёмно и равновесно, всесторонне осветит нам этот калёный клин. Но чаще встречаем укоры односторонние: либо о вине русских перед евреями, даже об извечной испорченности русского народа, – этого с избытком. Либо, с другой стороны: кто из русских об этой взаимной проблеме писал – то большей частью запальчиво, преклонно, не желая и видеть, что бы зачесть другой стороне в заслугу».

Парламентский инвалид

Вопрос русско-еврейских взаимоотношений и извечная испорченность русского народа господина Когана не интересовали впрочем, как и книга Солженицына «Двести лет вместе». Не её фельдъегерь должен был доставить Саиду Ивановичу в кремлевские палаты.

Он ждал причитающуюся ему пенсию. Сегодня был тот знаменательный день, когда гражданам пенсионного возраста, проживающим в городе Москве, начинали выплачивать пенсию. Среди них был и гражданин СРР Саид Иванович Коган.

Помимо пенсии в размере 5200 рублей 35 копеек бывший депутат Госвече СРР, а ныне пенсионер Коган получал пособие по инвалидности 1870 рублей и доплату за проезд в общественном транспорте 350 рублей. В итоге, ему имущих причиталось 7820 рублей 35 копеек казённых денег, в то время как ежемесячное жалование депутата Госвече СРР было 200 тысяч рублей.

Но не только материально пострадал господин Коган, лишившись депутатского мандата. Участвую в процессе законотворчества, он стал инвалидом. Инвалидность Саид Иванович получил после многотрудной работы в Госвече.

Что есть что

«Вече» в переводе со старославянского – «совет». Этот орган государственной власти был народным собранием, и политическим институтом, обладателем почти высшей власти. В историю России вошло Новгородское вече как система управления, в основе которой лежал компромисс народа и знати, черни и боярства. На вече избирались все высшие магистраты, непосредственное управлявшие Новгородской республикой.

Присутствуя на заседаниях Госвече, Саид Иванович впадал в спячку, как некоторые представители фауны в зимнее время. Перед тем как попасть в объятия Морфея, господин Коган долго зевал, боролся со сном, а затем, склонив голову на пульт для голосования в зале заседаний Госвече, заливался богатырским храпом, сотрясая руладами стены зала. Кстати, многие депутаты также не прочь были поспать на заседаниях парламента СРР.

Казус с засыпанием в зале заседаний высоких собраний сыграл с Коганом злую шутку. Однажды он присутствовал на собрании общественности, где Гавриил Соломонович Волков, оглашал свое послание к народу. В тот момент, когда господин Волков заклеймил позором международный терроризм, Коган задал громкого храпака со всеми вытекающими отсюда последствиями. Окружение главы государства пришло в ужас, но сам Гавриил Соломонович отнесся к конфузии весьма благосклонно.

На приёме, устроенном в честь своего, удачно провозглашённого послания, глава Волков, указав рукой в сторону Саида Ивановича, сказал: «Вот как надо работать денно и нощно на благо Отечества, когда сон буквально валит с ног наших депутатов, радеющих за державу».

Минут через десять Саида Ивановича с глаз долой препроводили в Центральную клиническую больницу, где врачи начали упорную борьбу за подорванное спячкой здоровье депутата Когана. Их усилия не увенчались успехом. Пациент впадал в беспробудный сон, как только очередной оратор начинал вещать с трибуны высокого собрания.

После длительного лечения Коган был признан парламентским инвалидом, подорвавшим свое здоровье на ниве народовластия. С тех пор в Госвече он был не ходок, и присутствие на различных заседаниях, съездах и собраниях передовой демократической общественности ему было категорически противопоказано.

Кстати, к этим собраниям как и к демократии, Саид Иванович относился как к ярмарочному балагану, где хитрые фокусники-политики дурят простаков, заверяя их, что кроме народовластия нет другого государственного устройства. При этом гражданам внушают, что с гибелью демократии погибнут не только они, но и всё живое на земле. С другой стороны, Коган на народовластие не жаловался. При нем можно было ловить золотую рыбку в мутной воде рыночной экономики.

Ни в один период истории государства российского так привольно не жилось бизнесменам-жуликам как в период правления главы СРР Волкова. Не чистые на руку предприниматели всех мастей мушиной стаей кружили над сладкой государственной кормушкой, стараясь ущипнуть хоть крошку от казенного финансового пирога.

Звёздами кремлёвскими небо озарилось

 
Звёздами кремлёвскими небо озарилось.
Такса депутата нынче ощенилась.
Этому событию бесконечно рад,
Слезы умиления лил электорат.
 

Когда кремлёвскими звездами, сверкающими в лучах заходящего солнца, озарилась Красная площадь, у господина Когана, бывшего депутата Госвече, ощенилась такса по кличке Перестройка.

Угасал короткий осенний день, но в кремлёвской квартире Саида Ивановича Когана еще не зажигали света. Саид Иванович, восседая в вольтеровском кресле, сумерничал, ожидая фельдъегерскую почту.

Солнце склонялось к горизонту, всё ярче сияли кремлёвские рубиновые звёзды, а фельдъегеря с пенсией ещё не было. Наконец раздался долгожданный звонок, и горничная Таня открыла входную дверь, пригласив в прихожую бравого лейтенанта с портфелем в руке. Спустя минуту, дверь в гостиную, где дремал в ожидании курьера Саид Иванович, приоткрылась, и в дверном проеме показался личный секретарь Когана Давид Прокопьевич Беленький – двухметровый детина с накачанной мускулатурой, бывший агент израильской разведки МОСАД, любитель – таксидермист. Рыцарь, плаща и кинжала, покинувший Землю обетованную, Беленький охранял господина Когана от ненужных личностей, заодно выполняя обязанности секретаря.

Давид Беленький был потомственным охранником. В книге Александра Солженицына «Двести лет вместе» отмечено, что Абрам Беленький с 1919 по 1924 год служил начальником личной охраны Владимира Ильича Ленина.

– К Вам казённый курьер, – тихо произнес Давид Беленький. – Просить?

– Да.

В гостиную вошёл бравый лейтенант.

«Новичок», – подумал Коган. «Припоминаю всех фельдъегерей, которые ко мне приходили, а этого вижу впервые».

– Кто таков, – спросил Саид Иванович.

– Лейтенант Подопригора первой фельдъегерской роты Кремлевского полка с пакетом для Саида Ивановича Когана, – откозырял лейтенант, вынув из портфеля пакет и передав его адресату.

– Молодец Подопригора, умеешь докладывать начальству. Поговорю о тебе с Министром обороны. Пора, братец, тебе быть старшим лейтенантом. Свободен.

– Виноват, товарищ пенсионер. Необходимо расписаться в ведомости о получении пакета – лейтенант протянул Когану лист бумаги и ручку. Саид Иванович расписался и передал бумагу лейтенанту. Тот откозырял и, выполнив команду «кругом», чеканя шаг, вышел из гостиной.

Коган поднялся с вольтеровского кресла подошел к бюро из коллекции мебели династии дожей Медичи – Сфорца, вынул из ящика малахитовую шкатулку работы уральских мастеров, стажировавшихся у хозяйки Медной горы, и золотой ножичек, которым поэт Жуковский разрезал страницы книг, только что полученных от издателя. Этим ножичком господин Коган вскрыл пакет и изъял из него 7820 рублей 35 копеек. Пересчитав деньги, он положил их в малахитовую шкатулку.

Наличными рублями Коган не пользовался, а оплачивал расходы с помощью отечественных и зарубежных кредитных карточек, которых у него было предостаточно. Просто он был заядлым коллекционером билетов и монет Главного банка СРР.

Закрыв шкатулку, Саид Иванович нажал кнопку вызова секретаря на миниатюрном пульте управления. Дверь в гостиную распахнулась и вошёл Беленький, легкой поступи которого способствовал туркменский ковер ручной работы – подарок несравненного и наимудрейшего президента Туркменистана, отца всех туркмен.

– Давид, соедини меня с Муравьёвым – обратился Саид Иванович к секретарю.

С Лаврентием Фёдоровичем Муравьёвым, председателем Главного банка Содружества Российских Регионов, Коган был на короткой ноге, и должность председателя банка Муравьёв получил не без участия Саида Ивановича.

Кто есть кто

Михаил Николаевич Муравьёв – генерал от инфантерии в 1857—1861 годах занимал пост министра государственных имуществ. Затем, будучи генерал-губернатором Северо-Западного края, Муравьёв подавил Польское восстание 1863 года, за что получил у поляков прозвище «Вешатель».

Лаврентий Фёдорович Муравьёв «Вешателем» не был, но готов был подавить любое восстание финансистов, захотевших вырваться из-под опеки Главбанка.

Взяв телефонную трубку, которую секретарь передал Саиду Ивановичу, жестом показал Беленькому, что он свободен.

– Привет, Лаврентий Фёдорович, – с ледяными нотками в голосе произнес Коган.

– Как ты считаешь, Лаврентий Фёдорович, я люблю Главный банк и в твоем лице его руководителя? Верно, люблю. А банк меня не любит. Ты какими купюрами мне пенсию заплатил? Какими были. А мне не надо, какими были, а новенькой десятитысячной купюрой. Говоришь, в обращение не поступала? А почему у Зеленского она уже в обращении. Не знаешь. Так вот, Лаврентий Фёдорович, я не посмотрю, что ты председатель Главбанка и казначей таганской братвы, отправлю в отставку за милую душу. В следующий раз пришли мне купюру в десять тысяч рублей. Говоришь, у меня пенсия всего семь восемьсот? Ничего я тебе с фельдъегерем сдачу передам, – закончил разговор Коган и выключил телефон.

Вошел Беленький. Передавая ему телефонную трубку, Саид Иванович сказал: «Меня ни с кем не соединяй, готовь выезд на «ближнюю».

Через пятнадцать минут в гостиную вновь заглянул секретарь и произнес: «Автомобиль у подъезда».

Саид Иванович встал с кресла и прошел в прихожую, где его ждала горничная Таня с пальто и шляпой. Она подала эти необходимые атрибуты костюма истинного джентльмена и, сделав книксен, открыла входную дверь. Коган спустился по лестнице к подъезду в сопровождении секретаря.

К подъезду подкатил бронированный «Мерседес» серебристой масти. Беленький открыл заднюю дверь автомобиля и Саид Иванович вольготно расположился на сиденье, утопая в плюшевых подушках. На переднее сиденье рядом с шофером сел его секретарь. «Мерседес» с мигалкой на крыше тронулся с места и, сопровождаемый «Джипом» с личной охраной Когана, выехал из Боровицких ворот Кремля.

Пробиваясь сквозь поток автомобилей по улицам Москвы, запруженный машинами, загаженной лотками, ларьками и идиотской рекламой, «Мерседес» покатил в Подмосковье, где была расположена ближняя дача господина Когана.