Текст книги "Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи"

Отряды конфедератов были разгромлены, но в 1768 году вспыхнуло на Украине восстание гайдамаков и православного крестьянства, которое на этом этапе известно под названием Колиивщины. Некий еврей писал в том году: «Бунт изменников‚ известный под именем гайдаматчины‚ начался в селе Жаботине‚ где жил рабби Авремель‚ известный вам. В том селе умерщвлено было семьдесят человек‚ в том числе и жена рабби. Распороли живот‚ а плод вынули живым… Горе глазам видящим и ушам слышащим это! Мы бежали в субботу и нарушили почти все субботние постановления. Мы бежали и потеряли всякие вести один о другом… Стыдно сознаться‚ до чего мы дошли: многие умирали от голода и жажды. Несколько тысяч не были даже погребены‚ а сделались добычей свиней и собак. Избави нас‚ о Господи! От великого горя не могу писать вам…»

Во главе Колиивщины встал запорожец Железняк‚ а идейным вдохновителем был православный монах Мельхиседек Значко-Яворский. Он побывал в Петербурге и якобы получил «золотую грамоту» от императрицы Екатерины II на право избивать поляков и евреев. В грамоте было сказано: «Так как мы ясно видим‚ с каким презрением и бесстыдством поступают поляки и жиды с нами и с нашей православной религией… то даем приказ и повелеваем Максиму Железняку… вступить в пределы Польши… вырезать и уничтожить с помощью Божьей всех поляков и жидов‚ хулителей нашей святой религии… Дано в С.-Петербурге. Екатерина».

И хотя императрица объявила впоследствии‚ что грамота была подложной‚ всюду‚ где появлялись гайдамаки‚ они зачитывали эту грамоту и поднимали народ на войну. С лозунгом истребления всех поляков‚ а также евреев «от Нухима до Боруха» гайдамаки напали на Жаботин‚ Черкассы‚ Смелу‚ Корсунь‚ Канев. Затем подошла очередь Тетиева‚ Рашкова‚ Липовцов‚ Тульчина. Везде грабили и убивали‚ не пропуская ни одного. Очевидец писал: «В Лысянке мы нашли на одной виселице трупы ксендза‚ шляхтича‚ еврея и собаки с надписью: «всё одна вера»…»

Особенно привлекал гайдамаков город Умань‚ принадлежавший графу Потоцкому. Надеясь на крепостные стены‚ многие беглецы сбежались в Умань в страхе перед гайдамаками‚ переполнили город, массами расположились за его стенами. Губернатором был поляк Младонович‚ а отрядом казацкой милиции‚ что защищала город‚ командовал сотник Гонта. Когда Железняк подошел к Умани‚ Гонта с казаками перешел на его сторону и перебил всех беглецов за стенами города. После этого Железняк и Гонта напали на Умань. В первый день штурма поляки и евреи дружно оборонялись на городских стенах под командой землемера поляка Шафранского. Дочь губернатора вспоминала впоследствии: «Шафранский выбивался из сил‚ стараясь везде поспеть. Он раздал ружья евреям‚ чтобы они через палисад отбивались от крестьян… Помню‚ я видела жидов с опаленными бородами и пейсами‚ охотно стреляющими и защищающимися. Могу сказать‚ что только одни жиды и защищались».

Гайдамаки убедили губернатора‚ что поляков они не тронут‚ вошли в город и напали на евреев. Началась резня‚ которая продолжалась трое суток. Жестокость гайдамаков поставила Уманскую резню наравне с самыми ужасными проявлениями массовых преступлений. По приказу Гонты трупы было запрещено хоронить‚ их бросали в колодцы, отдавали на съедение собакам. Покончив с евреями‚ гайдамаки принялись за поляков. Губернатор Младонович перед смертью напомнил Гонте‚ что тот клялся пощадить ему жизнь‚ но Гонта на это ответил: «Ты тоже изменил своему слову‚ данному евреям‚ не выдавать их мне». Всего в Умани погибло около 20 000 поляков и евреев. Затем гайдамаки вышли из города‚ устроили на поле табор и‚ поделив между собой богатую добычу‚ пьянствовали непрерывно в течение двух недель.

В еврейском свидетельстве об Уманской резне сказано: «Все евреи заперлись внутри синагоги… и начали защищаться. Один из них‚ называвшийся Лейбой‚ выхватил меч у одного разбойника и убил 20 врагов; другой‚ некто Мозес Мокер‚ защищаясь отчаянно‚ убил их 30. Наконец‚ разбойники… привезли пушку и ядрами стреляли по синагоге. Тысячи евреев лишились там жизни‚ но они сделались мучениками за веру. Одна женщина именем Брейла‚ боясь‚ чтобы после ее смерти дети не были обращены в другую веру‚ утопила их в реке… Убийцы топтали младенцев на глазах их матерей‚ живых детей вбивали на острия пик и с торжеством носили по улицам‚ как бы празднуя победу…»

Другой еврейский летописец писал: «Разложив на полу свиток Торы‚ они (гайдамаки) стали топтать его ногами и резать на нем евреев. Резня была так велика и ужасна‚ что кровь зарезанных стояла в синагоге выше порога. Потом гайдамаки вынесли из синагоги свитки Торы‚ разложили их по улицам и верхом проезжали по ним». А в актах Уманского Базилианского монастыря сказано так: «Страшно было видеть их (евреев)‚ плавающих в собственной крови‚ без рук‚ без ушей‚ обнаженных‚ которых добивали собравшиеся из ближайших сел поселяне… Тут даже женщины‚ ожесточенные примером мужей‚ дубинами‚ ножами‚ лопатами‚ серпами резали и убивали‚ даже детей своих к этим жестокостям принуждали».

Покончив с Уманью‚ гайдамаки отправились в Балту‚ куда бежали уманские евреи‚ и убили их там. Затем они пошли в Бендеры‚ где тоже грабили и убивали. Но это уже были последние их дни. Гайдамаков усмирила Россия‚ которая опасалась‚ как бы восстание не перекинулось на левобережную Украину. Железняка‚ русского подданного‚ сослали в Сибирь; 700 гайдамаков повесили на пути от Умани до Львова; Гонту подвергли ужасным пыткам перед казнью, и на этом гайдаматчина закончилась.

В память о резне в Умани установили особую молитву‚ которую читали ежегодно в уманских синагогах в пятый день месяца таммуз, – в тот день гайдамаки напали на Умань. После страшных событий были составлены «кинот» – плачи; в одном из них под названием «Плач на бедствия украинские» описывались несчастья того периода:

 
Отче небесный! Как мог Ты взирать‚
Чтобы евреи украинские претерпели такие бедствия?..
Да предстанут пред Тобой злодеяния гайдамаков.
Владыка мира,
Помоги и спаси тех‚ кто за нас заступился‚ – аминь!
 

6

Сохранилась еврейская рукопись восемнадцатого века‚ в которой рассказывается о графе Валентине Потоцком и пане Зарембе.

«В 479 году шестой тысячи лет (1719 год) жил великий пан Потоцкий в земле Польской и имел мудрого сына. Мальчик вырос‚ и отец послал его в королевский город Париж‚ город короля французского‚ полный мудрецов и писателей‚ где для каждой мудрости есть особенная школа‚ в которой учатся молодые люди.

В то же время жил на земле Жмудской другой пан‚ не из важных‚ по имени Заремба. И родился у него сын‚ мальчик вырос, сделался великим мудрецом‚ любознательным ко всему‚ что глаза его увидели. Отец послал его в Вильну‚ учиться‚ где юноша вскоре изучил все науки, знал их в десять раз лучше своих сверстников; добрая слава его распространялась между всеми панами‚ дали они юноше много денег и послали его в город Париж‚ столицу земли французов‚ учиться там. Прибыл юноша в Париж‚ приняли его с большими почестями‚ и стал он товарищем сына великого пана Польского‚ по фамилии Потоцкий…»

Граф Валентин Потоцкий и пан Заремба жили в Париже, совершенствовались в науках, однажды во время прогулки увидели старого еврея‚ который читал какую-то книгу. Сказано в рукописи:

«Стали товарищи расспрашивать старца: что в этой книге‚ что это за письмена и что за язык книги‚ которую он читал? Ответил им старец: «Язык этот – язык священный‚ язык еврейский». Попросили они его рассказать им‚ что написано в книге‚ и он перевел с толковым объяснением несколько слов. Показались им эти слова хорошими‚ и спросили они его‚ всё ли правда‚ что написано в этой книге? И старец отвечал: «Это всё истинно верно»…

Товарищи стали умолять того старца‚ чтобы он поучил их‚ сын магната даже обещал хорошо заплатить ему‚ и старец согласился наконец поучить их, назначил по часу три раза в неделю. В полгода выучили они всё Пятикнижие‚ и вошли в их сердца слова Закона‚ стали точно другие люди… Сказал сын магната своему товарищу: «Дал я себе слово в душе – убежать отсюда в Амстердам, принять там веру евреев». Отвечал ему его товарищ: «Как ты‚ так и я»…»

Граф Валентин Потоцкий поступил затем в духовную академию в Риме‚ а его друг пан Заремба вернулся в Польшу‚ женился на дочери гетмана Тышкевича и забыл про прежнее свое обещание. Когда же распространились слухи о таинственном исчезновении Потоцкого‚ Заремба вспомнил про их уговор‚ вместе с женой и сыном поехал в Амстердам.

«Утром второго дня‚ – сказано в рукописи‚ – пошел пан Заремба к раввину города и объявил ему‚ что желает перейти в веру еврейскую. Отвели ему особый дом и обрезали его и сына его‚ которому было пять лет. А жена его выглядывала‚ когда уже муж придет, вечером пошла со слугою отыскивать мужа и сына. А он послал ей навстречу сказать‚ чтобы не искала‚ ибо перешел он в веру еврейскую. Как услышала она это‚ так и упала на землю без чувств. Поставили ее люди на ноги и спросили: что с тобой? А она кричала громким голосом: мой муж стал евреем!.. И пошла она‚ и пришла в дом‚ где находился ее муж‚ а он закричал громко‚ чтобы не подходила к нему: потому что я жид‚ человек низкий‚ а ты великая боярыня‚ дочь гетманская. Заплакала она‚ стала умолять его и сказала: приму же и я еврейскую веру… И стала она еврейкой…»

После этого пан Заремба с женой и сыном уехали в Иерусалим, стали там жить. А его друг – граф Валентин Потоцкий – принял иудаизм в Амстердаме‚ вернулся затем в Литву‚ поселился в местечке возле Вильно‚ и называли его Авраам сын Авраама. За отпадение от христианской веры он был сожжен всенародно; евреи выкупили у палачей немного пепла и похоронили его на еврейском кладбище. На могиле не было памятника‚ лишь росло старое искривленное дерево‚ и многие годы туда приходили евреи‚ чтобы помолиться. День его гибели отмечали в виленской синагоге ежегодно‚ на второй день праздника Шавуот; в еврейской памяти он сохранился под именем Гер Цедек‚ что в переводе с иврита означает – «праведный прозелит».

Рукопись заканчивается такими словами:

«А второго дня праздника Шавуот вышел приговор‚ чтобы сжечь его; сильно просили его перед сожжением‚ чтобы возвратился он в их веру‚ а он над ними смеялся. Тогда приказали они палачу вырезать ему язык и вырвать его из затылка. Когда же мучили его‚ он громко и радостно превозносил Всевышнего‚ говоря: «Благословен Ты‚ Господи‚ освящающий имя Свое всенародно!..» И жил в те дни на Руси человек‚ который повествовал‚ что был Гер Цедек в городе Вильно‚ принял там мученичество всенародно…»

В жалобе польского дворянина за 1708 год говорится‚ что мещанин Григорий Пащенко грабил и бесчинствовал; среди прочего – напал на корчму‚ связал еврея‚ бил его‚ топтал ногами‚ прикладывал саблю к шее‚ грозя отрубить голову‚ если тот не укажет‚ где у него хранятся деньги. Затем он погнался за другим евреем‚ но тот успел броситься в пруд‚ и пули из пистолета в него не попали. Пащенко отправился в замок грабить пана‚ а еврей‚ выбравшись из пруда‚ уговорил мужиков пойти с ним спасать пана. Вскоре толпа мужиков‚ наломав в лесу дубин‚ во главе с евреем двинулась к замку. А Григорий Пащенко отправился в корчму‚ набрал ведро водки и предался пьянству.

После гайдамацких погромов евреи бесприютно бродили по польской Украине в поисках пропитания, а десять вооруженных евреев под предводительством Майорки Шимановича грабили местное население. В судебном акте сказано‚ как однажды они пришли в дом помещика под видом странствующих купцов. Не застав хозяина‚ они поспешили в соседнее местечко‚ потому что наступала суббота‚ а грабители собирались провести ее так‚ как полагается благочестивым евреям. В ночь на воскресенье они вернулись‚ убили помещика‚ ранили его жену и ограбили дом.

Путешественник восемнадцатого века отметил в своих записях: «Большая часть жителей города (Белая Церковь) – поляки; между ними находится много жидов‚ которые содержат шинки и умножают откупами государственные доходы. Мало имеется деревень‚ в которых бы не было жидов‚ а это великое счастье для чужестранцев‚ которые без них не знали бы‚ где приютиться».

Другой путешественник сообщал: «Больше всего (в Минске) жидов с их синагогами. Внося аккуратно магнатам огромные подати и будучи через это весьма полезны‚ они обладают и немалой свободой… На границе Литвы с Московией… торгуют всё больше жиды. Скупая дешево меха из соседней Московии‚ они продают их в Польше с огромным барышом. Тут крайний предел их торговой деятельности: в Московию они и показаться не смеют».

Из хасидских историй.

Евреи местечка собрались в доме молитвы – мужчины, женщины, дети. Прибежал человек с известием, что приближаются гайдамаки, и тогда рабби Аарон Великий вышел из синагоги, сел у входа. Когда гайдамаки приблизились, он грозно произнес начало псалма: «Почему волнуются народы и племена замышляют тщетное?..» Тут же предводителя гайдамаков поразило безумие, он принялся избивать своих людей, и гайдамаки убежали из местечка.

Очерк пятнадцатый
Единичные появления евреев на территории Российского государства. Смутные времена. Царствование Алексея Михайловича. Петр I и евреи. Дело Возницына. Врач Антониу Рибейро Саншес

«Ее Императорское Величество полагает‚ что было бы против ея совести иметь в своей Академии такого человека‚ который покинул знамя Иисуса Христа и решился действовать под знаменем Моисея и ветхозаветных пророков. Вот‚ милостивый государь‚ истинная причина вашей опалы».

1

Рассказывая о жизни евреев в Польше‚ Литве‚ Украине и Белоруссии‚ следует упомянуть и тех‚ кто от случая к случаю попадал на территорию Российского государства. Евреи приезжали торговать в Россию‚ попадали в плен во время войн с Польшей и Литвой‚ временно поселялись в русских городах‚ изгонялись‚ возвращались‚ поселялись заново‚ работали в России и для России.

В начале семнадцатого века‚ в Смутные времена‚ в Москве воцарился Лжедмитрий I, выдававший себя за царевича Дмитрия, погибшего сына Ивана Грозного. Историк Н. Карамзин: «Русские обедали в старину часу в одиннадцатом утра и тотчас ложились отдыхать, как знатные, так и простые люди. В сие время нельзя было идти в гости ни к купцу, ни к боярину; даже сидельцы запирали лавки свои и в летнее время спали на земле перед ними. Дмитрий-самозванец никогда не отдыхал после обеда и не ходил в баню; жители московские заключали из того, что он не русский».

Лжедмитрий I отменил ограничения на въезд в страну и переезды внутри нее‚ сделал торговлю свободной для иностранцев‚ и в Россию понаехали купцы из разных стран. В «Сказании» тех времен‚ повествующем «о прелести злопроклятого еретика Гришки Отрепьева»‚ сообщается‚ что «наполнил он‚ окаянный‚ Российское царство погаными иноверцами‚ еретиками‚ Литвою‚ и Поляками‚ и Жидами». После убийства Лжедмитрия среди погибших в Москве оказались евреи; ненависть к полякам распространилась и на них‚ даже если они были обычными купцами.

Затем объявился самозванец Лжедмитрий II‚ «Тушинский вор». В Тушино, под Москвой, собрались вокруг него не только поляки‚ но и русские бояре‚ недовольные тогдашним царем Василием Шуйским. Из Тушино вели переговоры с Польшей о приглашении на московский престол польского королевича Владислава; в проект договора между тушинцами и польским правительством внесли особый пункт: «а жидам в Московском государстве с торгом и другими делами бывать не позволят». Договор так и остался на бумаге, но поляки еще несколько лет находились на территории России.

В казачьем отряде польской армии служил еврей Берах, погибший в сражении под Москвой в 1611 году. Когда его вдова собралась повторно выйти замуж‚ потребовалось свидетельство евреев о том‚ что Берах действительно погиб, – иначе по еврейским законам его жена не могла снова вступить в брак. Такой свидетель нашелся. Звали его Йосеф бен Моше‚ он служил в том же отряде‚ и вот его сообщение: «Нас было одиннадцать хозяев (евреев)‚ служивших в войске. Еврей же Берах‚ сын святого Аарона из Тышовец‚ выскакал два-три раза к московскому войску‚ как это обычно на войне. Но московитяне одолели‚ еврей отскочил назад‚ и из леса стреляли ему вслед. Я видел‚ как патрон воткнулся ему в спину‚ как он пал на седло… а лошадь понесла его по дороге… И многие казаки говорили: о, Боже! как жалко‚ что рыцарь еврей Берах так плачевно погиб».

В 1613 году российским царем стал Михаил Федорович Романов. В его царствование посетил Москву иностранец Олеарий и отметил в своих записках‚ что русские «крайне неохотно видят и слушают папистов (католиков) и иудеев». Однако в еврейских документах первой половины семнадцатого века есть упоминания о евреях, побывавших в России: «после того‚ как я сам был в Москве»‚ «я прибыл в Москву»‚ «одно лицо‚ прибывшее из страны Московской», – и другие сведения.

В 1632 году началась война с Польшей. Некоторые польские города сдались русским‚ и тамошние евреи‚ попавшие в плен‚ были отосланы вместе с другими пленниками в отдаленные российские края: кто в Пермь Великую‚ а кто в далекую Сибирь – «в службу» и «на пашню». Одни из них принадлежали государю‚ а другие‚ захваченные частными лицами‚ принадлежали этим людям или тем‚ кому их затем продавали. В Москве пленников не оставляли‚ так как опасались‚ что после заключения мира они вернутся домой и расскажут обо всем‚ что делается в российской столице‚ – это считалось опасным в военном отношении.

В семнадцатом веке российские правители неохотно впускали в страну иноземцев – «басурман‚ а наипаче жидов некрещеных»; их опасались как возможных шпионов и проповедников безбожных обычаев. Иностранных купцов допускали в Москву с особого дозволения‚ а по окончании ярмарки заставляли немедленно уехать. Иноземцев обязывали жить в особых частях города, носить свои одежды‚ отличавшиеся от русских одежд‚ чтобы выделяться в толпе; посещать иностранцев местному населению категорически запрещалось. Даже послам не разрешали свободно передвигаться по Москве; выходить на улицу они могли только по уважительной причине, в сопровождении приставленных к ним служителей. Еврей-купец был иностранцем на улицах Москвы и тоже не мог рассчитывать на особое гостеприимство.

Царь Алексей Михайлович, второй царь из династии Романовых, в 1649 году издал указ, который предписывал: «А буде кого бусурман какими ни будь мерами насильственно или обманом русского человека к своей бусурманской вере принудит и по своей бусурманской вере обрежет… того бусурмана по сыску казнить, сжечь огнем без всякого милосердия». Через три года после этого Алексей Михайлович повелел, чтобы иностранцы могли селиться в Москве только в пределах слободы Кукуй при реке Яузе – в так называемой Немецкой слободе. Им запрещали оставаться на ночь в Москве‚ даже появилась особая поговорка‚ при помощи которой иностранцев гоняли на закате‚ как кур гоняют на насест: «Фрыга‚ шиш на Кокуй!» – то есть фряг‚ фрязин‚ чужеземец, пошел в свою слободу Кукуй.

В 1659 году в Немецкой слободе провели облаву; среди прочего недозволенного элемента‚ который без разрешения жил в Москве‚ оказались и евреи. Некие Ганка и Рыся – дочери Мееровы‚ с детьми – заявили‚ что их взял в плен подполковник Михайло Вестов в городе Мстиславле и привез в Москву. Его брат Самойло Вестов вывез из того же города девушку Эстерку‚ дочь Юдину. Был там и некий Оска Александров с женой‚ который «кормился черною работою»; Марко Яковлев с женой Дворкою торговал ветошью; Якубко Израилев‚ старик‚ бобыль‚ второй год жил в Москве и пёк «на торг хлебы»‚ а Моска Марков торговал мясом.

Трое евреев приняли лютеранство; остальные‚ пойманные на облаве‚ остались при своей вере‚ и их сослали с женами и детьми в Сибирь‚ на вечное житье. В Москве могли жить только крещеные евреи‚ но кое-кто из них тайно исповедовал прежнюю веру.

2

В царствование Алексея Михайловича снова была война с Польшей; из архивов известно, что из Шклова отправили в Казань – через Брянск, Калугу, Нижний Новгород – около 130 пленных «жидов с женами и с детьми». Вскоре по тому же пути послали в Казань еще 90 пленников-евреев. Известно также, что пятерых детей отняли у родителей, окрестили и передали в Теремный дворец московского Кремля, в услужение жены царя. Это были Малка Бернкова, Симко Селиванов, а также Якубко, Рахилка и Сарка Исаевы.

В Москве на Ивановской площади вовсю торговали пленниками‚ некоторые из них стали крепостными у помещиков. После Андрусовского перемирия 1667 года бывшие пленные поляки‚ литовцы и евреи‚ оставшиеся в России‚ основали в Москве Мещанскую слободу. Это случилось в 1670 году: «по указу великого государя велено за Сретенскими воротами строить мещанам новую слободу». Слово «мещане» – иноземного происхождения‚ в те времена оно прилагалось лишь к выходцам из Польши.

Первая перепись Мещанской слободы упоминает крещеных евреев‚ что жили там своими дворами. Один из них «Матюшка Григорьев‚ еврей; у него сын Петрунька‚ да у него же брат его родной Федка Григорьев». Матюшка Григорьев родом из Мстиславля‚ попав в плен‚ жил в Мещанской слободе, торговал в овощном ряду. Через восемь лет после переписи Матюшка был уже в мещанских старостах‚ попав в высшую группу московского купечества. Его сын Яков носил фамилию Евреинов‚ стал основателем шелковой фабрики в Москве‚ при Петре I служил консулом в Кадиксе (Испания)‚ дипломатическим агентом в Голландии‚ был вице-президентом‚ а затем президентом Коммерц-коллегии – от него пошла фамилия Евреиновы.

В первой переписи Мещанской слободы упомянуты также Андрюшка Лукьянов, Яков Самойлов, Степан Копьев и Лучка Григорьев «еврейской породы»‚ «бездворный подсоседник». Монах Иван Башмаков, крещенный насильно в детские годы, участвовал в росписи Грановитой палаты Московского Кремля; Василий Познанский писал иконы; Арсений Грек, монах еврейского происхождения, основал в Москве первую в России школу, где начали обучать греческому языку и латыни.

Опальный патриарх Никон жаловался царю в 1671 году: «Да у меня же в Воскресенском монастыре были два жида крещеных‚ и‚ оставя православную веру‚ начали они старую жидовскую держать и молодых чернецов совращать. Я‚ сыскав об этом подлинно‚ велел жида Демьяна посмирить и сослать в Иверский монастырь‚ а Демьян другому жиду‚ Мишке‚ сказал: «Не пробыть и тебе без беды. Беги в Москву и скажи за собою государево слово»; тот так и сделал… А в это время молодые чернецы‚ бывшие в жидовской ереси‚ покрали у меня деньги‚ платье и тем жидам помогли‚ да им же помогал архимандрит Чудовский».

По словам иностранного врача Коллинса‚ который жил при царском дворе‚ в Москве образовалась небольшая еврейская колония. «В последнее время‚ – писал этот врач‚ – к русскому двору пробралось много жидов чрез покровительство одного лекаря-жида‚ который принял лютеранскую веру». Этот лекарь неоднократно упоминался в документах под разными именами: Данило Евлевич‚ Данило Ильин‚ Данило Жидовинов‚ Данило Фунгаданов‚ «Данило‚ а в крещенье Степан Фунгаданов»‚ «дохтур Стенька Фонгадин»‚ Стефан Фунгаданов и‚ наконец, «Данило фон Гаден‚ жид».

Это был еврей из Силезии‚ из города Бреслау; приехав в Москву в 1657 году‚ он стал сначала фельдшером, а затем врачом царя Алексея Михайловича и сына его Федора. Царь выдал ему грамоту, в которой было сказано: «Сею грамотою свидетельствуется, что он в докторском и во всяком лекарственном учении достаточно навычен, докторской чести достоин и во всем человек потребный». Гаден принял поочередно лютеранство‚ католичество и православие‚ но оставался‚ скорее всего‚ тайным евреем‚ а из Подолии к нему приезжали в Москву члены его семьи – правоверные евреи. Он был популярным врачом при московском дворе; царь одарял его всяческими милостями и даже позволил съездить к матери в Польшу‚ что редко разрешалось иностранцам. В семидесятых годах семнадцатого века к Гадену переселились его родные‚ и благодаря этому‚ как писали тогда‚ «значительно увеличилось число евреев в Москве».

Гаден погиб во время восстания стрельцов в 1682 году‚ обвиненный в отравлении царя Федора. Он пытался спрятаться, переоделся для этого в нищенское платье и лапти, но его опознали на улице и притащили на Красную площадь. Царица Марфа и царевны уверяли стрельцов в его невиновности: Гаден прежде отведывал лекарства‚ которые затем подавали царю‚ но это не помогло. «Он чернокнижник! – кричали стрельцы. – Мы в его доме нашли сушеных змей‚ и поэтому его надобно казнить смертью!»

Несчастного поволокли в застенок и пытали. Там‚ не выдержав боли‚ он наговорил на себя и попросил дать три дня сроку‚ после чего он укажет на тех‚ кто более его достоин смерти за убийство царя. Повидимому‚ он хотел выиграть время‚ но стрельцы на это не согласились. «Долго ждать!» – закричали они‚ разорвали записку с пыточными показаниями‚ снова потащили Гадена на Красную площадь‚ подняли там на копья‚ а затем изрубили на куски. Вместе с ним был убит и его сын. В документе того времени‚ при перечислении жертв стрелецкого бунта‚ сказано среди прочих: «а именно убиты насмерть… Данило фон Гаден‚ жид».

Еврейский свидетель тех событий сообщал: «Я приехал в Москву через три или четыре дня после погрома и пошел на похороны с другими анусим (тайными евреями)‚ ибо дан был приказ от царя похоронить убитых. Даниил (Гаден) был изрублен на куски: отрублены были одна нога и одна рука‚ тело проколото копьем‚ а голова разрезана топором. Я и другие анусим похоронили Даниила и его сына Цви в поле».

В конце семнадцатого века заезжий иностранец отметил: «Иудеев не терпят в Московии иначе как крещеных».

3

Реформы Петра I открыли двери в Россию для иностранцев. Однако его резиденты, подыскивая в Европе деловых, знающих людей, жаловались, что европейцы опасаются ехать в Россию, «на край света», в страну, которая «с Индиями граничит».

Рассказывали: когда Петр жил в Голландии и приглашал в Россию мастеров, купцов, фабрикантов‚ амстердамские евреи тоже попросили права переселиться‚ обещали от этого громадные выгоды казне, на первых порах предлагали преподнести государю 100 000 гульденов. На это Петр I будто бы ответил посреднику в переговорах: «Вы знаете евреев‚ их характер и нравы‚ знаете также русских. Я тоже знаю тех и других‚ и поверьте мне: не настало еще время соединить обе народности. Передайте евреям‚ что я признателен за их предложение и понимаю‚ как выгодно было бы им воспользоваться‚ но мне пришлось бы пожалеть их‚ если бы они поселились среди русских».

Историк С. Соловьев отметил в «Истории России» иное отношение царя к евреям: «Призывая отовсюду искусных иностранцев, Петр только для одного народа делал постоянное исключение, для жидов. «Я хочу, – говорил он, – видеть у себя лучше народов магометанской и языческой веры, нежели жидов. Они плуты и обманщики… Не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том ни стараются и как ближних ко мне ни подкупают»…» О том же сообщал историк В. Ключевский: «Кроме Русских, в Москве жило очень много Греков, Персиян, Немцев, Турок и Татар, но Жидов не было вовсе, ибо их не терпели не только в столице, но и в пределах государства».

Петербург во времена Петра оставался закрытым для евреев. Купцы могли приезжать туда только по делам‚ непродолжительное время там находились финансовый агент царя Израиль Гирш‚ поставщик серебра на монетный двор Зундель Гирш‚ прусский банкир Либман. Среди противников реформ в России ходили слухи‚ будто Петр I – антихрист‚ который соберет всех жидов‚ приведет в Иерусалим и будет царствовать над ними. Еще говорили‚ что истинный Петр умер за границей во время путешествия‚ а вместо него приехал в Россию «жидовин из колена Дана‚ – быть может‚ это в какой-то мере повлияло на решение Петра не пускать евреев в Россию? В манифесте за 1702 год о приглашении в Россию «искусных» иностранцев Петр I сделал оговорку: кроме евреев.

Во время Северной войны русские войска продвигались по Польше‚ и тамошнее еврейское население страдало от грабежей и поборов. В 1708 году в городе Мстиславле солдаты русской армии начали грабить население‚ но царь немедленно прекратил погром и строго наказал зачинщиков. В кагальной книге Мстиславля это событие записали «на память грядущим поколениям»: «28 элула 5468 года пришел Кесарь‚ называемый царь Московский‚ по имени Петр сын Алексея‚ со всей ратью своей – огромным‚ несметным войском. И напали на нас из его народа грабители и разбойники без его ведома‚ и едва не дошло до кровопролития. И если бы Господь Бог не внушил царю‚ чтобы он самолично зашел в нашу синагогу‚ то наверное пролилась бы кровь. Только с помощью Божией спас нас царь и отомстил за нас‚ приказал повесить немедленно тринадцать человек из них‚ и успокоилась земля».

Известен случай‚ когда Петр I побывал в Могилеве‚ «евреи могилевские пришли встретить его с хлебом и живого осетра в чане принесли государю; но государь на них и не взглянул‚ только хлеб велел от них принять».

При Петре I в Петербурге свободно жили лишь крещеные евреи‚ некоторые из них занимали там высокие государственные должности. Петр Павлович Шафиров был пожалован Петром I в действительные тайные советники‚ произведен в вице-канцлеры‚ первым в России получил баронское достоинство. В 1711 году во время неудачного похода‚ когда Петр вместе с малочисленной русской армией был окружен турками‚ Шафирова послали на переговоры. Чтобы избежать унизительного плена‚ царь был согласен на значительные территориальные уступки‚ но Шафиров сумел обмануть турецких представителей‚ и Россия отдала лишь Азов.

«Тучный Шафиров проявил присущую ему ловкость»‚ – писали тогда‚ но во исполнение договора он был оставлен заложником в Стамбуле. В плену пробыл два с половиной года, откуда сообщал царю: «Держат нас в такой крепости‚ что от вони и духа в несколько дней вынуждены будем умереть». Ему удалось заключить выгодный для России мир‚ и по возвращении в Петербург Петр I наградил Шафирова высшим отличием Российской империи – орденом Андрея Первозванного. Шафиров был хорошо образован, знал несколько европейских языков, по поручению царя написал книгу «Рассуждения о причинах войны со Швецией»; в ней он разъяснял причины, по которым Россия начала Северную войну. Послесловие к книге принадлежит Петру I; ее переиздавали несколько раз при жизни Шафирова, она стала первой из русских книг, переведенных на английский язык.

Петр Павлович Шафиров был генерал-почтмейстером‚ вице-президентом Коллегии иностранных дел, среди прочих подписал «Духовный регламент»‚ упразднивший в России патриаршество‚ принимал участие в суде над царевичем Алексеем. Впоследствии обер-прокурор Сената обвинил его в нарушении закона и в утаивании еврейского происхождения‚ а особая комиссия‚ назначенная царем‚ признала его виновным в казнокрадстве, приговорив к смертной казни. Как сообщали впоследствии‚ Шафиров вел себя мужественно‚ по русскому обычаю обратился лицом к церкви и перекрестился‚ после чего встал на колени, положил голову на плаху. Палач взмахнул топором и вонзил его рядом с головой осужденного‚ а затем был прочитан царский приказ о замене смертной казни ссылкой в Сибирь. При Екатерине I Шафиров возвратился в Петербург‚ вновь был назначен президентом Коммерц-коллегии и сенатором‚ вел дипломатические переговоры с Персией и Турцией.